«Заполнить пустоты революционной теории»

(Ф. Баадер)

Причина нежизнеспособности всего, что возникло на руинах СССР, лежит в нежизнеспособности всего того, что возникло. Причиной провала государственного строительства в СНГ является непонимание, что долгожданный свободный рынок уже не выполняет ни одну из своих универсальных посреднических функций. Необходимость внеэкономического регулирования экономики привела к возрождению абсолютности конфликта и насилия.

Фактически, этот мир знает лишь иллюзорные пацифистские утопии, призванные скрыть реалии войны. Каждый миролюбивый демарш является столько же патетичным, сколько и лицемерным. Понятие войны является центральным и имеет не только негативный, но и позитивный смысл. Логика войны направляет подрывной ум. Только очень наивные люди смогли воспринять очередное перемирие за состояние мира. Преодоление патового противостояния НАТО и Варшавского договора открывает эпоху дестабилизации. Через восстание к победе войны! Развитие общественных сил в современном обществе, в т. ч. постсоветском, достигло уровня, на котором проблемы производства (перепроизводства) – распределения, уступают новому закону – закону «неработы». Отказ от принудительной работы, в т. ч. экономической, становится общим. Это общество не может предложить другой смысл жизни, кроме доступа к распределению. Доступ, который закрыт для миллионов.

Собственность – кража, конституция – брехня. Левые объединяются с правыми против народа. Диктатура партий является худшей из диктатур. Это поколение вышло из Освенцима, спорить с ним бесполезно. Этот строй не имеет больше ни какого оправдания для собственного существования. Отсюда – шизофренические конвульсии разных партий, властных и судебных органов. Единственным цементирующим элементом, который позволяет этому строю держаться на ногах, является коррупция.

Перенасыщенность современного общества лидерами делает невозможным дефиницию истины. Политика сейчас делается не на черных и белых клетках, а в голове шахматного короля. Странным является желание быть ферзем в шахматной партии, когда необходимо быть игроком. Границы политической реальности и существующего мира все больше размываются, наконец, психическая реальность полностью вытесняет существующую.

Наша информация о враге является настолько ограниченной, а наши силы настолько мизерны, что мы можем позволить себе двигаться в любом произвольно избранном направлении. Политика – это крестовый поход за идею. Мы – носители нового революционного сознания. Для нас является хорошим все то, что действительно носит радикальный характер (быть радикалом – значит понимать смысл вещей). Мы хороним трупы старых идеологий. Ценности чужих цивилизаций нам нужны лишь как трофеи. Иконы мы напишем сами.

Нас объединяет одно – неприятие всего, что существует. Слова разъединяют. Действие – объединяет. Бунт имеет смысл. Жажда разрушения – творческая жажда.Группа, которая борется, способна продвигаться вперед лишь через конфликты. Партия – это армия. Партия сама должна бороться. Без практики вооруженной борьбы програмные положения являются болтовней. Когда я слышу слово, моя рука тянется к пистолету. Насилие является для нас единственным способом общения с обществом. Бомбы против аппарата подавления мы бросаем в сознательность масс. Их вызов – убийство, наш ответ – убийство. В убийстве их аргумент, в убийстве – наше опровержение.

Революционер ставит себя вне закона как на практике, так и эмоционально.Он отождествляет себя с бандитами, грабителями, людьми, которые нападают на общество, занимаясь непосредственным грабежом и уничтожением чужой собственности. Революция началась. Массы уже эмансипировались от вопроса собствнности, которое господствует при капитализме. Они крадут! Власти стремятся превратить ситуацию из военной в политическую. Наша задача – превратить политическую ситуацию в военную. Винтовка рождает власть. Провокация, репрессия, революция.

Никаких долговременных прогнозов, никакой стратегии, никакой тактики, никакой болтавни по этих вопросах.Кто много читает, тот тупеет, потому что враг наступает – мы отступаем, враг останавливается – мы беспокоим его, враг отступает – мы наступаем.Ошибочно начинать вооруженную борьбу только тогда, когда гарантитрована поддержка масс. Это значит совсем отказаться от борьбы, потому что согласие на нее может быть получено только в ходе самой борьбы. Правильно ли организовать сейчас вооруженное сопротивление зависит от того, возможно ли это. А насколько это возможно покажет только практика.

