Ответ Гитлера Рузвельту

Эти ответы стали мощным оружием Гитлера. Он мастерски воспользовался им, когда 28 апреля 1939 года начал свою речь. Мне кажется, это было самое продолжительное выступление фюрера - оно длилось два часа, а может, и дольше. Во многих отношениях, особенно по силе воздействия на немцев и сторонников нацистской Германии за рубежом, это была самая блестящая его речь - по крайней мере, мне не приходилось слышать более яркой. По красноречию, изворотливости, сарказму и лицемерию Гитлер в этой речи превзошел самого себя. Таких высот в дальнейшем он не достигал ни разу. Речь была заготовлена для немецкой аудитории, но кроме немецких станций ее транслировали сотни радиостанций по всему миру; в Соединенных Штатах ее передавали все ведущие сети. Ни до этой речи, ни после нее у Гитлера не было такой огромной аудитории {В день, когда фюрер должен был произнести речь, Вайцзекер отправил Гансу Томсену, немецкому поверенному в делах в Вашингтоне, телеграмму, в которой приказывал как можно шире рекламировать обращение Гитлера, добавив, что для этой цели будут выделены дополнительные средства. 1 мая Томсен отвечал: "Интерес к речи превосходит все, что мне доводилось видеть раньше. Я приказал разослать отпечатанный английский вариант речи... по десяткам тысяч адресов в соответствии с нашим планом. Счета будут высланы позднее". - Прим. авт.}.

Фюрер начал с привычных слов о несправедливости Версальского договора, о тех несправедливостях" и притеснениях, которые немецкий народ вынужден испытывать вследствие этого. Потом он перешел к ответам Англии и Польше, которые потрясли Европу.

Выразив чувство восхищения англичанами и поклявшись им в дружбе, Гитлер напал на Англию за недоверие, которое она питает к Германии, и за новую "политику окружения", которую она проводит против нее. После этого он денонсировал англо-германский морской договор 1935 года. "Основания для него, - заявил он, - более не существует".

Приблизительно так же обстояло дело с Польшей. Гитлер рассказал о сделанных Польше по поводу Данцига и коридора предложениях, которые раньше держались в секрете, назвав это "величайшей уступкой во имя мира в Европе, какую только можно представить", после чего довел до сведения рейхстага, что польское правительство отклонило это "замечательное предложение".

"Я сожалею о таком непонятном поведении польского правительства... Самое худшее, что теперь Польша, как год назад Чехословакия, под давлением лживой международной кампании полагает, что необходимо провести мобилизацию войск, хотя Германия не призвала ни одного солдата и не намерена вынашивать каких-либо планов против Польши. Это достойно сожаления, и потомки рассудят, правильно ли было отвергать мое предложение... этот поистине уникальный компромисс..."

Далее он заявил, что сообщение о том, что Германия собирается напасть на Польшу - "чистейшая выдумка международной прессы". (Никто из десятков миллионов, слушавших Гитлера, не знал, что за три недели до этого он отдал своей армии письменный приказ быть готовой уничтожить Польшу самое позднее к 1 сентября.) Эти выдумки газетчиков, продолжал Гитлер, привели к тому, что Польша заключила соглашение с Англией, которое "при определенных обстоятельствах вынудит Польшу предпринять военные действия против Германии". Польша нарушила польско-германский пакт о ненападении. Следовательно, пакт этот более не существует.

Разорвав, таким образом, в одностороннем порядке два официальных договора, Гитлер заявил рейхстагу, что готов обсудить возможность их замены: "Я не могу не приветствовать такую идею! - воскликнул он. - Я более других буду рад такому повороту событий!" Это был старый трюк, и раньше он, как известно, часто срабатывал. Однако Гитлер не мог предвидеть, что на этот раз номер не пройдет,

Затем он перешел к телеграмме Рузвельта. В этом месте немецкий диктатор достиг вершин ораторского искусства. Человек непредубежденный понимал, что речь его исполнена обмана и лицемерия. Но тщательно отобранных членов рейхстага и миллионы немцев сарказм и ирония этой речи приводили в восторг. Депутаты рейхстага покатывались со смеху, когда фюрер принялся насмехаться над американским президентом, причем казалось, насмешкам не будет конца. Гитлер зачитывал по порядку пункты телеграммы Рузвельта, потом делал паузу, слегка улыбался и голосом школьного учителя тихо произносил: "Ответ", после чего отвечал. (Я, как сейчас, вижу: после паузы и слов Гитлера сидящий наверху в председательском кресле Геринг старается подавить усмешку, депутаты парламента настороженно прислушиваются, чтобы после того, как прозвучит ответ, разразиться хохотом.)

