|
||||
|
ГЛАВА XIIВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА. ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО Картина византийской жизни была бы неполной, если бы мы, рассмотрев основные проблемы, стоявшие перед правительством империи, не определили сущности византийской культуры, влияние которой Византия стремилась утвердить во всем мире. Мы уже показали материальную сторону этой культуры процветание византийской промышленности, активность ее торговли, блеск Константинополя и глубокое впечатление, производимое этой столицей на всех, кто ее посещал. Остается показать, чем была эта культура в области идей и искусства и каково ее историческое значение. I. Духовная жизнь Византии Здесь не место детально излагать историю византийской литературы. Тем не менее весьма важно показать ее истоки и характер, который она приобрела. Сохранение близкой связи с греческой античностью составляет особенность византийской литературы, которой она отличается от всей остальной литературы средневековья. Греческий язык был национальным языком Византийской империи. Поэтому произведения великих писателей Греции были доступны и понятны всем и вызывали всеобщее восхищение. Они хранились в больших библиотеках столицы в многочисленных списках; мы можем получить представление о богатстве этих собраний по дошедшим до нас сведениям о некоторых частных библиотеках. Так, патриарх Фотий в своем Myriobiblion подверг анализу 280 рукописей классических авторов, что составляет лишь часть его библиотеки. В библиотеке кардинала Виссариона из 500 рукописей было не менее 300 греческих. Монастырские библиотеки, как например в монастыре Патмоса или в греко-итальянском монастыре св. Николая в Казоле, наряду с религиозными трудами располагали также и произведениями классической Греции. Насколько все эти писатели были знакомы византийцам, можно судить по дошедшим до нас данным об их популярности в византийском обществе. Свида в X в., Пселл в XI, Тцецес в XII, Феодор Метохит в XIV в. читали всю греческую литературу, ораторов и поэтов, историков и философов, Гомера и Пиндара, трагиков и Аристофана, Демосфена и Исократа, Фукидида и Полибия, Аристотеля и Платона, Плутарха и Лукиана, Аполлония Родосского и Ликофрона. Женщины были не менее образованы. Анна Комнин читала всех великих классических писателей Греции, она знала историю Греции и мифологию и гордилась тем, что проникла "в самую глубину эллинизма". Немедленно по прибытии в Византию первой заботой жены Мануила Комнина, происходившей из Германии, было попросить Тцецеса комментировать для нее Илиаду и Одиссею; она заслужила похвалу этого великого грамматика, который назвал ее "женщиной, влюбленной в Гомера". В византийских школах в основу системы образования наряду с сочинениями отцов церкви были положены произведения классических писателей Греции. Гомер был настольной книгой, любимым чтением всех учеников. Достаточно посмотреть, что читал Пселл на протяжении двадцати лет, чтобы составить себе представление о духовных интересах той эпохи. Наконец, константинопольский университет, основанный Феодосием II и восстановленный в IX в. кесарем Вардой, тщательно охранявшийся Константином Багрянородным и процветавший еще в эпоху Палеологов, был замечательным рассадником античной культуры. Профессора этого университета, "консулы философов" и "главы риторов", как их называли, преподавали философию, особенно платоновскую, грамматику, под которой понимали все то, что мы теперь называем филологией, то есть не только грамматику, метрику, лексикографию, но и комментирование, а зачастую и критику античных текстов. Некоторые из этих преподавателей оставили по себе славную и долговечную память. В XI в. Пселл, безгранично преклонявшийся перед Афинами, снова поднял на высоту изучение философии Платона и с большим энтузиазмом толковал классических авторов. В XII в. Евстафий Фессалоникийский комментировал Гомера и Пиндара, а преподаватели XIV и XV вв., великие ученые, образованные критики, большие знатоки греческой литературы, были подлинными предшественниками гуманистов эпохи Возрождения. Поэтому, естественно, византийская литература должна была испытать на себе мощное влияние античности. Византийские писатели часто брали за образец классических авторов и стремились подражать им: Прокопий