О РЕЖИН ПЕРНУ И ЕЕ КНИГЕ

Эта женщина представляется мне одним из чудес уходящего века, ее века, с большей частью которого совпали ее жизнь и деятельность[1]. Подобно своей излюбленной героине, Орлеанской деве, она отдала себя идее, отдала «без страха и упрека» и сумела претворить идею в реальность. Пытливый исследователь-историк, искусный популяризатор, талантливый писатель, неутомимый организатор, обаятельный человек — все эти качества мадемуазель Режин Перну выявляются для каждого, кто имел счастье быть с нею знакомым и хоть немного прикоснуться к ее трудам и дням.

С детства влюбилась она в далекое прошлое своей родины, влюбилась глубоко и навечно. И невольно думается: нет, не случайно родилась она в Шато-Шиноне, городе, столь многим связанном со средневековой историей Франции. Окончив Университет в Экс-ан-Провансе, а затем знаменитую Школу хартий в Париже — подлинный храм науки, давший миру плеяду прославленных эрудитов, и защитив докторскую диссертацию в Сорбонне, мадемуазель Перну не удовольствовалась этим, но преодолела еще один рубеж — Школу искусств при Лувре, овладев специальностями не только историка и архивиста, но и искусствоведа. Одновременно она с головой ушла в научные изыскания, преподавательскую работу и литературную деятельность. Первые печатные труды Р. Перну появились в 40-е годы, причем многие из них носили полемический характер и отвечали на острые запросы времени.

Двадцатый век — век парадоксов. Именно он породил некую зловещую эпидемию в исторической науке. Здесь, особенно в послевоенный период, бытует своеобразная мания — сокрушать очевидное, ревизовать устоявшееся, рвать традиции, переиначивать прошлое. Один вытаскивает старую историю «Железной маски», перекраивая в ней все на свой лад, другой превращает злодея и убийцу «Синюю бороду» в невинно пострадавшего праведника, третий втаптывает в грязь традиционно любимого французами Генриха IV, четвертый «реабилитирует» мистификатора и шарлатана Калиостро, делая из него великого ученого и пророка. В этом мутном потоке «открытий» особенно не повезло крестьянской дочери Жанне, спасшей Францию от иноземного господства в XV веке. Чего только не вытворяли с ней новоявленные парадоксалисты! Ее превращали в королевскую сестру, «спасали» от костра, выдавали замуж и наделяли детьми, делали стяжательницей и вакханкой, одним словом, всячески опошляли и «дегероизировали», немало не смущаясь тем, что оскорбляют самые святые чувства соотечественников. И весь этот бред — ради чего же? Исключительно в погоне за сенсацией-однодневкой. Ради нее эти «открыватели истин» не жалели ни пыла, ни чернил. Не утруждая себя поисками фактов, под маской «пересмотра» и «срывания покровов с тайны» они городили и городят невероятную чепуху, лишь бы поразить воображение простака и увеличить тираж своих «опусов».

Вот с этими и им подобными лжеисториками всю жизнь боролась новая Орлеанская дева — бесстрашная Режин Перну Боролась сама и помогала бороться другим. Боролась разными способами и прежде всего на основе кропотливейшего изучения фактов, выявляя подлинную историю своей страны и своего народа. Среди обширного списка ее печатных работ, переведенных на различные языки[2], обращает на себя внимание обобщающий труд, вышедший еще в первой половине века, — «Свет средних веков»[3], само заглавие которого говорит о многом: автор как бы противопоставляет свое видение этой далекой эпохи легиону обскурантов, толкующих о «мрачном Средневековье» как о некоем провале в истории человечества. И уже здесь ощущаешь коренную особенность менталитета Р. Перну — ее глубокую и искреннюю религиозность, пронизывающую все ее творчество и весь жизненный путь. О чем бы в дальнейшем ни писала эта замечательная женщина, будь то биографии средневековых монархов и королев, эпопея Абеляра и Элоизы, история Крестовых походов или даже такой далекий от эмоций обобщающий труд, как «История буржуазии во Франции»[4], — всюду особенность эта проходит красной нитью, придавая исключительное внутреннее благородство всем ее произведениям. Главными же среди них, отнюдь не преуменьшая значения всего остального, следует считать «жанниану» Р. Перну — реабилитацию Жанны д'Арк, стойкую защиту ее от всех происков и вывертов лжеисториков и воссоздание истинного образа бесстрашной французской героини. На этой стезе мадемуазель Перну не только морально уничтожила своих противников, всех этих «кошонов», следуя ее ироническому определению[5], но и сумела создать нечто, ярко проявившее ее организаторский талант и оставившее человечеству зримый и ощутимый материальный след в виде Орлеанского центра, который, собственно, нас и сблизил.

