|
||||
РЕВОЛЮЦИЯ, СТИСНУТАЯ СТЕНАМИ УЧРЕЖДЕНИЙ
В период Октябрьского восстания в центре внимания руководящего слоя большевиков, естественно, был вопрос свержения власти господствующих классов. В тот момент мало кто думал о том, как будет организовано функционирование новой власти, как будут взаимодействовать детали этого механизма. В первое время большевики ясно представляли себе то, что классическим образом сформулировал Ленин: надо построить такие учреждения власти или их систему, которая одновременно несет в себе возможность самоликвидации, отмирания. Противоречия, заложенные в этой установке, были очевидны для самого Ленина и других большевиков. Многие из них пытались теоретически решить эту проблему, чтобы в дальнейшем на практике осуществить выдвинутое Лениным положение. Но был один человек, который к вопросу об отмирании госаппарата относился сдержанно. Его в основном занимали законы действия и тайны этого механизма, которые ведут не к «самоликвидации» таких учреждений, а, наоборот, могут помочь им окрепнуть в качестве самодовлеющей силы. Многие товарищи по партии не понимали этого человека. В их глазах он выглядел заурядным партийным чиновником, который в силу узости своего кругозора не мог мыслить масштабами развивающегося снизу, самоуправляющегося общества. Эти товарищи недооценивали способности и личность их соратника по партии. Но Сталин — а речь, конечно, идет о нем — был словно рожден для административно-командных функций. Его организаторский талант развернулся по-настоящему тогда, когда государственные учреждения, обособившийся и отчужденный аппарат превратились в демиурга истории. Российская революция после 1917 года попала в международную изоляцию, оказалась зажатой в кольце, и вследствие этого, как сейчас это хорошо видно, вариант развития, определяемого институтами власти, стал весьма вероятным. Сталин, видимо, первым заметил это. Он приступил к строительству нового государства и новой партии, даже не захватив в свои руки всей полноты власти. Большинство руководителей большевистской партии считали создание аппарата чисто технической задачей, ее реализацию теоретики с удовольствием уступали Сталину. В отличие от других, Иосиф Виссарионович увидел в этом возможность получения неограниченной власти и в интересах достижения своей цели использовал позиции, которые он захватывал одну за другой. Существует мнение, что Сталин — продукт исторической эпохи, лидер, порожденный аппаратом. Это так, но, пожалуй, справедлива и другая точка зрения — он сам был создателем этого аппарата. В исполнении тех задач, которых всячески сторонились старые большевики — тут можно сослаться на многочисленные примеры поведения революционеров после гражданской войны, когда они с презрением относились к канцелярской работе, написанию отчетов, административным функциям, — таланты Сталина раскрылись в полную меру. В процессе этой работы он понял свое историческое предназначение. До начала 1917 года большевистская партия работала в условиях глубокого подполья. Значительная часть ее членов находились в эмиграции, во время войны — в ссылке, только незначительное число большевиков работали в местных организациях. Среди членов партии не было ни одной, пусть даже небольшой по численности, группы или прослойки, которая вела бы легальную политическую работу, особенно после того, как была арестована большевистская фракция в Думе. Партия в первую очередь объединяла в своих рядах решительное и сознательное меньшинство, авангард, сплачивала борцов, готовых сражаться за насильственное свержение государственного строя. Это означало, что численность партии была крайне мала. Хотя в нашем распоряжении нет достоверных данных о социальном составе партии того времени, однако на основании изучения организационных принципов построения партии можно предположить, что те ее члены, которые были рабочими, непосредственно занятыми на производстве, другими словами, не являлись профессиональными революционерами в прямом смысле этого слова, по существу, располагали всеми качествами, необходимыми для того, чтобы стать ими. Таким образом, они являлись потенциальными партработниками. 