Часть IV. Петр Великий в истории России

22 октября 1721 года Петр Первый принял императорский титул – Россия стала империей. Историк права М. Владимирский – Буданов писал в начале XX века:

«Царская власть получает новый титул – императорский, с сохранением и всех прежних. Новый титул сходный по существу с прежним – царским, заключает, однако, в себе и новый смысл: царский титул делает наших государей преемниками византийских царей, императорский – делает их усвоителями подобных же традиций западно-европейских. Теперь власть существует в интересах государства и для государства. Согласно с новыми основаниями власти Петр Великий полагал, что воля царствующего государя не связана порядком законного наследования. Если государь находит законного наследника не соответствующим благу государства, то может назначить себе приемником кого угодно. Это изменение оснований власти привело к точному законодательному определению неограниченной самодержавной власти – «Его величество есть самовластительный монарх, который никому на свете в своих делах ответу дать не должен; но силу и власть имеет, свои государства и земли, яко христианнейший государь по своей воле и благомнению управляет».

Петр по праву и заслугам принял титул Великого. Вся Российская империя, ее лучшие сыны понимали, какой была и какой стала Держава. Великий историк С. Соловьев писал:

«Им представлялось то, что было 20 лет назад, и что теперь. Им представлялось то унижение, в котором была Россия после Нарвы, и то уважение, с которым расступились теперь перед ней европейские державы, чтоб дать ей почетное место среди них». Через сто лет после создания Российской империи великий поэт А. Пушкин писал: «Россия вошла в Европу, как спущенный корабль – при стуке топора и громе пушек». Вся Европа говорила, что Петр стремится стать восточным римским императором. Петр стал императором всероссийским – он работал для России и взял императорский титул вместе со страной, поделив с ней всю славу.

Петр легко разгибал подкову, но «разогнуть» страну ему стоило усилий всей жизни. Он очень гордился мозолями на руках, совсем не характерных для монархов дома Романовых – «я и царь, да у меня на руках мозоли, а все оттого: показать вам пример и хотя бы под старость видеть мне достаточных помощников и слуг Отечеству». А. Пушкин писал о Петре: «То академик, то герой, то мореплаватель, то плотник, он всеобъемлющей душой на троне вечный был работник».

В царевиче Алексее Петр встретил упорное сопротивление своим преобразованиям. Сын императора писал в своем признании-автобиографии:

«К отцу моему непослушания, и что не хотел того делать, что ему угодно, причина та, что с младенчества несколько жил с мамой и девками, где ничему иному не обучался, кроме избных забав, а больше научился ханжить, к чему я от натуры склонен. А потом, когда меня от мамы взяли, отец мой, имея о мне попечение, чтобы я обучался тем делам, которые пристойны к царскому сыну, также велел мне учиться немецкому языку и другим наукам, что мне было зело противно, и чинил то с великою леностью, только чтобы время в том проходило, а охоты к тому не имел. Не только дела воинские, и прочии моего отца дела, но и сама его особа зело мне омерзела».

Петр несколько раз писал сыну о будущем Российской державы и монархии:

«Когда же сию Богом данную нашему Отечеству радость рассмотрев, обозрюсь на линию наследства, едва не равная радости горесть меня снедает, видя тебя весьма на правление дел государственных непотребного. Я есмь человек и смерти подлежу, то кому вышеписанное с помощью Вышнего насаждение и уже некоторое возвращенное оставлю?

Еще же и сие вспомяну, какого злого нрава и упрямого ты исполнен. Ибо сколько много за сие тебя бранивал, и бивал, к тому же сколько лет почитай не говорю с тобой. Но ничто сие не успело, но все даром, все на сторону и ничего делать не хочешь, только бы доля жить и веселиться.

Известен будь, что я тебя наследства лишу, яко уд гангренный. Ибо я за мое Отечество и люди живота своего не жалеем и не жалею, то како могу тебя непотребного пожалеть? Лучше будет чужой добрый, неже свой непотребный.

