Ермак

Мне посчастливилось родиться в городе Новочеркасске. С детских лет многократно приходил к Воскресенскому собору на площадь, где любил покачаться на могучих цепях, ограждавших 15-метровый памятник. Старинными буквами на постаменте было написано: «Ермаку – донцы» и дата установки памятника – 1904 год. Мы всегда гордились тем, что эти памятники отражают донскую историю, и в нашем понятии город был основан не в 1805 году, а на пару тысячелетий раньше: зачем тогда на территории и за городской чертой богатейшие скифские захоронения? Да, и географически город расположен так, что, если устроить укрепление со стороны современного Ростова-на-Дону, то три других стороны представляют собой естественные укрепления, сходящие крутыми склонами в пойму рек Аксая и Тузлова. В наших детских головах даже сам Ермак Тимофеевич проживал в одной из ближайших к городу станиц.

Спустя десятилетия, когда возникло непреодолимое желание поделиться накопленным опытом, включая исторический, пришлось вспомнить многие версии и легенды о знаменитом земляке Ермаке Тимофеевиче. К этому времени были накоплены десятки его предполагаемых имен, фамилий, мест рождения. У нас в стране принято было в коммунистические времена все боевые и трудовые подвиги приписывать коммунистической партии, и проходило это под лозунгом: «Там, где партия, там – успех, там победа!». Этот же лозунг народ перефразировал в соответствии с реалиями: «Там, где успех и победа, там следом и партия!». Подобные коллизии стали происходить и с общероссийским национальным героем Ермаком Тимофеевичем. У него появились сначала новые имена, потом места рождения, потом титулы и т.д.

Напомню, что в Московском государстве тех лет полным именем могли назвать только царя: Иван Васильевич Московский или князя по месту княжения: Тверской, Белозерский, Киевский и т.д.; воевода или боярин без княжения, которое можно было утратить, поступив на службу в «центральный аппарат»: Иван Шигона, Даниил Щеня и т.д.; «черные люди» носили прозвища. Литвин (белорус) старинного шляхетского рода Иван Федорович Шранява с напарником Петром Тимофеевичем Мстиславцем, приглашенные из Вильни для налаживания печатного дела в Москве, и то были записаны навечно в нашей истории по-московски: Иван Федоров и Петр Мстиславцев. Так что «появление» новых наречений Ермака, наподобие – Василий Тимофеевич Оленин – ставит его сразу же в ряд с великими именами тех лет и указывает на место княжения – Оленин. В таком случае необходимо указывать, где находилось княжество Оленинское. Об этом не стоит забывать историкам, которые в своих работах так вольно распоряжаются именами и используют всякие новоделы.

Наличие слов «старый казак» при упоминании имени Ермака может навести на мысль, что он относился к коренным казакам, издавна проживавшим на Дону, или подтвердить его длительную «казатцкую» службу. Иногда в служилых казаках оказывались представители «неказачьих» слоев, которые приходили на службу ради куска хлеба или бежали от невыносимого гнета феодалов. Их то и звали «молодшими» не зависимо от возраста. Со временем эта категория казачества дала повод для захвата Донских земель московскими правителями. По сей день официальной историей рассматривается в качестве основной версии появления казачества.

Реальной биографии Ермака мы с вами уже не сможем найти. По наиболее правдоподобным слухам был он родом то ли с Дона, то ли с Юрьева-Польского (Полевого), то ли с Урала, что так же могло подтвердить его казачье происхождение. Имя его упоминается во многих боевых схватках, происходивших на Дону, Волге, Каме до сибирского похода. Его имя иногда звучит среди участников Ливонского похода, что имеет под собой реальную историческую почву: Иван Грозный в то время вел войну с Речью Посполитой, а потом и со Швецией за прибалтийские земли бывшего Ливонского ордена.

