Ярослав Мудрый - покровитель киллеров

Если бы первых Рюриковичей, к коим принадлежал и Ярослав Мудрый, удалось перенести в наше время, они не сходили бы со страниц уголовной хроники. Это была исключительно одаренная в криминальном смысле семья с безмерными аппетитами. На протяжении нескольких столетий она держала в ужасе всю Восточную Европу, монополизировав поставку самых острых новостей.

Ждали от Рюриковичей постоянно чего-то сенсационного - какого-нибудь щекочущего нервы заголовка, вроде «Ольга жарит древлянских послов» или «Дружинники Ярополка загнали в ров его брата».

Не успел князь Олег объявиться в Киеве (якобы с торговой миссией), как тут же прирезал беднягу Аскольда. Наследник его, Игорь, до тех пор обчищал древлян, пока туповатые полещуки не догадались разорвать его на куски, остроумно растянув между согнутыми деревьями. Святослав вырос уже в бандита международного масштаба (наподобие римских императоров) и до того утратил чувство реальности, что даже собственные подданные, набравшись храбрости, вынуждены были ему однажды заметить: «Ты, княже, ищешь чужой земли, а свою забросил!» (Выдающийся полководец в это время до того увлекся мародерством в Болгарии, что не обратил внимания, как его собственную столицу обложила орда печенегов).

Вся экономика княжеского семейства представляла собой нехитрый набор из трех операций - сбор дани, сбыт ее в Константинополе и традиционный запой по возвращении на Родину. Умей эти защитники Земли Русской писать, то в графе «род занятий» они могли бы с чистой совестью вывести: «рэкет, торговля награбленным». Основатели государства не гнушались даже работорговлей. Тот же предприимчивый Святослав, перечисляя ассортимент древнерусского экспорта, наряду с воском и медом упомянул и рабов. Интересно, где он их брал? Разводил, как скот, рассматривая подвластное население вроде племенного стада? Или попросту охотился в пущах на лесных мужиков? Историки молчат.

В толпе этих великосветских разбойников неким семейным уродцем выглядит только Ярослав Мудрый. В массовом сознании он до сих пор присутствует в образе безобидного книжного червя, который, дескать, только то и делал, что закладывал церкви да круглые сутки просиживал над толстенными неподъемными фолиантами. Проносящаяся время от времени истерия поисков его исчезнувшей библиотеки, в которой вряд ли было больше нескольких десятков томов, только укрепляет расхожий стереотип.

На недавно открытом в Киеве памятнике возле Золотых Ворот Ярослав изображен в привычном для него образе мудрого властителя - с моделью храма св. Софии в руках. Однако прозвище Мудрый придумал ему только русский придворный историограф Николай Карамзин. Причем несколько поздновато - через целых пятьсот лет после смерти князя, чем окончательно превратил покойника в мифологического героя - воплощение разнообразных добродетелей.

Но, возможно, куда более ему подошел бы монумент на другой сюжет - Ярослав заказывает варягам убийство своего брата. Ибо, в отличие от Ивана Грозного, собственноручно порешившего сына в приступе безумия, киевский князь не был сумасшедшим. Подобные комбинации он старался воплощать с помощью подставных лиц - чтобы капли крови не брызнули на белое полотно его репутации.

По традиционной версии, изложенной в «Повести временных лет», история восхождения Ярослава на киевский престол выглядит несколько упрощенно. В 1015 г. умирает его отец Владимир - тот самый, что окрестил Русь. Киевским князем становится старший сын Святополк. Ярослав в это время княжит в Новгороде. Тут бы им только жить-поживать да дань собирать, да только Святополк вдруг повел себя не как глава рода, а просто как серийный маньяк-убийца. С упорством, достойным лучшего применения, он начинает истреблять меньших братьев, открыв счет с Бориса и Глеба - таких себе дурноватых пацанов-недотеп, покорно подставивших шеи под ножи заказных убийц.

Ярославу это очень не нравится - чего доброго, энергичный брательник доберется и до него в медвежьем новгородском углу. А потому он нанимает за морем варягов и смело вступает в борьбу с «маньяком» Святополком, поведение которого летописец объясняет без лишних психологических нюансов - мол, бес попутал.

На беса, конечно, можно все свалить, но после нескольких боев Ярослав побеждает. Святополк же, гонимый божьим гневом, «прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией и там бедственно окончил жизнь свою. Праведный суд постиг его неправедного»…

Такая вот поучительная история про то, как нельзя обижать младших, если бы не несколько «но».

Даже из текста «Повести временных лет» следует, что Ярослав никогда не был послушным мальчиком. Свою политическую карьеру он начал с репутации отъявленного сепаратиста, еще при жизни отца отказавшегося платить дань Киеву. Не умри Владимир так быстро, Ярослава ждала бы хорошенькая «взбучка». А точнее, карательная экспедиция - испытанный медицинский метод, которым тогда лечили расшатанную психику злостных неплательщиков налогов. Владимир уже и мосты приказал мостить на Новгород, да только скоропостижно окочурился - очень некстати для идеи территориальной целостности страны.

