«Трэшер» спускается в ад

В 9.12 — снова проверка связи, которая совсем разладилась. Запускается так называемый «контроль Гертруды». И это последнее рабочее сообщение.

В 9.13 на катер поступает тревожная весть: «Есть некоторые проблемы. Угол положительный… вертикаль… Пробую продуть… Буду информировать».

Что за «некоторые проблемы»? Следующие отрывочные фразы означают, что командир Харвей собирается подниматься.

«Продуть» — значит накачать сжатый воздух в цистерны лодки, не поднявшись прежде в область менее сильного давления. Мероприятие весьма сомнительное, и, похоже, Харвею оно не удается, иначе он не сообщал бы о «попытках», а сказал бы, что «продул». Самую последнюю фразу тоже вряд ли можно назвать обнадеживающей.

На «Скайларке» у телефона постоянно дежурит лейтенант Джеймс Д. Уотсон. Как только слышится хоть какой-то намек на сообщение, капитан Хекер тут же придвигается к микрофону и четырежды кричит: «У вас все под контролем?» Затем он дает координаты катера, запрашивает «Трэшер» и сообщает, что поверхность воды спокойная, — это значит, что подводная лодка может всплывать.

Никакого ответа.

Вскоре присутствующие в радиорубке слышат шумы, очень похожие на те, что сопровождают выпуск сжатого воздуха. Но вот в 9.16 они получают исковерканное сообщение и полагают, что среди потока слов могла прозвучать фраза «тестовая глубина». Уотсон к тому же уверяет, что перед ней он слышал слово «превысил».

В 9.17 приходит последнее сообщение, разобрать которое практически невозможно: «900… север». Скорее всего это данные о местоположении.

И все. Больше никаких сигналов.

В 9.18 лейтенант Уотсон снова слышит громкий шум. Позже он станет уверять, что тогда ему показалось, будто подлодка развалилась на части. Но можно сделать и другой вывод: связь в последние двадцать минут резко ухудшилась, значит, полученные неразборчивые сообщения могут означать всего лишь поломку канала связи. Начиная с 9.20 капитан Хекер приказывает посылать запросы каждую минуту.

Тем временем океан становится неспокойным, небо затягивается пеленой облаков. «Скайларк» настойчиво продолжает выходить на связь, но в ответ — гробовая тишина. Мысль о том, что коварная Атлантика навсегда поглотила самую современную атомную подводную лодку, все чаще приходит в голову капитану Хекеру. Обстановка на борту «Скайларка» накаляется с каждой минутой.

В 9.40 лейтенант Уотсон уточняет у капитана, не пора ли сообщить об исчезновении «Трэшера» в штаб ВМФ, но Хекер делает последнюю попытку: ровно через десять минут он бросает за борт ручную гранату. Ударная волна всколыхнет глубины, что послужит «Трэшеру» неукоснительным требованием всплыть на поверхность. В ответ — тишина. Никакого движения.

Лишь в 10.45 Хекер решается наконец запросить по радио военно-морскую базу в Нью-Лондоне, где закладывалась субмарина. Сообщение, принятое на базе, возвестит о крупнейшей катастрофе, происшедшей на флоте в мирное время и будет зафиксировано под номером «101604Z». Капитан Хекер сообщит, что атомная подводная лодка, по всей видимости, уже находится на максимальной тестовой глубине погружения и с 9.17 от нее нет никаких сигналов. При этом самая тревожная информация с «Трэшера» ( «Есть некоторые проблемы») вообще не будет упомянута. Ко всему прочему у «Скайларка» ни с того ни с сего ломается собственная радиоустановка. Кроме того, с катера никак не удается связаться с Нью-Лондоном и приходится менять частоту. Сообщение под указанным номером поступит на базу только в 12.45.

Верховный главнокомандующий подводными силами в Атлантике находится в это время в Аннаполисе. Он узнает о таинственном исчезновении «Трэшера» лишь тогда, когда все командование возвратится в штаб-квартиру в Норфолк, штат Вирджиния. Это произойдет в 14.35. На поиски подводной лодки тотчас отправляются самолеты и специальное судно «Рикавери».

В 15.35 в Пентагоне, в кабинете адмирала Джорджа В. Андерсона, руководителя военно-морскими операциями, раздается телефонный звонок. Положив трубку, Андерсон в течение получаса информирует о чрезвычайном происшествии всех важных военных чинов и политиков, включая президента Джона Кеннеди, который только теперь — то есть 6 часов спустя! — получает известие об исчезновении новой субмарины.

