Тени кельтских преданий

Рыцари Круглого стола. При этом словосочетании возникают образы, многократно воспроизведенные всеми видами искусства и литературы. Лучшие кельтские воины числом 150 под водительством могущественного короля Артура собираются вместе, чтобы совершить древние рыцарские обряды, повести неторопливые беседы о чести и достоинстве, любви и мести, славе и предательстве.

Таким же романтическим ореолом окружены их подвиги, полные благородства и мужества, готовности пожертвовать жизнью ради дамы сердца. Не менее впечатляют рыцарские турниры, сражения за право обладать чашей святого Грааля, дарующей возможность приобщения к лику бессмертных.

В наше время понятия рыцарь, рыцарство используются в сугубо историческом контексте или употребляются в переносном значении, что понятно: ведь со времен короля Артура прошло столько столетий и романы о нем – не более чем ми- фоэпическая традиция. Хотя рыцарские ордены и просуществовали до XIII -? XIV веков, но уже людьми раннего Средневековья подобные легенды воспринимались как народные сказания или разрозненные упоминания в хрониках.

О стиле таких сочинений можно судить, читая «Хроники» Уильяма Малмсберийского, составленные в 1125 году. В них говорилось: «О сем Артуре британцы сложили многие легенды и с любовью рассказывают о нем и поныне. Истинно был он достоин, чтобы подвигам его было воздано не в досужих вымыслах, но в подлинной истории».

Спустя несколько лет после «Хроник» Уильяма Малмсбе- рийского появилась книга, обозначившая новый поворот в традиционном повествовании. В «Истории бриттских королей» Гольфрида Монмутского Артур уже предстает монархом, завоевателем мира, окруженным изысканным двором и доблестными соратниками. Центральные персонажи, бывшие в ранней поэтике Уэльса всего лишь бледными тенями, обрели рыцарское величие, а королева Гвиневера выступала в роли неверной жены. Появился и другой важный персонаж – волшебник Мерлин, сыгравший решающую роль в освящении миссии Артура.

«История бриттских королей», описывающая самые давние времена Британии, сразу же приобрела огромную популярность. А вот высоколобые ученые встретили книгу в штыки, назвав ее апокрифом, глупостью, мистификацией и полнейшим бредом. Джефри же уверял, что, работая над своей «Историей…», пользовался оригинальным документом на языке бриттов, который получил в подарок от некоего архидьякона Оксфорда.

Почти единогласно было решено, что этот «оригинальный» британский документ, как и остальные, сообщенные Джефри факты, – не что иное, как обыкновенные выдумки, измышления и фальсификация. Такое мнение отнюдь не помешало этому, несомненно апокрифическому, труду превратиться в настоящий бестселлер.

Практически невозможно найти в тогдашней цивилизованной Европе двора, где не читали бы вслух «Историю…» либо не спорили о ней. Король Артур стал модным героем, а спустя еще два десятка лет читатели смогли насладиться целым циклом романов, оттеснивших на задний план самого Карла Великого, героя более раннего цикла французских эпических сюжетов.

Произведение действительно оказалось любопытным в литературном отношении. Джефри, хоть и придал книге серьезный и научный характер, однако не ограничился сухим хроникерским упоминанием об Артуре. Он включил в предание целый роман: обстоятельства рождения короля, приход к власти, извлечение меча Эскалибура, женитьбу на Гвине- вере и ее измену и, наконец, последний путь короля на Авалон в 542 году от P. X.

Назвал также основных, впоследствии канонизированных, соратников Артура – Гавейна, Кэя, Бедивера, туда же втиснул множество дегендарных и сказочных элементов вместе с чародеем Мерлином. Не забыл и о магической доставке каменного круга Стоунхенджа из Ирландии на равнину Солсбери. Так Джефри Монмутский фактически заложил краеугольный камень под будущее здание легенды, и ему, бесспорно, принадлежит авторское право на нее. Более поздние авторы недалеко ушли от начертанной Джефри схемы.

Вклад же «Истории бриттских королей» в английскую литературу был поистине колоссальным. Можно смело утверждать, что не будь Джефри Монмутского, не было бы Чосера и елизаветинской драмы. А если б не было Чосера и елизаветинской драмы, то неизвестно вообще, как выглядела бы история английской литературы.

