Схолия седьмая. ЗАГАДКА КОЛУМБА.

В литературе не принят термин «колумбовский во­прос», подобно тому как существует «гомеровский вопрос» или «шекспировский вопрос». Термина нет - а вопрос есть. Если честь считаться родиной Гомера оспаривали, как известно, семь городов, то претендента­ми на роль родины Колумба выступают восемь госу­дарств и по крайней мере четыре города на одном только Лигурийском побережье-Генуя, Савона, Коголето и Нерви. Да еще с десяток в других местах. Если известно только одно более или менее достоверное изображение Шекспира, исследуемое всеми доступными современной науке методами, то бесспорных изображений Колумба нет вообще (потому-то он и выглядит так различно на своих памятниках). Неизвестна дата его рождения, неизвестны его родители (хотя в Генуе сохраняется дом на площади Данте, где он якобы родился), неиз­вестна его национальность, неизвестно его подлинное имя, неизвестно, где он похоронен, неизвестно ничего о нем самом - о его характере, вкусах, наклонностях, неизвестно, была ли его «Санта Мария» каравеллой или караккой и как она выглядела, неизвестно, где он впервые высадился на землю открытого им материка, и неизвестно, он ли его открыл. Оспаривается, и не без оснований, даже подлинность значительной части его отчетов, писем и дневников.

Вот это - примерно все, что мы знаем доподлинно об этом человеке. Дальше к удручающей неизвестности начинают приплетаться домыслы, часто сопровожда­емые словом «великий».

Увлекательный роман Зинаиды Шишовой «Великое плавание» рисует Колумба как великого обманщика, раздражительного, коварного и жестокого. Вероятно, он таким и был. (Достаточно вспомнить неприглядную историю о том, как «адмирал Моря-Океана» ограбил собственного матроса, нахально лишив его обещанной королем ежегодной ренты в десять тысяч мараведи и по­дарив ее своей любовнице Беатрис Энрикес де Арана, родившей ему сына Фернандо - будущего автора его биографии.)

Немецкий писатель Пауль Вернер Ланге в биографи­ческом романе «Великий скиталец» попытался собрать воедино и осмыслить все, что мы знаем о Колумбе.

Примерно то же сделал кубинский писатель Алехо Карпентьер в романе «Арфа и тень», но, хотя большая часть повествования ведется от лица самого Колумба, все же «тень» и здесь явно превалирует.

Американский морской историк С. Э. Морисон вслед за Фенимором Купером рисует его в своей книге «Хри­стофор Колумб, мореплаватель», как видно уже из ее названия, в хрестоматийном плане - подлинно великим и отважным мореплавателем и первопроходцем.

Таким он показан и в итальянском телесериале, про­шедшем по нашим экранам в начале 1989 года.

Испанец Баллестерос и Беретта посвятил два уве­систых тома его открытиям в Америке.

И этот перечень можно продолжать до бесконечно­сти, ибо едва ли можно найти язык, на котором не был бы воспет Колумб. Но все писавшие и пишущие о нем пользуются одними и теми же данными - разрознен­ными, путаными, скудными и не всегда достоверными, а потому подаваемыми то как истина, то как легенда.

Тайной окутано его прошлое, об этом уже говори­лось выше. Тайна сопутствует и его американской эпо­пее, начиная со дня отплытия эскадры.

Это событие многократно описано, запротоколирова­но, прокомментировано. Три корабля, не больше и не меньше. Ровно три, «святое» число. И тем не менее в нем кроется одна из бесчисленных загадок, заданных Ко­лумбом потомкам. В конце 1970-х годов в архиве города Модены итальянский историк Маринелла Бонвина-Мадзанти обнаружила письмо неаполитанского посланника в Барселоне Аннибале ди Дженнаро, отправленное 9 марта 1493 года своему брату, занимавшему такой же пост в Милане. В числе прочих испанских новостей Дженнаро сообщает, что «несколько дней назад возвра­тился Колумб, который отправился в августе прошлого года с четырьмя кораблями в плавание по Великому океану». Королевского посланника, образованного че­ловека, трудно заподозрить в том, что он не умел счи­тать до трех. Еще труднее предположить, что все осталь­ные современники Колумба не умели считать до четы­рех. В чем же дело? Единственное правдоподобное, что тут можно было бы допустить,- это то, что в письме простая описка, вызванная светской небрежностью Дженнаро. Но... «несколько дней назад». Вся Испания обсуждала тогда это событие - при дворе, в посоль­ствах, в салонах, на улицах. Слишком свежо и злобо­дневно оно было, чтобы допустить такую описку. Загад­ка! Может быть, четвертое судно сопровождало экспе­дицию только до Канарских островов?