1917 год стал подлинным водоразделом в истории этой политической организации. Тогда произошли большие изменения в ее структуре. Через восемь месяцев после выхода из подполья партия большевиков стала правящей партией, которая к тому же располагала монополией на власть. Ее численный состав увеличивался с нарастающей скоростью. За первый год работы в легальных условиях партия увеличилась в 10 раз (в феврале 1917 года в ней насчитывалось приблизительно 24 — 25 тысяч членов). Не вызывало сомнения, что эта правящая массовая партия станет руководящей силой государственного строительства, а также, как это вскоре и подтвердилось, она будет единственной силой, направляющей этот процесс. Решение «грандиозной исторической задачи», как говорилось в то время, — выбор альтернатив развития, методы и способы достижения намеченных целей — все эти вопросы находились в тесной связи с кадровым составом партии, с ее структурой и руководством. Несомненно, что в данном процессе решающая роль принадлежала аппарату. Ведь тот, кто командовал аппаратом, мог взять под свой контроль и руководство строительством нового государства. Формирование аппарата шло почти незаметно, параллельно с открытыми политическими дискуссиями в руководстве партии, за которыми стоял один вопрос: может ли оформлявшаяся большевистская власть приступить к построению социализма в одной стране? К тому моменту, когда стало окончательно ясно, что распространение пролетарской революции в международных масштабах затормозилось и перспективы мировой революции оказались утраченными, уже сформировалась и упрочилась организационная система административного управления всеми органами власти. Вначале предполагалось, что небольшая, строго централизованная организация профессиональных революционеров сформирует широкий управляющий слой, который будет находиться в структуре власти между ними и обществом. Однако этот управляющий слой со временем все более разрастался, создавая новые органы, которые начинали вести самостоятельную жизнь. Постепенно эта система срослась с советским аппаратом, призванным осуществлять государственное управление, а позднее перестала практически от него отличаться. Такой единый бюрократический аппарат, контролирующий все сферы жизни общества и направляющий их деятельность, превратился к 30-м годам в административно-командную машину. Высшим выборным руководящим органом партии большевиков был с самого начала Центральный Комитет. Однако потребности оперативной работы еще до 1917 года потребовали создания дополнительных органов, подчиненных ЦК. Практические действия партии направляли Заграничное бюро ЦК, находившееся в центрах партийной эмиграции, и Русское бюро ЦК, действовавшее в России. На Апрельской конференции 1917 года уже не потребовалось создавать два органа. С августа 1917 года имеются сведения о том, что в соответствии с новой обстановкой создаются новые органы для выполнения задач, определенных Центральным Комитетом. Так, внутри ЦК, состоявшего из 21 члена и 10 кандидатов, был создан более узкий орган, фактически рабочая комиссия, практическим руководителем которой являлся Свердлов, а в состав входили Дзержинский, Иоффе, Муранов и Стасова. Это был предвестник будущего Секретариата ЦК, получившего позднее большую власть. Общественность мало что знала о работе этого органа. Формально, как организация, он не действовал, всю основную работу осуществлял Свердлов, которого по тем временам можно было считать первым секретарем партии. Этот первоначальный Секретариат не располагал большим аппаратом. Его штат после Октября насчитывал всего около 15 человек. В подготовке Октябрьского вооруженного восстания, в захвате государственной власти большую роль играли уполномоченные партии по военным делам, действовавшие в рамках районных партийных комитетов. Они прекращали действовать по мере выполнения ими своих задач. Такая же короткая жизнь была и у двух созданных в то время оперативных органов ЦК — Политического бюро[57] и Военно-революционного центра. Практически их деятельность была минимальной, а после Октября они прекратили свое существование. Каковы были важнейшие задачи в изменившейся обстановке и что являлось залогом успешной политики партии? Для установления тесных связей центра и периферии создавались группы связи между ЦК и губернскими партийными организациями. Следует заметить, что в первые годы Советской власти эта задача имела огромное значение, Было необходимо, чтобы местные органы и организации активнее включались в работу политической системы и при этом осуществлялся контроль со стороны центра. Решению таких задач способствовали отделы, постепенно создаваемые внутри партийного аппарата. Через два года после смерти Я. М. Свердлова стало ясно, что нужно пересмотреть заново круг тех функций, которые до марта 1919 года он выполнял без какой-либо посторонней помощи. Необходимо было далее совершенствовать систему руководства из центра в масштабах всей страны. В марте 1919 года состоялся VIII съезд партии. В решениях съезда подчеркивалась необходимость централизма, отмечалось, что связи центральных органов партии и ее различных территориальных организаций