Глава 1

Взгляд в неизвестность

«Это назначение рассматривается как опасная морская служба. Мы приглашаем вас в качестве добровольца»

(Капитан 3 ранга Уильям Дж. Картер, управление Начальника Материально-технического снабжения, Морское Министерство, Вашингтон, округ Колумбия, Февраль 1942 г.)

«Мистер Бийр, Сэр! Капитан 3 ранга Кларк хотел бы видеть вас в своем офисе».

Это приглашение вовлекло меня в историю, о которой идет рассказ. Капитан 3 ранга А. Б. Кларк был начальником службы снабжения на новом линкоре «Северная Каролина» (ВВ55), а я в чине мичмана резерва в это время проходил учебные сборы на том же корабле. В этот день, 4 февраля 1942 года, корабль вернулся в Бруклинскую морскую верфь после успешных боевых совместных учений со своим однотипным кораблем «Вашингтон» (ВВ56). Эти два быстроходных крейсера были первыми в Америке современными кораблями с крупнокалиберной артиллерией, построенными после 1920 года, когда первым был заложен линкор «Западная Вирджиния». Президент Рузвельт обещал премьер-министру Черчиллю, что отправит «Северную Каролину» и «Вашингтон» в восточную Атлантику для усиления британского флота на некоторое время, до того, как отправит их в Тихий океан. Несомненно, эти два корабля составляли ценный вклад в военные усилия союзников — так что отправка туда была предопределена[3].

Я подтвердил получение приглашения и проследовал в офис капитана 3 ранга Кларка, находившийся за стеной.

— Вы хотели видеть меня, капитан 3 ранга, сэр?

Его ответ прозвучал прямо:

— Да, Кеннет, у меня приказ для вас. Не понимаю, из-за чего такая спешка, но вы сегодня должны выехать в Вашингтон. Сейчас одиннадцать часов, так что времени у вас немного. Понимаю, вы удивлены не меньше меня.

Что и говорить — это действительно удивило меня. Кларк продолжал:

— Вы хорошо поработали здесь. Нам будет недоставать вас. Однако следует поторопиться и собрать вещи.

Я поблагодарил капитана 3 ранга и сказал, сколь многим обязан ему и лейтенанту Уоттсу за их старания сделать из меня морского офицера[4].

Второй лейтенант Уильям Паркс Уоттс, выпускник Военно-морской академии 1938 года, был моим непосредственным начальником, наставником и хорошим другом. Он содействовал мне при преодолении первых трудностей настоящей службы на новейшем и самом «горячем» линкоре ВМС США, этом «образцовом корабле». Принцип «плюнь и отполируй», безупречный вид обмундирования, сияющая золотая тесьма, традиции и правила, перчатки и кортики, социальный и военный этикет, визиты и ответные визиты, визитные карточки, выправка на высшем уровне — я через все это прошел. Несомненно, понятие «офицер и джентльмен» культивировалось офицерским составом «Северной Каролины», и я гордился тем, что принадлежал к этому братству. Билл муштровал меня и провел через все дебри Военно-морских правил, Единого Кода Военной Юстиции, множества руководств и инструкций по вопросам снабжения и финансирования военно-морских кораблей, а также ознакомил с морским этикетом и традициями. Я сам стал частью их. Он даже представил меня одной молодой леди, на которой я возмечтал когда-нибудь жениться. Так что распрощаться с Биллом мне было нелегко.

Нелегко было прощаться и с «Кэри», как с любовью называли корабль те, кто знал его.[5] В 15:15, когда меня ожидало припаркованное у самого переднего трапа такси, возле которого уже находились мои вещи, я — с приказом в кармане и со слезами на глазах — отдал честь палубному вахтенному офицеру:

— Я отбываю для выполнения приказа, сэр.

— Удачи и счастливого плавания, мичман Бийр, — прозвучали слова офицера, когда он, капитан 3 ранга Кларк и лейтенант Уоттс ответно отсалютовали мне.

Я повернулся в сторону кормы, отдал честь флагу и распрощался с «Кэри».

Полученный мной приказ от 2 февраля 1942 года был краток:

«Настоящим вы освобождаетесь от службы на борту корабля ВМС «Северная Каролина» и от всех обязанностей, которые вы исполняли. Вам надлежит прибыть в Вашингтон, округ Колумбия, и не позднее 4 февраля 1942 г. явиться к Начальнику Управления материально-технического снабжения Морского Министерства для назначения на службу».

