КАРДИНАЛ ДЕ ФЛЕРИ НАХОДИТ ДЛЯ КОРОЛЯ ЛЮБОВНИЦУ, ЧТОБЫ САМОМУ СТАТЬ ОБЛАДАТЕЛЕМ АБСОЛЮТНОЙ ВЛАСТИ

Подарок прелата есть всегда дар Божий.

(Франсуа МОРИАК)

Восхитительный медовый месяц Людовика XV и Мари в Фонтенбло длился целых три месяца.

Король, побуждаемый рано проснувшейся и долго сдерживаемой мужественностью, каждый вечер отправлялся на половину королевы и совершал с нею подвиги, отзвуки которых приводили в восторг придворных дам и камердинеров, толпящихся за дверью.

Наутро благодаря этим внимательным наблюдателям по всему дворцу пролетали два небольших, но полных смысла слова. Герцоги, маркизы, герцогини, все придворные, встречаясь, говорили друг другу: «Шесть раз…», «Семь…», «Восемь…»

Это означало число любовных поединков между Людовиком XV и его супругой, проведенных ночью на королевском ложе.

Услышав эти цифры, многие дамы с задумчивым видом качали головами, завидуя молодой королеве. Некоторые даже, раззадорившись, пытались обольстить монарха. Но Людовик XV любил Мари Лещинска — он оставался безразличным к подобным попыткам. Двор вскоре принялся злословить по поводу этой холодности. У короля нет любовницы — в голове не укладывается: верность считалась тогда смешным недостатком. Многие старались подстроить так, чтобы вблизи короля вертелись молоденькие женщины с порочными глазами и налитой грудью. Но попытки привлечь внимание короля к одной из этих придворных никогда не удавались, Людовик XV неизменно отвечал:

— Королева куда красивее!

Король был очарован прелестями Мари, та отвечала безграничной страстью. Она писала отцу: «Никто никогда не любил так, как я его люблю…» Однако она боялась его и днем снова становилась той застенчивой и скромной принцессой, какой была в Виссембурге… Любезная и почтительная, она старалась доставить удовольствие фрейлинам и проявляла бесконечную признательность м-м де При, которую считала своей бесценной покровительницей. Фаворитка герцога Бурбонского пользовалась этим и полностью управляла поведением Мари Лещинска. Барбье, ставший этому свидетелем, писал: «Женитьба в Фонтенбло увенчалась постоянной привязанностью короля к королеве. Он спит с ней ежедневно, но принцессу преследует м-м де При. Она не вольна ни написать кому-нибудь, ни поговорить. М-м де При в любой момент может войти в ее апартаменты и посмотреть, чем она занимается, — она не хозяйка сама себе».

Первого декабря по плохим, схваченным льдом дорогам двор выехал из Фонтенбло. Длинная вереница трясущихся по ухабам карет отправилась на зиму в Версаль.

Приехав в этот роскошный дворец, маленькая королева была так ослеплена, что ее робость по отношению к королю лишь усилилась, чем сразу же воспользовалась м-м де При. Она полностью подчинила себе молодую женщину, намереваясь использовать ее в целях укрепления собственного могущества в королевстве, — она желала, чтобы ее любовник герцог Бурбонский мог безнаказанно наживаться. Ничего не подозревая ни о своей роли, ни о смысле слов, которые ей велели произносить, молодая женщина подчинялась своим «покровителям». Бедняжка сильно удивилась бы, узнав, что стала сообщницей двух мошенников: герцог и его любовница, сколачивая состояние, чуть не довели до голодной смерти жителей Парижа. Лето в Иль-де-Франс выдалось дождливым, пшеница не уродилась. Вместо того чтобы призвать на помощь менее пострадавшие провинции, Бурбон и м-м де При мешали снабжению Парижа продовольствием, чтобы сохранить недостаток продуктов. Это принесло им девять миллионов ливров…

Весной они решили избавиться от де Флери, присутствие которого их стесняло. Мари, сама того не зная, стала участницей их заговора против бывшего епископа. Месть последнего была любопытна: он убедил короля воздержаться на время от выполнения супружеского долга. Покорный Людовик XV, говорит нам герцог де Люин в «Мемуарах», «семнадцать или двадцать дней выполнял предписания своего наставника». Королева, вкусившая запретный плод, была этим сильно огорчена. Она призвала маршала де Вийяра, расплакалась и чистосердечно призналась ему, что король больше не спит с ней и что ей этого очень недостает. Вийяр знал о лукавом замысле Флери. Он посоветовал Мари покинуть стан герцога Бурбонского и перейти в лагерь бывшего епископа. Королева послушалась. Она объяснилась с Флери, и в тот же вечер Людовик XV дал ей то, чего она так страстно желала…

