Словакия "завоевывает" свою независимость

Как же обстояло дело с гарантиями Чехословакии, которые Гитлер торжественно пообещал в Мюнхене предоставить ей? Когда 21 декабря 1938 года новый французский посол в Берлине Робер Кулондр задал этот вопрос статс-секретарю Вайцзекеру, последний ответил, что судьба Чехословакии в руках Германии и что он отвергает саму идею англо-французских гарантий. Еще 14 октября, когда новый чешский министр иностранных дел Франтишек Хвалковски смиренно выпрашивал у Гитлера в Мюнхене жалкие подачки, он поинтересовался, присоединится ли Германия к англо-французским гарантиям измененных границ его страны, фюрер ответил, что "английские и французские гарантии ничего не стоят", что "единственной эффективной гарантией является гарантия Германии".

К началу 1939 года никаких гарантий Чехословакии еще не дали. Причина была довольно проста: Гитлер не собирался их давать, поскольку они не позволили бы ему осуществить те планы, к составлению которых он приступил сразу после Мюнхена. В ближайшем будущем с независимостью Чехословакии будет покончено - следовательно, давать гарантии не придется. Для начала же предстояло отколоть от нее Словакию.

17 октября Геринг принял двух словацких лидеров - Фердинанда Дурчанского и Маха, а также лидера немецкого меньшинства в Словакии Франца Кармазина. Дурчански, заместитель премьер-министра новой, автономной Словакии, уверил фельдмаршала, что в действительности словаки хотят "полной независимости и тесных политических, экономических и военных контактов с Германией". В секретном меморандуме министерства иностранных дел, датированном тем же числом, отмечается: Геринг прямо заявил, что требования Словакии о предоставлении ей независимости следует поддержать. "Чешское государство без Словакии будет полностью зависеть от нас... Авиационные базы в Словакии для операций на Востоке имеют огромное значение" - так считал Геринг в середине октября.

Таким образом, немецкий план относительно Чехословакии предусматривал достижение двух целей: отделение Словакии от Праги и подготовку к ликвидации остатков государственности посредством военной оккупации Богемии и Моравии. 21 октября 1938 года, как известно, Гитлер издал директиву для вермахта о готовности осуществить эту ликвидацию {24 ноября Гитлер издал еще одну секретную директиву, которая предписывала вермахту готовиться к военной оккупации Данцига, но об этом будет рассказано ниже. Уже тогда фюрер думал о том, что произойдет после окончательного завоевания Чехословакии, - Прим. авт.}. 17 декабря генерал Кейтель выпустил документ, который он назвал дополнением к директиве от 21 октября.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

В отношении окончательной ликвидации остальной части Чехии фюрер дополнительно приказал:

Разработку вести исходя из предположения, что серьезного сопротивления оказано не будет.

Также и вне Германии всем должно быть совершенно ясно, что осуществляется лишь усмирительная акция, а не военная кампания. Поэтому акция должна проводиться только вооруженными силами мирного времени, без мобилизационных усилений...

К удовольствию Гитлера, новое, прогермански настроенное правительство Чехословакии ближе к Новому году начало сознавать, что вопрос с их страной уже решен. Незадолго до рождества 1938 года, чтобы еще больше ублажить Гитлера, чешский кабинет запретил Коммунистическую партию и уволил из немецких школ всех учителей-евреев. 12 января 1939 года министр иностранных дел Хвалковски в послании германскому министерству иностранных дел подчеркивал, что его правительство и впредь "будет делать все, чтобы доказать свою лояльность и добрую волю, и выполнять все пожелания Германии". В тот же день он обратил внимание немецкого поверенного в делах в Праге на усиленно распространявшиеся слухи о том, что "включение Чехословакии в состав рейха неизбежно".