Поиски продолжаются. До захода солнца пять эскадренных миноносцев, один фрегат и две подводные лодки дополнительно перебрасываются в поисковую зону. Временно исполняющий обязанности главнокомандующего подводным флотом в Атлантическом океане вызывает вертолет и приказывает пилоту сесть на одно из судов. Здесь он устраивает допрос лейтенанту Уотсону и внимательно просматривает вахтенный журнал, в котором запротоколированы переговоры по подводному телефону. Американского генерала ожидает весьма неприятная неожиданность — никто на «Скайларке» до сих пор почему-то не упомянул о последнем сообщении с «Трэшера». Только на исходе дня политикам и военным наконец становится ясно, что произошла катастрофа. Нервозность продолжает нарастать.

Одна из двух подводных лодок, «Сивулф», неожиданно ловит странное излучение и непонятные звуки, а в 17.30 с «Рикавери» приходит сообщение: в семи милях южнее того места, где еще в 9.17 находился катер «Скайларк», на поверхности воды обнаружена масляная пленка. Чуть позже там вылавливают несколько кусков пробки и пластика размером со стандартную папку для бумаг. Пробкой, служившей изоляционным материалом, была выложена вся внутренняя часть корпуса «Трэшера», а обнаруженный пластик обычно использовался на атомных подводных лодках для защиты от радиации.

Адмирал Андерсон решает проинформировать всех родственников членов экипажа пропавшей субмарины. В Портсмуте по его команде собираются семь офицеров — в основном командиры других подлодок — и начинают обзванивать семьи. Их сообщение кратко: «Подводная лодка „Трэшер“ не прибыла вовремя. Мы ищем ее и, если получим информацию, поставим вас в известность».

Позже сведения о 129 людях, пропавших в океане, появятся во всех сводках ВМС, но выглядеть они будут очень скупо: фамилия, имя, должность, личный номер и место службы. В них не говорится, что Билли Клир — ENI (SS)-P2, 467 68 55, USN, USS «Thresher» — так гордился своим малышом, что одел его в маленький морской костюмчик и сфотографировался с сыном перед самым отплытием. В них нет ни слова о том, что дочь Чарльза Виггинса — FTG1-P2, 418 64 79, USN, USS «Thresher» — отныне напрасно будет ждать своего отца. В них нет совета, каким образом Ирен Харвей сможет объяснить своим сыновьям, почему их папа, командир самой современной подводной лодки в мире, убит этой дьявольской посудиной. «Бог примет их», — единственная фраза, которую скажет репортерам мать Харвея, безутешная в своем горе.

Несколько жен, узнав о случившемся, примчатся на верфь. Там они сразу же попадут под опеку священников, имеющихся в штате ВМС. Журналисты тоже поспешат в Портсмут, только с иной целью — сфотографировать плачущих женщин и накопать побольше сенсаций. Тут же, например, они поспешат сообщить, что механик Дональд Дж. Маккорд после пробного плавания «Трэшера» должен был перевестись на другую лодку. Вот, дескать, какова судьба!

Еще перед отплытием командир Харвей получил строгий приказ: что бы ни случилось, сообщить о себе 10 апреля в 21.00. Но и в условленное время — никаких сигналов, а значит, потеряна последняя слабая надежда.

Ранним утром 11 апреля поисковые корабли снова находят масляные пятна и другие предметы, среди которых — перчатки, которые надевают в реакторной.

В 10.30 адмирал Андерсон выступает перед прессой и официально объявляет о потере атомной подводной лодки. Один из журналистов спрашивает его, могли ли на глубине выжить люди. Ответ адмирала звучит как приговор: «Думаю, нет». С этого момента 129 человек считаются не пропавшими, а погибшими, что гарантирует семьям несчастных выплату денежных компенсаций. Но к чему деньги, когда нет кормильцев? Президент Кеннеди в своем выступлении выражает глубокое соболезнование.

В пятницу, 12 апреля, на верфи в Портсмуте приспускают флаг. Верфь, едва ли не самое оживленное место города, на несколько минут словно вымирает. Матросы и солдаты стоят «смирно», рабочие снимают защитные шлемы…

Случай с «Трэшером» — не только крупнейшая катастрофа ВМС США в мирное время, но и вообще ужасающая по числу жертв трагедия. В первый раз затонула атомная подводная лодка. Скорее всего, именно последнее обстоятельство больше, чем все остальное, вынуждает американских военных лихорадочно искать ответы на два вопроса: почему она затонула и где может находиться?

Жертва халатности?