Загадочна и дата прибытия Колумба из первого пу­тешествия. 15 марта - так только считается. А вот из того же письма Дженнаро следует, что корабли пришли в Испанию в конце февраля или в первых числах марта: чтобы доставить эту новость в Барселону, требовалось пересечь всю Испанию по диагонали, а это - девять­сот километров по прямой, если не принимать в расчет реки, горы, кишащие разбойниками, и прочие «пре­лести» путешествия в ту эпоху. Итальянский хронист Бонаккорсо Питти в 1419 году хвастался, что он доехал от Гейдельберга до Флоренции на удивление быстро - «всего за шестнадцать дней, а это более 700 миль», то есть он проезжал шестьдесят или шестьдесят пять километров в день и преодолел расстояние меньшее, чем от Палоса до Барселоны, причем по хорошо наез­женным дорогам. Правда, новость могла быть доставле­на в Барселону и морем: это быстрее. Но, как бы там ни было, дата 15 марта выглядит весьма сомнительной.

Вообще с Колумбом и с открытием Америки много загадочного. Оглянемся еще раз на предысторию этого плавания и вглядимся повнимательней в лицо «адмира­ла Моря-Океана», которое смотрит на нас со страниц календарей и учебников, с бронзовых и гранитных по­стаментов в Генуе, Севилье, Гаване, Бильбао, Лас-Пальмасе. Даже покрытые неизбежным хрестоматий­ным глянцем, все эти Колумбы - разные. Почему? Не потому ли, что и сам по себе Колумб - одна из самых таинственных личностей в мировой истории, хотя это не сразу бросается в глаза?

Самый интересный и «больной» вопрос в истории Колумба - был ли он подлинным колумбом или заранее знал маршрут - тревожит историков уже многих поко­лений. Его фанатическая и непоколебимая убежден­ность в том, что за морем лежит обитаемая и изобиль­ная земля, действительно выглядит загадочной. То, что он называл ее попеременно то царством Великого Хана, то Катаем (или Катаром), то Индией, может свидетель­ствовать о том, что сам он не считал ее ни тем, ни дру­гим, ни третьим.

Хотя Колумб ни разу не упомянул Винланд, несом­ненно, что он знал о плавании туда Лейва: если даже он не читал малодоступные из-за языка тексты скан­динавских саг, он не мог пройти мимо трудов Адама Бременского, где достаточно подробно пересказана одиссея сына Эйрика Рыжего.

Несомненно и то, что Колумб знал о некоторых странных находках у европейских берегов, принесен­ных Гольфстримом и Флоридским течением. Некоторые из них он мог даже видеть собственными глазами. Его приятель (кормчий Мартин Висенте) и его тесть (гу­бернатор Порту-Санту Педру Корреа) рассказывали ему (а быть может, и показывали) о выловленных да­леко в море или подобранных на пляжах Порту-Санту экзотических деревянных предметах, обработанных ог­нем, а не металлом или хотя бы камнем, о толстом бам­буке и других диковинных растениях и плодах, прине­сенных волнами с запада, о двух широкоскулых утоп­ленниках в необыкновенных одеждах, выловленных у острова Флориш в Азорском архипелаге.

Сам неплохой картограф (а его брат Бартоломе был картографом-профессионалом), Колумб не мог не знать о существовании карт Исландии и Гренландии: их мож­но было сравнительно недорого приобрести в лавках любого портового города. На некоторых из них к западу от этих островов были нанесены то ли моряками Севера, то ли их доверчивыми слушателями смутные очертания неведомых земель.