Конечно, научные труды Р. Перну я знал и раньше, но встретиться с ней впервые мне довелось только летом 1976 года в Москве. Она приехала к нам с целью выяснить, как поставлено дело изучения и преподавания истории Средних веков в Советском Союзе. Поскольку мадемуазель Перну знала мои работы о Средневековье и они были близки ей по тематике, она захотела встретиться со мной. Встречу организовал журнал «Советская женщина». На ней присутствовали кинорежиссер Глеб Панфилов, создатель фильма «Начало», и актриса Инна Чурикова, героиня которой исполняла роль Жанны д'Арк в этом фильме. Нас встретила маленькая хрупкая женщина с коротко подстриженными седыми волосами и проницательным приветливым взглядом. Ее сопровождала молодая девушка-секретарь. Мы как могли старались удовлетворить любопытство нашей гостьи, записывавшей наши слова на портативный диктофон. Помню один забавный эпизод. В стопке моих трудов, которые я преподнес француженке, оказалась и «Жанна д'Арк» на татарском языке. Удивление мадемуазель Перну было беспредельно. «Тартар! — воскликнула она. — Чингисхан!..» Мы все рассмеялись. Впрочем, причину и смысл этого восклицания я понял позднее…

Два года спустя последовало приглашение на международный коллоквиум, организованный Центром Жанны д'Арк.

На аэродроме «Шарль де Голль» — и это было очень трогательно — меня встретила сама мадемуазель. После обязательного «дежане» в маленьком парижском ресторане и чашки кофе в ее уютной гостиной на улице Русселе белый «вуатюр» мадемуазель за час с небольшим доставил нас в Орлеан.

В течение последующих шести дней Орлеанская дева в своих обоих обличьях — крестьянской девушки Жанны, жившей в XV веке, и ученого-эрудита, замечательной женщины XX века, — была постоянно со мной. И не только потому, что имя ее по многу раз звучало на коллоквиуме. Гостиница, в которой я жил, помещалась близ площади Мартруа, неподалеку от собора. Каждое утро я просыпался под звон колоколов на башнях Сен-Круа с мыслью, что такой же звон будил и Жанну. Отправляясь на коллоквиум утром и возвращаясь вечером, я проходил через площадь Мартруа и видел прекрасную конную статую Жанны работы Фойятье, разную в лучах восходящего солнца и в лучах прожекторов. Жанна смотрела с витрин выставок, с плакатов на стенах домов, с огромного старинного гобелена, что был вывешен в церкви Сен-Пьер, где проходили наши заседания. А с другой «Жанной», с современной Орлеанской девой, я старался проводить максимум времени, свободного от заседаний. И тогда-то постиг всю уникальность этой маленькой женщины, ее поразительный интерес к жизни далекого прошлого, ее неизбывную энергию, которой не коснулись годы, ее организаторский талант — ведь этот коллоквиум, собравший ученых со всего света, да и сам Орлеанский Центр были делом преимущественно ее рук!..

Нельзя не отметить, что у мадемуазель Перну уже имелся основательный опыт: некогда она работала в музее Реймса, а затем участвовала в реорганизации Музея истории Франции при Национальном архиве. Но все это было как бы мимоходом и в далеком прошлом; здесь же нужно было поднимать совершенно новый пласт, создавать Центр из ничего, и главное, при отсутствии серьезной поддержки извне, при неодобрительной настороженности многих власть имущих. Тем не менее мадемуазель нашла единомышленников-энтузиастов, в числе которых оказался известный писатель и деятель культуры Андре Мальро. И план начал быстро реализовываться.