Чтобы выяснить, возможно ли сохранить хоть остатки независимости, Хвалковски добился приема у Гитлера в Берлине 21 января. Встреча оказалась довольно мучительной для чешской стороны, хотя и не до такой степени, как события, вскоре последовавшие. Чешский министр иностранных дел раболепствовал перед немецким диктатором, который открыто запугивал его, заявляя, что от катастрофы Чехословакию спасла только "сдержанность Германии". Однако, если Чехословакия не переменит своего отношения к Германии, он, фюрер, "уничтожит" ее. Чехи должны забыть свою историю, которая не более чем "ученический вздор", и делать то, что велят немцы, - в этом их единственное спасение. Чехословакия должна выйти из Лиги Наций, значительно сократить свою армию ("она все равно не играет никакой роли"), присоединиться к Антикоминтерновскому пакту, позволить Германии диктовать внешнюю политику, подписать выгодное для нее экономическое соглашение, одно из условий которого заключается в том, что Чехословакия не должна без согласия Германии развивать новые отрасли промышленности {Гитлер потребовал также, чтобы чехословацкий национальный банк передал часть своего золотого запаса в Рейхсбанк (он запросил 391,2 миллиона чешских крон золотом). 18 февраля Геринг писал в министерство иностранных дел: "Ввиду того что валютное положение все ухудшается, я настоятельно требую, чтобы 30-40 миллионов рейхсмарок золотом (из чехословацкого национального банка) были переданы нам немедленно. Они необходимы для выполнения важных заданий фюрера". - Прим. авт.}, уволить всех официальных лиц и редакторов, не проявляющих дружественности к рейху, объявить вне закона евреев, как это сделала Германия в соответствии с Нюрнбергскими законами ("У нас евреи будут просто уничтожены", - заявил Гитлер своему посетителю). В тот же день Риббентроп предъявил Хвалковскому ряд требований, угрожая "катастрофическими последствиями", если чехи не одумаются и не станут делать то, что им велят. Германский министр иностранных дел, предельно подобострастный в присутствии Гитлера и грубый и наглый с теми, кто от него зависел, запретил Хвалковскому сообщать о германских требованиях англичанам и французам и приказал немедленно приступить к их выполнению, не рассуждая о немецких гарантиях неприкосновенности чешских границ. Об этом, кстати, мало беспокоились в Париже и Лондоне. Четыре месяца прошло со времени мюнхенской встречи, а Гитлер не сдержал своего честного слова и не присоединился к гарантиям, данным Англией и Францией. В итоге 8 февраля английским правительством в Берлин была направлена вербальная нота, гласящая, что два правительства "были бы рады узнать точку зрения германского правительства относительно претворения в жизнь договоренности, достигнутой в Мюнхене в отношении гарантий Чехословакии".

Как явствует из трофейных документов, Гитлер сам составил проект ответа, который отправили только 28 февраля. В нем говорилось, что время для предоставления немецких гарантий еще не пришло, что Германии придется ждать "развития событий в самой Чехословакии".

Фюрер уже планировал финал этих событий. 12 февраля он принял в рейхсканцелярии д-ра Войтеха Туку, одного из словацких лидеров, который, проведя длительное время в заключении, был настроен против чехов. Апеллируя к Гитлеру, он, используя обращение "мой фюрер", просил, как явствует из секретных документов, предоставить Словакии независимость и свободу: "Мой фюрер, я вверяю в ваши руки судьбу своего народа! От вас мой народ ждет полного освобождения".

Гитлер ответил довольно уклончиво. Он уверял, что, к сожалению, незнаком со словацкой проблемой, а если бы знал, что словаки жаждут независимости, то устроил бы это в Мюнхене. Он был бы "рад видеть Словакию независимой", он мог бы гарантировать "независимость Словакии в любой момент, хоть сегодня". Эти слова очень понравились профессору Туке. "Это, говорил он позднее, - был самый светлый день моей жизни".

Пришла пора поднять занавес перед следующим действием чехословацкой трагедии. По иронии, которой изобилует данная книга, именно чехи и подняли этот занавес, причем несколько преждевременно. В начале марта 1938 года они стояли перед ужасной дилеммой: движения сепаратистов в Словакии и Рутении {Немецкое название Закарпатской Украины. - Прим. тит. ред.}, подстрекаемых, как известно, немецким правительством (а в Рутении еще и Венгрией, которая жаждала захватить эту небольшую территорию), достигли такого накала, что стало очевидно: если их не подавить, то страна окажется разорванной на части. В этом случае Гитлер, несомненно, оккупирует Прагу. Если же сепаратистские движения будут подавлены центральным правительством, то Гитлер непременно воспользуется результатами волнений и опять-таки войдет в Прагу.

После долгих колебаний, когда провокации стали слишком явными, чешское правительство склонилось ко второму варианту. 6 марта д-р Гаха, президент Чехословакии, распустил автономное правительство Рутении, а к 10 марта автономное словацкое правительство. На следующий день он издал приказ об аресте монсеньера Тисо, словацкого премьера, д-ра Туки и Дурчанского и ввел в Словакии военное положение. Этот единственный смелый поступок правительства сыграл на руку Берлину и привел к гибели самого правительства.

Действия, предпринятые неустойчивым пражским правительством, оказались для Берлина неожиданностью. Геринг уехал отдыхать в солнечный Сан-Ремо. Гитлер собирался в Вену на празднование первой годовщины аншлюса. Пришлось мастеру импровизации лихорадочно обдумывать положение. 11 марта он решил заполучить Богемию и Моравию ультимативным путем. Проект ультиматума по его приказу был в тот же день составлен генералом Кейтелем и передан в министерство иностранных дел Германии. В нем чехам предлагалось согласиться на военную оккупацию без сопротивления. Однако пока это оставалось военной тайной.

