Свен Хедин сидел в дипломатической ложе немецкого рейхстага вместе с послом Швеции в Берлине бароном фон Эссеном. На календаре было 5 октября 1918 года. На трибуну поднялся слывший либералом принц Максимилиан Баденский. Двумя днями ранее после долгих колебаний он принял пост рейхсканцлера и сформировал правительство из «умеренных» и социал-демократов.

Новый рейхсканцлер объявил рейхстагу, что он пошлет ноту о прекращении огня президенту США Вудро Вильсону. Таким образом, Хедин стал свидетелем удручающего для него зрелища: либерал Максимилиан Баденский объявил о капитуляции Германии с той самой трибуны, с которой метал молнии великий Бисмарк. Свен не мог понять, что происходит. Немецкая армия не была разбита, и враг еще не ступил на землю Германии.

Что произошло? Хедину было нужно объяснение, и он нашел его, но не на фронте военном. «Германию победили не вражеские армии, а немецкие демократы собственной персоной», — написал он в предисловии к книге «Судьба Швеции».

Из-за капитуляции Германии и беспорядков, которые начались в России годом раньше после большевистского переворота, сложилась новая геополитическая ситуация. И Хедин счел необходимым для Швеции переориентироваться на западные державы: «Должны мы ответить «да» или «нет» на нынешние требования Антанты участвовать в сдерживании славянской анархии? Ради нашего собственного блага необходимо ответить «да», в этом случае мы, по крайней мере, спасем честь и получим возможность продолжать существовать как независимое государство».[24]

«Судьба Швеции» — 800 страниц пространных обвинений против шведских политиков — вышла из типографии в июле 1918 года. «Разумеется, я не хотел участия Швеции в войне, — уверял Хедин, — но шведский нейтралитет должен был быть нейтралитетом с позиции силы…»

Одиннадцатого ноября 1918 года во Франции в Компьене в железнодорожном вагоне было подписано соглашение о перемирии. Первая мировая война закончилась. Следующие шесть месяцев в Версале государства Антанты обсуждали условия мирного договора. Германия не была приглашена.

Когда Франция, Англия и США выработали окончательный вариант договора и предложили без обсуждения подписать его Германии, немецкая делегация в знак протеста покинула Версаль. Но через полтора месяца новое правительство Германии и большинство в рейхстаге проголосовали за Версальский мирный договор, и 28 июня 1919 года он был подписан. Германию принудили выплачивать контрибуции и репарации, она лишалась колоний, изрядной части своей территории и, разумеется, армии.

Не только в Германии условия договора считали несправедливыми. В частности, экономист Джон Мэйнард Кейнс назвал их «неразумно тяжелыми». Британский премьер-министр Ллойд Джордж понимал, что уничижение Германии может привести к новой войне, и пытался добиться уступок, но Франция была непреклонна.

Свен Хедин на Версальский договор отреагировал как бык на красную тряпку. Он считал его несправедливым и унизительным. Несколько позже Свен пишет своему бывшему однокашнику профессору Вальтеру Штальбергу: «Германия не была побеждена вражеским оружием на поле боя. Она была побеждена собственным народом. Вот в чем трагедия». И тут же добавляет, что не оплакивает Германию, ибо убежден в реванше.

«Народ придет в себя и прозреет. И реакция будет страшной. Тогда Германия вновь вернет свое величие и настанет день справедливого суда для Максимилиана Баденского и других демократов, «освободивших» народ… Война еще не закончена. Германия еще не втоптана в землю, она готова к свершению великих подвигов. Я тешу себя надеждой на то, что увижу, как немцы обойдутся с Польшей так же, как японцы с Кореей, она этого заслуживает».[25]

Возможно, Хедин был бы осторожней в высказываниях, если бы знал, что адресат злоупотребит его доверием.

Штальберг был в полном восторге от письма своего шведского друга. Он прочитал вслух письмо Свена на августовском собрании консервативной националистической народной партии. С его же благословения письмо было напечатано газетой «Ди Пост».