Может быть, именно знакомство с этими картами и россказни старых моряков побудили Колумба принять участие в совместной экспедиции скандинавов и порту­гальцев, отправившейся в конце 1476 года под началом Йенса Скульпа из Бергена к берегам Англии и Ислан­дии, и в феврале 1477 года, по его собственным словам, достичь «острова Туле» на семьдесят третьей парал­лели.

По некоторым данным, примерно в это же время он побывал в Гренландии и на Ньюфаундленде. Если это правда, он мог видеть там остатки поселений викин­гов и слышать легенды о них. Там он мог приобрести и какие-нибудь карты, не похожие на те, что знали в сре­диземноморских странах. Разумеется, картам этим нельзя было доверять вполне, об этом знали все, знал и Колумб: не случайно, чтобы успокоить готовую взбун­товаться команду, он начиная с 9 сентября вел двой­ные записи пройденного расстояния, и к 1 октября, когда за кормой остались семьсот двадцать лиг, в судо­вом журнале значились пятьсот восемьдесят четыре. Все знали, что эти карты малопригодны для плаваний, а Колумб, недоверчивый от природы, почему-то доверял им, причем безоговорочно: во всяком случае, он доста­точно своевременно выпросил у команды (если только и это не легенда) три дня для дальнейшего продвиже­ния вперед и не обманулся - именно на третий день прозвучал крик Родриго де Триана: «Земля!».

Что это - наитие, Божий промысел, случайность? Этот поразительный факт многие готовы отнести в раз­ряд легенд, а между тем он вполне конкретен и прав­доподобен, если допустить, что Колумбу сказочно по­везло и где-нибудь на Исландии или в Гренландии в его руки попала карта викингов: только они одни славились своей точностью. Норвежский писатель Корэ Прюс, автор нашумевшей книги «Счастливая земля Винланд», изданной в 1978 году американским издательством «Даблдэй», вручил одну из таких карт пилоту «Боинга» для перелета с полуострова Бретань к Флориде, и само­лет, повторив в воздухе морскую трассу викингов, бла­гополучно достиг цели.

Может быть, и идея двойного счета пути пришла Колумбу в голову оттого, что он располагал двумя кар­тами: должна же хоть одна из них быть правдивой, рас­суждал адмирал. Если ложные сведения он указывал по карте викингов, безотчетно доверяя ей меньше, то именно она оказалась правдивой: Морисон отметил, считая это случайностью, что «цифры, приведенные Ко­лумбом в целях обмана, соответствуют реальному рас­стоянию, а то, что он считал истинным расстоянием, очень далеко расходится с действительностью».

Пауль Вернер Ланге правильно обратил внимание и еще на одну «случайность» - что идея западного пути в Индию стала волновать Колумба около 1479 года - практически сразу же после северного рейса.

Были и другие мотивы для плавания на запад. Как и все его современники, Колумб, безусловно, знал о по­стоянных рейсах баскских рыбаков к берегам Лабра­дора, где у них даже были свои поселения. Несомнен­но, что баски также располагали и точными картами, и записями. Канадскому археологу Сельме Бэркхем посчастливилось однажды «раскопать» в архивах горо­да Сан-Себастьян сообщение, датированное 1565 годом, о гибели в заливе Ред-Бей баскского рыболовного судна «Сан Хуан» с грузом китового жира и разнообразных предметов для колонистов. Его нашел на статридцати-метровой глубине археолог Робер Греньер. Выводы ка­надских археологов относительно регулярных баскских плаваний к Канаде однозначны: они начались не позд­нее чем в XIV веке, по крайней мере за полтора столе­тия до Колумба, и продолжались, по-видимому, много лет после гибели «Сан Хуана».

