Наши выводы однозначны: Собибор не был лагерем уничтожения для евреев, там не было «здания для проведения массовых казней газом» и потому не было и газовых камер. Число жертв лагеря могло быть в районе десяти тысяч человек, что соответствует одной двадцать пятой от той цифры в двести пятьдесят тысяч, которую чаще всего называют в литературе, одной семнадцатой от указанной Юлиусом Схелфисом в переработанном издании его книги цифры в сто семьдесят тысяч, и одной пятнадцатой от постулированной судом в Хагене «минимальной цифры» в сто пятьдесят тысяч погибших.

Если, — а мы в этом убеждены, — наш тезис соответствует действительности и Собибор на самом деле был транзитным лагерем для насильно переселяемых в восточные области евреев, то вопрос о моральной ответственности лагерного персонала — от коменданта лагеря до украинских надзирателей, самого нижнего звена в иерархической цепочке, предстает, разумеется, в совсем ином свете. Конечно же, и в этом случае немцы и украинцы из лагерной команды выполняли бесчеловечные и противоречащие правовым принципам приказы, ибо сама по себе насильственная депортация и конфискация имущества людей, производившаяся не по причине конкретной вины отдельного человека, а лишь из-за принадлежности его к определенной этнической или религиозной группе, лишение его свободы, является серьезным нарушением прав человека. Возражать тут нечего. Но с другой стороны, люди из персонала лагеря только выполняли приказы. Отказаться от их выполнения без угрозы для своей жизни и свободы они не могли. Решать же, правомерны эти приказы или нет, они на своем уровне тоже были не в состоянии. Потому вопрос был лишь в том, как именно они выполняли эти приказы. И тут уже у них было определенное право выбора. Потому вопрос о моральной ответственности лагерной команды зависит от того, проявляла ли она ненужную жестокость, стараясь причинить заключенным дополнительные страдания, во время выполнения этих приказов? Пытались ли сотрудники лагерного персонала обходиться в Собиборе со ждущими своего переселения на восток евреями настолько гуманно, насколько это было возможно в тех условиях, или же специально издевались над ними? Создали ли они сравнительно терпимую обстановку для тех же рабочих-евреев или устроили для них ад на земле?

Так как у нас нет документов об обстоятельствах жизни в Собиборе, мы не можем аргументированно ответить на эти вопросы. На показания свидетелей опираться нельзя, так как если все они без исключения лгали в главном вопросе — о якобы имевшем место массовом уничтожении евреев (несмотря на вариации в методе убийств — «черной жидкостью», «хлором» или «выхлопными газами двигателя»), то у нас нет ни малейшей причины безоговорочно верить их рассказам о садистском обращении лагерного персонала с заключенными.

Однако есть и показания, не верить которым нельзя. Леон Фельдхендлер, интернированный в Собиборе с начала 1943 года до восстания в октябре того же года,392 так описывает условия жизни евреев-ремесленников:

«В лагере I трудились для немцев еврейские ремесленники — столяры, портные, сапожники. У них были бараки для сна. Было тридцать немцев и сто восемьдесят украинцев. Жизнь ремесленников была очень хорошей. В их мастерских были хорошие условия для труда и отдыха. […] Их ежедневный рацион включал полкилограмма хлеба, суп, конину, два раза в неделю была каша (ее привозили). […] Рабочий день: с шести утра до полудня, потом час на обеденный перерыв, а потом снова работа до пяти вечера. […] С пяти до десяти часов вечера у них было свободное время». ³⁹³

Вряд ли можно заподозрить еврея Фельдхендлера в том, что он тут специально врал, чтобы представить условия в лагере лучше, чем они были на самом деле и обелить тем самым нацистскую систему.

Учитывая эти обстоятельства, наш приговор таков: персонал лагеря в основном пункте обвинения — массовом убийстве евреев — из-за доказанного отсутствия состава преступления и в частном пункте обвинения — жестоком произвольном обращении с заключенными — из-за недостаточности улик признан невиновным.

Если, как мы предполагаем, в Собиборе проводилась эвтаназия, в результате которой погибло определенное количество заключенных (страдавших психическими или тяжелыми заразными болезнями), то эсесовцы, участвовавшие в ней, виновны. Критическое положение со снабжением, сложившееся в то время, из-за чего не хватало еды даже для здоровых, можно, пожалуй, рассматривать как смягчающее вину обстоятельство, но не оправдание. Но если доминирующая на современном Западе система все еще клеймит эвтаназию душевнобольных как доказательство «нацистского варварства», то ввиду того, что та же самая система год за годом допускает расчленение, вырезание или отравление здоровых неродившихся детей в животе матери, причем во многих американских клиниках аборты разрешены даже на девятом месяце беременности, мы не можем назвать такое положение иначе как гнусным лицемерием. Как говорится, чья бы корова мычала…

Мефистофель в «Фаусте» Гёте говорит о себе: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает добро». То же самое можно сказать и о тех, кто в 2000 году поручил польскому профессору археологии Анджею Коле из Торуньского университета провести сверление и раскопки на территории Собибора.