Двор — все прекрасно знали о ночах без любви и поговаривали уже о скором разводе — был восхищен могуществом старого воспитателя и отвернулся от герцога Бурбонского. В июне опала премьер-министра сделалась окончательной. Король, подталкиваемый Флери, приказал ему удалиться в Шантильи. М-м де При была выслана в свои владения в Нормандии <Она умерла там, через год, в возрасте двадцати девяти лет, от приступов отчаяния. Поговаривали, что она покончила жизнь самоубийством…>. Эта новость была встречена в Париже взрывом радости. На дорогах танцевал народ, на стенах были развешены плакаты с каламбурами, составленными из имен герцога и его фаворитки. В Версале все повторяли: «Теперь двор обесценен!» <«При» — по-французски «цена»; двор без «при» — то есть без цены», «обесценен». — Прим. пер.>

Флери, который собирался в сентябре стать кардиналом, сделался премьер-министром и лишил короля всякой инициативы. Людовик XV опять принялся бездельничать, охотиться и доставлять удовольствие королеве. Результатом этой двоякой деятельности стало то, что меню в Версале состояло в основном из дичи, а Мари Лещинска родила на свет двух девочек-близнецов в 1727 году, дочку — в 1728-м, дофина — в 1729-м, герцога д'Анжу — в 1730-м, м-ль Аделаиду — в 1732-м, м-ль Викторию — в 1733-м, м-ль Софи — в 1734-м, м-ль Терезу-Фелисите — в 1736-м и м-ль Луизу-Мари — в 1737-м.

С 1732 года королева испытывала вполне понятную усталость. Она повторяла: «Что это за жизнь! Все время спать с королем, быть брюхатой и рожать!» Король был оскорблен и не скрывал этого. На него все упорнее стал наступать круг женщин, которые провели семь лег в тщетных надеждах. Эти дамы решили, что монарх станет наконец «полноценным мужчиной», что на языке того времени означало «имеющим любовницу». Но Людовик XV на это не решался и продолжал вести добродетельную жизнь — и это среди двора, где даже священнослужители не могли похвастаться добропорядочностью. Разве не известно, что аббат де Клермон похитил танцовщицу, знаменитую Каморго, а епископ Люсон умер от несварения желудка на руках своей любовницы м-м де Рувре?

Вот лишь один анекдот, который может дать полное представление о нравах того времени. Он дошел до нас благодаря анонимному автору «скандальной хроники»:

«Королевский стражник поднимался по Большой версальской лестнице следом за одной знатной дамой. Он осмелился сунуть руку ей под юбку. Дама сильно рассердилась, но виновник быстро нашелся:

— О мадам, если у вас сердце такое же упругое, как и ваш зад, — я пропал!

Оскорбленная дама не сдержала улыбки и за комплимент простила бесцеремонность».

Самой настойчивой из дам была м-ль де Шароле. Не сумев первой воспользоваться королевской мужественностью, она надеялась по крайней мере первой увлечь Людовика XV на путь супружеской измены — и опять потерпела неудачу. Она с горечью заметила это однажды вечером. Во время ужина в Охотничьем замке король поднялся и, произнеся: «Я пью за здоровье незнакомки!», разбил свой стакан и пригласил всех последовать его примеру.

Кто же эта загадочная Незнакомка, первая из длинной вереницы фавориток?

Это была нежная, очаровательная женщина, с округлыми формами; во всей ее повадке сквозило что-то чувственное. Приятная, любезная, говорит нам Буа-Журден, сведущая в искусстве любви, но без излишеств, что свидетельствовало о хорошем воспитании. Ее звали Луиза-Злю де Майи — старшая дочь маркиза де Несля. Ровесница короля — и ему и ей двадцать два года. Монарх тайно встречался с ней, дрожа от мысли, что кардинал Флери может прознать про эту связь. Но страхи его были напрасны — он был бы весьма удивлен, если бы узнал правду: именно прелат выбрал для него эту прелестную любовницу…

Не следует думать, что такой достойный человек, как кардинал, превратился в сводню с целью развлечь своих друзей. Им двигали интересы государства: зная, что Людовик XV рано или поздно заведет любовницу и выбор его может пасть на интриганку, он решил опередить события и найти для короля женщину, не представляющую опасности для короны. К тому же Флери надеялся, что любовница займет все свободное время монарха и он сможет единолично управлять королевством. Герцог де Ришелье, следуя его совету, отправился к королю расхваливать прелести м-м де Майи.

Его доводы оказались убедительными, так как на следующий день Людовик XV согласился встретиться с юной графиней. Наряженная в пух и в прах, она прибыла в ожидании натиска короля. Но он по причине своей обычной робости удовольствовался кивком головы и скрылся в соседней комнате.

Вторая встреча была организована камердинером короля Башелье — этот малый находился одновременно на службе у кардинала Флери. Теперь все прошло до смешного необычно. М-м де Майи получила предписание забыть, что перед ней монарх, и видеть лишь мужчину… Что ж, она сама прыгнула на Людовика XV… Нужно же было как-то расшевелить его, она лишь использовала методы развращенных придворных дам.