"Мистер Рузвельт заявляет, будто ему совершенно ясно, что все международные проблемы можно решить за столом переговоров.

Ответ:... Я был бы счастлив, если бы эти проблемы действительно могли решиться за столом переговоров. Скептицизм мой основан на том, что Америка сама продемонстрировала свое неверие в действенность конференций. Величайшая конференция всех времен - Лига Наций ... представляющая все народы мира, была создана по желанию американского президента, однако первым государством, которое вышло из этой организации, были Соединенные Штаты... Я последовал примеру Америки только после долгих лет бесполезного членства...

Свобода Северной Америки была завоевана не за столом переговоров, не там решался конфликт между Севером и Югом. Я уже не говорю о многочисленных сражениях, предшествовавших полному покорению Североамериканского континента.

Я упомянул обо всем этом здесь только для того, мистер Рузвельт, чтобы показать, что ваши взгляды, безусловно заслуживающие уважения, не подтверждаются примерами ни из истории вашей собственной страны, ни из истории остального мира".

Гитлер напомнил президенту Рузвельту, что Германия однажды приняла участие в конференции в Версале, но не для обсуждений, а для того, чтобы выслушать, что ей делать, и именно там представители Германии "подвергались большему унижению, чем когда-то вожди племени сиу".

Наконец Гитлер дошел до просьбы президента дать гарантии ненападения на 31 государство.

"Ответ: Как господин Рузвельт узнал, какие нации видят для себя угрозу в политике Германии, а какие нет? Или, может быть, мистер Рузвельт, несмотря на огромный объем работы, который ему приходится выполнять в своей стране, имеет время вникать во внутренние проблемы других народов и их правительств?

Наконец, мистер Рузвельт просит заверений по поводу того, что вооруженные силы Германии не совершат нападение, более того, не вторгнутся в пределы и не будут покушаться на собственность следующих независимых государств..."

Гитлер очень медленно зачитал список стран, причем с каждым словом смех в рейхстаге нарастал. И никто из депутатов рейхстага и жителей Берлина, включая автора этих строк, не заметил, что фюрер опустил Польшу.

Гитлер вытащил туза из колоды - он, по крайней мере, так полагал.

"Ответ: Я потрудился выяснить у перечисленных государств, во-первых, считают ли они, что для них существует угроза, во-вторых, был ли запрос американского президента сделан по их просьбе или по крайней мере с их согласия.

Во всех случаях ответ был отрицательным... Правда, от некоторых государств, перечисленных в списке, я не мог получить ответа на свои вопросы, потому что в настоящее время они, как, например, Сирия, не являются свободными, а оккупированы и, следовательно, лишены прав армиями демократических государств.

Кроме того, все государства, граничащие с Германией, получили с ее стороны обязательства более четкие... чем те, о которых просит меня мистер Рузвельт в своей курьезной телеграмме...

Я вынужден обратить внимание мистера Рузвельта на пару исторических ошибок. Он упомянул Ирландию и просит от меня заверения, что Германия не нападет на нее. Так вот, я только что прочитал речь де Валера, ирландского премьер-министра, в которой он выражает мнение, противоречащее высказыванию мистера Рузвельта. Он не обвиняет Германию в притеснении Ирландии, а обвиняет Англию в постоянно совершаемой против Ирландии агрессии...

Точно так же, вероятно, от внимания мистера Рузвельта ускользнул тот факт, что Палестина в настоящее время оккупирована не немецкими, а английскими войсками и что свобода этой страны попирается жесточайшим образом с помощью оружия..."

Тем не менее Гитлер заявил, что готов дать каждой из перечисленных стран гарантии, как того хочет мистер Рузвельт, более того... Глаза его загорелись.