По пути из Бруклинской морской верфи на Манхеттен к вокзалу Пенсильвания-Стейшн я старался заставить себя не думать о прошлом, а переключиться на неведомое будущее, которое приготовили мне ВМС. Я совершенно не мог представить себе, что ожидало меня впереди, и тщетно старался предугадать будущее. После долгого и беспокойного переезда по Пенсильванской железной дороге до вокзала Юнион-Стейшн в Вашингтоне я в 20:30 явился к дежурному офицеру Морского Министерства в главном здании на Конститьюшн-Авеню. Он отштамповал дату прибытия на моем приказе и снял с него копию. Посоветовав прибыть на следующий день к 08:00, он дал мне направление в офис адмирала Спира, размещавшийся во временном здании за Зеркальным прудом на углу 17-й улицы и Индепенденс-Авеню. Мне повезло с ночлегом — я устроился в Клубе армии и флота на 17-й улице у сквера Фаррагут. Отдыхая в уютном одиночестве отведенной мне комнаты, я обдумывал события дня и затем уснул с единственной мыслью — чего это ради оказался я здесь, в Вашингтоне?[6]

Четверг 5 февраля 1942 г. определил курс дальнейших событий, благоприятных для одних, неблагоприятных для других. В это утро за несколько минут до 08:00 я явился в приемную адмирала Рэя Спира и вручил мой приказ восседавшему там лейтенанту. Тот предложил мне присесть, а сам с моим приказом исчез во внутренних адмиральских покоях. Тем временем из коридора в приемную вошел еще один лейтенант, осмотрелся и стал снимать перчатки и верхнюю одежду. Я встал, представился и сказал, что вскоре должен подойти лейтенант, чтобы взять приказ у пришедшего. Мы обменялись рукопожатиями, и он сказал, что его зовут Эд Джойс. Мы сели, и он рассказал, что знал капитана Бийра из «Юнайтед Фрут Стимшип Компани» и спросил, не родственники ли мы с ним. Я ответил, что это мой отец. В свою очередь я спросил, не родственник ли он доктору Джойсу, старшему санитарному инспектору в «Фрут Компании». Он подтвердил, что это его отец. Вернулся лейтенант, и Джойс передал ему свой приказ. Лейтенант сказал, что нас ожидают и что капитан-лейтенант Хонекер «возьмет нас на буксир».

«Солененькое изречение для бюрократа», — ехидно подумал я, но тот факт, что нас ожидают, несколько приободрил меня. Пока что мы с Эдом Джойсом продолжили разговор. Эд рассказал, что в течение 6 лет был офицером на судне «Юнайтед Фрут Компани», после чего был призван на службу в ВМС. Вызов в Вашингтон он получил, находясь на Бруклинской морской верфи. Уже год, как он был женат, и теперь не знал, что сказать молодой жене — оставаться ли ей в Нью-Йорке или сопровождать его в Вашингтон. Я тоже рассказал Эду, что служил в этой же компании, но только один год, после чего был призван на военную службу в ВМС. Наш разговор прервался, когда вошел капитан-лейтенант Хонекер, представился и провел нас в соседний конференц-зал.

Здесь мы встретились с капитаном 3 ранга У. Дж. Картером. Был подан кофе, и нас пригласили сесть за стол. Я было подумал тогда, что, должно быть, только в великих ВМС так обращаются с простыми мичманами, но тут же этой эйфории пришел конец.

Капитан 3 ранга Картер не замедлил объявить, зачем мы здесь. По его словам, ВМС принимает программу, по своей сущности чрезвычайно деликатную и поэтому объявленную секретной. В Морском Министерстве она называется Проект LQ и о нем знают только те, кто непосредственно в нем участвует. Он сделал паузу и затем продолжил, что мы двое выбраны для проекта из-за нашего происхождения и характера. Затем он добавил, что это назначение считается особо опасной морской службой, но наш выбор должен быть добровольным. Если мы откажемся от назначения, то в наших официальных личных делах никаких записей о данной встрече не будет. Далее он попросил, что если по мере того, как он будет излагать подробности проекта, у меня или Эда появится решение не участвовать в нем, то остановить его рассказ.