Профессор Кола, конечно, знал, насколько взрывоопасна в политическом отношении эта проблема. Он прекрасно понимал, каких результатов от него ждут. Поэтому он как бы сквозь зубы сделал обязательное признание в своей вере в правильность официально принятой картины холокоста. Несмотря на огромное оказываемое на него давление профессору хватило научной этики, чтобы не заниматься фальшивками. Пусть даже Кола не говорит об этом открыто, но его результаты не оставляют ни малейших сомнений в том, что описанного «очевидцами» «здания для проведения массовых казней с использованием газа» в Собиборе не было. А раз не было этого страшного здания, то не было и самих убийств газом. История с «газациями» тогда растворяется, стало быть, сама по себе. Зато найденные профессором огромный барак Т-образной формы, большая сторона которого имеет длину от шестидесяти до восьмидесяти метров («объект Е») и небольшое здание с печью («объект А») представляют собой неразрешимую проблему с точки зрения официальных историков холокоста. Зато они вполне логично подкрепляют версию ревизионистов о том, что Собибор был транзитным лагерем.

До 2001 года ревизионисты могли лишь утверждать, что официальная версия истории лагеря Собибор совершенно невероятна. Отсутствие каких-либо документальных доказательств политики физического искоренения, тот факт, что аэрофотоснимки, сделанные после ликвидации лагеря, не показали значительного уменьшения площади примыкавшего к лагерю леса, — откуда в таком случае взялись дрова для кремации ста пятидесяти — двухсот пятидесяти тысяч трупов? — все это свидетельствовало против официальной версии. Но со времени публикации в 2001 году статьи профессора Колы можно с уверенностью утверждать, что история об убийствах евреев газом в Собиборе не только невероятна, но и совершенно невозможна. И за то, что профессор Анджей Кола — пусть невольно! — доказал это, мы выражаем ему нашу искреннюю благодарность.

Наивный читатель теперь мог бы привести такой аргумент. Суд в Хагене заявил, что в Собиборе погибло «как минимум сто пятьдесят тысяч человек», голландский ученый Юлиус Схелфис, ведущий специалист по Собибору, назвал цифру в сто семьдесят тысяч. Эти сто пятьдесят — сто семьдесят тысяч жертв составляют всего 2,5–3 % от знаменитых «шести миллионов». Потому с точки зрения чисел это количество на первый взгляд не является критически важным для поддержания истории холокоста. Неужели защитники официальной исторической версии не могли бы при этих обстоятельствах отказаться от газовых камер в Собиборе и согласиться с ревизионистами хотя бы в этом пункте?

Нет, не могли бы. Прежде всего существование газовых камер в Собиборе было «официально доказано» на трех судебных процессах в ФРГ — в Берлине в 1950 году, во Франкфурте-на-Майне в 1950 году и в Хагене в 1965–1966 годах — и теперь считается подтвержденным судебными документами. В результате этих процессов восемь человек были приговорены к разным срокам тюремного заключения — от трех лет до пожизненного. Из трех приговоренных к пожизненному заключению один (Эрих Бауэр) умер в тюрьме после тридцати одного года отсидки, другой (Хуберт Гомерски) отбыл за решеткой до своего досрочного освобождения двадцать два года, а третий (Карл Френцель) — шестнадцать лет. Если германская юстиция признает, что во всех трех Собиборских процессах ею были вынесены явно неправильные приговоры, то возникнут сомнения и в отношении других судов над «нацистскими преступниками». Ведь суды над персоналом всех «лагерей уничтожения» проходили под тем же лозунгом, что и Собиборские процессы, — «у нас ведь есть свидетели, давшие показания под присягой, зачем тогда нужны еще какие-то документальные и вещественные доказательства?»

Продолжим эту мысль. Если правосудие и историография «ошиблись» в отношении Собибора, зачем тогда им верить в отношении других лагерей «акции «Райнхардт»? Если падет Собибор, то тут же падет и Белжец, где тоже проводил раскопки профессор Кола, — и с теми же результатами, что и в Собиборе. И кто потом поверит в Треблинку?

