Глава 5

Москва и град Петров и Константинов град -

Вот царства русского заветные пределы,

Но где предел ему? И где его границы -

На север, на восток, на юг и на закат?..

Федор Тютчев

Зачем был нужен Петр?
Необходимость движения в новый путь была осознана… народ поднялся и собрался в дорогу; ждали вождя, и вождь явился.
Сергей Соловьев

Так один из виднейших русских историков XIX в. изобразил появление Петра I. Взгляд этот не был общепризнанным. Ни об одном русском царе не написано столько, сколько написано о Петре, ни один из русских монархов не вызывал таких ожесточенных споров. Шли и продолжают идти дискуссии о деятельности другого популярнейшего русского царя - Ивана Грозного. Но разногласия вызывают, главным образом, методы правления, мера жестокости, необходимая государю. Споры о Петре касаются методов и целей, путей развития и выбора соратников, отношения к России и Западу. Оценка первого русского императора и его деятельности были и остаются выражением отношения к России - ее прошлому и будущему.

Сергей Соловьев, автор многотомной истории России, приходит к выводу о необходимости появления вождя, которого ждет народ,

[3/4]

в результате научного анализа прошлого. Александр Сумароков (1717-1777), один из известнейших поэтов и драматургов послепетровского времени, нуждается только во вдохновении, чтобы написать: «Российский Вифлеем - Коломенско село, которое Петра на свет произвело». Сто лет спустя рационалист Виссарион Белинский (1811-1848), революционный демократ, влиятельнейший критик, один из духовных отцов русской интеллигенции, также не сомневался в божественном происхождении Петра: «Петр Великий есть величайшее явление не только нашей истории, но истории всего человечества; он - божество, воззвавшее нас к жизни, вдунувшее душу живую в колоссальное, но поверженное в смертную дремоту тело древней России».

Божественное происхождение московских монархов не вызывало на Руси сомнений. Ни в народе, ни у самих государей. Алексей, отец Петра, упрекнул возражавшего ему придворного: «С кем споришь, с Христом споришь»? Представление о божественности Петра носило несколько иной характер: первый русский император виделся современникам и, в еще большей степени, потомкам, как живой Бог, своими руками переделавший Россию, создавший из бесформенной массы великую державу. Как лаконично выразился Вольтер: «Наконец родился Петр, и Россия приобрела форму»1.

Восторженное отношение к Петру отнюдь не было всеобщим. Сергей Соловьев, прочитавший в 200-летие со дня рождения Петра 12 публичных лекций, подробно изложил концепцию «величайшего исторического деятеля, наиболее полно воплотившего в себе дух народа». Автор 29-томной истории России с древнейших времен великолепно знал, что не было другого русского царя, которого народ бы так не понимал и так ненавидел, как Петра Великого. Многочисленные бунты, восстания, заговоры, заполнившие его царствование, были уделом и его предшественников. Но виновниками своих бед бунтари считали бояр, окружавших государя. Главной причиной всей несчастий, переживаемых Россией в годы правления Петра, всенародно был признан царь. Легитимность его происхождения не вызывала сомнений, нецарское происхождение Бориса Годунова или Василия Шуйского было известно, поэтому они не считались «истинными царями». Это открывало широкие возможности «самозванцам».

Поведение и деятельность Петра породили легенду о подмене. Невозможность для царя вести себя, как Петр, нашла логическое объяснение: он - ненастоящий царь, его подменили. Имелось несколько вариантов: подменили в момент рождения, подменили во время поездки за границу, истинного царя подменили немцем, ибо

1 Voltaire. Histoire de l'Empire de Russie sous Pierre le Grand. Paris, 1819.

[4/5]

только немец мог позволить себе то, что делал царь. Немец или антихрист. Особенно широко легенда о царе-антихристе ходила среди старообрядцев.

Значение Петра в истории России определяется с одной стороны его деятельностью, а с другой - неизменной актуальностью ответов, которые великий царь нашел на два важнейших вопроса: как управлять Россией и куда ее вести. Основной идейный спор, который начался в России в начале XIX в. и продолжается в конце XX в., сохраняющий и сегодня первоначальное название спора между «славянофилами» и «западниками», идет вокруг оценки деятельности Петра I и его наследства. Водораздел между представителями двух важнейших русских идейных течений не всегда ясен, нередко обозначение имеет условный характер. Отношение к Петру проясняет суть спора. Один из идеологов славянофильства К. Аксаков (1817-1860) упрекал Петра в двух грехах: он нарушил гармонию, которая всегда существовала между русским народом и властью; его реформы носили антинациональный характер. Славянофилы резко противопоставляли «национальный» московский период русской истории и «антинациональный» петербургский.

За несколько десятилетий до рождения «славянофильства» Николай Карамзин резюмирует главные пороки петровской деятельности, не отрицая того, что «сильною рукою дано новое движение России; мы уже не возвратимся к старине!»2. Написанная в 1811 г. по просьбе младшей сестры Александра I великой княгини Екатерины Павловны, одной из самых блестящих и образованных женщин своего времени, «Записка о древней и новой России» полностью была впервые опубликована в Берлине в 1861 г. Первая попытка опубликовать «Записку» в России, сделанная в 1870 г., закончилась неудачно: цензура потребовала вырезать текст Карамзина из готового номера «Русского архива» и уничтожить. Только в 1900 г. «Записка» публикуется на родине историка. Эта библиографическая справка необходима для того, чтобы продемонстрировать точность оценок Николая Карамзина: они воспроизводились потом - в менее блестящем виде - многими противниками реформ Петра.

Автор «Записки о древней и новой России» начинает с констатации: «Деды наши, в царствование Михаила и сына, присваивая себе многие выгоды иноземных обычаев, все еще оставались в тех мыслях, что правоверный россиянин есть совершеннейший гражданин в мире, а Святая Русь - первое государство. Пусть назовут то заблуждением; но как оно благоприятствовало любви к отечеству

2 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С. 37.