подражает Геродоту и Фукидиду, Агафий, более склонный к реторике,- поэтам. Утонченный Феофилакт ищет свои образцы в александрийской литературе. Позднее для Никифора Вриенния образцом служит Ксенофонт, Анна Комнин соперничает с Фукидидом и Полибием. Еще в XV в. в трудах Халкокондила и Критовула проявляется сродство с Геродотом и Фукидидом. В соприкосновении с классиками они создают ученый язык, несколько искусственный, иногда вычурный, сильно отличающийся от обиходной речи того времени; они гордились сознанием, что воспроизводят строгую грацию аттицизма. Подобно тому как в своем стиле они подражают античной форме, так и в мышлении они подражают классическим идеям. Они находятся под впечатлением греческой истории и мифологии; упоминая о варварских народах- болгарах, русских, венграх, - они называют их античными именами. Это почти суеверное преклонение перед греческой классической традицией привело к весьма важным для развития литературы последствиям. С другой стороны, сильный отпечаток на литературу наложило христианство. Известно, какое большое место занимала религия в Византии, как торжественны были церковные церемонии, какое влияние оказала церковь на умы византийцев. Известно, какой интерес вызывали богословские дискуссии, какую страсть возбуждали догматические споры, каким уважением были окружены монахи, как щедро сыпались приношения в пользу церквей и монастырей. Писания отцов церкви - Василия Великого, Григория Назианзского, Григория Нисского, Иоанна Хрисостома (Златоуста) вызывали всеобщее восхищение. Их изучали в византийских школах, и писатели охотно брали их за образец. Богословие составляет половину всего того, что произвела византийская литература, и в Византии встречается мало писателей, даже оветских, которые так или иначе не соприкасались бы с богословием. Это уважение к христианской традиции и авторитет отцов церкви тоже имели важное значение для литературы. Под этим двойным влиянием и развилась византийская литература, что придало ей характер разнообразия. Византийцы всегда очень любили историю, и с VI до XV в., начиная от Прокопия, Агафия и Менандра до Франдзи, Дуки и Критовула, литература Византии богата именами выдающихся историков. По своему умственному развитию и нередко по своему таланту они значительно превосходили современных им западных авторов; некоторые из них могли бы занять почетное место в любой литературе. Например, Пселл по своему таланту, наблюдательности, живописной точности изображаемых им картин быта, тонкой психологии портретов, остроумию и юмору может быть поставлен в один ряд с самыми великими историками, и далеко не он один заслуживает подобной оценки. Этот вкус к истории проявляется и в исторических хрониках монастырского или народного происхождения, менее значительных по своему уровню, за исключением таких авторов, как, например, Скилица или Зонара. Эти хроники часто отличаются недостаточно критическим отношением к материалу, но и они оказали большое влияние на современников. Любовь к историческому рассказу в Византии была так велика, что многие охотно составляли письменные повествования о крупных событиях, свидетелями которых они были. Так, Камениат писал о взятии Фессалоники арабами в 904 г., Евстафий - о захвате этого же города норманнами в 1185 г. Нет ничего более живого и привлекательного, чем эпизоды, которыми Кекавмен заполнил свою маленькую красочную книгу воспоминаний. Наряду с историей, наукой, глубоко интересовавшей византийскую мысль, было богословие. Замечательно, что до XII в. византийская богословская литература была гораздо выше всего того, что производил в этой области Запад. От Леонтия Византийца, Максима Исповедника, Иоанна Дамаскина и Феодора Студита между VI и VIII вв. до Паламы в XIV в., Георгия Схолария и Виссариона в ХV в. православная религия и любовь к религиозным спорам вдохновляли многих авторов. Сюда относятся обширные комментарии к священному писанию, мистическая литература, создававшаяся в монастырях, особенно на Афоне, произведения религиозного красноречия, агиографическая литература, лучшие образцы которой охарактеризовал в X в. Симеон Метафраст в своем обширном труде. Но и помимо истории и богословия развитие византийской идеологии отличалось удивительным разнообразием. Философия, особенно платоновская, выдвинутая