Глава четвертая

“Палестинский принцип”

Арабская кампания против Израиля выработала то, что я называю "палестинским принципом", согласно которому любое национальное меньшинство, не желая оставаться меньшинством в своей стране, может перестать им быть. Следует подчеркнуть, что арабы вовсе не требуют гражданских прав для палестинского населения Иудеи, Самарии и Газы. Если бы арабское требование было таковым, то Израиль мог бы аннексировать контролируемые территории, предоставив свое гражданство их жителям. Еще более приемлемый вариант – предоставление арабам Иудеи и Самарии статуса постоянных жителей с иностранным (иорданским) гражданством; этот статус обеспечивает его обладателям в Израиле всю полноту индивидуальных прав.

ООП и большинство арабских правительств категорически отвергают обе эти возможности. Они отказываются рассматривать любой вариант урегулирования, при котором арабские жители Иудеи и Самарии будут проживать в израильском государстве, даже при условии полного личного равноправия. Гражданские права их не интересуют; арабы требуют национальных прав на территории Иудеи, Самарии и Газы – требуют создания еще одного арабского государства, еще одной арабской армии. Им недостаточно того, что на большей части территории Эрец-Исраэль существует палестинское государство Иордания. Они требуют, чтобы еще одно государство было создано для палестинцев в Иудее и Самарии, на крошечной территории – 90 км с севера на юг и около 45 км с запада на восток.

К каким результатам может привести "палестинский принцип" в посткоммунистическом мире? В начале этой книги я описал, как сегодня международное сообщество возвращается к идеям Версаля, пытаясь выработать политические принципы предоставления суверенитета национальным и этническим группам. В свое время президент Вудро Вильсон надеялся, что Версальские соглашения обеспечат каждой нации собственное государство (эта надежда не везде была реализована в равной мере). Но ни Вильсон, ни другие архитекторы Версаля не утверждали, что каждое национальное меньшинство получит право на создание собственного государства, дополнительно к уже существующему государству, где представители данной национальной группы составляют большинство. Так, например, обсуждая право еврейского народа на создание собственного государства в Эрец-Исраэль, участники Версальской конференции исключали возможность того, что евреи потребуют права на самоопределение в других странах, где они составляют значительную часть местного населения.

Для того, чтобы продемонстрировать абсурдность палестинских притязаний, можно привести убедительные примеры из сегодняшней национальной практики. Ни у кого не вызывает сомнения право литовцев на создание собственного независимого государства, или, иными словами, право Литвы на отделение от России. Но может ли претендовать на создание своего государства русское меньшинство в Литве? Ни один здравомыслящий человек не поддержит такое требование, поскольку русские уже располагают собственным государством в России. Точно так же чехи и словаки могут жить в одной стране или разделиться на два отдельных государства, но венгерское меньшинство в Словакии не может требовать права на самоопределение, поскольку у венгров уже имеется собственное государство – Венгрия.

Во многих странах Восточной Европы имеются значительные национальные и этнические меньшинства, такая же ситуация существуют в некоторых странах Запада, в республиках бывшего Советского Союза, в государствах Азии и Африки. Следует ли признать за каждым национальным меньшинством в этих странах право на самоопределение? От этого кошмара не застрахованы даже Соединенные Штаты. Не исключено, что в течение одного-двух десятилетий в некоторых районах на юго-запале США образуется испаноязычное большинство (к этому может привести постоянная иммиграция из Мексики). Среди испаноязычных граждан могут появиться лидеры, готовые использовать "палестинский принцип" в собственных интересах: они потребуют не равноправия перед законом, а права на создание собственного государства в тех районах, где испаноязычные жители составляют большинство. Это требование будет обосновано еще и тем, что соответствующие районы принадлежали ранее Мексике и были завоеваны Соединенными Штатами в 1848 году.

Можно предположить, что американцы ответят на это требование следующим образом: "У вас уже имеется собственное государство – Мексика. В США вы можете требовать полного гражданского равноправия, но национальных прав мы за вами не признаем. Мы не дадим создать на нашей территории вторую Мексику". (Точно так же Израиль должен ответить на требование самоопределения, исходящее от палестинцев: "У вас уже имеется собственное государство Иордания"). И если сегодня это сравнение кажется несколько натянутым, то в будущем оно может оказаться весьма вероятным, особенно если "палестинский принцип" докажет свою действенность в иных регионах мира.