Майданек, в котором, как утверждалось на Нюрнбергском процессе, погибло полтора миллиона миллиона человек,³⁹⁴ практически уже перестал считаться «лагерем уничтожения», после того как руководитель исторического отдела музея Майданека Томаш Кранц в 2005 году уменьшил число жертв до семидесяти восьми тысяч³⁹⁵ (что все равно является преувеличением на еще как минимум двадцать восемь тысяч³⁹⁶).

Самый маленький и самый малоизвестный из шести «лагерей уничтожения» Хелмно, где якобы погибло около ста пятидесяти тысяч евреев в автомобилях-«душегубках» («газвагенах»), никак не сможет заполнить «дыру», которая возникнет, как только из истории холокоста исчезнут «лагеря акции «Райнхардт». Тогда останется только Освенцим — флагман пропагандистов холокоста и одновременно самое слабое звено всей этой истории. Благодаря широкомасштабной исследовательской работе ревизионистов, раз за разом доказывающей несостоятельность официального образа Освенцима, в случае открытой дискуссии официальные историки холокоста изначально окажутся в проигрышной позиции.

Нет, они не могут пожертвовать Собибором, ибо это вызовет цепную реакцию, из-за которой огромное лживое сооружение под названием «Холокост» развалится как карточный домик. Потому им не остается ничего другого, кроме как закрывать глаза на результаты археологических исследований и вести себя так же, как толпа в сказке Ганса Христиана Андерсена, во весь голос восхвалявшая новое платье короля, хотя все — кроме слепых, конечно, прекрасно видели, что его величество голый.

«Кто может выдержать давление и кампании мощных еврейских организаций? Почти никто. Удавка этих организаций на шее средств массовой информации, их постоянные стоны и жалобы, их систематический шантаж, страх, который они нагоняют, их наигранное или настоящее неистовство, их презрение ко всем, кто не принадлежит к «избранному народу» — все это рано или поздно сломит любое сопротивление. Чтобы люди прекратили слепо повиноваться этим организациям, нужны чрезвычайные исторические обстоятельства. Тогда возникнет опасность, что униженные, оскорбленные, ограбленные и колонизованные «гои» поднимут голову и восстанут против тиранов. Ложь о холокосте, или религия холокоста, постепенно развилась из лживых сказок раввинов, возникших в Центральной Европе. С помощью военной пропаганды эта ложь затем была экспортирована в Западную Европу (в том числе в нейтральные страны, в Ватикан и международные организации вроде Международного Красного Креста). Оттуда она перебралась в США, где ее подхватили средства массовой информации и Голливуд. С удвоенной силой вернулась она обратно и хлынула в 1945 году в сердце Европы. Она сыграла решающую роль при создании Израиля, будущего очага конфликта. Она отравила всё послевоенное время. Фермент ненависти, которую вносит ложь такого калибра в сердце каждого человека, отравляет нашу общественную и политическую жизнь до сегодняшнего дня. Огромные деньги, полученные путем шантажа и запугивания, уже более полувека подкармливают так называемый «бизнес на Шоа», «индустрию Шоа». Можно сказать, что вожди этих еврейских организаций, к большому удовлетворению антисемитов, сделали все, чтобы закрепить и усилить в массовом сознании стереотип плаксивого и одновременно заносчивого еврея, постоянно вопиющего о мести и требующего свой кусок мяса. Эти евреи привели к возрождению образа Шейлока».

Робер Фориссон³⁹⁷

Основание Государства Израиль в 1948 году было анахронизмом. Англия тогда как раз предоставила независимость Индии; десятки азиатских и африканских территорий прилагали все большие усилия, чтобы освободиться от колониальной зависимости от белого человека. И вот как раз в годы деколонизации евреям в Палестине разрешили основать чистой воды колониальное предприятие — с благословения как США, так и СССР. Все это оправдывалось беспрецедентными страданиями еврейского народа в годы Второй мировой войны.

Когда престиж сионистского государства в восьмидесятых годах ХХ века после ужасающей жестокости, проявленной израильскими агрессорами и их местными пособниками в Ливане, упал ниже некуда, Израиль через свою «пятую колонну» в Америке позаботился о том, чтобы США передали Израилю Ивана Демьянюка, из которого лживая пропаганда сделала «Ивана Грозного» и «супердьявола Треблинки». В Израиле против Демьянюка провели тщательно инсценированный показательный процесс, в результате которого люди во всем мире начали говорить не о вырезанных в Сабре и Шатиле палестинцах, а о «погибших от газа в Треблинке евреях». И лишь благодаря храброму и порядочному израильскому адвокату Ивана Демьянюка Йораму Шефтелю процесс против него окончился неудачей, ибо в конце концов обвиняемый был освобожден, хотя, разумеется, официальный образ «лагеря уничтожения Треблинки» от этого освобождения никак не пострадал.