на почетное место Пселлом и его последователями, занимает значительное место в византийской литературе. Большую роль играют также самые разнообразные формы ораторского искусства, как-то: хвалебные и надгробные речи, торжественные речи, произносимые в праздничные дни в императорском дворце и в патриархии, небольшие отрывки, посвященные описанию пейзажа или произведений искусства. Среди ораторов, воодушевлявшихся античной традицией, некоторые, как, например, Фотий, Евстафий, Михаил Акоминат, занимают важное место в литературе. В Византии встречаются и поэты. Мы находим здесь небольшие произведения: "Филопатрис" в X в., "Тимарион" в XII в., "Мазарис" в XIV в.,- причем два последних являются подражаниями Лукиану,- талантливые этюды Феодора Метохита и Мануила Палеолога. Но в византийской литературе особенно выдаются два явления оригинального, творческого характера. Это, прежде всего, религиозная поэзия, в которой на заре VI в. прославился Роман Сладкопевец, "царь мелодий". Религиозные гимны с их страстным вдохновением, искренним чувством, глубокой драматической мощью представляют одно из самых выдающихся явлений византийской литературы. Далее, это византийский эпос, напоминающий во многих отношениях французские героические поэмы (chansons de geste) и создавший в XI в. великую поэму о национальном герое Дигенисе Акрите. В этом эпосе, как и в религиозной поэзии, уже нет следов античного влияния. Как справедливо отмечалось, в них чувствуется плоть и кровь христианской Византии; это именно та часть византийской литературы, в которой нашли свое выражение глубины народного духа. Но обратимся к другим видам литературы. В богословии после периода творческой активности очень рано, уже с IX в., начинает исчезать всякое оригинальное творчество, и оно живет лишь традицией и авторитетом отцов церкви. Дискуссии обычно строятся на цитатах, выдвигаемые положения опираются на известные тексты, и уже Иоанн Дамаскин писал: "Я не скажу ничего, что исходило бы от меня самого". Таким образом, богословие утрачивает всякую оригинальность; то же явление в несколько смягченной форме наблюдается и в светской литературе. Византийцы питают безграничный интерес к прошлому. Они ревниво охраняют предания и традиции старины. X век - век исторических, военных, сельскохозяйственных, медицинских, агиографических энциклопедий, составленных по распоряжению Константина Багрянородного. В этих энциклопедиях собрано из прошлого все, что могло служить целям преподавания или практическим задачам. Византийцы - образованные компиляторы и ученые; характерный пример - Константин Багрянородный; его "Книга церемоний" и трактат "Об управлении империей" построены на богатой документации и носят печать неутомимой любознательности. Вслед за императором многие писатели составляют трактаты по самым разнообразным предметам - по тактике, государственному праву, дипломатии, сельскому хозяйству, воспитанию. В этих трактатах писатели стремятся путем тщательного изучения старых авторов разрешить многие трудные вопросы. Практический, утилитарный характер многих дошедших до нас произведений является характерной чертой византийской литературы. Конечно, в Византии есть и подлинно оригинальные мыслители, такие, как Фотий, Пселл, и мы уже видели, что в двух своих разделах, в религиозной и эпической поэзии, византийская литература носит подлинно оригинальный и творческий характер. Но надо сказать, что в целом византийской литературе, какой бы интерес она ни представляла для изучения и понимания византийской общественной мысли, каких бы выдающихся писателей она ни выдвинула, часто не хватало самобытности, новизны и свежести. Эта литература имеет и другие недостатки. К ним относятся вычурность и манерность, любовь к звонкой, пустой фразе, поиски замысловатой формы, заменяющие оригинальную мысль и избавляющие от необходимости думать. Но особенно значительные затруднения создавал для литературы язык, которым пользовалось большинство византийских писателей. Это - ученый, искусственный, условный язык, который многие понимали с трудом, и поэтому произведений, на нем написанных, не читали, так что эта литература предназначалась для избранного круга людей большой культуры. Наряду с этим языком существовал язык разговорный, народный, на котором говорили, но