По иронии судьбы неизбежным следствием "палестинского принципа" явится пренебрежение к правам национальных меньшинств во всем мире. Если каждое меньшинство сулит угрозу целостности и жизнеспособности того государства, в котором оно проживает, то представители доминантной национальной группы изыскивают пути для подавления и ликвидации национальных меньшинств в пределах своих границ. К чему это может привести, мы наблюдаем сегодня в бывшей Югославии, где участники конфликта осуществляют "этническую чистку" на территории тех районов, где они составляют большинство. Если каждое меньшинство имеет право на отделение и создание собственного государства, то не удивительно появление лидеров, видящих решение проблемы в насильственном изгнании меньшинства.

"Палестинский принцип" несет в себе разделяющее и дестабилизирующее начало, сулящее угрозу всем попыткам установить новый стабильный международный порядок. Это политическая бомба, способная взорвать гражданский мир во многих странах и привести к конфликтам между государствами, на территории которых имеются значительные национальные меньшинства. Опасность связана не только с самим "палестинским принципом", но и с теми методами, которыми пользуется ООП для его реализации: террор, политический шантаж, широкое использование насилия за пределами непосредственной зоны конфликта. Для обеспечения палестинского "права на самоопределение" французов убивают во Франции, британцев – в Британии, итальянцев в Италии. Излишне даже отмечать, что "легитимными" жертвами палестинского террора являются евреи во всех странах мира.

До крушения коммунистической идеологии и советского блока многие государства мира могли поддерживать "палестинский принцип" без особой угрозы для своих собственных интересов; холодная война заморозила национальные конфликты на огромной территории, находившейся под прямым и косвенным контролем СССР.

Кроме того, она ограничивала свободу маневра, которой пользовались участники национальных конфликтов в остальных районах земного шара. США и СССР поддерживали противоборствующие стороны в Латинской Америке, Азии и Африке, но при этом они старались, чтобы местные конфликты не вышли полностью из-под их контроля. Парадоксальным образом именно теперь, когда противоборство между сверхдержавами утихло, дестабилизирующее влияние региональных конфликтов не сократилось, но, напротив, резко возросло. Новоявленные арафаты могут появиться в самых неожиданных местах с требованием "национальных прав" на устах, и сегодня никто не может исключить того, что в их руках окажутся самые грозные средства для подкрепления этого требования.

Такова дополнительная угроза, связанная с появлением второго палестинского государства на Ближнем Востоке. Это не просто очевидная физическая угроза Израилю, о которой будет подробнее говориться в седьмой главе моей книги; это даже не угроза миру и стабильности на Ближнем Востоке. Речь идет о том, что неизбежным следствием создания второго палестинского государства станет умножение требований суверенитета со стороны национальных меньшинств во всем мире.

На сегодняшний день упорное стремление арабов реализовать "палестинский принцип" является одним из важнейших факторов, препятствующих согласованному урегулированию арабо-израильского конфликта. Поэтому здесь необходимо разъяснить следующий момент: каким бы ни было, в конце концов, урегулирование этого конфликта, какими бы ни стали будущие границы Государства Израиль, на его территории останется значительное число палестинских арабов – ведь и до Шестидневной войны в Израиле имелось заметное арабское меньшинство.

Как утверждал в свое время Зеев Жаботинскнй, принадлежность к национальному меньшинству это вовсе не трагедия; представители всех наций являются меньшинством в тех или иных странах мира. Истинная трагедия – это положение, при котором определенная нация повсеместно является меньшинством, и именно таковым было положение евреев до создания Государства Израиль. Но арабская враждебность по отношению к Израилю зиждется на прямо противоположной логике: арабам кажется недопустимым, чтобы представители их народа являлись меньшинством где бы то ни было на Ближнем Востоке. Их возмущает мысль о том, что в еврейском государстве наличествует арабское меньшинство – точно так же, как в самих арабских странах имеются различные национальные меньшинства. И это при том, что в Израиле арабские граждане пользуются полным равенством перед законом и всеми теми правами, которых лишены представители иных народов в арабских странах.