[5/6]

и нравственной силе оного!» Находясь сто лет в «школе иноземцев», - продолжает историк, - русские, которые раньше называли всех иных европейцев неверными, стали называть их братьями. Но, - спрашивает Карамзин, - «кому бы легче было покорить Россию - неверным или братьям?» И вывод: «Мы стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России. Виною Петр». Карамзин выносит приговор: «Пылкий монарх с разгоряченным воображением, увидев Европу, захотел сделать Россию - Голландией»3.

Александр Пушкин, изобразивший в поэме «Полтава» героя, полководца-победителя («Он прекрасен, Он весь, как Божия гроза»), воспевший в «Медном всаднике» северную столицу - Петербург, («Петра творенье»), прорубленное в Европу окно, видел две стороны деятельности царя-реформатора. В неоконченной «Истории Петра I» Пушкин подчеркнул противоречие между общегосударственными указами Петра I и его повседневными распоряжениями: «Первые суть плоды ума обширного, исполненного благожелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом»4. Согласный с целями царя, поэт осуждал методы. И в этом он был согласен с Карамзиным, который помнил, что «Петербург основан на слезах и трупах».

Василий Ключевский, ученик Соловьева, наиболее яркий и талантливый русский историк, не разделял восторженного отношения своего учителя к преобразованиям Петра. Он видит их ограниченность практической целью: «Реформа, совершенная Петром Великим, не имела своей прямой целью перестраивать ни политического, ни общественного, ни нравственного порядка, а ограничивалась стремлением вооружить русское государство и народ готовыми западноевропейскими средствами, умственными и материальными…»5. Сопротивление народа вынудило Петра к использованию насильственных мер, которые и создали впечатление революции. На самом деле, - считает Ключевский, - деятельность Петра была «скорее потрясением, чем переворотом»6. Главный упрек историка: в государстве Петра «рядом с властью и законом не оказалось всеоживляющего элемента, свободного лица, гражданина»7.

Научные и идеологические споры о Петре I и его деятельности продолжались до революции 1917 г., когда очередное потрясение

3 Там же. С. 36-37.

4 Пушкин А.С. Пол. собр. соч.: В 10 т. М., 1956-1958. Т. 9. С. 287.

5 Ключевский В. Курс русской истории. М., 1910. Т. 4. С. 291.

6 Там же. С. 292.

7 Там же. С. 476.

[6/7]

всколыхнуло страну и заставило обратиться в прошлое для лучшего понимания настоящего. Эпоха Петра стала одной из точек отсчета, позволявшей понять - или сделать попытку понять - характер и смысл большевистской революции. Почти одновременно два писателя обращаются к Петру: Алексей Толстой в 1918 г. пишет «День Петра», Борис Пильняк в 1919 г.: «Его величество кнееб Питер командор». В рассказе Толстого описан день, один из многих дней строительства столицы империи: «Строился царский город на краю земли, в болотах, у самой неметчины. Кому он был нужен, для какой муки еще новой надо было обливаться потом и кровью и гибнуть тысячами, - народ не знал… Но думать, даже чувствовать что-либо, кроме покорности, было воспрещено. Так Петр, сидя на пустошах и болотах, одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю»8. Чудовищная жестокость, абсолютная власть хозяина, - но есть, по мнению писателя, смысл в этой беспощадной деятельности: «И пусть топор царя прорубил окно в самых костях и мясе народном, пусть гибли в великом сквозняке смирные мужики, не знавшие даже, зачем и кому нужна их жизнь; пусть треснула сверху донизу вся непробудность, - окно все же было прорублено, и свежий ветер ворвался в тихие терема, согнал с теплых печурок заспанных обывателей, и закопошились, поползли к раздвинутым границам русские люди - делать общее, государственное дело»9. Петр строил могучее государство - в этом был смысл его деятельности, в этом было ее оправдание.

Борис Пильняк представлял совершенно иную точку зрения. Он написал безжалостный, уничтожающий портрет Петра, равного которому нет не ни в русской литературе, ни в русской историографии. Подобно говорили об основателе Петербурга старообрядцы, видевшие в нем Антихриста. «Человек, радость души которого была в действиях. Человек со способностями гениальными. Человек ненормальный, всегда пьяный, сифилит, неврастеник, страдавший психастеническими припадками тоски и буйства, своими руками задушивший сына. Монарх, никогда, ни в чем не умевший сокращать себя - не понимавший, что должно владеть собой, деспот. Человек, абсолютно не имевший чувства ответственности, презиравший все, до конца жизни не понявший ни исторической логики, ни физиологии народной жизни. Маньяк. Трус. Испуганный детством, возненавидел старину, принял слепо новое, жил с иностранцами, съехавшимися на легкую поживу, обрел воспитание казарменное, обычаи голландского матроса почитал идеалом. Человек, до конца дней оставшийся ребенком, больше всего возлюбивший

8 Толстой А. Собр. соч.: В 10 т. М., 1958. Т. 3. С. 82.

9 Там же. С. 84.

[7/8]

игру и игравший всю жизнь: в войну, в корабли, в парады, в соборы, иллюминации, в Европу…»10 Борис Пильняк продолжает еще долго перечислять слабости, пороки, преступления первого русского императора. Писателю нравится собственная смелость и решительность, с какой проникает он в глубины сознания и подсознания Петра Великого. Но прежде всего разоблачение Петра нужно Пильняку для изображения Октябрьской революции, как явления истинно русского, следовательно, антипетровского.

В романе «Голый год» (1922) Пильняк объясняет: «С Петра повисла над Россией Европа, а внизу, под конем на дыбах11, жил наш народ как тысячу лет… И революция противопоставила Россию Европе… Сейчас же после первых дней революции Россия бытом, нравом, городами - пошла в семнадцатый век…»12 По убеждению писателя, большевистская революция была народным бунтом, который сметал все, что сделано Петром и его потомками, и возвращал Россию в счастливые допетровские времена. Он считал это вполне возможным, ибо «старая, кононная, умная Русь, с ее укладом, былинами, песнями, монастырями, казалось, замыкалась, пряталась, затаилась на два столетия…»13.