Новость быстро добралась до Швеции. «Краевая газета Блекингё» написала 20 августа: «Свен Хедин опять вляпался в политику… Он оказал бы большую услугу Родине, самому себе и близким, если бы лазал по Тибету и не касался политики».

У Свена Хедина накопилось около 3000 набросков, рисунков и акварелей: люди, животные, интерьеры, пейзажи. У него не было амбиций художника. Рисование он считал частью научного документирования. Тем нее менее 7 апреля 1920 года Хедин выставил 900 своих работ в залах Художественного общества. Выставка была благотворительной, сбор направлялся в пользу стокгольмской кадетской школы. Ей же достался и гонорар от написанной Свеном и изданной Бонниером книжечки «Зарисовки вживую».

В денежном отношении выставка оказалась не столь успешной, как рассчитывал Хедин, но отзывы были блестящими. Критики Свена зарыли топор войны и курили ему фимиам, восхищаясь универсальным талантом: ученый, одаренный художник и литератор в одном лице.

На работы Свена пришли посмотреть самые именитые шведские художники: Георг фон Розен, Бруно Лильефорс, Андерс Цорн, Альберт Энгстрём, принц Евген.

Энгстрём постоянно потешал читателей «Стрикса» («Сова») карикатурами на Хедина, но благодаря общему знакомому писателю Вернеру фон Хейденстаму они уважали и ценили друг друга.

Однажды Хейденстам позвонил Свену из «Континенталя», где обычно останавливался, приезжая в Стокгольм.

— Было бы очень неплохо, если бы ты заглянул в мою обычную берлогу. Я тут сижу с Альбертом Энгстрёмом. По-моему, просто глупо, что вы до сих пор не познакомились и не подружились.

Хедин подъехал. В ресторане гостиницы он увидел Энгстрёма, мрачного как туча. Тот посмотрел на Свена и изрек замогильным голосом:

— Ну, с чего начнем?

— Выпьем на брудершафт, — предложил Хедин и добавил:-Легче пойдет.

— Тогда наливай, — согласился Энгстрём.

— Альберт, если ты перестанешь отделывать меня в «Стриксе», я решу что ты слабак. Так что в следующем номере жду чего-нибудь особо ядовитого, — предупредил нового друга Свен.

— Теперь это сложнее, но я постараюсь, — обещал Энгстрём.

После той встречи прошло семь лет. И вот теперь Хедин читал отзыв Альберта Энгстрёма: «Должен констатировать, что мне крайне редко встречались настолько интересные и живые работы. Хедин с его энергией, импульсивностью и многими интересами не мог, конечно, сосредоточиться лишь на живописи. Но эта выставка — совершенно заслуженный триумф… Хедин отличный художник!»

В марте 1920 года к власти пришло первое в истории Швеции социал-демократическое правительство во главе с Ялмаром Брантингом. Хедин считал, что социал-демократия угрожает стабильности общества. За демократами и социал-демократами, по его мнению, всегда следовал хаос; в качестве доказательного примера он ссылался на Германию.

Брантинг и Хедин встретились в «Гранд-отеле» 24 апреля на праздновании Дня «Веги».

Свен давно мечтал о новой экспедиции, о его планах знали лишь Альма и Брокхаус. Неожиданно, но, вероятно, не без задней мысли он разоткровенничался с премьер-министром:

— Я хочу затеять большую научную экспедицию.

— Шведскую экспедицию? — заинтересовался Брантинг.

— Да, с молодыми учеными разных специальностей. Но это будет стоить дорого — по грубым подсчетам, миллион крон. Как считает ваше превосходительство, пойдет риксдаг на такую жертву?

— Не стоит рассчитывать на риксдаг, — отрезал премьер, но тут же добавил: — Есть и другие средства. Ведь речь идет о патриотизме, великом шведском предприятии, а на это деньги всегда найдутся. Приходите ко мне, когда определитесь с планами. Я помогу всем, чем смогу.