Король не сопротивлялся и вскоре почувствовал некоторое возбуждение. Слишком застенчивый, чтобы перейти к действиям, он, не шевелясь, сидел в кресле. Тогда Башелье — он с раздражением наблюдал за происходящим — подошел и, схватив короля под мышки, перенес к ожидавшей его графине.

Таким образом, нельзя признать, что Людовик XV добровольно изменил в первый раз Мари Лещинска. Впоследствии он стал менее застенчив, и м-м де Майи могла лишь гордиться доброй услугой, оказанной ею двору.

Эта связь долго оставалась тайной, и намек на Незнакомку лишь усиливал любопытство двора — все жаждали узнать имя фаворитки. В течение трех лет м-м де Майи в назначенный час поднималась по золоченым лестницам, ведущим в скрытые от глаз кабинеты. Три года об этом никто не подозревал. Но в 1736 году Башелье, провожавший графиню к своему хозяину через салон Бычий Глаз, сбросил с нее капюшон, и две дамы ее заметили. На следующий день об этом говорил весь двор… Арженсон писал в своем дневнике: «Король не смог довольствоваться лишь прелестями королевы и уже шесть месяцев, как имеет любовницу… <Арженсон спешил записать все сплетни и ошибся: в действительности м-м де Майи была любовницей короля с 1733 года.> Кардинал, которого устраивает подобное пеложенне вещей, приказал выдать этой даме двадцать тысяч ливров. Муж ее, ранее располагавший лишь фиакром, разъезжает теперь в изысканном экипаже. Все устроено было тайно, как всегда, когда дело касается любовных приключений принцев. Ведь верхние этажи и маленькие кабины короля имеют множество выходов… Все утверждают, что королева ничего не знает, но о многом догадывается и находит утешение с месье де Нанжи, несмотря на его преклонный возраст».

Последняя фраза — явная клевета. Хотя нельзя не признать, что Мари Лещинска в последнее время стала вольна в обращении и позволяла при себе довольно дерзкие выходки. Например, такие. Однажды кто-то заговорил при ней о гусарах, которые якобы приближаются к Версалю.

— Если я и встречу одного из них, неужели моя стража не защитит меня?

— Ваше величество, встреча с гусаром может быть опасной.

— Что вы сделаете в этом случае, месье де Трессан?

— Я буду защищать вас ценою собственной жизни.

— А если ваши усилия ни к чему не приведут?

— Тогда, мадам, я поступлю так, как сделал бы пес, охраняющий обед своего хозяина: изо всех сил пытаясь защитить его, он его съедает, как сделали бы другие.

Это была рискованная шутка, но королева рассмеялась.

Несмотря на легкомыслие в обращении, поведение Мари Лещинска можно назвать безупречным. Когда она узнала об измене короля, горе ее было огромно. Она едва не потеряла сознание и, оглушенная, растерянная, закрылась в своей комнате — выплакаться. Огорченный этим Людовик XV в тот же вечер явился к ней вымолить прощение и изъявил свою волю — остаться в спальне супруги, но Мари ему отказала. Анженсон свидетельствует: «Он провел четыре часа в ее постели, но она никак не отвечала на его желание». Он всячески ее упрашивал, но королева, решив, что это небезопасно для ее здоровья, поскольку м-м де Майи знакома с придворными развратниками, все закутывалась в свое одеяло и притворялась спящей — она осталась глухой к его мольбам. В три часа раздраженный король выскочил из постели со словами:

— Я здесь в последний раз! — И вышел, хлопнув дверью.

Королева была на втором месяце беременности. Она надеялась, что рождение сына помирит ее с мужем. Но в июне 1737 года она родила дочь. Когда пришли объявить об этом Людовику XV, кто-то спросил, не назвать ли ребенка м-м Седьмая <Две предыдущие дочери короля были поочередно названы м-м Пятая и м-м Шестая.>. Король с обиженным видом ответил:

— Нет, это будет мадам Последняя.

Отсюда придворные заключили, что королева вскоре останется без внимания… Так и случилось. Людовик XV, оставив всякий стыд и сдержанность, стал открыто разгуливать с м-м де Майи.

Подобное поведение шокировало добропорядочный люд, все принялись распевать пародийные куплеты и яростно покосить монарха и его фаворитку. Этого-то и ждал кардинал Флери. Однажды вечером он строго отчитал короля за грех, совершенный с м-м де Майя. Молодой монарх, сильно увлеченный своей любовницей, попался а ловушку, заявив:

— Я доверил вам поведение королевства и надеюсь, что могу остаться хозяином своего собственного.

Ловкий кардинал покачал головой и с огорченным видом вышел. На самом деле он ликовал. Король только что признал то, о чем он так давно мечтал, — его абсолютную власть…

Он будет безраздельно править шесть лет. Сен-Симон напишет: «Никогда король Франции, даже Людовик XIV, не правил в нашем государстве так уверенно, так единолично и деспотично…»