Борис Пильняк не понял характера большевистского переворота (он скоро в этом убедился), но прежде всего он не понял характера и целей вождей Октября. Петр I им нравился. Ленин ясно и коротко изложил свой взгляд на императора: «…Петр ускорял перенимание западничества варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства». Создатель партии большевиков, не перестававший повторять, что цель оправдывает средства, и видевший необходимость «перенимания западничества» для пробуждения России, одобрял деятельность Петра.

Эволюция взглядов Сталина на царя-реформатора соответствовала изменениям его представления о целях большевистского переворота. В 1931 г., в беседе с немецким писателем Эмилем Людвигом, Сталин, соглашаясь с мнением Людвига, что «Петр Великий очень много сделал для развития своей страны, для того чтобы перенести в Россию западную культуру», добавлял: «Да, конечно, Петр Великий сделал много для возвышения класса помещиков и развития нарождавшегося купеческого класса… Сделал очень много для создания и укрепления национального государства помещиков

10 Пильняк Б. Его величество кнееб Питер командор. Берлин, 1922. С 23-24.

11 Писатель имеет в виду памятник Петру в Петербурге.

12 Пильняк Б. Голый год// Избр. произв. М., 1976. С. 83.

13 Пильняк Б. Его величество… С. 19.

[8/9]

и торговцев»14. Не проходит и нескольких лет, как Сталин отбрасывает марксистский жаргон и категории, требуя прославления «национального государства». Идя навстречу пожеланиям вождя, Алексей Толстой пишет роман «Петр I», в котором прославляет строителя сильного государства. В конце 30-х гг. ставится по роману фильм «Петр I», в котором император представляется прямым предшественником Сталина. Но во второй половине 40-х гг. Сталин, к этому времени взявший себе в предки Ивана Грозного, обнаруживает в политике Петра серьезный недостаток. Беседуя с Сергеем Эйзенштейном, создателем «Ивана Грозного», и Николаем Черкасовым, игравшим грозного царя, Сталин объяснил: «Петр I тоже великий государь, но он слишком… раскрыл ворота и допустил иностранное влияние в страну…»15. Не возражая против методов, Сталин в конце жизни критиковал цель Петра - «перенимание западничества».

Первый русский император в послесталинские годы утверждался на страницах исторических работ в роли великого монарха, строителя сильного централизованного государства, применявшего иногда излишне жестокие меры. Петр I вновь стал жгуче актуальным государем в середине 80-х гг., когда началась «перестройка», задуманная как «революция сверху». Было найдено в русской истории несколько моделей, в том числе и Петр I. Не мог не привлечь внимания царь, о котором Александр Герцен писал: «Петр, конвент научили нас шагать семимильными шагами, шагать из первого месяца беременности в девятый». Для Герцена русский император был таким же революционером, как и лидеры французской революции. Важно - умение шагнуть из первого месяца беременности в девятый.

Соблазнительная мысль о таком шаге, о «большом прыжке», видимо, побудила в конце 1993 г. общественно-политический блок либерально-демократических партий и движений пойти на выборы в парламент под знаком, изображающим памятник Петру в Петербурге (всадник, поднявший на дыбы коня - Россию). Вокруг изображения - программа из трех слов: Свобода-Собственность- Законность. Блок назвал себя: «Выбор России».

Неисчезающая актуальность Петра делает оценку его деятельности и его личности значительно более трудной, чем оценку царствования других русский монархов. Миф Петра - великого строителя государства или Антихриста, прогрессивнейшего из русских государей или «подмененного царя» - окрашивает взгляды историков, политиков и идеологов. Несомненно одно: никто не занимает

14 Сталин И. Сочинения. М., 1951. Т. 13. С. 104-105.

15 Герасимов Ю., Скверчинская Ж. Черкасов. М., 1976. С. 275.

[9/10]

в русской истории столько места, как Петр. И миф Петра, как подтверждают события конца XX в., имеет, возможно, большее значение, чем реальная деятельность царя-плотника.

Годы учения

Азъ бо есмь в чину учимых и учащих мя требую.

Девиз, который Петр вырезал на своей печати

Несмотря на интенсивное изучение эпохи Петра, его деятельности и характера, остается немало загадок, неясностей, расхождений. Несмотря на то, что сохранилось множество документов, а также воспоминаний, как иностранцев, так и русских. Василий Ключевский, не соглашаясь с мнением С. Соловьева о революционном характере петровских реформ, пишет: «Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников»16. Были затронуты, как засвидетельствовали десятилетия, минувшие после высказываний Ключевского, умы и нервы не только современников Петра, но и его далеких потомков. Потрясение окрасило отношение к строителю Петербурга.

Большинство историков согласно в своих описаниях детства, юности и молодости Петра. Обычно начинают событиями, которые потрясли десятилетнего мальчика, оставили след на всю жизнь - стрелецким бунтом 1682 г., вспыхнувшим после смерти царя Федора. Провозглашенный, вместе с братом Иваном, царем, Петр видел, как убивали боярина Матвеева, братьев его матери, царицы Натальи, Нарышкиных. Детскими впечатлениями объясняют беспощадную жестокость, с какой Петр 16 лет спустя подавил новый стрелецкий бунт.

Расправа с родней второй жены Алексея Михайловича освободила место в Кремле для правительницы Софьи, третьей дочери от первого брака Алексея с Милославской. Семь лет правления Софьи - время мужания Петра. Обучение царевича грамоте началось очень рано - азбука, склады, чтение «Псалтыря», «Евангелия», каллиграфия. Затем, по старомосковским порядкам, полагалось перейти

16 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 292.

[10/11]

на вторую ступень - в руки киевских ученых монахов. Они учили грамматике, пиитике, риторике, диалектике и польскому языку. Старшие братья и сестры Петра проходили этот курс. Будущий император схоластических знаний не приобрел. Правительница Софья его образованием не интересовалась, а царица Наталья опасалась киевских ученых и их московских учеников, которые пользовались покровительством правительницы.