Любопытно в связи с этим вспомнить трагедию, разыгравшуюся 8 февраля 1986 года на одной из центральных улиц Мадрида: в автомобиль, в котором проезжал вице-адмирал испанского флота, член Нацио­нального оргкомитета по торжествам в честь пятисот­летия открытия Америки, была брошена граната, а за­тем прогремели автоматные очереди. Знатный пассажир (герцог и маркиз в одном лице!) и его шофер были уби­ты наповал, а адъютант, сидевший сзади,- тяжело ранен. Этот вельможа, уже повторивший маршрут Ко­лумба в качестве командира учебного судна, имел наи­лучшие шансы сделать это еще раз в 1992 году: то был не кто иной, как последний, девятнадцатый по счету прямой потомок Колумба по женской линии и его тез­ка - дон Кристобаль Колон де Карвахаль. Ответствен­ность за покушение взяла на себя баскская террористи­ческая организация. Не пытались ли баски этими вы­стрелами утвердить, хотя и запоздало, свой приоритет в открытии Нового Света?

Лет за пять до того, как Колумб завербовался в свое первое плавание в северные моря, к Лабрадору и Нью­фаундленду посылалась экспедиция датско-норвежским королем Христианом I Ольденбургским по просьбе пор­тугальского короля Афонсу V Африканского. Колумб мог познакомиться с подробным отчетом о ней, состав­ленным ее участником Кортириалом, и именно это зна­комство могло побудить его побывать в тех краях.

Вероятно, к этому же времени относится легенда, на которой построили свои романы Висенте Бласко Ибаньес и Зинаида Шишова,- о том, что испанская каравелла, следовавшая в Англию, попала в полосу сильных и продолжительных штормов и неслась на за­пад до тех пор, пока не встретила землю, населенную обнаженными людьми. Обратно эта каравелла добира­лась почти полгода, и из всей ее команды выжили лишь капитан, рулевой и два-три матроса. От этого-то капита­на, баска по национальности, Колумб якобы и получил точный маршрут с зарисовками и ориентирами - то ли в дар, то ли за большую сумму. Капитан вскоре умер при невыясненных обстоятельствах, и Колумб стал единственным обладателем тайны (поговаривали даже, что он помог капитану переселиться в мир иной).

Испанский историк Хуан Мансано посвятил проясне­нию этой истории целую книгу - «Колумб и его тай­на» - и пришел к выводу, что плавание имело место в середине 1470-х годов. Имя капитана Мансано не на­зывает, но зато на основании каких-то таинственных выкладок утверждает, что капитан этот высадился на Гаити и оттуда в 1477 или 1478 году добрался до Мадей­ры, где волею судьбы нашел приют в доме Колумба и поведал в благодарность своему гостеприимцу все тай­ны ветров и течений Атлантики.

По-видимому, истоком этой легенды, варьирующей­ся то так, то этак и обрастающей самыми неожиданны­ми деталями и подробностями, послужила книга Гарсиласо де ла Веги о государстве инков, вышедшая в 1609 году в Лисабоне. В ней приводится очень похо­жая история, датируемая автором примерно 1484 годом. Речь идет там о лоцмане из Уэльвы - Алонсо Санчесе, курсировавшем с разнообразными товарами на не­большом корабле (тип его не указан) между Пиреней­ским полуостровом и Канарским архипелагом. На Канарах он загружал фрукты для Мадейры, а на Мадейре брал сахар и варенье для Испании.

И вот однажды этот шкипер угодил в жесточайший шторм по пути на Мадейру. Буря несла его суденышко на запад двадцать восемь или двадцать девять суток, пока не прибила к какому-то острову - предположи­тельно Гаити. Санчес запасся там водой, подробно опи­сал свои приключения и отбыл в обратный путь, поло­жившись на волю Господа. Из семнадцати человек ко­манды к концу этой невероятной одиссеи остались в жи­вых только пятеро, в том числе сам Алонсо.

Гарсиласо не указывает, где окончилось это странст­вие, но имеет в виду, скорее всего, не Мадейру, а Испа­нию: «Они остановились в доме знаменитого Христофо­ра Колумба, генуэзца, потому что знали его как вели­кого лоцмана и космографа, который составлял карты для мореплавания... И, так как прибыли они измучен­ные перенесенным в прошлом трудом, сколько ни ода­ривал их Христофор Колумб, они не пришли в себя и умерли все у него дома, оставив ему в наследство труды, которые принесли им смерть и которые взялся завершить великий Колумб с таким энтузиазмом и си­лой, что, если бы ему пришлось перенести такие же стра­дания или даже большие, он [все равно] предпринял бы это дело, чтобы передать Испании Новый Свет и его богатства...»