В том, как Картер это сказал, не было ни угрозы, ни принуждения. Не выказывая особой симпатии к проекту, он подчеркнул его важность с точки зрения достижения немедленного вклада в военные усилия, указал на участие в нем президента и на надобность в таких офицерах, как мы, для решения необычных задач снабжения, призванных также помочь скрыть истинную цель проекта. Капитан 3 ранга продолжил свои объяснения, раскрывая специфику наших снабженческих задач:

— Готовится два судна с сильным вооружением. Они будут выглядеть, как обычные коммерческие суда, но будут иметь команду из военных моряков, причем весь этот личный состав будет специально подобран. Эти замаскированные под торговые суда корабли будут действовать в качестве приманки для подводных лодок, или судов-ловушек, как называют их британцы. Вы будете ответственными за снабжение и финансирование кораблей, на которые будете назначены, и, конечно, будете исполнять другие обязанности по указанию вашего командира.

На этом капитан 3 ранга Картер остановился. Поскольку мы с Джойсом не отреагировали отрицательно, он продолжил более подробно:

— Офицеры и команда будут постоянно одеты в гражданскую одежду типа той, которую носят моряки гражданского флота. Вам придется приобрести ее на деньги из корабельных фондов. Каждый из вас будет «казначеем» вымышленной компании, и у вас будет оборотный счет в «Риггс Нэшнл Бэнк» в Вашингтоне. Подсчет расходов из фонда несложен, но имеет большое значение. Как вести бухгалтерию, вы узнаете из письменных процедурных документов, которые вы получите. Оба корабля проходят переоборудование и оснащение на морской верфи в Портсмуте, Нью-Гемпшир. Один корабль называется «Эстерион» (АК100), второй — «Этик» (АК101). По плану «Эстерион» будет готов на неделю раньше «Этика». Вот краткое изложение сущности программы. И сейчас вы еще можете отказаться.

Но мы с Джойсом согласились на наше назначение. Мы задали несколько вопросов в отношении того, кто выбран командирами и основными офицерами, и еще — должны ли мы заходить для пополнения запаса топлива и других снабженческих задач только в американские порты. Капитан-лейтенант Хонекер ответил, что позже в этот же день у нас будет возможность обсудить эти и другие вопросы и получить письменные инструкции. Он сказал также, что отведет нас в «Риггс-Банк», чтобы познакомить с его президентом и решить вопрос об открытии банковских счетов.

Капитан 3 ранга Картер спросил лейтенанта Джойса, как старшего из нас, какой корабль он хотел бы выбрать. Эд ответил, что вообще ему это безразлично, но он предпочтет тот, который покинет Портсмут первым. Я, стараясь быть, возможно, не столько галантным, сколько рассудительным, возразил:

— Капитан 3 ранга, лейтенант Джойс всего год, как женился, а я холостяк, поэтому считаю честным и обоснованным то, чтобы на первый корабль был направлен я.

Хонекер прекратил этот спор, объявив напрямую:

— Бийр отправится на «Эстерион», Джойс — на «Этик».

И словно по подсказке суфлера в комнату вошел контр-адмирал Спир, и нас представили ему. Это был высокий стройный человек, с суровым лицом, но довольно приятный в обращении. Он, не садясь, — а мы тоже продолжали стоять, — обратился к нам с Джойсом:

— Джентльмены, вас уже ознакомили с проектом, и вы согласились с вашим назначением? Заверяю вас, что при вашем отказе никаких порочащих вас записей в ваших личных делах не будет. Это исключительно важное и необычное дело, и сопряжено с опасностью.

Капитан 3 ранга Картер ответил на вопрос адмирала. Суровое лицо Спира смягчилось, и он продолжил:

— Вы — особые офицеры. Я лично обсуждал этот проект и порядок подбора офицеров с адмиралом Хорном, Заместителем Командующего Морскими Операциями. Он заверил меня в том, что весь личный состав будет подобран очень тщательно. Теперь, если вам что-то понадобится, просто спросите об этом. Будь я молодым, я с радостью бы встал на ваше место. Желаю удачи, джентльмены.

Когда адмирал удалился, я подумал: «А ведь в том деле, с которым нас ознакомили, возрастных ограничений нет, дорогой адмирал!»

Мы с Джойсом и Хонекером прогулялись по 15-й улице и Пенсильвания-Авеню до «Риггс-банка». Роберт У. Флеминг, президент банка, невысокий, плотный и добродушный мужчина, тепло приветствовал нас. Он сказал, что откроет два счета и подготовит две чековых книжки для «Эстерион Шиппинг Компани» на имя казначея К. М. Бийра и для «Этик Шиппинг Компани» на имя казначея Э. Т. Джойса. Мы оставили образцы наших подписей на специальных карточках и на том наше пребывание в «Риггс-банке» закончилось. Хонекер сказал, что пройдет не меньше недели, прежде чем чек Казначейства поступит на главный счет проекта на имя Хорна и Фарбера, т. е. вице-адмирала Фредерика Хорна и его помощника, контр-адмирала Уильяма С. Фарбера. К этому моменту на каждый из счетов компаний будет переведено по 100 000 долларов. На том задачи дня закончились. Хонекер предложил нам явиться в его офис в 10:00 завтра для получения письменных инструкций по ведению финансовых дел наших подставных «компаний».

