Политическое правосудие

Все Нюрнбергское мероприятие грубо нарушало вековые, фундаментальные принципы правосудия. Победившие Союзники действовали в качестве прокуроров, судей и палачей немецких руководителей. Специально для данного процесса были изобретены обвинения, которые применялись только к побежденным.³ Поверженная, голодающая, разоренная Германия, однако, была не в состоянии противодействовать требованиям Союзных оккупационных держав. Как признали в частном порядке даже сами некоторые ведущие деятели со стороны Союзников, Нюрнбергский процесс был организован не для отправления беспристрастного правосудия, а для политических целей. Сэр Норман Биркетт (Norman Birkett), английский судья на Нюрнбергском Трибунале, в частном письме в апреле 1946 года объяснил, что "этот суд лишь по форме является судебным процессом, а его главное значение состоит в том, что он является политическим". ⁴ Роберт Джексон, главный обвинитель от США и бывший министр юстиции США, заявил, что Нюрнбергский Трибунал "является продолжением войны стран-союзников" против Германии. Он добавил, что Трибунал "не связан процедурными или другими существенными положениями нашей судебной или конституционной системы"⁵ Судья Т. Никитченко, который председательствовал на торжественной вступительной сессии Трибунала, был заместителем Верховного суда СССР до и после своего судейства в Нюрнберге. В августе 1936 года он был судьей на пресловутом показательном московском процессе по делу Зиновьева и Каменева.⁶ Незадолго до созыва Нюрнбергского Трибунала, на совместной планирующей конференции Никитченко прямо объяснил советский взгляд на все мероприятие: ⁷

«Мы имеем здесь дело с главными военными преступниками, которые уже признаны виновными, и суд над которыми был объявлен главами [Союзных] правительств в Московской и Ялтинской декларациях "Весь смысл состоит в том, чтобы обеспечить быстрое и справедливое наказание за преступления" Уже установлено, что нацистские лидеры являются преступниками. Задача Трибунала — лишь определить меру виновности конкретных лиц и назначить необходимое наказание — приговор».