Наиболее достоверные сведения, хотя и они не всегда отличались правдивостью, были собраны специально и сведены в единую книгу вскоре после гибели Ермака. Основным источником информации были оставшиеся в живых участники отряда, который стал складываться вокруг атамана Ермака после 1577 года. Этот отряд по договору с купцами Строгановыми взялся охранять их пермские промыслы от набегов отрядов сибирского хана Кучума. Этот же отряд одновременно исполнял роль добытчика, что было весьма выгодно купцам. Постепенно расширяя зону добычи своим хозяевам, отряд проник на Урал, а затем, опираясь на материальную поддержку Строгановых, начал проникать в глубь Сибири. В различных источниках называется различная численность отрядов Ермака, возглавлявшихся его помощниками-атаманами. Надо признать, что ни один источник не назвал численность свыше 1650 человек, что по тем временам было совсем мало, даже с учетом хорошего обеспечения огнестрельным оружием и боеприпасами. К тому же все источники сообщают, что после первых боев, когда огневая мощь сыграла решающую роль, войска хана Кучума перешли к тактике ведения партизанской войны и ночным набегам.

Меня всегда веселят исторические опусы, в которых встречаю выражения типа: «Орда кочевников хана Кучума решила дать решающий бой войску Ермака под стенами своей столицы – города Кашлык (он же Искер или Сибирь, по которому и было названо царство Сибирским). В октябре 1582 года Ермак разгромил главные силы Кучума и овладел его столицей. Победу принесла огневая мощь русских орудий, которая привела в полное смятение войска кочевников». Подобные творения вызывают по сей день возмущение современных татар и дают повод в обвинении нас в великодержавном шовинизме. А, кто на взгляд читателя, был в той ситуации кочевником-кошевником (так от слова «кош» – временный походный лагерь, назывались его участники-казаки)?

Согласно официальной исторической версии, с этого времени распалось Сибирское ханство. Ермак, растерявший своих людей в походе и, испытывая острую нужду в оружии и боеприпасах, послал напрямую к царю свое посольство. Московский государь сам нуждался в пополнении казны, так как только что проиграл очередную войну шведам, которую сам начал, рассчитывая заполучить земли Ливонского ордена и закрепить выход в Балтийское море. Поражение привело к заключению Плюсского перемирия, по которому к шведам отходят северные ливонские земли и города: Ивангород, Ям, Копорье, Корела с уездами. У Москвы остается лишь небольшой отрезок Балтийского побережья в устье Невы, где через сотню лет очередной плотник царского рода будет рубить окно в Европу.

Под гнетом подобных обстоятельств царь без промедления решил принять казаков. Вскоре посланник Ермака, атаман Иван Кольцо с товарищами поклонился царю и бил ему челом новым Царством Сибирским, за то Ермакова вольница была прощена и названа «Царскою служилою ратью». Ермаку была пожалована особая монаршая грамота, дававшая ему широкие полномочия и право величаться Ермаком Тимофеевичем, боевые доспехи княжеского достоинства (что привело к рассуждениям о жаловании княжеского титула) и шуба с царского плеча. Помощь военного характера выглядела достаточно скромно: на подмогу Ермаку выделили 500 стрельцов с воеводою. Этого оказалось явно недостаточно, чтобы формировать гарнизоны для удержания под властью огромных территорий и продвигаться вглубь для освоения новых земель.

Как уже говорилось выше, хан Кучум перешел к тактике стремительных налетов на походные лагеря покорителей, что привело к быстрой потере их численности. Ночью 6 августа 1585 года в излучине Иртыша, при впадении в него реки Вагай отряд Кучума напал на небольшую группу казаков, возглавлявшуюся основным атаманом. В короткой жесткой схватке Ермак был ранен ударом копья в горло и бросился к реке, где стояли струги. Ему удалось заскочить в ближайший струг, но при переходе в крайний он оступился и упал в воду, из которой не смог выбраться из-за раны и «понеже одеян бе железом в пансыре тягче». Легенда сообщает, что одет он был в царский подарок. Так и ушел в воды реки в царских доспехах легендарный Ермак Тимофеевич.