Разбивайте собачьи головы! Невиновных нет! Когда на заводе плохая винтиляция, надо поджечь кабинет директора. Акт революционной справедливости – самый высокий акт гуманизма, возможный в обществе, разделенном на классы. Быть террористом в наши дни делает честь каждому человеку доброй воли.Все звери равны. Только некоторые из них равнее других.

Толерантность к предателям порождает новые предательства. Человек в мундире – свинья, стрельба по ним – дело дозволенное. Гуманизм ничего не стоит, когда он не подкреплен двойным преимуществом в авиации и танках. Пацифизм – неплохая вещь, когда его проповедуют победители. Нам не нужна другая диалектика, кроме диалектики ножей и пистолетов. Необходимо вербовать молодежь, которая разуверилась в семье, обществе, потеряла надежду на будущее.

Мы хотим всего и немедленно!

Пути революции ведут на Восток!

Yankee, go home!

Локальные конфликты на постсоветской территории выявили весьма низкую оперативность подготовки офицеров в звене батальон и выше. Взводами, с грехом пополам, еще удается командовать и одаренным любителям, способным подчинить личный состав своей воле (а уровень «военного искусства» во взводе ограничивается азами тактики и здравым смыслом и кулаками сержантов и «дедов»). Командование ротой является непременным этапом в становлении серьезного строевого офицера. Так что даже на последующих этапах своей карьеры он невольно скатывается в решении встающих перед ним задач к опыту ротного командира – настолько въедается в печенки (не побоюсь этого определения) командование ротой. А уже в звене батальон даже одаренный офицер в том, что касается военного искусства, в своем объеме задач скован волей командира полка, а тот, в свою очередь, – командира дивизии. Если говорить о советском военном опыте, той же афганской войны, большую самостоятельность в решении поставленных задач имели офицеры отдельных бригад. В условиях прежней структуры войск такое положение было нормальным. Офицер приходил на должность командира полка и начинал работать с тем, чтобы теоретически стать командиром дивизии.

В условиях современных локальных конфликтов, даже в такой постсоветской армии как ВС России, должности командира дивизии и даже командира полка уже не являются определяющими в области тактики и оперативного искусства. Да и сами части и соединения в этом звене являются скорее организационными формами объединения более мелких, часто разрозненных подразделений, выполняющих возложенные на них тактические задачи вполне самостоятельно. Часто выполнение такой задачи в случае успеха может иметь оперативное и даже стратегическое значение. Блокпост, связавший боем банду Басаева или Радуева на подходе к избранному им пункту (Буденовску, Кизляру, Беслану) сорвал бы всю операцию противника, а в случае ликвидации главаря привел бы к бездействию одно из основных «подразделений» врага. Конечно, в смысле оперативного искусства такая «малая война» напоминает игру в «казаки-разбойники». Но это не дает повода относиться к «малой тактике» и к искусству «малых операций» легкомысленно.

Перекладывание решения тактических и оперативных задач на плечи вышестоящих штабов имеет следствием:

дробление войск, потерю ими ударной силы;

лишение отдельных военачальников боевой инициативы;

запаздывание с исполнением. Невозможность реакции в реальном масштабе времени.

Налицо несоответствие имеющихся ВС новым боевым задачам. И, как следствие, необходимость изменения методологического подхода к их решению, что требует пересмотра военной доктрины применительно к реальному вероятному противнику.

Творцом советской военной доктрины был Троцкий. Со времени его падения в ней произошла лишь подмена авторства – сначала Клаузевиц в толкованиях Ленина, потом Сталин, дальше какой-то анонимный Слава Капеесес. Основанием ее стало такое понятное желание достичь на подвластной большевикам территории трогательного единства «военного лагеря», которое демонстрировали в 1914-18 гг. немецкие заказчики октябрьского переворота. Правда Германия шла к этому единству со времен Бисмарка и хватило его вплоть до 1945 г. Большевики столько времени не имели, но властвовать собирались вечно. Так возникло тайное credo их «тотальности» – между неминуемой смертью в тылу и возможной смертью на фронте.