Орлеанский Центр был основан в 1974 году, и Режин Перну бессменно возглавляла его в течение последующих двенадцати лет[6]. Главной задачей его была борьба за подлинную историю, отобранную у фальсификаторов, причем дело не ограничивалось миссией Жанны д'Арк, а все было взято гораздо шире, включая и другие проблемы средневековых Франции и Англии. Центр располагает большим количеством подлинных документов, обширной библиотекой, микрофильмами, микрокопиями и ксерокопиями с материалов, разбросанных по всем хранилищам страны, а также различными видео- и аудиоматериалами, осуществляет многообразные публикации и имеет свой постоянный печатный орган, выходящий четыре раза в год. В пределах всей страны Центр обеспечивает различные мероприятия культурно-исторического характера, включая конференции, театральные постановки, радио- и телепрограммы и многочисленные тематические выставки. На одной из таких выставок в Париже мне довелось побывать по рекомендации мадемуазель Перну, зорко наблюдавшей за моим временем, не занятым коллоквиумом и внеаудиторными беседами.

Беседовали мы на самые различные темы, включая и современность, но конечно же чаще всего обращались к Средним векам. Здесь эрудиция моей собеседницы была необъятной. Она прекрасно знала средневековую историю не только Запада, но и Востока — ведь там проходили ее любимые Крестовые походы, о которых она столько писала. Тогда-то, между прочим, мне стала понятна и подоплека ее московского восклицания: «Тартар! Чингисхан!» Ведь конечно же современный татарский язык ассоциировался у нее с великим средневековым завоевателем, который был знаком ей гораздо ближе, чем Татарская АССР! Разумеется, Жанна д'Арк была в центре наших бесед. Но наряду с ней обозначились другие герои и героини. Мадемуазель Перну была явно увлечена Алиенорой Аквитанской — королевой Франции и Англии — вероятно, в то время уже зрела мысль о будущей книге, которая появилась в 1983 году. Вспоминали мы и о знаменитом сыне Алиеноры, короле Ричарде. Быть может, и эта тема начинала волновать писательницу-историка…

Если попросить современного русского читателя назвать имена трех персонажей западноевропейского Средневековья, оставшихся у него в памяти со школьной скамьи, то ответ, по всей видимости, у большинства будет один и тот же. Почти все назовут первым Карла Великого. На втором месте, вероятно, окажется Жанна д'Арк. Мы вряд ли ошибемся, если предположим, что третьим прозвучит имя Ричард Львиное Сердце. Не потому, что запомнилось что-либо из его деяний, а потому только, что прозвище «Львиное Сердце» встретишь нечасто. Что же до деяний, то, быть может, вспомнится, что он был участником какого-то Крестового похода и дружил с вожаком «лесных братьев» — знаменитым разбойником Робином Гудом (это уже из литературы).

К. Маркс называл Ричарда «рыцарем с сердцем льва и с головой осла». Определение грубоватое и не вполне справедливое, но что-то в нем есть. Осел, как известно, славится своим упрямством. Этим качеством обладал и славный английский король. Впрочем, Режин Перну очень точно подметила и другую особенность его «я», о которой неоднократно упоминает в книге: Ричард не видел большой разницы между понятиями «да» и «нет». И весьма легко переходил от одного к другому. Как будто с упрямством соединить это трудно, и тем не менее подобный гибрид имел место: король был упрям, пока сохранял определенное мнение, но коль скоро менял его (часто по непонятной причине), с таким же упорством начинал придерживаться противоположного взгляда. В целом, как политический деятель, он был не на высоте, много уступая своей матери, не говоря уже об отце, Генрихе II Плантагенете. Но зато как рыцарь… Да еще с «львиным сердцем»… Да еще в каком антураже!.. Его короткая жизнь — это и правда рыцарский роман, и прочитать его всякому, любящему занимательное чтиво, было бы небезынтересно. Но, к сожалению, до сих пор и прочитать-то было нечего: в нашей литературе на сей предмет обнаруживается лишь одна брошюра, даже и после переиздания оставшаяся раритетной[7]. Зато теперь, после выхода книги Р. Перну, самый взыскательный, жадный до мелочей и нюансов читатель получит полное удовлетворение. Ибо перед ним, без преувеличения, самая подробная книга о короле Ричарде и связанных с ним событиях, в которой не упущена ни одна коллизия, ни единая деталь даже самого интимного свойства.