Что касается французов, уже имевших собственный эпос о Карле Великом и романы о деяниях его паладинов, то личность Артура как короля бриттов была им и скучна и непоэтична. Зато во Франции возник большой интерес к спутникам Артура, рыцарям Круглого стола, поскольку в те времена существовала мода на повести о деяниях одиноких путников и, разумеется, о любви. Идеалом и лейтмотивом песен и романов французских труверов были галантные куртуазные чувства, сердечные похождения бравых рыцарей и подвиги, совершаемые в честь и защиту прекрасных дам. Особым типом баллады и любовного романа стали британские романсы – о любовных шалостях рыцарей Круглого стола.

Период, о котором идет речь, – это время мощной экспансии артуровского мифа в Европу. Поэзия французских труверов была известна и популярна всюду, поскольку тогда старофранцузский язык был языком всей цивилизованной Европы, он использовался и был популярен в Британии задолго до вторжения Вильгельма Завоевателя. В битве под Гастингсом, например, англосаксонские и франко-норманнские рыцари взаимно оскорбляли друг друга по-французски.

Известнейший трувер Кретьен де Труа, придворный поэт Марии Шампанской, начал эксплуатировать столицу Артура Камелот исключительно как фон к первой сцене. Здесь начинались приключения, отсюда рыцари отправлялись в поход, король благословлял их и больше в повествовании не появлялся.

Более важную роль играли его соратники. Кретьен написал целый ряд рифмованных романов о благородных рыцарях, большинство из которых имеют аналоги в возникших в тот же период версиях валлийских романов и эпосов. Хотя, в общем-то, до сих пор неизвестно, кто у кого «списывал» – Кретьен у анонимных валлийцев или же наоборот. Но, как бы то ни было, корень был явно один и тот же – кельтская мифология. Песни кельтских бардов, исполнявшиеся в замках англо-норманнских рыцарей, переправлялись в континентальную Европу и становились там не менее популярными, чем в Англии.

А вот действительно оригинальным произведением, созданным Кретьеном, был роман «Ланселот, или Рыцарь на телеге» с учетом включения в схему легенды, важной для сюжета, – любви рыцаря к супруге Артура королеве Гвине- вере. Роман Кретьена воспевает известную и впоследствии канонизированную историю похищения королевы коварным князем Мелеагантом и освобождение ее героическим Ланселотом Озерным. Название романа оправдывается тем, что рыцарь, потеряв боевого коня, вынужден спешить на выручку королеве, воспользовавшись крестьянской телегой.

В те времена роман должен был невероятно возбуждать рыцарей и выжимать слезу у благородных читательниц, ведь для человека, посвященного в рыцари, езда на телеге была неслыханным позором. Кто-то из замка Мелеаганта, видя приближающегося Ланселота, воскликнул: «О, рыцарь на телеге! Вероятно, его вешать везут!» Книжный Ланселот мужественно перенес этот стыд, пожертвовав ради любимой дамы гордостью и рыцарской честью, потому что обожал горячо и искренне.

Нет слов, умел Кретьен возбудить аудиторию, проявляя тем самым лучшие качества великих бардов. В его исполнении Артуровские легенды впервые становятся литературой. Тематика и направленность отходят на второй план, главными становятся форма и манера повествования.

Роман «Персеваль, или Легенда о Граале» стал последним произведением Кретьена, большим вкладом поэта в строение Артуровских легенд. Здесь появляется то, чего ранее не было, – чаша Грааля. Давший название книге герой Персеваль Уэльский – это невинный юноша, пожелавший стать рыцарем. На пути ко двору Артура с ним случаются разные забавные приключения. Кретьен снова «щекочет» аудиторию – французов особенно забавляет то, что девственник Персеваль постоянно упускает возможность соблазнить встречающихся на пути дам.

Уже будучи рыцарем, он попадает в таинственный замок Короля-Рыбака, страдающего от неизлечимой раны. Персе- валю демонстрируют удивительный сосуд, именуемый Граалем. Показывают ему и истекающую кровью.пику. И тут наступает неожиданный поворот в повествовании. Начинается мистерия, и на глазах у изумленной публики исполняется некий таинственный обряд, Великая тайна. И все – повествование обрывается.

Персеваль не задал вопроса, которого ожидал Король- Рыбак. А Кретьен не закончил произведение, оставив читателям загадку…

Ну и, наконец, черту под всеми мифологическими изысканиями подвел в 1485 году рыцарь Томас Мэлори, составив полную и самую известную версию повествования о короле и его рыцарях. Книга первого в истории романиста «Смерть Артура» стала классикой, а изображенная в его версии картина закрепилась в качестве классического образца легенды о тех далеких временах.

После этого артуровский цикл, как и сама идея рыцарства, обрел свой окончательный вид. Он пришелся как нельзя кстати – и ко времени и к месту, по поводу чего историк Винсент де Бове писал: «Смысл организованного рыцарства состоит в том, чтобы защищать церковь, пресекать нарушения феодального долга, чтить духовенство, мстить за обиды бедных и поддерживать спокойствие в стране».