Всем известно есть, что ненавидишь дел моих, которые я для людей своих народа своего, не жалея здоровья своего, делаю, и конечно, по мне разорителем оных будешь. Того ради так остаться, как желаешь быть, ни рыбою, ни мясом, невозможно. Или отмени свой нрав и нелицемерно удостой себя наследником или будь монах; ибо без сего дух мой спокоен быть не может, а особливо, что ныне мало здоров стал.»

В очередной раз царевич Алексей, уже отрекшийся от прав на престол, заговорил, что, когда сделается царем, уничтожит старых советников царя, наберет новых, Петербург для Москвы бросит, кораблей строить не будет, а от территориальных приобретений отца откажется. Участь царевича была решена и тяжелая драма закончилась в 1718 году трагедией в Петропавловской крепости.

В Московском царстве не было закона о престонаследии – трон передавался по завещанию старшему сыну царствующего государя; по прекращению династии новая избиралась Земским собором. Петр сломал обычный порядок. 5 февраля 1722 года высшие сановники государства присягнули «Уставу о наследии престола»:

«Мы, Петр Первый, император и самодержец всероссийский и прочая, и прочая, и прочая.

В 1714 году, милосердуя о наших подданных, чтоб и партикулярные их домы не приходили от недостоиных наследников в разорение, хотя и учинили мы устав, чтоб недвижимое имение отдавать одному сыну, однакож отдали то в волю родительскую, которому сыну похотят дать, усмотря достойного, хотя и меньшому, мимо больших, признавая удобного, который бы не расточил наследства.

Кольми же паче должны мы иметь попечение о целости всего нашего государства, которое с помощью Божиею, ныне паче распространено, как всем видимо есть. Чего заблагорассудили мы сей устав учинить, дабы сие было всегда в воле правительствующего государя, кому оной хочет, тому и определит наследство, и определенному, видя какое непотребство, паки отменит, дабы дети и потомки не впали в такую злость, как выше писано, имея сию узду на себе.

Того ради повелеваем, дабы все наши верные подданные без изъятия, сей наш устав пред Богом и его евангелием утвердили на таком основании, что всяк, кто ему будет противен, или инако как толковать станет, то за изменника почтен, смертной казни и церковному проклятию подлежать будет.

Петр.

В Преображенском, в 5-й день февраля 1722 года».

Присяга укзу о престонаследии высшей элиты государства сохранилась:

«Клятвенное обещание.

Я, нижеименованный, обещаюсь и клянусь пред всемогущим Богом и святым его евангелием в том, что по объявленному его пресвятейшего и державнейшего Петра Великого, императора и самодержца всероссийского, нашего всемилостивейшего государя, о наследовании Уставу, сего настоящего 1722 года февраля 5 дня, по которому, ежели Его величество по своей высокой воле и по нем правительствующие государи российского престола кого похотят учинить наследником, то в их Величества воли да будет.

А ежели же и определенного в наследники, видя какие непотребства, паки отменить изволят, и то в их же Величества воли да будет.

И тот Его Величества Устав истинной и праведной призываю, и по силе того Устава определенному во всем повиноваться, и по нем за истинного наследника и себе за государя признавать, и во всяком случае за одного стоять с положением живота своего буду и против тех, которые сему противно поступать будут.

А ежели я сему явлюсь противен, или иного противного что помянутому Уставу толковать стану, то за изменника почтен и смертной казни и церковному проклятию подлежать буду.

И во утверждение сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего и подписуюсь.

Феодосий, архиепископ Новгородский,

Князь Александр Меншиков,

Канцлер граф Головкин,

Феофан, архиепископ Псковский,

Граф Иван Мусин-Пушкин,

Граф Яков Брюс,

Князь Григорий Долгоруков,

Князь Дмитрий Кантемир,

Граф Андрей Матвеев,

Князь Дмитрий Голицын,

Барон Петр Шафиров».

