Глава 4

ТОЖЕ ПОЛКОВОДЦЫ

Советская власть опирается на приспособленческие элементы, страстно цепляющиеся за жизнь и готовые на все.

(Андрей Платонов. Дневник. 1932 год)

1

Мы ничего не поймем, пока не разберемся с воинскими званиями.

Октябрьский переворот отменил воинские и гражданские звания, ордена, чины, титулы, отменил офицеров, генералов, адмиралов, послов, министров, дипломатов. Все стали товарищами. Все уравнялись, как доски в тюремном заборе.

Но вскоре было замечено, что равенство, ради которого вся эта канитель затевалась, недостижимо. Было, например, подмечено, что в армии кто-то должен отдавать приказы, а кто-то их выполнять. И произошло первое расслоение единой массы товарищей на бойцов и командиров. Товарищей командиров стали отличать от товарищей бойцов бантиками, красными тряпочками и прочими опознавательными знаками. Но вот беда: один горластый командует и другой командует. А кому подчиняться? Один — одно, другой — другое. Всех командиров в лицо знать? Неплохо бы, да разве каждое ясно солнышко в лицо увидишь, каждое ли солнышко запомнишь? Да ведь и течет все, все изменяется. Вчера был командиром полка, его все запомнили, а сегодня он в рядовые разжалован. Его в одном качестве солдатские массы помнят, а он уже в другом пребывает. Написать бы ему на лбу, что он разжалованный… Потому стали командиров отличать треугольничками, квадратиками, прямоугольниками и ромбиками. Пошел на повышение — лишний ромбик пришпилят, на понижение — ромбик сорвут. Но в том проблема, что командный состав состоит не из одних командиров полков и батальонов. Вот начальник штаба армии. Как к нему обратиться? Придумали: начштарм. Начальник оперативного отдела армии стал называться начоперодштарм, а его старший помощник — старпомначоперодштарм. В штабе фронта соответственно — старпомначоперодштафронт. Были и такие должности: заместитель командующего по морским делам — замкомпоморде.

Хотели как лучше, а получилось… Раньше на офицерских погонах звание каждого было как бы написано: этот — ротмистр, а этот — капитан. Посмотрел на погоны, и обращайся соответственно. А если воинских званий нет, то приходится обращаться по должности: товарищ первый помощник начальника Организационно-мобилизационного управления штаба округа! Сокращенно: перпомначоргмобупрштаокр. Неудобно. Не каждый запомнит. Не каждый выговорит. Да и тайна военная раскрывается. Одно дело полковником назвать, другое — начальником разведки армии. Потому плюнули на всеобщее равенство и ввели воинские звания.


2

В середине 30-х система сложилась почти окончательно. Вернее, не сложилась, а вернулась в исходное положение. К той же печке и пританцевали. Еще не было погон и лампасов, еще командиров не называли офицерами и генералами — уж слишком контрреволюционно звучит, но в 1935 году были введены персональные воинские звания. Знаки различия — на петлицах. Сержантам и старшинам — треугольнички. Лейтенантам — кубики. Старшим офицерам — прямоугольники, в народе — шпалы. Капитану (его отнесли к старшему командному составу) — одна шпала, майору — две, полковнику — три.

1 сентября 1939 года ввели новое звание — подполковник. (Товарищи в Кремле вроде бы наперед знали, что в этот день начнется Вторая мировая война, и заранее решение подготовили.) Подполковник получал три шпалы, а полковник стал носить четыре.

Высший командный состав генералами называть было никак нельзя. Потому их назвали комбригами (один ромб), комдивами (два), комкорами (три), командармами 2 ранга (четыре ромба) и командармами 1 ранга (четыре ромба и звезда). А выше — Маршалы Советского Союза.

Для удобства высших командиров мы будем иногда называть генералами, помня, что чисто формально они пока генералами не назывались. Генерал — это контрик. Генералы бывают там, где свирепствует неравенство.

А звание маршал не звучало контрреволюционно, так как до Октябрьского переворота маршалов в России не было. Было нечто похожее, но звучало иначе.