Характерным признаком преимущественно политической природы Нюрнбергского процесса была та важная роль, которую играли евреи в организации этого судебного разбирательства. Наум Голдман (Nahum Goldman), бывший одно время президентом Всемирного Еврейского Конгресса и Всемирной Сионисткой Организации, писал в своих воспоминаниях, что Нюрнбергский Трибунал являлся детищем Всемирного Еврейского Конгресса (ВЕК). Только после настойчивых усилий функционеров ВЕК, они смогли убедить Союзных лидеров принять идею, добавил он. ⁸ Всемирный Еврейский Конгресс также играл важную, но менее открытую роль в ежедневных судебных разбирательствах. Прежде всего, могущественная, секретная организация добилась, чтобы преследование евреев Германией находилось в центре судебного разбирательства и, чтобы подсудимые были наказаны за свое в нем участие. ⁹ Два еврея-офицера армии США — подполковник Мэррэй Бернэс (Murray Bernays)и полковник Дэвид "Мики" Маркус (David "Mickey" Marcus) — играли ключевую роль в Нюрнбергском мероприятии. По словам историка Роберта Конота (Robert Conot), Бернэс был "ведущей силой, проложившей путь Нюрнбергу." Бернэс, преуспевающий нью-йоркский адвокат, убедил Военного секретаря Генри Стимсона (Henry Stimson) и других предать суду побежденных немецких руководителей.¹⁰ Маркус, ярый сионист, стал "человеком номер три в определении американской политики" в оккупированной Германии. Являясь Начальником Отдела по Военным Преступлениям правительства США в 1946 и 1947 гг., он отбирал почти всех судей, прокуроров и адвокатов для судебного процесса в Нюрнберге. (Позднее он стал руководителем сионистских военных сил "Хагана" ("Haganah") в Палестине.)¹¹ Некоторые из американцев, участвовавших в Нюрнбергском процессе, разочаровались во всем этом мероприятии. Один из немногих, кто публично выразил свои чувства, был Чарлз Ф. Веннерштрам (Charles F. Wennerstrum), судья Верховного Суда штата Айова, который председательствовал на Нюрнбергском процессе, судившем немецких генералов. "Если бы семь месяцев назад я знал то, что я знаю сегодня, я бы никогда не приехал сюда, — заявил он сразу после оглашения приговоров, — Я не видел присутствия тех высоких идеалов, которые, как утверждалось, являлись причиной создания этих трибуналов," — добавил он.¹² Веннерштрам осторожно сослался на активное еврейское вмешательство в Нюрнбергский процесс. "Здесь вся атмосфера нездоровая" Использовались адвокаты, клерки, переводчики и исследователи, ставшие американцами лишь в последние годы, и чья предыдущая история коренится в ненависти и предрассудках Европы. Он критиковал одностороннее рассмотрение свидетельств. "Большинство свидетельств на процессе были документы, отобранные из многих тонн официальной документации. Отбор производился обвинением. Защита имела доступ лишь к тем документам, которые обвинение считала важными для данного судебного дела." Он пришел к выводу, что "судебные процессы должны были убедить немцев в виновности их лидеров. Они убедили немцев лишь в том, что их руководители проиграли войну более сильным завоевателям." Виннерштрам уехал из Нюрнберга "с чувством, что правосудие было попрано." Один из ведущих юристов Америки был возмущен Нюрнбергским процессом. Главный судья Верховного Суда США Гарлан Фиске Стоун (Harlan Fiske Stone) заметил с раздражением: [Главный обвинитель со стороны США] "Джексон упоен своей ролью в Нюрнбергском линче. Мне безразлично, что он делает с нацистами, но мне неприятно видеть его притязания на то, что он ведет судебные разбирательства согласно общему праву. Для меня с моими старомодными взглядами это чересчур ханжеское мошенничество." В частном письме он писал: "Интересно, как те, кто председательствуют на суде, оправдали бы действия своих собственных правительств, если бы их поставили на место обвиняемых." В другом случае Стоун в частности интересовался "если бы мы были побеждены, то, согласно этой новой [Нюрнбергской] доктрине международного права, победители могли бы с полным основанием утверждать, что наши поставки Великобритании пятидесяти эскадренных миноносцев [в 1940 году] явились актом агрессии" ¹³ В Конгрессе, член Палаты Представителей США Г. Смит (H. Smith) от штата Висконсин заявил: "Нюрнбергский процесс настолько противоречит англосаксонским принципам правосудия, что нам придется вечно стыдиться этой страницы нашей истории" Нюрнбергский процесс представляет собой политику мести в самом худущем ее проявлении." ¹⁴ Другой Конгрессмен, Джон Рэнкин (John Rankin) от штата Миссисипи констатировал: "Как представитель американского народа я хочу заявить, что то, что происходит в Нюрнберге, Германии, есть позор для Соединенных Штатов. Расовое меньшинство, через два с половиной года после окончания войны, в Нюрнберге не только вешает немецких солдат, но и судит немецких бизнесменов именем Соединенных Штатов."¹⁵ Вероятно, самое смелое осуждение было сделано американским cенатором Робертом А. Тафтом (Robert A. Taft), широко считавшимся "совестью Республиканской партии." С большим риском для собственной политической карьеры он осудил Нюрнбергское мероприятие в своей речи в октябре 1946 года. "Суд победителей над побежденными не может быть беспристрастным, независимо от форм правосудия, которыми он сопровождается, — сказал он. Тафт далее сказал:¹⁶

«Во всем судебном разбирательстве присутствует дух мести, а месть редко бывает правосудием. Повешение одиннадцати осужденных человек ляжет пятном на американскую репутацию, о чем мы будем впоследствии долго сожалеть. На этом суде мы приняли советское представление о цели суда — как политики государства, а не правосудия — без учета англосаксонского наследия. Облекая политическую повестку дня в формы судебных процедур, мы дискредитируем саму идею правосудия в Европе на многие годы вперед».

Милтон Р. Конвиц (Milton R. Konvitz), еврейский специалист по правоведению и государственному управлению, преподававший в Нью-Йоркском университете, в то время предупредил, что Нюрнбергский Трибунал "нарушает многие основополагающие предпосылки судебного процесса." Он продолжал: "Наши действия в отношении нацистов не согласуются ни с международным правом, ни с политикой Государственного департамента" Нюрнбергский процесс представляет реальную угрозу основным концепциям правосудия, на выработку которых человечество потратило тысячи лет." ¹⁷ С той поры многие видные деятели в Соединенных Штатах и других странах, выражали аналогичные взгляды. Судья Верховного Суда США Уильям О. Дуглас (William O. Douglas) писал:

"Я считал в то время, и по-прежнему считаю сейчас, что Нюрнбергский процесс был безнравственным. Закон был создан ex post facto (задним числом), чтобы угодить страстям и потребностям времени." ¹⁸

Контр-адмирал США Х. Ламонт Пью (H. Lamont Pugh), бывший Главный хирург военно-морского флата и Начальник Национального медицинского центра флота, писал:

"Я полагал, что этот суд в целом граничит с международным безумием. Весьма необдуманно, неблагоразумно и достойно сожаления, что Соединенные Штаты выступили в ведущей роли обвинителей и организаторов суда над немецкими участниками войны." ¹⁹