Уже 11 апреля начинает работать комиссия по расследованию происшествия. Председателем назначается контр-адмирал Бернард Л. Остин, начальник Ньюпортского военно-морского колледжа. Члены комиссии собираются в Нью-Лондоне, родном порту «Трэшера». Их задача — как можно скорее выяснить причины катастрофы. Комиссия имеет на то все полномочия. Ей разрешено опрашивать в качестве свидетеля любого члена экипажа «Скайларка» или техника с верфи, читать вахтенный журнал и изучать чертежи с грифом «совершенно секретно».

Несмотря на простор деятельности, поначалу создается впечатление, что даже не за что зацепиться. С «Трэшера» в живых никого не осталось, никто ничего не видел и не знает. Даже немногочисленные свидетели, находившиеся в радиорубке «Скайларка», не могут сказать ничего определенного. Они принимали сообщения в сильно искаженном виде, да к тому же после 9.13 вообще перестали заносить их в вахтенный журнал. Только после опроса комиссии, то есть тогда, когда уже всем стало очевидно, что подводная лодка затонула, показания свидетелей о последних сообщениях с субмарины заносятся в протокол.

Чтобы восстановить хронологию происшедшего, комиссия пользуется данными океанографической атлантической системы (ОАС), представляющей собой группу сонаров-измерителей постоянного действия, установленных в Атлантике американцами. Как только в океане случается катастрофа или бедствие, разного рода комиссии обращаются к ОАС. Назначение ее примерно то же, что у авиационного «черного ящика».

В случае с «Трэшером» сонары ОАС дважды, с 9.09 до 9.11 и с 9.13 до 9.14, уловили шумы, которые могли исходить от лодки во время накачки балластных цистерн сжатым воздухом. Кроме того, в 9.18 был зарегистрирован сильный низкочастотный помеховый сигнал. Возможно, это был взрыв «Трэшера», стальной корпус которого не выдержал чудовищного давления. Масляная пленка на воде и какие-то кусочки пластика — все, что, на первый взгляд, осталось от подводной лодки и ее экипажа, — с таким же успехом могли быть обыкновенным мусором, оставленным любым судном.

И все же комиссии контр-адмирала Остина удалось локализовать поиски. Возможные внешние причины катастрофы — нападение врага, встреча с НЛО, столкновение с другим кораблем, саботаж — были быстро отвергнуты. Ошибки в действиях экипажа? Возможно, но маловероятно. Чтобы «Трэшер» оказался в аварийном состоянии, командир Харвей, уже девять лет плавающий на атомных лодках, должен был еще до погружения на максимальную глубину, то есть до 9.12, отдать целый ряд ошибочных приказаний. Также маловероятно, чтобы на эти неправильные решения никто бы не отреагировал: ни опытные члены экипажа, ни специалисты с верфи, находившиеся на борту субмарины. А потом, об этом обязательно упоминалось бы в вахтенном журнале «Скайларка».

Гораздо более вероятным представляется неожиданный сбой техники, из-за которого субмарина на несколько мгновений вышла из-под контроля. Такой дефект мог возникнуть только в двух случаях. Либо это грубейшая халатность во время девятимесячных судостроительных работ, либо — очень серьезный конструкторский просчет. Контр-адмирал Остин и его коллеги расследуют оба возможных варианта и в итоге вскрывают такую массу преступных ошибок и недочетов, что ее с лихвой хватило бы, чтобы посадить на дно целый флот.

«Трэшер» была приписана к портсмутской верфи 15 января 1958 года, а 3 августа 1961 года лодку официально приняли там на вооружение. Естественно, каждое новое судно должно подвергнуться ходовым испытаниям. Если учесть, что в данном случае речь шла об атомной подводной лодке — совершенно новом тогда типе боевых судов, — то испытания обещали быть продолжительными и очень серьезными. Так и происходило. С лета 1961 по лето 1962 года «Трэшер» совершила несколько надводных и подводных рейдов в Атлантическом океане, а напоследок ее ожидал достаточно жесткий тест, считающийся в ВМС стандартной процедурой: проверка на «профпригодность». В соответствии с правилами проверки «Трэшер» ушла под воду у берегов Флориды, а несколько других боевых кораблей забросали место погружения глубинными бомбами. Цель такого сурового испытания, весь процесс которого рассчитан с математической точностью, — ни в коем случае не потопить лодку, но основательно ее встряхнуть. Это один из видов так называемого «тренировочного состязания боевых машин высоких технологий».

Выдержав все испытания и экстремальные нагрузки, лодка вернулась 11 июля 1962 года в гавань военно-морской верфи Портсмута. Теперь за нее взялись техники. В их задачу входило обследовать сложнейший подводный аппарат на предмет выявления и устранения всех его слабых мест.