3

Еще запомним: звание «комбриг» вовсе не означало, что носитель звания занимает должность командира бригады. Звание «комдив» не означало обладания должностью командира дивизии. Звания не всегда соответствовали занимаемым должностям. Точнее, весьма редко им соответствовали. Дело заключалось в том, что существует множество должностей, которые не связаны напрямую с командованием дивизиями, корпусами и армиями: заместитель командира корпуса, начальник 4-го управления Генштаба, начальник штаба армии, военный атташе во Франции и т.д. Это во-первых. А во-вторых, командиров перебрасывали с должности на должность, на повышение и на понижение весьма быстро, а присвоение званий преднамеренно задерживалось: справишься с должностью — звание присвоим. Потому обычно дивизиями командовали комбриги, а корпусами — комдивы. Случалось и наоборот. Комдив Д. Шмидт командовал 8-й мехбригадой. С высокой должности его двинули вниз, но звания не снизили в надежде, что исправится. Комдив Г. К. Жуков командовал корпусом, затем, оставаясь в звании комдива, был заместителем командующего Белорусским военным округом, далее, все так же оставаясь комдивом, получил под командование 57-й Особый стрелковый корпус в Монголии. Корпус был развернут в армейскую группу, а комдиву Жукову присвоили звание комкора.

Еще деталь. Помимо чисто командных званий комбригов, комдивов и т.д., существовали специальные звания. Званию комбрига, например, соответствовали: бригкомиссар, бригвоенюрист, бригинженер, бригвоенврач, бригинтендант.

Такая система существовала менее пяти лет. В 1940 году Сталин ввел генеральские звания, правда, пока еще без погон. Погоны он планировал ввести после первых побед в Великой освободительной войне. Освобождение Европы сорвалось, потому погоны Сталин ввел после Сталинграда.

Нужно особо подчеркнуть, что между старыми званиями комкоров и командармов и новыми генеральскими званиями никакой связи не было. Во-первых, потому, что раньше между полковником и Маршалом Советского Союза было пять воинских званий — от комбрига до командарма 1 ранга, а по новой системе между полковником и Маршалом Советского Союза было введено только четыре воинских звания: генерал-майор, генерал-лейтенант, генерал-полковник и генерал армии. Так что прямой аналогии между старыми и новыми званиями не получилось.

Во-вторых, в 1940 году при введении генеральских званий была проведена полная переаттестация высшего командного состава, старые звания отменены и забыты, каждому персонально присвоено новое звание, никак со старым званием не связанное. Например, командармы 2 ранга И.С. Конев и М.П. Ковалев стали генерал-лейтенантами, комкор Ф.Н. Ремизов тоже стал генерал-лейтенантом, комкор Штерн — генерал-полковником, а комкор Г.К. Жуков — генералом армии и т.д.


4

Помня это, вернемся к спискам загубленных стратегов.

Первая особенность, которая бросается в глаза, — обилие в этих списках комиссаров и юристов.

Пример: званию командарма 2 ранга соответствовал армейский комиссар 2 ранга и армвоенюрист. В списках расстрелянных:

— командармов 2 ранга — 10;

— армейских комиссаров 2 ранга — 15;

— армвоенюрист — 1.

Всего расстреляно 26 человек, которые носили по четыре ромба. Из них только десять являются командирами. Менее 40 процентов. Остальные — более 60 процентов — не командиры. Остальные — балласт. Их потеря боеспособность Красной Армии никак не снижала. А только повышала.

На других уровнях — та же картина: тучные стада комиссаров. Потому, когда нам называют ужасающие цифры очищения, мы мысленно вычтем соответствующую долю комиссаров и юристов, и цифры сразу станут не такими страшными.

Если кто-то скажет, что комиссары — невинные жертвы сталинского произвола, возразим: это на их могучих плечах товарищ Сталин выстроил нерушимую пирамиду своей власти. Товарищи комиссары давили любую оппозицию в армии, а точнее — любое проявление свободной мысли. Когда свободную мысль подавили, когда ропот утих, тогда товарищ Сталин перешел к открытому очищению рядов своих приспешников. Подавление всех и всяческих оппозиций — это преддверие очищения. Без этой вступительной части очищение было бы невозможно. Эту вступительную часть с блеском осуществили товарищи комиссары. Это они заткнули глотки армии и народу, тем самым сделали очищение возможным. Без помощи товарищей комиссаров Сталин не смог бы удержать свою крестьянскую армию в подчинении во времена коллективизации. Но удержал. Спасибо вам, комиссары. Славно поработали. Теперь ваша очередь. Справа по одному — в расстрельный подвал бегом марш!

К стеночке.