Пятница 6 февраля в Вашингтоне была ясным, но холодным днем. Капитаны 3 ранга Картер и Хонекер снова встречались с нами. Нам выдали по три машинописных странички инструкций, сделанных в виде копий с восковки, на них не было ни колонтитула, ни водяных знаков, ни подписей. Инструкции были просты и лаконичны. Никаких морских форм и отчетов, которые требуются от действующих в строю военных судов, здесь не предусматривалось. Мы должны были вести обычные бухгалтерские книги, оплачивать счета по чекам и давать ежемесячный финансовый отчет в кодированном виде в офис Хонекера.

— Да, джентльмены, — сказал тогда Хонекер, — теперь вы можете выбросить вон военно-морские правила и руководства по снабжению.

Это я и сделал в буквальном смысле слова два месяца спустя.

Инструкции имели целью придать нашим с Джойсом действиям наибольшую гибкость. Ограничений никаких не предусматривалось и единственным требованием для разрешения провести траты из наших фондов было согласие командира корабля. Было очевидно, что эти корабли и их деятельность будут в корне отличаться от традиционных форм проведения военно-морских операций, и это стало особенно ясно после заключительных слов Хонекера:

— Помните, что при разговорах с семьей и друзьями вы назначены на службу на грузовые корабли ВМС, но настоящее их назначение — секретно, и не подлежит обсуждению ни с кем, кроме самих участников проекта и только в пределах нужного вопроса. Вы должны быть очень внимательны, и я призываю вас сократить до минимума контакты с любопытными друзьями как в ВМС, так и вне их.

Размышляя впоследствии над этими увещеваниями Хонекера, я начал понимать некоторые особенности данного назначения. Мне предстояло изменить мои манеры гордого молодого офицера ВМС с мощного боевого корабля, линкора ВМС «Северная Каролина» и стать также гордым молодым офицером, но на грузовом судне ВМС. И даже в этом случае я должен был сочинять и излагать придуманное назначение этого грузового корабля, который на самом деле им не являлся. Означало ли это, что я должен научиться лгать с открытым лицом? Монахини в приходской школе и моя мать учили меня совсем не этому! Имидж «офицера и джентльмена» после этого назначения несколько подпортился. Что ж, на войне, как на войне.

Мой визит в Вашингтон завершался. Встречи, инструктирование, дискуссии закончились. Но письменный приказ о направлении меня в Портсмут на «Эстерион» должен был быть готов только на следующий день, в субботу утром. Приказ на Эда был готов, и он сразу же отправился — сначала в Нью-Йорк для встречи с молодой женой, а затем в Портсмут.

Опасный характер предстоящего дела и неопределенность в отношении того, удастся ли вообще уцелеть, угнетали и требовалась какая-то разрядка. Молодая девушка, с которой меня познакомил Билл Уоттс, училась в школе в Вашингтоне. К счастью, в моей черной записной книжке оказался номер ее телефона — и я позвонил в «Эбботс Арт Скул» на Коннектикут-авеню, чтобы поговорить с мисс Барбарой Хемпилл. Оказалось, что она сможет разделить со мной ланч, кино, обед и посетить театральное представление. Это было очень приятное отвлечение от всех забот. Секрет свой я сохранил и завершил свои дела в Вашингтоне самым грандиозным образом.

Суббота стала очень занятым днем. Я получил письменный приказ, позвонил матери на Шоар-роуд в Бруклине и сообщил, что прибуду к концу дня. Затем сел в Пенсильванский «клоккер» и — в соответствии с расписанием — прибыл домой. Теперь предстояло выдержать испытание на прочность сфабрикованной мною версии нового назначения, что могло обернуться настоящей инквизицией.