не писали. Начиная с VI в. делались, разумеется, попытки применять его в литературе, но произведения на этом языке появляются только в XI и XII вв. Это поэмы Глики и Феодора Продрома, из которых последний отличается несколько вульгарным, хотя и забавным, остроумием, исторические произведения, например, хроника Мореи и романы, особенно эпос Дигениса Акрита, дошедший до нас только на этом языке. Отсюда в византийской литературе возникает вредный дуализм, разрыв между чисто литературными произведениями и произведениями, написанными на народном языке, который не стал языком литературы. Последние, однако, представляют большой интерес; они показывают, что духовная жизнь Византии не чужда была вдохновения, свежести мысли и чувства. Несмотря на указанные выше недостатки, византийская литература оказала большое влияние на литературу других народов. В то время как Византия вместе с религией несла народам восточной Европы принципы новой общественной организации, ее литература несла им элементы новой духовной культуры. Многие произведения, особенно исторические хроники и труды отцов церкви, переводились на болгарский, сербский, русский, грузинский, армянский языки: хроники Малалы, Георгия Амартола, Константина Манассии, Зонары. Слава этих хронистов была так велика, что Феофан был переведен на латинский язык. В Болгарии царь Симеон, создавая двор по образцу императорского, приказал перевести на болгарский язык хронику Малалы и произведения отцов церкви Василия, Афанасия, Иоанна Дамаскина. Сам он показал пример, составив сборник извлечений из Иоанна Хрисостома (Златоуста), и придворные льстецы сравнивали его с "трудолюбивой пчелой, которая собирает с цветов мед". В России, в школах Киева, совершалась подобная же работа; таким образом, во всей восточной Европе национальные литературы возникали под влиянием Византии. Византийская литература во второй половине XIV в. и в течение всего XV в. накладывала свой отпечаток и на Запад. Гемист Плифон и Виссарион воспитывали там вкус к греческой античности и воскрешали славу философии Платона. По примеру Константинопольского университета, в Венеции и Флоренции преподавали античную литературу, и гуманисты Возрождения знакомились со знаменитыми писателями Греции. Таким образом византийская литература способствовала распространению влияния Византии во всем мире. II. Византийское искусство Кто посещал храмы св. Софии в Константинополе и св. Димитрия в Салониках, до того как последний был разрушен пожаром в 1917 г., кто видел мозаики церкви св. Виталия в Равенне, церквей Дафни и св. Луки в Фокиде, великолепие храма св. Марка в Венеции и палатинской часовни в Палермо, памятники Мистры, мозаики Кахриэ-Джами в Константинополе, живопись монастырей Афона, кто рассматривал в Парижской Национальной или Ватиканской библиотеке рукописи, иллюстрированные прекрасными миниатюрами, те знают красоту и разнообразие византийского искусства; те, кто имел возможность обозревать, хотя бы на выставке византийского искусства, организованной несколько лет тому назад в павильоне Марсан, образцы второстепенных видов искусств: эмали с блестящими красками, резные изделия из слоновой кости, из посеребренной бронзы, драгоценные ювелирные изделия, прекрасные, переливающиеся золотом и пурпуром ткани, - те поймут, что в течение многих веков византийское искусство производило все предметы изящной и утонченной роскоши, какие только знало средневековье. Это показывает, что искусство занимало важное место в византийской жизни и культуре. В течение долгого времени утверждали, будто это искусство было однообразным, застывшим, не способным к обновлению, будто оно в течение многих веков ограничивалось тем, что бесконечно повторяло творения нескольких гениальных художников. То же самое твердят порой и сейчас. Но это грубая ошибка. Византийское искусство было живым, и, как все живые явления, оно знало эпохи величия и упадка, развивалось и преображалось. VI столетие было его первым золотым веком. После кризиса иконоборческого движения оно снова расцвело в X и XI вв. под влиянием античности; это был его второй золотой век, не менее блестящий, чем первый, хотя и другого характера. Наконец, XIV и XV вв. ознаменовались его последним блестящим возрождением, когда оно полностью обновилось и преобразилось. Говорили, что