5

Кроме, так сказать, открытых комиссаров существовали еще комиссары замаскированные, Вот комкор Магер Максим Петрович. Мы-то думаем, что, имея чисто командирское звание, он командует, а он — член военного совета Ленинградского военного округа. То есть комиссар, который присматривает за командующим, который лекции командиру читает про марксизм-ленинизм и мировую революцию. Магер на Гражданской войне был помощником комиссара и комиссаром 2-го кавалерийского полка 9-й стрелковой дивизии, 65-го кавполка, 3-й бригады 11-й кавдивизии, карательной кавбригады 1-й Конной армии. После войны он тоже был комиссаром — 2-й кавдивизии, 3-го кавкорпуса и т.д. Звание у него — комкор, но никогда он корпусом не командовал. И даже дивизией не командовал. И вот расстреляли комкора Магера, а нашей армии от этого ни холодно ни жарко. Боеспособность армии от потери такого полководца не падает.

Вот и еще один — комкор Хаханьян Григорий Давыдович. Звание чисто командирское, а он никакой вообще не командир. Он — член военного совета Отдельной краснознаменной дальневосточной армии. Комиссар то есть.

На более низких уровнях та же картина: комдивы и комбриги — не всегда командиры. Многие из них комиссарят, то есть рассказывают истории о том, как хорошо будут жить наши потомки в 2000 году.

Если мне скажут, что истребление комиссаров ослабило армию, то я с этим не соглашусь. Армия Гитлера как-то без комиссаров обходилась. Без комиссаров дошла до Москвы, Ленинграда и Сталинграда. А наша армия с комиссарами почему-то бежала.

Так это, наверное, оттого, что молодые, выдвинутые после очищения комиссары не успели опыта набраться? Не думаю. Много ли того опыта надо? Велика ли разница: на батальонном уровне тралялякать или на армейском?

Но потом-то Красная Армия все же дошла до Берлина! Правильно. Только без комиссаров. Их в начале 1943 года отменили. Вместо них ввели замполитов. Велика ли разница? Велика. Замполит не имел права совать нос в оперативные планы. А комиссар имел. Какая-то неслучайная случайность: отменили комиссаров, и после того не было ни одного крупного отступления.

Мало того, что от комиссаров никакой пользы, но многие из них вообще в Красной Армии и не служили. Пример: дивкомиссар Мейсак Сильвестр Яковлевич. Должность — заместитель начальника политотдела Главного управления пограничной и внутренней охраны НКВД СССР. Он не военный комиссар, а чекистский. Он за гулаговской охраной присматривает.

Те комиссары, которые в армии служат, хоть видят пушки, танки, на учениях бывают. А комиссары-чекисты в московских кабинетах сидят, сверяют статистику, сколько чекисты стенгазет выпустили. Эти и на учениях никогда не бывали. А записаны все они в число прославленных полководцев. В 40 тысяч.


6

Если кто-то скажет, что наши военные юристы — овечки невинные, то мы и тут возразим. Был расстрелян только один армвоенюрист — Розовский Наум Савельевич. Он занимал должность главного военного прокурора Красной Армии. Высший приговор ему — 16 июня 1941 года. Прямо перед войной.

Прежде всего заметим, что военный юрист в Красной Армии и вообще юрист в Советском Союзе, прокурор, судья, защитники — это по меньшей мере дармоеды. Это — паразиты. Советский Союз стоял не на законах, а на решениях партийных инстанций. Как решат, так и будет. Понимал ли товарищ Розовский, что он дармоед, что он ничего не делает, что только пожирает то, что произвели другие? Понимал ли, что от него вообще ничего не зависит? Понимал. Иначе до таких высот не докарабкался бы. Мало того, что военные юристы были паразитами, но они были и самыми активными творцами преступлений. Весь высший командный состав Красной Армии и Флота, все виновные и невиновные, прошли через руки товарища Розовского. Под всеми приговорами — его подпись. Он по должности своей был обязан на расстрелах присутствовать и расстреливать сам.

И присутствовал. И расстреливал. И он тоже в «Военно-историческом журнале» под рубрикой: ПОГИБЛИ В ГОДЫ БЕЗЗАКОНИЯ. Здорово сказано! Переведем дух. Товарищи дорогие, чем же военный прокурор заниматься должен? Следить за соблюдением законности. Интересно мы устроены: проклинаем беззаконие, творимое юридическим паханом Розовским и его шайкой, и одновременно оплакиваем невинную жертву, погибшую от своего же беззакония.

Нам говорят: расстреляли товарища Розовского и тем ослабили Красную Армию. Пусть говорят. А мы представим, что его не расстреляли. Представим, что он остался жив, остался на боевом посту и всю войну неутомимо работает в столь важной области, как соблюдение законности в Красной Армии. В этом случае беззаконие 1937-1938 годов так и продолжалось бы. Именно чтобы восстановить хоть какую-то видимость законности, пришлось товарища Розовского и всю его шайку перестрелять. Как бешеных псов.