Приезжая в Кремль только по случаю официальных церемоний, на которых требовалось присутствие царя Петра, Наталья с сыном жили в подмосковных селах - Преображенском, Коломенском. Петр остался без традиционного образования: почерк его был, как говорит исследователь, «более чем безобразным», грамматикой и орфографией он полностью пренебрег. Но те знания, которые были ему нужны, он приобретал быстро и основательно. Предоставленный самому себе, Петр делал только то, что хотел, то, что ему нравилось. Два рода занятий увлекали его: война и техника. Все оказалось неразрывно связано. Военные игры, которые Петр организует с «потешными ребятками», становятся все серьезнее. Место деревянных пушек занимают настоящие. Появление огнестрельного оружия в играх пробуждает у царя интерес к ремеслам: столярному, плотницкому, к токарному делу. Дворцовые записи, регистрировавшие расходы на царскую семью, содержат записи о предметах, закупаемых для юного царя: сначала детское оружие, затем настоящее, а также - «верстак столярный», «кузнечная снасть» и т.п. С 1686 г. - Петру 14 лет - книги отмечают завоз в Преображенское большого количества строительного материала - возле села строится по желанию Петра «потешный городок», крепость, названная Прессбург.

Строительство фортификаций, появление артиллерии вынуждают мальчика заняться черчением, измерениями, арифметикой. Со времен Алексея Михайловича, когда появлялась при дворе необходимость в специалистах, обращались в Немецкую слободу. Голландец Франц Тиммерман объяснил Петру, как надо обращаться с астролябией, а также обучал его «математике, фортификации, токарному мастерству и огням артифициальным». Одним из результатов обучения было использование латинских терминов для обозначения, например, арифметических действий: не сложение, а - аддиция, не вычитание, а - субстракция. В селе Измайловском, «русском Вифлееме», по выражению Сумарокова, среди старых вещей, принадлежавших царю Алексею, мальчик нашел иностранное судно. Как объяснил Тиммерман, это был английский бот, который может ходить под парусами и по ветру и против ветра. Был найден другой голландец - Христиан Брандт (Петр называет его Карштен Брант), починивший бот и научивший царя плавать на нем. Море, мореплавание стали главной жизненной страстью Петра. Его отец,

[11/12]

Алексей, начал думать о необходимости флота. В Астрахани был построен первый корабль - «Орел». Его сожгли казаки Разина. И царь Алексей затею оставил. Его сын воевал всю жизнь, чтобы дать России море и флот.

На отремонтированном ботике можно было плавать по реке Яузе, хотя и не очень хорошо - река узкая. Но на другом берегу находилась Немецкая слобода. От Преображенского до нее было две версты, а через реку - еще ближе. С Яузы Петр переселился на Переяславское озеро (возле Троицкого монастыря), где можно было не только плавать, но и начать строительство кораблей.

Петр рос, его игры становились все более серьезными: из «потешных ребяток» сложилось два полка - Преображенский и Семеновский, ядро будущей новой регулярной армии: все более сильным становилось увлечение иностранцами, которые помогали создавать военную силу и открывали юному царю новый мир. Полная свобода, отсутствие сдерживающих традиций и родительского надзора отучили Петра переносить какие-либо стеснения, отказывать себе в исполнении каких бы то ни было желаний.

Единственным крупным и неудачным вмешательством матери в жизнь сына, - пишет П. Милюков, - была женитьба его на Евдокии Лопухиной. Мать торопилась - Петру было 16 лет и 8 месяцев. Красивая, но безразличная Петру Евдокия была дочерью мелкопоместного дворянина: Нарышкины не хотели брака со знатной родней, которая могла бы конкурировать с ними. Вместе с невестой ко двору прибыло не менее 30 бедных родственников Лопухиных. Раздражение против них в кругах, близких Софье, отражалось на отношении к Наталье и Петру. Но напряжение между правительницей и царем усиливалось не только поэтому: совершеннолетний царь (заключение брака считалось совершеннолетием) и правительница, все более думавшая о венчании на царство, были естественными противниками. Приверженцы той и другой стороны делали все, чтобы отношения обострялись. Софья опасалась нападения «Преображенских конюхов» и готовила стрельцов к обороне, Петр боялся нападения стрельцов.

В ночь на 8 августа Петру в Преображенскос донесли, что на его дворец идет военная сила, чтобы его «извести».

Историки до сих пор не знают, была ли опасность подлинной, кто сообщил о движении врагов царя на Преображенское. Известно только, что, услышав о приближении опасности, Петр ночью, в одной рубашке, бросив мать и беременную жену, ускакал в Троицкий монастырь. Позднее Петр не страдал трусостью, в минуты опасности проявлял необходимую отвагу. Возможно, его бегство было вызвано детскими воспоминаниями о стрелецком мятеже, о зверских убийствах, свидетелем которых он был. Современники сообщают, что с этой ночи Петр начал страдать нервным тиком,

[12/13]

искривляющим лицо. Он сам приписывал болезнь испугу от стрельцов. При воспоминании о них, рассказывал Петр, «все уды во мне трепещут; помысля о том, заснуть не могу».

Став лагерем возле Троицкого монастыря, собрав семью и преданные воинские части, Петр потребовал у Софьи отказа от власти. Бояре и стрельцы, на которых опиралась правительница, не оказали ей поддержки. Постепенно Москва переходила на сторону царя: патриарх, бояре, регулярные солдатские полки, большинство стрелецких полков. Уверившись в своих возможностях, Петр отправил царскую грамоту в Немецкую слободу, приказывая всем иностранным генералам, полковникам и офицерам явиться, в полном вооружении и на конях, к нему в Троицкий лагерь. Первым принял решение пойти к Петру шотландец Патрик Гордон, генерал, один из командующих русской армией во время Крымского похода. За ним последовала вся Немецкая слобода. «Прибытие наше в Троицкий монастырь, - утверждает генерал Гордон в своем дневнике, - было решительным переломом; после того все начали высказываться громко в пользу младшего царя»17. До сих пор Петр встречал иностранцев-мастеровых - в Троицкий монастырь к нему явились военные, знавшие Европу, видевшие жизнь, непохожую на московскую. Некоторые из них оставались в окружении Петра долгие годы. Как Патрик Гордон, как самый любимый из иноземцев - женевец Франц Лефорт, явившийся в Москву при Алексее Михайловиче, служивший в войске, делавший карьеру, но не выделявшийся среди других полковников. До смерти Лефорта он будет одним из самых близких Петру людей: он будет рассказывать царю о Европе, учить его пить и гулять. Князь Борис Куракин, родственник царицы Натальи (следовательно и Петра) оставил интереснейшие записки о петровском времени. Многие из его характеристик прочно вошли в историографию, потеряв автора. Франца Лефорта Куракин назвал «французский дебошан», но отметил, что он не имел того высокомерия, которым отличались многие из иностранцев и, пользуясь благосклонностью царя, никому не вредил. Уверенный в победе, Петр потребовал выдачи ему руководителя Стрелецкого приказа Федора Шакловитого, фаворита правительницы и, по общему мнению, организатора заговора на жизнь царя. Софья, увидев невозможность сопротивляться, выдала Шакловитого и его соратников, которых после жестоких пыток казнили. Василий Голицин был сослан, а Софья заключена в монастырь.

6 сентября 1689 г. Петр пишет письмо своему брату Ивану, в котором объясняет необходимость отстранения Софьи от правления и, выражая готовность «яко отца» почитать своего брата, просит

17 Брикнер А.Г. История Петра Великого. СПб., 1882. С. 101.

[13/14]

позволения не обременять его государственными делами. Таким образом, Иван также отстранялся от власти, исполняя номинально царские обязанности до своей смерти в 1696 г.

12 сентября от имени Петра были назначены руководители центральных московских учреждений. «Началом действительного царствования Петра, - пишет биограф, - можно считать 12 сентября». Избранный царем в 10 лет, Петр остается один на троне (в 17 лет и четыре месяца), но царствовать не начинает. Власть его не интересует. Правление страной перешло в руки царицы Натальи, а поскольку, по выражению Бориса Куракина, она была «править инкапабель, ума малого», властвовали родственники. Князь Куракин продолжает: «Правление царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное, и недовольное народу, и обидимое. И в это время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которая доныне продолжается с умножением, и вывести сию язву трудно».

Одной из черт нового правления было резкое неприязненное отношение к иноземцам. Наступает реакция на западничество двора Софьи. Важную роль в борьбе с «иностранщиной» играет патриарх Иоаким. В своем завещании (патриарх умер 17 марта 1690 г.) он настаивал: «Не должно иметь общения с латины, лютеры, кальвины, безбожными татары…» В это время принимаются меры для затруднения связи с Западом (усиливается цензура переписки, ограничивается въезд в Россию), на Красной площади сжигают в октябре 1689 г. Квиринуса Кюльмана, наполовину поляка, наполовину немца, приехавшего в апреле этого года в Москву, чтобы подготовить ее к превращению в апокалиптическую пятую монархию, куда явится Христос, дабы начать тысячелетнее царство. Кюльман был признан еретиком и сожжен вместе с учениками и книгами.

В это самое время Петр начинает открыто посещать Немецкую слободу, завязывает там дружеские и любовные связи. В 1691 г. он влюбляется в дочь немецкого ремесленника Анну Монс - связь с ней будет длиться более десяти лет. Патрик Гордон, которому в 1690 г. исполнилось 55 лет, становится главным учителем военного дела и военной техники; Франц Лефорт, 37-летний «дебошан», обучает Петра не жалея сил поклоняться Бахусу и Венере. Здесь возникла идея создания «всешутейшего, всепьянейшего собора», состоявшего из ближних к царю людей. Ритуал «собора» был пародией на церковные обряды. Цель состояла в кутежах и разгуле. Собор возглавлял бывший учитель Петра, обучавший его грамоте, Никита Зотов, получивший титул всешутейшего патриарха или князя-папы, князь Федор Ромодановский именовался кесарем, Петр носил титул протодьякона. Иван Грозный также создал из опричников особую «церковь», которая молилась за жертв террора.

[14/15]

Пародия Петра носила, если так можно выразиться, невинный характер: давала рамки безудержному пьянству.

Были, несомненно, и другие, психологические причины, побуждавшие Петра до конца его жизни играть в «собор», высмеивать церковные обряды. Церковная реформа, радикально изменившая отношения между государством и церковью, была подготовлена многолетним высмеиванием обрядов. Точно так же, как юношеское увлечение плаванием на Яузе дало толчок к созданию флота, а игра в войну привела к созданию новой армии.

Петр не изобретал ничего совершенно нового: его отец любил спектакли, любил попировать, напоить бояр и духовника, интересовался флотом. Различие между отцом и сыном не только в темпераменте. Все природные качества Петра, его увлечения, страсти, чувства, желания приобрели качественно новый характер после встречи с «Немецкой слободой», с людьми из другого мира. Шаг, сделанный Петром в 1690 г. из Кремля в Немецкую слободу, был разрывом с древними традициями, разрушением стены. «Петр, - пишет Сергей Соловьев, - выбегает из дворца на улицу, чтобы больше уже не возвращаться во дворец с тем значением, с каким сидели там его предки». Для деда, отца и брата Петра, объясняет историк, «недоступный, окруженный священным величием и страхом дворец служил тем же, чем терем для древней русской женщины, - охранял нравственную чистоту… Младший сын Алексея, с пылкой, страстной природою, выбежал из дворца на улицу, а мы знаем, как грязна русская улица в конце XVII в.»18.

Молодой царь, выбежав на русскую улицу, оказался в Немецкой слободе - на полпути к Европе.

Потехи полностью занимали молодого монарха, уклонявшегося от государственных дел, может быть и потому, что к его мнению не прислушивались. После смерти патриарха Иоакима Петр предложил свою кандидатуру - псковского митрополита Маркела, но царица Наталья и близкие ей духовные лица настояли на избрании казанского митрополита Адриана. Семь лет спустя, за границей, царь рассказал об этом: «Когда умер последний патриарх московский, он желал назначить на его место человека ученого, который много путешествовал и говорил по латыни, по-итальянски и по-французски; но русские шумным образом умоляли царя не назначать такого человека, а именно по следующим причинам: во-первых, потому, что он знал варварские языки, во-вторых, что его борода была недостаточно велика и не соответствовала сану патриарха,

18 Соловьев С.М. Публичные чтения о Петре Великом. М., 1984. С. 54.

[15/16]

в-третьих, - что кучер сидел обыкновенно на козлах, а не на лошади, как требует обычай»19.

Не занимаясь государственными делами, Петр занимался тем, что его интересовало. Прежде всего - флотом. Дважды он едет в Архангельск, чтобы увидеть море и единственный русский морской порт, заказывает строительство двух кораблей. Организует военные маневры, в которых участвуют «потешные полки». Биограф царя замечает, что «Нептуну и Марсу он служил, как Бахусу, без удержу и стеснений»20.

В январе 1694 г. умирает царица Наталья, не достигнув 45 лет. Царю еще нет 22 лет. Это - второе начало царствования Петра. Он начинает с войны. Вольтер, писавший историю Петра по документам, полученным из Петербурга, замечает, что царь мог выбирать между военными действиями против Турции, Швеции и Китая. Теоретически - это верно. Но Китай был слишком далеко, Швеция - слишком сильна, оставалась Турция и ее вассал - крымский хан. Историки по-разному объясняют причины решения начать войну с могучей Оттоманской империей в 1695 г. Счеты были давними, отношения обострились, в частности, в результате кровавых набегов татар на Малороссию, но кроме того, стремление выйти к Черному морю было одним из моторов русской внешней политики, начиная с XVI в. (Лжедимитрий был убит накануне похода на татар). Необходимость в Черном море стала настоятельной после присоединения Малороссии. При отце Петра казаки захватили Азов, но вынуждены были по требованию Москвы, понявшей невозможность сохранения порта, вернуть его. Правительница Софья дважды пыталась захватить Крым - и оба раза неудачно.

В знаменитом антирусском сочинении «Секретная дипломатия XVIII в.» Карл Маркс писал: «России нужна вода». Эти слова… стали девизом его (Петра) жизни». В этом случае трудно спорить с Марксом (для советских историков его слова звучали, как оправдание завоевательной политики строителя империи), но первый поход к Черному морю был лишь началом страсти.

Объявленный Петром поход на Крым выглядел повторением экспедиции Василия Голицина. Подлинной целью был Азов, закрывавший выход с Дона в Черное море. Основной причиной неудач Василия Голицина стала безводная степь, которую необходимо было преодолеть для захвата полуострова. План, составленный, по-видимому, Патриком Гордоном, предусматривал отвлекающее движение в направлении Крыма, а также, что было новшеством. - переброску части войск и снаряжения реками. Огромное войско

19 Брикер А.Г. Указ. соч. С. 109-110.

20 Платонов С.Ф. Петр Великий. Париж, 1927. С. 78.

[16/17]

старинного московского устройства - 120 тыс. человек под командованием боярина Бориса Шереметева - должно было действовать совместно с казаками против турецких укреплений на Днепре. Войско нового типа, возглавляемое боярином Артамоном Головиным. Патриком Гордоном и Франком Лефортом, появилось под Азовом и начало штурм крепости, которую защищал гарнизон, насчитывавший 8 тыс. турок.

Петр находился в «новой армии» в чине «бомбардира Преображенского полка» и заботился прежде всего об артиллерии. Коллективное руководство осадой обернулось полной неудачей: командующие постоянно спорили между собой. Недостаточная подготовка солдат и офицеров, упорное сопротивление гарнизона, мощные укрепления Азова - стали причинами поражения. После трехмесячной осады и трех штурмов, отбитых с большими потерями для русских, было решено уходить. Отступление по степи, под ударами татар, стоило армии многих новых жертв. Потери были значительнее понесенных во время походов Голицина.

Первая неудача царя Петра выявила важнейшую черту его характера: поражение вызывало в нем подъем энергии, он напрягал усилия, чтобы повторить задуманное и добиться успеха. «Благодаря неудаче, - замечает Сергей Соловьев, - произошло явление великого человека: Петр не упал духом, но вдруг вырос от беды и обнаружил изумительную деятельность, чтобы загладить неудачу, упрочить успех второго похода».

Началась подготовка к второму походу. Было решено атаковать Азов не только с суши, но и с моря. Для этого необходимы были суда, которые начали строиться на верфях в Воронеже. В свое время, при царе Михаиле, здесь началось строительство плоскодонных судов - дремучие леса, дубовые, липовые, сосновые, доставляли замечательный строительный материал. Петр приказал строить галеры - по образцу, привезенному из Голландии. Первая, спущенная на воду галера, получила название «Принципиум», ее капитаном стал Петр, лично следивший за строительством своего флота. Кроме галер и транспортных стругов был сооружен 36-пушечный корабль «Апостол Петр». 26 тыс. человек трудились на воронежских верфях: согнанные силой крестьяне работали плохо или убегали. Работой руководили иноземные мастера.

Весной 1696 г. Азов вновь был осажден, на этот раз и с моря. В июле крепость сдалась. Победа произвела огромное впечатление. Русские войска уже давно не знали успеха. Победа над султаном повышала значение Москвы в глазах Запада, не перестававшего воевать с Оттоманской империей. Москва стала свидетельницей невиданного триумфа. Была построена грандиозная триумфальная арка не менее 10 м высотой, украшенная совершенно непонятными москвичам эмблемами и надписями. Образцом для триумфа

[17/18]

служили триумфы римских императоров. Поэтому всюду висели лавровые венки, надписи гласили о подвигах Геркулеса и Марса. На русский язык были переведены слова Цезаря: «Приидох, видех, победих». Кто имелся в виду - озадаченным зрителям было неясно: шествие возглавляли кареты, в которых ехали главнокомандующий боярин Шеин, затем адмирал Лефорт, а за ними шел пешком в черном немецком платье - мундире капитана - царь Петр. Ничего подобного Москва никогда не видела и даже не могла вообразить.