Работы, рассчитанные на полгода, начались 16 июля. В действительности они затянулись на девять месяцев, поскольку открывались все новые дефекты: низкое качество герметизаторов, соединительных деталей и клапанов систем трубопроводов, поврежденная во время проверки «профпригодности» электроизоляция и тому подобное. Все это можно было устранить, если бы… Если бы на верфи проявили добросовестность. Техники попросту схалтурили. Причем их «халтура» зашла настолько далеко, что важные элементы конструкции сплошь и рядом оказались установленными не с той стороны! Так, во время одного из тестов команда «Трэшера» с удивлением обнаружила, что перископ пошел вверх, когда переключатель стоял в положении «вниз», и наоборот.

Когда «Трэшер» 9 апреля 1963 года покидала портсмутскую гавань, командир лодки и инженеры с верфи были уверены, что все ошибки устранены. Но кто мог бы тогда дать полную гарантию, что в системе из десятков тысяч деталей где-нибудь не найдется еще какой-нибудь неправильно установленный выключатель или окажется перевернутым клапан? Конечно, даже при самом тщательном осмотре проверить положение всех деталей оказалось очень непросто. Но совсем не по той причине, о которой можно подумать. Невероятно, но у самой современной атомной подводной лодки не было даже того, что есть у обычного пылесоса: подробной инструкции!

На каждом корабле ВМФ США имеется информационная книга о судне (ИКС), где описано использование систем, указаны все значимые данные, а самое главное — отражены особенности конструкции. Своего рода инструкция по эксплуатации. Была такая книга и у «Трэшера», но руководство портсмутской верфи передало ИКС одной гражданской фирме, работавшей по подряду. А для себя взяло и скопировало ИКС более старой модели атомной подводной лодки. Модели с совершенно иными особенностями конструкции…

При ВМФ США постоянно действует комитет по технической приемке судов. Эта же организация утверждает и ИКС. Так вот, в силу некоторых причин предложенную к рассмотрению ИКС «Трэшера» комитет не принял, а назначил временную комиссию, которая сопровождала «Трэшер» во время испытаний 1961 — 62 годов и инспектировала субмарину на верфи. Когда подводная лодка 9 апреля 1963 года отправлялась в свое последнее плавание, на ее борту не оказалось никакой постоянной документации. Что это — оплошность? Или что-то другое?

В конце концов комиссия контр-адмирала Остина делает вывод, что сборка в Портсмуте двух жизненно важных систем «Трэшера» произведена не в полном соответствии с установленными техническими нормами и требованиями. Сжатый воздух и вода в лодке подводились по длинным трубопроводам, которые всегда должны быть идеально чистыми, поскольку даже мельчайшая грязь может заблокировать очень чувствительные клапаны. Но на военно-морской верфи не было ни одного помещения, где соблюдался бы режим пыленепропускания. Хотя и не очень вероятно, но вполне возможно, что даже один небольшой металлический осколок, волокно тряпки или крохи грязи могли сгубить 85-метровую атомную подводную лодку, отправив ее на дно океана.

Слабость конструкции?

Все эти халатности во время техобслуживания относительно безобидны по сравнению со слабыми местами самой конструкции. Считалось, что инструменты и электрические соединения «Трэшера» были хорошо защищены от воды. Но никто не оговаривал, что это лишь в том случае, если вода будет капать сверху. На самом же деле она может проникнуть в субмарину со всех сторон. На глубине 300 метров вода, находясь под мощным давлением, с силой снаряда прорвется сквозь мельчайшую пробоину и разрушит все, что специально не защищено. Дырка от толстого гвоздя позволит воде в течение пяти секунд затопить пространство в корпусе лодки размером с жилую комнату.

Даже из-за меньшей пробоины, через которую вода, кажется, только сочится, чувствительная электроника субмарины может вдруг выйти из строя. К тому же многие нужные инструменты хранились на лодке хотя и в двойном экземпляре, но недалеко друг от друга. Случись что, команда в один миг лишалась как основного инструмента, так и дубликатов.

На основании сообщения командира Харвея ( «Пробую продуть») комиссия делает вывод, что сжатого воздуха на «Трэшере» оказалось недостаточно. Атомная подводная лодка не только при нормальных условиях, но и в случае крайней необходимости начинает подъем с большой глубины только с помощью горизонтальных рулей. Накачка воздуха в балластные цистерны производится только тогда, когда лодка окажется близко к поверхности.