Династия Романовых села на московский трон по народному волеизъявлению, и Петр не рассматривал Русь, как свою вотчину, свой удел – как это делали Рюриковичи, думавшие часто, что царство существует для них, а не они для царства. В. Ключевский писал:

«У Петра всегда были наготове две основы его образа мыслей и действий, прочно заложенные еще в ранние годы: это – неослабное чувство долга и вечно напряженная мысль об общем благе Отечества, в служении которого и состоит этот долг». Петр часто называл две основные задачи – обязанности государя – «внутреннее благоустройство страны и внешняя безопасность государства». Для решения этих задач Петр использовал принцип самодержавия, доведенного до абсолютизма.

Самодержцем называли монарха, как носителя неограниченной власти. Впервые титул «Государь и самодержец всея Руси» был использован великим московским князем Иваном Третьим в 1493 году. Во времена освобождения от татаро-монгольского ига с понятием «самодержавие» в обществе того времени связывалась прежде всего мысль о внешней независимости страны. Победа на Угре 1480 года «сделала великое княжение всея Руси суверенным – самодержавным, в исконном смысле слова, государством». Петр – наследственный единовластный глава государства, абсолютный монарх. Абсолютизм (фр. absolutisma – безусловный, неограниченный) – форма государственного правления, при которой глава государства рассматривается как единственный источник законодательной, судебной и исполнительной власти. Он устанавливает налоги и бесконтрольно расходует собранные деньги, с помощью зависимых только от него чиновников; является главнокомандующим вооруженными силами государства. В. Ключевский писал: «Нигде и никогда не покидала Петра мысль об Отечестве: в радостные и скорбные минуты она ободряла его и направляла его действия, и о своей обязанности служить Отечеству чем только можно он говорил просто, без пафоса, как о деле серьезном, но естественном и необходимом. Петр, совсем не похожий на других государей, был готов умереть за Отечество – «нам надлежит пещись о пользе государства, пока силы есть». Император хотел, чтобы общее благо стало частным интересом всех подданных. Он вдалбливал это в сознание общества многочисленными указами и регламентами. Для реализации своих идей он набирал соратников-исполнителей всюду, не взирая на происхождение. Его «птенец» И. Неплюев через пятьдесят лет говорил Екатерине Великой:

«Мы, Петра Великого ученики, проведены им сквозь огонь и воду». Петр хорошо знал человеческую природу. Он говорил своему доктору: «Правды в людях мало, а коварства много. Я велел губернаторам собирать монстров-уродов и присылать тебе в кунсткамеру. Если бы я захотел присылать к тебе монстры человеческие не по виду телес, а по уродливым нравам, у тебя бы места для них не хватило».

Немецкий дипломат записал речь Петра в 1714 году при спуске на воду очередного военного корабля:

«Кому из вас хотя бы во сне снилось лет тридцать тому назад, что мы с вами здесь, у Остзейского моря в завоеванной нашими трудами и мужеством стране построим город, в котором вы живете! Что мы доживем до того, что увидим таких храбрых и победоносных солдат и матросов русской крови? Таких сынов, побывавших в чужих странах и возвратившихся домой столь смышлеными; что увидим у себя такое множество иноземных художников и ремесленников? Доживем до того, что меня и вас станут так уважать чужестранные государи?

Только непомерными трудами правителей своих открыли мы глаза и усвоили себе прежние греческие искусства, науки и образ жизни. Теперь очередь приходить до нас, если только вы поддержите меня в моих важных предприятиях, будете слушаться без всяких отговорок и привыкнете свободно распознавать и изучать добро и зло. Советую вам помнить латинскую поговорку «Ora et labora» – «Молись и трудись», и твердо надеяться, что, может быть, еще на нашем веку вы пристыдите другие образованные страны и вознесете на высшую степень славу русского имени.

Оградя Отечество безопасностию от неприятеля, надлжит стараться находить славу государству через искусство и науки».

Петр говорил, что «Господь дал царям власть над народами, но над совестью людей власть один Христос». Он писал:

«Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда: не знают всех обстоятельств. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указом. Эти указы содержат в себе пользу, а не вред государству.

Надобно знать, как управлять народом. Английская вольность здесь не у места, как к стене горох.