Что здесь правда, что вымысел - устанавливать теперь уже поздно...

В 1984 году в английском «Журнале Королевского географического общества» появилась статья профессо­ра географии Эксетерского университета А. Дэвиса, ут­верждающая, что еще в 1477 году, когда Кристобаль Коломбо совершал свои плавания в Англию, Ирландию и Исландию, валлийский контрабандист Джон Ллойд, регулярно наведывавшийся в Гренландию, высадился в один прекрасный день на берегу Гудзонова залива и, возможно, спустился оттуда к югу до побережья Соеди­ненных Штатов. А ведь эти двое могли встретиться, ни­чего невозможного в этом нет.

Очень интересную версию выдвинул в начале 1970-х годов марокканский профессор Мохаммед эль-Фаси. Он утверждает, что Колумб незадолго до своего путешест­вия побывал в Марокко (что также вполне возможно: по некоторым данным, Колумб до своей женитьбы в 1479 году сделал один или два рейса в Гвинею) и узнал там о древнейшей и испытанной трансатлантической трассе берберов - отличных мореплавателей и навигаторов. По словам ученого, маршрут Колумба и особен­но конечный его пункт в точности совпали с этой трас­сой! Более того, эль-Фаси выдвинул гипотезу, что кари­бы - не индейское племя, а что это не сумевшие или не захотевшие вернуться берберы, а карибами их на­звали как раз местные индейцы, слегка исказив услы­шанное ими берберское слово «караб», означающее «подплытие», «приближение к земле со стороны моря».

Подтвердят ли этнографы и антропологи гипотезу эль-Фаси, пока неясно. Вообще же, надо заметить, что в сущности беспредметный и никчемный спор о том, кто открыл Америку, приобретает в последнее время какой-то нездоровый азарт. Хорошо известно, что ее «открывали» не однажды. Громкая же слава, достав­шаяся Колумбу, обусловлена не открытием нового кон­тинента (как это ни парадоксально), а началом его ко­лонизации. По иронии судьбы он носил в Испании имя Колон, и именно ему обязана Испания самыми бога­тыми и обширными своими колониями.

Алехо Карпентьер остроумно и убедительно излагает мнение, что лишь во время первого путешествия Кристобаль Коломбо стал называть себя на латинский лад - Христофором Колумбом. Христофор означает «несущий Христа». Францисканский монах Колумб нес крест - символ Христа - на парусах своих каравелл, как это всегда делали крестоносцы. Он вел испанцев в кресто­вый поход против всех, кто не имел удовольствия при­надлежать к числу подданных их католических высо­честв.

За два тысячелетия до Колумба в Америке побывали карфагеняне. Они увековечили это событие в надписи, высеченной на трех камнях и обнаруженной в середине 1970-х годов канадскими археологами около Шербрука, в ста шестидесяти километрах восточнее Монреаля. Карфагеняне не только достигли берегов неведомой земли, но и обследовали ее, введя свои корабли в реку Святого Лаврентия и ее приток - реку Святого Франсиса: только так они могли достичь той местности, где найдена надпись.

Все еще не решена загадка бухты Гуанабара, на берегу которой расположен Рио-де-Жанейро: ее дно буквально усеяно римскими амфорами и произведе­ниями искусства, случайно обнаруженными в 1976 го­ду аквалангистами. Все эти предметы изготовлены за семнадцать веков до Колумба, около 200 года до н. э. Спор идет лишь о том, доставили ли их сюда са­ми римляне (так считают американские исследователи), или же это груз затонувшего в прошлом веке итальян­ского корабля, отосланного из Сицилии в дар бразиль­скому императору Педру I (этой версии придержива­ется директор Бразильского института археологии О. Диас).

Шведская каравелла второй половины XVI века. Рисунок. 