Максимальная величина давления сжатого воздуха для подводных лодок была определена в ВМС США еще за несколько лет до трагической гибели «Трэшера». Она являлась стандартным значением для определенной глубины. «Трэшер» должна была погрузиться гораздо глубже, чем все ее предшественники, но никто в целом флоте не подумал о том, чтобы соответственно повысить давление воздуха и переоборудовать трубопроводную систему! Таким образом, надежность «Трэшера» оказалась ниже, чем надежность более ранних моделей, а ее самым слабым местом стала система сжатого воздуха, не сработавшая как нужно на максимальной тестовой глубине.

Вообще в системе имелись и другие недоработки. В корпусе лодки циркулировали два круга сжатого воздуха. Оба были связаны подобно сообщающимся сосудам. Если в одном — ну, скажем, из-за разгерметизации — падало давление, то же самое происходило и в другом. Похоже, экипажу «Трэшера» так и не удалось вовремя определить неисправный трубопровод. Весьма вероятно, что вовремя не были закрыты клапаны. А может быть, не удалась коррекция, поскольку сжатый воздух не успел нагреться.

Комиссия после скрупулезного анализа полагает, что к засору проводки или блокировке клапанов мог привести накопившийся лед, сконцентрировавшийся прежде всего на самих клапанах, а потом уже на сужениях и сгибах труб.

Но это еще цветочки. Подчиненные Остина делают вывод, что в самой конструкции любой атомной подводной лодки уже заложена ошибка, из-за чего, собственно, каждый выход на максимальную глубину может оказаться смертельно опасным. Обычные подводные лодки, приводимые в действие дизельными и электрическими двигателями, также снабжены сложной системой трубопроводов, величина давления в которых ничуть не меньше, чем за бортом. Если трубы дадут течь и пробоина не будет тотчас заделана, лодка быстро пойдет ко дну, как и при пробоине в корпусе. Бортовой реактор на атомных лодках так или иначе связан с системой трубопроводов. Во-первых, он охлаждается, как обычная АЭС. Вместо речной в подводную лодку накачивается морская вода, после чего она охлаждает реактор и выкачивается обратно в океан. Во-вторых, реактор, в свою очередь, косвенно воздействует на трубопроводы — морская вода опресняется и расщепляется на водород и кислород. Ядерному реактору достаточно заполненной ураном активной зоны, чтобы он мог месяцами бесперебойно работать под водой. Другое дело человек. Экипажу жизненно необходимы пресная вода и кислород.

В любой системе трубопроводов имеются многочисленные сгибы и стыки. Обычно эти места тщательно свариваются. Если сварка выполнена по всем правилам, то соединения служат очень долго. Кстати, их надежность тогда проверяли с помощью рентгеновского излучения.

И тут комиссия Остина раскапывает новую сенсацию. Трубопроводы «Трэшера» на стыках были не сварены, а запаяны, по причине их труднодоступности. Разумеется, места пайки не могут выдержать той нагрузки, что максимально допустима для соединений сварки.

Вообще проблемы с трубопроводами американских подводных лодок возникали и раньше. Самый надежный способ испытать место пайки — протестировать его ультразвуком. Хотя этот метод в 1960 — 61 годах, во время постройки «Трэшера», еще не получил широкого распространения, весной 1962 года, когда лодка в рамках ходовых испытаний пять недель стояла на верфи в Гротоне, штат Коннектикут, ультразвуковое исследование все же было проведено.

Тогда обследовали 115 мест паек — и восемь из них, то есть 6,96%, оказались ненадежными. Два соединения были перепаяны. Состояние остальных руководство не сочло критическим. После проверки на «профпригодность» техники в Портсмуте снова обследовали «Трэшер» ультразвуком. С июля по ноябрь 1962 года было заменено в общей сложности 13,8% паевых соединений. В том же году другие атомные подводные лодки, «Скалпин» и «Скипджек», непосредственные предшественники «Трэшера», были испытаны более основательно. Проверили более 300 мест пайки. В итоге на обеих лодках более 22% соединений признали ненадежными, что оказалось почти на 10% выше, чем у «Трэшера»! Несмотря на это спустя два года после тестов «Скипджека» также построенного в Портсмуте, в технике пайки и проведении самих тестов ничего не изменилось. Неужели никто во время работ над «Трэшером» не задумался над такими вопросами? Ведь очевидно, что если трубопроводная система на большой глубине даст течь — хотя бы в месте пая, — для атомной подводной лодки это конец. Гигантские потоки воды не только хлынут внутрь субмарины, они еще вызовут автоматическое выключение реактора, которое происходит при любом дефекте трубного соединения во избежание перегрева и плавки ядра. Все это значит, что в тот самый момент, когда лодке нужна вся ее энергетическая мощь для выкачки воды, закрытия водонепроницаемых переборок и управления горизонтальными рулями, подача энергии вдруг прекратится — смертельная мышеловка захлопнется.