В конечном итоге, такая военная доктрина отвечала преимуществу человеческих ресурсов России над ее производственными мощностями, политическому положению страны и бесконечному расширению операционных линий и сужения базиса для войск противника при отступлении вглубь собственной территории. В конечном результате на весах победы значение имело количество, а не качество. Для России было бы бессмысленным пробовать воевать иначе. Такие попытки не в последнюю очередь привели к проигрышу в Чечне в 1994—1995 гг. Справедливости ради следует признать, что реформа постсоветских ВС является вынужденной. Современное общество (как на Востоке, так и на Западе) потеряло мобилизационную возможность. В смысле производственно-экономическом это является парадоксальным, поскольку налицо отказ от труда и рост общественного маргинеса, который теоретически можно было бы использовать в рядах ВС.

Но вербовка, как в XVIII ст., так и сейчас, дает войску, в данном случае постсоветскому, лишь скопище мародеров – «контрактников». Даже на Западе – в Англии, Франции, США путем вербовки удается удерживать сравнительно малочисленные силы «быстрого реагирования». Наиболее боеспособные из этих соединений, к примеру французский Legion etrangere, имеют более чем столетнюю практику целеустремленной муштры. Еще Веллингтон говорил, что рекруты для колониальных войн должны быть добровольцами. Эффективное влияние на них требовало объединения усилий от капрала до фельдмаршала. Пример: поведение лорда Маунтбатена в Бирме. Более половины его командирского времени приходилось тогда на роботу на самой низкой ступени вплоть до отделения и одиночных солдат. Последствия подобной воспитательной деятельности известны: «Джон видит алый крест на белом поле, а больше Джон не видит ничего…» (Р. Киплинг). Странам, в ВС которых извечно властвует альтернативная муштра – «дедовщина», на этом пути ничто не светит.

С невозможностью содержания массовых армий и использования оружия массового уничтожения, преимущество на ТВД любой армии становится лишь относительным и, как таковое, может быть компенсировано. Это и является предметом военного искусства в локальных конфликтах.

В советском военной искусстве применительно к партизанскому (национально-освободительному) движению определяющей была «руководящая роль партии». Определение столько же верное, сколько же и общее. Вернемся к бедняге Клаузевицу. Предметом его исследования как раз и является война повстанческая (в транскрипции ленинского перевода – революционная). Нехватка связи и единого командования в те времена были обусловлены уровнем развития материальных сил общества. С высот собственного опыта Клаузевиц не увлекался и какими-то тактическими «заморочками». «В конце концов им (повстанцам) удастся кого-то разбить». Целью партизанской войны вместо этого должно было стать уничтожение собственной администрации, как таковой, которая объективно могла бы способствовать противнику: «Чиновники, которые продолжают выполнять собственные обязанности перед лицом врага должны быть повешены». Такие цели войны определяли оперативное искусство и тактику, о чем ниже.

Независимо от уровня, на котором принимаются военные решения, характер боевых действий определяется уровнем главных соединений. В военной теории начала 90-х гг. это были корпуса в составе нескольких дивизий с частями обеспечения. Численность таких боеготовых соединений (количество личного состава не меньше 75%, вооружений – 95%) и определяла потенциал ВС. Например США – 5 (из них 1 мобильный), Великобритания – 1, Франция – 1 мобильный. Средством решения тактических задач стали так называемые тактические группы, батальонные, полковые, бригадные как сбалансированные объединения мотопехоты, танков, артиллерии, способные самостоятельно исполнять возложенные на них задания. Можно сказать, что корни этой концепции лежат в немецких Kampfgruppe конца Второй Мировой войны, когда нехватка средств принудила командование наземных сил к импровизации.

Напротив, начало современной групповой тактики и отчасти «малого» оперативного искусства следует искать в годы Первой Мировой войны, когда корпуса немецкой пехоты разбились о позиционную оборону французов. Все время, пока шли действия на восточном фронте, немцы искали тактическое решения для Запада (оперативным все еще оставалось – пустить в прорыв конницу!). Как известно, решение принадлежит капитану Rohr из гвардейского стрелкового батальона, армейской группы Гаеде. Он создал ударный отряд – отделение пехоты, где главным оружием стало групповое – пулемет, огнемет, окопная пушка, миномет, в настоящее время – носимый комплекс ПВО, ПТО. 22-23 декабря 1915 г., взятие и удержание высоты Hartmansweilerkopf отрядом Рора, можно назвать днем рождение современных парамилитарных формирований.