Так вот, пока был Розовский — свирепствовало беззаконие, шлепнули его — беззакония убавилось.

А вывод все тот же: мало товарищ Сталин их стрелял. Непростительно мало. Один армвоенюрист. Один корвоенюрист — военный прокурор Московского военного округа товарищ Плавнек Леонард Янович, — да четыре диввоенюриста, да там еще бригвоенюристы. Список обидно короткий. Всему виной — непростительная и даже преступная сталинская доброта. Именно она мешала наведению настоящего порядка в стране и армии.


7

Однажды мне попалась фотография: стоят рядочком лидер гитлеровских профсоюзов, глава Гитлерюгенда, фашистский дипломат и группенфюрер СС. Честно признаюсь, распознать по форме не сумел — все в черном, все с красными повязками, со свастиками и крестами. А вот в «Огоньке» старая фотография: Ягода, Косарев и еще всякие — ОГПУ, комсомол, профсоюзы. Каждого в лицо помню, а по форме не отличишь. Все в сапогах, в галифе, все ремнями перепоясаны.

Происходило это вот почему: государство наше пролетарское было военизировано выше всяких разумных пределов, толпы чиновников не просто ходили в форме, но имели воинские звания и числились в Красной Армии, хотя работали далеко за ее пределами. Сталин чистил государственный аппарат, бюрократию, но многие чиновники имели воинские звания. Потому создается впечатление: нанесен сокрушительный удар по армейским рядам. На самом деле это был удар вовсе не по армии.

И примеров тут тьма.

Комкор Ткачев Иван Федорович — начальник гражданского воздушного флота. Казалось бы, флот гражданский, так пусть им и командует гражданский человек. Но нет, гражданским флотом у нас командуют полководцы. Заместителем у него комдив Широкий Иван Федорович. А ниже — комбриги, полковники и т.д. По ним нанесен удар. Это печально, это прискорбно. Но давайте же говорить, что удар все-таки нанесен по Аэрофлоту, а не по армии.

Бригкомиссар Шапиро Самуил Григорьевич — начальник Особого строительства. Строительство Особое — так и пишут с большой буквы. Подземный командный пункт возводит на случай войны? Нет. Центральный театр Красной Армии. Почему строительством должен руководить комиссар? Что комиссар в строительстве понимает? А в стратегии? Театр, да и только…

Заглянем в крупные издательства, в редакции ведущих газет, в строительные конторы, в Народные комиссариаты финансов, здравоохранения, тяжелой промышленности, побываем в морских и речных пароходствах, на строительстве плотин, каналов, железных дорог, а там — дивкомиссары, бригинженеры, комдивы, коринтенданты и комбриги, бригвоенврачи и прочие, и прочие.

Бригкомиссар Фрумин Семен Михайлович был начальником Государственного центрального института физической культуры. Не военного, а гражданского. А невинно погибший дивкомиссар Кальпус Борис Александрович был заместителем председателя Комитета по делам физкультуры и спорта при СНК СССР. Смертный приговор 29 августа 1938 года. Интересно, если бы его не ликвидировали, то какой бы личный вклад в победу он внес? Ездил бы по фронтам и в перерывах между боями демонстрировал бойцам и командирам, как поднимать руки-ноги, вертеть головой и другими частями? Понимал ли этот человек, что причислили его к высшему командному составу Красной Армии совершенно зря? Понимал ли, что руководить физкультурой можно и без генеральского звания? Отчего же он не отказался от высоких рангов и почестей? Может быть, его уничтожение — это удар по нашей марксистской физкультуре, но не думаю, что это был удар по обороноспособности СССР.

Из четырех расстрелянных диввоенюристов трое (75 процентов) в армии не служили.

Вот они:

диввоенюрист Гомеров Николай Николаевич — прокурор пограничной и внутренней охраны войск НКВД УССР; диввоенюрист Маллер Лазарь Израилевич — председатель военного трибунала пограничной и внутренней охраны НКВД Дальневосточного края; диввоенюрист Гродно Арон Самуилович — заместитель наркома юстиции СССР. Тоже невинная жертва. В 1937-1938 годах осуществлял правосудие. Дело сделал — выходи. Больше не нужен. Высшая мера — 9 июня 1941 года. Это их всех за пару недель до войны расстреляли. Не знаю, были все они хорошими юристами или плохими, стояли всегда на страже социалистической законности или попирали оную, но к армии они не относились никак, если не считать их участия в преступлениях против армии.