Честный и разумный человек, усмотревший что-либо вредное или придумавший что полезное, может говорить мне прямо без боязни. Вы сами тому свидетели. Полезное я рад слышать и от последнего подданного. Доступ ко мне свободен, лишь бы не отнимали у меня времени бездельем. Недоброхоты мои и отечеству, конечно, мной не довольны. Невежество и упрямство всегда ополчались на меня с той поры, как задумал я ввести полезные перемены и исправить грубые нравы. Вот кто настоящие тираны, а не я.

Я не усугубляю рабства, обуздывая царство упрямых, смягчая дубовые сердца, не жестокосердствую, переодевая подданных в новое платье, заводя порядок в войске и в гражданстве и приучая к людскости, не тиранствую, когда правосудие осуждает злодея на смерть. Пускай злость клевещет – совесть моя чиста.

Бог мне судья! Неправые толки в свете разносит ветер».

Противодействие петровским преобразованиям в среде старого боярства было значительным. Петр говорил своим соратникам: «Страдаю, а все за отечество; желаю ему полезного, но враги пакости мне делают демонские».

Многие его соратники узнав о его смерти в январе 1725 года «были более суток, как в беспамятстве; он научил нас узнавать, что и мы люди».

Сотрудник Петра А. Нартов писал:

«Мы, бывшие сего великого государя слуги, воздыхаем и проливаем слезы, слыша иногда упреки жестокосердию его, которого в нем не было. Когда бы много знали, что претерпевал, что сносил и какими он уязвляем был горестями, то ужаснулись бы, насколько снисходил он слабостям человеческим и прощал преступления, не заслуживающие милосердия.

И хотя нет более Петра Великого с нами, однако дух его в душах наших живет, и мы, имевшие счастье находиться при сем монархе, умрем верными ему и горячую любовь нашу к земному Богу погребем вместе с собою.

Мы без страха возглашаем об отце нашем для того, что благородному бесстрашию и правде от него учились».

Великий российский историк С.Соловьев посвятил Петру Первому несколько томов своей «Истории России» и отдельную работу.

«История ни одного народа не представляет нам такого великого, многостороннего преобразования, сопровождавшегося такими великими последствиями как для внутренней жизни народа, так и для его значения в общей жизни народов, во всемирной истории.

Наш народ должен был путем страшного переворота, посредством необычайного напряжения сил выйти из отчаянного положения на новую дорогу, к новой жизни. Это нисколько не уменьшает величия человека, который при совершении такого трудного подвига подал мощную руку великому народу, необычайной силой своей воли напряг все его силы, дал направление движению.

Западные историки не хотят оценить по достоинству всемирно-исторического значения явлений, происшедших в Восточной Европе в первую четверть XVIII века. Несмотря на это, они принуждены обращаться к результатам этих явлений, то есть к решительному влиянию России на судьбы Европы. Эти нелюбезные отношения Запада к России лучше всего показывают нам ее значение и вместе значение деятельности Петра, виновника соединения обоих половин Европы в общей деятельности.

Бури очищают воздух, но опустошения, которые они по себе оставляют, показывают, что это очищение куплено дорогой ценой. Сильные лекарства даются при сильных болезнях, и мы знаем, что допетровская Россия накопила в себе много болезней, и явления преобразовательной эпохи лучше всего указывают на них. Политическое тело оздоровело, получило средства к продолжению жизни, богатой сильными проявлениями.

Время переворотов есть время тяжкое для народов. Такова была и эпоха преобразования. Жалобы на тягости великие слышались со всех сторон, и не напрасно. Но народ проходил трудную школу. Народ действительно учится, не одной цыфири и геометрии, не в одних школах; народ учится гражданским обязанностям, гражданской деятельности, проходя такое обучение впервые в истории России. Сочувственно или несочувственно обращались к словам и делам, все равно над этими словами и делами думали. Что могло погубить общество одряхлевшее, народ, не способный к развитию, – треволнения преобразовательной эпохи, незнание покоя, – то развило силы молодого и крепкого народа, долго спавшего и нуждавшегося в сильном толчке для пробуждения. Поучиться было чему. Вся система Петра была направлена против главных зол, которыми страдала древняя Россия: против разрозненности сил, непривычки к общему делу, против отсутствия способности начинать дело.