Настало время для Гитлера "освобождать" Словакию. Карол Сидор, представлявший автономное словацкое правительство в Праге, был назначен президентом Гахой новым премьер-министром вместо Тисо. Вернувшись 11 марта в Братиславу, где находилось правительство Словакии, Сидор созвал новый кабинет. В десять вечера его заседание было прервано появлением непрошеных гостей - Зейсс-Инкварта, нацистского губернатора Австрии, и Йозефа Бюркеля, гауляйтера Австрии, в сопровождении пяти немецких генералов. Ворвавшись в здание кабинета, они приказали немедленно провозгласить независимость Словакии. В случае отказа Гитлер, вознамерившийся решить наконец словацкий вопрос, пригрозил, что вообще перестанет интересоваться судьбой Словакии.

Сидор, не желавший порывать связей с чехами, некоторое время сопротивлялся, но на следующее утро Тисо сбежал из монастыря, где он содержался под домашним арестом, и потребовал созыва кабинета, хотя сам уже членом кабинета не являлся. Чтобы избежать дальнейшего вмешательства со стороны немецких официальных лиц, Сидор созвал кабинет у себя на квартире, а когда и это стало небезопасно, поскольку немецкие штурмовые отряды начали хозяйничать в городе, перенес заседание в помещение редакции местной газеты. Там Тисо сообщил ему, что получил телеграмму от Бюркеля, в которой содержится приглашение немедленно прибыть в Берлин для встречи с фюрером. Бюркель угрожал, что если приглашение не будет принято, то две немецкие дивизии, дислоцировавшиеся на другом берегу Дуная, войдут в Словакию и она будет разделена между Германией и Венгрией. Тучный, низкорослый прелат {Монсеньер Тисо, насколько я его помню, имел одинаковые размеры как в высоту, так и в ширину. Он был невероятный обжора. "Когда я чувствую усталость, - признался он однажды Паулю Шмидту, - я съедаю полфунта ветчины, и это успокаивает мои нервы". Ему было суждено кончить жизнь на виселице. 8 июня 1945 года он был арестован американскими военными властями и передан вновь образовавшейся Чехословакии, где после четырехмесячного суда 15 апреля 1947 года его приговорили к смертной казни. 18 апреля приговор был приведен в исполнение. - Прим. авт.} утром 13 марта прибыл в Вену, намереваясь сесть в поезд и ехать в Берлин. Но немцы перехватили его и посадили в самолет фюрер не мог себе позволить терять время.

Когда в 7.40 вечера 13 марта Тисо и Дурчански прибыли в рейхc-канцелярию, они встретили там помимо Гитлера Риббентропа, главнокомандующего сухопутными войсками Браухича и начальника штаба ОКБ Кейтеля. Гитлер пребывал в обычном настроении, хотя словаки могли этого и не осознавать. И опять-таки благодаря трофейным документам мы имеем возможность проникнуть в коварные замыслы немецкого диктатора, одержимого манией величия. Мы узнаем об обрушившихся на чехов потоках лжи и угроз, причем с такими подробностями, которые, как полагал Гитлер, никогда не станут достоянием гласности.

"Чехословакия, - говорил он, - обязана исключительно Германии тем, что ее не перекроили окончательно". Со стороны рейха "была проявлена удивительная сдержанность", но чехи этого не оценили. "За последние недели, - продолжал фюрер, все больше взвинчивая себя, - положение стало невыносимым. Опять возродился дух Бенеша".

Словаки его тоже расстроили. После Мюнхена он поссорился со своими друзьями - венграми, не позволив им захватить Словакию, поскольку полагал, что она хочет быть независимой.

Сейчас он вызвал Тисо, чтобы выяснить этот вопрос в самые короткие сроки... Вопрос ставился так: хочет Словакия быть независимой или нет? Это вопрос не дней, а часов. Если Словакия хочет быть независимой, он поддержит ее и даже даст ей гарантии... Если она будет колебаться и откажется отделиться от Праги, то судьба ее решится в результате событий, ответственность за которые он не несет.

Из немецких документов явствует, что в этот момент Риббентроп "вручил Гитлеру донесение, в котором говорилось, что венгерские войска начали продвижение к границам Словакии. Фюрер прочитал донесение и сообщил Тисо о его содержании, после чего выразил надежду, что Словакия быстро примет решение".

Тисо попросил "извинить его, если после всего сказанного канцлером он не сможет дать ответ сразу", и поспешил добавить, что словаки докажут: они достойны благоволения фюрера.

Они доказали это на встрече в министерстве иностранных дел, завершившейся поздно ночью. Согласно показаниям Кепплера, который являлся секретным агентом Гитлера в Братиславе, а перед тем в Вене, немцы помогли Тисо составить проект телеграммы, которую премьер должен был отправить, как только вернется в Братиславу. В телеграмме провозглашалась независимость Словакии и содержалась просьба к фюреру взять новое государство под свою защиту. Она очень напоминала телеграмму, продиктованную Герингом год назад, в которой Зейсс-Инкварт просил ввести в Австрию немецкие войска. К моменту описываемых событий нацистская технология подготовки телеграмм была значительно усовершенствована. На этот раз телеграмма была более короткой. Тисо послушно отправил ее 16 марта, и Гитлер немедленно ответил, что будет рад "взять на себя защиту Словацкого государства".