Режин Перну, разумеется, любит своего героя (как, впрочем, любит каждый раз центрального персонажа своей очередной книги). Она тщательно отыскивает и расписывает все его положительные качества, его щедрость, храбрость (порой доходящую до безрассудства), великодушие, прямоту характера, заботу о близких, незлопамятность. Даже убийцу, смертельно ранившего его, подчеркивает Перну, Ричард прощает, приказывает отпустить и наградить деньгами, и не его вина, если этого не происходит. Однако эта любовь не мешает писательнице-историку быть справедливой и отмечать (быть может, с душевной болью) и все негативные стороны сына Алиеноры Аквитанской. В книге не скрыты ни его неразборчивость в средствах, ни склонность к припадкам ярости, ни дикая жестокость, которую, правда, автор пытается оправдать обстоятельствами. Не скрыты также его многие ошибочные, а подчас и прямо несуразные поступки, как в Европе, так и во время Крестового похода. На этом фоне, однако, вряд ли можно согласиться с конечным выводом автора, будто неудачная эпопея Ричарда в чем-то предотвратила разгром христиан на Востоке; мы-то знаем (а Р. Перну лучше, чем кто-либо другой), что уже через десятилетие с небольшим после ухода английского короля из Палестины «христолюбивые» рыцари разорили и начисто разграбили христианское же государство на Востоке — Византийскую империю, главным храмом которой так восхищается писательница, а еще через неполное столетие и вся крестоносная забава вернулась к нулевой черте. Здесь крушительница парадоксов сама приблизилась к парадоксу, поскольку, как бы ни любила она Ричарда, нельзя не признать, что его сумбурная и противоречивая деятельность на Востоке не столько замедлила, сколько ускорила неизбежный и трагический для христиан финал. Это, кстати говоря, в какой-то мере понимали и французский король, и германский император — отсюда отчасти и попытка привлечь Ричарда к ответственности, и его длительное тюремное заключение.

Много места и внимания уделено в книге материалам историко-географического профиля: подробно описываются маршруты следований, указываются все населенные пункты, замки, монастыри, которые имели то или иное отношение к повествованию. Все это придает книге большую информативную ценность для читателя, который с географической картой в руках может восстановить конкретную обстановку тех или иных событий. Также обращает внимание обилие включенных в текст фрагментов (иногда весьма обширных) прозаических и стихотворных произведений современных Ричарду авторов — хронистов, поэтов ит. п. Эти цитаты настолько органичны, что становятся как бы неразрывным целым с авторским текстом, а сам этот текст по характеру и стилю приближается к средневековым источникам, что, кстати говоря, делает его довольно сложным для перевода. И еще одно наблюдение: хотя Р. Перну и пишет об отдаленной эпохе, она отнюдь не замыкается в ней, но со свойственной ей живостью и непосредственностью все время как бы перекликается с современностью, что дает читателю возможность лучше понять место и роль тех событий, процессов и явлений, которые описаны в книге.

Хочется особо отметить заключительную главу, в которой внимательно прослеживаются различные аспекты легенды о Ричарде; среди прочего детально разбирается памятная всем с детства по романам Вальтера Скотта и Эскот Лина линия «Ричард Львиное Сердце — Робин Гуд» и выясняются ее подлинные истоки.

Книга достойно увенчана справочным аппаратом, еще раз подчеркивающим акрибийную эрудицию Режин Перну: тщательно разработанными хронологической и родословными таблицами и исчерпывающей библиографией.

В целом можно порадоваться за отечественного читателя, на книжной полке которого появится книга Режин Перну о Ричарде Львиное Сердце.

А. П. Левандовский 20 ноября 1998 г.

Примечания:

1

Когда работа над предисловием уже была завершена, из Франции пришла скорбная весть о кончине Режин Перну.

2

К сожалению, на русский язык пока переведена лишь одна ее книга: Перну Р., Клэн М.В. Жанна д'Арк. М., 1992.

3

Lumière du Moyen Age. P., 1946. Переиздана в 1983 г; удостоена престижной литературной премии.

4

Histoire de la bourgeoisie en France, tt. 1–2. P., 1976–1977; переиздана в 1981 г.

5

Пьер Кошон — имя епископа, осудившего Жанну на костер. По иронии судьбы, французское слово «кошон» (cauchon) означает «свинья». См. публицистический труд Р. Перну «Jeanne devant les cauchons». P., 1970.

6

В 1986 г. ее преемником стал известный профессор-медиевист Ф. Контамин, а в 1992 г. в связи с избранием его в Академию его сменила профессор Орлеанского университета Франсуаза Мишо-Фрежавиль.

7

Добиаш-Рождественская О. А. Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце. М., 1991.