Другое дело, что современное состояние штатов – меньше 50% просто не позволяет взять из состава дивизии какое-то подразделение. Война очень быстро превращается в соревнование по отправке на фронт маршевых батальонов. Какой норматив в наступлении или обороне может иметь такой батальон? Значительно меньше от ожидаемых перед войной одного-двух километров по фронту и в глубину. Плотность боевых порядков в подавляющем большинстве случаев уже не определяется угрозой огневого противодействия противника и возможностью собственного маневра. Мы можем оценить эту плотность боевых порядков (в наступлении) как недостаточную для других целей, кроме как фронтального оттеснения противника. Нужно заметить, что это собранное для наступления подразделение (тактическая группа) является сборищем самых разнообразных подразделений, а кое-где, как под Первомайской, разного подчинения. Какую задачу перед ним можно поставить?

Как и в Первую Мировую, наступательные операции в локальных конфликтах планируются предварительно с заранее определенных позиций. Причину их низкой эффективности стоит искать вне границ тактики. Максимальная численность российских войск в Чечне в 1994-95 гг. составляла 180 тыс. человек. С учетом соотношения тыловых служб и боевых подразделений как 2:1 – это 60 тыс. «активных штыков». Касательно гражданских конфликтов выдающийся практик, победитель Троцкого и Тухачевского Юзеф Пилсудский приводит коэффициент 0,15. То есть драться будут не более 9 тыс. человек. В первую мировую это означало бы возможность наступления на фронте шириной 1500 метров. В этих условиях, преимущества на оперативном уровне способен достичь тот, кто сформирует ударную тактическую группу. Из государств-новообразований в бывшем СССР на это пока еще решились лишь армяне в НКО. На Лачинский коридор ими были брошены две такие группировки, численность танков составляла не меньше 50 единиц. Успеху этой операции значительно способствовало и наличие ясно видимой цели – этого самого Лачинского коридора. Куда бросать эти гипотетические 50 танков в других конфликтах? Россияне нашли лишь одну такую цель – Грозный. Два танковых «наезда» на этот город поставили крест на наступательной операции, теорией которой слушателей пичкали в академиях. Воевать так: а) нечем, б) незачем.

Командир, который руководит войсками в локальном конфликте обречен на «малую войну» – герилью. С немецкой ясностью это определяется как Banden-Krieg. Сформировать, вооружить и бросить в бой батальон можно на каждом ТВД. Главное – избрать объект наступления. Война в Чечне определила его – цели в тылу врага. Российское общество оказалось совсем не готовым к актам терроризма. Однако, операции в Буденовске, Кизляре, Беслане не являются чистыми актами террора, это, опять же на жаргоне немцев, «военная необходимость».

Таким образом, командир вынужден искать военное решение вне ТВД. Именно там его силы способны выйти на оперативное пространство.

Умение обходиться без чего-либо составляет основу партизанских действий. Прежде всего, у вас как «полевого командира» нет того самого «парамилитарного формирования». Его нужно сначала сформировать. Из кого? Из всех, кто подвернется под руку. Вы никогда не узнаете, что в головах у этих людей, а когда узнаете – не поверите. Наиболее далеки от истины те, кто ставит во главу угла меркантильные причины. Если такие и присутствуют среди стимулов для кандидатов в «солдаты удачи», то очень быстро реальность требует забыть про деньги. Наемникам не платят. С самого начала наемный воин относился к подонкам общества, если не собственного (Спарта, Швейцария), то того, которому он предлагал свои услуги. Вина массовой культуры в том, что наемник – существо самое жалкое, вынужденное продавать собственную кровь из-за отсутствия лучшего товара, приобрел репутацию универсального воина. Неадекватность восприятия, особенно присущая постсоветскому обществу, довела эту систему ценностей до абсурда. Еще древнеримские учителя словесности задавали ученикам среди других тем для сочинений историю про целомудренного юношу, который продал себя в гладиаторы во имя спасения от бедности родителей. В традиционной японской культуре также целомудренной признавалась девушка, которая ради содержания родителей шла на панель. Только исходя из успехов рыночной экономики, буквально на наших глазах, образ «держслужбовця» несколько потеснил в пантеоне «попсовой» культуры сияющие имиджи «барыги», «путаны», «бригадного» и «наемника».

Однако, мотивы подчиненных не важны. «Пусть думают как хотят, лишь бы подчинялись.» (Фридрих II). «Думают по-разному, подчиняются одинаково» (он же). Начать следует с атамана «бандформирования», т е. с себя. Итальянская смута XV-XVI ст., подарила миру образ кондотьера-военного вождя, который вступает с правителями в сговор во имя достижения собственных политических целей. Еще Макиавелли много говорил о сомнительной военной ценности и общественной опасности со стороны подобной публики. Обычно, критерием его оценки служили интересы какой-то идеальной модели тогдашнего общественного строя. Потому критика Макиавелли скорее дидактична. Бедный мелкий чиновник не был в состоянии командовать даже отрядом пехоты, что ему блестяще доказал Франческо Сфорца.

Без вождя, который преследует в войне собственные политические цели, наемное формирование становится лишь пушечным мясом. Наемник не включен в общество, интересы которого он должен защищать. Он «никто, и звать его никак», «паршивая собака, иностранец» (К.Симонов). Именно в отсутствии подобных «странствующих полководцев» (Салтыков-Щедрин) и заключается причина кризиса жанра наемничества в СНГ.

Какие качества должен иметь вождь наемных воинов? Существует опасная порочная мысль тиранической власти атаманов банд над рядовыми бандитами. Реально, такой человек зависит от своих джигитов в той же мере, что и они от него. Не имеет никакого смысла кого-то удерживать в рядах военного формирования силой. Такое подразделение силой или обманом (как контрактники) завербованных рекрутов можно бросать в бой лишь зажав в кулак сомкнутых боевых порядков.

В виду добровольности дисциплинарных отношений власть командиров наемников держится на авторитете. Даже деньги здесь не играют особой роли, главное не допустить их непосредственной раздачи «заказчиком», что ведет к полному развалу подразделения. Меркантильный интерес вождя, даже когда такой и существует, должен всячески скрываться. Вести людей за собой возможно только когда они видят твой голый зад. Власть – более благородный мотив, чем обогащение.

Очень важно понять то, что отличает специалиста от любителя. При всех своих внешних преимуществах, первый не имеет цели, заработная плата является достаточным стимулом для того, чтобы расправляться с беззащитными, чем обычно и занятые всевозможные «спецназы». Чтобы убедиться в преимуществе революционера над бандитом или «омоновцем» достаточно победить хотя бы один раз, что мы и наблюдали недавно в ходе «оранжевой» революции. Возможные следующие поражения не считаются. Я уже не боюсь, значит они должны бояться меня. Цель партизанской тактики – уверить их в этом. «Доброе слово и пистолет всегда лучше, чем просто доброе слово».

В банде можно командовать насколько слышит ухо, видит глаз и доноситься твой голос. Один способен командовать «пятеркой» («секцией» на жаргоне американского устава). Чтобы сформировать большее подразделение необходимо чтобы был скелет – командиры. В обычных бандах проведению указаний «авторитета» в жизнь служат его подручные. Они составляют актив, ядро банды и это обрекает такое «подразделение» на перманентный внутренний конфликт. Вся эта публика концентрируется вокруг главаря, составляет его окружение и не выполняет обязанностей командиров. Потому численность парамилитарного формирование обычно не превышает полсотни человек – механизм управления отсутствует.

Поставить командиров из таких же «кандидатов в Наполеоны» как сам, означает раздробить подразделение на несколько группировок. С другой стороны, в любом случае нельзя допустить, чтобы их, как в армии, подменяли какие-то неформальные лидеры. «Куда солдата не целуй, у него везде …задница» (военная мудрость). Опыт воина, даже ветерана, того же «афганца», всегда негативный, это опыт выживания. Вынудить его подчиняться способно только одно: выбор «между неминуемой смертью в тылу и возможной смертью на фронте» (Лев Троцкий). В несознательном виде этот выбор имеет название условного рефлекса подчинения. Солдата делает строевая, а не стрельбы.

Проблема лояльности командных кадров и «актива» из числа рядовых может быть решена лишь на идеологическом грунте. Отсюда преимущество подразделений, спаянных религиозной, политической целью. Рассчитывать на выполнение вашей воли в ваше отсутствие можно только если вы и ваши подчиненные исповедуют одну идеологию, желательно религиозную и полностью оторванную от жизни. Тогда у них будет высший смысл подчиняться и командовать.

