|
||||
|
Часть III.ИМПЕРИЯ ДЕКАБРИСТА НА ТРОНЕ
Глава 1.МОНАРХИЯ, ОГРАНИЧЕННАЯ УДАВКОЙ Петр I нарек свое государство империей. Скорее он выдавал желаемое за действительное. При Елизавете Российская империя выиграла Семилетнюю войну и показала себя как могучая европейская держава. С ней стали считаться. Ее стали бояться. Имперское могущество России стояло на двух китах: 1. Громадных материальных ресурсах необъятной империи. 2. Колоссальной концентрации этих ресурсов в руках правительства и благородного сословия. Империя могла собрать большие и хорошо подготовленные армии, быстро снабдить их всем необходимым и сосредоточить на нужном ей направлении. При Екатерине Российская империя распространилась в четырех направлениях: 1. Вышла в Тихий океан и начала осваивать Аляску. 2. Присоединила часть Казахстана и вышла к Средней Азии. 3. Завоевала Юг России, присоединила Крым и вышла на Северный Кавказ. 4. Произвела разделы Польши и включила в состав империи почти все земли Древней Руси. Успехи внешней политики — не единственная причина называть эпоху правления Екатерины II «золотым веком». Но это важная причина! При Екатерине Российская империя решила задачи, которые не могла решить Московия и Российская империя веками. Это были задачи, которые не способны были решать и европейские державы. Российская империя грозно нависала над Европой, диктуя ей свою политику. После завоеваний Екатерины II все европейские государства искали союза и поддержки России. Руководитель российской внешней политики при Екатерине II канцлер А.А. Безбородко говорил в конце своей карьеры молодым дипломатам: «Не знаю, как будет при вас, а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела». Это был успех государства, но одновременно и корпоративный успех верных слуг государства, русских дворян. Стоит ли удивляться, что времена Екатерины II будут вспоминать по-разному... но, как правило, с зарядом ностальгии. При ней Российская империя и впрямь достигла колоссального, почти неправдоподобного могущества. Сколько было дворян?В конце XVIII века записано в столбовые книги порядка 224 тысяч человек... Но записывали порой еще не родившихся детей, чтобы к совершеннолетию они уже успели почислиться в полках и «выслужили» бы себе право вступать в службу офицерами. А других, имеющих право на дворянство по выслуге чинов, но не успевших оформить дворянство, сосчитать не удается. Не говоря о том, что 224 тысячи человек — это мужчины, юноши, мальчики. Чтобы получить численность сословия, умножаем на два... Чиновников в Российской империи порядка 14-16 тысяч, в том числе 4 тысячи старших, заслуженных — с I по VIII класс по Табели о рангах. Число офицеров тоже приходится рассчитывать приблизительно, исходя из числа генералов, оно известно: 500 человек. Традиционного для русской армии соотношение 1 генерал к 30 офицерам. Итак, российский офицерский корпус конца XVIII века не превышал 14-15 тысяч. Имеет смысл, право, учитывать это все малолюдство. Всей колоссальной империей с ее астрономическими расстояниями и многомиллионным населением управляет, в сущности, горстка людей. Все эти люди если и не знакомы все поголовно друг с другом, то уж во всяком случае всякий выдающийся, чем-то интересный, яркий чиновник — всегда на виду. Всякий дворянин с необычными убеждениями, большой библиотекой, особенностями поведения сразу же выделяется, отмечается обществом. По нынешнему миру ходит анекдот, что каждый из нас через десятого знакомого может выйти на президента США. В мире российского чиновничества и дворянства всякий всегда мог найти приятеля, родственника, знакомого, который знаком с практически любым видным лицом. Искать протекции — нетрудно. Многим современным читателям Пушкина кажется условностью, чем-то надуманным счастливый конец «Капитанской дочки». Современники полагали иначе. Дочка одного из 15 тысяч офицеров Российской империи вполне реально могла обратиться за помощью к высшим сановникам и даже к самой императрице. По крайней мере, в этом не было ничего невероятного. Не так уж надуманно и стремление Екатерины к справедливому и милостивому решению. Будет глубоко неверно представлять ее полным моральным уродом и тем более клинической садисткой. Петр Гринев не сделал ничего дурного ей лично и ее государству. В общении с ним естественные обычные человеческие чувства. Не будем даже говорить о политическом, пропагандистском эффекте любого рода милостивых, разумных и справедливых решений верховной власти, — в том числе по исправлению перегибов «на местах». Но Маша Миронова, Петя Гринев и десятки, сотни тысяч таких Маш и Петь — это и есть тот народ, для которого трудится она, «бедная императрица». Разумность и справедливость власти укрепляют дворянское сословие. Надежность и доверие дворян укрепляют власть. Возможность обратиться «на самый верх» и скорректировать ошибки низовых и средних властей — отличное подтверждение и высокого качества верховной власти, и разумности самой системы протекции. Численность духовенства известна лучше, чем офицеров и чиновников, священников в Российской империи в 1795 году было 215 тысяч человек. Сословие далеко не в такой же степени привилегированное, но тоже не платившее податей, а детей учившее, как горожане и чиновники. Матушка-ЕкатеринаДворянство не без оснований считало, что Екатерина заботится о дворянстве и что она им «как родная мать». Мама могла быть строгой, требовала работы на общее благо и «неукоснительной преданности», порой наказывала, и сурово. Но неизменно заботилась о своем любимом сословии, давала ему все новые права и привилегии, учила и цивилизовала это сословие по мере сил. Для 600 тысяч дворян она и правда была «матушкой» Только они, эти дворяне, являются для правительства «российским народом»; только они и существуют политически. Остальных 35 или даже 40 миллионов жителей как бы и не существует. В греческих городах-государствах резко различались граждане, лично свободные неграждане и рабы — государственные и частные. В Российской империи только дворяне выступают в роли привилегированных граждан. Священники, богатые купцы могут стать аналогом свободных неграждан. Их особо не мордуют, но и полноценными людьми не считают, к принятию решений не допускают. Крестьяне же и большинство горожан — типичные илоты, без малейших признаков каких-либо человеческих прав. Дворянство было верно Екатерине до самой ее кончины 6 ноября 1796 года. Оно было верно и ее правительству. Дворянские историки высоко оценили Екатерину и все ее деяния. Считалось, что она и правда трудится для народа. Россия сорока миллионовДа, он грустит во дни невзгоды, Граф А.К. Толстой В Российской империи первая (и последняя) перепись состоялась только в 1897 году. До этого считали не население, а плательщиков податей — ревизские души. Эти ревизские души включали в списки — ревизские сказки. Каждая ревизская душа считалась наличной, даже в случае смерти — до следующей ревизии. На этом и основана афера Чичикова: купить крестьян, которые умерли, никакого дохода помещику не приносят, но формально по ревизии числятся. Всего ревизий в Российской империи было 10: в 1719, 1744-1745, 1763, 1782, 1795, 1811, 1815, 1833, 1850, 1857 годах. Если Чичиков купил «мертвые души» в 1820 году, то они числились вполне даже живыми до переписи 1833 года. Чичиков вполне мог заложить эти «души» в банк и получить кругленькую сумму. В ходе ревизий учитывались только мужские души, и численность населения теперь устанавливается приблизительно, простым умножением на два. Но и число ревизских душ по V ревизии 1795 года Н.Я. Эйдельман называет 18,7 миллиона, а С.Г. Пушкарев и В.О. Ключевский — 16,7 миллиона. Даже эти «податные» души империя знала весьма приблизительно. Но ведь и ревизии не охватывали все мужское и активное население Российской империи. Кочевых инородцев включили в ревизские списки далеко не полностью: они ведь могли от переписи перекочевать. А на Севере, в Сибири и в Америке были еще инородцы «бродячие» — охотники, оленеводы, рыболовы. Был еще контингент, который не хотел быть «сосчитанным», и это не только уголовники (которых, впрочем, не худо тоже посчитать), но скажем, и старообрядцы, относившиеся к переписям агрессивно, как к попытке антихриста наложить на них диавольскую печать. Эти старались вообще никаких сведений о своем числе «антихристу» не сообщать. В ревизии не включались неподатные простолюдины: отставные солдаты, ямщики, духовенство. Все, кто не платил подушной подати, ревизиями не охватывался: дворяне, чиновники, наличный состав армии и флота. Кроме того, ревизии не проводились в Польше, Закавказье и Финляндии. Мораль? Правительство Российской империи само не знало, сколько же людей жило в России в XVIII веке. Современные ученые тоже этого не знают. Оценки колеблются от 33 до 40 миллионов, а для получения точных данных нужно не только изобрести «машину времени» и «полететь» на ней в прошлое, но и организовать в Российской империи вполне современную перепись населения... Даже численность образованного сословия, дворянства, приходится высчитывать приблизительно. Считается, что к 1795 году в Российской империи жило 36 или 38 млн человек. В шестой ревизии, перед войной, было учтено только мужское население. Да и была эта ревизия не окончена. Обычно считается, что в 1806-м в Российской империи жило 39 800 тыс[56] человек, в 1811 — 41 млн., в 1815 — 42млн[57]. Конечно, это не точные данные, а то, что называется «экспертной оценкой». Плюс-минус несколько сотен тысяч. Из всего этого населения только 5%, около 2,5 миллиона, живет в городах, коих при «матушке-Екатерине» насчитывается 610. Из этих людей не больше 50 тысяч записаны в купечество. Остальные — мещане, такие же нищие и бесправные, как и крестьянство. В Петербурге жило порядка 240-250 тысяч человек. В Москве чуть меньше — около 200-220. Деревень побольше — примерно 100 000, и получается, что в среднем в деревне живет по 300-340 человек. На юге и западе деревни побольше, с населением человек в 500, в 1000, и встречаются почаще. Север и Сибирь совсем малолюдные, глухие, там много деревень с числом жителей в 20, в 30 человек. 62% крестьян — крепостные, собственность помещиков, и получается, что наиболее типичный русский человек конца XVIII века — крепостной мужик; их порядка 57-58% всего населения. В клубке страшных противоречийНо полное и удручающее бесправие — это только одна из бед, которая свалилась на основную часть народа... и может быть, даже не самое ужасное зло. Судя по всему, еще страшнее в их положении было принадлежать к категории туземцев, находящихся за рамками цивилизации. «Необразованный» крестьянин для «просвещенного» дворянина был не только ценной собственностью, но, ко всему прочему, еще и «русским азиатом», подлежащим переделке, перевоспитанию. Ведь переделывал же Петр дворянство?! Так почему бы уже переделанному, «сменившему кожу» дворянству не проделывать то же самое с крестьянами? Такая цивилизаторская работа не только осмысленна, она даже и благородна. Не просто «мы» мордуем «их» как нам нравится, но «мы» «их» превращаем в цивилизованных людей. Любое включение крестьянина, человека из народа, в барскую жизнь, в жизнь правительства (скажем, взятие в армию) означало не просто продвижение вверх по общественной лестнице... Нет! Тем самым он переходил в другую культурную среду, буквально в другую цивилизацию. Из категории «русских азиатов» (или «русских африканцев», с тем же успехом) он переходил в категорию русских европейцев. Сами эти «европейцы» могли культивировать самые дикие представления и о Европе, и о самих себе. Очень часто для них «Европой» становилось отсутствие традиции — и народной, и религиозной. Ведь традиции были смешны, нелепы, символизировали собой отсталость. Освобождение от традиций символизировало прогресс, свободу, движение вперед... одним словом, европейскость. Потому и гарем, совершенно немыслимый ни в одной европейской христианской стране, становился как бы европейским явлением, а владелец гарема, веселый, ироничный вольнодумец, переписывался с Вольтером, и становился европейцем и даже рьяным борцом за просвещение, западником и либералом. Заворот мозгов невероятный, кто же спорит, но так было. А для крестьянина, замордованного русского туземца, включение в эту среду, в систему образа жизни и представлений, которые верхи общества изволят называть «европейской», — это есть и повышение его статуса, и приобщение к высшим ценностям, и признание его достоинств. Разумеется, существовали и совершенно реальные механизмы приобщения к культурным ценностям у прислуги в домах с картинами, библиотеками, домашними театрами, вполне европейским или почти европейским строем жизни. Такое приобщение играло роль одного из механизмов действительной, а не только надуманной европеизации страны. Я и не думаю отрицать действия этого механизма, и хочу только лишний раз показать читателю: далеко не все, что называлось европейством в XVIII и начале XIX веков, действительно имеет к нему хоть какое-то отношение. Два народа в одномВ эпоху правления Екатерины русский народ окончательно разделяется на два... ну, если и не на два народа в подлинном смысле, то по крайней мере на два, как говорят ученые, субэтноса. Одни — это продолжающие свою историю великороссы-московиты. Это основная часть народа. Великороссы — имперский народ, этнический центр Российской империи. Но они считаются таким же туземным народом, как украинцы, татары, буряты или грузины. Другие — это субэтнос, сложившийся в петербургскую эпоху. Имперские великороссы, дворянство и чиновники, «русские европейцы». Как и во всех империях, путь в русские европейцы открыт. И русский туземец, и любой другой подданный империи может сделать карьеру, получить образование, преобразовать себя по образу и подобию русских европейцев. «В князья не прыгал из хохлов»? — писал Пушкин. Хохол тут явно туземец. Если человек стал князем — он уже не хохол, он уже русский европеец. У каждого из этих субэтносов есть все, что полагается иметь самому настоящему народу, — собственные обычаи, традиции, порядки, суеверия, даже свой язык... Ну, скажем так, своя особая форма русского языка. У Николая Семеновича Лескова описана его собственная бабушка, которая свободно произносила такие сложные слова, как «во благовремении» или «Навуходоносор», но не была в силах произнести «офицер» иначе, чем «охвицер», и «тетрадь» иначе, нежели «китрадь». То есть, называя вещи своими именами, эта туземная бабушка цивилизованного Н.С. Лескова говорила по-русски с акцентом. Сама она была русская? Несомненно! Но ведь и образованный человек, пытаясь говорить на «народном» языке, тоже говорит с акцентом. Он, выходит, тоже иноземец? Каждым из этих двух форм русского языка можно овладеть в разной степени. Барышня-крестьянка, Лиза Муромцева, достаточно хорошо владеет «народной» формой русского языка — по крайней мере достаточно хорошо, чтобы Алексей Берестов действительно принял бы ее за крестьянку[58]. Не понятно, правда, признали ли бы ее «своей» настоящие крестьяне. По крайней мере народовольцев, «идущих в народ», крестьяне разоблачали сразу же, и разоблачали именно так, как ловят незадачливых шпионов: по неправильному ношению одежды, по бытовым привычкам, по незнанию характерных деталей. И конечно же, по языку. В Персии с английским шпионом Вамбери (венгерским евреем по происхождению) произошла беда: играл военный оркестр, и Вамбери, сам того не сознавая, начал притопывать ногой. Он-то сам не замечал, что он делает, но окружающие превосходно это заметили. Будь вокруг и остальные тоже переодетыми европейцами, Вамбери, может быть, и ушел бы невредим... Но все на площади были, что называется, самыми натуральными персами и с радостными воплями потащили Вамбери в тюрьму — всем было ясно, что он вовсе не восточный человек, а «ференги». А зачем «ференги» может одеваться в одежду персов? Ясное дело, шпионить! Вамбери в конце концов доказал, что он восточный человек: трое суток он почти беспрерывно орал и ругался последними словами на трех местных языках, и в конце концов тюремщики пришли к выводу — «ференги» так орать не может! И выпустили Вамбери, майора британской разведки. Вот так же все не очень ясно с Лизой. Она может обмануть парня того же общественного круга, то есть имеющего такой же бытовой опыт, такое же знание «народной» формы русского языка. Трудно сказать, что сказали бы настоящие крестьянки, выйди Лиза Муромцева к колодцу с ведрами и в своем деревенском наряде; может быть, они сказали бы словами тюремщиков Вамбери: «Ты ференги!». Достаточно Лизе показать, что она не умеет и что ей тяжело тащить ведра на коромысле, достаточно непроизвольным жестом аккуратного человека начать искать носовой платок — и для окружающих все станет ясно — она вовсе не крестьянка! Она «русская мем-сахиб», вот кто она! Играя крестьянку, она ведет себя не только как человек другого круга, но как иностранка. Ведь для нее все обороты речи, употребляемые в обличье Акулины, — это не «настоящий» русский язык, использование его — только девичья игра, увлекательная, пряно-рискованная. Девушка прекрасно знает, что «на самом деле» по-русски говорят совсем не так. И дело ведь не только в языке. Дело во множестве деталей, которые и передать бывает трудно. Волей-неволей мы уже затронули одежду. А ведь такие простые вещи, как рубашка (без карманов, между прочим!), кушак вместо брючного ремня, лапти, сарафан или шапка, — это не просто каким-то образом скроенные и сшитые куски ткани — это же еще и привычка их носить, привычка удовлетворять свои потребности, будучи одетым именно так, а не иначе. Сарафан — это не просто свободная удобная одежда — это еще и походка, которая вырабатывается ходьбой в таком сарафане и в легких (легче сапог и ботинок) лаптях. Это и привычка особенно осторожно обходить глубокую грязь и лужи — ведь лапти промокают гораздо сильнее кожаной обуви. Отсутствие карманов и носовых платков — это и привычка сморкаться в два пальца, и носить деньги и мелкие предметы завязанными в узелок или во рту (с точки зрения русских европейцев, это очень неопрятная привычка). Жизнь в избе — это и привычка спать в спертом воздухе — ведь в избе спят множество людей, а форточек в ее окнах нет. И летом, когда в доме прохладно, и зимой, в натопленном доме, попросту говоря, душно. По-видимому, привычные люди вовсе не испытывают от этого особых страданий, но с тем же успехом могу сказать — и в современной... ну, почти что в современной России, еще в 1970-1980-е годы по крайней мере некоторые сельские жители закупоривали на ночь свои дома так, что городской, привычный к форточкам человек в них попросту начинал задыхаться. Не раз в различных экспедициях автору этих строк доводилось сталкиваться с ситуацией, когда «экспедишники» дружно вопили хозяину дома — мол, давайте наконец откроем окно! А хозяин качает головой и укоризненно говорит что-то типа: «Сквозник же...» А его супруга смотрит на бедных городских с выражением сочувствия и ужаса, как на рафинированных самоубийц. Причем только что эти милые люди сидели на лавочке и без всякого вреда для себя вдыхали свежий вечерний воздух, напоенный запахом цветущих растений, сохнущего сена и влаги. Но стоит им отправиться спать — и тут же появляется железная необходимость любой ценой отгородить себя от струй свежего воздуха, совершенно непостижимая и неприятная для городского «экспедишника». Для современного россиянина... по крайней мере для абсолютного большинства россиян, невозможность проветрить помещение было бы неприятным и даже попросту мучительным. В этом мы нашли бы понимание у людей верхушечной русской культуры, у «русских европейцев». Но «русские туземцы» нас бы попросту не поняли, что тут поделать. «Туземцев» не волновало и обилие насекомых, особенно тараканов. «Искаться» — это обычнейшее занятие для сельских жителей еще в начале XX века. И что такое «искаться», вы знаете? А это вот что: один или одна ложится на колени головой к другу (подруге), а та перебирает волосы, выцепляя там насекомых, в первую очередь вшей. Выглядит не очень «аппетитно», согласен, но таких малоприятных деталей довольно много в жизни людей того времени. Искались ведь не только на Руси. В Европе этот обычай тоже бытовал все Средневековье, а уничтожила его урбанизация быта. Начиная с XVII—XVIII веков слишком много людей в Британии, Скандинавии, Голландии, Северной Франции начали жить в проветриваемых домах, мыться чаще, чем раз в неделю, следить за чистотой белья и получают представление о пользе мытья рук и чистки зубов. До этого и во всех аграрно-традиционных обществах очень много всего «неаппетитного». Описание, скажем, традиционного дома скандинавского крестьянина способно вызвать попросту тошноту, в том числе у современных шведов и норвежцев. Было в этом доме почти всегда холодно (экономили древесину для протопки) и сильно пахло несвежей мочой — в моче стирали, и потому в земляном полу делалось углубление, в которое мочились все домочадцы; так сказать, не покидая жилья, впрок запасали необходимое в хозяйстве. А обычай молодых мам высасывать сопли из носа младенцев исчез совсем недавно; в Британии он отмечался в эпоху наполеоновских войн (как яркий признак некультурности батраков, мелких фермеров и прочих малообразованных слоев населения); в Германии он описывался в конце XIX века, а в России зафиксирован последний раз еще в 1920-е годы, уже перед коллективизацией. Жизнь в крестьянской избе — это и умение вести себя непринужденно в постоянном скопище людей, без всякого уединения. Крестьянская изба, не разделенная на разные комнаты, в которой основное место занимает русская печь, нам бы уж точно не показалась ни особо знакомой, ни так уж сильно привлекательной. Глядя на это в общем-то небольшое пространство (даже богатой северной избы), всегда удивляешься — да как же они все тут помещались?! Несколько супружеских пар, принадлежащие к разным поколениям, куча ребятишек и подростков обоего пола, старики... И все эти десятки людей — на сорока, от силы 50-60 квадратных метрах?! А ведь помещались, помещались... У туристов, впервые посещающих музеи под открытым небом, где хранятся памятники деревянного зодчества (они есть в Суздале, под Новгородом), обязательно возникает вопрос: что, отдельных комнат ни у кого вообще не было?! Нет, ни у кого не было. И... это... у супружеских пар не было?! Не было. А как же... А вот так! А дети?! Но в том-то и дело, что никого из обитателей изб в те простенькие времена особенно не волновало — видят дети чьи-то половые действия (в том числе и половые действия родителей) или не видят. Даже лучше, чтобы видели и учились. Дети и учились, и не только на примере всевозможных животных, домашних и диких, но и на примере своих ближайших родственников. Жизнь в избе — это и умение так же непринужденно выходить пописать и покакать за овин. Выпархивает девичья стайка и на глазах всякого, кто захочет подсмотреть, располагается... благо, сарафаны и рубахи на них длинные. Впрочем, парни обычно не подсматривают, они подсмотрят скорее девичье купанье — ведь изобретение купальника таится во мраке грядущего. Купаются девушки голыми, и мало ли чьи глаза горят в густом кустарнике поодаль... К чему Лизе тоже предстоит привыкнуть, если ей захочется играть в крестьянку постоянно, хотя бы несколько суток, а не несколько часов. Но купаться хорошо летом, а оно не очень продолжительно в Великороссии. В баню ходят регулярно, раз в неделю, но вот более интересный вопрос — а как мылись в перерыве между банями? Так сказать с субботы и до следующей субботы? Ответ способен огорчить человека, приписавшего предкам больше достоинств, чем надо, и привести в полную ярость «патриота» советско-Жириновского розлива. Потому что ответ этот — нерегулярно, а то и попросту никак. Трогательная картинка — девушка, которая умывается из ручейка по раннему утру, на заре. Из мультфильма в мультфильм, из экранизированной сказки в сказку переходит этот милый образ... Только вот сразу вопрос — а как умываться людям постарше? Тем, кому не очень хочется наклоняться и плескать себе ладошкой в «портрет»? Что, если погода в этот день плохая? И вообще — как умывается та же девушка 7 месяцев в году, с октября по апрель? Не говоря о том, что до ручейка от дома может оказаться довольно далеко идти, и каждый день, пожалуй, не находишься. Стоит задать себе эти «непатриотичные» вопросы, и быстро выясняется — в крестьянской среде отсутствует культурная норма, предписывающая умываться каждый день. Грубо говоря — вне банных дней можно было мыться, а можно было и не мыться. Некоторые чистили зубы... а большинство — нет, не чистили. Стало классикой зубоскалить по поводу грязных дам в рыцарских замках. Но ведь и в Московии не было традиции ни умываться, ни мыть уши, шею или под мышками, тем более (тысяча извинений!) подмываться. Ну что поделать, если не было такой традиции, и вполне можно сопроводить любую романтическую историю соответствующими комментариями. Крестьянский быт — это совершенно иные объемы жилища, другие помещения, другие предметы. Нет, например, шкапов или столов с выдвижными ящиками, комодов и стульев. Есть сундуки — то есть в дворянском быту они тоже есть, но играют не такую значительную роль. А тут вещи класть больше и некуда. Чтобы жить в избе, нужно уметь пользоваться ухватом, спать на лавке, обметать сажу куриным крылышком, шить и прясть ночью, и даже не при свече, ведь свеча — это дворянская и городская роскошь. А при лучине. Другие привычки, другие движения тела, языка и души. Другая память, в том числе память о детстве. У крестьян не просто худшего качества еда. Это еда, состоящая из совершенно других блюд, которые приготовлены другими способами и совсем иначе поедаются. Повседневная еда низов общества убийственно однообразна и превосходно описана в двух народных поговорках: «Щи да каша — еда наша», и «Надоел, как пареная репа». И вкус у народной пищи, и ее биохимический состав отличается от дворянской еды. И к той, и к другой еде надо привыкать, по существу, всю жизнь. Если продолжать тему «пожить, как крестьянка», то Лизе Муромцевой очень скоро пришлось бы обнаружить еще одно отличие, весьма существенное как раз для девушки — крестьяне сами готовят поглощаемую ими еду. Каждое блюдо надо готовить долго, это непростой процесс — каждый раз надо колоть дрова, топить печь, носить воду. Это женская работа; если барышня-крестьянка захочет пожить в деревне несколько дней, как «своя», ей придется колоть дрова и каждое утро, не успев побывать за овином, идти с ведрами за водой к речке или к колодцу. В каждую бадейку — по два современных ведра, на коромысло — по две бадейки, и вперед! Потому и стараются варить что-то одно, но много, — целый чугунок щей или каши. Едят редко, без полдников, «чая в четыре часа» и прочих приятных перекусов: на еду у них особенно нет времени, да и просто надо экономить воду и дрова. Правила поведения за столом оставляют желать лучшего — они еще попросту не созданы, а в деревнях, где едят в основном вареное, причем из общего горшка, они и не очень-то нужны. Вот деревянная ложка — очень нужная вещь, и ее каждый носит за голенищем. Во всех различиях «европейцев» и «туземцев», за 2-3 поколения достигших уровня различий между кастами, много от различий между богатыми и бедными, владетельными и подчиненными, образованными и необразованными. Но не только... Скажем, в XVII—XVIII веках французские, потом и немецкие ученые начинают изучать народные легенды, сказки, обычаи, представления. Они собрали огромный пласт народного фольклора, бытовавшего в среде людей, которые были менее образованны, менее богаты и больше времени проводили в полях, лугах и лесах. У них тоже будет прорываться порой просветительский раж, но вот чего им и в голову не придет, так это что перед ними — люди другого народа или выходцы из другой эпохи. Ни сборщики улиток в Южной Франции, ни сборщики хвороста в Северной, ни пастухи и дровосеки Германии не вызывают подозрений, что они в чем-то главном больше похожи на народы колоний, чем на городских французов и немцев. В России сталкиваются, конечно, люди разных культурно-исторических эпох. «Русские европейцы» порождены Петровскими реформами, они — дети петербургского периода нашей истории. В среде «русских туземцев» продолжает жить (вероятно, и как-то развиваться) культура более раннего, московского периода. Во многих произведениях русской классики (у Майкова, Сумарокова, Лажечникова) упоминается такая одежда, которая после Петра совершенно исчезла в дворянской или чиновничьей среде. До Петра сарафан, кафтан, шапка, однорядка или ферязь — обычная одежда всех слоев общества. Теперь же в них одеваются только «туземцы»; «русские европейцы» не знают таких деталей туалета. Но даже и понимание того, что это — люди разных эпох, не всегда достаточно для понимания происходящего. Тут еще более глубокие, еще более основательные различия. В первой половине 19 века русские ученые тоже начнут собирать фольклор, в точности как французы и немцы, но очень быстро осознают, — они имеют дело не «просто» с простонародьем, с сельскими низами своего собственного народа, а с каким-то совсем другими русскими! У которых не просто меньше вещей, которые больше времени проводят в природе и которые меньше образованы, а людей, у которых... у которых... ну да, в строе жизни и в поведении, в мышлении которых вся атмосфера совсем другая. Конечно же, это чистой воды эксцессы, события 1812 года, когда казаки или ополченцы обстреливали офицерские разъезды. Когда русские солдаты, затаившись в кустах у дороги, вполне мотивированно вели огонь по людям в незнакомых мундирах, которые беседовали между собой по-французски. Конечно же, это крайность, осуждавшаяся и в самой дворянской среде. Но ведь Л.Н. Толстой называет «воспитанной, как французская эмигрантка» именно национальную Наташу Ростову, уж никак не позабывшую родной язык, а не патологического дурака Ипполита, не способного рассказать по-русски простенький анекдот. Случайно ли? Ведь можно понимать каждое слово, даже любить звуки русского языка, самому свободно говорить, думать, писать, читать и сочинять стихи по-русски, но какое это имеет значение, если сам строй мыслей «русских туземцев», сам способ мышления, если стоящие за их словами бытовые и общественные реалии ему мало понятны? Так европеец может понимать слова японца, индуса, африканца — в конце концов, нет языка, который невозможно выучить, — но что проку понимать слова, если «непонятен сам строй их мыслей»[59]. Славянофильство и возникнет как реакция на понимание того, что «русские туземцы» — это иностранцы для «русских европейцев», и наоборот. К.С. Аксаков, А.С. Хомяков, И.В. и П.В. Киреевские, другие, менее известные люди делают то же самое, что делал Шарль Перро во Франции XVII века, что делали братья Гримм в Германии и Г.Х. Андерсен в Дании. Но европейцы не обнаружат в своем простонародье людей другой цивилизации, а славянофилы — обнаружат. Можно соглашаться, можно не соглашаться с их идеологией — дело хозяйское, но славянофилы по крайней мере осознали и поставили проблему. Для людей «своего круга» решение прозвучало как «вернуться в Россию!», «стать русскими!». При всей наивности этого клича в нем трудно не увидеть положительных сторон. Я вынес в эпиграф четверостишие из недописанного стихотворения А.К. Толстого; к славянофилам как к общественному движению Алексей Константинович отродясь не примыкал, но позволю себе привести еще одно четверостишие, которым заканчивается это недоконченное стихотворение: Конца семейного разрыва, «Слиянья всех в один народ» не произошло. Русский народ так и оставался разделенным то ли на два народа, то ли даже на две цивилизации весь петербургский период своей истории и большую часть советского периода (впрочем, в советское время появятся другие, новые разделения). В эпоху наполеоновских войн распад на два субэтноса был в самом разгаре, на самом пике. Загадочные туземцыМы очень мало знаем об этом русском субэтносе. То есть мы достаточно хорошо знаем его этнографию: как одевались, как сидели, на чем, что ели и так далее. Но, в сущности, мы очень мало знаем об этой части русского народа, его истории. Ведь строй понятий, миропонимание «русских туземцев» вовсе не оставались неизменными весь Петербургский период нашей истории. То есть полагалось исходить именно из этого — что изменяющийся, живущий в динамичной истории и сам творящий историю слой «русских европейцев» живет среди вечно неизменного, пребывающего вне истории народа «русских туземцев». По-своему это логичная позиция — ведь история подобает народам «историческим», динамичным, как говорил Карл Ясперс — «осевым»[61], то есть начавшим развитие, движение от исходной первобытности. А народы «неисторические», первобытные, и должны описываться совсем другой наукой — этнографией, от «этнос» — народ и «графос» — пишу. То есть народоописанием. История повествует о событиях, этнография — об обычаях, нравах и поведении, об одеждах и еде. То есть о статичных, мало изменяющихся состояниях. О русских туземцах и не писали исторических сочинений; в истории их как бы и не было. О русских туземцах писали исключительно этнографические сочинения — о его домах, одежде, пище, хозяйстве, суевериях[62]. Книги эти написаны с разной степенью достоверности, в разной мере интересны, и в них проявляется весьма разная мера таланта автора. Но вот что в них несомненно общее, так это сугубо этнографический подход. Самое большее, фиксируются именно этнографические изменения: появился картуз вместо шапки; стали меньше носить сарафаны, больше платья «в талию»; смазные сапоги вытеснят лапти... и так далее. Так же вот и Николай Николаевич Миклухо-Маклай фиксировал, что изменилось на побережье Новой Гвинеи между двумя его приездами[63], а В.Г. Тан-Богораз очень подробно описывал, как изменяется материальная и духовная культура чукоч под влиянием американского огнестрельного оружия и металлических ножей и скребков[64]. Такие же подходы к «русским туземцам» проявляют и при советской власти. Скажем, у Г.С.Померанца есть раздражающе неправдоподобное, какое-то просто фантастическое положение о «неолитическом крестьянстве», дожившем до XX века[65]. Только в работах интеллигентов более современных поколений проявляется совсем другая тенденция. Наиболее четко поставил задачу, пожалуй, Н.Я. Эйдельман, предположив: а что, если дворянская консервативная позиция в эпоху Екатерины II как-то соотносится с позицией хотя бы части крестьянства[66]?!. Но даже и здесь поставлен вопрос — и не более. Ответа же на него нет и не предвидится. Я же задам два более конкретных вопроса, без ответа на которые мы будем изучать историю 2-3%, даже 0,1% населения России так, словно это и есть вся история государства и общества Российского. 1. Недворяне, то есть и крестьянство разных губерний, и священники, и мещане, и старообрядцы, и казаки, — все эти группы русских туземцев участвовали в войнах с Турцией и с Пруссией. На глазах этих людей (в той же степени, что и на глазах дворян) происходило раскрепощение дворянства, доносились слухи о Французской революции и посылались экспедиционные корпуса Суворова в Италию. Так вот: как сами-то эти люди воспринимали события, которым они были то свидетелями, то участниками? Чем были эти события не с точки зрения дворян и не с официальной точки зрения Российской империи, а с точки зрения нравственных и культурных ценностей их собственных сословий? Кстати, а какое воздействие оказывали эти исторические события на историю того или иного сословия или его части? Кем были для крестьян Наполеон ... да и Александр I в полупрусском мундире и с родным немецким языком? 2. Как изменялись сами «русские туземцы», разные группы «туземцев» в ходе исторического процесса? Вряд ли разные группы крестьянства, посадских людей, казаков и священников одинаковы в 1720-м и 1800-м годах, или скажем, в 1770 и 1830. Должны ведь изменяться не только их численность или состав (что иногда фиксируется историками), но и их представления о самих себе, отношение к государству, к другим сословиям. Не говоря ни о чем другом, ведь «туземцы» могут европеизироваться разными способами и совершенно не обязательно путем включения в число «русских европейцев». До сих пор ни одно историческое исследование не посвящено этому важнейшему вопросу: самостоятельной модернизации недворян в Российской империи. Пока нет работ, освещающих оба вопроса (огромных вопроса, вне сомнения), мы изучаем даже не два параллельных процесса, никак не связанных между собой. Мы изучаем историю одного из русских народов так, словно это и есть история обоих народов одновременно — ведь «русских туземцев» как бы и не существует. Порой нам даже удается себя в этом убедить. С точки зрения дворянИ более того. Вся уже написанная русская история XVIII-XIX веков волей-неволей написана так, словно дворянство, а потом дворянство и интеллигенция — это и есть весь российский народ. Историк, даже не склонный ни к какой тенденциозности, вынужденно опирается на письменные источники — то есть на то, что оставлено людьми изучаемой эпохи. В каком-то случае он легко подвергнет документ «внутренней критике» — то есть поймет, какие реалии жизни, даже не проговоренные в документе, заставили написать его так, а не иначе. Получается, что мы и впрямь, вовсе не в переносном смысле слова и не в порядке художественного образа — мы изучаем историю 1% населения России так, словно этот 1% и есть все 100%. Что абсолютно неверно. Россия бывшая и небывшаяПопробую еще раз назвать особенности той России, которая состоялась после петровского погрома и долгих судорожных шараханий из стороны в сторону: дворцовых переворотов 1725-1762 годов. 1. Состоялась страна, народ которой фактически разделен на два разные народа с разными нравами, культурой и чуть ли не разными языками. Один из этих народов, составляющий не больше 3% другого, живет за счет всей остальной страны. 2. Во-первых, Россия состоялась как страна «хронической модернизации». Страна, которая официально заявляет своей целью догнать Европу, но правящий слой которой никогда не допустит, чтобы это на самом деле произошло. Привилегии правящего слоя этой страны, «русских европейцев», объясняются тем, что они ведут остальной народ. Конец модернизации будет обозначать и конец их привилегий, — то есть будет означать то же самое, что революция для правящего класса. 3. В России, состоявшейся к эпохе Екатерины, свободы стало намного меньше, чем было сто лет назад. Состоялось примитивное рабовладельческое государство, устроенное очень просто и потому почти неспособное развиваться и изменяться. И потому в этой состоявшейся России все более неизбежна опустошительная гражданская война этих двух народов. Скорее всего, это должна быть война на уничтожение — ведь эти два народа все хуже понимают друг друга. По поводу знаменитого Манифеста 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству»... Да! Этот Манифест о вольности дворянской сразу превращал дворянство из служилого, тяглого сословия в сословие мало зависимое от службы, и притом привилегированное. И более того — сословие, привилегированное предельно, невероятно; сословие, крайне вознесенное над всеми остальными и поставленное в исключительное положение. Крестьянство и вообще все остальные сословия продолжали тягло нести. Дворянство тягла не несло, и вот в этом-то взаимное понимание «благородного сословия» и остальной нации сильнейшим образом нарушились. Пока дворяне несли службу государству, крестьянин и казак могли мириться очень со многим. Теперь основа для взаимного понимания и общей службы — исчезла. Не случайно же на Руси мгновенно, буквально через считаные недели после Указа, крестьянство стало ждать... ждать чуть ли не с минуты на минуту, когда же наконец выйдет второй Манифест... Манифест о вольности крестьянской?! А не дождавшись своего Манифеста, крестьяне с легкостью необычайной верили всякому, кто назывался «настоящим» чудесно спасшимся Петром III, и было таких «Петров» около сорока человек. Петр III вообще оказывается из всех царей на поверку самым любимым, самым обожаемым русским народом. Его славу разделяет Павел I, считавшийся официально сыном Петра III. А вот Екатерина II в народном сознании — не только мужеубийца, но и первейший «враг трудового народа»: это ведь она, Екатерина, извела законного мужа, чтобы не дать ему освободить народ. Петр этого, «конечно же», хотел, для того и издал Манифест о вольности дворянской. А дворяне руками «негодной Катьки» извели законного царя, не дали ему освободить народ... Наивно? Как сказать... Дело в том, что в Петербурге и весь конец XVIII века, и в первой половине XIX ходила такая легенда... Будто канцлер Михаил Воронцов, автор текста знаменитого Манифеста, советовал императору как раз издать и Манифест о вольности крестьянской... И будто бы император проявлял интерес, и даже как бы просил подготовить текст Манифеста... Иные договаривались даже, что не случайно «убрала» гвардия Петра III, ставшего опасным для дворянства. Что якобы текст Манифеста уже заготовили и готовы были огласить, когда... Нет, текст Манифеста о вольности крестьянской хранился за обшлагами шляпы императора, для верности. И когда Алексей Орлов... В общем, с головы императора упала шляпа, а из-за обшлага торчит угол бумаги! Потянули, а это... Манифест! Кто его сжег, текст Манифеста, матушка-царица, сам Орлов, они вместе?.. Наверное, Екатерина первая бросилась к ближайшей свечке, едва уяснив, что за бумагу принес Алексей Орлов! Изменившись в лице, трясясь от страха, жгла, не в силах дождаться, когда же распадется серым пеплом такой страшный, такой грозный документ! Между прочим, эти волнующие подробности рассказывают вовсе не полуграмотные мужики, и в начале XIX века живущие как бы во времена покорения Иваном Грозным Казани... Эту байку сочинили (или не сочинили? или не байку?) столичные, петербургские дворяне, включая и титулованную знать. Было? Не было? Теперь очень трудно сказать, но в том-то и дело — Петр III вполне мог готовить такой Манифест. Скорее всего, тут полно искажений, преувеличений, надуманных деталей. Тот же уголок бумаги из шляпы задушенного императора... С одной стороны, что же это: император так шляпы несколько дней и не снимал? Если проект Манифеста у него уже был подготовлен, хотя бы вчерне? С другой стороны, такого «уголка бумаги» и не сразу придумаешь. В общем, неясная история. Главное — никак нельзя исключить, что у легенды была своя основа. Замечу — до чего сходятся версии дворянская и крестьянская! Оба эти сословия после выдумок Петра, а особенно после Манифеста о вольности дворянской друг друга, мягко выражаясь, недолюбливают и взаимно считают... опять же выразимся мягко — недалекими. Но какое одинаковое устройство мозгов! Насколько единый и общий полет фантазии! Как оба основных сословия Руси ждут Манифеста о вольности крестьянской! И снова призрак Конституции...Даже идея Конституции в России не случайна и вовсе не исчезает с воцарением Екатерины. Пришла-то она к власти и должна была править как регентша, до совершеннолетия малолетнего Павла. И править по Конституции... Конституция вполне определенно была, видели ее многие. После свержения Петра III и захвата Екатериной самодержавной неограниченной власти текст конституции то ли был уничтожен, то ли спрятали его так, что до сих пор никто найти не может. А вот введение к Конституции под названием «завещание Панина» сохранилось и опубликовано Денисом Фонвизиным[67]. И даже этим не все кончилось... Есть данные, что за два дня до смерти, 28 марта 1783 года, Никита Иванович Панин снова убеждал Павла преобразовать государственный строй России «на началах конституционных»[68]. Как будто существовал еще один, преемственный от панинского, конституционный проект Платона Зубова и Гаврилы Державина[69]. И Петр III, и Павел I уже в царское время были представлены, как какие-то нравственные чудовища, невероятно агрессивные психи или в лучшем случае как сумасшедшие. Это мнение о них вполне разделяла и советская историография. Но первый из них надолго стал народным кумиром — которым очень хотела, да так и не стала его «жена»-убийца. А восшествие на престол второго вызвало восторг ожидавших: вот сейчас император Павел I даст Российской империи конституцию, а крестьянству — личную свободу! В общем, призрак бродит по России. Призрак ограничения власти монарха и Конституции. Против — разве что Баба-яга. Это Екатерина? Не только. Это основная толща дворянства. Бесправного, но получившего фантастические привилегии. Для Екатерины смерти подобно и отдать власть, и поделиться властью, и ограничить собственную власть. Уцелеть она может, исключительно удерживая всю полноту своей самодержавной власти. Но «за Бабу-ягу», Екатерину, — толща дворянства. Огромное число властных, организованных людей, осознающих свои права и не собирающихся с ними расставаться. Екатерина берет самодержавную власть — и тут же дает колоссальные привилегии. Никакая другая власть не даст столько. Любой новый монарх будет иметь дело с этой толщей. С верхушкой своей империи. Со множеством организованных, вооруженных людей, умеющих собраться, выбрать себе предводителей. С осознающими свои права и интересы владельцами почти всей земли и более чем половины рабочей силы империи. Со множеством командующих полками, управляющих имениями, уездами и губерниями. С людьми, которые панически боятся Конституции, потому что боятся пуще смерти лишиться своих привилегий и особенно главной из них: владеть крестьянами. Что бы ни замыслил монарх, какие бы хорошие идеи ни бродили в его голове, а считаться с этой дворянской массой он был вынужден независимо от своего желания. Глава 2.СЕМЬЯ, ПРАВИВШАЯ ИМПЕРИЕЙ Семейство на троне У нас судят и рядят о государственных делах, которые вершили цари и императоры, и как-то не учитывают: эти государственные мужи были еще просто обычными людьми. И выдающимися личностями, и не очень, и на своем месте и не на своем, но в любом случае они были сыновьями, дочерьми, братьями и сестрами, мужьями и женами, папами, бабушками и дедушками. Россией правила Семья. Это была очень известная, очень знатная Семья, корни которой уходили в Средневековье. С 1763 года и каждый год в немецком городе Гота выходил генеалогический сборник. Знаменитый «Готский альманах» включал списки наиболее известных родов, царствующих домов и высшего дворянства Европы. Большая семья, которая правила Российской империей, в «Готском альманахе» называлась «Романовыми-Гольштейн-Готторпскими». Семья возмущалась — она хотела быть так скромненько, просто Романовыми, забыть о сильной примеси немецкой крови в своих жилах. Но эта была Семья, — независимо от ее знатности, богатства и влияния. Екатерина II была бабушкой для Александра I. Совсем маленьким он сидел у нее на руках, любил ее и, как все дети, старался быть для бабушки хорошим и приятным. Если бы Екатерина Алексеевна была бы не императрицей с порядковым номером II, а рядовой дворянской, купчихой или крестьянкой, он вряд ли любил бы ее меньше. Он точно так же пытался бы вести себя так, чтобы бабушка любила его и была им довольна. Петра III Федоровича Александр I и другие дети Павла Петровича никогда не знали: он был убит, когда Павлу было всего 8 лет. Покойный дедушка, вопросы о котором не поощрялись. Мрачная тайна, которая всегда была — хотя официально ее не было. А убитый на его глазах Павел I был для Александра I Павловича не только императором. Он еще был для него отцом. Папой, папочкой, папулей. Будь Павел купцом или ремесленником, тачавшим сапоги, Александр не меньше любил бы его, и не меньшей трагедией было бы для него страшное убийство папы. София-Доротея-Августа-Луиза Вюртембергская (1759-1828), ставшая в крещении Марией Федоровной, была для него женой отца, мамой ему самому и всем его 3 братьям и 6 сестрам. 4 сестры умерли еще при его жизни: Александра (1783-1801), Елена (1784-1803), Екатерина (1788-1819) и Ольга (1792-1795). О них не пишут в толстых книгах «про историю», потому что эти девочки или совсем молоденькие девушки не стали историческими личностями. Но для императора Александра это были близкие люди и члены его необычной царствующей семьи. Рассказывая, что Александр I был лицемерен, лжив, хитер, или что он был очень хорошим актером, в лучшем случае объясняют эти не лучшие качества особенностями биографии. И никто из историков, добрые и нравственные они наши, не задается простейшим вопросом: а каково жить с таким наследием? И каким человеком надо быть, чтобы это наследие преодолеть и создать совершенно нормальную, благополучную семью, без криминальных заворотов. А ведь и Павел I Петрович и Александр I Павлович жили с чудовищным наследием, преодолеть которое почти невозможно. «Бабушка Екатерина»Страшный узел русской истории завязался еще при Петре I, за полвека до Екатерины и за 80 лет до правления Александра I. Громадная страна слетела с рельсов своего традиционного развития и полетела строить причудливую утопию. Как всегда, утопия не получилась, получилось что-то причудливое, странное и никем не ожидаемое. Эти события русской истории я обсуждаю в своих других книгах: «Правда о допетровской Руси» и «Петр 1. Проклятый император». В японской конституции есть очень точные слова: «Император является символом нации». Именно. Если с династией происходит «что-то не то», это вернейший показатель — что-то «не то» делается со всей страной. С династией же Романовых и правда происходили странные вещи весь XVIII век. Вся Россия перестала верить в себя и осознавать себя самостоятельной самоценной державой. Династия Романовых тоже все пытается прислониться то к Вюртембергской, то к Гольштейн-Готторпской династии. Своего рода новое призвание варягов, упорное желание смешаться с немцами. Россия из обычнейшего европейского государства превратилась в восточную деспотию, почти что в рабовладельческое государство. На престол первых трех Романовых, добродушных и умных, села страшноватая Анна Ивановна и узурпатор с наклонностями тиранши, Екатерина II. Единый русский народ раскололся на европейцев и туземцев. Сидящая на престоле династия сделалась династией не всех русских, а царями дворян и разночинцев. Петр III не понял этого и погиб. А Екатерина II поняла — и уселась на трон на всю свою долгую жизнь, с 1762 до 1796 года. Любопытно, что императрицы умирали своей смертью. Ранняя, в 43 года, смерть Екатерины I (1684-1727) проистекает от естественных причин, в основном от пьянства. Такая же ранняя, в 47 лет, смерть Анны Ивановны произошла от болезни. Елизавета Петровна (1709-1761) прожила недолго, 52 года, но тоже умерла своей смертью, как и Екатерина II (1729-1796), прожившая почти 67 лет. А вот императоры не жили. Возможно, уже Петр I (1678-1725) был отравлен своей второй женой и ближайшими к нему людьми. Простудившись, в 15 лет умер его внук Петр II (1715-1730). О судьбе несчастного Ивана VI Антоновича (1740-1764) просто не хочется рассказывать. Петр III (1727-1762) убит собственной женой. Павел I (1754-1801) убит при участии сына. XVIII век — это четыре императрицы, умершие своей смертью. И пять императоров, из которых трое совершенно точно убиты, один, вероятно, тоже убит, а один умер таким молодым (чтоб не сказать маленьким), что, видимо, просто не успел никому перейти дорогу. Как видно, безумная российская политика не терпела мужских форм правления, мужских качеств на троне. Потому что в это «гвардейское столетие» власть прочно «прихватизировала» гвардия. Коллективный император, гвардия, не терпела конкурентов: второй мужской воли в государстве. Собственно, и дети у Елизаветы, а потом у Екатерины рождались от этого коллективного императора: от гвардии. Происхождение Павла I уже сомнительно. Появился он на свет через 9 лет бесплодного брака и после двух неудачных беременностей 20 сентября (1 октября) 1754 года. Большинство придворных полагали, что отцом ребенка был Сергей Васильевич Салтыков (1726 - ?). «Он был прекрасен, как день, — пишет Екатерина II, — и, конечно, никто не мог с ним равняться даже при большом дворе, не говоря уже про наш. Он был довольно умен и обладал тою прелестью обращения, теми мягкими манерами, какие приобретаются жизнью в большом свете, особенно при дворе. В 1752 г. ему было 26 лет. Вообще и по рождению, и по многим другим качествам это была выдающаяся личность. У него были недостатки, но он умел скрывать их; величайшие его недостатки заключались в склонности к интриге и в отсутствии строгих правил, но все это было мне неизвестно тогда». Салтыкова немедленно послали к шведскому двору со счастливым известием о появлении на свет наследника престола. Оттуда сразу посланником в Гамбург. В России он ненадолго появился, снова отправлен посланником в Париж. Последние упоминания о нем относятся к 1764 году, когда его невенчанная жена и мама его (?) ребенка уже сидела на троне. Помимо Салтыкова называют и другие имена возможных отцов Павла, вплоть до лакеев. Говорят и о том, что Екатерина родила мертвого, и «пришлось» притащить во дворец «курносого чухненка», то есть финского младенца, подменыша. Помимо сплетен, у нас есть собственноручные записки Екатерины и ее верного клеврета княгини Дашковой. Что любопытно: есть и русская версия этих записок[70], и немецкая[71]. Они различаются в деталях. Например, в русской версии говорится, что после нескольких лет бесплодного брака Елизавета намекала Екатерине: верность мужу соблюдать надо, но в государственных интересах можно верностью и пренебречь. То есть получается: рожай от кого хочешь, девочка, был бы наследник. В немецкой версии такого упоминания нет. В русской лишь упоминается, что Петру III сделали операцию, после которой он смог исполнять свой супружеский долг. Екатерина рассказывает, что многолетний брак не приносил потомства, поскольку Петр имел «некое препятствие», которое после ультиматума, поставленного ей Елизаветой, было устранено ее друзьями, совершившими над Петром насильственную хирургическую операцию, в связи с чем он все-таки оказался способным зачать ребенка. В немецкой версии уточняют, что сделали ему эту операцию силой (брыкался, должно быть). Современные ученые порой глубокомысленно рассуждают, какое это заболевание могло помешать Петру III сделать ребенка, и чаще всего называют фимоз. Фимозом называют сужение кожицы на половом члене, затрудняющее выход головки полового члена при эрекции. Был ли у Петра фимоз, неизвестно. Но известно, что у него были женщины и до предполагаемой операции. Еще известно, что сына, будущего императора Павла, у Екатерины сразу забирают, лишают возможности воспитывать, а позволяют только изредка видеть. Показатель, что отцом Павла был не Петр; после рождения Павла отношения Екатерины с Петром и Елизаветой Петровной окончательно испортились. Петр открыто заводил любовниц, а у Екатерины возникла связь со Станиславом Понятовским — послом Саксонии, а в будущем королем Польши. Откровенно от него она 9 декабря 1757 года родила дочь Анну (1757-1759). Петр уже при известии о рождении Павла высказывался о «сыне» в самых сильных выражениях. Но неофициально. При рождении же «дочери» не только кроет русским и немецким матом, но и заявляет Елизавете: «Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли этот ребенок и должен ли я признавать его своим». Когда Екатерина в третий раз забеременела от Григория Орлова, это уже нельзя было объяснить «случайным» зачатием от мужа: любое общение супругов к тому времени совершенно прекратилось. Екатерина скрывала беременность, а когда подошло время рожать, ее преданный камердинер Василий Григорьевич Шкурин поджег свой дом. Любитель подобных зрелищ Петр с двором ушли из дворца посмотреть на пожар; в это время Екатерина благополучно родила. Ребенок родился 11 апреля 1762 года незадолго до переворота. Его отдали в приют, и только через 19 лет, 2 апреля 1781 года, получил от матери собственноручное письмо о том, что «мать ваша, угнетаема злыми людьми и обстоятельствами», не могла признать ребеночка своевременно. Помогли Бобринскому и деньгами, пожаловали герб, но ко двору не пустили. Павел Петрович через 5 дней после прихода к власти произвел Алексея Григорьевича Бобринского (1762-1813), сына Екатерины II и Г. Г. Орлова, в графское достоинство и в чин генерал-майора. От четверых детей первого графа Бобринского пошел многочисленный и успешный род. В Киеве был поставлен памятник Алексею Алексеевичу, второму графу Бобринскому (1800-1868): бронзовая статуя, на подножии которой изображены земледельческие орудия с надписью: «Полезной деятельности графа Алексея Алексеевича Бобринского». Известны Бобринские — археологи, министры, егермейстеры. Вплоть до эмиграции, где граф Владимир Алексеевич (1867-1927) — политический деятель, идеолог защиты русского населения зарубежной Руси. Живут Бобринские и в наши дни. Трое детей — от трех разных отцов. Империя лжиВоцарение Екатерины началось с лицемерия и лжи. Лжив и двуличен ее Манифест о воцарении. Еще более двуличен, лицемерен и подл ее Манифест о смерти Петра III. От начала до конца лживо, двулично и подло ее поведение до переворота, во время и после него. Стремясь сначала уцелеть и возвыситься при Елизавете, потом стремясь захватить власть, она постоянно лгала, по сути, всем. Ложь стала ее спасением еще с подросткового возраста. Она лгала матери, чтобы избавиться от физических наказаний, и отцу, чтобы избавиться от его нравоучений. Отправляя дочь в Россию, папа написал «маленькой Фике» пространную инструкцию, в которой советовал избегать любых интриг, азартных игр, а более всего — любовных связей на стороне. Фикхен благодарила папеньку за науку и целовала родительскую ручку. В России же интриговала направо и налево, число ее любовников переваливает по крайней мере за 50 человек. Что до азартных игр... С бытности великой княгиней и до самой смерти Екатерина Романова-Ангальт-Цербстская-Гольштейн-Готторпская больше всего любила играть в карты. Проиграть ей в карты было вернейшим способом сделать придворную карьеру. Великой княгиней она лгала Елизавете, рассказывая о своей преданности. Лгала Фридриху, обещая отблагодарить его за избрание в невесты великого князя Петра Федоровича. Лгала Бестужеву и другим царедворцам. Лгала мужу, изменяя ему направо и налево. Лгала любовникам, боясь их длинных языков и претензий на чрезмерную близость. Всех этих людей она неизменно предавала. Идя к трону, она лгала гвардии, пытаясь представить себя «второй Елизаветой» и отстранив от себя гвардию сразу после переворота. Она лгала сановникам империи, притворяясь будущей регентшей. Она лгала церковным иерархам, притворяясь верной дочерью православной церкви, которая не допустит огосударствления церковных имуществ. Она лгала даже Григорию и Алексею Орловым, ловко играя их чувствами и надеждами. Даже с ними она вела себя так, чтобы в случае неудачи переворота можно было свалить всю вину на них, а самой остаться в стороне. Убивая мужа, она оставила документы, обличавшие Алексея Орлова, как убийцу, и заставила почти все образованное общество в России считать его главным негодяем. Она лгала, рассказывая о чудовищных качествах своего законного мужа, Петра III Федоровича, и распространяя о нем отвратительные сплетни. Она лгала иностранным дипломатам и собственному двору, изображая случайностью задуманное ею убийство. Она лгала каждой строчкой своего манифеста, рассказывая сказки о том, что «вынуждена» была взять власть по воле «всего народа». Уже став императрицей, она не только продолжала лгать о событиях своего воцарения. Она повязала круговой порукой всех, знавших хотя бы кусочек правды, и заставила их или молчать, или самим тоже лгать. Орлов молчал из государственных соображений, Теплов — боясь быть уличенным как предатель и убийца, Загряжская до конца своих дней рассказывала отвратительные сплетни об императоре Петре III и об Алексее Орлове. Участники переворота лгали, чтобы обелить себя и оправдать свое участие в измене присяге и нарушении своего долга. На протяжении всего правления Екатерины очень не рекомендовалось интересоваться обстоятельствами смерти Петра III или причинами, по которым Павел I Петрович (или все же Сергеевич?) был отстранен от фактической власти. Точно так же не рекомендовалось интересоваться, насколько соответствуют действительности слова ее манифестов. То есть все прекрасно знали, что Павел давно должен править и что император Петр III скончался от чего угодно, только не от «геморроидальной колики». Знали — и молчали. Дворянство было единственным слоем, на который опиралась Екатерина. Единственным классом общества, для которого правление Екатерины было хоть чем-то полезно и выгодно. Но и дворянство было обречено почти на беспрерывную ложь. Все знали, что официальные сведения почти обо всем лживы и ненадежны. Слухи роились, как мухи в мясных рядах, но почти все слухи тоже были по неизбежности лживы. Насколько плохо представляли себе жизнь империи... по существу дела, абсолютно все, говорит такой, почти невероятный, случай: после смерти Екатерины один из первых вопросов, заданных царедворцам Павлом I Петровичем (Сергеевичем?) был: «Жив ли мой отец?». Принц не исключал возможности, что его официальный отец не убит, это все сплетни, досужие побасенки... А на самом деле Петр III заточен в дальнем монастыре, в крепости, в каменном мешке, в подвале. «Страшный Павел»Павел I родился 20 сентября 1754 года. От Сергея Салтыкова или от Петра Романова-Голштинского? Сергеевич он или Петрович? Эта тайна преследовала Павла I всю его жизнь и дожила до нашего времени. Никто доподлинно не знает, чей он сын. Вот что известно совершенно точно, так это что матери он не любил и боялся. И что мать точно так же не любила и боялась своего сына. Есть какая-то мистика в том, что Павел родился в Летнем дворце Елизаветы Петровны. Впоследствии этот дворец был снесен, а на его месте сам же Павел построил Михайловский замок. В этом замке Павел и был убит 11 марта 1801 года. Другое место, навсегда связанное с ним и его семьей, — Павловский парк площадью 540 га и Павловский дворец. Они заложены в год рождения Павла. Дом всегда характеризует человека. Колоссальный парадно-помпезный Екатерининский дворец в Царском селе и Павловский в соседнем Павловске, в считаных километрах — это как два разных мира. Дворцово-парковый комплекс в Павловске совсем другой: домашний, семейный и добрый. Трудно объяснить, что такое «дух дворца» или «дух «дворцово-паркового комплекса». Но такой дух существует совершенно реально, и, похоже, во многом именно он определяет популярность Павловского парка у петербуржцев. В этом хорошо организованном, любовно устроенном парке просто приятно бывать. Павловский дворец и Павловский парк устроила женщина, сыгравшая огромную и до сих пор не оцененную до конца роль в истории всей правящей династии. Первая жена Павла Петровича Наталья Алексеевна (1755-1776), урожденная принцесса Августа-Вильгельмина-Луиза Гессен-Дармштадтская, не принесла Павлу большого счастья. Женаты они были с 10 октября 1773 г., а в 1776 году молодая женщина умерла родами, вместе с младенцем. С Екатериной Наталья Алексеевна сразу вступила в конфликт: она была «прогрессивно» настроена, стояла за раскрепощение крестьян и широкие конституционные реформы. Павел очень страдал по покойной жене, никак не мог прийти в себя. И тогда Екатерина «вылечила» его очень в своем духе: представила сыну перехваченные ее разведкой любовную переписку Натальи Алексеевны и графа Андрея Кирилловича Разумовского. На похороны жены в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры Павел Петрович не пришел, траур при малом дворе наследника престола не объявлялся. Почти сразу же после похорон начались поиски новой супруги для наследника. Вся эта история сильно повлияла на характер Павла, сделав его подозрительным и неуравновешенным. Позже он не доверял ни своей второй жене, ни даже детям. Но вторая жена Павла, Мария Федоровна (1759-1828), урожденная принцесса София Доротея Вюртембергская, сделала очень многое. Замужем с 7 октября 1776 г., она сумела организовать жизнь царственной четы так, что у Павла появился тыл. Первая жена была скорее соратницей; вторая — домашним другом и хозяйкой в его доме. Стоит посетить ее покои в Павловском дворце. Ее комната с низкими окнами выходила в «садик Марии Федоровны»: чтобы встать и сразу оказаться среди плодов собственного труда. Мария Федоровна сама вела хозяйство, родила 10 детей и, судя по всему, была предана мужу намного сильнее, чем он ей. С ней у императоров Российской империи появились не любовницы, не тайные браки, а такие категории, как семья и дом. В 1783 г. Екатерина дарит Павлу Гатчину. Павел не коронован, не миропомазан, не венчан на царство. Это какой-то недоимператор. Тот, кто имеет законное право на престол, но кого к престолу не подпускают. «Гатчинский полуимператор» в официальной истории ославлен почти как его официальный отец — истеричным полудурком, жестоким деспотом, солдафоном. Как и его официальный отец, был он человеком образованным, неглупым и гуманным. Что касается истеричности и скверного характера Павла I Петровича. Его учитель (с 1760 г.) граф Никита Иванович Панин был убежденным либералом и конституционалистом. Его мировоззрение формировалось в многолетней дипломатической работе в Дании и Швеции. Его брат Петр Иванович был великим поместным мастером масонского ордена в России. Павел сильно привязался к Панину. Юноша весьма охотно занимался чтением и был хорошо знаком с Сумароковым, Ломоносовым, Державиным, Расином, Корнелем, Мольером, Вертером, Сервантесом, Вольтером и Руссо. Прекрасно владел латынью, французским и немецким языками, любил математику. Один из младших наставников Павла, Порошин, вел дневник, в котором день за днем отмечал все поступки маленького Павла. В нем не отмечены никакие отклонения в психическом развитии личности будущего императора, о которых так любили впоследствии рассуждать многочисленные ненавистники Павла Петровича. Павел был ярко выраженным холериком, это факт. Он был сторонником конституции и равенства сословий. Но его психическое развитие не показывает каких-либо отклонений. Что касается атеизма. Духовником и наставником цесаревича был один из лучших русских проповедников и богословов архимандрит, а впоследствии митрополит Московский Платон (Левшин). В Гатчине до самой революции 1917 г. сохраняли коврик, протертый коленями Павла Петровича во время его долгих ночных молитв. Таким образом, мы можем заметить, что в детские, отроческие и юношеские годы Павел, ославленный невежественным дураком и психопатом, получил блестящее образование, имел широкий кругозор и рано пришел к рыцарским и религиозным идеалам. Типичное обвинение Павла — в жестокости и жуткой муштре, царивших в Гатчине. Но самый высокий процент выслужившихся в офицеры простолюдинов — как раз в Гатчинском гарнизоне. Самое низкое число телесных наказаний солдат — там же. Павел был популярен и любим в своем войске не меньше, чем его мама — гвардией. Даже больше, потому что ему больше доверяли. И потому, что гарнизон Гатчины и Павла объединяла общность судьбы. Захоти и сумей Екатерина убить Павла — и что же? И конец его войску, разошлют его по дальним гарнизонам, и уж там никакой надежды на карьеру. А Павел и впрямь боялся матери. Гатчина жила за частоколом рогаток, и службу караульные несли не за страх, а за совесть. Это был гарнизон чуть ли не отдельного государства, где действовали свои уставы и порядки. Несколько раз в Гатчине среди ночи поднимали солдат по тревоге — якобы к Гатчине шли правительственные войска. Подсылала ли Екатерина к сыну убийц, не были бы тревоги ложными — неизвестно. Что солдат поднимали по тревоге, люди стояли с заряженными ружьями и пушками, готовы были отражать неприятеля — это факт. Что стоит за этими происшествиями? Какие еще мрачные тайны? Бог весть... В окружении Павла отнюдь не звонили во все колокола, там старались замять такого рода происшествия. А уж в официальном летописании Российской империи таких эпизодов, конечно, и в принципе быть не могло. Но они были. Есть данные и о том, что Павел Петрович, не без оснований опасаясь за свою жизнь, во время восстания Пугачева вполне серьезно собирался двинуться ему навстречу со всем своим гатчинским войском. В 1773 году ему уже 19 лет, он имеет право на престол. Какой вид могла бы принять встреча «чудом спасшегося Петра III» «папы»-Пугачева и пришедшего к нему почтительного «сына»-Павла, можно только гадать. Но на какой-то момент сделалась вполне реальной связь принца Павла, законного наследника престола, и самозванца Пугачева, называвшего себя Петром III. Стало реальным соединение крестьянского сопротивления и дворянской, более того — придворной оппозиции... До какой степени меняет она принятые, казалось бы — единственно возможные оценки событий! Вряд ли победа Пугача могла нести что-то большее, чем ввержение России в кровавый хаос. Но сама то перспектива какова?! Впрочем, эта встреча не состоялась... скорее всего, ко всеобщему благу. Павел жил нецарствующим принцем до 1796 года, до возраста 42 лет. Большую часть этого времени он находился в постоянном ожидании и в постоянном напряжении. Разумеется, это сказалось на его характере и поведении. В 1794 г. императрица окончательно решила устранить своего сына от престола и передать его старшему внуку Александру Павловичу. Правда, она тут же встретила противодействие со стороны высших государственных сановников. О дальнейшем есть две версии: согласно одной, внезапная смерть Екатерины 6 ноября 1796 г. открыла Павлу дорогу на трон. Что характерно, в убийстве матери Павла никогда не обвиняли. Видимо, не тот человек. По другой версии, Екатерина все же написала завещание: отстранить Павла от трона, передать трон внуку Александру! Согласно законам, введенным Петром I, она имела право сама назначить наследника. Сразу же после того, как Павел получил весть, что императрица без сознания, он с верными гатчинскими полками занял дворец. Павел тут же опечатал все документы матери, а завещание Екатерины было сожжено в дворцовом камине. Так ли это, до сих пор не известно. Ходят темные слухи, которым можно верить или не верить. Свое царствование Павел начал с изменения всех порядков екатерининского правления. В том числе Павел прямо во время своей коронации, пришедшейся на день Пасхи, отменил петровский указ о назначении самим императором своего преемника на престоле и установил четкую систему престолонаследия. С того момента престол мог быть наследован только по мужской линии, после смерти императора он переходил к старшему сыну или младшему брату, если детей не было. Женщина могла занимать престол только при пресечении мужской линии. Этим указом Павел исключал дворцовые перевороты, когда императоры свергались и возводились силой гвардии, причиной чему было отсутствие четкой системы престолонаследия (что, впрочем, не помешало дворцовому перевороту 24 марта 1801 г., в ходе которого он сам был убит). Также сообразно этому указу женщина не могла занимать русский престол, что исключало возможность появления временщиков (которые в XVIII веке сопутствовали императрицам) или повторения ситуации, подобной той, когда Екатерина II не передала Павлу престол после его совершеннолетия. Хотя сам Павел I пал жертвой последнего из дворцовых переворотов, с ним кончается режим чрезвычайщины XVIII века. С этого времени до 1917 года на престоле Российской империи сидит самая обычная династическая семья. В XVIII веке на престол было и некого сажать: императоры часто не имели прямых законных наследников. Ну, и действовал петровский указ. Теперь у императоров, усилиями и молитвами Марии Федоровны, семья есть. В каждом поколении будет по нескольку наследников. У Александра I прямых наследников не было. Его брак с Елизаветой Алексеевной (1779-1826), урожденной Луизой Марией Августой Баденской (заключен в 1793), был прохладен и практически бесплоден: обе их дочери Мария (1799-1800) и Елизавета (1806-1808) умерли в раннем детстве, сыновей не родилось. В течение 15 последних лет жизни Александр имел практически вторую семью с Марией Нарышкиной (в девичестве Четвертинской). Она родила ему двух дочерей и сына и настаивала, чтобы Александр расторг свой брак с Елизаветой Алексеевной и женился на ней. Даже если бы царь женился на Нарышкиной, их дети не могли бы наследовать престол. Некоторые исследователи отмечают, что Александра с юности связывали тесные и весьма личные отношения с его сестрой Екатериной Павловной[72]. Но если бы у них были дети, тем более престол бы они не наследовали. Но в 1825 году отсутствие детей у Александра не вызовет династического тупика: есть еще трое братьев. Причем трудами Павла I, есть и законы о престолонаследии, не зависящие от блажи данного императора. Есть и складывающиеся традиции обычного династического семейства. Дети Павла росли в крепкой семье. Они были преданы друг другу и могли договариваться друг с другом. Константин — второй по годам брат; но с его бешеным характером ему непросто сидеть на престоле. 14 января 1822 г. Константин вынужден был обратиться к Александру с письмом об отказе от своих прав на престол. Характерно, что оно было написано под диктовку Александра, который правил и текст письма. 2 февраля Александр дал письменное «согласие» на отречение Константина. 16 августа 1823 Александр издал тайный манифест: ссылаясь на письмо Константина, Александр передавал права на престол Николаю. Все эти акты составлялись и хранились в глубокой тайне. О манифесте знали только сам Александр, Голицын, Аракчеев и составитель текста — митрополит московский Филарет. Манифест был положен на хранение в Успенском соборе в Кремле, а три его копии, заверенные подписями Александра, — в Синоде, Сенате и Государственном совете, с собственноручными надписями царя: «Хранить с государственными актами до востребования моего, а в случае моей кончины открыть прежде всякого другого действия». Можно предполагать, судя по этой надписи Александра, что свое решение он не считал окончательным и мог его переменить («востребовать» для пересмотра). Такое поведение его до сих пор остается загадкой. Оно создало династический кризис, которым и воспользовались декабристы[73]. Но главное — договориться было можно. Братья не поднимали друг против друга гвардию и не подсылали убийц. «Властитель слабый и лукавый»Произнесите про себя, а лучше вслух, примерно такие слова: «Моя бабушка убила дедушку». Уже сильно звучит. Произнесите, подумайте, прочувствуйте, примерьте на себя. А потом продолжайте тоже вслух: «Бабушка убила дедушку, чтобы завладеть его имуществом. Она подговорила своих любовников, и они похитили деда, держали его тайно в одиночно стоящем доме, а потом убили. Бабушка всю жизнь боялась своих любовников и потому давала им все больше денег. От кого родился папа, никто доподлинно не знает. Бабушка никогда его не любила, даже маленьким. Папа всегда жил от нее отдельно, и все время боялся, что бабушка и его велит убить». Я самым серьезным образом прошу читателя: войдите в роль человека, который это все произносит. Неважно, какого сословия и класса будет для вас человек, от имени которого вы это все произносите, в какую эпоху жил. Главное — войдите в роль, проникнитесь духом семьи. Но и это еще не все! Продолжаем: «Меня бабушка сразу отобрала у папы, как только я родился. Я и не знал папы и мамы, почти их не видел. Бабушка хотела отдать мне все наследство, в обход папы. Она хотела его убить или прогнать, а меня оставить наследником. Мне все время приходилось лавировать между папой и бабушкой, врать и притворяться». Прочувствовали? Тогда запасаемся валидолом, и дальше: «Когда мне было 17 лет, мне пришлось участвовать в убийстве моего папы. Я не хотел его убивать, и мне обещали, что «только» заставят его уйти от дел. Но никто не собирался выполнять этого обещания, и сотрудники папы его убили. Он вел дела так, чтобы фирма процветала, но их доходы должны были на какие-то время уменьшиться. Я встал во главе фирмы, но мама никогда мне не простила участия в убийстве отца. Она его сильно любила». Попробуйте примерить на себя такой текст и все, что за ним стоит. А ведь в русской истории был человек, который мог бы с полным основанием произнести примерно такой текст: Александр I. Но этот человек был тем, кто продолжил дело своего отца: формировал нормальную политику Российской империи и нормальную политику семьи. Изуродованный царевичСложность и противоречивость личности Александра I стали важным фактором политики первой четверти XIX века: ведь он сам — один из самых важных персонажей в истории XIX столетия. Противоположности Александра оказали влияние на его политику и, через него, на судьбу всего мира. Одновременно аристократ и либерал, оценки которого, при всей противоречивости, совпадали в одном: это человек очень скрытный, при необходимости неискренний и хитрый. Никто никогда до конца не знает, что думает и чувствует император. Наполеон считал его «изобретательным византийцем», северным Тальма, актером, который способен играть любую заметную роль. Впрочем, он и Кутузова называл «северной лисицей» и «старым хитрюгой». «Будь человек с каменным сердцем, и тот не устоит против обращения государя, это сущий прельститель», — писал близкий к Александру человек, М.М. Сперанский. Такого же рода оценки нетрудно умножить. Екатерина отобрала у сына и невестки двух внуков. Они общались строго в дни, установленные Екатериной. Даже имена внукам Екатерина дала со смыслом: Константин в честь Константина Великого и Александр в честь Александра Невского. По преданию, Константин освободит Константинополь от турок, а Александр станет императором новой империи. Однако есть сведения, что на престоле Греческой империи она хотела видеть именно Константина, а Александра — на своем собственном. Двор Екатерины II был начитан, умен, интеллектуален. Весь ее мужской гарем состоял из образованных людей, с которыми можно было еще и разговаривать. В воспитатели ему определили интереснейшего человека: Фредерика Сезара Лагарпа (1754-1838). Вообще-то он де Лагарп, но во время Французской революции Фредерик Сезар изменил написание фамилии, удалив дворянскую частицу de. Швейцарский генерал и государственный деятель, был адвокатом в Берне, а затем переехал в Санкт-Петербург, где ему были поручены научные занятия с великими князьями Александром и Константином Павловичами. Места при дворе ему стоила активнейшая поддержка Французской революции. Ее идеи Лагарп в целом разделял и активно интриговал в Швейцарии, желая реформ по образцу французских. Не без его участия в Швейцарии разразились беспорядки. Враги Лагарпа довели это до сведения петербургского двора... Александр же очень любил воспитателя, и они вместе думали о том, как реформировать к лучшему Российскую империю. В соответствии со своими убеждениями Лагарп проповедовал могущество разума, равенство людей, нелепость деспотизма, гнусность рабства. Судя по всему, влияние Лагарпа было огромно и никуда не исчезло, и когда Александр Павлович вырос. В 1812 году император признавался: «Если бы не было Лагарпа, не было бы и Александра». Одновременно военный учитель Николай Салтыков знакомил наследника с традициями русской военной аристократии. Отец передал ему свое пристрастие к парадной стороне армии и учил практически заботиться о подчиненных. Некоторое время Александр проходил военную службу в Гатчинских войсках, сформированных его отцом. Здесь у Александра развилась глухота левого уха «от сильного гула пушек». Екатерина II считала своего сына Павла неспособным занять престол и планировала возвести на него Александра, минуя его отца. Умная женщина, она не баловала внуков, а воспитывала. Наивно думать, что братья купались в роскоши. Наоборот! Братья Александр и Константин Павловичи воспитывались строго и в неприхотливости: вставали рано, спали на жестком, ели простую, здоровую пищу. Их растили выносливыми и неприхотливыми, умными и активными. Екатерина II обожала внука, называла его «господин Александр», сама сочиняла сказки. Одна из них, «Царевич Хлор», дошла до наших дней. Она составила «Бабушкину азбуку», своеобразный свод правил для воспитания наследников престола. В основу «азбуки» она положила идеи и взгляды английского философа и педагога Джона Локка. Тайна Федора КузьмичаПо официальной версии, император Александр I умер 19 ноября 1825 года в Таганроге от горячки с воспалением мозга. А. Пушкин сильно не любил Александра, как отцеубийцу, и императора, таким образом, нелегитимного. Он разразился «эпитафией»: «Всю жизнь свою провел в дороге, Скоропостижная смерть императора породила и в народе, и в рядах дворянства массу слухов. Известно до 51 мнения, возникших в течение нескольких недель после смерти Александра. Один из слухов сообщал, что «государь бежал под скрытием в Киев и там будет жить о Христе с душею и станет давать советы, нужные теперешнему государю Николаю Павловичу для лучшего управления государством»[74]. Позднее в 30-40 годах XIX века появилась легенда, что Александр, измученный угрызениями совести (как соучастник убийства своего отца), инсценировал свою смерть вдалеке от столицы и начал скитальческую, отшельническую жизнь под именем старца Федора Кузьмича. Федор Кузьмич (умер 1 февраля 1864 года в Томске) и впрямь личность загадочная и интереснейшая[75]. К сожалению, все сведения о тождестве Александра и Федора Кузьмича очень недостоверны и базируются в основном на слухах. Есть свидетельства того, что при вскрытии гробницы Александра I в Петропавловском соборе, проводившемся в 1921 году, обнаружилось, что она пуста[76]. В русской эмигрантской прессе в 1920-е годы появился рассказ И.И. Балинского об истории вскрытия в 1864 году гробницы Александра I, оказавшейся пустой. В нее якобы в присутствии императора Александра II и министра двора Адальберга было положено тело длиннобородого старца[77]. В личных вещах Александра III были обнаружены вещи старца Федора Кузьмича: скуфеечка и посох, с надписью: «вещи дедушки». Конечно, это доказывает только одно — что Александр III верил в тождество Федора Кузьмича и предка. Вопрос об этом тождестве может быть решен буквально на протяжении недель: путем генетической экспертизы. Специалисты Российского центра судебной экспертизы готовы ее провести[78]. Архиепископ Томский Ростислав, в чьей епархии хранятся мощи сибирского старца, тоже высказался в пользу проведения такой экспертизы[79]. Если экспертиза не проводится — видимо, это кому-то не нужно. Но что важно для нас: по типу личности Александр I вполне мог тайно бежать и стать Федором Кузьмичом. Это очень в его духе: обмануть всех, а самому сделать нечто совершенно не стандартное, не ожидаемое. Тем более в последние годы жизни царь нередко говорил о намерении отречься от престола и «удалиться от мира». В середине XIX века похожие легенды ходили и в отношении супруги Александра, императрицы Елизаветы Алексеевны. Официально она умерла вскоре после мужа, в 1826 году. Ее отождествляли с затворницей Сыркова монастыря Верой Молчальницей, появившейся впервые в 1834 году в окрестностях Тихвина[80]. Прожил ли Александр I до 1864 года под личиной отшельника, мы не знаем. Может быть, и не узнаем никогда. Но эта история показывает, как все непросто. Человек, который мог тайно бежать и уйти в отшельники, или по крайней мере тот, кто мог вызвать волну таких слухов о себе, практически непредсказуем. Выводы Судя о том, что было выгодно для России и что невыгодно, что «правильно», а что «неправильно» понимали цари, историки не дают себе труда оценивать три самых важных обстоятельства, влиявшие на формирование политики и на поступки всех трех русских императоров — современников Наполеона и участников Наполеоновских войн. 1. Тугой узел внутренних российских проблем. Российская империя конца XVIII — начала XIX века — вовсе не идиллическое «царство Берендея», не тихая область патриархальной жизни. Это страна с тяжелыми внутренними проблемами. Главная из них — это все большее расхождение русских европейцев и русских туземцев. Вторая по сложности проблема: проблема отмены крепостного права. Третья — то, что власть в Российской империи оказывается фактически заложником одного из сословий дворянства. Четвертая — проблема введения хоть каких-то форм народного представительства. Все эти проблемы сложно переплетаются друг с другом и усугубляют друг друга. 2. Сложность самой династической семьи, порождавшей характеры куда как непростые. 3. Говоря о «странностях» политики Александра, большинство историков совершенно не учитывают, что любые события внутренней политики проходили во время ожесточеннейших войн. Это были и войны в Европе, в основном с Францией, и войны на востоке, с Турцией и Персией. Очень многие реформы, особенно связанные с «крестьянским вопросом», могли поссорить правительство с единственным военным сословием — все тем же дворянством. В мирное время это приемлемо... А во время войн, сменяющих одна другую, а чаще ведущихся параллельно? Только понимая все это, можно переходить к рассмотрению того, как разворачивались отношения Российской и Французской империй и как Наполеон ухитрился спасти Россию. Глава 3.МЕЖДУ БРИТАНИЕЙ И ФРАНЦИЕЙ Позиция Екатерины В европейской политике Екатерина исповедовала позицию «свободы рук». Очень удобная позиция, переводимая просто: с кем хотим, с тем и дружим. Во Франции бушевала революция, Австрия и Пруссия начали свои грозные словесные выступления против «гидры революции», и к этим словесам охотно присоединялась Екатерина. Она порвала отношения с Францией в 1792 году после казни Людовика. Вот только дальше слов дело не шло. Франция воевала с Пруссией и Австрией, Британия начала военные действия на море, Наполеон начал громить австрийцев в Италии. Екатерина запрещала въезд в Российскую империю подданных Франции, ввоз оттуда книг и газет. Но по-прежнему ни один российский солдат ни разу не скрестил оружия с французским. Известно семь антифранцузских коалиций 1791-1815 годов. Россия принимала участие в шести из них, но в первой, 1791-1797 гг. — не принимала. У России были дела поважнее: она уклонялась от войны вместе с Австрией и Британией, но округляла свои владения и укреплялась на Черном море. Русско-турецкая война 1787-1792 гг. завершалась как раз ко времени обострения революции во Франции, убийства короля и начала войн со всем миром. 1 декабря 1790 года взят Измаил. Тогда же на Кавказе турецкий корпус Батал-паши высадился у Анапы, двинулся в Кабарду, но 30 сентября был разбит генералом Германом. Союзные с турками горцы разбиты генералом Розеном. Летом 1791 г. русские войска громят турок на Дунае, а на Кавказе Гудович берет штурмом Анапу. Черноморский флот под командованием адмирала Ф.Ф. Ушакова нанес Турции крупные поражения в сражениях у Фидониси (1788), в Керченском проливе (1790), у Тендры (1790) и, наконец, при мысе Калиакрии (1791). После этого сражения у турок почти не осталось флота, и они поняли, что пора заключать мир. Вполне очевидно, что если бы Российская империя воевала с Францией, эти победы или вообще не были одержаны, или были бы одержаны позже и намного более дорогой ценой. 9 января 1792 г. Османская империя была вынуждена подписать Ясский мирный договор, закрепляющий Крым и Очаков за Россией и отодвигавший границу между двумя империями до Днестра. В 1796 разразилась русско-персидская война, вторая по счету из четырех русско-персидских войн. Весной 1795 г. персы вторглись в Грузию, Карабах и Азербайджан, а 12 сентября захватили и разграбили Тбилиси. Выполняя свои обязательства по Георгиевскому трактату 1783 года, русское правительство направило Каспийский корпус (около 13 тыс. человек) из Кизляра через Дагестан в азербайджанские провинции Ирана. 2 мая 1795 русские войска осадили, а 10 мая штурмом взяли Дербент. 15 июня русские отряды одновременно без боя вступили в Кубу и Баку. В середине ноября 35-тысячный русский корпус под командованием генерал-поручика Зубова достиг района слияния рек Куры и Аракса. Русские готовились продвигаться в глубь Ирана. Остановила политика, и никак не французская: после смерти Екатерины II 17 ноября 1796 г. на престол воссел Павел I. В политике России произошли изменения, Зубовы впали в немилость, и в декабре 1796 года русские войска были выведены из Закавказья[81]. Не реализовав своих возможностей и не добившись решающего успеха. Во Франции — Директория, подписывают договор с собственной провинцией Вандеей. Россия решает собственные геополитические задачи. Забывать о Франции не приходится, и в своей записке «О мерах к восстановлению королевского правления во Франции» в 1792 г. Екатерина стремилась решать «французский вопрос» не силой оружия, а дипломатическими средствами, опираясь на умеренных роялистов и республиканцев. Публичная казнь короля и приход к власти якобинцев не дал реализоваться этой идее. А жаль. Новых же идей у Екатерины до ее смерти не появилось, или она их не успела записать. Назло и вопреки?Павел I за свои 4 года 4 месяца и 4 дня правления издал 2179 законодательных актов, что составило Свод законов, сравнимый со знаменитым Кодексом Наполеона. Было бы странно, если бы его отношения с матерью не сказались и на политике. Павел I очень многое делал откровенно назло и вопреки воле и политике Екатерины II. Пока это сочеталось с расчетом, получалось неплохо. Всякий раз, когда он поддавался чистым эмоциям, получалось не очень хорошо. Скоропалительный мир с Персией не дал реализоваться в политике результатам военных побед. Армия остановлена в Бессарабии и Азербайджане, впервые размещенный в Тифлисе гарнизон оставлен без каких бы то ни было распоряжений. Большинство видных военоначальников екатерининских времен отправлены в отставку. Фельдмаршал Суворов отправлен на пенсию в свое имение, пожалованное Екатериной за успехи в войне против турок в Малороссии. Только что с Турцией успешно воевали, а теперь сил для войны с Турцией нет. Зато оказывается, что с Францией воевать можно и нужно: ведь Франция нарушает рыцарские законы! Она захватила остров Мальту! В действительности революционные войны скорее на пользу России: в Европе пожар, все государства ослаблены. Ситуация для европейских монархий сложилась угрожающая: Британия потеряла все свои форпосты на континенте, Австрия лишилась Италии и большого числа мелких княжеств на западе, влияние Австрии падает, само существование Священной Римской империи германской нации под большим вопросом. Хорватия подумывает об отделении от Австрии. С появлением французов на Балканах и в Египте усилилась освободительная борьба христианских народов Турецкой империи: Сербии, Греции и Армении. Турция только что лишилась Крыма и Северного Причерноморья, а тут новый виток распада! России, говоря цинично, проблемы государств Европы только на руку. А ослабление Турции — то, чего можно только желать. Но Павел I начинает войну с Францией. Наполеон оккупировал остров Мальту по дороге в Египет, мимоходом. Павел I тут же объявил себя Великим магистром ордена Св.Иоанна Иерусалимского и направил три армии сражаться против наполеоновских войск в Северной Италии, Голландии и Швейцарии. Русско-турецкий флотПроисходит нечто... Россия и Турция в первый и последний раз в истории становятся союзниками. В конце 1798 года черноморская эскадра под командованием Ушакова входит в Константинополь. Россия оставляет идею об освобождении древней христианской столицы, считая «большим злом» ее освобождение богопротивными якобинцами. Лучше с мусульманами, чем с революционерами. В октябре 1798 года 16 боевых кораблей эскадры под командованием Ушакова бросили якорь в порту Константинополя. Турецкое название города Стамбул признают только большевики. Здесь под команду Ушакова вступила турецкая эскадра — 14 кораблей и 14 канонерских лодок, и объединенный флот вышел в Средиземное море. Россия получила право на свободный проход через проливы Босфор и Дарданеллы. А Турция обязывалась снабжать русскую военную эскадру в Средиземном море продовольствием и материалом для ремонта кораблей. В то же время английский адмирал Уорен разбил французский флот у берегов Ирландии. Остатки французского флота, объединившись с голландским, укрылись в нидерландских заливах. В Петербурге вице-адмирал Тет (англичанин, всю жизнь прослуживший на русском флоте) получает приказ о подготовке военной экспедиции и десанта на голландское побережье. Армия королевства Двух Сицилии начинает боевые действия и занимает Рим, простояв в нем считаные дни. Франция объявляет о дополнительном призыве в армию двухсот тысяч человек. Макдональд, а затем Жубер занимают Пьемонт, Рим и устанавливают контроль над Неаполем. На этом фоне у берегов Греции флот Ушакова захватил остров Церигу и Ионический архипелаг. Блокирован превращенный в крепость остров Корфу. Турция (с русской помощью) успешно действует против французов на Балканах. В феврале после трехмесячной осады остров Корфу, до этого неприступный, объявляет о капитуляции перед флотом Ушакова. Одержана первая крупная победа. Захвачено два фрегата и 14 кораблей поменьше, взято в плен 3 тысячи человек, в том числе 4 генерала. Вторая коалицияВ сентябре была провозглашена вторая антифранцузская коалиция. В ее состав вошли Англия, Россия, Австрия, Турция, Королевство Двух Сицилии, ряд германских княжеств, и Швеция. Союз временный, вынужденный, непрочный. Павел I ставит австрийцам условие: во главе общих войск встанет русский главнокомандующий. Австрийцы соглашаются, но требуют Суворова: он непобедим! Павел недоволен: Суворов в опале. Но соглашается. По настоянию союзников Павел I вызвал из ссылки Суворова и назначил его главнокомандующим. Суворов Павла не любил, но армию принял. Суворов в ИталииПавел Петрович послал сначала 22 тысячи, потом еще 11 тысяч солдат в помощь австрийцам. 1799 год. Австрийцы одерживают две победы над французами, у Стокаджа и у Вероны, занимают Неаполь, но из-за измены генерала фон Лейбриха город переходит к итальянским партизанам (лазаронцы). 4 апреля Суворов вступает в Италию, и через неделю его австро-русская армия одерживает первую победу — отвоевывает у французов город Брешшия. Затем, через несколько дней, его части занимают Бергамо и вступают в сражение с армией легендарного французского генерала Моро на реке Адда у селения Бревио. Французы сражаются геройски, но Суворова им не победить. Потери Моро — две с половиной тысячи убитых и пять тысяч пленных. Потери Суворова — две тысячи убитых. Русская армия вступает в бывшую столицу Ломбардии — Милан (в то время столица марионеточной Цизальпинской республики и будущая столица Итальянского королевства.). За спиной Суворова Австрия осмелела. Австрийцы начинают вызывающе вести себя на Раштадтском австро-французском конгрессе... В связи с началом военных действий австрийская делегация прервала переговоры и покинула город. Французы поступают так же, но даже революционерам не приходит в голову напасть на безоружного «противника». А пришло. На выходе из города Рештата на французскую делегацию напали австрийские жандармы, и делегаты были убиты. Это событие было отрицательно воспринято во всем мире, в том числе и союзниками по антифранцузской коалиции. Суворов был крайне недоволен, это стало началом его конфронтации с австрийским руководством. Тем временем Моро отступает в Пьемонт и занимает сильную оборону, опираясь на крепости Аллесандрия и Верона. Суворов дает отдых армии в Милане. Вновь побеждает Моро и после непродолжительной осады занимает город Аллесандрия, почти что с ходу, проскочив малоприметную деревушку Маренго, не зная, что ей суждено стать звездой Наполеона. Сама деревенька была занята отрядом Багратиона. Далее в течение 3 месяцев армия Суворова сводит на нет все предыдущие завоевания Бонапарта за 20 месяцев. (В 1800 году, чтобы вернуть все это, он вновь потратит более полугода.) В Париже паника, Директория дышит на ладан. Для поднятия ее авторитета необходимы победы, нужен «свой» и притом прославленный генерал. Выбор падает на Жубера, участника бонапартовской кампании 1796-1797 гг. Тем временем Суворов взял Падую и тем самым занял всю Северную Италию, кроме осажденной Генуи. В России сначала ликование. Царь в восторге и пожаловал Суворову звание генералиссимуса и титул князя Италийского. Сардинский король уже прощался со своей короной. Теперь он жалует Суворову не только чин фельдмаршала сардинских войск, но и титул потомственного принца и брата королевского. Это возмущает Павла I: что же, теперь его генерал будет вроде коронованной особы?! Битвы в ГолландииЭскадра адмирала Тета соединяется с эскадрой адмирала Макарова в Балтийском море, а затем на подходе к Голландии они соединяются с английской эскадрой адмирала Дункана и блокируют голландское побережье. На севере Франции возникает спрос на учителей русского языка. После прибытия к англо-русскому флоту эскадр Чичагова и Попхэма усилились активные действия. Высаживается совместный англо-русский десант. Отряд под командованием капитана 1-го ранга Я. Карпова захватывает крепость на острове Тексель, и десант начинает движение в глубь материка. Опять русские «слишком» успешны. Вдруг в случае успеха Италия остается за Россией?! Балканские славяне, как австрийские подданные, так и турецкие, открыто выражают симпатии России. Опасно. Десант в Голландии также не получает необходимой поддержки, и наступление теряет темп. А Суворова Австрия все сильнее раздражает непоследовательными распоряжениями. Суворов в ИталииВ Северной Италии Суворов действовал ничуть не хуже, чем против турок. Когда французский генерал Макдональд наивно вообразил себя в безопасности, Суворов за 36 часов прошел 85 километров и так ударил по армии Макдональда, пришедшей на помощь Моро у Треббии, что французы беспорядочно отступали к Реджо, потеряв 18 тысяч человек из 36. Суворов вступает в Турин, столицу Пьемонта. Макдональд с остатками войск запирается в Генуе, которую с моря блокирует Нельсон. Королевская неаполитанская армия при поддержке русского отряда под командованием капитана 2 ранга Г.Г. Белли занимает Неаполь. Корпус Моро начал заходить наступающей русской армии в тыл. Но как только Суворов направился к этому корпусу, как только французы увидели русских солдат 16 июля 1799 года — так они тут же оставили город Нови и отошли на юг, спрятались в безлюдных горах. 15 августа Жубер подходит к селению Нови... Суворов не стал ловить по итальянским горам ни Моро, ни Жубера. Сами придут. Суворов велел Багратиону выйти из Нови. И Жубер тут же попался в ловушку, вышел с гор и захватил Нови. Произошло это вечером 14 августа 1799 года. Ранним утром 15 августа Суворов стремительно атаковал войска Жубера. Тяжелый бой русской армии с превосходящим по численности противником длился 15 часов. Французская армия в беспорядке отошла на юг, а сам Жубер убит. Множество пленных, среди которых будущие маршалы Виктор и Груши. Австрийцы обещали и не пришли. Суворов, так и не дождавшийся прихода на помощь австрийцев, не решается вступать в преследование и в сердцах шлет рапорт царю о вероломстве союзников. В конце сентября русские отряды добиваются новых побед. 30 сентября русская армия занимает Рим. Немногочисленный российский отряд капитана 2-го ранга Г. Г. Белли принимает капитуляцию французского гарнизона, понимающего бессмысленность сопротивления. Восторженный Павел со словами: «Этот капитан хотел меня удивить, ну, так я удивлю его», награждает Белли орденом, предназначенным только для высших офицеров. Положение Ушакова абсолютно стабильное. Его десанты вступают в Мессину и Ливорно. На севере новый командующий, эстонский барон Эссен, перегруппировывает армию и наносит поражения французам под Алкмаром и Бевервейком, а некоторое время спустя занимает Бержен, за что получает Мальтийский крест и чин генерал-лейтенанта. Австрийская армия побеждает при Мангейме. Австрийская изменаНа Севере Европы англо-русские части, пытавшиеся развить преимущество и перейти в широкое наступление, все чаще терпят поражения. Северное наступление гаснет. На юге французский генерал Массена начинает теснить части эрцгерцога Карла. Опять паника в Австрии: открывается дорога на Вену!!! Свежие части из России под командованием генерала Римского-Корсакова, шедшие на соединение с Суворовым, тут же брошены на подмогу частям эрцгерцога. А эрцгерцог Карл уже бежит, не дождавшись российских войск и не проинформировав их об этом. Римский-Корсаков пришел в назначенное место, под Цюрихом, но там не австрийцы, а французы. Российский корпус (26-27 тысяч человек) атакован внезапно, на марше. Корпус бешено сопротивляется, даже пытается контратаковать, но в двухдневной битве полностью разбит, множество солдат и офицеров попали в плен. Это торжество французов до сих пор во Франции выдается за победу над самим Суворовым. Но Суворов никакого отношения к этому не имеет... Осенью 1799 года Суворов очистил Северную Италию от французов. По его мнению, пора было идти во Францию, на Париж: путь на Ниццу и Тулон свободен, дорога на Лион защищена слабо. Пора закончить войну, и закончить ее надо победоносно! Но с точки зрения австрийцев, Суворову было больше нечего делать в Европе. Суворов сделал свое дело, разбил французов... Теперь Суворов может уйти, а во Францию австрийцы вполне могут двинуться и сами. Пусть непобедимый Суворов лучше поможет Австрии на другом направлении: заменит разбитого Римского-Корсакова. Уже не до Франции! Суворов вынужден оставить занятые в Италии позиции австрийцам, а сам с 20 000-м отрядом, с боем начинает движение в Швейцарию, по маршруту, разработанному в австрийском штабе. В Италии Суворов с тяжелыми авангардными боями (командир авангарда Багратион) пересекает перевал Сен-Готард и переходит Чертов Мост (сейчас здесь высечен в скале православный крест и в честь 200-летия событий установлен памятник Суворову). Здесь выясняется: в австрийском плане есть ошибка. Союзники врали, будто от Альтгарфа до Швица есть хорошая дорога... А там вообще не было дороги. Суворов шел через горный хребет по бездорожью с пушками и обозами. Пройдя 150 километров за 6 дней (по пересеченной местности, практически без дорог), Суворов явился в долину и в город Муттен. Пробившись в Муттен, он узнал Не совсем прав Константин Михайлович. И Римский-Корсаков не бежал сломя голову, и союзники ушли уже давно, предав для начала Римского-Корсакова. А затем и Суворова: горе-союзники не поставили ни обещанного продовольствия, ни полутора тысяч вьючных мулов. Австрийцы отошли, не дождавшись русских частей на марше, подставив их под пушки неприятеля. Армия попала в мешок. Без снабжения, без продовольствия, с ранеными и пленными на руках. Суворов в своей жизни не проиграл ни одной битвы, и только он знает, какой ценой это было достигнуто. Он не проиграл и эту. Бросив обозы, пленных и оставив раненых «на милость французов» в городе Гларис, армия под командованием своего генералиссимуса осуществила знаменитый переход через Альпы. Преодолев ледник Прагель и перевал Панике (высота более 2,5 тысячи метров), остатки армии, числом только 6 тысяч человек вышли в долину Рейна и вдоль реки вышли в Вадуц (ныне столица Лихтенштейна). После этого Суворов отказался продолжать кампанию. К императору ушли соответствующие рапорта от него, его генералов, русского представителя в австрийском штабе графа Толстого и эмоциональное письмо от царевича Константина, также участвовавшего в походе. Павел I армию возвращает, но лично Суворовым очень недоволен. Первый союз с НаполеономРезультаты войн с Бонапартом никакие, но и особой беды России они тоже не принесли. Разрыв с Британией и союз с Наполеоном в 1800 году принес только бедствия Российской империи и самому Павлу. И в политике «свободных рук», и в войне с Бонапартом Россия была ведущей стороной. Она сама решала, что ей делать. Теперь же в этом союзе ведущая сила — Наполеон Бонапарт. 9 октября 1800 г. Бонапарт прибывает во Францию из Египта и начинает свой триумфальный путь в столицу. Франция с надеждой встречает долгожданного «спасителя»: это последний из генералов, не знающий поражений. Даже Жубер и тот погиб! Сразу, как только Наполеон взял власть, он послал Павлу I письмо с выражением дружбы. Это было первое его действие после переворота 9 ноября 1800 г. (18 брюмера VIII года по революционному календарю), который провозгласил Консулат и Наполеона Бонапарта первым консулом. Затем Наполеон без всяких условий освободил всех русских военнопленных, в том числе раненых, оставленных на милость победителя. Все они были переодеты в новую, специально сшитую для этого форму и отправлены в Россию за счет французского правительства. Эти действия были следствием или гениального расчета Наполеона, или результатом не менее гениальной интуиции. Павел понимает, что позиции Франции слабы и что итог войны, само существование коалиции зависит от России. И тогда в самом конце 1800 года Первый консул Наполеон Бонапарт заявил о передаче Мальты России. Это был гениальный по своей силе ход. Некоторые историки полагают, что Павел I Петрович вышел из коалиции, напуганный либеральными идеями офицеров своей армии. Проявлением же этих идей стало то, что адмирал Ушаков провозгласил Ионические острова Республикой. В действительности все происходило с точностью до наоборот: идеи конституции и либерализма ходили в русском дворянстве независимо от участия в военных действиях. Много раз историки показывали, что «европейские» политические конструкции и дворян, включая и декабристов, и либералов-просветителей типа Белинского и Герцена, и народовольцев были чисто утопическими. Они не имели ничего общего с реальностью. В воспоминаниях Тургенева есть потрясающее место: он водит по Парижу Белинского, показывая ему улицы и площади, связанные с революцией. А Белинский совершенно не интересуется реальной Францией и ее историей; гуляя по Парижу, он ведет речи о необходимости немедленного освобождения крестьян[83]. Скорее знакомство с реальной Европой и реалиями революции и французской диктатуры «излечивало» от утопического стремления делать «как в Европе». Ведь что видели офицеры и Суворова, и Ушакова? Нищее, замордованное население. Не только в Южной Европе, в Италии, Греции, но даже в Швейцарии и Голландии уровень жизни простонародья был не выше, чем в России. Жестокие нравы европейской деревни были не лучше, а то и похуже, чем в России. А дворянство было беднее русского и часто хуже образовано. Война? Это разорение, принесенное войной, озлобление и одичание. Трупы на обочинах дорог и на ветках придорожных деревьев, голодные дети, отчаявшиеся люди, у которых отняли последнее. Национальный и групповой эгоизм, упорное желание, по сути, всех таскать каштаны из огня чужими руками. Революция? Офицеры, воевавшие в Европе, видели города и деревни, ограбленные революционной армией, говорили со свидетелями чудовищных жестокостей, видели вывоз во Францию сокровищ культуры и истории. Они видели, как по-хамски обращаются революционеры со священниками, как они гадят в церквах и раскуривают трубки от страниц священных книг. Участие в войне было скорее «прививкой» от революции. При этом Павел I прекрасно знал и по рапортам Суворова, и по докладам ближних к нему лиц, что Британия и Австрия просто используют Россию в своих целях. Если бы он вышел из коалиции, это было бы политически оправданно и было бы только популярно в России. Намного хуже была новая опала Суворова. Пока он был в чести, Павел пожаловал ему титул князя Италийского и звание генералиссимуса, приказал поставить ему памятник в Санкт-Петербурге. Но «своевольный» Суворов долго не удержался в зените славы. Переход через Альпы не прошел даром для великого полководца; все же Суворову было уже 70 лет. Вернувшись в Петербург 20 апреля, он умер 6 мая. За его гробом запрещено было идти придворному обществу и гвардии. Шли только армейские полки. А Суворов был культовой фигурой для дворянства и всех служивых людей. Передавали слова Массена: узнав о смерти Суворова, он произнес, что отдал бы все свои победы за один его швейцарский поход. Еще хуже был союз с Британией... По приказу Павла I российские войска были выведены из Европы. Ушаков передал все занимаемые позиции Англии... Но это совершенно не помешало ей «прихватить» и важный стратегический пункт, Мальту. После заключения дружбы России и Франции Британия вполне мотивированно отказалась вернуть Мальту России. Получается, что Бонапарт Мальту подарил, а Британцы подарок захватили. Без русских войск Наполеон громит и турецкие и австрийские войска. В мае, одновременно со смертью Суворова, армия Моро наступает в Баварии, а Бонапарт лично ведет войска в Северной Италии. После битвы у Маренго Австрия подписывает в Алессандрии с Первым Консулом соглашение о прекращении боевых действий в Италии. Совсем выйти из войны Австрия не может: она, как наркоша на игле, сидит на британских субсидиях. Только после того, как в сентябре 1800-го генерал Макдональд занимает Швейцарию и Тироль, Мюрат идет на Неаполь, Брюн наступает в Ломбардии, после того как в декабре 1800-го Моро разбивает эрцгерцога Иогана при Гогенлиндене, взяв 25 тысяч пленных, Австрия просит о мире. Война окончилось полной победой Франции. А Бонапарт, гениальный стратег и великолепный психолог, не забывает о новом союзнике! По Люневилльскому договору Ионические острова остаются под протекторатом России. А зависимая от Франции Испания урегулирует пограничный конфликт с Россией в Калифорнии. Более того... Бонапарт предлагает России секретный план с предложениями о разделе Турции. Бывшая Византия достается России, Ближний Восток — Франции, и о совместных боевых действиях в Индии. Индийский поход Войска ДонскогоОб индийском походе говорили и говорят очень разное — вплоть до объявления его мифом и выдумкой «врагов императора Павла». Но секретный проект Российско-французской коалиции по захвату Британской Индии был. Очень возможно, именно он стоил жизни Павлу I. Во всяком случае, его не довели до конца именно из-за убийства Павла I. По секретному плану должны были двинуться два пехотных корпуса, французский (с артиллерийской поддержкой) и российский, каждый по 35 000 человек, не считая артиллерии и казацкой конницы. Наполеон настаивал, чтобы командование французским корпусом было поручено генералу Массена. По плану французское войско должно было перейти Дунай и пройти через Южную Россию, останавливаясь в Таганроге, Царицыне и Астрахани. Объединиться с Российским войском французы должны были в устье Волги. После этого оба корпуса пересекали Каспийское море и высаживались в персидском порту Астрабад. Все перемещение из Франции в Астрабад по подсчетам занимало восемьдесят дней. Следующие пятьдесят дней занимал поход через Кандагар и Герат, и к сентябрю того же года планировалось достигнуть Индии. Этот индийский поход должен был походить на Египетский поход Бонапарта — вместе с солдатами отправлялись инженеры, художники, ученые. По всем законам колониализма, европейские армии вели с собой европейскую науку и культуру. Реально? Совершенно реально. Этот план должен был вызвать панику у британцев: уж они-то знали меру «любви» народов Индии к Британской Ост-Индской компании. Грандиозное восстание было совершенно гарантировано. Британцев «мочили» бы в сортирах — в деревянных тропических будочках даже там, где не появился ни один французский или русский солдат. Этот план уже начал реализовываться! В январе 1801 года казачий атаман Василий Орлов получил приказ вести конницу к границе с Индией. Атаман Матвей Иванович граф Платов был освобожден из Петропавловской крепости и поставлен во главе казаков. Через месяц войско из 22 500 казаков должно было достигнуть Оренбурга, а оттуда через Хиву и Бухару добраться до Инда. Немедленно после смерти Павла в марте 1801-го казакам был отдан приказ прекратить поход и возвращаться на Дон. Так реализовался один из политических законов Российской империи: ограниченность самодержавия удавкой. Чтобы удавка пошла в дело, надо было затронуть интересы дворянства. Они и оказались затронуты: торговля с Британией была слишком выгодна для владельцев земель и крепостных. Как Австрия долго не могла выйти из войны — очень уж задолжала Британии, так и русские дворяне сидели на игле британских денег. По официальной версии, разрыв экономических контактов с Британией очень сильно ударил бы по экономическим интересам России. Если считать дворянские имения «Россией», то все верно. И если иметь в виду только кратковременную выгоду. Почему дворянство не считало для себя выгодным (в том числе и экономически) навязать Британии политическую волю России и Франции? Ответ может быть только один: они не отождествляли себя и свое благосостояние с могуществом Российской империи. Народ российский? В своем представлении они и были этом народом. ПоследствияПавел I был задушен в собственной спальне в ночь с 11 на 12 марта 1801 г. в Михайловском замке. В заговоре участвовала верхушка столичного дворянства: адъютант гренадерского батальона Преображенского полка, Аргамаков, Н.П. Панин, вице-канцлер, Л.Л. Беннигсен, командир Изюминского легкоконного полка П. А. Зубов (бывший любовник Екатерины), Пален, генерал-губернатор Петербурга, командиры гвардейских полков: Семеновского — Н.И. Депрерадович, Кавалергардского — Ф.П. Уваров, Преображенского — П.А. Талызин), а по некоторым данным — флигель-адъютант императора, граф Петр Васильевич Голенищев-Кутузов, сразу же после переворота назначенный командиром Кавалергардского полка. О том, что именно произошло, судить трудно: документы, написанные непосредственными участниками заговора, уничтожены. Александр уничтожил воспоминания Палена и Зубова. Николай с трудом нашел и сжег записки Беннигсена. Видимо, какие-то документы уничтожал и Павел: мы до сих пор не знаем, от кого он узнал о заговоре. В качестве доносчиков называют генерал-прокурора П.Х. Обольянинова, бывшего шефа Санкт-Петербургского полка В.П. Мещерского. Все это — слухи. Достоверно известно только то, что царь узнал о заговоре. И что он безошибочно вызвал к себе тех, кто в заговоре не участвовал: Линденера и Аракчеева. Но фактически это лишь ускорило исполнение заговора: опираться было не на кого, помочь некому. Впустил заговорщиков в личные покои царя адъютант гренадерского батальона Преображенского полка Аргамаков. Солдат-охранников расставлял командовавший внутренним пехотным караулом Марин. Верных солдат (из простонародья) удалил, потомственных гвардейцев оставил. Народ, в том числе рядовые солдаты, могли бы спасти своего императора, но он ведь к ним не обратился. А сами они ни во что посвящены не были. Двое камер-гусара, стоявшие у двери, храбро защищали свой пост. Один из них был заколот, а другой ранен. Это камер-гусар Кирилов, впоследствии служивший камердинером при вдовствующей государыне Марии Федоровне. Подробности убийства передаются по-разному, каждая версия позволяет разные трактовки. По одной версии, Павел был убит Николаем Зубовым, мужем Натальи Александровны, единственной дочери Суворова, который ударил императора массивной золотой табакеркой (при дворе впоследствии имела хождение шутка: «Император скончался апоплексическим ударом табакеркой в висок»). По-разному передавали обстоятельства дела: то ли Зубов вырвал табакерку из рук Павла, который пытался сам нанести удар, то ли убийство было преднамеренным. По одной из версий, князь Платон Зубов долго спорил с императором, доказывая, что деспотизм его сделался настолько тяжелым для нации, что они пришли требовать его отречения от престола. Как видите, аргумент именно такой: «для народа». Спор скоро сделался очень бурным, «собеседники» подрались. По другой версии, Павел был задушен шарфом или задавлен группой заговорщиков, которые, наваливаясь на императора и друг друга, не знали в точности, что происходит. Приняв одного из убийц за сына Константина, закричал: «Ваше Высочество, и вы здесь? Пощадите! Воздуху, воздуху!.. Что я вам сделал плохого?» Это были его последние слова. Версии не обязательно противоречат друг другу. По одной из версий, Павел, получив удар в висок, без чувств рухнул на пол. В ту же минуту француз-камердинер Зубова (по другим данным — сам Зубов; по третьим — Беннигсен) вскочил с ногами на живот императора. Называли по крайней мере три имени того, кто взял висевший над кроватью собственный шарф императора и задушил лежавшего без сознания. Называли имена (до 8 человек) тех, которые стремились выместить полученные от императора оскорбления, избивая уже труп. Врачам и гримерам было нелегко привести тело в такой вид, чтобы можно было выставить его для прощания. Все, прощавшиеся с императором, видели на его лице черные и синие пятна. Треугольная шляпа была так сдвинута набок, чтобы скрыть левый проломленный висок. Говорили, что когда дипломатический корпус был допущен к телу, французский посол нагнулся над гробом и, оттянув рукой галстук императора, обнаружил красный след вокруг шеи, сделанный шарфом. Но опять — слухи без документов. Неясно, собирались ли заговорщики вообще убивать Павла I. Известно, что «Великий князь Александр не соглашался ни на что, не потребовав от меня предварительно клятвенного обещания, что не станут покушаться на жизнь его отца; я дал ему слово: я не был настолько лишен смысла, чтобы внутренне взять на себя обязательство исполнить вещь невозможную, но надо было успокоить щепетильность моего будущего государя, и я обнадежил его намерения, хотя был убежден, что они не исполнятся»[84]. По воспоминаниям князя А. Чарторыйского, мысль о заговоре возникла чуть ли не в первые дни правления Павла, но переворот стал возможным только после того, как стало известно о согласии Александра, который подписал соответствующий секретный манифест, в котором признавал необходимость переворота и обязывался не преследовать заговорщиков после восшествия на престол[85]. Насколько Пален писал правду, насколько хорохорился? Если Александр действительно испросил жизнь отца, насколько был искренен он сам? Возможно, подписывая Манифест, Александр подписал тем самым смертный приговор отцу. Насколько он обманывался сам? Насколько был обманут? Во всяком случае, император был убит: жертва всех основных проблем России своего времени. Жертва зависимости верхушки от заграничных денег и ее чужеродности остальной стране; жертва собственной отдаленности от народа; жертва британских интриг; жертва своего непростого характера. «... дней Александровых прекрасное начало»В Манифесте о своем воцарении умный юноша Александр обещал «править по заветам бабки Нашей, Екатерины». Формулировка очень полезная для налаживания отношений с дворянством. Но в чем же состояли «заветы»? Допустим, «заветы бабки» можно за уши притащить к отмене почти всего, сделанного Павлом: в течение первого же месяца правления Александр вернул на службу всех ранее уволенных Павлом, снял запрещение на ввоз различных товаров и продуктов в Россию (в том числе книг и музыкальных нот), объявил амнистию беглецам, восстановил дворянские выборы. Он восстановил действие Жалованной грамоты дворянству и городам, ликвидировал тайную канцелярию. Но дальше начинается то, о чем Екатерина и не думала: не отстраняя (пока) прежних царедворцев, 10 марта 1801 г. (одним из первых указов) молодой царь назначил т.н. негласный комитет с ироничным названием «Comite du salut public», то есть «Комитет общественной славы». Название откровенно списано с революционного «Комитета общественного спасения». Этот «комитет» состоял из молодых и полных энтузиазма друзей: Виктор Кочубей, Николай Новосильцев, Павел Строганов и Адам Чарторыйский. Группа «молодых друзей» сплотилась вокруг Александра еще до его восшествия на престол. Этот комитет, совещательный орган при императоре должен был разработать схему внутренних реформ. Цели «молодых друзей» во многом оставались утопичными, и не случайно лишь малая доля их программ была реализована. Александр утверждал, что при Павле «три тысячи крестьян были розданы, как мешок брильянтов. Если бы цивилизация была более развитой, я бы прекратил крепостное право, даже если это бы мне стоило головы». Только не надо представлять Александра I таким великим либералом и демократом. Теоретический либерализм у императора был связан с аристократическим своенравием, не терпящим возражений. «Вы всегда хотите меня учить! — он возражал Державину, министру юстиции, — но я император и я желаю этого и ничего другого!» «Он был готов согласиться, — писал князь Чарторыйский, — что все могут быть свободны, если они свободно делали то, что он хотел». Государь был мечтателен. Он любил побеседовать на интеллектуальные темы, покровительствовал масонам и по своим взглядам (на словах) был большим республиканцем, чем радикальные либералы Западной Европы. Из чего вытекает, что у него было сердце, но не следует, что не было разума. 8 сентября 1802 г. новым манифестом утверждено 8 министерств (военно-сухопутных сил, морских сил, внутренних сил, иностранных дел, юстиции, финансов, народного просвещения, коммерции). Петровские коллегии были очень неэффективны. Екатерина их упразднила, Павел назло Екатерине опять ввел. Александр создал министерства, никогда не бывшие в числе бабкиных заветов. Для совместного обсуждения дел учреждался Комитет министров. В 1802 г. был издан указ о правах Сената. Он объявлялся верховным органом в империи, сосредотачивающим в себе высшую административную, судебную и контролирующую власть. Ему предоставлялось право делать представления по поводу издаваемых указов, если они противоречили другим законам. Изменениям подвергся и Святейший Синод, членами которого были высшие духовные иерархи — митрополиты и архиереи, но во главе Синода стоял гражданский чиновник в звании обер-прокурора. При Александре I представители высшего духовенства уже не собирались, а вызывались на заседания Синода по выбору обер-прокурора, права которого были значительно расширены. С 1803 по 1824 г. должность обер-прокурора исполнял князь А.Н. Голицын, бывший с 1816 г. также и министром народного просвещения (и видным масоном). В 1803 г. было издано новое положение об устройстве учебных заведений, внесшее новые принципы в систему образования: бессословность учебных заведений; бесплатность обучения на низших его ступенях; преемственность учебных программ между одно-классным приходским училищем, уездным училищем, гимназией в губернском городе и университетом. Вся территория страны была разделена на 6 учебных округов. В каждом их них — свой университет. Кроме Московского, открыли еще пять: в 1802 г. — Дерптский, в 1803 г. — Виленский, в 1804 г. — Харьковский и Казанский. Открытый в 1804 г. Петербургский Педагогический институт был преобразован в 1819 г. в университет. Университетам Александр даровал большую автономию: выборность ректора и профессуры, собственный суд, невмешательство высшей администрации в дела университетов, право университетов назначать учителей в гимназии и училища своего учебного округа. Одновременно создавались цензурные комитеты из профессоров, подчинявшиеся Министерству народного просвещения. Неудивительно, что к концу жизни Александр сильно сократил университетскую автономию: профессура была свободна, но не всегда делала то, что хотел император. (Демократия-то зависела от одного лица.) Вот в 1820 г. в университеты и направили инструкцию о «правильной» организации учебного процесса, а в 1821-м провели проверку выполнения инструкции 1820 года и немало профессуры разогнали. Но впечатление от реформ было велико... Учебных заведений стало больше, и к тому же впервые хотя бы теоретически смог получить образование человек не дворянского сословия. Дворяне не приходили в восторг от этого, и Александр I Павлович основал несколько привилегированных средних учебных заведений — лицеи: в 1811 г. — Царскосельский, в 1817 г. — Ришельевский в Одессе, в 1820 г. — Нежинский. И самое элитное военно-учебное учебное заведение императорской России: Пажеский Его Императорского Величества корпус, с 1802 года. Но еще более сильное впечатление, чем реформы просвещения, производили попытки решения тяжелейшего крестьянского вопроса. Крестьянский вопросПри вступлении на престол Александр I торжественно заявил, что отныне прекращается раздача казенных крестьян. 20 февраля 1803 г. издается указ о «вольных хлебопашцах». По этому указу в сословие «вольных хлебопашцев» вступили до 800 тысяч крестьян к концу его царствования. Александр нарушил дворянскую монополию на владение землей. Уже 12 декабря 1801 г., одним из первых, был Указ о праве покупки земли купцами, мещанами, государственными и удельными крестьянами вне городов. Помещичьи крестьяне получают это право только в 1848 г., но тем не менее монополия сломана. Как в России до Петра, владеть землей теперь могут разные сословия. В 1804-1805 гг. даже готовилось освобождение крепостных в Прибалтике. До конца крестьян в Прибалтике освободили в 1818 году. Немало для первых лет царствования совсем молодого, 24-27-летнего царя. Ожидали, правда, много большего. По общему мнению, «дней Александровых прекрасное начало» сменилось «реакцией». То ли Александр всех ввел в заблуждение, то ли испугался, то ли изменился с ходом лет. И никому почему-то не приходят в голову самые простые объяснения: 1. Александр I Павлович — такой же точно заложник дворянства, как и Павел I Петрович. Не будем даже обсуждать естественное желание жить. Но ведь убийство императора, пошедшего против дворян, нисколько не приблизит крестьянство к свободе. 2. Все события в России совершаются на фоне продолжающихся беспрерывных войн. Европа бурлит, все время движутся войска, нехорошо жужжат пули, рвутся бомбы[86]. В крови и огне перекраивается карта мира. Александр прекрасно понимает — воевать все равно придется. Даже политика «свободных рук» предполагает армию, которая послужит угрозой для желающих округлить свои владения за счет Российской империи. В этих условиях полное безумие ссориться с единственным военным сословием. Сворачивание реформ10 мая восстановлена русская миссия в Вене. По Англо-русской морской конвенции 17 июня 1801 г. Россия отказывается от союза с Бонапартом, но к Британии не присоединяется. Политика «свободы рук». 8 октября в Париже подписывается русско-французский мирный договор и секретный протокол о разграничении сфер влияния. Согласно протоколу, стороны обязуются «не оказывать ни внешним, ни внутренним врагам другой державы никакой помощи войсками или деньгами под каким бы то ни было наименованием»[87]. 28 сентября 1802 года Сенат восстановил действие русско-французского торгового трактата 1797-го сроком до 1809 года. Опять политика «свободы рук». Со всеми дружим и торгуем, всех любим и не любим одинаково. Но к войне Россию все равно подталкивают неудержимо. У нежелания Александра влезать в европейскую войну есть два камня преткновения: активность Франции на Балканах и стремительное возвышение Франции. Франция активизируется на Балканах. Россия давний гарант прав христианского (православного) населения Турецкой империи. Русские монахи приезжают в Турецкую империю, преподают в школах для православных, русское правительство постепенно ведет к тому, чтобы православные отделялись от Турецкой империи, создавали свои государства. Члены названного Комитета указывают царю на опасность французского присутствия: Франция может резко рвануть на себя одеяло, занять место России на Балканах. Адам Чарторыйский прямо говорит о необходимости «защиты Блистательной порты от происков Франции». То же самое говорят опытные старые дипломаты. Министр иностранных дел Воронцов в 1803 году представляет доклад, в котором говорит — высадка французских войск на Балканах означала бы распад Турецкой империи и потерю всех позиций, завоеванных кровью и потом многих поколений. В самой Европе Бонапарт, нарушая все предшествующие договоры, аннексирует дважды завоеванный им Пьемонт (1802) и родину правящей британской династии Ганновер (1803). Выход, по его мнению, один — война в союзе с Британией за сохранение существующего положения. Второй источник беспокойства: расстрел герцога Энгиенского, коронация Наполеона как императора. Лев Толстой очень точно описывает, какое тяжелое впечатление оказывает на русское общество убийство герцога Энгиенского. Все дворянство понимает — посягнули на человека их круга! И уже не санкюлоты, не якобинцы, а почти император Наполеон. Не Робеспьер, от него другого и не ожидали, а «Робеспьер на коне!» Уже не в романе, а в реальной жизни Александр I объявил по герцогу реальный траур при дворе. По Петербургу ходила брошюра «Историческое описание Его Светлости принца герцога Енгиенскаго, расстрелянного по повелению Буонапарте в Винценском лесу в ночь с 21 на 22 марта 1804 года»[88]. Но все понимают и то, что новый режим продемонстрировал: для достижения своих целей он готов нарушать любую законность! Этой готовностью пугали якобинцы, а получается — Наполеон не лучше. Впрочем, тут французам есть что сказать... посол Франции Лористон задает императору, возмущенному беззаконным расстрелом, вопрос: «Что, если бы в дни, когда Британия готовила убийство Вашего отца, Вы бы узнали, что заговорщики находятся за границей, но в пределах досягаемости. Неужели Вы бы не приложили бы все усилия, чтобы их схватить?». Удар ниже пояса? Да. Но Александр сам подставился. С декабря 1804 года дипломатические отношения России и Франции были прерваны. Накануне коронации Наполеона Александр демонстративно разрывает с Францией дипломатические отношения и отзывает поверенного в делах Петра Убри — чтобы он не присутствовал при коронации. А цели у Франции какие? Государственный совет приходит к весьма резонному выводу: стремительное возвышение Наполеона имеет главным образом соображения внешней политики. То есть Наполеон Бонапарт, став императором, намерен раздвигать границы своей империи вплоть до Индии на юг и до Урала на восток. Это подталкивает к созданию третьей антифранцузской коалиции под предводительством русского царя Александра I. Центральное звено договоров этой коалиции: «Англо-русская конвенция о мерах к установлению мира в Европе» от 11 апреля 1805 г. Тогда же опять начинают финансово поддерживать французских эмигрантов. Много позже в 1828 г. Николай I попытается получить должок с Карла X Бурбона, правившего в 1824-1830 гг. Должок составляет 19 284 497 франков. Не получил. «Когда говорят пушки, музы молчат» — говаривал Наполеон. Когда говорят пушки, музы тоже не всегда молчат. Но они говорят только в том случае, если они помогают пушкам или хотя бы не мешают им стрелять. Мог ли Александр I Павлович проводить раскрепощение крестьян, ставя Россию на грань новой гражданской войны? Глава 4.ПОЧЕМУ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА НЕ НАЧАЛАСЬ В 1807 ГОДУ? Коварство Луизы... или Александра? После заключения ряда трактатов между Австрией, Пруссией, Россией и Англией была оформлена новая антифранцузская коалиция. 9 сентября 1805 года Александр и Кутузов выехали в действующую армию. Разумеется, и тут не обошлось без романтической истории, которую до сих пор вспоминают где надо и где не надо. Связана она с прусской королевой Луизой Августой Вильгельминой Амалией (1776-1810), супругой Фридриха Вильгельма III, мамой прусского короля Фридриха Вильгельма IV, первого германского императора Вильгельма I и жены Николая I Шарлотты (Александры Федоровны). Королева была очень красива. Некрасивый и угрюмый Фридрих-Вильгельм проигрывал в сравнении с Луизой Менленбургской. Луиза была красива и обаятельна. Пожилой Гете называл ее «небесным видением». В июне 1802 года Александр заехал к своему двоюродному брату, прусскому королю, из Риги в Мемель. Помимо смотров, парадов и приемов королевская чета много времени проводила в домашнем кругу, в компании Александра. Александр много общался с Луизой, когда Фридрих-Вильгельм уходил спать, и, конечно же, о них много чего говорили. По одной версии, Александр уже тогда влюбился по уши. Обер-гофмейстерина Луизы, графиня Фосс, записала в своем дневнике об Александре: «Бедный, он совсем увлечен и очарован королевой!» По другой, как выразился хорошо его знавший Чарторыйский, началось «платоническое кокетничанье». Они прощались чрезвычайно трогательно, Луиза была в слезах. Судя по всему, если кто-то влюбился, то именно она. В октябре 1805 года Александр снова встретился с прусской королевской четой в Потсдаме. Адам Чарторыйский не без ехидства писал, что император был в Потсдаме «серьезно встревожен расположением комнат, смежных с его опочивальней», и что «на ночь он запирал дверь на два замка, боясь, чтобы его не застали врасплох и не подвергли бы слишком опасному искушению, которого он хотел избежать». Несмотря на это молва утверждает: под влиянием своей неземной любви Александр подписал с Фридрихом-Вильгельмом III 22 октября 1805 г. конвенцию о присоединении Пруссии к антинаполеоновской коалиции. Глупости, потому что именно за этой конвенций Александр и приехал в Потсдам. Еще забавнее утверждение, что Фридрих-Вильгельм III подписал конвенцию по настоянию жены: он спал и видел себя союзником России. Но больше всего легенд связано с посещением гробницы Фридриха II («Великого Фридриха»). В полночь все трое при свечах спустились в гробницу Фридриха Прусского (которого беспощадно и позорно била русская армия в Семилетней войне) и поклялись друг другу в вечной дружбе. Спустя год Наполеон занял Потсдам и выпустил по этому поводу свой 17-й бюллетень. В нем он прошелся и по клятве у гроба Фридриха II: «Через два дня после свидания оно было изображено на картинке, которую можно видеть во всех лавках и которая заставляет смеяться даже мужиков. На ней изображены: русский император, очень красивый, с ним рядом королева, а с другой стороны король, который поднимает руку над гробницей Фридриха Великого. Сама королева, закутанная в шаль, подобно тому как лондонские картинки изображают леди Гамильтон, прижимает руку к сердцу и смотрит при этом на императора». Наполеон не мог не пнуть своих заклятых врагов. Сравнение королевы Луизы с любовницей адмирала Нельсона леди Гамильтон должно было казаться ему очень обидным. Но главное: находятся историки, которым совесть позволяет рассказывать, что этой клятвой у гробницы Фридриха Великого то ли коварная Луиза, то ли коварная прусская чета повязала наивного, сентиментального Александра. Не может быть ничего более далекого от истины! Все трое монархов просто жаждали этого союза. И Александр получил от него больше, чем прусские короли. Александр вел войну не на территории России. Война с Наполеоном была и его война... Но он вел ее во много раз более комфортных условиях, чем пруссаки и австрийцы. Что же до сентиментального ритуала... Он очень в духе эпохи романтизма, очень в духе традиционной Германии. А ведь все трое — немцы. Александр — тоже немец по крови. Если его отец родился от Салтыкова, то на 75%. Если от Петра — то на 87,5%. И в огромной степени он немец по воспитанию, литературным вкусам, бытовым привычкам и поведению. Австрийская катастрофа при УльмеПока в Потсдаме целовали холодный, сочащийся водой камень гробницы и шептали слова «вечной клятвы», Наполеон делал более прозаическое дело: разгромил и заставил капитулировать австрийскую армию Макка. Битва под Ульмом — сражение, состоявшееся 16-19 октября 1805 г. Сражение необычно тем, что победа Наполеона достигнута не в генеральном сражении, а в серии успешных боев с отдельными австрийскими корпусами. Как обычно, Наполеон сумел добиться внезапности. «Наполеон шел необычайно быстрыми переходами, совершая обход с севера расположения австрийских войск на Дунае, левым флангом которых была крепость Ульм»[89]. Генерал Мак узнал о появлении неприятеля только тогда когда конница Наполеона отрезала его от всех источников снабжения и подкреплений[90]. Русские стоят в Вене. Наполеон отрезает австрийцев от русских. Макк пытается выйти на соединение с союзниками. 6-й корпус французов заставляет Макка отступить к Ульму. К 16 октября Наполеону удалось окружить всю австрийскую армию под Ульмом. Потрясенный австрийский генерал просит французов о странном одолжении: о 8-дневном перемирии. Если к тому времени русские не подойдут, он сдается. Через 5 дней с армией Макка покончено, причем убито всего около 10 тысяч человек (потери французов — не более 6 тысяч). Макк и 30 тысяч австрийцев сдались, 20 000 спаслись бегством. Все, армии Макка больше нет. ТрафальгарПрактически одновременно с победой Наполеона под Ульмом французско-испанский флот потерпел сокрушительное поражение 21 октября 1805 года у мыса Трафальгар на Атлантическом побережье Испании около города Кадис. Разгром был абсолютным. Британия не потеряла ни одного корабля. Франция и Испания потеряли двадцать два корабля из 33 участвовавших в сражении. Погибло 7 тысяч моряков. Во время сражения погиб командующий английским флотом вице-адмирал Горацио Нельсон. С этого времени его имя стало символом военно-морской мощи Великобритании[91]. По поводу этой смерти было сказано, что пережить ее тяжелее, чем остальные 1700 смертей британских моряков и солдат. Труп адмирала везли в Лондон в бочке с бренди. Веселые британцы рассказывали, что моряки тайком от начальства через соломинки отпивали из этой бочки. Скорее всего, это миф — Нельсон пользовался суеверным почитанием и уважением флота и всей Британии. Более достоверно, что перед началом Трафальгарского сражения вице-адмирал Горацио Нельсон поднял на своем флагманском корабле «Виктория» сигнал: «Англия ожидает, что каждый исполнит свой долг». Эта фраза стала крылатой, ее часто цитировали по самым различным поводам. После Трафальгара стало очевидно, что высадить десант в Британии Наполеону не удастся. Он сосредоточился на сухопутной войне с Австрией. АустерлицРешающее сражение Наполеона против армий Австрии и России вошло в историю как «битва трех императоров»: Наполеона, австрийского Франца II и русского Александра I Павловича. Сражение состоялось 2 декабря 1805 г. Союзная армия насчитывала порядка 85 000 человек, из которых 60 тысяч русских и 25 тысяч австрийцев с 278 орудиями. Общая численность французской армии, прибывшей вслед за Кутузовым в район Аустерлица, достигала 200 тысяч человек. При таком перевесе Наполеон боялся только одного: что союзники отступят и не дадут себя разгромить, и на поле боя выставил пока «всего» 73 тысячи человек. Союзники и впрямь могли бы вовремя отступить, если бы М.И. Кутузов действительно мог бы командовать. Формально он и был главнокомандующим, но фактически присутствие двух императоров лишало его той власти, которая должна быть у главнокомандующего. Александр I легко мог отменить решение Кутузова, навязать свое собственное, одним движением руки заставить Михаила Илларионовича молчать. План австрийского генерального штаба (план Вейротера) основывался на оценке численности французской армии в 40 тысяч человек, и на крайне низкой оценке полководческих талантов Наполеона. Этот план предусматривал, что союзники имеют и не оставят до конца стратегическую инициативу. Французы же будут только обороняться. Кутузов знал, какова численность войск Наполеона, и не был согласен с австрийцами. Но, совершенно парализованный присутствием Александра, не возражал и составлял собственного плана сражения. В то же время он и не отказывался от формального руководства войсками. Так фактически и оба императора, и Кутузов разделили ответственность за поражение. Наполеон же был осведомлен о том, что фактическое командование союзной армией принадлежит не Кутузову. Он знал, что Александр скорее всего примет планы австрийских генералов. А австрийцев он бил много раз. Наполеон предполагал, что австрийско-русские войска будут наступать широким фронтом, стремясь его окружить. Он сконцентрировал войска в центре, против Праценских высот. Этим он создал у австрийцев иллюзию, что они действительно могут быстро его окружить. И подготовил свои войска для стремительного удара по центру союзников. Союзники начали передвижения еще в сумерках. Наполеон выждал до девятого часа и начал наступление. Здесь он сосредоточил до 50 тысяч человек против 3-4 тысяч русских солдат. Заняв Праценские высоты, Наполеон нанес удар главных сил на левое крыло союзников, охватывая его с фронта и тыла. Союзники начали отступление. Часть войск была отброшена к прудам и оказалась вынуждена отступать по замерзшему льду. Наполеон, заметив это движение, приказал бить ядрами в лед. Позже пропаганда Наполеона в бюллетенях говорила о 20 тысячах погибших. Реально их было «всего» от 800 до 1 тысячи человек[92]. Правое крыло союзной армии под командованием Багратиона отступило только после того, как Наполеон направил против него в помощь своему левому крылу и кавалерию Мюрата. Императоры Александр и Франц бежали с поля боя еще задолго до окончания сражения. Если верить легенде, Александр плакал, видя гибель союзной армии. Союзные войска потеряли до 27 тыс. человек, причем большую часть — 21 тыс. — русские. Потери французов, по разным данным, составили от 9 до 12 тысяч человек. После этой битвы австрийский император Франц заявил Александру о том, что продолжать борьбу бессмысленно. Австрия вышла из войны, на чем и кончилась Третья антифранцузская коалиция европейских держав[93]. В России поражение вызвало тяжелое чувство, потому что общественность считала русскую армию непобедимой (в точности как французы считали непобедимой армию Наполеона). Сражение при Аустерлице часто представляют как пример сражения, приведшего к полному разгрому противника. Но, во-первых, союзная армия отступила в порядке, ушла со знаменами и половиной артиллерии. Она сохранилась и могла продолжать военные действия. Во-вторых, как ни тяжело переживали поражение в России, дух армии и русского народа не упал. Поражение рассматривали не как неверность тезиса о непобедимости, а скорее как следствие австрийской измены и случайного стечения обстоятельств. Очень характерный момент: после поражения генерала А.Ф. Ланжерона уволили со службы (скоро взяли обратно). Генералов И.Я. Пржибышевского и Лошакова отдали под суд. Военный суд полностью оправдал И.Я. Пржибышевского, и тогда его делом занялся Государственный совет. Генерала приговорили к разжалованию на месяц в рядовые, а после к отставлению от службы. Император Александр I утвердил приговор уже в 1810 году, хотя генерал был совершенно невиновен[94]. Никаких претензий к Кутузову не предъявлялось. Император Александр I является лицом наиболее виновным за разгром русско-австрийской армии при Аустерлице. Но к нему не только не предъявляли претензий. 13 декабря 1805 г. Кавалерственная дума ордена Св. Георгия обратилась к Александру с просьбой возложить на себя знаки ордена 1 -й степени. Но скромный Александр отказался, заявив, что «не командовал войсками», и принял лишь 4-ю степень. 22 ноября 1805 г. было заключено перемирие, по которому русские войска должны были покинуть австрийскую территорию. 26 декабря 1805 года в Пресбурге (Братиславе) Наполеон фактически продиктовал Австрии мирный договор. По нему Австрия окончательно отказывалась от покровительства германским княжествам, уходила из Северной Италии. Самое худшее для России: Австрия отдавала Наполеону Венецианскую область, а также свои балканские провинции: Историю и Далмацию. В руках у Наполеона оказался сухопутный мост из Северной Италии на Балканы. Возводившаяся Российской империей система обороны Балкан, центральной частью которой был остров Корфу. Теперь Наполеон мог не плыть и вести войска по морю, а сухим путем идти на Балканы, перебрасывая туда любые контингента войск. Едва текст франко-австрийского мирного договора дошел до Петербурга, Александр собрал заседание Государственного совета. С 9 по 19 января шло заседание, несмотря на православное Рождество (6 января) и православный Новый год (с 11 на 12 января), когда государственные учреждения Российской империи не работали. В основном царедворцы предлагали большее или меньшее сближение с Наполеоном. Князь Куракин прямо предлагал союз, очень напоминающий союз 1800 года при Павле. Нейтрализация «путем объятий» через мирный договор и раздел сфер влияния в Европе. Была выдвинута и другая идея: продолжать войну, «заменив» Австрию в качестве союзника Пруссией. Странное состояние «ни войны, ни мира» прервали, поручив посланнику Убри вести переговоры с Талейраном. Талейран представил проект русско-французского «Мира на вечные времена», включив в него заранее неприемлемые условия: вывод эскадры Синявина из Средиземного моря, посланной на помощь русским войскам на Корфу, уход с Адриатики. Большинство членов Государственного совета были за принятие этого мирного договора. Но император 14 августа 1806 года личным решением отказался от этого мира. Вопрос о новой войне с Францией был решен. Прусская катастрофа Иены-АуэршадтаВ сентябре 1806 г. Пруссия начала войну против Франции. 16 ноября 1806 Александр объявил о выступлении и Российской империи против Франции. 16 марта 1807 г. Александр выехал к армии через Ригу и Митаву и 5 апреля прибыл в Главную квартиру ген. Л.Л. Беннигсена. Двигала ли им клятва в гробнице Фридриха Прусского? Нет, были намного более важные причины воевать вместе с Пруссией. В этот раз Александр меньше, чем в прошлую кампанию, вмешивался в дела командующего. Но как выяснилось, Беннигсен — далеко не Кутузов. Русские войска не принимали участия в Йена-Ауэрштедтском сражении... и это к лучшему. 14 октября под Йеной Наполеон легко разгромил пруссаков, которые потеряли 27 тыс. чел. и 200 орудий. Корпус Даву (27 тысяч солдат) наступал на Ауэрштедт. Несмотря на превосходство противника (до 38 тысяч человек), он также одержал победу, погнал прусские войска, потерявшие в сражении 18 тыс. чел. и 115 орудий. В обоих главных сражениях между французскими и прусско-саксонской армиями во время русско-прусско-французской войны 1806-1807 современная армия Наполеона легко разгромила феодальную армию Пруссии с ее палочной дисциплиной, устаревшей еще в 1792 году линейной тактикой и знатными, но заурядными или бездарными генералами. Победа Наполеона была абсолютной, французская армия вошла в Берлин. Прейсиш-ЭйлауК зиме в руках прусского короля и его русских союзников осталась только Восточная Пруссия. В январе 1806 года корпус Нея двинулся на восток, чтобы найти зимние квартиры получше. Беннигсен принял это движение за общее наступление французских войск. В те времена не воевали зимой. И вот почему: «В нашем полку, перешедшем границу в полном составе и не видевшем еще французов, состав рот уменьшился до 20-30 человек. Можно верить мнению всех офицеров, что Беннигсен имел охоту отступать еще далее, если бы состояние армии предоставляло к тому возможность. Но так как она настолько ослаблена и обессилена, то он решился драться»[95]. Французы писали примерно то же самое: «Никогда французская армия не была в столь печальном положении. Солдаты каждый день на марше, каждый день на биваке. Они совершают переходы по колено в грязи, без унции хлеба, без глотка воды, не имея возможности высушить одежду, они падают от истощения и усталости... Огонь и дым биваков сделал их лица желтыми, исхудалыми, неузнаваемыми, у них красные глаза, их мундиры грязные и прокопченные... »[96]. Уже в ходе сражения был эпизод, когда на обе армии внезапно налетела сильная снежная буря. Из-за этого поле боя застелили тучи снега, которые ветер поднял в воздух. Ослепленные снегом французские войска, дезориентировавшись, потеряли нужное направление и слишком отклонились влево. В результате 7-й корпус врага неожиданно оказался менее чем в 300 шагах прямо напротив большой центральной батареи русских из 72 орудий. С такой дистанции промахнуться просто невозможно — почти каждый выстрел попал в цель. Раз за разом русские ядра врезались в плотные массы вражеской пехоты и выкашивали целые ряды французов. За несколько минут корпус Ожеро потерял 5 200 солдат убитыми и ранеными»[97]. Ожеро получил ранение, Дежарден был убит, Эдле ранен. Ночью российские войска начали отход. Французы не преследовали: не было сил. Говорят, что маршал Ней, глядя на заваленное десятками тысяч трупов, залитое кровью поле, воскликнул: «Что за бойня, и без всякой пользы!». Впрочем, Наполеон стоял на поле битвы еще 10 дней. Это было для него предлогом объявить Прейсиш-Эйлау победой. По сути же, дело это было достаточно бессмысленное сражение. Оно не принесло ни одной из сторон ни ожидаемой победы, ни существенной пользы. Кровавая и страшная ничья. ФридландРусские войска скрестили с французами оружие 14 июня 1807 года под Фридландом (Восточная Пруссия, ныне город Правдинск Калининградской области РФ). Беннигсен вел с собой 61 000 солдат при 120 орудиях. Наполеон — 80 000 солдат при 118 орудиях. Сражение началось в 3 ч. утра, когда с французской стороны на поле находился только корпус маршала Ланна. Первоначально Беннигсен ограничивался только артиллерийской дуэлью и не атаковал до 7 ч. утра, хотя на позициях было только 26 000 французов. Повторилась ситуация Аустерлица: малые силы сдерживали атакующего противника, пока не подошли основные. Наполеон прибыл на поле битвы вскоре после полудня вместе со своим штабом и принял командование от Ланна. Ровно в 5.30 был дан сигнал ко всеобщему наступлению французов: несколько частых залпов французской батареи из 20 пушек. Когда французская атака начала уже было захлебываться, Наполеон в подкрепление дивизиям Нёя выдвинул резервный корпус маршала Виктора, головные части которого вел генерал Дюпон. Паника, начавшаяся в рядах русских, сделала их прекрасной мишенью для французских канониров. Французская картечь косила ряды русской пехоты, причем расстояние от пушек до пехотных рядов сократилось постепенно с 1600 до 150 ярдов и, наконец, до 60 шагов. Остатки русской кавалерии пытались помочь своим пехотинцам, но только разделили их печальную судьбу — картечь разметала в стороны людей и коней. В отчаянии Беннигсен начал штыковую атаку против правого фланга дивизий Нея, но единственным результатом этого была гибель нескольких тысяч русских солдат в водах Алле. В этот момент битвы отличился генерал Дюпон. Со своей дивизией нанес удар во фланг и тыл русского центра (солдаты которого уже были сильно утомлены боями), а затем атаковал только что введенные в бой полки русской гвардии. Очень скоро гвардейские полки устлали своими телами поле боя. Современник боя пишет, что это была победа гигантов над пигмеями. Действия генерала Дюпона были высоко оценены императором, и Наполеон обещал ему маршальский жезл за первое следующее удачное дело. Русская армия потерпела сокрушительное поражение. Французы потеряли около 12 000 чел., русские — от 18 000 до 20 000, то есть около 30 % всей армии, и 80 пушек. После поражения русской армии в прусско-русско-французской войне 1806-1807 годов Александр был вынужден пойти на мирные переговоры с Наполеоном. Казалось бы, Наполеон долен быть немилостив к русским: он вообще сурово обходился с побежденными. Но проявилась в его поведении некая странность. Странности поведения НаполеонаВо-первых, Наполеон не пошел дальше, в Россию. Что ему помешало? Ведь русские армии биты и под Аустерлицем, и под Фридландом. Два поражения — это уже статистическое число, закономерность. Прейсиш-Эйлау — победа только в пропагандистских материалах, но и не поражение. Почему бы не пойти дальше, на Москву или Петербург? А Наполеон не пошел, и насколько нам известно, у него и планов таких не было. Более того: Наполеон после Фридланда НЕ преследует русскую армию. Русская армия с пушками и обозами спокойно переходит пограничный Неман в ночь с 18 на 19 июня. Передовые отряды французской армии наблюдают за этим, но даже не пытаются завязать бой. Даже когда русские казаки поджигают мосты через Неман, с французской стороны не раздается ни одного выстрела. Видимо, был такой приказ? Именно поэтому Наполеон и Александр встречаются на плоту. Дело не в романтической натуре обоих императоров, а в том, что в окрестностях нет ни одного целого моста через Неман. Во-вторых, Наполеон и до Фридланда не раз посылал к Александру с предложением мира. Александр не отвечал, и это тоже нуждается в объяснении. Невежливость, которую ждешь скорее от победителя Наполеона. 19 июня, всего через 5 дней после Фридланда, он снова шлет послов к Александру. Вроде логичнее ждать послов от побежденных? Александр тоже ищет мира, послы: генерал-адъютант Жерар Дюрок и генерал Дмитрий Лобановский встречаются и пишут проект военного перемирия на месяц. Но подписывают соглашение с русской стороны — адъютант Лобановский, с французской — сам начальник штаба Наполеона А.Бертье. Откуда такое уважение? И более того: Наполеон лично принимает адьютанта Александра I князя Дмитрия Лобанова-Ростовского. Немедленно после его просьбы. Князь Лобанов передал Наполеону желание императора Александра лично с ним увидеться: Александр до переговоров о мире хочет знать позицию Наполеона. На это ему отвечают, что Наполеон тоже хочет встречи. И встретился на следующий же день, 25 июня 1807 года. 25 июня 1807 г. оба императора встретились на плоту, поставленном посредине реки, и около часу беседовали с глазу на глаз в крытом павильоне. На другой день они снова виделись уже в Тильзите; Александр I присутствовал на смотре французской гвардии. О чем они говорили, мы не знаем. Но известно, о чем шли разговоры на следующий день, в Тильзите. В-третьих, Наполеон совершенно по-разному относился к русским, с одной стороны, и к австрийцам и пруссакам — с другой. Немцев он вообще не любил, но вряд ли этим объясняется его решение: Наполеон мог кататься по земле, отвратительно ругаться и орать, выпуская негативные эмоции. Но решения он принимал только холодно и прагматично. Прусский король ищет мира уже после Иены-Ауэрштадта. Его бывший посол в Париже Луккезини явился к Наполеону с просьбой о мире. Но Наполеон добрый месяц не начинает переговоров, а возит посла за собой в обозе армии, занимающей одну крепость за другой. А потом продиктовал такой мир (фактически — безоговорочную капитуляцию), что Фридрих-Вильгельм III отказался его подписать. В Тильзите Наполеон тоже усиленно подчеркивал, что заключает мир именно с русским императором. Прусский король — это совершенно другая статья. Свидание с Луизой ПрусскойНу конечно же, и тут не обошлось без романтической красавицы Луизы!!! Наполеон в Тильзите не хочет принимать ее царственного супруга, но для нее почему-то делает исключение. Если верить легенде, императора особо спросили: «А как же король?» На что он пожал плечами: «Зачем мне нужен этот рогоносец? Он будет третьим лишним...» В течение часа они о чем-то беседуют один на один. Король мнется у входа в здание, где его супруга общается с Наполеоном. В конце концов он не выдерживает и входит. После чего разговор и с Луизой прекращается. Обоих членов царственной четы просто выставляют вон. Романтики уже тогда уверяли, что и Наполеон, как и Александр, не устоял перед чарами Луизы. Именно поэтому Наполеон сохранил Восточную Пруссию и вернул королю Фридриху-Вильгельму практически все, что успел у него отвоевать. Несомненно, это очень романтическая версия, но только у Пруссии был защитник посерьезнее. Как Александр I спас ПруссиюВ Тильзите Наполеон желал не только мира, он готов был предложить Александру вместе с ним делить мир. Пусть Александр забирает себе Балканский полуостров и Финляндию. Вот отдать России Константинополь он не соглашался. Наполеон предлагает разделить Пруссию между Французской и Российской империями: примерно так же, как недавно разделена Речь Посполитая. Александр же (побежденный) категорически не соглашается и требует (от победителя) сохранить Пруссию. В конце концов больше половины прусских владений Наполеон отобрал. Провинции на левом берегу Эльбы он отдал своему брату Иерониму. Прусские владения в Польше сделались Варшавским герцогством. Россия получила как компенсацию Белостокский департамент, из которого была образована Белостокская область. Гданьск (Данциг) стал свободным городом. Все раньше водворенные Наполеоном монархи были признаны Россией и Пруссией. На случай, если бы император французов пожелал присоединить к своим завоеваниям Ганновер, решено было вознаградить Пруссию территорией на левом берегу Эльбы. И тут Наполеон заявляет, что «в знак уважения к русскому императору» он готов оставить прусскому королю старую Пруссию, Бранденбург, Померанию и Силезию. Можно ли представить себе большее унижение у государства и его монарха? Держать месяц посла в обозах наступающей армии принять жену и не принять мужа, мгновенно прекратив переговоры при появлении супруга. Заявить, что отступаешься от своего плана раздела Пруссии «из уважения» к его союзнику... Наполеон в грош не ставил Пруссию и ее короля, но «почему-то» подчеркнуто почитает Александра и оказывает ему услуги. Что это с ним? Поведение Александра, конечно, тоже порой трактуют как поступки человека, очарованного Луизой. Но у Александра есть более веские основания сберечь Пруссию, чем прекрасные глаза Луизы и клятвы в гробнице Фридриха. Пруссия — самый надежный союзник Российской империи. Австрийцы предали много раз. К тому же они не инициативны, осторожны до трусливости, ненадежны. А прусская армия активна и готова воевать. 26 апреля 1807 года было заключено секретное соглашение России с Пруссией о «войне до победы». Победа не состоялась, но Александр остается верен союзнику. И не зря: Пруссия по отношению к России ведет себя честно и последовательно. Александр хороший союзник, надежный друг. Но и Пруссия тоже. Почему же Наполеон не пошел дальше?Но почему Наполеон так по-разному вел себя по отношению к Пруссии (и Австрии) и к России? Его поведение ясно показывает: он не считает Россию побежденной стороной. Между прочим: она и не была побежденной. Наполеон разгромил «заграничную армию» — те части, которые Россия ввела в Европу. Но ее силы далеко не исчерпаны. Во-первых, русская армия в самой России и на театре военных действий с Турцией и Персией насчитывает более 300 тысяч человек. Если Наполеон перейдет Неман, он будет иметь дело с этой армией. Во-вторых, указом от 12 декабря 1806 года создается «временное ополчение или милиция» из дворян, купцов, мещан, казаков, государственных крестьян численностью 612 тысяч человек. Эта армия, в два раза многочисленней всех остальных вооруженных сил России, создается из добровольцев. Она собрана на сборные пункты, получает обмундирование и продовольствие, ее вооружают и обучают. Через неделю после создания ополчения, царь приказывает Синоду читать текст анафемы «безбожному Буонапартию». Под Новый, 1807 год с амвонов всех православных церквей Российской империи несется: «Наполеон дерзает против Бога и России. Покажите ему, что он тварь, совестью сожженная и достойная презрения. Не верьте ему, отвергайте его злодейства». «Анафема» завершается призывом вступать в ополчение. Стоит Наполеону перейти Неман, и он будет иметь дело еще и с этой армией. Наполеон может сколько угодно презирать церковь и все связанное с церковью. Но он очень хорошо знает, чем отличается солдат-патриот от наемника. Феодальные владыки Европы могут этого не понимать, но уж он-то прекрасно понимает, что столкнется с армией, по духу близкой к французской армии 1792 года. Идти в Россию с усталыми войсками, сразу после прусской кампании? Безумие... Раздражать Александра, рискуя, что он двинет свою почти миллионную армию в Европу, тесно общаться с французской армией?! Тоже безумие. События 1812 года не начались в 1807 г. потому, что Наполеон выиграл несколько сражений, но вовсе не победил Россию. И лучше всех знал это он сам. Почему зарубежный поход русской армии не состоялся в 1806-м?Но почему же тогда Александр I не двинул своей колоссальной армии в Европу? Появление даже половины... Даже третьей части ополчения весной 1807 года в Пруссии сразу меняло бы картину кампании. И не сдобровать бы Наполеону тогда. То, что произошло в 1813-1814 годах, было совершенно реально в 1807-м. Что ж тогда Александр не решился? Дело в том, что оснований у Александра было немало. Главное из них — это страх перед Отечественной войной. Бросить на Наполеона громадную армию, состоящую не из бритых обученных солдат, а из бородатых мужиков? Это значило привести в действие народную Россию, Россию туземцев. Если солдаты регулярной армии были как бы низовым слоем русских европейцев, то ополченцы — русскими туземцами, и уж конечно, никак не сторонниками крепостного права[98]. Комитет общественной безопасности (бывший полицейский комитет) доносил Александру об «опасных настроениях» части ополченцев. В указе о создании Комитета прямо говорилось, что он и создается для противодействия французской пропаганде в России. Ополченцы читали листовки на русском языке о том, что в случае вторжения Наполеона в Россию будет отменено крепостное право. В это верили — ведь Наполеон и правда отменял феодальную зависимость везде, где только ни появлялись его армии. В том числе он сделал это в Пруссии в 1806 г. и в герцогстве Варшавском в 1807 году. В своем письме Александру Федор Ростопчин сообщал об упорных слухах и даже прокламациях о «воле», которую несет крестьянам и вообще всему простонародью Наполеон. Со времен Екатерины II русское правительство больше всего боялось именно подстрекателей и агентов французской революции с их пропагандой «воли». Это не было некой идефикс: в России неоднократно арестовывали агентов Директории и Конвента, распространявших листовки и слухи. Крестьяне если и не выступали, то слушали с большим вниманием. За 1801-1806 годы произошло 45 крестьянских бунтов — часть из них явно не без участия французских агитаторов. В 1812 году Наполеон бросит против России 8-тысячный Русский легион своей Великой армии. В его составе пойдут и русские пленные 1805-1807 годов, и крестьяне из западных губерний, бежавшие за границу, воевать за раскрепощение в составе его армии. Дворянство панически боялось Наполеона не как императора Франции и не как военного противника. А именно как «Робеспьера на коне» и «начальника гильотины». Умный московский барин Александр Тургенев писал в своем дневнике, что ему все кажется: «Бонапарте придет в Россию. Я воображаю санкюлотов, скачущих и бегающих по длинным улицам московским». Был, конечно, простой способ раз навсегда избавиться от этого страха: самому раскрепостить мужиков. Но сделать это означало «разорить дворянство», — даже если оставить у них всю землю. Сделать это, даже начать подготовку — значило поставить Россию на грань гражданской войны. Собственно говоря, и Людовик ведь мог не допустить ни Учредительного собрания, ни конвента: достаточно было самому провести уничтожение феодальных пережитков. И Франция была бы спасена от опаснейшего прыжка в утопию. Двинуть простонародную русскую армию в Европу? Это почти гарантированная победа над Наполеоном. Но это еще и почти гарантированная гражданская война в самой России, причем с участием разагитированного ополчения, в два раза многочисленнее остальной армии. И как поведет себя состоящая из крепостных армия — тоже неясно. Заграничный поход русской армии состоялся в 1813-1814 годах, а не в 1806 и 1807 году, потому что внутреннее положение Российской империи оставалось очень нестабильным. Глава 5.ТИЛЬЗИТ И ПОСЛЕДСТВИЯ: КОНТИНЕНТАЛЬНАЯ БЛОКАДА Сущность Тильзита Тильзитский мирный договор 1807 г. — это не только договор между Францией и Россией, торопливо подписанный в результате личной встречи и переговоров Александра I и Наполеона 25 июня 1807 г. Это еще и договор между Пруссией и Францией, подписанный 9 июля 1807 г. Пруссия теряла многие территориальные приобретения, в числе которых был и Белостокский округ, отошедший к России. Александр I обязался вывести войска из Дунайских княжеств (Молдавии и Валахии), передать французам бухту Котор на Адриатическом море, признал суверенитет Франции над Ионическими островами. Россия признавала императорский титул Наполеона. Она соглашалась на создание на своих западных границах герцогства Варшавского, которое Наполеон планировал использовать в качестве плацдарма для нападения на Россию в дальнейшем. Россия также разрывала дипломатические отношения с Британией и должна была примкнуть к невыгодной для нее континентальной блокаде. Главный пункт Тильзитского договора не был тогда опубликован: Россия и Франция обязались помогать друг другу во всякой наступательной и оборонительной войне, где только это потребуется обстоятельствами. Этот тесный союз устранял единственного сильного соперника Наполеона на континенте. Британия оставалась изолированной, Россия выступала посредником между Францией и Британией. 15 сентября 1808 г. Александр I встретился с Наполеоном в Эрфурте и 30 сентября 1808 подписал секретную конвенцию, в которой в обмен на Молдавию и Валахию обязался совместно с Францией действовать против Британии. Правда, Александр не все пункты договора выполнял так уж рьяно. Во время франко-австрийской войны 1809 г. Россия как официальный союзник Франций выдвинула к австрийским границам корпус генерала С.Ф. Голицына. Формально царь соблюдал договор. Но корпус Голицына не вел сколько-нибудь активных военных действий. Вот с Британией Александр «раздружился» всерьез: 25 октября 1807 он объявил о разрыве торговых связей с Англией. В ответ на Тильзитский мир британцы бомбардировали Копенгаген и увели датский флот. Считается, что Тильзитский мир был крайне невыгоден для России политически и экономически. Так ли это — посмотрим! Континентальная блокада и ее последствияИдея экономической блокады как эффективного средства давления на Великобританию исходит со времен французского Конвента, когда Комитет общественного спасения декретировал эту меру еще в 1793 г. Наполеон вновь вернулся к этой идее в конце 1806 г., надеясь нанести сокрушительный удар по торговле и экономике Великобритании во благо французской промышленности и сельского хозяйства. Однако впервые на практике экономическая блокада Англии была применена Павлом I на рубеже 1800-1801 гг. Российский монарх оказался своего рода первым разработчиком концепции наполеоновского проекта континентальной блокады Англии, которая началась в Санкт-Петербурге с середины 1800 г. У Наполеона идея континентальной блокады окончательно сформировалась после поражения Франции в Трафальгарском сражении 21 октября 1805 года. Стратегическая инициатива на морях полностью перешла к британцам. Наполеон понимал, что ему не удастся высадить в Британии десант. И тогда он решил удавить врага экономическими средствами. Берлинский декрет Наполеона I от 21 ноября 1806 года запрещал вести любые торговые, почтовые и иные отношения с Британией. Любой англичанин, обнаруженный на территории, подвластной Франции, объявлялся военнопленным. Товары, принадлежащие британским подданным, конфисковывались. Ни одно судно, следующее из Англии или ее колоний или заходившее в их порты, не допускалось во французские порты под угрозой конфискации. Этими мерами Наполеон хотел экономически удушить Британию... Чужими руками и независимо от последствий блокады для экономики союзников. Декрет был обязательным для всех подвластных Франции, зависимых от нее или союзных ей стран. После Тиль-зитского договора 1807 года к «континентальной блокаде» присоединилась и Россия. Россия и инфляцияНа первый взгляд, последствия континентальной блокады оказались катастрофическими для российской экономики. Ведь она была зависима от торговли с Британией, а вдруг резко сократилась. В 1802 году в один Кронштадт пришло 1061 торговых кораблей, в 1806-м -3574, а в 1808-м - всего 65. Во все же порты Российской империи в 1808 году пришло 1606 кораблей (меньше половины торгового флота 1806 года)[99]. Объемы внешней торговли упали в 4-5 раз. К чему это вело, покажем на примере такого мирного продукта, как сахар. В 1804 г. из-за границы было привезено только к Кронштадтскому порту сахара в различном виде 488,7 тыс. пудов. За весь 1809 г. сахара из-за границы было привезено всего 102 тыс. пудов, что почти в 5 раз меньше его годовой потребности. Это при том, что сахара в России потребляли немного. Собственное производство этого продукта с 1801 по 1805 г. составляло всего 200 пудов, то есть менее 0,04% годовой потребности. В 1809-м произвели уже до 1 тыс. пудов, то есть 0,2% годовой потребности. Вот источник и рост цен, и обесценивания рубля. Другой источник — своекорыстная политика Британии. Конечно же, Британия хотела поддерживать торговлю, и конечно, в собственных интересах. Кроме того, Британия почти не имела сухопутной армии и предпочитала воевать чужими руками. Она готова была давать дотации государствам, выставлявшим армии против Наполеона. Такса был такая: за 100 тысяч солдат, стоящих в строю, Британия платила 250 тысяч фунтов стерлингов. Трудно сказать, что более возмутительно: сам факт такой «таксы» или ничтожная стоимость солдата: 2,5 фунта стерлингов за «голову»[100]. В 1805-1807 годах содержание эскадры Синявина но острове Корфу и «заграничной армии» Беннигсена в Пруссии шло за счет британских субсидий. Россия присоединилась к континентальной блокаде и стала союзником Наполеона. Британские деньги иссякли. В ноябре 1806 года Россия обратилась с просьбой предоставить новый военный заем на 6 млн рублей с рассрочкой платежей в 20 лет. Переговоры велись до июня 1807 года, когда в займе было окончательно отказано. Британцы не вводили войск в Россию, не брали Москву и не взрывали Кремля. Но российская экономика реально могла быть закабалена британским капиталом. Занятые в Британии деньги Россия отдавать не торопилась. Еще «Екатерина II набрала займов на 41 404 681 руб. и при жизни не вернула ни копейки... В период революционных и наполеоновских войн главным кредитором выступала Англия: с 1792 по 1816 г. Россия получила более 60 млн. рублей, расплачиваясь с Англией последующие 50 лет»[101]. Налоговые поступления тоже стали меньше в годину беспрерывных войн. В 1805-м собрали 82 529 тысяч рублей, в 1806-м — 79 195; в 1807-м — 78 040; 1808-м — 64 995; 1812-м — 58 903. А вот после войны, в 1815 г. собрано 80 729, как в 1802 г. В пересчете на серебряный рубль с 1808 г. по 1813 г. налоги не компенсировали даже потери казны от инфляции[102]. Правительство полагалось опять на печатный станок. С 1786 г. по 1810 г. была выпущена в обращение колоссальная сумма — 579 млн. руб. Есть сведения, что в 1804-1810 гг. было напечатано 272,5 млн руб. (всего же в 1804 г. было в ходу 260,5 млн. руб.). В 1810 г. внутренний долг достиг 668 млн. руб. (в т.ч. по выпуску ассигнаций — 577 млн.). Естественно, это вызывало резкое повышение цен и банкротство некоторых банкиров. Стоимость ассигнаций резко падала. К концу царствования Екатерина II за 1 рубль ассигнаций давали 68,5 копейки серебром. В 1796 году за 1 рубль ассигнациями давали 79 коп. серебром. В 1802 г. — 80 коп., 1805 г. — 73, 1806 г. — 67,5,1807 г. — 53,75, 1811 г. — 25,2. Резкое падение после 1807 года. Франция Наполеона пыталась решать свои проблемы за счет России. Это одна из причин войны 1812 года: и использовать ресурсы России, и довести до конца континентальную блокаду. При том, что Россия физически не могла не торговать с Британией. Торговля шла, пусть контрабандная. По мнению всех историков, занимавшихся вопросом, не было месяца, чтобы в порты России не приходили «нейтральные» суда. У капитанов их судов были сертификаты, удостоверяющие, что они не торгуют британскими товарами... Стоимость сертификатов называли разную: до 400 франков. Сумма огромная, но стоимость груза корабля могла превышать и 30 тысяч фунтов... Сертификат даже не очень повышал стоимость товаров. Не случайно сразу же после нападения Наполеона, 12 сентября 1812 г. Александр I опубликовал манифест о возобновлении торговых отношений между Россией и Британией. Итак, континентальная блокада — разорение? Да, если ничего не делать и оставаться экономическим сателлитом Британии. Да, если клянчить деньги за границей и упорно не зарабатывать их самим. Нет, если поставить себе цель развивать собственную экономику. Но второй вариант — это путь обуржуазивания страны. Путь не менее опасный для дворянства, чем вооруженное ополчение. Дворянство хотело одного: не заниматься хозяйством, но получать доход от имений, не затрачивая никакого труда. Если выращивать сахарную свеклу и строить сахарные заводы, доходы явно увеличатся. Но это ведь ду-умать надо... Да еще и рабо-о-отать. Дворянство хотело сохранения феодальной системы, и торговля с Британией помогала им получать доходы, не ударяя палец о палец. Меньше, чем можно было заработать, трудясь? Ну и что? Главное, не думая ни о чем. Естественно, континентальную блокаду ненавидели все, кто входил тогда в «хорошее общество», в ту «нацию», которую угнетал злодей Павел I и которая убила его за посягательство на владычество Британии на Востоке. Любопытно, что задолго до Тильзита правительство Российской империи начало склоняться если не к блокаде, то к проведению более независимой политики. Манифест Александра I от 13 января 1807 года «О даровании русскому купечеству новых выгод» запрещал иностранцам торговать внутри России и становиться членами купеческих гильдий. Удар по британцам в первую очередь. Некоторые дворянские публицисты приветствовали сей Манифест, а известный просветитель, публицист и общественный деятель В.В. Попугаев (1778/1779 — ок. 1816) даже считал манифест скрытой поддержкой Наполеона[103]. Да не буду я понят как ярый сторонник континентальной блокады. Просто не была бы континентальная блокада катастрофой при наличии политической воли к экономической самостоятельности и стремления развивать страну. А хуже всех от нее было дворянам, причем именно тем, которые владели землей и крепостными. 1 -2% всего российского населения. Эхо ТильзитаВ Тильзите Александр хотел только мира. Наполеон — еще и дружбы. Наполеона Тильзитский мир вознес на вершину могущества, восторг по поводу договора был всеобщим. «Это было, как во сне, — почти неправдоподобное осуществление всех мечтаний». Ведь единственной союзницей Франции может быть только Россия — Бонапарт говорил это в 1807-м. Он стремился к этому все годы»[104]. Во Франции ликовали, считая Тильзит великой победой Наполеона. Англичане охотно распространяли слухи о том, что Наполеон чуть ли не силой заставил Александра принять этот мир. Форма была как можно более обидной для Александра — вдруг он испугается и устыдится?! Через Воронцова Александру докладывают, что в Петербурге готовится заговор типа того же, который унес жизнь Павла I. По поводу провокации Александр I (все же умный и храбрый был человек!) на полях депеши написал: Вот депеша, которую мне прислал Алопеус. Речь идет не более и не менее как о попытке отправить меня в другой мир. Ваш Александр»[105]. Как видно, раскусил игру британцев. Если Тильзит поставил императора Александра в очень сложное положение, то не на международной арене, а внутри страны. Тильзитский мир был крайне непопулярен в России. И потому, что континентальная блокада была экономически невыгодна дворянству. И потому, что в Тильзите Россия признала права «узурпатора», «Робеспьера на коне». И потому, что Наполеона продолжали бояться, как исчадия Французской революции. Аустерлиц не считался таким позором, скорее случайностью. А вот Тильзитский мир — считался. Активнейшим врагом Тильзита стала вдовствующая императрица Мария Федоровна. Князь Андрей Куракин имел личное поручение императрицы: «присматривать» за ее непутевым сыном, как бы он не заключил мира с Наполеоном. В 1808 году Наполеон захочет жениться на сестре Александра Екатерине Павловне. Но отношение к «корсиканскому чудовищу» и у великой княжны, и у ее матери были категорически отрицательные. Мария Федоровна стремительно выдает дочь за герцога Ольденбургского: младшего сына своей рано умершей сестры и герцога Петера-Фридриха-Людвига, двоюродного брата Екатерины II — принца Георга Ольденбургского (1784 - 1812 гг.). Принца приглашают в Россию, он изучает русский язык и до конца своих дней остается в России. Как выразилась графиня Шуазель-Гофф: «Наполеону пришлось в первый раз получить отказ». Когда посланец Наполеона Савари приехал в Петербург, императрица уделила ему ровно 1 минуту. По часам. Из аристократических домов, где собирался побывать Савари, его приняли всего в двух, а гвардейские офицеры демонстративно били стекла во французском посольстве. А вот великий князь Константин, родной брат Александра, наоборот, буквально требовал от брата немедленного заключения мира с Наполеоном. Еще до Фридланда, 13 июня, братья встретились. Категорически отвергнув аргументы Константина, Александр накричал на брата и велел немедленно отправляться к своей гвардии и не соваться в политику. Константин же ослушался и во время Фридланда собрал самовольный «военный совет», решая вопрос: как замиряться с Наполеоном? Он даже предлагал немедленно послать мирную делегацию. Интересно, что среди прочего обсуждалось, насколько можно полагаться на лояльность крестьянского населения Российской империи. И в целом участники «военного совета» приходили к неутешительным оценкам. Такой же разброс мнений был и в самых широких слоях, но преобладали чувства национальной униженности и обиды. Считалось, что «союз с Наполеоном не что иное может быть, как подчинение ему»[106]. Настроения общества гениально выразил А.С. Пушкин: Его мы очень мирным знали, «Его»? Это Александра, конечно. Не любил его Пушкин, не любил. И конечно же, по-прежнему боялись «Робеспьера на коне». Для большинства дворян Наполеон таковым был и остался. Губернатор Оренбургской губернии М.В. Веригин писал своему знакомому: «В новой конституции герцогства Варшавского говорится, что никто не имеет права владеть крепостными. И вот одним росчерком пера дворяне почти лишены собственности. Можно опасаться, что эта эпидемия явится и у нас. Это станет страшным ударом для России»[107]. Полиция активно перлюстрировала письма, собирая такие, например, перлы: «Война принесла нам много вреда, а мир окончательно разорит нас... Такого условия не было ни в одном договоре от сотворения мира...»[108]. В марте 1807 года Александр приказал Сенату выпустить указ «о запрещении всяких неприличных и развратных толков о военных и политически делах». Это ощущение национальной униженности, ославленное, слабости государства и беззащитности перед «санкюлотом на троне» исчезло только после 1812 года. Отечественная война как бы реабилитировала и государство, и лично императора. «Тильзит! при имени его обидном теперь не побледнеет росс», — писал Пушкин. «Теперь» — это после Отечественной войны 1812 г. В России возникло представление, что Александр ловко обманул Наполеона, усыпил его бдительность. А потом нанес смертельный удар. Тексты, написанные самим Александром, позволяют толковать его политику и таким образом. «Бонапарт полагает, что я просто дурак. Смеется тот, кто смеется последним», — писал Александр сестре Екатерине Павловне. После встречи в Эрфурте Мария Федоровна пишет сыну, что его «преступной политикой» недовольно все русское общество. Его и так считают «орудием Наполеона», а в Эрфурте он делается «марионеткой корсиканского чудовища». Сын отвечает маме более чем откровенно: «никакого подлинного союза с Францией нет в помине. Есть лишь временное и показное примыкание к интересам Наполеона. Борьба с ним не прекратилась — она лишь изменила форму». Бонапарт сам поддерживал такое мнение: он не раз, в том числе на острове Святой Елены, объявлял Александра «хитрым византийцем», «двуличным хитрецом» и так далее. Впрочем, назвать это умение Александра можно и иначе... Манфред полагал, например, что из всех Романовых Александр I Павлович «был, по-видимому, самым умным и умелым политиком». Что же до обмана. Похоже, Александр мог заверять в чем угодно свое непростое семейство, но вот что он думал на самом деле. Очень может быть, его политика была продолжением «политики свободных рук». Идти с тем, с кем выгодно в данный момент. Лишь бы Наполеон не напал на Россию! Лишь бы французская армия не перешла Неман и по длинным улицам Москвы, по ровным проспектам Петербурга не начали скакать и бегать санкюлоты в обнимку с крестьянскими повстанцами! Очень похоже, для этого Александр и воевал с Наполеоном, и мирился. Может быть, Мария Федоровна и не понимала, чем чревата пропаганда Наполеона и вторжение Наполеона. Но Александр — понимал. Жаль только, он не ставил цели создания передовой, самостоятельной России, которой не страшен «французский соблазн». Его целью было сохранение России дворян, России верхушки субэтноса русских европейцев. Потому что он сам принадлежал к этому классу? Потому, что заложник верхушки дворянства боялся разделить участь отца? Возможно, в силу обеих причин. Глава 6.ТИЛЬЗИТ И ПОСЛЕДСТВИЯ: НОВЫЙ ВИТОК РЕФОРМАТОРСТВА Новый виток реформаторства Не успели засохнуть чернила под Тильзитским договором, как Александр вернулся к своей программе реформ. Но исполнители и советники — уже другие. Потому что в конце 1807 года созрел очередной заговор. Денежки — британские, вестимо. Исполнители: «молодые друзья» императора почти в полном составе. Чарторыйский как будто не участвовал, остальные все здесь! Император раскрыл заговор, разогнал «негласный комитет» уже окончательно, а к себе приблизил Аракчеева. 14 декабря (поистине мистическая дата!) 1807 года издается Указ слушаться повелений Аракчеева, как повелений самого императора. И до этих невеселых событий локомотивом реформистских идей был, кроме «молодых друзей», простонародный Михаил Михайлович Сперанский (1772-1839). Уроженец села Черкутино во Владимирской губернии, любимых мест современного (ну, почти современного) писателя Владимира Солоухина[109]. Сына бедного приходского священника учил читать слепой дед Василий. Фамилию парень получил во Владимирской семинарии, где из-за его редких способностей был записан под фамилией Сперанский (от латинского глагола spero, sperare — уповать, надеяться). Он сделал фантастическую карьеру; через три месяца после своего вступления в гражданскую службу получил чин коллежского асессора, еще через девять месяцев — 1 января 1798 года — был назначен надворным советником. Спустя двадцать с половиной месяцев в сентябре 1799 года — коллежским советником. Не прошло и трех месяцев, как он сделался статским советником. А уже 9 июля 1801 года Сперанский стал действительным статским советником. Всего за четыре с половиной года мы видим, как из домашнего секретаря знатного вельможи он превратился в видного сановника Российской империи. В том же 1801 году Сперанский знакомится с наследником престола, с Александром Павловичем. Какое впечатление Сперанский производил на людей, показывает хотя бы его встреча с Наполеоном в Эрфурте. Участники русской делегации с завистью отмечали, что французский император оказал большое внимание Сперанскому и даже в шутку спросил у Александра: «Не угодно ли Вам, государь, поменять мне этого человека на какое-нибудь королевство?». Сперанский получил в награду от Наполеона за участие в сложных переговорах золотую табакерку (со своим портретом), усыпанную бриллиантами. Новому владельцу политических дивидендов табакерка не прибавила. Над ним сгущались тучи. В Эрфурте Александр позже обратился к Сперанскому с вопросом, как ему нравится за границею. Сперанский отвечал: у нас люди лучше, а здесь лучше установления. Впрочем, до 1806 года Сперанский бы вне большой политики. Он готовил документы для «молодых друзей», но сам оставался в тени. Постепенно царь избавлялся от слишком докучливых и требовательных «друзей молодости», а вот исполнительный, во всем зависящий от начальства чиновник выходил на первый план. В конце 1808 г. Александр I поручил Сперанскому разработку плана государственного преобразования России. В октябре 1809 г. проект под названием «Введение к уложению государственных законов» был представлен царю. Задача плана была модернизировать и европеизировать государственное управление путем введения «буржуазных» норм и форм, причем не в целях революционных, скорее контрреволюционных: «В целях укрепления самодержавия и сохранения сословного строя». Идея состояла в том, чтобы постепенно ввести в России конституционный строй благодаря «благодетельному вдохновению верховной власти». Другой идеей было совершенствование гражданского управления — так сказать, «чиновничьей армии». 3 апреля 1809 г. был издан указ о придворных званиях. Теперь нельзя было перейти в гражданскую или военную службу, в тот же класс Табели о рангах. Множество сановных бездельников лишались «карьеры». 6 августа 1809 г. следовал указ о прямой связи получения чина с образовательным цензом и об экзаменах на чин. Данная программа предусматривала проверку знаний русского языка, одного из иностранных языков, естественного, римского, государственного и уголовного права, всеобщей и русской истории, государственной экономики, физики, географии и статистики России. Высшая аристократия хочет занимать высокие чины? Пускай учится! В 1810 году по плану Сперанского был учрежден Царскосельский лицей. Страшно и представить, сколько недоброжелателей и врагов появилось у Михаила Михайловича благодаря одному этому указу. Появились обиженные, росла ненависть к реформатору. Летом 1810 г. по инициативе Сперанского началась реорганизация министерств, завершившаяся к июню 1811 г. Число министров достигло двенадцати. Сперанский определил состав полномочий каждого, установил точные разграничения их функций, единые принципы их организации, ответственности, пределы власти и отношения министров к другим органам высшего государственного управления. К началу 1811 г. подготавливается проект преобразования Сената, а в июне вносится на рассмотрение в Государственный совет. Было предложено преобразовать Сенат в два учреждения, причем одни сенаторы назначались от короны, другие выбирались дворянством. Сперанский непосредственно не готовил отмены крепостного права и вообще крестьянской реформы. Но он готовил для нее почву. «Отношения, в которые поставлены оба эти класса (крестьяне и помещики), окончательно уничтожают всякую энергию в русском народе. Интерес дворянства требует, чтобы крестьяне были ему полностью подчинены; интерес крестьянства состоит в том, чтобы дворяне были также подчинены короне. Престол всегда является крепостным, как единственный противовес имуществу их господ». «Таким образом, Россия, разделенная на различные классы, истощает свои силы в борьбе, которую эти классы ведут между собой, и оставляет правительству весь объем безграничной власти. Государство, устроенное таким образом — то есть на разделении враждебных классов — если оно и будет иметь то или другое внешнее устройство, — те и другие грамоты дворянству, грамоты городам, два сената и столько же парламентов, — есть государство деспотическое, и пока оно будет состоять из тех же элементов (враждующих сословий), ему невозможно будет быть государством монархическим». Логично. Если Российская империя намерена существовать как монархическое государство, она должна упразднить крепостное право и сделать политически равными все сословия. Впрочем, Сперанский уже и сразу кое-что сделал: Указом 10 марта 1809 г. отменялось право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь за маловажные проступки. Подтверждалось правило: если крестьянин единожды получил свободу, то он не мог быть вновь укреплен за помещиком. Получали свободу выходец из плена или из-за границы, а также взятый по рекрутскому набору. Помещику предписывалось кормить крестьян в голодные годы. С дозволения помещика крестьяне могли торговать, брать векселя, заниматься подрядами. Проект встретил упорное противодействие сенаторов, министров и других высших сановников, и Александр I испытывал на себе и сильнейшее давление придворного окружения, включая членов его семьи, стремившихся не допустить радикальных преобразований в России. Царь не решился полностью реализовать проект. Из всех идей Сперанского реализовалось только создание Государственного совета 1 января 1810 г. Государственный совет состоял из Общего собрания и четырех департаментов — законов, военного, гражданских и духовных дел, государственной экономии (позже временно существовал и 5-й — по делам царства Польского). Для организации деятельности Государственного совета создавалась Государственная канцелярия, и ее государственным секретарем назначен Сперанский. При Государственном совете учреждались Комиссия составления законов и Комиссия прошений. Государственный совет не издавал законы, а служил совещательным органом при разработке законов. Его задача — централизовать законодательное дело, обеспечить единообразие юридических норм, не допускать противоречий в законах. С учреждением Государственного совета Сперанский стал государственным секретарем, и тем самым — влиятельнейшим сановником России, фактически вторым после императора лицом в государстве. Над головой реформатора начинают сгущаться тучи. Сперанский вопреки инстинкту самосохранения продолжает планировать реформы. В отчете, представленном императору 11 февраля 1811 г., Сперанский докладывает: «Никогда, может быть, в России в течение одного года не было сделано столько общих государственных постановлений, как в минувшем. /.../ Из сего следует, что для успешного довершения того плана, который Ваше Величество предначертать себе изволит, необходимо усилить способы его исполнения. /.../ следующие предметы в плане сем представляются совершенно необходимыми: I. Окончить уложение гражданское. II. Составить два уложения весьма нужные: 1) судебное, 2) уголовное. III. Окончить устройство сената судебного. IV. Составить устройство сената правительствующего. V. Управление губерний в порядке судном и исполнительном. VI. Рассмотреть и усилить способы к погашению долгов. VII. Основать государственные ежегодные доходы: 1) Введением новой переписи людей. 2) Образованием поземельного сбора. 3) Новым устройством винного дохода. 4) Лучшим устройством дохода с казенных имуществ. /. Можно с достоверностью утверждать, что /.../ совершением их /.../ империя поставлена будет в положение столь твердое и надежное, что век Вашего Величества всегда будет именоваться веком благословенным». Вроде бы не революция? Всего-то улучшение системы управления государством, без посягательства на основы. И продолжение тоже не угрожает переворотами и катастрофами. Но раздражал сам факт изменений. И с чьей инициативы?! Какого-то безродного «поповича». Недовольных, которым после реформ Сперанского приходилось шевелиться или которые что-то потеряли, набиралось немало. А ведь кто они? Дворяне или чиновники. Люди, близкие к власти, заметные и важные. Становой хребет государства, опора режима. Реформы Сперанского откровенно были направлены на подготовку Конституции системы выборной власти. А этого почти все дворяне боялись, как бесы, по слухам, запаха ладана. Были и идейные враги, в том числе сестра царя, Елена Павловна, и члены ее домашнего кружка, в том числе Н.М. Карамзин. Россия должна оставаться неограниченной монархией! Нечего смотреть на всякую там Европу! Никаких перемен! «будут ли земледельцы счастливы, освобожденные от власти господской, но преданные в жертву их собственным порокам? Нет сомнения, что... крестьяне счастливее... имея бдительного попечителя и сторонника»[110]. Аргумент совершенно классический: накануне почти всякой аграрной реформы помещики уверяют, что без них крестьяне сопьются, «потеряют духовность» и вообще перестанут работать. Капля камень точит. Александру постоянно доносили, что Сперанский позволяет себе о нем «непозволительные суждения». Все его дерзкие высказывания мгновенно передавались императору. Самым болезненным для самолюбия Александра были известия, что Сперанский смеется над ним. Что в действительности говорил Михаил Михайлович, а что нет — трудно установить. Вот что рассказывали — известно. Неосторожные упреки Сперанского в адрес Александра I за непоследовательность в государственных делах (или слухи о них) в конечном счете сделали отношение императора более сухим и сдержанным. В канун же войны с Францией Сперанский был обвинен в шпионаже. Дело в том, что свою переписку с французскими юристами он и накануне войны не прекратил. Императору представили подборку писем Сперанского, в которых он критически отзывался о законах Российской империи и об императоре лично. Припомнили Эрфурт и встречи с Наполеоном. И обвинили в передаче французам «важных секретов». В какой степени верил этому Александр? Трудно сказать. В 8 часов вечера 17 марта 1812 года в Зимнем дворце состоялась роковая беседа между императором и государственным секретарем. О подробностях беседы можно строить любые догадки, но известно, что Сперанский вышел из кабинета императора почти в беспамятстве и вместо бумаг стал укладывать в портфель свою шляпу. Император вышел из кабинета с очень расстроенным видом, произнес: «Еще раз прощайте, Михаил Михайлович». В тот же день началась ссылка Сперанского, которая продолжалась до 1821 года. Называлось это тогда «падением Сперанского». В действительности «упал» не только важный чиновник — подводился итог целому витку несостоявшихся реформ. Повторялось «дней Александровых прекрасное начало». Интересно, что в народе мало верили в «измену» Сперанского. Скорее видели в нем заступника, погубленного дворянами, «...местами ходил, довольно громкий говор, что государев любимец был оклеветан, и многие помещичьи крестьяне даже отправляли за него заздравные молебны и ставили свечи. Дослужась, — говорили они, — из грязи до больших чинов и должностей и быв умом выше всех между советниками царскими, он стал за крепостных... возмутив против себя всех господ, которые за это, а не за предательство какое-нибудь, решились его погубить»[111]. После войн 1812-1815 гг. реформы продолжаютсяЧто характерно, после окончательной победы над Наполеоном Александр снова возвращается к идее реформ. В ноябре 1815 г. он даровал конституцию царству Польскому. В 1816-1819 гг. завершается крестьянская реформа в Прибалтике. В 1818 г. Александр I поручил адмиралу Мордвинову, графу Аракчееву и Канкрину разработать проекты отмены крепостного права. Проект Мордвинова предполагал, что крестьяне получают личную свободу, но без земли, которая вся полностью остается за помещиками. Размер же выкупа своей личности зависит от возраста крестьянина: 9-10 лет — 100 рублей, а если 30-40 лет — уже 2 тысячи. Проект Аракчеева состоял в том, чтобы освобождение крестьян провести под руководством правительства, причем выкупать постепенно крестьян с землей из расчета две десятины на душу по соглашению с помещиками по ценам данной местности. Проект Канкрина предполагал медленный, до 1880 года, за 60 лет, выкуп крестьянской земли у помещиков. Ни один из этих проектов не был реализован, но что важно — меняя исполнителей и разработчиков, Александр I до конца своего царствования хотел освобождения крестьянства. В том числе и между 1807 и 1812 гг. Но эти годы — время почти беспрерывных войн. Если бы реформы не затрагивали интересов военного сословия, кто знает, как могло все повернуться? Но по словам попечителя Петербургского учебного округа Д.П. Рунича, дворяне «теряли голову только при мысли, что конституция уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг вперёд плебеям». Войны, остановившие реформаторствоРусско-персидская война 1804-1813 гг. Это была третья из четырех войн между Российской империей и Персией в XVIII и XIX вв. (Первая — 1722-1723; вторая —1796; четвертая — 1826-1828). Все они закончились для России победой. Причиной именно этой войны послужило присоединение Восточной Грузии к России, принятое еще Павлом I 18 января 1801 г. 12 сентября 1801 Александр I подписал «Манифест об учреждении нового правления в Грузии», Картли-Кахетинское царство входило в состав России и становилось Грузинской губернией империи. Далее добровольно присоединились Бакинское, Кубинское, Дагестанское царства. В 1803 г. присоединилась Мингрелия и Имеретинское царство. В ноябре 1803 г. — январе 1804 г. штурмом взята Гянджа и присоединено к России Гянджинское ханство. Для христиан Закавказья это было спасением от геноцида. Для мусульман — наступлением власти неверных. 10 июня 1804 г. персидский шах Фетх-Али (Баба-хан) (1797-1834), вступивший в союз с Британией, объявил войну России. Можно долго описывать перепетии войны. Самым главным, на мой взгляд, были две вещи: 1. Русская армия была в несколько раз малочисленнее персидской. Боевые действия велись в незнакомой местности с незнакомым и чересчур жарким для европейца климатом, а главное — с противником, даже не слыхавшем о том, что война должна вестись хоть по каким-то правилам. 8 февраля 1806 г. главнокомандующий Цицианов был убит во время переговоров с бакинским ханом. Все же в войнах в Европе было как-то «скучнее» — хоть какие-то правила соблюдались. Персидская армия вела себя так, что даже местные мусульмане стали приходить к выводу, что под Россией им будет лучше, чем под Персией. В 1805 г. к России присоединились Карабахское, Шекинское, Ширванское ханства, а также Шурагельский султанат. 2. Война с персами была частью войн с европейскими державами. Персидский шах Фетх-Али то был в союзе с Британией, то в мае 1807 года вступил в антирусский союз с наполеоновской Францией... Потом он еще много раз будет метаться между Францией и Британией — лишь бы больше давали. Вспыхнувшая в ноябре 1806 г. русско-турецкая война заставила русское командование заключить зимой 1806/07 г. Узун-Килисское перемирие с персами. Условия перемирия для России не выгодны, а шах получает очередные дары, на этот раз от французов. После очередного разгрома иранский главнокомандующий, наместник Ирана в Азербайджане Аббас-Мирза уже готов подписать мирный договор... Но тут в Тегеран приходит известие, что французы заняли Москву! Переговоры тут же прерываются, а Аббас-Мирза захватывает Ленкорань. И тогда безвестный, намертво забытый полковник П.С. Котляревский перешел реку Аракс. 19-20 октября 1812 года его 1,5-тысячный корпус громит целую персидскую армию — 30 тысяч человек. 1 января 1813 года он штурмом берет Ленкорань, выбивая из нее иранский гарнизон — порядка 7 тысяч солдат. После этого поражения 24 октября 1813 Персия подписывает Гюлистанский мирный договор, по которому признает присоединение к Российской империи Восточной Грузии, Дагестана, Северного Азербайджана, Имеретии, Гурии, Менгрелии и Абхазии; Россия получила исключительное право держать военный флот на Каспийском море. Напомню: «битва народов» у Лейпцига произошла 16-18 октября 1813г. Одновременно с подписанием мира. Русско-турецкая война 1806-1813 гг. Русско-турецкая война 1806-1812 гг. была одним из звеньев в серии войн между Российской и Османской империями. Поводом именно к этой войне послужили отставки в августе 1806 г. правителя Молдавии Александра Музури (1802-1806) и Валахии Константина Ипсиланти (1802-1806). По русско-турецким договорам назначение и смещение правителей Молдавии и Валахии должны происходить с согласия России. Огромную роль в провоцировании войны сыграл французский дипломат генерал О. Себастьяни. Несмотря на протесты английского посла, боровшегося в Константинополе с французским влиянием, ему не удалось помешать разрыву с Россией. Порта заключила союз с Францией, Британии же объявила войну. Российская империя воевала, введя громадные контингенты солдат, ополченцев и союзников — до 1200 тысяч. Из них было убито 28 тысяч и 72 тысячи умерли от непривыч ного климата и болезней. Турецкие контингенты войск до 400 тысяч человек потеряли 35 тысяч убитыми и 90 тысяч умершими. При этом война в Пруссии 1806-1807 года не позволяла вести наступление: не было войск. Активные военные действия на Дунае и на Кавказе начались с весны 1807 г. Можно долго рассказывать о ходе военных действий, которые то почти прекращались, то начинались вновь, как интриговали Британия и Франция при дворе султанов, как восставали подвластные Стамбулу христианские народы. Сербия восстала во главе с Карагеоргиевым, сербов поддержал русский отряд Исаева, и 10 июля 1807 г. Сербия перешла под протекторат России. Впрочем, и имеретинский царь Соломон II восстал против России, подстрекаемый персидскими и турецкими агентами. Неудачные сражения и потеря надежды на помощь Наполеона после мира в Тильзите вынудили Порту принять предложение о перемирии, сделанное генералом-фельдмаршалом князем Михельсоном. Перемирие сроком по 3 марта 1809 предполагало, что русские войска должны были оставить христианские княжества. Турки же обязались тоже не вступать в княжества и прекратить военные действия в Сербии. Возобновление войны в 1809 году. Император Александр I остался крайне недоволен такими условиями перемирия. Заключение мира с Наполеоном дало возможность увеличить численность Дунайской армии до 80 000 человек. После новой встречи Александра I и Наполеона в Эрфурте начались новые переговоры, но ненадолго: Турция пошла на новое сближение с Британией и Австрией. Благодаря субсидиям Британии турецкая армия была значительно усилена, 12 марта 1809 г. в Петербург явился султанский фирман с объявлением войны. Наступление турок, помимо всего прочего, сопровождалось страшным разгромом Сербии, массовым истреблением христиан, и сербы толпами спасались в австрийские пределы. Русская армия теснила турок, но все время опасалась совместных англо-турецких действий. На Кавказе русские овладели крепостями Поти и Сухум-кале, захватили в плен царя Имеретии Соломона II, и имеретинцы присягнули на верность России. К Анапе, укрепления которой были возобновлены турками, послана была из Севастополя эскадра с десантными войсками. Крепость эта была взята 15 июля и занята русским гарнизоном. Пока действовал Тильзит, хоть на кого-то можно было опираться. К началу 1811 г. отношения России к Франции настолько обострились, что предвещали близкую войну. Не стало союзнического лобби при султанском дворе, а для усиления западной границы Российской империи император велел генералу Каменскому отделить от его армии 5 дивизий, отправить их за Днестр, а с остальными войсками ограничиться обороной занятых крепостей. Тем временем Наполеон употреблял все усилия, чтобы воспрепятствовать заключению Турцией мира; об этом старалась тоже и Австрия. Подчиняясь их влиянию, Порта напряженно собирала силы для нанесения русским чувствительного удара. В условиях надвигавшейся войны с Наполеоном и необходимости завершить затянувшуюся войну (1806-1812) с Турцией Александр I был вынужден 7 марта 1811 назначить Кутузова главнокомандующим Молдавской армией. Ввиду этого посланный главнокомандующим Кутузов вынужден был действовать с особенной осторожностью и, как он выразился, «держаться скромного поведения». Впрочем, его «скромное поведение» состояло в отказе от прежней системы ведения войны: то есть от захвата и удержания крепостей и территорий. Он создал подвижные корпуса и начал весеннюю кампанию 1811 года активными действиями. Трудно сказать, сколько продолжались бы еще военные действия, если бы не гений Кутузова, который сумел заманить в ловушку, окружить и взять в плен под Слободзеей всю турецкую армию[112]. За эту победу получил титул графа (29 октября 1811 г.). Будучи опытным дипломатом, Кутузов добился подписания выгодного для России Бухарестского мирного договора 16 мая 1812 года, за что получил титул светлейшего князя (29 июля 1812 г.). По Бухарестскому мирному договору к России переходила Молдавия-Бессарабия. Граница в Европе переносилась с реки Днестр на реку Прут до его впадения в Дунай. Когда в 1824 г. здесь путешествовал Пушкин, эти области были еще совсем недавно присоединены к России. Дунайские княжества возвращались Турции, но подтверждалась их автономия, дарованная на основе Кючук-Кайнарджийского (1774) и Ясского (1791) мирных договоров. Сербии предоставлялись внутренняя автономия и право сербским чиновникам собирать налоги в пользу султана. В Закавказье Турция признала расширение русских владений, но ей возвращалась крепость Анапа[113]. Русско-шведская война 1808-1809 гг. Война со Швецией, последней из серии русско-шведских войн, стала прямым следствием Тильзитского мира. После него британцы внезапно и без объявления войны напали на Копенгаген и увели датский флот. Тогда Александр I потребовал содействия Швеции, чтобы, на основании договоров 1780 и 1800 гг., держать Балтийское море закрытым для флотов западных держав. Одновременно он предложил королю Густаву IV свое посредничество к примирению его с Францией. Густав IV долго тянул и обратил внимание Российского правительства: французы занимают гавани Балтийского моря. Как же можно тогда опираться на договоры 1780 и 1800-го, чтобы изгнать британцев? В это же время Густав IV стал помогать Британии в ее войне с союзной французам Дании: надеялся отвоевать у Дании Норвегию[114]. Вообще-то Александр исполнял союзнический долг по отношению к Наполеону только в тех случаях, когда ему самому этого хотелось. На этот раз — хотелось, потому что появлялась возможность сделать территориальные приобретения в Финляндии, опираясь на грозного союзника. Не объявляя войны, 9 февраля 1808 года русские войска перешли через границу. К марту - апрелю в руках русских войск уже были крепости Свеаборг и Свартхольм, укрепленный мыс Гангут, остров Готланд и Аландские острова. Узнав о переходе русских войск через границу, Густав IV приказал арестовать всех находившихся в Стокгольме членов русского посольства. Тогда 16 марта 1808 года Россия объявила войну Швеции. Парадокс в том, что в самой Швеции никто особо не хотел воевать. А вот финны сражались в партизанских отрядах под начальством шведских офицеров и наносили русской армии массу вреда[115]. Военные действия в Финляндии велись с переменным успехом, но постепенно русская армия начала теснить противника. В марте 1809 года русская армия начала переходить Ботнический залив по льду и перенесла военные действия в саму Швецию. Тогда же в Швеции совершился государственный переворот. Король Густав IV Адольф (1778-1837) упорно отказывался прекратить непопулярную войну и созвать парламент-риксдаг. Он самовольно ввел непопулярный военный налог, а 120 гвардейских офицеров из знатнейших семей разжаловал в армейские офицеры за трусость на поле боя. Одновременно с войной с Россией Швеция вела войну с Данией. Датскому командующему принцу Кристиану Аугустенбургскому, титул наследника шведского престола, генерал Адлерспарре заключил с ним соглашение о временном прекращении огня. Он снял с фронта часть войск и двинулся с ними на Стокгольм. 13 марта 1809 года он с группой офицеров ворвался в покои короля и взял его под стражу. Желая сохранить корону за сыном, король Густав IV Адольф 29 марта отрекся от престола, но 10 мая риксдаг решил, что не только он, но и все его потомки лишаются права занимать шведский престол. Королю было полностью оставлено его собственное состояние и назначена пожизненная рента. Риксдаг провозгласил королем дядю, регента престола герцога Карла Зюдерманландского (в Швеции это имя произносили скорее как Седерманландский) (1748-1818), под именем Карла XIII. Новый король осыпал милостями генерала Адлеспарре и дал ему графский титул, а с Россией предложил начать мирные переговоры. Каждый шведский король, и Густав IV, и Карл XIII, предлагали России перемирие. Александр отказывался от перемирий, чтобы добиться большего. Только 5 сентября 1809 г. в Фридрихсгаме был подписан мирный договор, согласно которому Швеция заключала мир с Россией и ее союзниками, принимала континентальную систему, закрывала шведские гавани для Британии, а также уступала «в вечное владение» России всю Финляндию, Аландские острова и восточную часть Вестро-Ботнии[116]. 21 августа 1810 года шведы обманывают в своих ожиданиях датского принца Кристиана Аугустенбургского. Вместо него наследственным принцем Швеции, чтобы он наследовал бездетному Карлу XIII, они выбирают французского маршала Жана-Батиста-Жюля Бернадотта (1763-1844) Шведское правительство просит Наполеона «отдать» Бернадотта, и он соглашается. Он явно считает, что французский маршал на шведском троне — свой человек в его борьбе против Британии. Бернадотт покорил сердца шведов в 1807-м, когда отнесся с исключительной вежливостью и уважением к плененным офицерам шведского отряда. Теперь он, хорошо принятый и Карлом XIII, и парламентом, легко переходит в протестантскую веру. В начале правления он подчиняется Наполеону и объявляет войну Британии. Но в 1812 году Бернадотт уже подписывает союзный договор с царем Александром I. В 1813 году Швеция входит в коалицию против Франции. «Я отнюдь не повлиял на возвышение Бернадотта в Швеции, а ведь я мог тому воспротивиться; Россия, помню, поначалу весьма была недовольна, ибо воображала, что это входит в мои планы, — говорил позже Наполеон, — Бернадотт... проявил себя неблагодарным по отношению к тому, кто способствовал его повышению; но я не могу сказать, чтобы он мне изменил. Он стал, так сказать, шведским; и он никогда не обещал того, что не собирался сдержать. Я могу его обвинить в неблагодарности, но не в измене». В течение французской кампании 1814 года Бернадотт командует Северной армией. Он захватывает бывшую родину, пройдя через Голландию и Бельгию. О Бернадотте даже говорят как о возможном короле Франции. Бернадотт остается на шведском престоле. Швеция — одно из союзных государств, Дания — бывший союзник Франции. 14 января 1814 г. сбывается мечта шведского парламента: Норвегию присоединяют к Швеции! 5 февраля 1818 года умирает Карл XIII, и Бернадотт, принц Понтекорво, становится Карлом XIV Юханом, королем Швеции и Норвегии. Его потомки до сих пор сидят на престолах Швеции в Норвегии, а также в Люксембурге, Бельгии и Дании. Остается добавить, что в 1844 году, когда тело оплакиваемого подданными короля Карла XIV Юхана обмывали, на его груди обнаружили наколку, сделанную в якобинские времена: «Смерть королям!» Нельзя ссориться с армией!Войны, которые мы показали сейчас, велись одновременно. Военные и дипломатические события причудливо влияли друг на друга, заставляли принимать во внимание события, происходящие за сотни и тысячи километров. М.И. Кутузов приехал в действующую армию 17 августа 1812 года непосредственно с театра Русско-турецкой войны. Дунайская же армия пришла на театр войны с Наполеоном только в октябре 1812 г. и с марша была брошена в бой. Правительство Российской империи могло вынашивать сколь угодно смелые и «прогрессивные» планы самых за мечательных реформ. Но чего правительство не могло, того не могло: ссориться с армией. Войти в конфликт с дворянством означало ослабить, а то и потерять управляемость войсками Российской империи, по меньшей мере не реализовать задач обороны и внешней политики. А может быть, достукаться до переворота типа марта 1801 года. А может быть, дождаться своего генерала Адлерспарре. А может быть, получить гражданскую войну: локальную или полномасштабную, на всю Российскую империю. Ссора с дворянством абсолютно непредсказуема, может быть буквально все, что угодно. И мы еще удивляемся незавершенности реформ, затрагивающих интересы дворян? Мы еще придумываем какие-то другие причины, вроде лукавства и хитрости Александра I Павловича, «неготовности» страны или сложностей с бюджетом? Глава 7.К НОВОЙ ВОЙНЕ
У нас часто считается так, что война 1812 года вспыхнула внезапно, чуть ли не мгновенно. Еще сегодня вся замечательно, царит полная международная идиллия. И «вдруг» по мостам через Неман проходит Великая армия Наполеона... Конечно же, это не так. Никакая война никогда не может начаться внезапно. Может быть, Александр I Павлович и правда был хитрым «византийцем». Уже стоя на плоту посреди Немана, он знал, как ударит в спину Наполеону. Может быть, он искренне хотел «задружить» с наполеоновской Францией. Но независимо от этого выполнить все требования «союза» он и не хотел, и не мог. Во-первых, у обоих союзников были свои и противоположные геополитические интересы. Во-вторых, не удалась попытка заменить британские товары и британский капитал французскими. Поделать было ничего невозможно, потому что Франция просто не обладала нужной концентрацией капитала и промышленной мощью. В 1808 году в порты России не пришло ни одного торгового французского судна. В 1809 г. — всего 20. До континентальной блокады, в 1775-1802 годах, в порты России вошло 58 836 британских судов и всего 518 — французских. «Торговые интересы не столь важны для процветания Франции, как это имеет место для Англии, существование которой основано на торговле», — разъяснял послу в Петербурге Лессепсу министр внешних сношений Франции Ж.-Б. Шампаньи. Оба они хотели, как лучше, но Шампаньи лучше понимал, почему получается, как всегда. Убежденный сторонник русско-французского союза, Шампаньи Жан-Батист де Номперде (1750-1834), герцог Кадорский, вскоре заплатит своей должностью за отсутствие гибкости: Наполеон сместит его в 1811 году. Ему будут нужны противники, а не друзья России на этом посту. Да, прочный союз Российской и Французской империй делал их сильнейшими в Европе и во всем мире. Да, эти империи могли бы вызвать великое смятение в колониях Британии, нанести этой стране громадный ущерб, и может быть, покорить ее политически или военными средствами. Но этот союз мог быть прочным только в двух случаях: — Россия покоряет Францию и использует ее потенциал в своих интересах. — Франция покоряет Россию и использует ее потенциал в своих интересах. Все это очень напоминает ситуацию 1933-1941 годов: СССР и лидер Европы, Третий рейх, честно пытаются дружить. Насколько искренни это попытки, до сих пор спорят, выпуская целые библиотеки. Но даже если дружат, и вполне честно, не получается, несмотря на очевидные выгоды. До сих пор убедительно говорят о пользе соединения ресурсов России и технологий Германии, о непобедимости объединенных сил СССР и Рейха. Но... не получается... слишком различны интересы. В 1810 году франкофил, убежденный конститцийлист, ославленный «французским шпионом», М.М.Сперанский выражает полное убеждение, что «Тильзитский мир по существу своему есть мир невозможный». Россия и Франция никак не могут согласовать и примирить свои разнонаправленные геополитические интересы. И потому, «удаляя войну, должно, однако, непрестанно к ней готовиться. Должно готовиться не умножением численности пограничных войск, которое всегда опасно, но расширением арсеналов, запасов, денег, крепостей и воинских резервов в глубине страны»[117]. Российская империя НЕ готовится к новой войне в 1807-1808 годах. А начиная с 1810 г. правительство России выполняет советы Сперанского: готовится к войне, накапливая все необходимое. Подготовка Александра: деньгиФинансовое состояние России все ухудшалось, и вовсе не из-за континентальной блокады. А из-за колоссальных расходов на армию. Беспрерывные войны конца XVIII — начала XIX века привели к выпуску бумажных денег на невероятную сумму: 579 миллионов рублей. По смете 1810 г. всех выпущенных в обращение ассигнаций считалось 577 млн.; внешнего долга — 100 млн. Смета доходов на 1810 г. обещала сумму в 127 млн.; смета расходов требовала 193 млн. Предвиделся дефицит — 66 млн. ассигнаций. Доходило до того, что Александр был вынужден совершать глубоко антипатичные ему действия: в связи с тяжелым финансовым положением казны за 1810-1811 гг. было продано частным лицам свыше 10 000 казенных крестьян. Не в одних происках британцев тут дело. В 1809 году канцлер Румянцев представил императору секретный доклад «О средствах к поправлению курса». Он очень ясно покажет в нем, что расстройство финансовой системы проистекает не от континентальной блокады, а в основном от колоссальных расходов на армию[118]. В первые месяцы 1810 года состоялось обсуждение проблемы регулирования государственных финансов. Сперанский составил «План финансов», который лег в основу политики правительства. Основная цель этой политики заключалась в ликвидации бюджетного дефицита. Сперанский предлагал изьять все ассигнации из обращения и вместо них ввести кредитные билеты по «общему курсу», то есть на основе равенства курсов металлических и бумажных денег. А кредиты обеспечивать серебром. Как обычно, использовали на практике только часть его советов: правительство почти прекратило выпуск бумажных денег, сократило объем финансовых средств на все цели, кроме военных, финансовая деятельность министров ставилась под контроль. Для пополнения государственной казны подушная подать с 1 рубля была повышена до 3, также вводился новый, небывалый прежде налог — «подоходный прогрессивный». Как всегда в исполнении Сперанского, все получилось. По его собственным словам, «переменив систему финансов, мы спасли государство от банкротства». Стоит ли удивляться, что Сперанского в шпионаже на Францию обвиняли с 1808 года, а император почти четыре года не слушал клеветников? Ведь предостережения Сперанского о неизбежности войны, его настойчивые призывы готовиться к ней, его советы и принимаемы им меры всегда были в пользу России. Итак, благодаря Сперанскому дефицит бюджета сократился, а доходы казны возросли за два года на 175 миллионов рублей. Деньги есть! На что же они израсходованы? На армию и на оружие. В 1807 году еще во время войны с Францией, военные расходы составляли 43 млн. рублей. В 1808 г. они возросли до 53 млн., в 1809 г. — до 64.7 млн., в 1810 г. — до 92, и в 1811 г. — до 113,7 млн. рублей. В мирное время — состояние военных расходов выросло за пять лет — в три раза! Этого не объяснить ни персидской, ни турецкой войнами: на них шло не более 15% всех средств. На что же шли остальные 85%?! Подготовка Александра: организация...Как и советовал Сперанский, на «расширение арсеналов». Еще сразу после Тильзита Александр просил Наполеона продать ему 50 тысяч ружей: якобы нужны для будущей войны с Британией. Наполеон нежно обнимал «брата-императора», говорил ему комплименты, но не продал даже одного гнутого ствола, а не то что 50 тысяч исправных ружей. Тогда Россия начала контрабандную доставку оружия из Австрии. Русский военный агент установил контакты с частными торговцами и уже в 1807 году закупил 15 тысяч ружей и несколько тысяч сабель. Оружие сначала складировали в Штирии, а потом вывезли в Россию в ящиках с надписью «металлолом» через Лемберг (Львов). В 1808 году вывезли уже 23 788 ружей, 15 300 сабель и 218 500 кремней для ружей. К тому же удалось пригласить на русскую службу квалифицированных оружейников из той же Австрии[119]. Подготовка Александра: военные поселения, или Реформы АракчееваГраф Алексей Андреевич Аракчеев (1769-1834) ославлен у нас тупым и маниакально жестоким придурком. Всей России притеснитель, О какой бляди идет речь, можно поспорить: о матери Аракчеева или о его любовнице Настасье Минкиной. Если о матери, тут есть что сказать... Как-то император Александр I Павлович пожаловал мать Аракчеева статс-дамой. «Алексей Андреевич отказался от этой милости. Государь с неудовольствием сказал: «Ты ничего не хочешь от меня принять!» — «Я доволен благоволением Вашего Императорского Величества, — отвечал Аракчеев, — но умоляю не жаловать родительницу мою статс-дамою; она всю жизнь свою провела в деревне; если явится сюда, то обратит на себя насмешки придворных дам, а для уединенной жизни не имеет надобности в этом украшении». Пересказывая об этом событии приближенным, Алексей Андреевич прибавил: «только однажды в жизни, и именно в сем случае, провинился я против родительницы, скрыв от нее, что государь жаловал ее. Она прогневалась бы на меня, узнав, что я лишил ее сего отличия»[120]. О Настасье Минкиной пусть скажет сам Аракчеев: «Двадцать два года спала она не иначе, как на земле у порога моей спальни, а последние пять лет я уже упросил ее ставить для себя складную кровать. Не проходило ни одной ночи, в которую бы я, почувствовав припадок и произнеся какой-нибудь стон, даже и во сне, чтобы она сего же не услышала, и в то же время входила и стояла у моей кровати, и если я не проснулся, то она возвращалась на свою, а если я сделал оное, проснувшись, то уже заботилась обо мне <...>. Во все 27 лет ее у меня жизни, не мог я ее никогда упросить сидеть в моем присутствии, и как скоро я взойду в комнату, она во все время стояла <... > Она была столь чувствительна, что если я покажу один неприятный взгляд, то она уже обливалась слезами и не переставала до тех пор, пока я не объясню ей причину моего неудовольствия». Кого же и за что же Пушкин так грязно обозвал?! Пусть сам разбирается. Об Аракчееве до сих пор пишут почти исключительно в «стиле Пушкина». А факты, которые могут характеризовать графа Аракчеева иначе, приводить не полагается. Я нарушу эту традицию и расскажу, что: — Аракчеев реформировал артиллерийское дело, привел в порядок и улучшил материальную часть артиллерийского парка, сделав русскую артиллерию эффективнее французской; — Аракчеев принимал много мер для повышения уровня общего и профессионального образования офицеров. Самые лучшие последствия улучшений, сделанных Аракчеевым, сказались во время войн 1812-1815 гг., и это вызвало к нему большое уважение; — Аракчеев глубоко уважал Сперанского и часто говаривал, что, будь у него треть ума Сперанского, он сделался бы великим человеком. Он был одним из немногих, кто не доносил на Сперанского, и был огорчен его отставкой; — удостоившись пожалования портрета государя, украшенного бриллиантами, Алексей Андреевич бриллианты возвратил, а самый портрет оставил; — по завещанию Аракчеева его имение было передано с его именем, гербом и девизом «без лести предан» Новгородскому (ныне Нижегородскому) кадетскому корпусу, основанному по его мысли и на его пожертвования: 300 тыс. рублей ассигнациями; — незадолго до смерти, в 1833 г. Аракчеев внес в государственный заемный банк 50 000 (по другим сведениям — 60 тысяч) рублей ассигнациями. Эти деньги с наросшими процентами должны были быть сняты в 1925 году, к 100-летию смерти Александра I Павловича, и три четверти из этого капитала должны быть наградою тому, кто напишет к 1925 г. (на русском языке) историю (лучшую) царствования имп. Александра I, остальная четверть этого капитала предназначена на издержки по изданию этого труда, а также на вторую премию, и двум переводчикам по равной части, которые переведут с русского на немецкий и на французский языки удостоенную первой премии историю Александра I; — Алексей Андреевич Аракчеев скончался, «не спуская глаз с портрета Александра, в его комнате, на том самом диване, который служил кроватью Самодержцу Всероссийскому»; — прах Аракчеева покоится в храме села Грузина, у подножия бюста императора Павла I. Если Аракчеев был таким страшным лицемером, то, умирая-то, зачем демонстративно почитать давно покойных, ничем не могущих помочь императоров?! Еще худшее отношение, чем к Аракчееву, установилось к военным поселениям. Не буду утверждать, что эта идея гибрида деревни с казармой во всех отношениях прекрасна. Но правительство задалось такими целями не от хорошей жизни: от жуткой нехватки денег. А тут засветило: армия сама себя кормит! С 1810 г. начинается практика организации военных поселений: первый опыт на резервном батальоне Елецкого мушкетерского полка, размещенного в Бобылевском старостве Климовского уезда Могилевской губернии. Правительство хочет: 1) создать новое военно-земледельческое сословие, которое своими силами могло бы содержать и комплектовать постоянную армию без отягощения бюджета страны; численность армии сохранялась бы на уровне военного времени; 2) освободить население страны от расходов на содержание армии; 3) прикрыть западное пограничное пространство. Если Аракчеев — садист и дурак, почему сразу после войны, в 1815 г., правительство обсуждает проект военных поселений? Да для того, чтобы решить хоть часть стоящих пред ним проблем. А то — районы ведения боевых действий разорены, торговля сократилась, финансовая система в состоянии глубокого кризиса. А тут еще на армию приходится тратить почти 50% всего бюджета. Воевать все равно приходится: в 1826 году начнется еще одна Персидская война, в Польше неспокойно, на Кавказе разгорается затяжная тяжелая война... А ведь рекрутские наборы вызывают недовольство крестьян, напряжение помещиков, которые лишаются рабочих рук. К концу царствования Александра I система военных поселений включила 1/3 всей армии (374 480 человек) и состояла из 148 батальонов пехоты, 240 эскадронов кавалерии, 32 фурштатских рот и 14 бригад артиллерии. Вплоть до конца царствования Александра I продолжается рост числа округов военных поселений, постепенно окружавших границу империи от Балтии до Черного моря. Военные поселения упразднены только в 1857 году. К тому времени в них насчитывалось уже 800 тыс. человек. Подготовка Наполеона: деньгиВ 1810 году российское правительство судорожно искало деньги: британских субсидий нет, Геную и Голландию заняли французы. Заняли и все деньги направили строго на самих себя, никому больше давать не велели. Русские просили в Голландии кредит в 12 млн гульденов. Наполеон запретил. Тогда послали прямо в Париж финансового чиновника Карла Нессельроде: для переговоров о возможных займах. Наполеон же не только не дал денег из казны, но и запретил частным банкам даже вести переговоры о такой ссуде. Причину Нессельроде понял прекрасно: ассигнования на армию возросли с 389 млн франков в 1910 году до 556 млн к началу 1812 г. Вроде у нас пока мир? А вот русскую финансовую систему Наполеон очень хотел разрушить. Еще в 1804 году, намереваясь высадиться в Британии, Наполеон велел Фуше напечатать фальшивые фунты стерлингов. Теперь он велел печатать рубли. Дело было поставлено с размахом: работали сразу два тайных печатных двора в Париже, для них изготовили не менее 700 граверных досок. Потом одну из них казаки нашли в коляске маршала Бертье, которую он бросил у переправы через Березину. Другую «походную типографию» для рублей использовал интендант Великой армии Дарю прямо в Москве, на Рогожской заставе (во дворе старообрядческой церкви)[121]. Британцы печатали фальшивые рубли, франки и шведские кроны; русские тоже наладили печатание фальшивых франков и фунтов в Риге[122]. Но масштаб этих русских и британских игрищ совершенно не сопоставим с французским. Известно, что перед вторжением в Россию французская разведка через банкиров герцогства Варшавского забросила в Россию до 20 млн. фальшивых рублей: 4,5% всех, какие вообще ходили в России. Вообще подделывать русские деньги было легко, легче франков и фунтов. Потому что те-то были полноценными казначейскими билетами, а в России ходили «цидулки» или «ассигнации». Само слово происходит от искаженного немецкого Zettel — так называли в Германии бумажные деньги. Генерал-прокурор Сената Я.П. Шаховской еще при Елизавете предложил правительству печатать бумажные деньги — «цидулки». Отношение к немецким бумажным деньгам вошло в историю: до сих пор в русском и украинском языках есть слово «цидулка» — то есть какая-то незначительная бумажка. Во Франции словом assigats (латинского assigatio — назначение) называли документы на получение денег. Так называли векселя и расписки, бумажные полуденьги. Позже так назовут бумажные деньги, которые выпускало революционное правительство Франции в 1789 году для решения своих финансовых проблем. В Польше бумажные деньги тоже назвали asygnacja — ассигнациями. Но тогда ввести цидулки-ассигнации не успели: умерла Елизавета, Петр III не успел почти ничего. Но и Екатерине II в 1768 г. тоже была подана записка, обосновывав шая выгоды хождения бумажных денег. Автором ее был гофмаршал и действительный камергер при дворе, граф К.Е. Сивере. Во-первых, деньги нужны на очередную войну. А тут можно за счет печатного станка покрыть расходы. 29 декабря 1768г. был обнародован манифест об учреждении в Санкт-Петербурге и Москве государственных банков для обмена ассигнаций. Причиной введения бумажных денег откровенно объявлялась «тягость медной монеты». В манифесте говорилось, что ассигнации имеют хождение наравне с монетой и «являющимся людям с теми ассигнациями выдавать за оные денег, сколько надлежит, немедленно». На таких купюрах печатали портрет Екатерины II. И называть их стали «катями» или даже так уменьшительно-пренебрежительно: «катьками». Название держалось до революции 1917 г. и даже при советской власти!!! На сторублевках давным-давно красовался портрет не какой-то контрреволюционной императрицы, а друга пролетариев всего мира, В.И. Ленина. А и в 1970 г., и в 1980 году можно было услышать: — Разменяй «катьку». Или: «У меня мелких нет, выдали две «катьки», и что хочешь с ними делай. Только при Горбачеве жаргонное название исчезло. Размен же «катек» и всех других купюр в XVIII веке на металлические деньги производился. Но только медью. Серебряную и золотую монету государство использовало для оплаты внешних расходов и займов. Обмен ассигнаций производился только на медь. К тому же новый бумажный рубль, фактически не обеспеченный золотом и серебром, запретили вывозить за границу. То есть получилось: металлические деньги Российской империи конвертируются, а бумажные — только для внутреннего употребления. Естественно, эмиссия ассигнаций увеличивалась. К концу XVIII века в Российской империи сложились, как ни сложно это сегодня представить, две параллельные денежные системы: серебряный рубль, обеспеченный запасами драгоценного металла в казне, равный 100 серебряным же копейкам, и бумажный ассигнационный рубль, не обеспеченный ничем, кроме доверия населения к власти, и равный 100 медным копейкам. Соотношение серебряного и бумажного рублей все время менялось, в сторону уменьшения стоимости ассигнаций. В 1800 году бумажный рубль давали 55 копеек серебром. В 1812 году, накануне войны с Наполеоном, — 35, а в 1825 г., в год восстания декабристов — 30 копеек серебром. За все старались платить ассигнациями-цидулками, а дорогое серебро придерживать и копить. Тем более серебро не подделаешь. Ассигнации же были дешевы, и подделать их было легко. Купюры в 25 рублей легко переделывались в ассигнации достоинством в 75, переписывая двойку на семерку. Подлинность бумажных денег удостоверялась подписями сенаторов, ставившимися на купюрах, и лишь с 1787 г. — подписями чиновников банка. Эти подписи тоже легко подделывали. Наполеон Бонапарт перед нападением на Россию велел напечатать фальшивых ассигнаций, по одним данным, на 100, по другим, — даже на 200 миллионов рублей. То-то французы за все щедро расплачивались русскими деньгами! Сам масштаб подделки показывает, как плохо были защищены ассигнации. Часть фальшивок распознавали легко, потому что их печатали люди, плохо знавшие русский язык. И на купюрах вдруг красовалось: «обманывается на серебро». Или наполеоновские фальшивомонетчики ленились ставить на купюрах разные номера и серии[123]. Но иногда фальшивомонетчики старались на совесть. В 1824 году в России издали манифест о том, что все фальшивые деньги уже изьяты. Оставшимся можно верить, они настоящие! Но некоторые фальшивые купюры ходили до 1849 года, до изъятия из обращения всех ассигнаций. Они были практически не отличимы от подлинных, только современными средствами можно их распознать. Мне доводилось спрашивать специалистов: есть ли у них уверенность, что все хранящиеся в музеях купюры — подлинные? Такой уверенности у них не было... Подготовка Наполеона: армияВ течение всего 1811 года Наполеон открыто готовился к походу на Россию. Во всех подвластных ему государствах шли усиленные рекрутские наборы. Численность Великой армии называют разную, от 570 до 640 тысяч человек. Еще больше колеблются оценки численности армии, непосредственно вторгшейся в Россию 12 июня 1812 года: от 360 тысяч до всех 6102[124]. Крайние оценки как правило, неверны. Кроме того, хорошо известно, что прусская и австрийская армия не участвовали в походе на основную часть русской территории. По мнению большинства историков, около 200 тысяч солдат и офицеров находились в Испании, охваченной народной войной. Число солдат, разбросанных по гарнизонам в Европе, называют от 80 до 90 тысяч человек. Еще от 90 до 140 тысяч человек вошли в Россию уже после основной части, в июле - августе 1812. Еще 100 тысяч были в Национальной гвардии Франции, которая по закону не могла воевать за пределами Франции. Этим цифрам уже можно верить, разброс не так велик. Тем более, очень расходятся оценки национального состава Великой армии. Численность собственно французов оценивается «вилкой» от 150 до 300 тысяч человек. В их число входили бельгийцы и голландцы. Итальянцев называют от 50 до 70 тысяч. С немцами сложности, потому что немцы как единая нация еще не сложились. Жители разных земель вовсе не считали друг друга дорогими сородичами, а диалекты расходились настолько, что жители Баварии и Вестфалии говорили друг с другом на французском языке. Было же 20-27 тысяч солдат из Баварии, 20-25 тысяч из Саксонии, 15-25 из Вестфалии, 9-16 тысяч из мелких германских государств. Численность войска из герцогства Варшавского оценивают от 80 до 110 тысяч человек. Хорватов — 3500, испанцев — 4-5 тысяч, и португальцев — около 2 тысяч. Испанцы и португальцы были в основном насильно завербованные. По союзному договору Швейцария выставила 10-15 тысяч солдат, среди которых были люди разных национальностей. Австрия выставила до 30 тысяч, Пруссия — 20 тысяч солдат. Но войска Австрии и Пруссии сражались отдельно, под командованием своих командиров, и выполняли особые задачи. Из вторгшихся в Россию до 70 тысяч составляла кавалерия. Подготовка Наполеона: союзникиЛюбимая байка наших квасных патриотов: что Наполеон привел в Россию «сборную Европы». Точнее будет сказать, он очень хотел бы ее привести. 14 марта в Париже заключен секретный Франко-австрийский союз, по которому Австрия должна участвовать в любой войне Франции на ее стороне. Как говорят, не успели высохнуть чернила на договоре, как его содержание было известно в России. Самое поразительное — текст договора не был известен даже австрийскому послу Штакельбергу! Этот текст Александр I показал ошарашенному послу и спросил: собирается ли император Австрии «ломать комедию» или действительно воевать? Если воевать — Российская империя двинет против Австрии шесть дивизий, не считая Дунайской армии, и найдет способ усилить недовольство венгров и их желание отделиться от Австрии. Австрийцы предпочитали «ломать комедию», и не потому, что смертельно испугались Александра. Воевать с Россией им совершенно не хотелось. В июле 1812 года они разорвут с Россией дипломатические отношения, но посол Штакельберг не уедет в дорогое отечество, а поедет «лечиться на воды». Австрийская же армия — корпус Шварценберга пошел на Украину, в район Луцка, и там стоял в почти полном бездействии всю войну до 30 января 1813 года. А тогда перешел на сторону России. 9 февраля 1813 г. Шварценберг сдал русским войскам Варшаву без единого выстрела, тем самым сорвав план Наполеона задержать движение русской армии на территории Польши. Австрийцев «окучивали» сами русские, а вот пруссаки прислали в Петербург генерала Шарнгорста. 17 октября 1811 года Шарнгорст подписал с Барклаем-де-Толли и Н. Румянцевым секретную прусско-русскую конвенцию. Шарнгорст старался передвигаться по Петербургу чаще по ночам, но французские агенты его опознали. Наполеон действовал мгновенно: посол в Берлине тут же предъявил королю Пруссии ультиматум: или он отказывается от уже подписанной конвенции, или Наполеон двигает войска. Король не ратифицировал конвенцию Шарнгорста-де-Толли, и 24 февраля 1812 год подписал с Францией договор о военном союзе и военную конвенцию. Король Фридрих-Вильгельм III даже издал указ о запрете ввоза в Пруссию русских товаров. А в Петербург послал гонца, который просил сохранить в силе конвенцию и... остался в русской столице. Не стал возвращаться в полуоккупированную Пруссию. Еще одна любимая некоторыми байка. Утверждая, что европейцы иррационально «ненавидят» Россию, Пушкин заявляет: Ответствуйте: за то ли, Как-то не чувствуется особого страха в действиях австрийцев и пруссаков. Они лавируют, двурушничают. Но так охотник уворачивается от медведя не потому, что он его панически боится. А потому, что уходит от удара и примеривается — как бы всадить ему рогатину в брюхо? Пруссия объявила России войну, выдвинула к Риге 20-тысячный корпус... И не сделала совершенно ничего. То есть стычки с вылазками из осажденного гарнизона Риги были, но не более того. В основном прусские солдаты ели и пили, плясали с местными девицами, а после Березины открыто перешли на сторону России и воевали вместе с войсками Российской империи против Наполеона. Еще одним сокрушительным ударом стало подписание русско-шведского договора 5 апреля 1812 года: с королем Карлом XIV Юханом, недавним Бернадоттом. Этот договор сделал почти невозможным бросок французской армии на Петербург: то есть самый короткий путь к русской столице. 28 мая 1812 года Кутузов блестяще завершил переговоры с Турцией и подписал мирный договор. И этот союзник Наполеона отпал. «Моя дипломатия должна была сделать половину Русской кампании, а она почти не думала об этом», — произнес позже Наполеон. Мгновенный развал коалиции, которую сколачивал Наполеон, можно объяснить вполне рациональными причинами. И все-таки есть в том единовременном и мгновенном развале какая-то мистика. Подготовка Наполеона: материальная частьЕще более удивительный факт: массовый падеж скота. Главный интендант Великой армии Наполеона Дарю гнал для прокорма этого полчища более 600 тысяч коров и быков. Ученые до сих пор не могут объяснить причины массового падежа этого колоссального стада. Факт налицо: почти все животные, предназначенные для прокорма французской армии, сдохли на протяжении буквально первых трех недель ведения военных действий. Это резко нарушало изначальные планы Наполеона. Уже в июле, еще не вступив на территорию Великороссии, французы были вынуждены посылать «фуражные команды», то есть кормиться чем бог послал на месте. Сначала «фуражные команды» «покупали» продовольствие за фальшивые рубли (крестьяне сначала удивлялись их «щедрости»), потом просто грабили, выгребая все зерно и угоняя всю скотину, какая была. Что принципиально важно: ни в Европе, ни в России не было в том году никаких эпизоотии. Скот, который угоняли французы, был совершенно здоров. В Литве и Польше не кашлянул ни один теленок. А ВЕСЬ скот, пригнанный службами Дарю, лежал со вздувшимися животами, раскинув мученически скрюченные ноги. Так же судьба постигла и кавалерийских лошадей: мгновенно, за считаные дни и недели, сдохло более 10 тысяч голов. Во всей Европе кавалерия не испытывала с лошадьми никаких затруднений, а казаки всячески обижали французов. А Великая армия лишилась значительной части своей кавалерии. Этот массовый падеж скота и верховых лошадей Великой армии — совершенно загадочное явление до сих пор. Наполеон подготовил не только стадо на прокорм Великой армии. Во всех подвластных ему государствах делались огромные запасы оружия, военных снарядов, солдатской одежды, походных телег, склады съестных припасов. Число орудий тоже называют разное: от 1370 до 1440. Но самое удивительное, что не имеет никакого логичного объяснения по сей день, — идя на Москву, Наполеон СОВЕРШЕННО не учел возможности зимней кампании. Причем Наполеон — гений организации, мастер детали, гигант реалистического отношения к войне. Бонапарт всегда и везде мастерски просчитывал все заранее. А здесь — самоубийственная, нелепая недоработка. Нет теплой одежды, рукавиц, нет запасов угля, не хватает спирта, жира от отмораживаний. Даже конница подкована на «европейский» манер, без зимних шипов, а значит, конь не сможет держаться на промерзшем грунте! И самое потрясающее: Бонапарт уже один раз так же ошибался. Во время Египетской кампании его армия оказалась совершенно не готова к 40-градусной жаре, песчаным бурям и отсутствию обеззараженной воды. История повторилась самым невероятным образом. Подготовка Наполеона: пропагандаВ 1810 году из «нафталина» было заботливо извлечено «Завещание Петра Великого». Еще в 1797 году о «Завещании» и о враждебности России к Европе писал польский эмигрант М. Сокольницкий. Тогда на его брошюру мало кто обратил внимание. Но в 1807-1811 годах, готовясь вторгнуться в Россию, Наполеон начал готовить общественное мнение Европы к этому походу. И опубликовал большими для тех времен тиражами обе версии брошюры Сокольницкого! А потом, по прямому заданию Наполеона, французский чиновник Мишель Лезюр, историк по образованию, написал книгу «Возрастание русского могущества с самого начала его и до XIX века». В книге, помимо прочего, было сказано: «Уверяют, что в частных архивах русских императоров хранятся секретные мемуары, написанные собственноручно Петром Великим, где откровенно изложены планы этого государя». При этом текст «Завещания» Лезюр не опубликовал, он опирался на сплетни, слухи, домыслы, анекдоты. Главная цель — убедить европейскую публику в наличии агрессивных устремлений российской внешней политики, ее готовности и желания завоевать всю Европу. На грани: ФранцияКогда пушек так много, они сами начинают стрелять. Обе империи были готовы к войне, нужен был только предлог. Весной 1811 года им стал захват Наполеоном герцогства Ольденбургского — наследственного владения русских императоров. Представители династии Шлезвиг-Гольштейн-Готторп-Ольденбургов управляли Россией под фамилией «Романовы», начиная с племянника императрицы Елизаветы I Петровны Карла-Петера Ульриха, императора Петра III Федоровича. Наполеон прибирал к рукам прибрежные северогерманские княжества, и не прошел мимо герцогства Ольденбургского. Никакой политической или стратегической необходимости в этом герцогстве у России не было, тут чистой воды дело принципа... Ну, и дело предлога для начала войны. Весной император даже двинул к западным границам несколько армейских корпусов. Мера, кстати, очень популярная во всех слоях общества: войны с Францией ХОТЕЛИ. Наполеон, увязнувший в Испании, на войну пока не решился. Посылая в Петербург нового посла Лористона, Наполеон наказывал ему говорить, что из-за герцогства Ольденбургского и из-за тайного ввоза в Россию товаров из Англии Наполеон воевать с Россией не будет. Причин войны могут быть только две: мир России с Британией и усиление России на Балканах. Провожая из Петербурга отзываемого посла Коленкура, Александр сказал ему на прощание: «Если император Наполеон начнет против меня войну, возможно и даже вероятно, что он победит... но эта победа не принесет ему мира. Испанцев нередко разбивали в бою, но они не были ни побеждены, ни покорены. Однако они находятся от Парижа не так далеко, у них нет ни нашего климата, ни наших ресурсов. Мы постоим за себя. У нас большие пространства, и мы сохраняем хорошо организованную армию... Если военная судьба мне не улыбнется, я скорее отступлю на Камчатку, чем уступлю свою территорию или подпишу в своей столице соглашение. Даже если это и будет так, все равно это соглашение станет лишь временной передышкой»[125]. Император разговаривал с Коленкуром по-французски. Коленкур с Наполеоном, естественно, тоже. Речь императора Александра I дважды устно передавалась, потом переводилась, может быть, что-то и ускользнуло. Но главное ясно предельно. Коленкур считал, что Александр I прав: Россию можно разбить, но невозможно завоевать. Наполеон же был уверен: война, как и в 1806-1807 годах, пройдет вблизи западных границ. Одно-два больших сражения, и новые Аустерлиц и Фридланд повлекут за собой новый Тильзит, — но уже с гораздо более тяжелыми последствиями для России. Наполеон верил и в то, что помещики, если начнется война, «испугаются за свои поместья и заставят Александра, после удачной для нас битвы, подписать мир». Это тоже было сказано устно и приведено Коленкуром в своих записках по-французски. Но смысл несомненен: Наполеон не верил в возможность народной войны[126]. Странно — ведь в Испании это уже произошло. На грани: РоссияВ 1810 году военным министром стал Барклай-де-Толли. Он исходил из того, что новая война с Французской империей неизбежна, и активно к ней готовился. Планов было два: оборонительный, по которому планировалось воевать в треугольнике Рига-Минск-Киев. Что враг дойдет до Москвы, никому и в голову не приходило. Наступательный план, на котором настаивал князь Петр Багратион, видел будущую войну почти как кампанию 1806-1807 годов: на территории Пруссии и Польши[127]. В любом случае, планировалось использовать армию, но даже «оборонительный» вариант почти не предусматривал вводить в бой ополчение. Тем более никому и в голову не приходило, что война может и должна быть народной. Тем, кто планировал войну, участие в ней русских туземцев виделось как участие «народа», дающего рекрутов и снабжающих армию продовольствием и фуражом. Самостоятельная роль туземного населения России представлялась этим людям как нечто неприятное, нежелательное и глубоко антипатичное. Почти как русский вариант беготни санкюлотов по длинным московским улицам. Александр мог попугать Наполеона перспективой русской герильи. Наполеон не испугался, потому что не верил в такое. Сам Александр, судя по всему, очень даже верил. Но русской герильи и он совершенно не хотел. Примечания:1 Бушков А. Анастасия. — Красноярск, 1996. 5 БСЭ. Издание второе. Т. 45. — М., 1956. С. 563. Статья «Французская буржуазная революция конца XVIII века». 6 Дубов Н.Н. Колесо фортуны. — М., 1980. С. 163. 7 Никулин Л.В. России верные сыны. — М., 2009. 8 Бальзак О. де «Евгения Гранде». — М., 1957. 9 Кошен О. Малый народ и революция. — М., 2004. 10 Данько Е.Я. Деревянные актеры. — Л., 1965. 11 Назаретян А.Л. Агрессивная толпа, массовая паника, слухи. Лекции по социальной и политической психологии. — СПб, 2003. 12 Вольтер М. Философские повести. — М., 1960; Дидро Д. Монахиня. — М., 2008; Кочарян М. Гольбах — М., 1978; Литература французского просвещения. — М., 2008; Акимова А. Дидро. — М., 1963; Жизнь замечательных людей. XVII- XVIII века. — М., 2001. 56 Россия: Энциклопедический словарь. — Л., 1991. 57 Рашин А. Г., Население России за 100 лет (1811-1913 гг.). Статистические очерки. — М., 1956. 58 Пушкин А.С. Барышня-крестьянка // Пушкин А.С. Сочинения в трех томах. Том третий. — М., 1987, с. 86-95. 59 Овчиников В. Ветка сакуры. — М., 1972. с. 8. 60 Толстой А.К. «Друзья, вы совершенно правы...»// Толстой А.К. Собр. соч. в четырех томах. Том первый. — М., 1963. с. 670. 61 Ясперс К. Назначение и смысл истории. — М., 1992. с. 11. 62 Максимов С.В. Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила. — Кемерово, 1991 (первые издания — в 1903 и 1908 годах). Кавелин К.Д. Собрание сочинений в четырех томах. — СПб., 1897-1900. Коринфский А.Л. Народная Русь. — Смоленск, 1995 (первое издание — в 1901 году). 63 Миклухо-Маклай Н.Н. Собрание сочинений. Тт.1-5. — М.-Л., 1950-1954. 64 Тан-Богораз В.Т. Чукчи.Ч.1 и 2. — Л., 1934. 65 Померанц Г.С. Избранное. — М., 1993. с. 364. 66 Эйдельман Н.Я. Грань веков. — М., 1984. 67 Фонвизин Д. А. Собр. соч. Тт. I-II. — М.-Л., 1974, с. 254-267. 68 Сафонов М.М. Конституционный проект Н.И. Панина — Д.И. Фонвизина// Вспомогательные исторические дисциплины. Т. VI. — Л., 1974, с. 280. 69 Сафонов М.М. Конституционный проект П.А. Зубова — Г.Р. Державина // Вспомогательные исторические дисциплины, Т. X. — Л., 1978. 70 Записки императрицы Екатерины II. Записки княгини Дашковой. — СПб., 1906. 71 Erinnerungen der Kaiserin Katharine II, vo ihr selbst geschrieben. Nach Alexander Herzens Ausgabe neu herausgegeben von G. Kuntze. Mit mehreren Portraits und einem Nachtrag aus den Erinnerungen der Förstin Daschkoff. Stuttgart, Verlag von Robert Lutz, 1908. 72 Сахаров А. Н. Александр I. — М., 1998. 73 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. — М., 2006. 74 Василич Г. Легенда о старце Кузьмиче и Александре I. — СПб., 1910. 75 Эйдельман Н.Я. Связь времен // Знание - сила. 1994. № 3. 76 Головкин Н. Загадка Федора Кузьмича. 77 Крупенский Н.П. Тайна императора (Александр I и Федор Кузьмич). — Берлин, 1927, с. 79-80. 78 Российские специалисты могут провести экспертизу мощей святого, которого считали Александром I. Интерфакс (27 июня 2008 года, 11:05). 79 Томская епархия не будет возражать против проведения идентификации останков старца, которого считали Александром I. NEWSru.com (30 сентября 2008 г., 18:56). 80 Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. — М., 2006. 81 Шишов А. В. Схватка за Кавказ. XVI-XX века. — М., 2005. 82 Симонов К.Н. Суворов. — М., Воениздат, 1950, с.17. 83 Лотман М.Ю. Очерки русской культуры. — СПб., 1994. 84 Сафонов М. Завещание Екатерины II. — СПб., 2001. 85 Чарторыйский А. Русский двор в конце XVIII и начале XIX столетия. Из записок князя Адама Чарторыйского. 1795-1805. — М., 2007. 86 Бомбой или гранатой называли ядро, выдолбленное изнутри с пороховым зарядом и фитилем. Фитиль воспламенялся в момент выстрела, или его специально поджигали, закладывая гранату в дуло. Такой бомбой был смертельно ранен князь Андрей в «Войне и мире». 87 Сироткин В.Т. Наполеон и Россия. — М., 2000, с. 34. 88 «Историческое описание Его Светлости принца герцога Енгиенскаго, расстрелянного по повелению Буонапарте в Винценском лесу в ночь с 21 на 22 марта 1804 года». — СПб, 1804. 89 Тарле Е. В. Наполеон. — М., 1941, с.158. 90 Делдерфилд Р. Маршалы Наполеона. — М., 2001, с. 159. Харботл Т. Битвы мировой истории. — М., 1993, с. 466. 91 Сухоруков А.В. Трафальгарское сражение: 200 лет // Новая и новейшая история. 2005. № 5. 92 Катело А. Наполеон. — М., 2004. 93 Чандлер Д. Военные кампании Наполеона. — М., 1997, с.265-272. 94 Шильдер Н.К. Император Александр I, его жизнь и царствование. Т. II. — СПб., 1898, с. 137. 95 Лашук А. Наполеон. История всех походов и битв. 1796-1815. — М., 2008, с. 280-281. 96 Лашук А. Наполеон. История всех походов и битв. 1796-1815. — М., 2008, с. 281. 97 Лащук А. Наполеон. История всех походов и битв. 1796-1815. — М., 2008, с. 283. 98 Буровский A.M. Вся правда о русских. — М., 2009. 99 Семенов А.В. Изучение исторических сведений о российской внешней торговле и промышленности с половины XVIII столетия по 1858г.,— СПб., 1858. 100 Подмазо А. Континентальная блокада как экономическая причина войны 1812 г. Эпоха 1812 года. Исследования. Источники. Историография. Часть II. / Сборник материалов. К 200-летию Отечественной войны 1812 года. — М., 2003, вып.137, с.249-266. 101 Сироткин В.Г. Зарубежное золото России. — М., 1999, с. 8. 102 Злотникое М.Ф. Континентальная блокада и Россия. — М., 1966, с. 13. 103 Попугаев В.В. О благоденствии народных обществ. — СПб., 1807. 104 Манфред А. Наполеон Бонапарт, 1971, с. 520. 105 Сироткин В. Г Дуэль двух дипломатий. — М., 1966, с. 116. 106 Вигель Ф. Ф. Записки. В 2 тт. Т. 1. — М., 2003 107 ВПР.С. IV, с. 31. 108 Пугачев В.В. Отношение в России к Тильзитскому миру. 1807-1808. Ученые записки Молотовского университета. Т. VIII. Вып. 1. Молотов, 1953. 109 Солоухин В.А. Капля росы. — М., 2006. 110 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. — М., 1991. 111 Корф М. Записки. — М., 2003. 112 Описание турецкого похода россиян под начальством генерала от инфантерии Голенищева-Кутузова в 1811 году // Отечественные записки, ч. 34. № 96. 1827. 113 Мерников А.Г., Спектор А.А. Всемирная история войн. — Минск, 2005. 114 Захаров Г. Русско-шведская война 1808-1809. — М., 1940. 115 Широкорад А.Б. Северные войны России. — М., — Мн., 2001. 116 Фомин А.А., Швеция в системе европейской политики накануне и в период русско-шведской войны 1808-1809 гг., — М., 2003. 117 Русская старина. — СПб, 1880. № 1, с. 65. 118 Злотников М. Континентальная блокада и Россия. — М.-Л., 1966, с. 342-343. 119 Васильчиков А. Семейство Разумовских. Т. 3. — СПб., 1882, с. 459. 120 Словарь достопамятных людей русской земли. — М., 1847. 121 Сироткин В.Н. Отечественная война 1812. — М., 1988. с. 35-36. 122 Русская старина. — СПб., 1900. № И, с. 327-330. 123 Однажды под Смоленском целой деревне выдали в уплату за фураж и хлеб кредитки с одним и тем же номером. Возмущению мужиков не было предела, и они дружно подались в партизаны. Эту историю описывает Василий Иванович Бабкин... Его книга до сих пор не опубликована, я смог ознакомиться с этой потрясающей работой благодаря сотрудничеству историка Е.Н. Сметанина. Огромное вам спасибо, Евгений Николаевич! 124 Клаузевиц К. фон. 1812.— М., 1937. 125 Николай Михайлович, вел. кн. Переписка Александра I с Екатериной Павловной. — СПб., 1910. 126 Коленкур А. Поход Наполеона в Россию. — Таллин-Москва, 1994. 127 Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. I. ч. I. Подготовка к войне в 1810 г. — СПб, 1900. |
|
||
Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх |
||||
|