Весной 1922 года британская экспедиция планировала покорить величайшую вершину мира Эверест. Известие об этом вызвало живейший интерес. Всех интересовало, удастся ли на этот раз покорить снежного исполина. Хедин сомневался в успехе экспедиции. 7 мая в воскресном приложении «Свенска дагбладет» была напечатана его статья, в которой он объяснил причины своего скептицизма.

Есть люди, которым удалось справиться с разреженным воздухом на высоте почти в девять тысяч метров. Это выявилось из опыта воздухоплавателей и в ходе экспериментов в барокамере. Но им не пришлось преодолевать неслыханные психологические трудности и физические нагрузки, которые ожидают альпинистов на Эвересте.

Хедин напомнил, как ему самому на Мустагате пришлось повернуть обратно на высоте шесть тысяч триста метров, хотя большую часть пути он проехал на яке. Свен описывал пронизывающий ледяной ветер, бездонные пропасти, налетающие как кометы снежные заряды и постоянный риск оказаться пол лавиной.

«Но тяжелее всего, — писал Свен, — постоянный и неумолимый упадок сил по мере подъема. И даже если до вершины будет оставаться лишь «последний бросок», сил на него может уже не остаться, потому что люди будут в наихудшем физическом состоянии».

Хедин оказался прав в своих предположениях. 21 мая Джордж Мэллори, Эндрю Нортон и Ховард Сомервел вышли из лагеря на высоте семь тысяч шестьсот метров на штурм вершины. На высоте восемь тысяч сто метров им пришлось повернуть. Они побили рекорд, но до вершины оставалась высота примерно в две Эйфелевы башни.[26]

Хедин написал несколько статей об Эвересте. В одной из них речь шла о том, кому в действительности принадлежала честь первому нанести эту вершину на карту. Считалось, что первым это сделал полковник Джордж Эверест, глава индийской геодезической службы. Однако Хедин, который никогда не был на Эвересте, но изучил все с ним связанное, указал на карту французских иезуитов, составленную ими в Пекине в 1717 году. На карте Эверест обозначен под тибетским названием Джомолунгма.

Хедин написал об этом короткую статью для «Таймс». Газета напечатать ее отказалась. Тогда Свен послал письмо своему давнему знакомцу Фрэнсису Юнгусбэнду, занимавшему пост президента Королевского географического общества, но ответа не получил. Оголтелая поддержка Хедином Германии во время и после войны сделала его персоной нон грата в Великобритании.

Через несколько дней после публикации статьи в «Свенска дагбладет» Хедин делал доклад в Упсале. Интерес был без преувеличения — ажиотажный. Мест явно не хватило, и около сотни человек толпились в дверях. Средства от доклада должны были пойти на помощь безработным Нурланда, времена были тяжелые.

Хедин рассказывал о Лулане, Атлантиде пустыни, приоткрывшей свои тайны только после расшифровки найденных письмен.

Он говорил два часа. Слушатели отблагодарили его громовыми аплодисментами и на руках донесли до ресторана, где был организован званый ужин.

Примечания:

2

2 Историко-культурное общество, названное по имени богини плодородия Идун, хранительницы яблони вечной молодости. Члены общества ориентировались на традиционные для общества викингов ценности и скандинавскую мифологию.

24

24 Речь идет об интервенции в Россию. Решение было принято в Лондоне на конференции Антанты 15–16 марта 1918 года.

25

25 22 августа 1910 года Япония «присоединила» к себе Корею в качестве колонии.

26

26 В 1924 году Мэллори в третий раз пошел на штурм вершины и пропал. В 1999 году замороженное тело Мэллори было найдено на севе — ро-западном склоне Эвереста. Никто не знает, погиб Мэллори при подъеме или уже после покорения вершины на обратном пути. Первыми на вершину Эвереста поднялись 1 мая 1953 года новозеландец Эдмунд Хиллари и непалец Тенцинг. — Прим. автора.