Выставив значение государства, заставив, по-видимому, приносить этому новому божеству, тяжелые жертвы и сам подавая пример, Петр, однако, принял меры, чтоб личность не была подавлена, а получила должное развитие. На первом месте здесь должно быть поставлено образование, введенное Петром, знакомство с другими народами, опередившими наш народ в развитии.

У служилых людей в XVII веке существовала позорная поговорка: «Бегство хоть нечестно, да здорово». При Петре эта поговорка вывелась, и он сам свидетельствовал, что во второй половине Северной войны бегство с поля сражения прекратилось. Страшные труды и лишения не пропали даром.

Начертана была обширная программа на много и много лет вперед, начертана была не на бумаге – она начертана была на земле, которая должна была открыть свои богатства перед русским человеком, получившим посредством науки полное право владеть ею.

На море, где явился русский флот; на реках, соединенных каналами; программа была начертана в государстве новыми учреждениями и постановлениями; начертана была в народе посредством образования, расширения его умственной сферы, богатых запасов умственной пищи, которой ему доставил открытый Запад и новый мир, созданный внутри самой России.

Большая часть сделанного была только вначале, иное в грубых очерках, для многого приготовлены были только материалы, сделаны были только указания. Поэтому мы и назвали деятельность преобразовательной эпохи программой, которую Россия выполняет до сих пор и будет выполнять. Уклонение от нее всегда сопровождалось печальными последствиями. Различные толки и суждения «за» и «против», толки о том, как быть с тем или другим делом, оставшимся от эпохи преобразования, были именно тем благодетельным последствием умственного возбуждения, которое дало русскому народу возможность жить новой жизнью и выполнять программу Преобразователя.

Мы должны признать, что России в описываемое время послан был человек, способный из двух зол выбрать гораздо меньшее, именно всестороннее и деятельное преобразование.

Никогда ни один народ не совершал такого подвига, какой был совершен русским народом в первую четверть XVIII века. Человека, руководившего народом в этом подвиге, мы имеем полное право назвать величайшим историческим деятелем, ибо никто не может иметь большего значения в истории цивилизации.

С какой бы точки зрения мы ни изучали эпоху преобразования, мы должны прийти в изумление перед нравственными и физическими силами Преобразователя. У Петра была старинная русская богатырская природа. Он любил широту и простор: отсюда объясняется, что кроме сознательного влечения к морю, он имел еще и бессознательное.

Богатыри старой Руси стремились в широкую степь, богатырь новой стремился в широкое море.

Дело, совершенное Петром, было совершено им с помощью людей способных, которых он умел отыскать всюду и сохранить.

Сознание обязанностей своих к Богу, глубокое религиозное чувство высказывалось постоянно у Петра, поднимало его дух в бедах и не давало заноситься в счастии.

Необыкновенное величие, соединенное с сознанием ничтожества всех умов человеческих, строгое требование исполнения обязанностей, строгое требование правды, уменье выслушивать самые резкие возражения, чрезвычайная простота, общительность, благодушие – все это сильно привязывало к Петру лучших людей, имевших случай сближаться с ним. Можно представить, каково им было в 1725 году услышать знаменитые слова Феофана Прокоповича: «До чего мы дожили, о россияне! Что видим? Что делаем? Петра Великого погребаем!»

Да не оставит нас дух Петра Великого! Результаты деятельности великих людей, богатство силы и славы утрачиваются, когда в народе перестает жить дух этих великих людей. То нетленное наследство, которое он оставил нам, это – пример небывалого в истории труда, силы воли в борьбе с препятствиями, в борьбе со злом: пример любви к своему народу, пример непоколебимой веры в свой народ, в его способности, в его значение; пример искусства словом и делом, книгами, законами и учреждениями воспитывать народ свой, поднимать его на ноги; пример заимствования чужого в благо и в плод своему; пример верного взгляда, верного чувства, по которому Петр указал нам естественных союзников в народах соплеменных; пример страсти к знанию и преданности вере, что обещает народам долголетие, как написано на скрижалях истории.

Будем исполнять завещание Петра:

«И впредь надлежит трудиться и все заранее изготовлять, понеже пропущение времени смерти невозвратной подобно».

При Петре существовали две партии – сторонников и противников преобразований. Сохранились высказывания о царе сторонников азиатчины: «зять Лефортов», «ожидовившийся басурман», «которого дня крови изопьет, того дня он весел, а которого дня не изопьет, и того дня им хлеб не естся», «как бы Петра убили, так бы и служба минула», «мироед, весь мир переел», «на него переводу нет, только переводит добрые головы», «он дворян всех выволок на службу», «если он станет долго жить, он и всех нас переведет», «это не государь, что ныне владеет», «он замененный», «велит носить немецкое платье – знатно, что родился от немки», «разрушает веру христианскую», «антихрист», «рожден от нечистой девицы».

«Птенцы гнезда Петрова» всегда были в меньшинстве. Несмотря на некоторые личные качества части «птенцов» именно они не дали реакционным силам повернуть Россию вспять после 1725 года. Созданная императором дружина сыграла большую роль в том, что Российская империя не стала снова Московским царством. Публицист – крестьянин того времени Иван Посошков писал в сочинении «Книга о скудности и богатстве»: «Видим мы все, как Великий наш Монарх трудит себя, да ничего не успеет, потому что пособников ему немного, – он на гору еще и сам – десят тянет, а под гору миллионы тянут, то как дело его скоро будет?»

Выдающийся российский историк В.Ключевский писал о значении преобразований Петра:

«Реформа Петра становилась центральным пунктом нашей истории, совмещавшим в себе итоги прошлого и задатки будущего. Её следует рассматривать под тройным углом зрения: 1) по отношению Петра к Западной Европе; 2) по его отношению к древней России; 3) по влиянию его дела на дальнейшее время. Дело сильного человека обычно его переживает, имеет посмертное продолжение.

Петр взял из старой Руси государственные силы, верховную власть, право, сословия, и у Запада заимствовал технические средства для устройства армии, флота, государственного и народного хозяйства, правительственных учреждений.

Результаты реформы были обращены более к будущему, смысл её далеко не всем был понятен; но её приёмы чувствовались современниками прежде всего, и с ними приходилось встречаться Петру. Обстановка реформы была создана внешней войной и внутренней борьбой. Служа главной движущей пружиной реформы, война оказала самое неблагоприятное действие на ее ход и успехи. Реформа шла среди растерянной суматохи, какой обычно сопровождается война. Нужды и затруднения, какие она вызывала на каждом шагу, заставляли Петра спешить. Война сообщила реформе нервозный, лихорадочный пульс, болезненно-ускоренный ход. Среди военных тревог Петр не имел досуга останавливаться, хладнокровно обсуждать положение, взвешивать свои мероприятия, терпеливо дожидаться медленного роста своих начинаний. Он требовал от всех быстрого действия, немедленных результатов, при всяком затруднении или замедлении подгонял исполнителей страшными угрозами, которые сыпались так расточительно, что теряли свою возбуждающую силу. Нерасчетливая кара закона в одних усиливала отвагу преступления, в других производила замешательство и смущение, неврастенический столбняк и общее чувство тягости.

Реформа шла среди глухой и упорной внутренней борьбы, не раз шумно прорывавшейся: четыре страшных мятежа и четыре заговора – все выступали против нововведений, строились во имя старины, её понятий и предрассудков. Отсюда враждебное отношение Петра к отечественной старине, к народному быту.

Петр шел против ветра и собственным ускоренным движением усиливал встречное сопротивление. С летами, пережив беспорядочную молодость, он безотчетно и безраздельно проникся мыслью о народном благе, как никто из наших царей, и направил на это всю несокрушимую энергию своей могучей природы. Надеясь восполнить наличных средств творчеством власти, преобразователь стремился сделать больше возможного, а исполнители, запуганные и неповоротливые, теряли способность делать и посильное, и как Петр в своем преобразовательном разбеге не умел щадить людские силы, так люди в своем сомкнутом, стоячем отпоре не хотели ценить его усилий.

Реформа сама по себе вышла из насущных нужд государства и народа, инстинктивно почувствованных властным человеком с чутким умом и сильным характером, талантами, дружно совместившимися в одной из тех исключительно счастливо сложенных натур, какие по неизведанным еще причинам от времени до времени появляются в человечестве. С этими свойствами, согретыми чувством долга и решимостью «живота своего не жалеть для Отечества», Петр стал во главе народа, из всех европейских народов наименее удачно поставленного исторически. Этот народ нашел в себе силы построить к концу XVI века большое государство, одно из самых больших в Европе, но в XVII веке стал чувствовать недостаток материальных и духовных средств поддержать свою восьмивековую постройку. Реформа, скромная и ограниченная по своему первоначальному замыслу, направленная к перестройке военных сил и расширению финансовых средств государства, постепенно превратилась в упорную внутреннюю борьбу, взбаламутила всю застоявшуюся плесень русской жизни, взволновала все классы общества. Начатая и веденная верховной властью, привычной руководительницей народа, она усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции.

Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная. Вера в чудодейственную силу образования, которой был проникнут Петр, его благоговейный культ науки насильственно зажег в рабьих умах искру просвещения, постепенно разгоравшуюся в осмысленное стремление к правде, к свободе. Самовластие само по себе противно как политический принцип. Его никогда не признает гражданская совесть. Но можно мириться с лицом, в котором эта противоестественная сила соединяется с самопожертвованием, когда самовластец, не жалея себя, идет напролом во имя общего блага, рискуя разбиться о неодолимые препятствия и даже о собственное дело. Так мирятся с бурной весенней грозой, которая, ломая вековые деревья, освежает воздух и своим ливнем помогает всходам нового посева.

Очевидцы, свои и чужие, описывают проявления скорби, даже ужаса, вызванные вестью о смерти Петра.

В Москве по всем церквям за панихидой «такой учинился вой, крик, вопль слезный, что нельзя женщинам больше того выть и горестно плакать, и воистину такого ужаса народного от рождения моего я николи не видал и не слыхал». Непритворную скорбь иноземцы заметили в войске и во всем народе. «Все почувствовали, что упала сильная рука, поневоле зашевелился тревожный вопрос: что-то будет дальше?»

Об историческом значении петровских преобразований писал в начале XX века выдающийся российский историк С. Платонов:

«Дворянство при Петре не достигло еще права владения людьми как сословной привилегии, а владело крестьянским трудом лишь на том основании, что нуждалось в обеспечении за свою службу. Крестьяне не потеряли прав гражданской личности и не считались еще полными крепостными. Жизнь закрепощала их все более, но, мы видели, началось это еще до Петра, а окончилось уже после него.

На русское общество реформы Петра, решительные и широкие, произвели страшное впечатление после осторожной и медлительной политики московского правительства. В обществе не было того сознания исторической традиции, какое жило в гениальном Петре. Близорукие московские люди объясняли себе и внешние предприятия, и внутренние нововведения государя его личными капризами, взглядами и привычками и выносили убеждение, что Петр безжалостно рушил их старину. Общественная мысль еще не возвышалась до сознания основных начал русской государственной и общественной жизни и обсуждала только отдельные факты.

Петр не улучшал старину, а гнал ее и принудительно заменял новыми порядками. Принужденный бороться за свою власть и самостоятельность при начале правления, Петр сохранил боевые приемы навсегда. Встреченный открытой враждой сначала, чувствуя и потом скрытое противодействие себе в обществе, Петр все время боролся за то, во что верил и что считал полезным».

Активное развитие и расширение своего влияния – именно этот принцип лежит в основе благополучного существования государств в истории человечества. Более трех тысяч лет правители и государи в борьбе за верховную власть защищали свои владения от захвата, дрались с конкурентами, заключали союзы с соседними странами, расширяли и объединяли свои земли. Свои действия они прикрывали своими правами государей и силой законов. Они были хорошие, или плохие, выполнялись или не соблюдались, но без них в стране воцарялись анархия и хаос.

Формы правления в государстве за весь период существования человечества не были разнообразными – абсолютная и конституционная монархия, аристократическая, буржуазная, демократическая республика. «Государство создается не только для того, чтобы жить, но и для того чтобы жить счастливо», – считал древнегреческий мыслитель Аристотель, знаменитый учитель Александра Македонского. Через тысячелетия ему ответил русский философ Н.Бердяев:

«Государство существует не для того, чтобы превращать земную жизнь в рай, а для того, чтобы помешать ей окончательно превратиться в ад». Все выдающиеся мыслители человечества пытались создать модель идеального государства. Идеальные модели создавались, идеальные государства – нет.

Теоретик государственной власти Н.Макиавелли писал: «Знать желает подчинять и угнетать народ, народ не желает находиться в подчинении и угнетении. Это столкновение разрешается двояко: либо единовластием, либо свободой». Через сто лет после Н.Макиавелли гений абсолютизма герцог де Ришелье написал в «Политическом завещании»: «Самое сильное государство в мире не может похвалиться, что находится в надежном покое, если оно не в состоянии защитить себя во всякое время от внезапного нашествия и нападения».

Государства всегда стремились к расширению своего влияния через увеличение своей территории – Древний Рим и Персия, Оттоманская Порта и страны Европы, империи Александра Македонского, Чигизхана и Тамерлана, Соединенные Штаты Америки и Российская империя. Увеличение влияния сопровождалось войнами, созданием колоний, развитием экономики, идеологии и культуры. В результате – рос потенциал государства, которое доминировало в регионе или на планете. Полученные средства и ресурсы – ничьи или чужие – составляли мощь государства. Доминирование – с помощью военной силы, сильной экономики, эффективной идеологии и развитой культуры – один из важнейших законов государственного существования и в XVIII, и в XXI веке. Мировой гармонии нет, есть иерархия государств в зависимости от степени влияния, доминирования. И в начале Третьего тысячелетия залогом процветания государства является сильная национальная экономика и активная внешнеэкономическая политика, сопровождаемая мощным идеологическим прикрытием и всемерным развитием культуры.

Политическим центром Россия – Русь первый раз стала в IX веке, создав одну из крупнейших держав Средневековья. Прерванное татаро-монгольским нашествием развитие России было продолжено при московском князе Иване Калите. С XIV по XVII века в состав России, благодаря деятельности Ивана III Грозного, вошли Поволжье, Дикое Поле и Сибирь. Именно к России, как к центру силы обратились казаки Богдана Хмельницкого, с просьбой принять их «под высокую руку» Московского царя.

Развитию России как политического и экономического центра сильнейший импульс дал Петр Великий – своими многосторонними преобразованиями и активной внешнеполитической деятельностью. Импульсов силы, данных Российской империи грандиозной деятельностью Петра Великого хватило до начала XX века. Его идеи и методы создания великого государства востребованы и в России Третьего тысячелетия.

Державный потенциал России, как экономического, политического, идеологического, культурного центра силы современного мира огромен. Для успешного существования этот центр должен иметь богатую казну – мощную финансовую систему, сильную мобильную армию, богатую развивающуюся культуру и активную внешнеэкономическую политику, поддержанную четкой идеологической позицией.

Реализация державного потенциала России XXI века – задача, сравнимая с деяниями Петра Великого. Первый император хорошо знал и представлял, какое государство и с каким запасом прочности он создал. В 1724 год на дороге Петербург-Петергоф Петр сажал желуди. Разогнувшись, он заметил кривой насмешливый взгляд иностранного дипломата. «Думаешь, зачем сажать, если не доживешь», – сказал ему Преобразователь. Петр Великий объяснил дипломату, что такое польза государства и во имя чего должен неустанно трудиться правитель.