"Я не хотел бы упускать возможности дать помимо всего прочего президенту Соединенных Штатов заверения по поводу территорий, которые в конечном счете должны волновать его больше всего, - я имею в виду сами Соединенные Штаты и другие государства Американского континента.

Я клятвенно заявляю, что любые бытующие сейчас утверждения, так или иначе связанные с нападением Германии на Америку или вторжением Германии на ее территорию, являются чудовищной ложью. Я уже не говорю о том, что такие утверждения могут быть плодом больного воображения, если взглянуть на них с военной точки зрения".

Рейхстаг сотрясался от хохота, в то время как Гитлер сохранял серьезное выражение на лице. Затем последовало резюме, еще раз подтвердившее, что это было самое эффектное выступление фюрера, которое мне доводилось слышать.

"Мистер Рузвельт! Я прекрасно понимаю, что обширность вашего государства и несметность богатств вашей страны заставляют вас испытывать ответственность за историю всего мира, за историю каждого народа. Сэр, я вращаюсь в более скромных сферах...

Однажды я пришел к власти в стране, которая лежала в руинах, потому что поверила обещаниям остального мира и потому что ею плохо управляли демократические правительства... Я победил хаос в Германии, восстановил порядок, резко повысил выпуск продукции... развил транспорт, организовал строительство дорог и рытье каналов, способствовал созданию новых гигантских заводов и в то же время поощрял развитее образования и культуры нашего народа.

Мне удалось дать работу более чем семи миллионам безработных... Я не только политически объединил немцев, я их перевооружил. Я смог страницу за страницей уничтожить тот договор, все четыреста сорок восемь статей которого содержат величайшие и самые злодейские притеснения, с которыми когда-либо приходилось мириться человеку.

Я вернул рейху провинции, отнятые у нас в 1919 году. Я вернул на родину миллионы немцев, которые были от нее оторваны и жили в нищете... И все это, мистер Рузвельт, без кровопролития, не принеся ни своему народу, ни, следовательно, другим ужасов войны...

Ваша задача, мистер Рузвельт, по сравнению с моей гораздо проще. Вы стали президентом Соединенных Штатов в 1933 году, когда я был избран канцлером рейха. С самого начала вы стояли во главе одной из крупнейших и богатейших стран мира... У вас в стране имеются все условия для того, чтобы в свободное время вы могли уделить внимание мировым проблемам... Ваши помыслы и предложения распространяются гораздо шире, чем мои, потому что мой мир, мистер Рузвельт, в который поместило меня провидение и ради которого я считаю своим долгом трудиться, к сожалению, гораздо меньше, хотя для меня он дороже всего на свете, потому что это мир моего народа!

Я полагаю, что именно так лучше всего смогу служить всему тому, в чем мы все заинтересованы: справедливости, процветанию, прогрессу, миру на земле".

С точки зрения обмана немецкого народа эта речь Гитлера является шедевром. Но, путешествуя по Европе в дни, последовавшие за этим, легко было убедиться в том, что эта речь Гитлера в отличие от предыдущих не помогла ему одурачить народы других стран и их правительства. Другие народы в отличие от немцев сумели отличить правду от обмана. Они понимали, что, несмотря на все свое красноречие, несмотря на одержанную победу над Рузвельтом, фюрер Германии не ответил на основной вопрос президента: возможны ли впредь агрессии? нападет ли он на Польшу?

Как выяснилось в дальнейшем, это была последняя речь Гитлера, произнесенная им в мирное время. Бывший австрийский бродяга дошел до предела - идти дальше, опираясь на ораторское искусство, было невозможно. Теперь ему предстояло попытаться занять свое место в истории военным путем.

Удаляясь на летний отдых в горную резиденцию Берхтесгаден, Гитлер не отреагировал публично на ответ, данный Польшей. Полковник Бек дал его в своей речи в сейме 5 мая и в официальном меморандуме польского правительства, переданном Германии в тот же день. Ответ Польши и речь Бека были выдержаны в благородных, примирительных, но в то же время твердых тонах. В нем говорилось:

"Ясно, что переговоры, в ходе которых одна сторона формулирует требования, а другая обязана принимать эти требования без изменений, таковыми не являются".









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх