Глава 4. Накануне. Русско-турецкая война 1569 года. Нашествие Девлет Гирея 1571 года

В конце 60-х годов XVI века была организована антирусская коалиция из Турции, Крымского ханства, Польско-Литовского государства и Швеции. Россия должна была быть атакована с запада, юга и востока. Первый приказ турецкого султана о подготовке похода на Астрахань Девлет Гирей получил в сентябре 1563 года. Русский посол в Крыму Афанасий Нагой имел все интересующие Россию сведения от своей сети конфидентов на Крымском полуострове и в Северном Причерноморье. Один из командиров янычар при крымском хане Девлет Гирее постоянно информировал Нагого о планах султана. Посол писал Ивану Грозному: «А большая государь Турскому досада на тебя то: которые бусурманы ис тюрмен и ис Крым – Шевкалов и из иных государств пойдут на Астрахань к Бахмееву гробу, и твои де государевы воеводы в Астрахани их не пропущают. То де Турскому на тебя государя и большая досада.

А на Переволоке велел салтан город поставити, а другой город велел поставити противу Переволоки на Волге. И меж тут дву городов велел Переволоку копати и воду пропустити, чтоб как мочно тем местом наряд вести. А пришед к Астрахани и там бы третий город поставити и Астрахань в салтанове воле учинити».

Русский историк И.И. Смирнов в «Очерках политической истории русского государства 30-50-х годов XVI века», вышедших в Москве в 1958 году, писал:

«Присоединение к Русскому государству Казани и Астрахани прежде всего было чрезвычайно болезненно воспринято в Турции, и не только потому, что население этих ханств было мусульманским.

Держать Русское государство в окружении своих вассалов представлялось крайне заманчивым для султанской Турции в период ее наивысшего военного расцвета в XVI веке. Вот почему султан и решил путем вооруженной силы вытеснить русских с устья Волги. Таким путем он мог нанести удар сразу двум государствам: России и Ирану. Ведь в планы султана входило не только завоевание Поволжья, но и изоляция Ирана от России путем окружения империи Сефевидов со стороны Северного Кавказа и Астрахани. С военной точки зрения Астрахань, как место удара, была выбрана совершенно правильно.

Напрасно некоторые историки упрекают турецкое командование в том, что оно якобы не учло природных условий, – степных пространств и оторванность этого фронта от центральных районов Турции. Примеры из военной истории Турции говорят о том, что турецкая армия того времени умела с успехом воевать в подобных условиях. В период 1565–1568 годов турецкие войска после упорной борьбы оккупировали далекий Йемен. В 1575 году турки положили не меньше трудов на борьбу с Тунисом и Марокко, которые окончательно перешли под протекторат Османской империи. Наконец, войны с Ираном в 1554–1559 и 1587–1590 годов, когда турецкие войска доходили до Тавриза и до Каспийского моря, по трудности ни в чем не уступают астраханской экспедиции.

Некоторые указывают на то, что турецкое командование не заготовило достаточного количества провианта, в результате чего войска под стенами Астрахани испытывали голод. Но ведь турецкое командование никогда не проявляло особенной заботы о своих солдатах и их довольствии, всецело полагаясь на инициативу мелких начальников и самих солдат. Что же касается боеприпасов, то они в достаточном количестве были сосредоточены в Азове. Лучше всего о их наличии свидетельствует взрыв пороховых складов и пожар Азова во время астраханской войны. Быть может, турецкое командование само приказало взорвать запасы боеприпасов, опасаясь захвата русскими Азова, или же для того, чтобы исключить возможность вторичного похода на Астрахань. Но это уже особый вопрос. Для организации и тщательной подготовки этой войны турецкое командование сделало гораздо больше, чем от него можно было ожидать. К войне готовились несколько лет и заранее свозили в Азов не только снаряжение и людей, но и продовольствие. Русский гонец Новосильцов в своем донесении от 1570 года из Азова сообщает об отправке в Кафу после турецкого поражения нескольких кораблей, груженных мукой, привезенной сюда для турецких войск, о складе лопат, топоров и мотыг, оставшихся после похода и т. д.

Турецкий историк Печеви утверждает, что дефтердар черкес Касым-бей был назначен губернатором Кафы для того, чтобы подготовить астраханский поход. И лишь после того, как он донес, что хотя это дело и трудное, но при божьей помощи исполнимое, поход был назначен.

Таким образом, с организационной стороны не было никаких особенных промахов, которые могли бы послужить причиной неудачи этой войны.

Вряд ли можно предполагать, что турецкое командование наделало в этой войне больше ошибок, чем в предыдущих и последующих войнах. В составе довольно многочисленной по тем временам турецко-крымской армии была отборная турецкая кавалерия спагов, было несколько тысяч лучшей не только в Турции, но и в Европе, хорошо вооруженной пехоты – янычар, наконец, была очень подвижная крымская конница, которая только по вооружению значительно уступала туркам. В качестве оружия крымский рядовой воин даже не всегда имел лук со стрелами. Чаще, всего он был вооружен лошадиной костью, которую носил, как шашку, на левом боку.

Вопреки обычному своему военному правилу использовать в широких размерах артиллерию, турки на этот раз очутились под Астраханью с небольшим количеством полевых пушек. Это объясняется тем, что тяжелая осадная артиллерия, шедшая Доном, не смогла быть переправлена на Волгу, а о сооружении канала турецкое командование не могло даже мечтать, хотя бы по недостатку времени.

Вряд ли астраханский гарнизон был лучше вооружен и имел многочисленную артиллерию. Вообще следует признать, что соотношение сил в этой войне было в пользу турок.

И все же они потерпели поражение, вынуждены были отступить, нарушив приказ султана о зимовке под Астраханью».

В апреле 1568 года русский посол в Крымском ханстве Афанасий Нагой – незаурядный дипломат, имевший серьезную разведывательный сеть на полуострове, сообщил в Москву, что 3 апреля крымский хан получил султанскую грамоту, присланную с Мегмет-чаушем, с приказанием хану и царевичам идти в поход на Астрахань. Вместе с крымским ханом в поход должен был идти кафинский паша Касым с янычарами и артиллерией. Астраханским ханом был назначен Крым Гирей. Турция прекратила войну с Польшей, Германией и Ираном. Большой совет – диван – Крымского ханства отложил поход. Девлет Гирей написал султану, что вторжение неподготовлено и запоздало – нет запасов, а турки не перенесут морозов. Началась подготовка к завоеванию Астраханского ханства. 10 июля русские послы Нагой и Писемский под усиленной охраной были переведены в Мангупскую крепость – «для бережения великого». 20 июля 1568 года в Кафу пришли из Стамбула три корабля во главе с Касымом, доставившие турецких судовых мастеров, которые должны были готовить морские суда для астраханского похода, саперов, а также 50 пушек и порох. В августе на совместном турецко-татарском совете был разработан план вторжения в Астрахань. Осаду города, доносил А. Нагой, должны были вести турки паши Касыма под охраной татар: «а татарове де не городоемцы и города ставить не умеют. Я (Девлет Гирей. – Авт.) сижу на коне и тебя берегу. А придут на тебя люди и яз с ними бьюсь и тебя обороняю». Девлет Гирей не хотел участвовать в походе, боясь усиления турецкого влияния в Северном Причерноморье, и после совещания отправил в Москву посла Икинчея предупредить Ивана Грозного о готовящемся вторжении весной 1569 года. Одновременно хан потребовал назначить астраханским ханом касимовского царевича – и тогда похода не будет. 21 октября к Афанасию Нагому прибыл татарский князь Сулешев, сообщив ему, что крымский хан идет на Астрахань только по приказу султана, он не хочет, чтобы турецкие войска проходя по крымско-татарским землям, разоряли их. Девлет Гирей также боялся, что во время его отсутствия султан назначит нового хана. Однако в русских архивах также сохранились свидетельства русского посла Новосильцева, в конце 1569 года побывавшего в Стамбуле, в которых он сообщал, что именно крымский хан настраивал турецкого султана осуществить астраханский поход.

Российское правительство, подробно осведомленное о готовящемся походе, предложило Турции через крымского хана мирные переговоры. Иван Грозный писал в грамоте к Девлет Гирею: «Салтану следовало рать зачинати, коли б от нас ему какая недружба дошла. Салтану турецкому пригоже с нами обослатись и на нас проведати, какая ему недружба от нас дошла. И коли еалтанов у нас посланник будет и мы с ним о всем переговорим. И те речи все ведоме будут за что промежи нами нынеча недружба чинитца. И мы толпы поговоря с салтаном с турецким и с тобою братом нашим в дружбе будем, как будеи пригоже». Одновременно с этим, для предупреждения выступления Больших ногаев на стороне турок весной 1568 года к ним был послан посол Семен Мальцов. К естественному союзнику Ирану в мае 1569 года был отправлено посольство с предложением союза против Турции. В Иран послали 300 орудий, 4 тысячи ружей и 500 стрельцов для обучения персов «огненному бою». В ожидании нападения на Астрахань были отложены походы в Литву и Лифляндию. Астраханская крепость укреплялась, увеличился ее гарнизон. На Волге в районе Нижнего Новгорода сосредотачивались русские войска под началом двоюродного брата царя Владимира Андреевича, П. Морозова, П. Серебряного и З. Сабурова.

В марте 1569 года в Кафу начали приходить турецкие корабли с янычарами. Начало вторжения было назначено на 26 апреля. Однако начало похода было отложено – турецкий султан изменил план войны, который теперь предусматривал одновременное двустороннее наступление на Россию – через Азов на Астрахань и юго-восточные земли, и через Польшу – на западные российские территории. К польскому королю Сигизмунду был отправлен турецкий посол Ибрагим Страта с просьбой султана пропустить через польские земли турецкие войска для нападения на Россию. Сигизмунд отказал, и султан приказал своим войскам из Кафы и Азова идти на Астрахань. 31 мая 1569 года турки двинулись из Кафы на 220 судах и 400 телегах. Часть янычар во главе с Касымом, пошли сухопутным путем. В разгаре была Ливонская война. В это же время в войну с Россией вступила Швеция и Речь Посполитая, объединившиеся в одно государство Польша и Литва. С большим трудом от войны с Россией удалось удержать Данию, организовав в Ливонии зависимое от Москвы королевство во главе с братом датского короля Магнусом. Турецкий султан, уверенный в победе своего пятнадцатитысячного янычарского корпуса над русскими войсками, разрешил своим воинам, участвующим в походе, брать деньги в долг за счет продажи пленных, которых намеревались набрать в Астрахани. Война 1569 года была первым военным столкновением русских и турецких войск. Главной задачей турецко-татарского похода 1569 года было выкопать канал на Переволоке, соединив воды Волги и Дона, по которому в Волгу вошел бы турецкий флот, с помощью которого турки и татары смогли бы захватить Астрахань и низовья Волги, организовав плацдарм для дальнейшего завоевания России.

Турецко-татарское войско двинулось от Азова по берегу Дона. Рекой везли артиллерию, боеприпасы и продовольствие. Русский посол Семен Мальцов, захваченный турками и проведший с ними весь Астраханский поход, писал: А шли Доном турки с великим страхом, живот свой отчаяли. И где, государь, были мели и они пушки на берег возили, да суды волочили. И которые были на каторгах янычары христиане греки и волошане и они тайные дела мне сказывали. А тому дивились, что государских людей на Дону и казаков не было. Только б деи такими тесными реками турки ходили по фряской и по можарской земле, и они б всех побили. Хотя б деи было казаков две тысячи и они б нас руками поймали, такие на Дону крепости. А казаки ваши Дон покинули. Такое им богатство где еще видети? Только бы на наши каторги на Дону казаки пришли, а у нас у христьян у многих мысль – хотим ко государю вашему». У переволоки Дона (в районе современного Волго-Донского канала) турки, соединившись в конце июля с 50-титысячным войском Девлет Гирея, в течение двух недель строили волоки и колеса для перевозки судов в Волгу, однако перевести корабли в Волгу так и не удалось – «пытались копать и каторги волочити, но сил не было копать», а колеса постоянно ломались. Источники говорят о нападении на турок и татар на Переволоке отряда князя Серебряного, сильно потрепавшего янычар. Среди них возникли волнения и 5000 султанских воинов во главе с Капудан-пашой по Дону вернулись в Азов, забрав с собой все тяжелые вещи, «наряд», запасы и казну. Источники свидетельствуют, что при отступлении за турецким отрядом гнались донские казаки в маленьких лодках, вмещающих по 10 десять человек, которые несколько раз вступали в бой с арьергардом турок.

2 сентября основная часть турецко-татарского войска пошла к Астрахани – без осадной артиллерии и припасов. Крымский хан не хотел усиления турецкого присутствия на исконных татарских землях и к Астрахани янычары и татары долго двигались по безводным степям и пришли совершенно измученными в середине сентября, без припасов. В пути погибло более 10000 турок.

Посол Ватикана в России, иезуит Антонио Поссевино в своем сочинении «Московия», изданном в Вильне в 1586 году, писал, что крымские татары «были недовольны тем, что турки, как они полагали, готовят им более тяжкое ярмо. Поэтому, предложив себя в проводники турецкому войску, они повели его окружной дорогой по бесконечным лесам и местам, лишенным продовольствия, так что оно почти все погибло от голода и трудностей пути».

На месте старой Астрахани турками был построен военный городок. Турецкие инженеры попытались сделать подкоп под стены крепости для закладки пороха, но не смогли этого сделать из-за близкого залегания грунтовых вод. С Другой стороне к Астрахани по суше и Волге на стругах и ладьях подошло московское войско воеводы князя Петра Серебряного. Поддержанные артиллерийским огнем со стен Астрахани, русские войска, основательно потрепав противника, прошли в крепость.

Командующий турецкой армией Касым-паша принял решение зимовать под Астраханью. Девлет Гирей должен был зимовать в Крыму. Однако, простояв 10 дней у Астрахани, янычары не захотели ни сражаться, ни зимовать – «Нам зимовать немочно, мы помрем с голоду! Государь наш всякой запас нам дал на три года, а ты нам из Азова велел взять на 40 дней корму! А Астраханским людям нас прокормити немочно, то ты ведаешь!»

Сохранилось свидетельство агентов английской «Московской компании» – «общества купцов-предпринимателей», имевшего по хартии 1555 года, подписанной королевой Великобритании Марией, исключительное право торговли с Россией – Томаса Бэнистера и Джефри Дэкета, отправившихся в 1568 году из Англии в Персию через территорию России: «В Астрахань они приехали 20 августа. В городе Астрахани их путешествие несколько задержалось; они пробыли там 6 недель вследствие того, что к Астрахани, по внушении великого Турка, подступило большое войско, состоявшее из 70000 турок и татар, в надежде захватить город внезапным нападением, или взять его продолжительной осадой. Однако, в конце концов, с приближением зимы, а также вследствие известий, что русский царь снаряжает большую экспедицию для защиты Астрахани, они должны были снять осаду и уйти ни с чем.

Астрахань – самая отдаленная крепость, которую русский царь завоевал в сторону Каспийского моря; он старается, чтобы она была очень сильной, и ежегодно посылает туда людей, припасы и лес для постройки и замка. Здесь производится некоторая торговля нужными населению товарами. Главнейшие товары, привозимые суда русскими, – сырые кожи, сырые овечьи шкуры, деревянная посуда, уздечки, седла, ножи и другая мелочь, а также хлеб, свинина и другие съестные припасы. Татары привозят сюда разные сорта товаров из хлопчатой бумаги и шелковые материи; приезжающие из Персии, а именно из Шемахи, привозят сюда шелковые нитки, которые более всего употребляются в России, материи, различные сорта пестрых шелков для поясов, кольчуги, луки, мечи, и т. п. вещи, а в иные годы привозят хлеб и грецкие орехи».

26 сентября турецкая армия отправилась домой, уничтожив свой военный городок и пригороды Астрахани, В 60-ти километрах от Астрахани, на Белом озере, к войску прибыл чауш турецкого султана Ахмет-паша с приказом о зимовке у Астрахани. Турки не подчинились приказу султана и через месяц по кабардинской дороге вернулись в Азов, потеряв часть войска, умершего с голоду по дороге домой. В Азове, в котором 30 сентября произошел сильнейший взрыв порохового погреба, от которого город был полностью разрушен, турок никто не ждал. Афанасий Нагой доносил в Москву: «у города рухнули стены и наряд и запасы и суда сгорели. И, говорят, что зажгли город русские люди».

«Если бы против нас русские выступили, то ни одному назад не возвратиться, все пропали бы» – после этого похода янычары стали называть султана Селима II «несчастливым».

В русских архивах сохранились документы о Астраханской войне 1569 года – донесения за 1570 год из Азова, Кафы и Константинополя от гонца Новосильцова, донесения от русского посла в Крыму Афанасия Нагого, «Список Семеновых речей Мальцева, каков дал в Крыму Офонасью Нагово с товарищи лета 7078 (1570 год), ноября в 21 день», «Книга о приходе турецкого и татарского воинства под Астрахань».

Гонец Иван Новосильцов, выехавший из Москвы 24 января 1570 года и имевший задание «в Азове у людей турецких и крымских проведать о том, куда турецкие войска пошли от Астрахани, остались ли они в Азове или нет и много ли их там было, сколько было пушек и сколько людей погибло при осаде?», первое донесение из Азова в Москву отправил в начале марта.

К приходу Новосильцева остатки турецких войск из Азова через Кафу были отправлены в Стамбул. Город спешно укреплялся, ждали прихода русских войск. Азов был переведен на военное положение. Количество турецко-татарских войск, участвующих в походе на Астрахань, составляло, по донесению, 80000 человек. В живых же после Астраханской экспедиции осталось не более 25000 турок, большая часть которых утонула во время шторма при перевозке в Стамбул, в который вернулось около тысячи человек. Крымские войска, привычные к подобным походам, потерь практически не понесли.

Русский историк И.И. Смирнов писал:

«За поражение под Астраханью Селим II приказал отравить крымского хана и турецкого командующего Касым-бея, но благодаря ходатайству сестры султана и, самое главное, благодаря золоту, им удалось отвести от себя удар. Мальцов прямо говорит, что Касым занял у заведующего кафинской таможней для отправки в столицу 100 тысяч золотых.

С потерей Астрахани турки примирились не сразу.

Возвращающийся в 1571 году из своей поездки в Константинополь Иван Новосильцов слышал в Азове о якобы имевшем место сговоре между крымским ханом и ногайскими мурзами по поводу нового похода на Астрахань зимою, по льду. Астрахань – это самая дальняя точка в Восточной Европе, где были турецкие войска. Астраханский поход показал всю несостоятельность турецкой завоевательной политики на устье Волги. Московское государство имело достаточно сил, чтобы ответить ударом на удар даже в таком отдаленном углу, каким являлась Астрахань.

Интересно отметить, что весть об астраханской неудаче турок очень скоро дошла до Западной Европы. Уже Новосильцов, прибывший в Константинополь в 1570 году, сообщал в Москву: «Да про астраханский поход во фрянские города весть пришла, что Астрахани не взяли, и людем учинился великий изрон. И фрянки деи о том возрадовались и меж себя учали говорить: государь деи Московский великой, и кому деи против его стояти! А от неверных его бог обороняет».

Война 1569 года с Турцией никак не входила в планы Ивана IV. В это время он целиком был поглощен своими западными делами, в частности ливонским вопросом. После первой же удачи в Астрахани Иван IV решил прекратить эту войну. Вот почему ни о каком преследовании турок и нападении на Азов и, тем более, на Кафу русские в то время не мечтали. Наоборот, еще в 1569 году Россия явно искала случая примириться с Турцией, спешила напомнить ей об извечной дружбе, которая не должна нарушаться из-за далеких и чуждых Турции Казани и Астрахани.

Водворение московских людей в Астрахани турецкое правительство рассматривало как непосредственную угрозу всем своим планам продвижения на восток с целью захвата устья Волги и изоляции Ирана.

Крупная неудача под Астраханью показала туркам, что открыто бороться за устье Волги они не могут и не имеют для этого ни достаточного количества сил, ни возможностей.

Астраханский поход султан объяснял тем, что Астрахань искони его, султанская, была и имеет одну с ним веру, но, как видно, теперь «бог твоему величеству (Ивану IV. – Авт.) Астрахань поручил».

Поход завершился неудачей по многим причинам, главными из которых были естественные трудности, отдаленность от баз снабжения и скрытое сопротивление туркам, оказываемое крымским ханом Девлет Гиреем, опасавшимся их усиления. «А турские деи люди меж собой говорили: однолично деи московские люди пришед, Азов и Кафу возьмут», – доносил Новосильцов.

Г.Д. Бурдей в книге «Русско-турецкая война 1569 года», вышедшей в Саратове в 1962 году, писал:

«Первая русско-турецкая война закончилась провалом захватнических планов турецкой империи и полным поражением турецко-крымской армии. Расчет Турции и Крыма использовать затруднения Русского государства был сорван. Несмотря на крайне тяжелую обстановку и сосредоточение значительных турецко-крымских сил против Астрахани, Русское государство нашло достаточно сил для разгрома турок и татар даже в таком отдаленном пункте. Астрахань и устье Волги остались русскими.

В турецкой историографии истинные причины провала турецко-крымского похода замалчиваются, скрываются, вместо них выдвигаются ссылки на неблагоприятные природные условия и оппозицию крымского хана. Отношение хана к плану султана нам уже известно и понятно и оно должно приниматься во внимание. Неудачи похода, обозначившиеся с самого его начала и нараставшие в связи с русским сопротивлением, вызвали резкое недовольство турецкого войска и усиливали разложение грабительской армии. Есть известие о том, что одной из причин поражения турок была коррупция, разъедавшая государственный аппарат и армию турецкого военно-феодального государства. Венецианский байл в Константинополе Марк Антонио Барбаро писал, что коррупция приносит Турции большой вред, об этом говорит, например, опыт Астраханской и Кипрской войн, в которых произошло много беспорядков, вследствие существовавшей между пашами розни, и было вскрыто много злоупотреблений. Так, известно, что Пиале-паша был лишен адмиральского звания, хотя вскоре и был восстановлен. Неудачу похода нельзя объяснить только трудностями его организации и обострением противоречий между турецкими и крымскими феодалами.

Турки и татары потерпели поражение, а Русское централизованное государство одержало победу прежде всего в результате успешных активных действий русских войск и казаков, высоких боевых качеств русской армии, заранее разработанного и осуществленного комплекса дипломатических и военных мероприятий, включавшего знание планов врага, укрепление обороны юго-восточных окраин, усиление позиций в Поволжье, главным образом в Астрахани. Обычно первым крупным проявлением начавшегося упадка Османской империи считается разгром турецкого флота в битве при Лепанто в 1571 году. В определенной мере об этом свидетельствует и поражение Турции в войне против России в 1569 году.

За русско-турецкой войной с огромным вниманием следил политический мир Европы и Азии. Как видно из источников, о войне и ее результатах знали в Польско-Литовском государстве, Кавказе, в итальянских государствах, во Франции, Англии, Иране, Священной Римской империи, Сербии, Дании, не говоря уже о тех, кто в той или иной степени принимал участие в войне или имел к ней отношение (Ногайская орда, Молдавия, Валахия)».

С идеей турецкого расширения на север было временно покончено.

В мае 1571 года объединенное татарско-турецкое войско вторглось на российскую землю. Девлет Гирей собрал более 50000 воинов и перешел границу Московского государства у Северного Донца. Сохранилось свидетельство Ивана Грозного польскому послу: «Татар было 40000, а моих только 6000, равно ли это?» У Молочных Вод к хану доставили перебежчика – галицкого сына боярского Башуя Сумарокова, бежавшего в Азов. Он показал: «На Москве и во всех городех по два года была меженина Великая и мор великой и межениною, де, и мором воинские многие люди и чернь вымерли, а иных, де, многих людей государь казнил в своей опале, а государь, де, живет в Слободе, а воинские, де, люди в немцех. И против, де, тебя в собранье людей нет».

16 мая Иван Грозный с опричным войском двинулся в Серпухов на помощь опричным полкам. Войско было небольшим, людей хватило только на три полка – сторожевой полк боярина В.П. Яковлева, передовой полк князя М.Т. Черкасского и «государев полк с первым дворовым воеводою» князем Ф.М. Трубецким. Во главе всех русских земских и опричных полков, расставленных на Оке и в заоцких городах, Иван Грозный поставил своего шурина опричника князя Михаила Темрюковича Черкасского и опричника князя Василия Ивановича Темкина-Ростовского. Черкасский руководил всеми передвижениями русских войск.

В нашествии Девлет Гирея принимали участие нагайские мурзы и кабардинские князья во главе с отцом князя Михаила – Темрюком Айдаровичем Черкасским. В конце мая войско Девлет Гирея прошло на Москву, не форсируя глубоководную Оку, а двигалось на заокско-брянские земли и, переправившись через мелкую Угру в районе Кром, вышло к Москве, разгромив под Тулой опричный отряд Я.Ф. Волынского.

Царь, намереваясь принять участие в военных действиях, приехал в Серпухов, где находился большой полк вместе с князем Михаилом Черкасским. В самый решительный момент, когда крымские татары переправлялись через Оку, безвестно исчез главнокомандующий русского войска – князь Михаил Черкасский, что вызвало замешательство в русских полках.

Английский посол в России в царствование Федора Иоанновича Джильс Флетчер писал: «В 1571 году они (татары. – Авт.) дошли до Москвы с 200000-ным войском, без всякого боя, или сопротивления, оттого что тогдашний русский царь Иван Васильевич, выступивший против них со своею армиею, сбился с дороги, но, как полагают, с намерением, не смея вступить в битву, потому что сомневался в своем дворянстве и военачальниках, будто бы замышлявших выдать его татарам».