византийское искусство было по преимуществу искусством религиозным; бесспорно, церковь оказывала на него большое влияние. Она вызвала к жизни иконографию, предназначенную для иллюстрации тем ветхого завета и евангелия. Некоторые церковные произведения, например "Сошествие Христа в ад" или "Успение", являются настоящими шедеврами. Церковь взяла под контроль и опеку искусство украшения храмов. Но наряду с религиозным существовало и светское искусство: писались портреты государей, изображались великие исторические события, трактовались мифологические сюжеты. Между X и XII вв. велась большая работа по украшению императорских дворцов. До нас дошло немного памятников этого искусства, и мы знаем их только по некоторым знаменитым мозаикам, например в церкви св. Виталия, а также по миниатюрам рукописей. Тем не менее важно отметить наличие наряду с религиозным искусством и светского. Его влияние было менее продолжительным, и оно мало-помалу уступало место религиозному творчеству; но оно в не меньшей степени, чем последнее, свидетельствует о разнообразии мотивов византийского искусства. Говорили, что художественное творчество Византии являлось лишь продолжением римского. Действительно, было бы наивно думать, что Рим не наложил на него свою печать; но в основном его формировали влияния другого происхождения. Своеобразный характер этого искусства сложился под влиянием греческой античности в сочетании с азиатским Востоком. Оно соединило со строгой грацией античности более живой, более драматический реализм Востока, Сирии и Персии. К благородным заветам греческого искусства оно добавило вкус к роскоши, блеск украшений, обязанные влиянию Востока. Преобладало влияние то Сирии или сассанидской Персии, то классической Греции. Таким образом, в развитии византийского искусства греческий или азиатский Восток играл гораздо более значительную роль, чем Рим. После периода подготовки и первых несмелых шагов в IV и V вв. византийское искусство нашло свою характерную форму в VI в. в эпоху Юстиниана. Храм св. Софии, творение, изумительное по смелости замысла и мастерству выполнения, типичен своим высоким куполом, великолепной расстановкой колонн, роскошными капителями, пышными украшениями стен, покрытых разноцветным мрамором, блестящими мозаиками, заполняющими своды, абсиду и купол, - всеми характерными чертами нового стиля. Но и помимо св. Софии многие другие памятники отражают богатство и разнообразие искусства, достигшего в эту эпоху своего расцвета; таковы длинные базилики с великолепными колоннадами, церкви, построенные в форме креста, как, например, большая церковь св. Апостолов в Константинополе, украшенная великолепными мозаиками (по ее плану был построен несколько веков спустя собор св. Марка в Венеции, отразивший все ее великолепие). Помимо памятников архитектуры можно отметить шедевры живописи, прекрасные рукописи, как, например, Библия, хранящаяся в Вене, Евангелие Россано, "Христианская топография" Косьмы Индикоплова, украшения евангелий в форме, заимствованной у сирийской или греческой традиции. Имеется много других шедевров, где проявляется любовь к роскоши и великолепию как в украшениях церквей и императорского дворца, так и во второстепенных произведениях - изделиях из слоновой кости, серебряных и золотых блюдах, драгоценных украшениях, прекрасных тканях, которые также являются чудом благородного и пышного искусства. X в. был свидетелем нового великолепного расцвета, последовавшего за иконоборческим кризисом, бесспорно отразившимся на искусстве. Снова чувствуется мощное влияние эллинской традиции. Архитектура той эпохи создает классический в некотором роде тип византийской церкви - увенчанное куполами здание в форме греческого креста, внешние стены которого покрыты изящным многоцветным узором, составленным из причудливо расположенных кирпичей. Внутри церковь украшена еще богаче и искуснее серией прекрасных картин, иллюстрирующих церковные верования. Уже возникает чувство цвета - оно проявляется в мозаиках на голубом или золотом фоне, например в церквах Дафни или св. Луки, в прекрасных рукописях, проникнутых античным влиянием, каков, например, псалтырь Национальной библиотеки, и во многих других, в парижской рукописи Григория Назианзского или Менологии Ватикана, в великолепных тканях и пышных дарохранительницах с блестящими эмалевыми украшениями. Второй золотой век византийского искусства продолжается от X в. до эпохи Комнинов; относящиеся к этому времени древнейшие мозаики собора св. Марка в Венеции или Мартораны в Палермо свидетельствуют о великолепии и высоком качестве обработки, которым всегда гордилось византийское искусство. Наконец, XIV и XV вв. показывают нам византийское искусство в новом свете, как бы совершенно преобразившимся. Это искусство до такой степени зачаровано живописными формами живой жизни, что оно нередко трактует даже самые священные темы как жанровые сюжеты. Оно любит композиции, где выражается драматическое или нежное чувство, в нем часто проявляется патетическое настроение, господствующее в это время и на Западе. Изящество и очарование композиций дополняются живым чувством и гармонией красок. Иконография также обогащается новыми разнообразными сюжетами. Впервые, быть может, в византийском искусстве появляются различные школы; в отличие от предыдущих веков, когда общим правилом была анонимность отдельных произведений, теперь уже упоминаются имена художников, из которых некоторые становятся знаменитыми, как те, чьи произведения украшают церкви монастырей Афона. Особенно в XIV в. встречаются подлинные шедевры, как-то: очаровательные мозаики Кахриэ-Джами в Константинополе, фрески церкви Периблептос в Мистре или изящная живопись церквей в Македонии, например в Нагорицино или Студенице. Так последнее замечательное возрождение византийского искусства бросает на чело умирающей Византии яркий луч славы. Подобно литературе и даже еще сильнее византийское искусство оказывало глубокое влияние на свою эпоху. Именно от него ведут свое происхождение почти все памятники на Балканском полуострове и по ту сторону Дуная; не меньше ощущается это влияние в Румынии, в России. В Болгарии в X в. и еще сильнее в XIII и XIV вв. влияние Византии ярко проявляется в таких творениях, как церкви Месемврии или Бояны, украшенные прекрасными, бесспорно византийскими, фресками XIII в. То же самое мы наблюдаем в Македонии и Сербии, где находим целый ряд очаровательных церквей с византийскими фресками, а также зданий в Грацианице, Пеше или в Дечанах. В Валахии памятником византийского влияния является церковь св. Николая в Куртеа, украшенная замечательными фресками XIV в. Наконец, в России Киевский собор св. Софии своей архитектурой, прекрасными мозаиками, интересной живописью показывает, какое влияние излучало византийское искусство в XI в. Это влияние проявляется и в XII в. - во фресках церкви спаса Нередицы; в ХIII и XIV вв. - в живописи Новгородской и Владимирской школ, поразительно напоминающей искусство Мистры. И такое же мощное влияние византийское искусство оказывало на Западе. Равенна VI в. со своими прекрасными церквами св. Аполлинария и св. Виталия - вполне византийский город. Почти то же самое можно сказать о Риме, где многочисленные мозаики той же эпохи свидетельствуют о влиянии Византии. Это влияние можно проследить в некоторых памятниках вплоть до IX и даже X в., например, в церкви св. Марии у подножья Палатина или в прелестной часовне св. Зенона в церкви ев, Праксиды. Южная Италия полна византийскими фресками. Но особенно сильно чувствуется влияние Византии в Венеции XI и XII вв., в базилике св. Марка, которая, может быть, дает наиболее полное представление о византийском храме того времени, или же на другом побережье полуострова в церквах, строившихся и украшавшихся в XII в. норманнскими королями Сицилии. В XIII в. происходит постоянный обмен художественными влияниями между Византией и Италией, причем Византия дает гораздо больше, чем получает. Византийская иконография накладывает свой отпечаток на искусство украшения церквей; как справедливо отмечалось, наиболее талантливые итальянские примитивисты конца XIII и начала XIV в., например Дучио из Сиенны или Джотто, несмотря на все их личные качества являются по существу лишь гениальными византийцами. Таким образом, подобно литературе, византийское искусство способствовало распространению во всем мире замечательной культуры, которая была славой Константинополя и Византийской империи. Восточная Европа долго сохраняла и еще поныне сохраняет память об этой культуре, влияние которой она испытывала в течение многих