Чекистский прокурор следит за порядком среди тюремных охранников, или заместитель наркома юстиции заседает в высоком кабинете, совершенствует социалистическое законодательство… А когда и где они стратегию и тактику изучали? Согласен: их преждевременная трагическая смерть была ударом по нашей самой справедливой и самой гуманной юстиции, но ударом по боеспособности Красной Армии не была.

Бригвоенюрист Китин Илья Григорьевич был председателем военного трибунала Восточно-Сибирской железной дороги, а бригвоенюрист Лапидус Рувим Борисович — военным прокурором Амурской железной дороги. Зачем железной дороге свой военный прокурор? Зачем ей свой военный трибунал? Течет поперек Сибири великая река Енисей. В одну сторону тайга на тысячи километров. В другую — тоже. По реке пароходы плывут. Раз в неделю. Нет тут никого, кроме медведей. Вражеского нашествия тут никогда не было. И никогда его тут не будет. Комары любого пришельца заедят. Но надзирает за пароходством военная прокуратура. И сидит в прокуратуре военный юрист из плеяды гениальных полководцев. А еще восседает за столом суровый военный трибунал: скатерть суконная, зеленая, графин мутной воды на столе. Заседают в трибунале полководцы. И на всех железных дорогах и во всех пароходствах морских и речных — везде полководцы, полководцы, полководцы. 40 тысяч одних полководцев.

А ведь не мог советский военный юрист быть хорошим человеком. Дадут приказ из ЦК помиловать — помилует, прикажут расстрелять — и он, руководствуясь статьями такими-то, вынесет соответствующий приговор. Прикажут расстрелять сто человек — расстреляет сто. Прикажут — двести, будет двести. Подсудимый ясно, четко и толково докладывает, что ни в чем не виноват, а прокурор и члены трибунала еще до суда получили указания… Без этих указаний они и за стол не сядут. И поступят они не так, как диктуют разум, совесть и закон, а так, как указано соответствующей инстанцией. И не мог нормальный человек работать на такой работе. И вовсе это не работа. Не мог человек с нормальной психикой такими делами заниматься. Тот же армвоенюрист Розовский перед оглашением приговора красил себе губы. Он хотел нравиться тем, кого отправлял на смерть. И вся Красная Армия знала примету: если у главного военного прокурора РККА армвоенюриста товарища Розовского губы накрашены, значит, вышак, а если не накрашены, значит, срок на полную катушку. «Красная звезда» (24 марта 1989 г.) описывает заместителя Розовского, диввоенюриста Казаринского Якова Абрамовича. Это был надменный вельможа, друг Мехлиса и близкий человек Вышинского. Но вот и он попал под живительную струю очищения. Его не расстреляли, а просто посадили. И в лагере происходит мгновенное перевоплощение. «Когда начинал говорить, на лице появлялась заискивающая улыбка, коричневые маленькие глазки бегали настороженно и хитро». В лагере он немедленно продал и дорогую шинель, и мундир тончайшего сукна, и щегольские сапоги. Он сам, без приказа, добывает «вездеходы ЧТЗ», фуфаечку, ватные штаны, бреет череп — под заправского зека подделывается. Командиры, сидящие с ним, плюются: перековался, паскуда! «Таких, как он, уголовники истребляли беспощадно. Как правило, душили ночью под одеялом. Иногда отпиливали голову поперечной пилой. Казаринский знал этот обычай уголовного мира, который никто не мог отменить, потому начал „перековку“ еще в Находке».

Как же случилось, что надменный чиновник перековался в услужливую лагерную шестерку? Никак это не случилось. Он шестеркой и был. Весьма услужливой. Только в военной прокуратуре РККА шестеркам в генеральских мундирах полагалось ходить с надменным видом, выкатив пузо, а в лагере — сидеть под нарами. Очищение — это время, когда Сталин решил сменить команду юридических и политических шестерок. Правда, Сталин не отпиливал им головы поперечной пилой, а отправлял в лагерь, где этим занимались другие.

Товарищи Розовский, Гродко, Казаринский и все прочие сталинские «военные юристы» сами выбрали себе профессию лизать пятки повелителю, подчиняться всем его прихотям и капризам. Но надо было им знать, что любая проститутка поначалу, по молодости, порхает высоко, а потом опускается все ниже. Пахан Сталин, попользовавшись сам, отправил этих «юристов» туда, куда их вела судьба и логика профессии — лизать пятки паханам рангом поменьше.

Ужасно звучит: 40 тысяч.

Но начинаешь отгребать от кучи комиссаров, юристов, физкультурников, вертухаев, воротил Наркомата лесной промышленности, строителей великих каналов, комсомольских вожаков, редакторов центральных газет и обнаруживаешь, что командиров тут не много.

Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх