Мифы страны фараонов

На поверхности камня отражается власти сиянье
И со звездами царская близость.
С той поры, как вы промелькнули меж храмов,
Ваши лбы источают божественность
Дальней жизни, и святость, как прежде,
Вместе с важностью обнимают ваши колени.
Невозмутима ваша краса.
Ее родина — вечность.

(Герман Гессе)

Древние греки рассказывали о каменной статуе египетского героя Мемнона, которая издавала звуки, как только её касалось лучами солнце. Такими поющими камнями оказались каменные статуи и плиты, испещренные письменами. Когда их удалось прочесть, они запели гимны богам, сотворившим небесные светила и землю, поведали о судьбах умерших в подземном мире. Солнцем оказался человеческий Разум, воспетый А.С. Пушкиным как раз в те годы, когда Франсуа Шампольон совершил свое великое открытие.

К песням камня присоединили свои голоса египетские пески, сохранившие папирусы с письменами. Так раскрылась перед человечеством картина фантастического мира, в чем-то сходная с той, которая была ему известна из Библии и из творений греческих поэтов, но во многом и отличная от нее.

К несчастью, песни камней и песка часто обрываются на полуслове. То, что нам известно, — это отрывки богатейшей религиозно-мифологической литературы Древнего Египта. Немалые трудности при воссоздании цельной картины вызваны противоречивостью египетских рассказов о богах, обусловленной обстоятельствами многовековой истории египетского народа. На протяжении тысячелетий египтяне жили в отдельных, мало связанных друг с другом областях — номах. В каждом номе почитали своих богов. Подчас это были воплощения одних и тех же сил природы с разными именами. Так, богом земли в одних номах был Акер, в других — Геб, богиня-мать в одном номе именовалась Мут, в другом — Исида. Представления о боге с одним именем в разных номах были также противоречивы. Если в мифах нома Гелиополя бог Сет — злейший противник солнечных богов, то в мифах нома Гераклеополя он "очаровывающий Сет" — помощник бога солнца Ра, спасающий солнечную барку и её «команду» от смертельной опасности. С необычайной текучестью представлений о богах связывалась также возможность изменения их родословной и отождествления одних богов с другими.

Египетские боги и богини часто выступали в облике животных, птиц, пресмыкающихся, и это очень удивляло греческих путешественников, которые привыкли мыслить своих богов в человеческом облике. Греческий историк Плутарх, объясняя почитание египтянами бегемота и крокодила, писал, что это следствие страха перед этими самыми ужасными из диких животных. Но в Египте поклонялись и другим животным, не вызывавшим ужаса, например зайцу, газели, лягушке. Поэтому греки придумали и другое объяснение удивлявшего их облика египетских богов: чем-то напуганные, боги в страхе надели звериные маски и в них остались.

Современные исследователи доказали, что культ животных у всех народов древнее почитания богов в человеческом облике. Таким образом, стало ясно, что египетская мифология сохранила черты глубочайшей древности. Однако это отнюдь не свидетельствует о её примитивности. Религиозно-мифологическая система Египта отличается такой изощренной доскональностью, какой не знает ни одна из развитых религий древности.

Египет был страной древней земледельческой культуры, и героями египетских мифов становились боги, покровительствующие земледелию: "кормилец Нил", солнечные божества Ра, Амон, Атон, — враждебные богам окружающих долину Нила пустынь, откуда дули губительные, иссушающие ветры и приходили племена, жадные до египетских богатств.

Героев-полубогов, типа месопотамского Гильгамеша, египетская мифология не знала, как не знала она ни их подвигов в борьбе с дикой природой, ни их благодеяний человечеству. Возможно, это связано с характером политической системы, когда «героическим» считалось продвижение чиновника по бюрократической лестнице (Большаков, Сущевский, 1991, 3 и сл.).

Как и другие народы Переднего Востока, египтяне почитали юного умирающего и воскресающего бога растительности, называя его Осирисом. Любовь Осириса и его супруги Исиды — тема одного из главных циклов египетских мифов, отражающих природный цикл (рождение, увядание, смерть, возрождение). С воскресением Осириса связывалась возможность возвращения к жизни умерших при условии сохранения тела как вместилища души. Отсюда не имеющее параллелей по разработанности и затрате средств стремление уберечь человеческие останки от гниения с помощью мумификации и сооружения гробниц из вечного камня. Культ вечности наложил отпечаток на все стороны египетской идеологии и культуры, в том числе и на мифологию.

В египетских мифах нашло отражение складывание сословной общественной организации деспотичного государства, равно как и противоречия между "Двумя Землями", как египтяне называли вытянувшуюся с юга на север зажатую пустынями узкую долину Нила и обширную его Дельту. Некоторые боги становились покровителями царей при жизни и охранителями нетленной мумии. Но и сам находящийся под покровительством богов царь мыслился богом: при жизни — Гором, а после смерти — Осирисом.

Во всех мифологических системах, начиная с самых примитивных, почитались воды в виде речных духов, богов и богинь. Но ни одна из рек не занимает места, сопоставимого с тем, какое принадлежит в египетской мифологии Нилу. Хапи (как называли реку египтяне) пронизывал не только страну, но и сознание её обитателей. Он мыслился стержнем жизни и смерти, существуя не только как зримая река, создающая плодородие, но и как небесный поток, снабжающий водою все народы. И в то же время Нил протекал по полям подземного мира и был связан с водами смерти, с умирающими и воскресающими богами, с похоронными обрядами. Нил мыслился богом и отцом богов.

Огромную услугу в понимании египетских мифов оказывают находящиеся в распоряжении науки изображения богов на рельефах в гробницах и храмах, статуи и статуэтки. Сохранившиеся изображения египетских богов — это окаменевшие мифы. Боги представлены в своем полуживотном-получеловеческом облике (с человеческими телами, но головами кошек, соколов, шакалов) с атрибутами своей власти. Создатели этих произведений удивительным образом донесли своеобразие духовной жизни египтян. Но застывший язык форм и жестов настолько условен и символичен, что его дешифровка не уступает по сложности дешифровке иероглифов. В египетских росписях и рельефах, несмотря на их реалистическую манеру, нет ничего от иллюстрации к эпизоду мифа. При этом загадочен как каждый элемент изображения, так и их сочетание (Рак, 2000, 19 и сл.).