Еще одно осуждение Нюрнбергского суда недавно появилось на страницах либеральной "Нью Републик" (New Republic):²⁰

«Все величие западного правового наследия было использовано, чтобы разрушить это наследие на Нюрнбергском трибунале. Видные юристы во всех западных странах (но не в СССР) протестовали против этой пародии на западную правовую систему. То же самое делали и историки. То же самое делали просто культурные и нравственные люди. Если победителям нужно было "судить" побежденных за военные преступления, то они должны были судить самих себя за столь часто совершаемые те же самые преступления. Кто бы судил [английского] Главного маршала авиации Сэра Артура Траверс Харриса "Бомбардировщика" (Arthur Travers Harris), архитектора ковровых бомбардировок немецких городов? Но дело было не только в наших собственных "военных преступлениях". Если считалось правильным использовать судебные разбирательства для наказания виновных за совершение исключительных преступлений, подобно холокосту, то неверно использовать их для наказания за ошибки в принятии решений и в государственном управлении, которые обычно совершают все проигравшие страны. "Мы использовали методы врагов" — и использовали их в мирное время в Нюрнберге».

Во время прохождения в Нюрнберге судебного разбирательства и некоторое время после него, было много разговоров об универсальной применимости нового правого кодекса, выработанного в Нюрнберге. Утверждалось, что началась новая эпоха международного правосудия. Многие искренне верили, что четыре союзные державы будут и сами придерживаться стандартов Трибунала.²¹ Как оказалось, ни одна из четырех держав, участвовавших в Трибунале, не сделала ни малейшей попытки применить принципы, столь торжественно и столь фарисейски провозглашенные в Нюрнберге, ни к собственным руководителям, ни к руководителям других стран. Ни один советский руководитель не был казнен за советскую военную интервенцию в Венгрии в 1956 году или в Чехословакии в 1968 году. Ни один английский руководитель не был отдан под суд за английское вторжение в Египет в октябре 1956 года. Президента Эйзенхауэра не судили за его интервенцию в Ливане в 1958 году. Президент Кеннеди не был повешен за неудавшееся вторжение в "Заливе свиней" на Кубе в 1962 году. Президент Джонсон никогда не предстал пред судом за ведение войны во Вьетнаме или вторжение в Доминиканскую республику. Президента Никсона не отдали под трибунал за его вооруженное "вторжение" в Камбоджу. Когда (Cеверные) вьетнамские власти пригрозили устроить суд над захваченными американскими летчиками в 1966 году, американский сенатор Еверетт Дирксен (Everett Dirksen) был вынужден заявить, что Нюрнбергский процесс "возможно, был страшной ошибкой." ²²

Двойной стандарт

При проведении Нюрнбергского процесса правительства Союзников сами нарушили международное право. В частности, их обращение с немецкими подсудимыми и дававшими показания военнопленными нарушало Статьи 56, 58 и другие Женевской конвенции 1929 года.²³ Правосудие — в противоположность мести — есть норма, которая применяется беспристрастно. В Нюрнберге, однако, нормы "правосудия" применялись только к побежденным. Четыре державы, вершившие суд, сами были виновны в совершении тех самых преступлений, в которых они обвиняли немецких руководителей. ²⁴ Главный представитель обвинения от США Роберт Джексон в частном письме Президенту Трумэну писал, что Союзники ²⁵

совершили или совершают то же самое, за что мы судим немцев. Французы до такой степени нарушают Женевскую конвенцию в своем обращении с [немецкими] военнопленными, что наше командование вернуло назад пленных, посланных им [для принудительного труда во Франции]. Мы судим за грабежи, но наши Союзники продолжают заниматься этим. Мы говорим, что агрессивная война — это преступление, однако один из наших союзников устанавливает свою власть над прибалтийскими государствами, основанную не на чем ином, как на завоевании.