Стодвадцатитысячное войско Девлет Гирея 23 мая подступило к Москве следом за русским войском, укрывшимся в Земляном городе. Опричные полки встали в своих кварталах за Неглинной, передовой полк укрепился на Таганском лугу, прикрывая подступи к Москве со стороны села Коломенского и рязанской дороги, полк правой руки защищал Крымский вал и Калужские ворота, большой полк встал на Большой Варламовской улице со стороны серпуховской дороги. Татары, подошедшие к столице со стороны Коломенского, 24 мая зажгли московские предместья и город выгорел весь, кроме Кремля. Множество воинов и жителей столицы и округи погибли при пожаре, задохнувшись. Добычи было много и «крымские люди» ушли домой по рязанской дороге с громадным количеством пленных. На обратном пути татарами было разорено 36 русских городов. По окончании нашествия Москву очищали от обломков в течение двух месяцев. Боеспособные русские войска во главе с Михаилом Воротынским попытались организовать преследование – «за царем ходили».

Пока Девлет Гирей жег Москву, Иван Грозный в панике бросился из Серпухова в Коломну, а затем в сопровождении небольшого отряда преданных людей через Александрову слободу, Переяславль, Ростов, Ярославль и Вологду уехал на север страны – Белоозеро, под защиту каменной крепости Кириллова монастыря, за что позже получил от Андрея Курбского прозвище «бегуна и хороняки». В середине июня царь вернулся из Белоозера в Александрову слободу и начал следствие об обстоятельствах и виновниках происшедшей катастрофы. Следственное дело не сохранилось. Известно, что из десяти земских воевод ни один не подвергся опале, а из шести опричных воевод трое были признаны виновными и казнены – князь Темкин-Ростовский, боярин Иван Петрович Яковлев и Петр Васильевич Зайцев.

17 июня Иван Грозный написал Девлет Гирею, что готов отдать ему Астрахань с условием заключения военного союза Московского государства и Крымского ханства. Девлет Гирей после консультаций с турецким визирем счел уступки России недостаточными, и не согласился с царем. Именно после сожжения Москвы Крымское ханство и Оттоманская порта решили осуществить полный военный разгром Московского государства.

Опричник Генрих Штаден писал о событиях 1571 года:

«Тогда же подоспели великий голод и чума. Многие села и монастыри от того запустели. Многие торговые люди из-за указа, который пришел от великого князя из опричнины в земщину, покидали свои дворы и метались по стране туда и сюда. Так велика была беда, что земский поглядывал только – куда бы убежать. Об этой «игре» узнал крымский царь и пошел к Москве с Темрюком князем из Черкасской земли – свойственником великого князя. А великий князь вместе с воинскими людьми – опричниками – убежал в незащищенный город Ростов.

Поначалу татарский хан приказал подпалить увеселительный двор великого князя – Коломенское в одной миле от города. Все, кто жил вне города в окрестных слободах, – все бежали и укрылись в одном месте; духовные из монастырей, миряне, опричники и земские.

На другой день крымский хан поджег земляной город – целиком все предместье; в нем было много монастырей и церквей. За шесть часов выгорели начисто и город, и Кремль, и Опричный двор, и слободы. Была такая великая напасть, что никто не мог ее избегнуть!

В живых не осталось и трехсот боеспособных людей. Колокола у храма и колокольня, на которой они висели, упали, и все те, кто вздумал здесь укрыться, были задавлены камнями. Храм, вместе с украшениями и иконами, был снаружи и изнутри спален огнем, колокольни тоже. И остались только стены, разбитые и раздробленные. Колокола, висевшие на колокольне посередине Кремля, упали на землю и некоторые разбились. Большой колокол упал и треснул.

Башни или цитадели, где лежало зелье, взорвались от пожара – с теми, кто был в погребах; в дыму задохлось много татар, которые грабили монастыри и церкви вне Кремля, в опричнине и земщине. Одним словом, беда, постигшая Москву, была такова, что ни один человек в мире не смог бы того себе представить!

Татарский хан приказал поджечь и весь тот хлеб, который еще необмолоченный стоял по селам великого князя. Татарский царь Девлет-Гирей повернул обратно в Крым со множеством денег и добра и бесчисленным числом полонянников и положил впусте у великого князя всю Рязанскую землю».

Известны и другие исторические документы о набеге Девлет Гирея на Москву в 1571 году.

«Известие из Польши от 4 июля 1571 года о набеге крымского хана Девлет Гирея на Москву.

Татары, собрав многочисленное войско из четырех орд, сделали набег на Московию и в самый день Вознесения Господня истребили под крепостью, называемой Калуга, громадное число Москов, выступивших навстречу им под предводительством Ивана Бельского.

