Исход

Если бы Египет не был бы отделен от страны обетованной пустыней, её нужно было бы создать, чтобы обратить избранный народ в истинную веру.

(Самуил Франц)

Книга «Исход» (вторая книга Пятикнижия) посвящена событиям, которые играют в истории иудаизма решающую роль, — бегству из Египта, осуществленному по настоянию Йахве и с его помощью харизматическим лидером Моисеем (Моше). Во время этого бегства заключается договор между Израилем и Йахве (а не Элом, как ранее), устанавливаются законы, соблюдение которых стало обязательным для каждого потомка Иакова (Израиля).

Более двухсот раз упоминается в Ветхом Завете Египет (Мишраим). Израиль же в египетских текстах назван лишь единожды — в связи с победой над ним египетского фараона Мернепты ок. 1200 г. до н. э. Это несоответствие давно привлекло к себе внимание исследователей, пытавшихся дать ему объяснение. Как бы то ни было, проблемы исторического многовекового пребывания евреев в Египте и их удаления оттуда не существует — народная память, весьма щепетильная во всем том, что касается бедствий, не могла ошибиться. Но возникает вопрос о длительности пребывания древних евреев в дельте Нила и обстоятельствах их удаления оттуда. Эти вопросы в том или ином направлении решаются с помощью письменных египетских источников и книги египетского жреца Манефона (III в. до н. э.), написанной на греческом языке.

Поскольку победа Мернепты над Израилем датируется 1200 г., до этого времени евреи должны были находиться в Египте, и их следует искать среди азиатов, захвативших Египет и владевших им около столетия до воцарения в XVI в. до н. э. фараонов XVIII династии (ок. 1580 — 1345). Египетские тексты называют их гиксосами. Это подтверждается враждебной греко-египетской традицией (Манефон, Апион), с которой полемизирует римско-еврейский писатель I в. н. э. Иосиф Флавий (Йосеф бен Маттитьяху) в сочинении "Против Апиона". Однако Манефон датирует освобождение Египта от гиксосов, которых называет «прокаженными», началом XVIII династии, а не периодом её распада. В связи с этим предлагается две даты исхода — верхняя и нижняя, последнее время правления Рамсеса II (1301 — 1235). Главным аргументом в пользу низкой хронологии исхода служит упоминание в книге «Исход» города Питхона, который известен по египетским источникам как Пер-Рамсес.

Книга «Исход» возникла много позднее этого события, скорее всего, не ранее времени царей Давида и Соломона. В распоряжении её авторов не могло быть письменных источников — письмо у древних евреев появилось после завоевания ими страны Ханаан. Царские писцы живописали бедствия евреев в Египте и по пути из Египта в землю обетованную, подчеркивая преимущества жизни свободного народа под властью его собственных царей.

Сама тема признания фараоном Йахве, становится понятной в связи с отношениями между Египтом и Израилем во времена Соломона: даже Моисей с Аароном не смогли убедить фараона в могуществе Йахве, а Соломон добился этого, получив дочь фараона в свой гарем. Для рассказчика не имеет значения имя фараона — был ли это Рамсес II или его ничтожный преемник. Таким образом, ветхозаветный текст не может быть использован для характеристики ситуации в Египте XIII в. до н. э. Он только свидетельство реальности Исхода (или изгнания) из Египта.

Еще менее историчен рассказ о странствиях в пустыне. Исход представлен как преодоление не только внешних преград (сопротивление фараона и самой безводной пустыни), но и инертности народа, который не был убежден в необходимости покинуть Египет и пуститься в странствия. Это препятствие, реальное или вымышленное, возвысило Моисея и его бога Йахве. Библейский автор забывает о том, что говорится в древних книгах о времени до удаления из Египта. Йахве становится богом Исхода, богом пустыни, дающим своему народу заповеди на одной из её гор. И это наталкивает на мысль, что только в Египте, в условиях рабства племенной божок превратился в единственного бога, подобного египетскому Атону времен царствования Эхнатона. Если это так, становится понятной версия о воспитании Моисея египетской царевной и само его египетское имя. Евреи, оставив Египет, унесли не имущество египтян, как говорится в книге «Исхода», а мятежную идею единого божества, отвергнутую преемниками Эхнатона.

Значительная часть «Исхода» — это рассказ о пустыне, пролегающей между рабством и свободой, между Египтом и землей обетованной. Йахве — проводник через пустыню, самый странный из проводников. Он заставляет обходить дороги, углубляться в глушь, описывать круги. Но это не удивительно. Ведь Йахве той поры — это знойный ветер пустыни, дующий, куда ему хочется, превращая пески в свитки и выписывая на нем загадочные узоры, которые может понять только поэт:

Скажи мне, чертежник пустыни,
Арабских песков геометр,
Ужели безудержность линий
Сильнее, чем дующий ветр?

(Осип Мандельштам)

Главный персонаж книги «Исход» — Моисей — стоит на рубеже двух исторических эпох и этим он, подобен Янусу, обладающему двумя лицами. Одно из них обращено в кочевое, патриархальное прошлое еврейских племен, другое — в его государственное будущее. Сын осевшего на границах Египта кочевника, он, благодаря стечению обстоятельств, занимает, если верить легенде, выдающееся положение в фараоновском Египте и пользуется преимуществами многовековой культуры, но, жертвуя ими, возвращает народ из египетского рабства в исходную кочевую среду.