В нарушении первого пункта обвинительного акта в Нюрнберге о "планировании, подготовке, развязывании или ведении агрессивной войны", Советский Союз напал на Финляндию в декабре 1939 (и за это был исключен из Лиги Наций). Несколько месяцев спустя Красная Армия оккупировала Литву, Латвию и Эстонию и бесцеремонно включила их в Советский Союз. Послевоенное французское правительство нарушило международное право и Нюрнбергский пункт обвинения о "плохом обращении с военнопленными" используя труд большого числа немецких военнопленных для принудительных работ во Франции. В 1945 году Соединенные Штаты, Великобритания и Советский Союз договорились о безжалостной депортации более 10 млн. немцев с их исконных мест проживания в восточной и центральной Европе, что является нарушением пункта обвинения в Нюрнберге о "депортации и других бесчеловечных актах, совершенных против гражданского населения." ²⁶ Союзники обвиняли подсудимых в "преступлении против мира" путем планирования немецкого вторжения в Норвегию в 1940 году, однако же, английскому правительству в последствии пришлось признать, что Великобритания и Франция сами были виновны в этом же "преступлении", подготовив вторжение в Норвегию под кодовым названием "Стрэтфорд" до начала действий немцев. А в августе 1941 года Великобритания и Советский Союз совместно вторглись и оккупировали Иран, нейтральную страну. ²⁷ Принимая вышеперечисленное во внимание, неудивительно, что четыре правительства, организовавшие Нюрнбергский судебный процесс в 1945–1946 гг. не включили определение "агрессии" в Устав Трибунала.²⁸ Михаил Восленский, советский историк, работавший переводчиком на Нюрнбергском Трибунале в 1946 году, позднее вспоминал, что он и другие из советского персонала испытывали неловкость, поскольку преступления, приписываемые немецким руководителям, были "нормой нашей жизни" в Советском Союзе. ²⁹ Советская роль в судебных разбирательствах, полностью поддерживаемая Соединенными Штатами, побудила Американского дипломата и историка Джорджа Ф. Кеннана (George F. Kennan) осудить все Нюрнбергское предприятие как "ужас" и "насмешку." ³⁰ Нюрнбергский двойной стандарт был в то время осужден английским еженедельным журналом "Экономист" (The Economist). Он указал, что и Великобритания и Франция поддержали исключение Советского Союза из Лиги Наций в 1939 году за его неспровоцированное нападение на Финляндию, а спустя всего шесть лет в Нюрнберге, эти же правительства сотрудничали с Советским Союзом как с уважаемым, равноправным партнером. "Западному миру также не следует утешать себя, что Советы одни достойны находиться на скамье подсудимых правосудия Союзников, — продолжала передовая статья в "Экономисте". Далее в нем говорилось: ³¹

«Среди преступлений против человечества числятся тотальные бомбардировки гражданского населения. Могут ли американцы, сбросившие атомные бомбы, и англичане, разрушившие города Западной Германии, быть признаны "невиновными" по этому пункту обвинения? К преступлениям против человечества также относится массовое изгнание населения. Могут ли англо-саксонские лидеры, которые в Потсдаме согласились с изгнанием миллионов немцев с их родных мест, считать себя совершенно невиновными? Страны, вершившие суд [в Нюрнберге] сами явственно провозгласили себя неподвластными закону, который они отправляли».

Официальное лицо в послевоенной оккупационной администрации США комментировало: "Чего стоят высокопарные моральные заповеди, провозглашенные в Нюрнберге, если американцы согласились на такую вещь как депортации населения, документально утвержденные официальными подписями, и которые тем самым, дают Союзникам юридическое право делать то, что в Нюрнберге они полагали безнравственным?" ³² Если бы стандарты Нюрнбергского Трибунала были применены к победителям во Второй Мировой Войне, то американский генерал, Главнокомандующий войсками Союзников в Европе Дуайт Эйзенхауэр был бы повешен. В конце войны Эйзенхауэр приказал, чтобы с немецкими военнопленными, находящимися в американском плену, перестали обращаться в соответствии с Женевской Конвенцией об обращении с военнопленными. Это нарушение международного права лишило массы немцев защиты Международного Красного Креста (МКК), и обрекло сотни тысяч из них на медленную смерть от голода и болезней. ³³ Наверное, ничего так ярко не характеризует явно несправедливый характер судебных разбирательств в Нюрнберге, как обращение с Рудольфом Гессом (Rudolf Hess), заместителем Гитлера. Его присудили к пожизненному заключению, несмотря на то, что он был единственным из ведущих деятелей стран-участниц во Второй Мировой Войне, кто рисковал своей жизнью в опасной, но бесплодной попытке заключить мир между двумя воющими странами. Английский историк А. Дж. Тейлор (A. J. P. Taylor) однажды лаконично подытожил несправедливость дела Гесса, и косвенно, всего Нюрнбергского процесса: ³⁴

Гесс прибыл в нашу страну в 1941 году как посол мира. Он прибыл с намерением восстановить мир между Великобританией и Германией. Он действовал из добрых намерений. Он попал в наши руки и с ним совершенно несправедливо обращались как с военнопленным. После войны мы должны были освободить его. Вместо этого, тогдашнее английское правительство передало его на суд в Международный Трибунал в Нюрнберге" Против Гесса не было доказано ни одно преступление" Как показывают документы, он даже никогда не был ни на одном обсуждении, где Гитлер объяснял свои планы войны.