К тому же Ярослав охотно воевал не только «за правду», но и за обычное семейное имущество. Именно в духе этих идеологических ценностей он после победы над Святополком принялся делить Русскую землю с еще одним братом - Мстиславом. И делил, пока окончательно не залил кровью в гражданской войне.

И, наконец, самое главное! В распоряжении исследователей оказалось еще одно свидетельство тех запутанных событий. Готовясь к войне, Ярослав Мудрый нанял в Скандинавии варягов. А эти храбрые воины имели хороший обычай оставлять рассказы о своих подвигах - так называемые саги. Одна из них, повествующая о похождениях на Руси конунга Эймунда, сохранилась в Норвежском государственном архиве. Несколько лет назад научное издание ее крошечным тиражом появилось и в Петербурге.

Историю, известную из «Повести временных лет», она излагает совсем в другой интерпретации.

Согласно саге, новгородский князь Ярицлейв, сын Вальдамара, ведет жестокую войну со своим братом… Бурицлавом. Все имена легко расшифровываются. Вальдамар - это Владимир Креститель, Ярицлейв - Ярослав Мудрый. А Бурицлав - Борис, первый из двух якобы убитых Святополком братьев!

Как рассказывает сага, в тот самый момент, когда борьба достигла апогея, варяжский конунг Эймунд предложил Ярославу избавиться от соперника. Говоря более поздним языком - «ликвидировать политического оппонента». Мотивировал он это достаточно убедительно: «Ведь никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы».

Хитрый Ярослав повел себя приблизительно так же, как товарищ Сталин, любивший, как известно, все непопулярные меры перекладывать на товарища Ежова. Он ответил: «Не стану я ни побуждать людей к бою с Бурицлавом, ни винить, если он буде убит».

Инициативный Эймунд расценил это как дипломатическое одобрение. С десятком самых верных друзей он подстерег Бурицлава, когда тот ночевал в лесу с войском, и, внезапно напав, отрезал голову. Голова была ему нужна не для садистского удовольствия, а как вещественное доказательство - чтобы получить гонорар за профессионально исполненную работу. Но Ярослав сделал вид, что ничего подобного не заказывал - мол, его просто неверно поняли! Платить отказался. И даже предложил варягам за их счет похоронить покойника: какое, мол, он имеет к этому отношение?

Правда, как свидетельствует сага, князь при этом покраснел. Но кто скажет точно - по какой причине? Может, ему стало стыдно. Может, жаль неудачника-брата. А может, он как человек образованный, расстроился, что мир так несовершенно устроен. Кто знает? Вот только Эймунду с друзьями скоро пришлось бежать от Ярослава - тот почему-то решил поотрезать головы и им. И только чудом славным норвежским парням удалось спастись.

Возникает вопрос: можно ли верить саге больше, чем «Повести временных лет»? И тут же напрашивается ответ - да! Святополку незачем было убивать Бурицлава-Бориса. Он и так оказался самым старшим в роду, законным наследником, а Борис, по русской летописи, даже готов был чтить его, «как отца своего». Войну же с Ярославом Святополк получил в наследство от умершего отца - он сам ее не развязывал. А потому логичнее всего было отправить Бориса с войском на север - туда, где, как оказалось, его поджидал варяжский киллер Эймунд. Ну а варягам оговаривать себя и вовсе нет смысла - для них все происходящее выглядело не трагедией, а обычной работой наемника, которой следовало гордиться.

Но виноват ли автор «Повести временных лет» в сознательной фальсификации? Отнюдь! Древнерусский историк не был заказным борзописцем. На страницах своей книги он не скрывает самые неприглядные поступки князей: упомянул же, что отец Ярослава - Владимир - в свое время тоже разделался со своим старшим братом при помощи варягов! Но то была открытая, наглая расправа. А в нашем случае речь идет о заказном убийстве - самом труднораскрываемом виде преступлений, к информации о котором всегда допускается узкий круг лиц.

Святополк погиб в междоусобной войне. Услышать его оправдательную речь у летописца не было физической возможности. Так, со слов победителей, он и стал навсегда Окаянным. И если бы в норвежском архиве не отыскалось свидетельство подлинного исполнителя, никто бы так и не узнал, что моду на заказные убийства ввел на Руси Ярослав Мудрый, так любивший книжное учение.

Неудачник Борис стал первым русским святым.

А доживший до семидесяти шести лет Ярослав, чьи кости лежат теперь в Софийском соборе, тоже как бы канонизирован - как небесный покровитель наемных киллеров.