По своей хронологии корни артуровских сказаний уходят в «темную эпоху V – VI веков» и даже еще дальше – в верования дохристианской и доримской Британии, в культуру древних кельтов. Это была великая цивилизация ранней Европы. И хотя следы ее встречаются повсеместно, свидетельств о ней сохранилось очень мало.

Когда-то кельтские племена населяли весь континент, но под натиском более воинственных народов вынуждены были постоянно мигрировать, что привело к утрате единства и жизнеспособности культурной традиции. Тем удивительнее, что артуровские предания, пройдя путь от фольклора до литературы, многие века сохранялись почти в первозданном виде, в каком они бытовали в V веке.

Дело даже не в стойкости мифа как такового. Артур был и героем древних бриттов, и кельтским вождем, а значит, и римским военачальником, поэтому народ видел в нем нечто былинное, сказочное – все то, чем наделяют как мифологических персонажей, так и реальных предводителей.

Позже в развитии артуровских преданий наметились некоторые видоизменения, связанные в основном с христианской трактовкой и самих событий, и поступков героев. Но прежде чем обозначить суть привнесенных в легенду таинств, надо вспомнить саму родословную короля Артура.

Как гласит одна из легенд, истинным и первоначальным жителем Британских островов был гигант Альбион, сын греческого бога Посейдона. Следующими колонизаторами стали, если верить преданиям, потомки Ноя, в числе которых были Франк, Роман, Алеман и Бритто. Последний поселился на острове Альбиона, отделившись от брата Франка проливом, который позже назвали Ла-Маншем.

А вот английский поэт Джон Мильтон, сославшись на Голь- фрида Монмутского, изложил свою версию легенды. Из нее следует, что после падения Трои оставшиеся троянцы во главе с Энеем осели в Италии, положив начало римской эпохе. Правнук Энея по имени Брут во время охоты случайно убил отца, за что был изгнан из страны.

Отправившись в путь на север, троянцы после долгого плавания увидели белые скалы и высадились в том месте, которое теперь называется Девонширом. Пройдя по острову, Брут воздвиг столицу, назвав ее Трояновой, ставшей спустя века известным всем Лондоном.

Сыновьями Брута были Локрин, Альбанакт и Камбер. После смерти отца они поделили территорию между собой. Локрин выбрал среднюю часть, т. е. теперешнюю Англию. Камбер взял западную часть – Уэльс и Камберленд – землю, названную Кембрией, или Кимрией. Здесь, кстати, родился герой-титан Конан, персонаж валлийских легенд.

Не преуменьшая значения мифологических описаний, историки все же оперируют чисто научными данными. Самое древнее, установленное теперь население островов принадлежало к той же группе, что и греческие пеласги или итальянские этруски. Этот таинственный народ англосаксонские историки называют иберами, поскольку прибыли они, как считается, с Иберийского полуострова.

Позже переселенцы смешались с некоторыми племенами островов, после чего и возникли кельтские союзы, которые уже можно считать полностью британскими. Из племен, заселявших Южный Уэльс, вышел, как предполагается, «исторический» король Артур. А вот от племени бригантов все население острова получило название бритты, а сам остров – Британия.

После такого мифологически-исторического экскурса самое время более подробно воспроизвести сюжетную линию приключений короля Артура и его доблестных соратников.

Итак, в давние времена в своем замке на скалистом мысе поджидала прекрасная Игрейна своего мужа Горлуа, герцога Корнуоллского. Однако не он появился в ту ночь в ее спальне, а Утер Пендрагон, король Британии, принявший с помощью волшебника Мерлина обличье герцога, дабы удовлетворить свою порочную страсть к Игрейне. От этого союза и родился будущий король Артур.

Волшебник Мерлин унес младенца, рожденного Игрейной, и отдал сэру Эктору, чтобы тот воспитал его как собственного сына. Других детей у короля не было. Брак же Игрейны и Горлуа был освящен рождением трех дочерей – двух выдали замуж за королей, а третью отправили в монастырь. Эта дочь, фея Моргана, каким-то образом познала искусство магии и в конце концов сыграла роковую роль в судьбе своего сводного брата.

Только когда Артуру исполнилось 16 лет, Мерлин открыл тайну его рождения, и то лишь после того, как юноша вытащил меч, впечатанный в наковальню, стоявшую на мраморной плите во дворе церкви. Многие пытались это сделать, но ни один не мог совладать с мечом, который должен был покориться лишь «истинному по рождению королю всей Британии». Мерлин также поведал Артуру о чудесной силе, которой наделили его при рождении феи таинственной земли Авалон.