Почему я так настаиваю на учении, оторванном от жизни? «В конце концов психическая действительность вытесняет прочую» (Марио Курчо). Важен разрыв. Самурая породило не фехтование, а чайная церемония. Мир за стенами его мнимой действительности выглядел таким чужим, что насилие оставалось единственным способом общения с людьми.

В дисциплинарном отношении, показателем управляемости подразделения является организованность и открытость насилия. Никаких несанкционированных действий – «дедовщины»! Это всего лишь разновидность выживания. В идеале должна быть достигнута возможность расстрелять кого-либо, естественно в случае крайней необходимости, на глазах его боевых товарищей. Здесь также религиозно-политическая структура имеет преимущество. Сила комиссаров Конвента была совсем не в «пистолетах в каждом кармане» (Виктор Гюго), а в неуклонности их действий. Можно было убить одного из них, но следом, во главе карательного батальона появлялся новый. Отсутствие военно-полевых судов в Чечне негативно повлияло на боеспособность федеральных войск. Армия превращалась в банду, воля одного деспота была подменена волями тысячи негодяев. Применительно к командиру в подчиненном (Вам) звене воинские звания являются второстепенными. Обычные требования не выходят за пределы здравого смысла. Основное, чего следует требовать от младших офицеров – «будут тверды и не дрогнут». Тоже касается и старшин.

Итак, вы собрали людей, назначили командиров, сбили подразделение. Структура формирования зависит не только от численности, но и от вооружения. В первую очередь нужно постараться создать собственные тылы. Централизованное снабжение либо недостаточно (Грузия), либо отсутствует (Чечня). Уважение к вам определяется наличием таких престижных при общем военном дефиците средств, как транспорт, пища, медицинская помощь. Ваше положение подчеркивает и престижное место дислокации. Показухи здесь не избежать, признанными мастерами ее являются чеченцы. Сначала нужно стремиться к отделению собственного подразделения – создания «самостоятельной тактической единицы». Поскольку на чужой территории, не будучи включенными в местное общество (в Чечне вообще отсутствовали «централизованные» источники снабжения) наемное формирование не способно функционировать полностью самостоятельно, остается избежать подчинения какой-либо местной власти в зоне конфликта. Лучшей, проверенной временами формой такого «дезертирства» есть создание разных спецназов, разведовательно-диверсионных подразделений центрального подчинения.

Опыт двух мировых войн и последующих конфликтов, связанный с усовершенствованием главных видов оружия пехоты, выявил несколько способов деления стрелковых подразделений. Согласно представлениям о групповой тактике, отделение группировалось вокруг тяжелого оружия пехоты, чаще всего (в немецкой армии) единого пулемета типа ПК. Американцы, по мере насыщения их пехоты тяжелым оружием, разделили подразделения на две секции – огня (обслугу пулеметов, гранатометов) и маневра, причем в состав каждой входят ручной пулемет и подствольный гранатомет.

Парамилитарные формирования обычно имеют некомплект тяжелого оружия пехоты. Нужно учесть и феномен «личного оружия» туземца. Свой пулемет, гранатомет он использует в интересах подразделения лишь опосредствовано. Все имеющееся в подразделении тяжелое оружие должно использоваться в интересах главного начальника. С успехом можно создать и отделение тяжелого оружия в составе: гранатомет-пулемет и их обслуга. Теоретически советское мотострелковое отделение имело весомую огневую мощь, но даже если вы и найдете такое количество оружия и боеприпасов, в пешем строю все ваши «стрелки» превращаются в носильщиков, как это было в Афганистане, где и сам состав отделения сокращался до 7-8 человек за счет экипажа БМП, БТР. Численность обслуги пулемета, гранатомета должна быть увеличена до трех лиц (командир-наводчик, первый и второй номера – носильщики боеприпасов). Чисто «стрелковые» подразделения – без тяжелого оружия неизбежны, когда его не хватает. Отделение (секцию) оружия можно передавать той части подразделения, которой считает нужным командир, исходя из поставленных перед ней задач. Длительное продвижение в пешем строю предусматривает и создание группы носильщиков, например из числа туземцев, заложников и пленных. В Бамуте все инженерные работы выполняли военнопленные.