После того как кровавый террор израильской армии в Секторе Газа в конце 2008 и начале 2009 года вызвал возмущение во всем мире, Ивану Демьянюку, которому было уже восемьдесят девять лет, в очередной раз пришлось сыграть роль громоотвода. Процесс по его делу, запланированный, если верить последним сообщениям газет, на конец ноября 2009 года, должен в очередной раз привлечь внимание к истории холокоста.

Тот факт, что ФРГ так беспощадно преследует старика, вина которого не подтверждена никакими прямыми уликами, нельзя объяснить лишь уже ставшем притчей во языцех заискиванием немецких властей перед Израилем и сионистскими организациями. Правящему классу Германии холокост тоже необходим как воздух. Он нужен ему, чтобы в зародыше удушить любую попытку возрождения немецкого национального самосознания, блокировать подъем национально ориентированных сил и самому остаться у власти.

Чтобы постоянно демонстрировать всему немецкому народу, и особенно немецкой молодежи, гнусность и порочность национал-социалистической системы; «самому свободному государству в немецкой истории» с момента его основания требовалось существование «нацистских чудовищ» как доказательство той самой порочности военного поколения немцев. Но так как «нацистские чудовища» в наши дни просто в силу естественных причин превратились в редкость, предстоящий показательный процесс Ивана Демьянюка предоставляет ФРГ, вероятно, последний шанс провести для своего населения на этом примере необходимую «воспитательную работу». Есть лишь один маленький недочет: это «чудовище» вовсе не немец, а украинец. Но даже это обстоятельство можно при желании выгодно использовать в пропаганде. Немецкие нацисты, мол, были настолько мерзки, что им даже удалось мобилизовать для своих ужасных целей самых жутких подонков из других народов Европы!

Молоху холокоста требуются жертвы. Украинцы, расстрелянные после судебных процессов в Киеве, на которых архилжец Александр Аронович Печерский «разоблачил» их своими показаниями, бывшие эсесовцы Эрих Бауэр, Хуберт Гомерски и Карл Френцель, отсидевшие в общей сложности шестьдесят девять лет в тюрьме, Герман Юлиус Хёфле, доведенный в 1962 году до самоубийства в венской тюрьме, или, более вероятно, убитый там, Хермине Браунштайнер-Риан, которая провела семнадцать лет за решеткой за то, что якобы отбирала еврейских детей для умерщвления в газовых камерах Майданека, — в тех самых камерах, которых согласно приговору Собиборского процесса в Берлине в 1950 году вообще не было! — Густав Вагнер, который добровольно сдался бразильской полиции, но после этого был убит группой еврейских киллеров, и восьмидесятидевятилетний Иван Демьянюк, которому после семи лет предварительного заключения в Израиле снова пришлось оказаться за решеткой по обвинению в выдуманных преступлениях, — все эти люди — жертвы этого Молоха.

К жертвам Молоха относятся и те, кто восстает против лжи. В Австрии Вольфганг Фрёлих за «ложь о холокосте» был приговорен к шести, а Герд Хонсик — к пяти годам тюрьмы. В «самом свободном государстве в немецкой истории» Гермар Рудольф отсидел в тюрьме три с половиной года. Эрнст Цюндель находится за решеткой без перерыва с февраля 2003 года — сначала в канадской, а потом в немецкой тюрьме. Выпустить его должны будут лишь в 2010 году. Ревизионистка Сильвия Штольц, адвокат, была приговорена террористической юстицией ФРГ к трем годам и трем месяцам лишения свободы. А Хорст Малер — вдумайтесь! — к тринадцати годам.

В августе 2009 года жена Хорста Малера, полька Эльжбета, написала одному из авторов этой книги (Ю.Г.) следующее письмо:

«Я согласна с Вами. Я тоже восхищаюсь своим мужем за его мужество, но также и за добросердечие и ум, несравнимые с другими людьми, которых я знала раньше. Его отсутствие я и мои дети, которые любят его как собственного отца, воспринимаем как большую потерю. Я надеюсь, что ему не придется сидеть весь срок. Ведь это целых тринадцать лет! А такого наказания достоин убийца, а не мой муж. Я посещаю Хорста раз в месяц, чаще я не могу по финансовым причинам».

Лживую конструкцию по имени «Холокост» нельзя разрушить одним ударом — слишком сильны и влиятельны ее защитники. Они контролируют правительства, правосудие, средства массовой информации и располагают неограниченными капиталами. Ревизионисты не могут ничего большего, кроме как пробивать бреши в стенах этого бастиона лжи. И если наша книга сможет проделать такую брешь, то она достигла своей цели.