В тот вечер в министерстве иностранных дел Риббентроп составил проект провозглашения словацкой "независимости" и повелел перевести его на словацкий язык к моменту отбытия Тисо в Братиславу. На следующий день, 14 марта, премьер зачитал ее текст в парламенте, причем, по сообщению немецкого агента, в несколько измененном виде. Попытки некоторых словацких депутатов обсудить текст жестоко пресекались Кармазином, лидером немецкого меньшинства, который предупредил, что в случае проволочек с провозглашением независимости немецкие войска войдут в страну. Перед лицом этой угрозы сомневающиеся депутаты сдались.

Так 14 марта 1939 года родилась "независимая" Словакия. Английские дипломаты срочно сообщили об этом в Лондон, и Чемберлен не замедлил воспользоваться "событиями" в Чехословакии, чтобы отказаться от выполнения данных Чехословакии гарантий. А Гитлер вечером 14 марта завершил наконец то, что не успел сделать в Мюнхене.

Существование Чехословацкой республики времен Масарика и Бенеша закончилось. Растерянные лидеры в Праге опять сыграли на руку Гитлеру начался последний акт чехословацкой трагедии. Стареющий и подавленный президент Гаха просил Гитлера о встрече {На этот счет точки зрения историков расходятся. Некоторые убеждены, что немцы заставили Гаху приехать в Берлин. Их убежденность основана, вероятно, на сообщении французского посла в Берлине, который ссылался на "надежные источники". Но из обнаруженных впоследствии документов министерства иностранных дел Германии очевидно, что инициатива исходила от Гахи. 13 марта через германскую миссию в Праге он обратился с просьбой о встрече с Гитлером, а потом повторил ее 14 марта. Во второй половине дня 14 марта Гитлер согласился встретиться с ним. - Прим. авт.}, и тот милостиво согласился удовлетворить его просьбу. Эта встреча дала Гитлеру возможность осуществить одну из самых наглых акций за всю его карьеру.

Можно представить, как тщательно готовился диктатор к встрече с президентом Чехословакии вечером 14 марта. После провозглашения независимости Словакии и Рутении, так старательно им устроенного, под началом Праги остались только Богемия и Моравия. Разве не перестало существовать государство Чехословакия - государство, незыблемость границ которого на случай агрессии гарантировали Англия и Франция? Чемберлен и Даладье, партнеры Гитлера по Мюнхену, где были торжественно даны эти гарантии, уже "вышли" из игры. Гитлер не сомневался, что такое положение их устроит, и был прав. Это обезопасило его от вмешательства со стороны других держав. Однако, чтобы на двести процентов быть уверенным в том, что его следующий шаг будет обоснованным с точки зрения расплывчатого международного права, по крайней мере на бумаге, он намеревался заставить слабовольного Гаху, слезно молившего о встрече, самого принять это решение и тем самым добиться того, чего раньше он хотел достичь военным путем. Если это удастся ему - ему, единственному в Европе мастеру бескровных завоеваний, подтверждением чему служили аншлюс и Мюнхен, - то он представит дело так, будто сам президент Чехословакии просил его об этом. Тогда окажется, что захват ненемецкой земли будет осуществлен с соблюдением тех юридических тонкостей, которые оправдали себя при захвате им власти в Германии.

Таким образом, Гитлер готовился обмануть немцев и другие доверчивые народы Европы. Уже в течение нескольких дней немецкие провокаторы пытались организовать волнения в разных городах Чехословакии. Особого успеха они не достигли, поскольку, как докладывала немецкая миссия в Праге, чешской полиции "был отдан приказ не предпринимать мер против немцев даже в случае провокаций". Но эти неудачи не могли остановить доктора Геббельса, развернувшего в прессе шумиху по поводу террора, якобы развязанного чехами против несчастных немцев. Французский посол Кулондр докладывал в Париж, что это те же россказни и те же заголовки, что и во времена судетского кризиса, вплоть до беременной немки, которую сбили с ног чешские звери, и "кровавой бани", которую чешские варвары устроили беззащитным немцам. Гитлер заверял гордый немецкий народ, что они не останутся беззащитными.

Таковы были ситуация и планы Гитлера (это известно нам из немецких архивов), когда 14 марта, в 10.40 вечера, на берлинский вокзал прибыл поезд с президентом Гахой и министром иностранных дел Чехословакии Хвалковским. Самолетом президент воспользоваться не мог из-за больного сердца.