Оправданной оказалась и система «кратного» деления подразделения (в взводе четыре отделения, каждое из двух секций). В случае необходимости можно получить два «полувзвода». Многому научат уставы австрийских резервных формирований. Интересно, что австрийцы как никто близко подошли к формированию импровизированных боевых групп – Kampfgruppe, вероятно сказался немецкий опыт 1945 г.

Локальные конфликты изменяют представление о боевом использовании бронетехники. В виду ее малочисленности и разнородности есть смысл объединить все имеющиеся средства в бронегруппу, а не включать их в состав стрелкового подразделения. Задание, которое возлагает советский боевой устав на БМП полностью по силам решить обслуге гранатомета и пулеметчику. Танк, БМП в локальном конфликте – это прежде всего штурмовое орудие. Она выдвигается из глубины вашей обороны, наносит удар и отходит, не ожидая наблюдения его результатов. Иначе – сожгут. Интересно, что в грузинской междоусобице вполне можно было бросить бронетехнику, которая имелась в наличии, без десанта с одного направления, а пехоту с другого (Боевой устав армии США).

Настоящим богом войны для парамилитарного формирования являются минометы, единственный вид артиллерии, обслуживать который еще могут научиться дилетанты. Вообще требование простоты обслуживания являются главным относительно оружия локальных конфликтов. БМП-1 лучше, чем БМП-2 (если не в горах и не в городе), Т-55 лучше, чем Т-72. Много вы видели членов экипажа из запаса? Скорость реакции миномета позволяет практически немедленно поставить заградительный огонь, подавить огневую точку если не с третьей, то с пятой мины, их подвижность позволяет сопровождать пехоту и проводить артиллерийскую подготовку атаки. Корректировать огонь «настоящей» артиллерии с закрытых позиций были способны разве что сербы. Также очевидно преимущество тактического гранатомета над автоматическим орудием калибра 23-30 мм. Именно АГС следует рассматривать как перспективное башенное вооружение нового поколения БТР. Основным видом боя парамилитарного формирования остается отступление. Собственно говоря, главный закон партизана – никогда не принимать боя. Давать бой еще можно, но и при этом нужно по возможности ограничиваться беспокоящими действиями. Какие возможны последствия победы банды над регулярным подразделением? Захват территории, уничтожение живой силы противника? Максимум, достижение психологического эффекта. Чеченцы в 1995 году оказались способными повлиять на воображение телезрителей, чего оказалось достаточно для достижения стратегической цели – победы в войне. Материальные потери россиян были незначительными (для кампаний российской армии), территориальных потерь не было совсем – федеральные войска наступали. Правда наступали на кого? Что было терять чеченцам? Их общество представляет собой объединение самодостаточных семей, каждая из которых состоит на самообеспечении, источники которого – вне Чечни, в той же России.

Как в таких условиях вести войну на уничтожение? На Балканах и в межэтнических столкновениях на Кавказе целью боевых действий было вытеснение всей биомассы противника из зоны конфликта (геноцид). Чеченцев можно вытеснить только в Россию…

Абсолютное большинство командиров подменяет действия разговорами на предмет того, чего еще им не хватает для достижения победы. Отсюда возникает такое универсальное понятие, как «измена». Реально существующую войну объявляют… «неправильной» (последний пример – Чечня) только потому, что она не отвечает чьим-то о ней представлением.

В СССР прижилась привычка спекулировать понятием «тотальность». Традиция большевиков требовала опираться на авторитет классиков. Так, Клаузевиц подменил Троцкого: «Война является продолжением политики». Современное общество, включая и чеченское, не способно к мобилизационным усилиям. В сущности, россияне мобилизовали намного больше, чем чеченцы. В войне имеют значения абсолютные цифры, сравнивают их. «Бог на стороне больших батальонов»(Наполеон Бонапарт).

Таким образом, задание достижения любых решительных целей в войне не стоит. Цель – продолжение состояния войны как можно дольше. Еще Мориц Саксонский утверждал: «хороший полководец может провоевать всю жизнь, так и не давая генерального боя». Нормальный феодальный процесс, который позволяет получить экстраординарные прибыли.