В 1981 году в той же бухте - в штате Баия - с двадцатиметровой глубины было поднято старинное блюдо из обожженной глины необычной для этих мест формы и рисунка. Вспомнили, что несколькими годами ранее водолазы нашли два якоря, тоже керамических. Анализ установил одинаковый возраст обеих находок - два с половиной тысячелетия. Чуть позже к ним при­соединилась третья - новые античные амфоры, в до­полнение к найденным пять лет назад. Так была постав­лена точка в истории, начавшейся столетием раньше, когда в штате Мараньян близ устья Парнаибы была обнаружена надпись, сообщавшая, что на этом месте заблудившиеся финикийские моряки принесли в жертву Ваалу одного из членов команды. После совершения обряда жертвоприношения судно поплыло к югу и погибло в бухте Гуанабара.

В мае 1981 года шестеро японских ученых во главе с К. Фудзимото завершили на тримаране «Ясен Го-Ш», построенном по сохранившимся моделям двухтысячелетней давности, десятимесячный переход из района Суо-Нада по Тихому океану протяженностью в десять с половиной тысяч миль и достигли Сан-Франциско, до­казав возможность таких путешествий в древности.

Найденное в 1939 году на восточном побережье Мек­сики и Гватемалы множество сорокатонных широко­носых и толстогубых каменных голов, обращенных к Атлантическому океану, датируется тем же временем, что и путешествие карфагенян,- VIII век до н.э. Су­данский лингвист и антрополог И. ван Сертима убеж­ден, что его нубийские предки не раз достигали амери­канских берегов. Ему яростно возражает Мохаммед эль-Фаси: он специально совершил турне по странам Центральной Америки, изучая языки местных индей­ских племен, и насчитал в них почти четыре сотни слов явно, по его мнению, ничем пока не подкрепленному, берберийского происхождения.

На некоторых островах Тихого океана (Гавайи, Та­ити, Фиджи) обнаружены следы пребывания полине­зийцев, некоторые из них датируются временем... Тро­янской войны! Около Таити найдены остатки полине­зийского катамарана тысячелетней давности... Могли ли полинезийцы достигнуть Америки? Бесспорно, могли. Их следы слишком легки, чтобы пережить тысячелетия, они смыты морем, разрушены землетрясениями, уничто­жены неосторожной деятельностью человека нашей эпо­хи. Но они могли быть. Полинезийцы прекрасно ориен­тировались по звездам и пользовались подобием компа­са, основанным на постоянстве тихоокеанских ветров,- скорлупой кокосового ореха, обдуманно продырявлен­ной во многих местах и дававшей целую гамму свиста ветра, по которой и определялся курс. В 1980 году поли­незиец Наиноа Томсон и тринадцать его друзей прошли на восемнадцатиметровом спаренном катамаране от Га­вайских островов до Таити за тридцать трое суток, поль­зуясь только методами своих далеких предков.

Из разных источников известны плавания к Амери­канскому континенту предков басков в 800-600 годах до н. э. в район Саванны, иберов в 480 году до н. э. в район Галифакса, кельтов в 1170 году в район Нового Орлеана и, конечно же, норманнов.

А вот одно из самых последних сообщений на тему «доколумбовых колумбов». 18 апреля 1989 года англий­ская газета «Саутгемптон пост» оповестила своих чи­тателей, что, по словам Дж. Бэшфорд-Снэлла, капитана учебного судна «Лорд Нельсон», он и члены его экипа­жа «обнаружили на одном из Багамских островов (Аба-ко) наскальный рисунок, датированный 1450 годом, на котором изображено, как два галеона атакуют порту­гальское флагманское (? - А.С.) судно. И, более того, жители этого острова показали англичанам руины ста­ринного форта, среди которых были обнаружены неко­торые характерные предметы домашнего обихода Пор­тугалии середины XV столетия». Очень странно звучит в устах капитана «флагманское судно»: что это за тип такой? почему испанцы атаковали только одно судно, если перед ними была эскадра, и что в это время делали остальные португальские корабли? где происходило это сражение и почему оно увековечено на Багамских ост­ровах? наконец - кто датировал рисунок, да еще столь точно, и почему он до этого времени никому не попался на глаза в этом густонаселенном туристском заповед­нике? Очень все это похоже на очередную дутую сенса­цию. Что ж, время покажет...

По чьим следам шел Колумб - неизвестно, и каж­дый вправе придерживаться той версии, какая ему боль­ше по душе.