должны строиться по принципу иерархической подчиненности. Было принято решение о создании единых структур партийных и государственных, административных и территориальных органов. Была усилена подотчетность местных организаций высшим органам партии. Естественно, централизация потребовала и создания центра. Система высших партийных органов, с некоторыми изменениями действовавшая все последние десятилетия, была создана на VIII съезде партии. На этом съезде было избрано Политбюро — высший руководящий орган партии, задачей которого являлось общее руководство политической работой. Создание этого органа легализовало сложившуюся практику, поскольку его членами стали самые авторитетные деятели партии, а именно Ленин, Троцкий, Сталин и Каменев, кандидатами — Зиновьев, Бухарин и Калинин. Пятым полноправным членом Политбюро стал Крестинский, который после смерти Свердлова отвечал за организационные дела. Для руководства всей организационной работой партии съезд принял решение об учреждении Организационного бюро. При этом каждый член этого органа отвечал за определенный участок работы. Оргбюро должно было заседать три раза в неделю. Ленин точно сформулировал взаимоотношения двух органов: Оргбюро распределяет силы, Политбюро ведает политикой. В первый состав Оргбюро вошли Крестинский, Белобородов, Серебряков, Стасова и Сталин. В силу своих задач Оргбюро было самым активно действующим партийным органом. За первые месяцы своей работы оно провело 110 заседаний, тогда как Политбюро за то же время — только 29, ЦК — 6 заседаний. Вскоре выяснилось, что важнейшей оперативной задачей Оргбюро является распределение партийных кадров, подготовка и осуществление назначений и перемещений. Однако не менее важна была и другая его задача — правильное распределение руководящих кадров государственных, хозяйственных органов. Таким образом, Оргбюро явилось первым руководящим органом в управлении кадровой системой. Вторым органом, действовавшим в сфере организационной работы, являлся Секретариат ЦК. Однако его влияние было в тот период менее значительным, и он располагал меньшим аппаратом. В 1919 году Пленум ЦК партии избрал секретарями ЦК Н. Н. Крестинского и Е. Д. Стасову. В то время произошла своеобразная, но в пору образования аппарата еще не казавшаяся чрезмерной концентрация власти — дело в том, что в течение полутора лет Николай Крестинский оставался членом трех руководящих органов ЦК. Что касается Крестинского, то о нем можно сказать, что он больше относился к типу революционера-интеллигента, чем к сталинскому типу оргработника. Весной 1920 года Пленум ЦК избрал секретарями ЦК уже трех человек — Н. Н. Крестинского, Е. А. Преображенского и Л. П. Серебрякова. В тот период в сферу их деятельности входило исключительно руководство аппаратом ЦК. Каждый из секретарей отвечал за определенный отдел ЦК. Постепенно сложилась такая практика, что вопросы, которыми занимался по должности один из секретарей, переставали относиться к функциям Оргбюро. По этим вопросам решения принимались на основе консультаций трех секретарей. Итак, Секретариат все больше брал на себя решение важных вопросов руководства. Пришлось уточнить взаимоотношения Секретариата и Оргбюро на основе следующей формулы — в случае, если члены Оргбюро не возражают, решения Секретариата должны рассматриваться одновременно и в качестве решений Оргбюро. Задачей Секретариата постепенно становилась разработка пунктов повестки дня заседаний Политбюро, подготовка различных консультационных материалов, а также подготовка решений. Только Секретариат рассылал решения в низовые организации и территориальные органы. К сфере полномочий Секретариата параллельно с Оргбюро стало относиться и решение кадровых вопросов. В конечном итоге Секретариат создал систему регулярных связей по кадровым вопросам со всем аппаратом партии. В течение 1920 года Секретариат существенно укрепил связи центра и низовых организаций. Они приобрели каждодневный характер, и этот механизм работал достаточно четко. В следующем году главное внимание было обращено на сферу идеологии, на распределение кадров в непартийных учреждениях и их работу. Центральный аппарат партии составлял в то время примерно 600 человек, а по стране насчитывалось около 15 тысяч освобожденных партийных работников. В марте 1921 года состоялся Х съезд партии, принявший решения о новой экономической политике и о роли профсоюзов. С точки зрения дальних политических перспектив определяющим было принятое съездом решение о запрете фракций и фракционных групп («рабочая оппозиция» и т. д.). Правда, Ленин считал это решение временным, но в конечном итоге оно стало постоянным. Система