Моисей — не народный вожак, увлекающий своим красноречием угнетенных, как поступали полулегендарные римские народные трибуны. Ветхий завет наделяет Моисея косноязычием, а его рупором делает брата Аарона. Он не военачальник. В минуты военной опасности Моисей оказывается способным лишь на молитву. Даже идея разделения народа на отряды принадлежит не Моисею, а его тестю Иофору. Моисей — вероучитель, идущий за Богом. Его пробуждает от сорокалетней спячки Бог, призывающий спасти свой народ и обещающий ему землю обетованную. Моисей колеблется, сомневаясь в том, что народ пойдет за ним. И только после того, как Бог в Египте показывает свое могущество, Моисей превращается в народного предводителя.

Эллинизированные еврейские писатели, пытаясь определить место Моисея во всемирной истории, сравнивали его с Ликургом и Солоном. Это сопоставление учитывало лишь одну, хотя и важную, сторону деятельности Моисея — законодательную. Но Моисей принадлежит иной эпохе, чем законодатели Греции. В нем больше общего с другим законодателем — критским царем Миносом, также удалявшимся на священную гору, чтобы "в девятилетие раз общаться с великим Зевесом". Примечательно, что Йахве, призывающий Моисея на гору Синай, выступает, подобно Зевсу, как повелитель молний. Моисей и Минос — законодатели одной исторической эпохи, к которой, возможно, принадлежал и вавилонский царь Хаммурапи — автор кодекса законов.

Моисей — эпический герой с трагической судьбой. Он жертвует всем, чтобы вывести свой народ из рабства и привести его, преодолевая невероятные препятствия, в страну обетованную. Но ему не дано самому переступить желанный рубеж. Пустыня для его народа равнозначна тому, чем для греков было море. Моисей, подобно Одиссею, — герой-скиталец, сталкивающийся не только с внешними препятствиями, но и с предательством своих спутников. Они, выведенные им из Египта, делают все, чтобы скитания были более долгими и мучительными. Для обуздания команды своего пустынного ковчега Моисей проявляет ту же железную волю, что и Одиссей, не останавливаясь перед самыми суровыми мерами. Моисей, так же как и Одиссей, стремится к той земле, которую населяли его предки. Но эта земля не связана для него ни с какими личными воспоминаниями. Она рисуется ему чертами гомеровского Элизиума и ветхозаветного Эдема.

Выросший во дворце фараона, Моисей мог быть обучен египетским иероглифам, но за долгие годы жизни в шатрах с бедуинами ветер пустыни должен был очистить его память от чуждой еврейскому народу той поры письменной премудрости. Поэтому, даже не принимая в расчет доводов критиков против приписываемого Библией Моисею авторства первых пяти книг Ветхого завета, мы должны будем отвергнуть его с порога. Но все же почему еврейские книжники видели в Моисее, вопреки его биографии, создателя ядра Ветхого завета? Потому ли, что это была первая значительная личность в еврейской истории? Или, может быть, в Пятикнижии имелось нечто, что говорило об её авторе, как о человеке, знакомом с египетскими премудростями? На последнее предположение наталкивает необычайная близость рассказа о сотворении мира к гермопольской космологии. Повесть о Моисее, подобно рассказу об Иосифе, должна была принадлежать людям, хорошо знакомым с египетской литературой. Это были разные люди, может быть, современники, но обладавшие различным темпераментом, способностями и видением мира. Автор рассказа об Иосифе был человеком, склонным к сентиментальности, автор книги «Исход» — суровым человеком, отягощенным ненавистью к египтянам, но не лишенным поэтичности.

Книга «Исход» — ключ для понимания изменений в общественном сознании, которые происходили у израильских племен на их многовековом пути от почитания родоплеменных богов-героев Авраама, Исаака, Иакова к яхвизму как вере в единого бога-покровителя "избранного народа". Именно в этой книге безымянный автор вкладывает в уста Богу такое заявление: "Я, Йахве, ваш Бог, который вывел вас из Египта" (Исх., 6: 7). И с чрезмерностью новичка Бог то демонстрирует фараону свое могущество, то, как опытный политик и педагог, формирует характер своего народа, изматывая его испытаниями в пустыне.

Источником книги «Исход», как это установлено наукой, является устная традиция, впоследствии переработанная в духе договора между Йахве и сынами Израиля. Надо думать, что в первоначальном яхвистско-элохистском изложении Моисей был единственным посредником между Богом и народом. Но жречество, взявшее на себя переработку этого изложения, не могло допустить, чтобы во времена зарождения яхвизма рядом с избранником Бога не было человека в льняном эфоде, прообраза иерусалимского жреца. Так в повествование по широко используемому во многих ранних литературах приему (вспомним, Ромула и Рема) у Моисея появляется «брат», притом старший, наделенный даром слова. Чтобы развязать язык Аарону, пришлось превратить Моисея в косноязычного.

Влияние жреческой традиции в книге «Исход» проявилось не только в появлении двойника Моисея, но и во включении в общее повествование рассказа о возникновении главного религиозного праздника пасхи и во многом другом, дающем возможность позднему жречеству утверждать, что главным спасителем Израиля из рабства был Йахве, и только от него зависело, кому вступить в страну обетованную.