Петр одновременно ощущает недостаточность победы, необходимость ее закрепить, развить и уверенность в своих возможностях. Он призывает боярскую думу «схватить фортуну за власы» и найти средства для реализации плана царя: построить флот и выйти в Черное море для продолжения войны с турками. Для строительства флота не было денег и не было специалистов. Вводится специальный тяжелый налог: все жители московского государства участвуют в сооружении кораблей. Организуются «кумпанства», группы землевладельцев, как духовные, так и светские, которые обязаны обеспечить строительство одного корабля, свои корабли должны были построить купцы. Специалисты - корабельные мастера, плотники - выписывались из-за границы. Царь подгоняет строителей, переселяет три тысячи стрельцов с семьями в Азов, начинает сооружение порта в Воронеже.

Павел Милюков, исследовавший состояние русского народного хозяйства в период петровских реформ, констатирует: «Построенные «кумпанствами» корабли оказались позднее никуда не годными, и весь этот первый флот, стоивший населению около 900 тыс. тогдашних рублей (ежегодно казна собирала около 1,5 млн. рублей налогов), не мог быть употреблен ни для каких практических целей»21. Военные походы, конца которым не предвиделось, ибо Петр готовился воевать с «неверными», лихорадочное строительство флота, тяжелые подати, изобилие иноземцев в окружении царя - вызывали нараставший ропот.

Сергей Платонов в биографии Петра пишет: «…Позднейший наблюдатель его действий в этот период готов признать в Петре не зрелого политика и государственного деятеля, а молодого утописта и фантазера, в котором своеобразно сочетались сильный темперамент и острый ум с политической наивностью и распущенным мальчишеством»22. Историк говорит о себе, «позднейший наблюдатель». Он начинает биографию царя-реформатора в 200-ю годов-

21 Милюков П. Петр I// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1898. Т. 23а. С. 489.

22 Платонов С.Ф. Указ. соч. С. 84.

[18/19]

шину со дня его смерти. Но это - одновременно - 8-я годовщина Октябрьской революции. Великий писатель Андрей Платонов пишет, примерно в это же время, историческую повесть «Епифанские шлюзы» о строительстве по плану Петра канала между Доном и Окой, который был частью великого проекта соединения русских рек каналами, чтобы создать «сплошной водный тракт» между Балтикой и Черным и Каспийским морями. Историк и писатель обнаруживает сходство между планами Петра и планами Сталина: строительство ускоренными темпами, не взирая на жертвы и конечный результат.

Даже критики деятельности Петра, как современники, так и позднейшие наблюдатели, не отказывали ему в последовательности. Понимая необходимость подготовки собственных специалистов, Петр отправляет за границу 61 стольника (23 из них носили княжеские титулы), сопровождаемых солдатами (по одному при каждом). А затем, в марте 1697 г. отправляется за границу сам, в составе огромного посольства. Во главе посольства были поставлены сибирский наместник Федор Головин и адмирал Лефорт. Царь ехал инкогнито, как капитан Петр Михайлов. В постоянном желании Петра оставаться в тени, выдвигая на авансцену своих слуг, была игра, которую так любил царь, было искреннее убеждение в том, что другие знают больше него и он должен учиться.

Царь покинул страну несмотря на очевидные признаки нараставшего недовольства. В начале 1897 г. монах Авраамий подал Петру обличение поступков царя. В числе главных обвинений были упреки в «играх», которыми увлекается царь, вместо того, чтобы заниматься государственными делами. Монаха пытали, и он показал на многих, которые осуждали Петра и его правление, как «неугодное Богу». В феврале, за две недели до отъезда, царю донесли о заговоре стрелецкого полковника Ивана Цыклера, готовившего убийство государя. В свое время полковник поддерживал Софью, и следователи искали нити, связывавшие заговорщиков с бывшей правительницей. Несмотря на жестокие пытки, связи обнаружены не были - заговорщиков казнили, стрельцов удалили из Москвы, доверив охрану столицы полкам, которыми командовали иностранцы; надзор за Софьей был усилен.

Сразу после казни заговорщиков, 9 марта 1697 г. Петр выехал за границу. На время отсутствия он передал управление государством дяде - Льву Нарышкину, ведавшему посольским приказом, и князьям Борису Голицину и Семену Прозоровскому. Опеку над Москвой царь вручил князю Федору Ромодановскому. Один из столпов «всепьянейшего собора», «князь-кесарь», возглавлял Преображенский приказ. Штаб-квартира Преображенского полка довольно быстро превратилась в тайную полицию - Преображенский приказ. При Алексее Михайловиче существовал приказ тайных

[19/20]

дел, который занимался многими делами и, в том числе, полицейским сыском. Преображенский приказ стал первой русской политической полицией. Федор Ромодановский руководил им до своей смерти в 1717 г., освободившийся пост занял его сын Иван. Сыска приказ не вел, рассчитывая на доносы. Правило - доносчику первый кнут - должно было гарантировать от фальшивых обвинений. После произнесения публично сакраментальных слов - «слово и дело государево», означавших, что доносчику известно преступление - слово или дело, он препровождался в приказ, где под кнутом должен был повторить обвинение. Для получения признания применялись кнут и другие пытки (арсенал их был велик и разнообразен). Приговор выносил, как правило, Федор Ромодановский.

«Большое посольство», как оно официально называлось, насчитывало более 200 человек. Это была свита, сопровождавшая первого посла - Франца Лефорта, второго посла - Федора Головина, опытного дипломата, подписавшего в 1689 г. Нерчинский договор с Китаем, третьего посла - думного дьяка, профессионального дипломата Прокофия Возницына. В свите находился и «капитан Петр Михайлов» - ехавший инкогнито царь.

Официальная причина решения царя отправить посольство к императору, королям английскому и датскому, Папе римскому, в Голландию, к курфюрсту Бранденбургскому и в Венецию была дипломатической: «Для подтверждения древней дружбы и любви, для общих всему христианству дел, к ослаблению врагов креста Господня, султана турского, хана крымского и всех бусурманских орд…». Причина убедительная: захватив Азов, Петр пожелал получить подтверждение готовности других противников Оттоманской империи продолжать войну с «врагом креста Господня», договориться об общей стратегии. Официальной цели поездки соответствовал и маршрут. Антитурецкий альянс, возникший в первую половину 80-х годов XVII в., включал австро-венгерскую империю, Польшу, затем к ним присоединилась Венеция. Протектором и гарантом союза стал римский папа Иннокентий XI. давший ему имя - Священная лига. Вечный мир с Польшей, подписанный в 1686 г. в Москве, включал статьи о наступательном союзе против турецкого султана и крымского хана, что связывало Россию со Священной лигой.