организации, партии, сложившаяся в условиях гражданской войны, в значительной мере оставалась без изменений, в то время как в области экономической политики наметился коренной поворот. Резолюция съезда о партийном строительстве признавала наличие определенных проблем, но после установления диагноза не были приняты меры для необходимой терапии: «Организационной формой партии поэтому неизбежно должна была быть в этот период милитаризация партийной организации. Подобно тому как форма пролетарской диктатуры приобрела характер военно-пролетарской диктатуры, так и форма партийной организации приняла — и должна была, с точки зрения революционной целесообразности, принять при таких условиях — соответствующий характер. Это выразилось, в общем и целом, в крайнем организационном централизме и в свертывании коллективных органов партийной организации. …Методы партийной работы точно так же вытекали из необходимости боевых действий и соответствовали организационным формам. Они, в общем и целом, тяготели к системе боевых приказов, которые давались руководящими партийными учреждениями и которые беспрекословно выполнялись без обсуждения рядовыми членами партии». Следует отметить, что изменение методов работы, организационных форм, политических структур, сложившихся в партии в годы гражданской войны, было отнюдь не простой задачей. Среди тех наслоений, которые образуют сталинизм, эти глубоко укоренившиеся методы, вероятно, самые живучие. Однако этому утверждению не противоречит тот факт, что до середины 20-х годов внутрипартийная жизнь характеризовалась широкими дискуссиями и разнообразными духовно-политическими течениями. Они сохранялись до тех пор, пока в партии существовали различные направления. После Х съезда был полностью обновлен состав Секретариата. Преображенский, Крестинский и Серебряков, поддержавшие в профсоюзной дискуссии Троцкого, который остался в меньшинстве со своей платформой «огосударствления профсоюзов», были выведены из Секретариата, а также освобождены от своих обязанностей в Оргбюро. Более того, их даже не избрали в состав ЦК. Шляпников, руководитель осужденной «рабочей оппозиции», все-таки смог остаться в составе ЦК. Этот факт свидетельствовал о том, что упомянутым трем секретарям пришлось уйти со своих должностей, поскольку они обладали чрезвычайно важными организационными позициями. Вместо них были избраны В. М. Молотов, В. М. Михайлов и Е. М. Ярославский. Вероятно, их выбор был отнюдь не случайным. И Молотов, и Ярославский прошли известный политический путь. Позднее оба считались близкими сторонниками Сталина. Молотов рассматривался как вторая фигура в руководстве в течение многих лет. Уже тогда он был поднят до уровня кандидата в члены Политбюро. Михайлов ранее вел политическую работу в армии. Сталин, являвшийся в то время членом Политбюро и Оргбюро, сделал, используя личные связи, новый шаг в целях захвата административной власти, усиления контроля над аппаратом партии. Своеобразной чертой революции в России в послеоктябрьский период является формирование системы взаимной зависимости партийных и государственных органов. Это специфическое обстоятельство, а также переплетение функций, связанное с правящим характером большевистской партии, становилось питательной средой для бюрократии, имевшей в России давние исторические корни. Функционирование Советов с первых шагов было тесно связано с деятельностью представленных в них партий, в определенном смысле даже подчинялось им. Органы народного представительства зарождавшегося нового государства неизбежно вбирали в себя старых бюрократов, которые и в новое время сумели сохранить свой стиль работы, привычки. Из произведений Сталина мы знаем, что, например, в советских учреждениях города Вятки насчитывалось 4766 работников, из которых 4467 занимали в годы царизма те же самые места в губернской земской управе. Сталин считал, что партия должна стремиться к тому, чтобы в государственных организациях, какими являются Советы, осуществлять свою программу и полное господство. Оружием против разрастания вредных явлений были чистки и строгий контроль, а также массовое направление коммунистов на работу в государственный аппарат. Но в конечном итоге это массовое командирование и сращивание кадров стало основой для распространения целого ряда негативных явлений. Люди, направленные в государственный аппарат, оказались зараженными бюрократизмом и утратили связи с массами. «Понятное дело, — говорил Ленин, — что возродившийся в советских учреждениях бюрократизм не мог не оказать тлетворного влияния и среди партийных организаций, так как верхушки партии являются верхушками советского