Еврейское государство не может согласиться на применение "палестинского принципа" в отношении проживающего на его территории арабского меньшинства. Где провести черту? Если всякое меньшинство может претендовать на собственное государство, то что же делать тоща с арабами, проживающими в Галилее и Негеве? Им тоже следует предоставить "право на самоопределение"? Это кажется абсурдным, но именно таково намерение ООП: создать палестинское государство в Иудее, Самарии и Газе, чтобы потом потребовать "права на самоопределение" для израильских арабов, и, тем самым, вернуть к жизни план раздела подмандатной Палестины, утвержденный Организацией Объединенных Наций в 1947 году. Принятие "палестинского принципа" явится самоубийственным шагом для Израиля. И здесь важно отметить, что еврейский народ никогда не требовал применения аналогичного принципа по отношению к себе самому. До Второй мировой войны значительное еврейское меньшинство имелось во многих европейских странах (в Польше, например, евреи составляли 10% населения), но евреи нигде не требовали для себя национального суверенитета в тех районах, где они являлись большинством. Добившись суверенитета в Эрец-Исраэль, евреи не располагали двумя десятками государств на огромной территории, и уж тем более они не требовали для себя создания еще одного, двадцать второго государства.

"Палестинский принцип" был с энтузиазмом воспринят мусульманами, которые рассматривают его как логическое развитие идеи "Мира ислама". Американский писатель Чарльз Краутхаммер подметил, что интифада не является специфическим выражением палестинского протеста против Израиля она представляет собой явление мирового масштаба, вызванное тем, что при любом немусульманском правительстве мусульманские меньшинства требуют отделения. Интифада имела место в Азербайджане и Таджикистане накануне отделения этих республик от Советского Союза; в Кашмире мусульмане требуют отделения от Индии, в Косово – от Сербии; в Синьцзяне – от Китая, и т.д. Применение "палестинского принципа" позволяет предположить, что если в будущем в какой-то части Британии или Франции образуется мусульманское большинство, то жители соответствующих районов потребуют отделения населенных ими территорий от этих европейских государств.

Если "палестинский принцип" столь недвусмысленно фальшив и очевидно опасен, как случилось, что мировое сообщество приняло требование о создании второго палестинского государства в Иудее, Самарии и Газе?

Первая причина заключается в том, что арабы сумели внедрить в общественное сознание мысль о существовании отдельного "палестинского народа на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газы". Не часть арабского народа, реализовавшего свое право на самоопределение в рамках двух десятков государств, и даже не часть палестинского народа, реализовавшего свое право на самоопределение в Иордании, но отдельная "нация", требующая для себя неотъемлемых политических прав. Если бы арабы требовали присоединить Иудею и Самарию к Иордании, то арабо-израильский конфликт сводился бы к вопросу об окончательных контурах границы между Израилем и Иорданией. В этом случае он не мог бы покорить воображение международного сообщества, одержимого идеей самоопределения наций.

Вторая причина популярности "палестинского принципа" – это сила арабской нефти. Никто не может не учитывать мощь и влияние Лиги арабских государств и нефтяного картеля ОПЕК, в котором арабы занимают главенствующие позиции. В 70-е годы эти могущественные структуры поставили свои пропагандистские возможности на службу "палестинскому самоопределению". Нефтяные шейхи Персидского залива в течение многих лет щедро финансировали политическую и военную деятельность ООП, не выделяя при этом никаких средств на реальное решение проблемы беженцев.

Значение этого фактора можно оценить при помощи следующей гипотетической аналогии: если бы Испанию окружали 20 баскских государств с общим населением в 150 миллионов человек, и если бы эти государства, контролирующие 60% мирового производства нефти, в течение многих лет вели бы пропагандистскую кампанию под лозунгом предоставления права на самоопределение баскам в Испании, то многие люди сегодня считали бы, что главным препятствием на пути к установлению мира в Европе является "баскская проблема". Особенно если бы баски подкрепляли свои требования угрозами нефтяного эмбарго и периодическими захватами пассажирских самолетов.