Ему суждено было стать лучшим из рыцарей и величайшим из королей, а жить он должен «дольше, чем когда-либо может представить себе человек». Подтвердив свои права на царство, герой получает от феи Озера волшебный меч Эска- либур. Артур женится на прекрасной леди Гвиневере, и вместе с приданым ему достается замок Камелот со знаменитым Круглым столом.

В период благодатного правления Артура Британия наслаждалась двенадцатью годами мирной жизни. Это было время пышного расцвета рыцарского духа. В своем замке Артур собирал всех храбрых и преданных рыцарей своего королевства – Ланселота, Гавейна, Персифаля – и усаживал их вокруг огромного Круглого стола, причем на сиденье каждого было золотыми буквами написано его имя. Там Мерлин учил рыцарей не совершать убийств, избегать предательства, лжи и бесчестья, даровать милосердие просящему и, что превыше всего, оказывать уважение и покровительство женщинам.

Из Камелота рыцари отправлялись сражаться с драконами, гигантами и хитрыми карликами. Эти встречи с силами зла обычно происходили в заколдованных замках, темных лесах или волшебных садах.

Венцом рыцарских испытаний и подвигов стал поиск святого Грааля – чаши, из которой пил Иисус во время Тайной вечери. Считалось, что она обладает чудодейственными свойствами исцелять и воскрешать из мертвых. Вместе с копьем, которым римский солдат пронзил бок распятого Иисуса, чаша была отдана Иосифу Аримафейскому, библейскому персонажу, чьи потомки привезли ее в Британию.

Тем временем святой Грааль по какой-то причине исчез. Мерлин дал знать об этом Артуру и повелел ему начать поиски утерянной чаши, намекнув, что рыцарь, которому суждено это совершить, вскоре появится.

Когда Артур и его рыцари собрались за Круглым столом в канун Пятидесятницы, удар грома и блеск молнии возвестил о явлении святого Грааля – скрытая под изящным белым Покровом чаша проплыла по залу и снова исчезла. Вскоре после этого появился некий старец и назвал кандидата на последнее незанятое место за Круглым столом.

Им оказался молодой рыцарь сэр Галахад, сын сэра Ланселота, который в конце концов нашел священную реликвию. Упав на колени перед чашей, юный рыцарь осознал, что его жизненная миссия исполнена. Душа Галахада вознеслась на небо, а бездыханное тело осталось лежать распростертым перед алтарем. Ровно через два года после этого дня рыцари, искавшие чашу, вернулись в Камелот, чтобы поведать королю о своих полных опасности поисках.

По другой версии, поиски завершил сэр Персифаль, который нашел священный сосуд в замке Монсальват в испанских Пиренеях под охраной Амфортаса, короля рыцарей святого Грааля. Но волшебник ранил Амфортаса тем самым копьем, которым был пронзен Спаситель, поскольку умирающий король отказался причаститься Святых Даров из-за своих грехов. И лишь когда Персифаль касанием все того же копья римского центуриона Лонгина исцелил его раны, на алтаре вновь появился святой Грааль.

В конце повествования отношения между рыцарями принимают трагический оборот. На свою беду сэр Ланселот без памяти влюбляется в леди Гвиневеру, и с этого начинается цепь роковых событий, приведших в итоге к гибели Артура.

Его племянник Мордред, сын феи Морганы, разоблачил любовников и призвал Артура осудить жену на публичное сожжение на костре. Ланселот спасает королеву и бежит с ней во Францию.

Перед тем как вместе с войском отправиться за ними в погоню, Артур передал бразды правления Мордреду, который, воспользовавшись отсутствием короля, совершил переворот. По возвращении в Англию Артур встретился с Мордредом в жестокой схватке и пронзил копьем неверного племянника. Но перед смертью Мордред успел нанести королю смертельную рану. С кончиной Артура завершился и золотой век Камелота.

Верные соратники короля положили умирающего в ладью, которая, медленно скользя сквозь белый туман, унесла его по морю в загадочную страну Авалон. «Утешьтесь, – сказал король убитым горем рыцарям, стоящим на берегу, – и знайте, что я снова приду, когда понадоблюсь Британской земле».

По некоторым долго бытовавшим преданиям, Артур стал правителем подземного царства или превратился в ворона.

В связи с изложенной сюжетной канвой возникает вопрос: что же исконно кельтского осталось от легенды после ее многочисленных интерпретаций?