Моя семья любила море, корабли и военных моряков. Наша квартира на верхнем этаже в Бэй-Ридж была обращена окнами в сторону пролива и находилась напротив карантинной станции на острове Стейтен-Айленд. В 1938–1939 гг. было обычным увидеть суперлайнеры «Америка», «Куин-Мэри», «Рекс», «Бремен», «Европа», «Нормандия» и другие, проходившие мимо окон нашей квартиры. Мой отец, капитан 3 ранга резерва ВМС и старший специалист в «Юнайтед Фрут Стимшип Компании», был призван на службу в ВМС 23 января 1942 года вместе со своим судном «Пасторес» и всей командой: при вводе в строй ВМС он стал кораблем ВМС «Пасторес» (API 6). Впоследствии он командовал транспортно-десантным кораблем и вышел в отставку после войны в ранге контр-адмирала запаса. Моя мать была маяком, к которому все мы возвращались домой. Она следила за движением наших кораблей, создавала наши дома — в Нью-Орлеане, в Сан-Франциско и в Нью-Йорке, воспитала троих детей и была любима нами всеми. Мой брат Эд, старше меня на три года, не подлежал призыву вследствие давнего увечья; он закончил университет Леланда в Стенфорде и работал менеджером в «Сперри Джайроскоуп Компани». Он очень хотел пройти призывную комиссию ВМС и ежемесячно обращался — и каждый раз с неудачным результатом — на Черч-стрит, 90, что только усиливало его интерес к деятельности отца и брата. Моя сестра, младше меня на 5 лет, еще училась в школе, но в дальнейшем предполагала выйти замуж за выпускника Морской академии. Неудивителен их чрезвычайный интерес к моему новому назначению. Кажущееся понижение моего статуса от мичмана на линкоре к мичману на грузовом корабле было главной темой разговоров в моей семье. Сестру расстроила утрата блеска, а вот брат рассудил более разумно, полагая, что быть начальником подразделения на грузовом корабле более ответственно, чем низшим офицером на линкоре. Поэтому мой перевод он расценивал, как повышение. Моя мать резонно считала, что идти на войну на грузовом небоевом корабле означает гораздо меньшую опасность для ее маленького мальчика, и поэтому поддержала мое согласие. Я успешно выдерживал допрос до последней минуты, когда в полночь на воскресенье брат отвез меня на вокзал «Гранд Сентрал Стейшн». Некоторые подозрения в семье, однако, появились, когда я оставил дома свой кортик и несколько синих с белым мундиров; я не был уверен, что брат принял мое объяснение на этот счет, что наряжаться на борту грузового судна не предполагается.

В пять часов утра в Бостоне было темно и холодно. Я сделал пересадку на поезд Бостон-Мэнской железной дороги для 60-мильного пути до Портсмута. Поезд этот уходил в 10 часов утра, и уже в полдвенадцатого он доставил меня к месту назначения. Возбуждение мое нарастало — вскоре я встречусь со своими товарищами и увижу «Эстерион». С некоторым беспокойством я стал размышлять не столько о предстоящем деле, сколько о неизвестности. Было о чем подумать, в частности о том, как осуществляется Проект LQ и какого рода опасность для США создали подводные лодки, раз уж они заставили ВМС принять такие немедленные и скрытные действия[7].

Примечания:

3

Kimball, Churchill and Roosevelt, R-116, 16 March 1942, 1:406 (Кимбэлл, Черчилль и Рузвельт, R-116 от 16 марта 1942 года, 1:406).

4

Текст этого и последующих абзацев написан на основе личного участия автора в описываемых событиях.

5

Заметим, что в английском языке все неодушевленные предметы имеют средний род, но для англичанина и американца «корабль», «судно», традиционно имеет женский род и обозначается местоимением She — т. е. «она», хотя «военный корабль» — как общее понятие — по-английски называется «The Man-of-War» — «Человек/мужчина войны». — Прим. перев.

6

Chief of the Bureau of Navigation to Ensign Kenneth M. Beyer, SC-M, USNR, USS North Carolina, via commanding officer, orders 19666, 2 February 1942, «Change of duty» (От Начальника Бюро Навигации мичману Кеннету М. Бийру, корабль «Северная Каролина» через командира, приказ 19666 от 2 февраля 1942 года — «изменение места службы»).

7

Naval Historical Center, Operational Archives, Navy Department, Washington, D. G, hereafter cited as NHC-OA, Miscellaneous Fib, Chief of Naval Operations to various addresses, Op-23N-l/31/42, Serial 018023, 31 January 1942, SS Evelyn and Carolyn — preliminary conversion to AK (Морской Исторический Архив, Оперативные Архивы, Морское Министерство, Вашингтон, округ Колумбия, далее цитируется как NHC-OA; документ «Разное», высланный Командующим Морскими Операциями в различные адреса — Op-23N-l/31/42, номер 018023, 31 января 1942 года: пароходы «Эвелин» и «Кэролин» — предварительное преобразование в АК).