аппарата: это одно и то же»[58]. Согласно партийной статистике, в 1922 году насчитывалось 170 — 180 тысяч членов партии, которые в анкетах указывали, что являются служащими. Видимо, бОльшая часть этих людей работала в партийном аппарате. Они составляли примерно 30 процентов всех членов партии. Особенностью обстановки этого времени являлось то, что при жизни Ленина все нити управления государством сходились в Совете Народных Комиссаров, а от него исходили самые важные декреты, указания и распоряжения. Через посредство государственного аппарата они доводились до тех учреждений, которые должны были их выполнять. А там сидели обюрократившиеся чиновники, которых распределял на работу в негласном порядке контрольно-исполнительный механизм партии. В условиях гражданской войны тенденция к милитаризации проявлялась в том, что руководителей партийных органов, так же как и работников, находившихся на основных постах в государственном аппарате, назначали в приказном порядке, без всяких выборов. Таким образом, чиновники обюрокрачивались, а их личная судьба зависела от решения руководящих органов партийного аппарата. Партийное руководство намеревалось вести борьбу с опасностью, исходившей от аппарата, бороться против чудовищного бюрократизма с помощью организационных мер. Вопросом жизненной важности стал контроль за деятельностью советских органов. В декабре 1919 года на VIII партконференции были предприняты первые шаги в этом направлении. Согласно принятому тогда Уставу партии в любой государственной или общественной организации, в которой насчитывалось хотя бы три члена партии, требовалось создавать партийные ячейки. Их задача состояла в согласовании деятельности членов партии, в подготовке предложений для занятия вакантных должностей. Вообще партийные ячейки должны были обеспечивать контроль партии за деятельностью государственных и общественных организаций, причем не сверху, а в рамках данной организации. Однако опасность, которую осознавали, не так легко было преодолеть. Крайне интересным представляется вопрос о том, как в условиях гражданской войны предполагалось решить проблему политического воспитания в армии. С этой целью в рамках армейской структуры были созданы политические отделы, которые с января 1919 года получили статус партийных органов, то есть находились в таких же условиях, как и выборные партийные органы. Но руководителей этих политических отделов не избирали, а назначали сверху. Эта практика в годы гражданской войны получила всеобщее распространение. Политотделы армии были независимы от территориальных партийных организаций и от их выборных органов, они непосредственно подчинялись Политическому управлению Красной Армии, которое в свою очередь подчинялось Реввоенсовету Республики. Данное обстоятельство наглядно иллюстрировало сращивание партийных и государственных органов. Гражданская война оставила глубокий след в жизни страны и партии. Однако следует сказать, что наряду с распространением военного централизма имела место и определенная свобода в решении жизненно важных для республики проблем, проводились независимо от существующего аппарата выступления революционного, политического и культурного характера, возникали различные объединения. В последние годы жизни В. И. Ленина серьезно занимал вопрос о возможности контроля над государственным аппаратом. Создание органов контроля над госаппаратом, их история связаны с предложением Сталина. Как уже отмечалось ранее, в начале января 1919 года Сталин вместе с Дзержинским был направлен в Пермь для выяснения обстоятельств сдачи города и определения степени ответственности командования Восточным фронтом. Эта комиссия 31 января, вернувшись в Москву, представила обширный отчет о своих впечатлениях. Ответственность за чисто военные вопросы возлагалась на командование фронта — С. С. Каменева, Лашевича, Гусева, Смилгу, причем неоднократно говорилось и об ответственности Реввоенсовета Республики. Однако Сталин и Дзержинский выдвинули и несколько предложений по ликвидации недостатков в работе местных советских органов. В первую очередь они предложили укрепить связь между центральным и местным аппаратами и перевести ее на регулярную основу. Члены комиссии полагали, что в этих целях необходимо: «1. Установить строгую регулярную отчетность местных партийных организаций перед ЦК; регулярно снабжать местные партийные организации циркулярными письмами от ЦК… организовать правильное распределение работников. Все это возложить на Секретариат ЦК партии, выделив его из состава ЦК. 2. Строго разграничить сферу компетенций ЦИК и Наркомвнудел в деле руководства текущей работой Совдепов, слить ВЧК с