По правде говоря, не очень много. Разумеется, нет никакого сомнения, что Артур был истинным кельтом по своей древней крови, по своему призванию, предназначению и роду деятельности. Но это был идеализированный кельт – по- другому предание в изложении Гольфрида Монмутского и других сказителей не понять. Поэтому и есть резон сказать о некоторых несоответствиях в артуровском цикле.

Взять хотя бы такое: почему Артур, сын Утера Пендрагона, должен пользоваться волшебством Мерлина и вытаскивать меч из камня? Зачем главы кланов (короли) собираются на совет, чтобы решить, кому же стать главным? Если трон не наследуется, то почему бы просто не взять власть в руки самому сильному или самому богатому?

А потому, что осуществление власти у кельтов понималось и исполнялось совершенно уникальным для тех сообществ образом. Король (племенной вождь) не был хозяином земли – земля была всеобщей, принадлежала всем. Владыка получал власть на правах доверенного лица – осуществлял правление от имени народа, а не от своего собственного.

Это очень важно, поскольку нам, воспринимающим миф в его средневековой (европейско-средневековой) форме, Артур представляется королем-сюзереном, его рыцари – вассалами, или ленниками, а население страны – подданными. На самом же деле кельтский повелитель не мог ни унаследовать, ни принять власть, не мог ее и единолично осуществлять. Власть была ему поручена по договору, а при ее осуществлении властелин обязан был руководствоваться благом страны и народа. Это благо понималось как благо земли – при хорошем владыке страна, или земля в буквальном смысле, была здорова и счастлива, цвела и давала урожай, кризис же власти либо хаос безвластия означали недород, голод и другие напасти.

Скверно управляемая страна (этот мотив позже неоднократно использовался в литературе) превращалась, по сути, в бесплодные земли. В мифологии и преданиях всего мира довольно распространен образ короля-богатыря, который благодаря своим героическим усилиям получает уважение и почитание всего народа и которому народ в знак признания заслуг и личных качеств доверяет власть. И править он должен так, чтобы народу жилось как можно лучше.

При этом в других странах такие легенды были не более чем психическим противоядием от личности владык и их поступков, от сознания, что король есть постольку, поскольку он трон унаследовал либо добыл силой. Земля является его собственностью, которой он может свободно и без ограничений распоряжаться. Подданными он правит по самой сущности обязательных общественных условий и еще потому, что у него в руках аппарат принуждения. А перестанет он править, когда умрет или кто-нибудь – чаще всего другой король – его низложит.

У кельтов тоже существуют подобные легенды, но они опираются на традиции и реальные факты. Король кельтов получал власть как бы по доверенности – потому что был богатырем, потому что его фактические деяния и заслуги делали его достойным того, чтобы доверить ему власть.

По отношению к людям и земле кельтский король исполнял формальные обязанности – ничего больше. Его приказам подчинялись, если они заслуживали того, чтобы их исполнять. Ни на что более власть не уполномочивала, в особенности же не давала права владеть землей и распоряжаться ею по собственному усмотрению.

При таком положении вещей легче понять яростное сопротивление, которое столетиями оказывали норманнским и английским феодалам валлийцы, ирландцы и шотландцы. Система реализации власти, которую норманны и англы старались навязать валлийским, ирландским и шотландским кельтам, совершенно не вписывалась в их жизненный уклад. Потому-то Артур и был провозглашен королем всех бриттов и надеждой страны. Потому-то он – первейший среди богатырей, именно он, а не кто другой извлекает меч Эскалибур из камня, получает его как символ власти из рук Владычицы Озера.

Поэтому Артур, героически защищая страну, «собственноручно положил под Бадоном почти тысячу саксов». Разумеется, это легенда, выражающая кельтскую тоску по королю-герою, по непобедимому королю-богу, которому богиня (Великая Мать, символ земли) вложила в руки магический меч. По королю, признанному самой землей, которую в качестве выразителя воли народа он будет достойно защищать. По королю, принятому всеми, объединяющему всех.

Конечно, таких королей не было. Это миф, родившийся во времена, когда мир британских кельтов уже рушился под ударами иноземных захватчиков. Когда выяснилось, сколь слаба по сравнению с жестоким феодализмом наивная кельтская демократия – несбыточный кельтский идеал…

Что ж, от кельтов действительно осталось не очень много. Но идеал выжил, поскольку был – в противовес самим кельтам – несокрушимым и невероятно притягательным.

Такова внешняя сторона легенды и ее отражение на историческом фоне. Внутренний ее смысл чаще всего скрывается в тех таинствах, благодаря которым предание обретает величие и мистическое предназначение.