Затем они устремились к самой Москве, столице всей страны, и найдя ее покинутой государем-тираном, несколько ранее бежавшим в крепость Белоозерскую, и незащищенной, по прошествии трех дней подожгли Москву сразу в тридцати местах и сожгли, так что в один день погубили много тысяч людей и в огне и в воде, куда они, несчастные, бросались полуобгоревшими; остальных и невероятную массу скота погнали за собой домой.

Воевода русских пишет господину вице-канцлеру, что смешанная толпа несчастных людей, которых татары гонят с собой, как скот, в ужасное рабство, доходит до 150 тысяч.

Бесчисленное множество людей обоего пола и всякого возраста перерезано, погибло в огне и утонуло во рвах и Москве-реке.

Прибыл татарский посол с сообщением о поражении, нанесенным Московиту, чтобы получить дань, и говорил следующее: что они разорили, сожгли и разграбили территорию около 60 лиг в длину и 45 в ширину во владениях Московита; что мертвыми пало, может быть, около 60 тысяч людей того и другого пола; затем взято около 60 тысяч лучших пленных; что они, татары, дошли до Москвы, сожгли весь город и замок, куда собралось много народу и, должно быть, их увести; что Московит удалился в Александровскую слободу, отстоящую на 18 германских миль, и остался там у своей казны в весьма безопасном месте».

«Письмо неизвестного англичанина о сожжении Москвы крымским ханом Давлет Гиреем в 1571 году.

12 мая 1571 года в день Вознесения крымский хан пришел к городу Москве с более чем 120 тысячами конных и вооруженных людей. Так как царские воеводы и воины были в других городах как охрана, а москвичи не приготовлены, то сказанные татары зажгли город, пригороды и оба замка. Все деревянные строения, какие там находились, были обращены в пепел.

Утро было чрезвычайно хорошее, ясное и тихое, без ветра, но когда начался пожар, то поднялась буря с таким шумом, как будто обрушилось небо, и с такими страшными последствиями, что люди гибли в домах и на улицах.

На расстоянии 20 миль в окружности погибло множество народа, бежавшего в город и замки, и пригороды, где все дома и улицы были так полны огня, что некуда было притесниться; и все они погибли от огня, за исключением некоторых воинов, сражавшихся с татарами, и немногих других, которые искали спасения через стены, к реке, где некоторые из них потонули, а другие были спасены.

Большое число людей сгорело в погребах и церквях.

Это великое и ужасное и внезапное разрушение, постигшее москвитян, сопровождалось сильной невиданной бурей, а под конец погода снова прояснилась и стала тихой, так что люди могли ходить и видеть великое множество, трупов людей и лошадей, не говоря уже о тех, которые обращены были в пепел. Молю бога не видеть впредь подобного зрелища.

В два месяца едва ли будет возможно очистить от человеческих и лошадиных трупов город, в котором остались теперь одни стены да там и сям каменные дома, словно головки водосточной трубы».

Московское государство, раздираемое опричниной, не могло оказать достойный отпор нашествии» и крымский хан решил стать вторым Батыем. После сожжения Москвы в 1571 году Девлет Гирей надеялся захватить и отделить от Московского царства среднее и нижнее Поволжье, забрать бывшие Казанское и Астраханские ханства и восстановить зависимость Москвы от татар, теперь уже крымских. В декабре 1571 года, перед вторым походом Девлет Гирея на Москву, Иван Грозный был уже в Новгороде, где и решил отсидеться. В начале февраля 1572 года в Новгород прибыли обозы с царской казной в лубяных коробах на 450 санях. Казну поместили в подвалы церквей Чудотворца Николая, Пятницы и Жен-мироносиц под круглосуточной охраной стрельцов – «на всякую мощь по 500 человек в смену». Обычной нормой нагрузки подводы было летом – 20 пудов, зимой – 25 пудов. Общий вес доставленной в Новгород казны составлял около 10000 пудов. Потом царь направился в Москву на разряд полков и назначение воевод для отражения предстоящего нападения татар. Главным воеводой русского войска был назначен Михаил Иванович Воротынский. Воротынский начал службу в 1543 году и принимал участие во всех походах своего времени. Он дважды ходил под Казань и в 1552 году отличился при осаде и взятии Казани. Его хорошо знали и боялись татары. В 1562 году со своим братом Александром Михаил Воротынский подвергся опале и был сослан с женой на Белоозеро в тюрьму. В апреле 1566 года он был помилован и опять получил чин боярина и вотчину.

В конце мая 1572 года царь выехал из Москвы в Новгород. Там, в преддверии сражения, томясь, он написал завещание – духовную грамоту.