Наркомвнуделом, возложить на Наркомвнудел обязанность следить за правильным и своевременным исполнением Совдепами декретов и распоряжений центральной власти; обязать губернские Совдепы регулярно отчитываться перед Наркомвнуделом… 3. Организовать при Совете Обороны контрольно-ревизионную комиссию для расследования «недостатков механизма» народных комиссариатов и соответствующих отделов на местах как в тылу, так и на фронте»[59]. Что касается предложения по первому пункту, то формально оно было осуществлено только год спустя, когда IX съезд партии принял решение о расширении Секретариата. И этот орган действительно получил широкие полномочия по руководству кадровой политикой на местах. С предложением по второму пункту Дзержинский, являвшийся председателем ВЧК, не согласился. Таким образом, это предложение можно было рассматривать как самостоятельную инициативу Сталина. Предложение, ставившее весь советский аппарат под милицейский контроль, можно было проецировать в будущее. Оно ясно показывало, в чем же выражались административные наклонности Сталина, о которых так много говорили. Маловероятно, что в тогдашней обстановке Сталин думал о создании какого-то суперминистерства. Объединение двух органов и создание единого аппарата Наркомата внутренних дел было проведено им в 1934 году. Не менее интересна судьба третьего пункта. В руководящих партийных кругах он был воспринят благожелательно. Всем казалась очевидной необходимость создания контрольного правительственного органа. Согласно предложению Сталина была проведена реорганизация Народного комиссариата государственного контроля. В ходе реорганизации это незаметное учреждение было преобразовано в орган, осуществлявший контроль над всем правительственным аппаратом. Сталину было поручено осуществить эту реорганизацию. 8 марта 1919 года на заседании Совета Народных Комиссаров он представил проект декрета о проведении реорганизации. А через пять дней после того, как он был утвержден членом Политбюро и Оргбюро ЦК, ВЦИК назначил его народным комиссаром госконтроля, позже Рабоче-крестьянской инспекции. От ЦК партии предложение внес Зиновьев. Наркомат Рабоче-крестьянской инспекции стал вторым органом министерского масштаба, который возглавил Сталин. Как нарком по делам национальностей он обладал широкими полномочиями в решении вопросов, касающихся судеб 65 миллионов человек нерусской национальности. В новой же должности он мог осуществить контроль над работой правительственного аппарата. Но это еще было не все. Система контроля была введена и в партии. Решение об этом было принято в сентябре 1920 года на IX партийной конференции. В марте 1921 года на Х съезде партии состоялись выборы Центральной контрольной комиссии. Особой задачей этой комиссии был определен контроль над проведением чистки, то есть организованной кампании по устранению из партии чуждых элементов. Решение о проведении чистки состоялось тогда же. В ходе чистки за год численность партии была сокращена на 260 тысяч человек. Задача согласования деятельности ЦК и ЦКК была возложена на Секретариат Центрального Комитета. Таким образом, круг полномочий этого органа был дополнен еще одной важной функцией, расширившей его влияние. Тем не менее вопрос о согласованности работы различных звеньев партийного аппарата, о скоординированном сотрудничестве и в дальнейшем не сходил с повестки дня. Многие возражали против того, что ни один из секретарей ЦК не входит в состав Политбюро. Критики полагали, что отсутствие единства между политическими и организационными функциями является одной из причин недостаточной эффективности работы Секретариата. Внешне это проявлялось таким образом, что вроде бы не осуществляется необходимое политическое руководство Секретариатом и якобы по этой причине в его работе наблюдаются недостатки. Замечания, носившие политический характер, были, безусловно, обоснованными. Однако вызывает сомнение, действительно ли плохо работал Секретариат. Это была бюрократическая по своему характеру инстанция, и даже в качестве таковой она являлась одним из самых значительных центров власти внутри партии. Решение учредить пост Генерального секретаря ЦК соответствовало желанию партийного руководства улучшить координацию, усилить политический контроль за этим административным органом. На первом пленуме ЦК после XI съезда партии, в апреле 1922 года, была создана новая должность, учрежден пост Генерального секретаря ЦК. От имени Политбюро предложение по кандидатуре на этот пост сделал Каменев. Генеральным секретарем был избран Сталин. Мы не знаем, пришли ли тогда на ум Генсеку слова Бориса Годунова: «Достиг я высшей власти». Учреждение