веков. Николай Иорга, написавший книгу на эту тему, дал ей знаменательное заглавие: "Byzance apres Byzance". Турецкая империя, в основном военное государство, не была достаточно подготовлена к управлению обширной страной, доставшейся ей после падения Византии; поэтому ей пришлось заимствовать систему учреждений у Византии. Мухаммед II охотно пользовался советами и помощью оставшихся в Константинополе греков, из которых многие, даже принадлежавшие к знатным аристократическим фамилиям, быстро приспособились к новому режиму. С другой стороны, греческие подданные султана видели в патриархе, которого турецкий победитель официально провозгласил главою христиан империи, естественного наследника императора, и Фанар, резиденция патриарха в Константинополе, на много лет превратился в подлинный центр греческой национальности. Патриарх, поддерживаемый богатыми греческими подданными турецкого государства, которых называли архонтами, играл таким образом первостепенную роль. Благодаря ему греки вместе с религией сохранили память о прошлом, чувство своей национальности, языка и греческой культуры. Этим они были в значительной степени обязаны развитию греческих школ, протекавшему настолько успешно, что можно было говорить о настоящем возрождении с помощью школ. Благодаря патриарху некоторым областям, например монастырям Афонским или Синайскому, была предоставлена в турецком государстве своего рода автономия, позволившая им сохранить нетронутыми византийские традиции. Наконец, политика Фанара была проникнута заботой не только об охране прошлого, но и о подготовке будущего. Нельзя упустить из виду большую роль патриархата в подготовке великого национального движения, приведшего в начале XIX в. к войне за независимость и к возникновению греческого христианского королевства. Небезинтересно отметить, что даже в наше время в дни больших праздников религиозные церемонии напоминают по своей торжественности византийские. Такие же явления имели место на всем Балканском полуострове. В Румынии господари Валахии, особенно те, кого называли многозначительным именем фанариотов, управлявшие страной, несмотря на свое христианское происхождение, от имени султана, производят в XVII и XVIII вв. впечатление настоящих византийских правителей. Многие из них не только принадлежали по рождению к знатным фамилиям византийской аристократии, но, как показывают портреты, сохранившиеся, например, в фресках монастыря Горец, все эти Бранкованы, Кантакузины, Маврокордато носили такие же пышные костюмы, какие некогда были в моде при императорском дворе, и всем своим обликом походили на высших византийских сановников. При их дворе, где почти полностью сохранялся церемониал, которым окружали себя императоры, появляются греки из всех частей исчезнувшей империи. Мы видим, что там, как и в Византии, возникает идейное движение, в котором участвуют философы, писатели, не лишенные таланта, поэты, так что двор господарей называли воскресшей Византией. Подобно императорам, правители Валахии основывают монастыри, покровительствуют православной церкви, находятся в тесных отношениях с Фанаром. Это сила, способствовавшая, наряду с патриархом, сохранению греческой национальности. Наконец, Россия также была целиком проникнута византийским влиянием. Об этом говорят мпогочисленные факты. Царь, как некогда император, привлекал к себе на службу людей всех национальностей, живших в империи, а иногда и иностранцев из соседних стран. Можно отметить и другие знаменательные явления. Круглый зал Грановитой палаты, поддерживаемый одним столбом и украшенный фресками на золотом фоне, невольно вызывает воспоминание о священном дворце византийских императоров. Своей живописью и своими знаменитыми иконами церкви Кремля также напоминают храмы византийской столицы. Двор царей с его роскошью и пышным церемониалом оставался до XIX в. единственным, дававшим более или менее точное представление о том, чем были в свое время двор и дворец византийских императоров. Все это факты далеко не безразличные. Только великая культура способна оказывать такое длительное и глубокое влияние, и только это влияние позволяет нам безошибочно определить ее место и роль в истории. Византия по праву гордилась богатством и блеском своей культуры. |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|