Ошибочно считать трофеи основным источником обогащения. Война не кормит ее рядовых участников. В войне заинтересованы «военные вожди» – наиболее сильные полевые командиры. Искать экономический фундамент этого процесса, занятие безнадежное. Что настораживает в кадровых военных? У них масса других проблем, кроме войны. Выслуга лет, пенсия, квартира. Война для них то же, что контора для чиновника. Субъектом войны и одновременно носителем победы может быть только тот, кто несет свою войну в себе. Такое личное отношение к ней является наиболее рациональным.

Повторю еще раз, что тактика партизанских действий – это, прежде всего, тактика отступления! Единственно возможной формой наступления являются тревожащие действия в форме огневых налетов. Таким образом позиция должна избираться с учетом недоступности для контратакующего противника (болото, ущелье, река). Только в исключительно благоприятных обстоятельствах возможен захват какой-либо легкодоступной цели. Штурмовой бой приводит к неизбежным потерям: один раненый сковывает до четырех, даже до восьми здоровых. За два-три таких боя подразделение численностью во взвод просто прекратит существование. По этой же причине захват планируется как можно более детально. В этом жанре есть определенные правила, среди них:

– Детальная разведка цели и подходов к ней.

– Маскировка собственных действий. Вообще, никогда нельзя допускать туземцев в расположение части! Об этом часто забывают, в виду их внешней приязни. Не верьте! Основная черта туземцев – коварство. Население пытается использовать парамилитарное формирование в качестве щита, если не защиты, то же пытаются делать с населением партизаны. В любом случае отношения далеки от идеальных. Население в Чечне даже хлеб продавало боевикам за деньги, и это при знаменитом горском гостеприимстве. Местные всегда готовы улучшить свои отношения с противником за счет чужаков. Основной «беспредел» начинается, как правило, уже по окончании боевых действий. «Наслаждайтесь войной – мир будет ужасен».

– Распределение ролей, знание участниками своих обязанностей.

– Подготовка снаряжения, в том числе штурмовых средств для преодоления препятствий. Тех же лестниц.

– Огневой налет и собственно штурм происходит с двух разных направлений так, чтобы огонь стрелкового оружия не велся через головы своих. Я скептически отношусь к двусторонним охватам – всегда остается риск «воевать» друг с другом. В партизанский войне фланги абсолютного большинства позиций остаются открытыми, и тот, кому хватит ум найти такой фланг, получает реальный шанс на победу. Классические «Канны» являются навязчивой идеей, порождением германской военной мысли.

– Отсутствие связи и командования – неотъемлемый спутник боя. Любой план существует до того момента, пока не начнет приводиться в действие. Любая серьезная координация усилий полностью независимых полевых командиров невозможна. Во многих случаях наличие связи делает вас только более уязвимым (зависимым). От соседних «братских» формирований можно ожидать только неприятностей.

– В штурмовом бою все решается индивидуальным мастерством личного состава и слаженностью действий секций. Потому подготовке должно уделяться постоянное внимание. Муштра позволяет заполнить время вынужденной праздности, также она делает навыки людей однообразными. Никакого рейнджерства, никакого суперменства!

Этому последнему обстоятельству надлежит уделять особенное внимание. Ограниченную ценность имеют и попытки передавать кому-нибудь собственный военный опыт. Лапидарно эта проблема выложена у Лоуренса в «Семи столпах мудрости» (инструкции для английских офицеров-советников в арабских формированиях, опубликованная мной в первой части книги):

– Лучше пусть арабы сделают что-либо плохо, но сами, чем мы хорошо, но за них.

– Никогда не указывайте публично арабским вождям что и как нужно делать.

– Действуйте тайно, имея целью утверждение авторитета вождя, которому служите.

– В конце концов, это их война.

Невозможно сравнивать себя с гарнизоном Гибралтара и подражать известному приказу – «защищать обезьян до последнего англичанина». Туземцы, даже наилучшие из них, являются ничем большим, чем скопищем индивидуальных бойцов. Только длительная практика позволяет чеченцам согласованно действовать в звене «взвод», реже – «рота». Абсолютное большинство банд не имеет espirit du corp. Хотите поссорить бригадных, дайте им поделить что-либо ценное. «Они точно не знают, за что воюют. Только мы знаем, что воюем ни за что. И это почетно – защищать пустоту и умереть за нее» – таким должен быть лозунг современного парамилитарного формирования. Сформируйте батальон и Вы победите!