поста Генерального секретаря никоим образом не означало, что в партии хотели создать самый высший пост. Генеральному секретарю отводились просто координаторские функции, и от него ждали, что в результате его деятельности будет улучшено согласование работы различных звеньев аппарата. Между прочим, на XI съезде произошел любопытный случай. Во время выборов Центрального Комитета, как рассказывал старый большевик А. В. Снегов, несколько делегатов на бюллетенях для голосования в состав ЦК рядом с именем Сталина написали: «Генеральный секретарь». Председатель комиссии хотел объявить недействительными эти бюллетени. Пришлось вмешаться Каменеву и объяснить делегатам, что выбор Генерального секретаря не входит в их компетенцию, это должен сделать новый Центральный Комитет. Современники не придавали особого значения избранию Сталина на пост Генерального секретаря ЦК. Например, Елизавета Драбкина отмечала, что событие это было одним среди многих, в партийных кругах оно не вызвало особого интереса. Только Преображенский уже на XI съезде смог что-то почувствовать относительно характера власти, которая концентрировалась в руках Сталина. В одном из своих замечаний он выдвинул возражение против того, что Сталин, не считая его партийных функций, стоит во главе двух наркоматов. Ленин в своем ответе сослался на вынужденное положение: «Сделать это страшно трудно: людей нет! Вот Преображенский здесь легко бросал, что Сталин в двух комиссариатах. А кто не грешен из нас? Кто не брал несколько обязанностей сразу? Да и как можно делать иначе?»[60] Следует отметить, что при определении компетенции Оргбюро и Секретариата ЦК партии в решении ряда вопросов даже В. И. Ленин сталкивался с определенными трудностями. Свидетельством этого является письмо, которое 25 апреля 1922 года Ленин направил Сталину, вновь избранному Генсеку, «т. Сталину Прошу Секретариат ЦК (а если это компетенция не его, а Оргбюро, то Оргбюро) постановить: 1) поручить немедленно НКидел запросить визу для въезда в Германию Глеба Максимилиановича Кржижановского, председателя Госплана, и его жены, Зинаиды Павловны Кржижановской; 2) дать отпуск обоим этим товарищам на время, необходимое для лечения Г. М. Кржижановского в Германии… Речь идет о лечении грыжи… Если к удовлетворению этого моего ходатайства встретятся препятствия, прошу сообщить мне, в чем они состоят»[61]. Характерно, что такая просьба адресована партийным органам. Видимо, было не ясно и для Ленина, какой орган является компетентным в решении данного вопроса и почему вопрос об отпуске председателя Госплана решается не по государственной линии. Разграничение функций Оргбюро и Секретариата так и не было окончательно осуществлено. Одно только было ясно — они имеют полномочия для решения вопросов любого ранга и характера. К весне 1923 года Ленин хорошо понял возможные последствия, вытекающие из господства различных звеньев аппарата, организованных сверху. Но намеченные им принципиальные теоретические положения не означали еще практического решения проблемы. В то время еще мало кто видел всю эту бюрократическую практику во всей ее полноте, да ее и нельзя было обозреть целиком. Ленин, по крайней мере, предпринимал попытки сделать что-то, и он оставил нам метод и контуры теоретического подхода к решению этой проблемы. Сталин же считал это ненужной затеей и при первом удобном случае сбросил все эти идеи с корабля. Организационный талант Сталина развертывался по мере дальнейшего строительства бюрократического аппарата. Централизация, которую он провел, в конечном итоге поглотила не только местные бюрократические структуры, но и саму демократию. Сталин понимал, к чему может привести возрастание роли аппарата. Он признал прежние российские основы иерархического его построения. Трагичность положения заключалась в том, что Сталин именно в этом видел основное направление исторического развития страны, отметая все другие возможные варианты. Под знаком простоты, целесообразности и практичности он расчищал дорогу перед системой командно-административной власти, военной дисциплины и послушания. Насколько в этом проявлялось осознанное начало и какова была роль исторических обстоятельств, вынуждавших к этому, зависело в каждом отдельном случае от обстановки. В общих чертах на этот вопрос нельзя дать ответа. Тем не менее одно представляется совершенно очевидным: Сталин начал отходить от большевизма. Этот отход произошел не сразу, а постепенно, и какое-то время он, возможно, сам этого не осознавал. Поворотной точкой в этом смысле был 1925 год — начало разгрома оппозиции. |
|
|||
|
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|
|
||||