Оказавшись за пределами России, Петр вскоре убедился, что Европа занята прежде всего войной Габсбургов с Бурбонами, а затем узнал, что император готовится заключить мир с султаном, даже не предупредив Россию. Особого возмущения это у царя не вызвало, ибо главным для него в это время была не дипломатия. Петр без душевных переживаний оставил страну, ибо до сих пор ею фактически не управлял. За границу влекло его любопытство, желание

[20/21]

увидеть и узнать то, чего он еще не знал в тех областях, которые его интересовали. Французский посол в Стокгольме граф д'Аво. следивший за продвижением русского посольства по Европе, писал Людовику XIV, что «поездка царя очень странна и совершенно противна здравому разуму»23.

Петр хорошо знал, зачем он поехал. Многочисленные письма из-за границы, которые он писал в Москву, были запечатаны сургучной печатью, изображавшей молодого плотника, окруженного корабельными инструментами и оружием, с надписью: «Аз бо есмь в чину учимых, и учащих мя требую». Царь хотел учиться и поехал туда, где были учителя. Позднее, во введении к Морскому Регламенту он объяснял цель своего путешествия: «Дабы то новое дело (строительство флота) вечно утвердилось в России, государь умыслил искусство дела того ввесть в народ свой и того ради многое число людей благородных послал в Голландию и иные государства учиться архитектуре и управления корабельного. И что дивнейше, аки бы устыдился монарх остаться от подданных своих в оном искусстве, и сам восприял марш в Голландию»24.

16 месяцев путешествует Петр по Европе: из Риги, где русских встречают плохо, посольство едет в Курляндию, где их встречают очень хорошо, затем в Бранденбург, который вскоре станет Пруссией, наконец, в Голландию и Англию. Петр проведет в этих странах, главным образом на верфях, девять месяцев. Затем русское посольство приезжает в столицу империи - Вену, которая должна стать этапом на пути в Венецию. Известие о стрелецком мятеже в Москве заставило Петра прервать путешествие и поспешить домой.

Петр хочет видеть все и видит очень много. Интересуясь прежде всего корабельным делом, он посещает также музеи, анатомический театр в Лейдене, парламент в Лондоне, встречается с монархами, государственными деятелями и учеными. Всюду он остается собой: заметив, что некоторые в его свите с отвращением смотрели на мертвое тело в морге, он приказал им зубами разрывать мускулы трупа. В одном из первых советских романов (1922) герой-чекист, объясняя, что зрелище убийств развращает, приводит в пример Петра, велевшего раздирать мускулы трупа зубами: «Это небось не развратило. Что необходимо, не развращает»25.

Карамзин упрекал Петра за то, что он хотел превратить Россию в Голландию. В начале XIX в. это казалось несколько смешным, но в конце XVII в. Голландия (Нидерланды, Генеральные штаты -

23 См.: Wittram R. Peter I - Czar und Kaiser. Zui Geschichte Peters des Grossen in seiner Zeit. Gottingen, 1964. S. 133.

24 См.: Брикнер А. Указ.соч. С. 156.

25 Аросев А. Записки Терентия Забытого. Берлин, 1922. С. 44.

[21/22]

как называли страну в России) была одной из великих европейских держав - государством в расцвете силы, богатства, как материального, так и культурного. Петр любил Голландию - заочно - с детства. Голландцы, обитатели Немецкой слободы, были его первыми учителями в морском деле и разных ремеслах, единственный иностранный язык, который он знал, был голландский. Царь не был разочарован встречей со страной своей мечты. Домик в Саардаме, в котором жил инкогнито Петр, стал позднее местом паломничества. В него заглянул даже Наполеон. Когда будущий царь Александр II посетил домик Петра, его спутник Василий Жуковский написал на стене карандашом стихи: «Над бедной хижиною сей Летают ангелы святые. Великий князь! Благоговей: Здесь колыбель империи Твоей, Здесь родилась великая Россия».

Быть может - это поэтическое преувеличение и Российская империя родилась не в саардамском домике, но стихи Жуковского выражают впечатление, произведенное путешествием Петра по Европе на позднейшие поколения. В России конца XVII в. длительное отсутствие царя пугало, стало источником тревожных слухов о подмененном царе, о предстоящем появлении Антихриста.

Петр смотрел Европу, но и Европа смотрела на царя. Австрийский представитель в Москве успокаивал императора, сообщая, что поездка царя не может рассматриваться, как неслыханный факт, ибо в X в. один русский государь посетил двор императора Генриха IV в Вормсе. Дипломат имел в виду поездку великого князя Изяслава Ярославича в Западную Европу в 1075 г. Европа не видела более 600 лет русского монарха. Начиная с середины XVI в. появляются записки путешественников, открывающие далекую и чужую страну - Герберштейн (1549-1556), Поссевино (1568), Флетчер (1591), Петрей (1615), Олеарий (1656). С 1629 г. сведения о России начинают появляться в популярном информационном журнале XVII в. «Европейский театр», с 1638 г. «Великое княжество Московское» появляется на обложке журнала, как постоянный сюжет. Появление царя Петра в Европе привлекло внимание к России, одновременно изменив представление о ней и подтвердив многое из того, что было известно.

Все биографы Петра не могут удержаться, чтобы не процитировать мнение о нем двух немецких принцесс - ганноверской и бранденбургской, матери и дочери, с которыми царь встретился в начале путешествия. Дочь, Софья-Шарлотта, замечает: «Видно, что его не приучили есть опрятно, но мне понравились его естественность и непринужденность». Мать, Софья, нашла, что «если бы он получил лучшее воспитание, то из него вышел бы человек совершенный, потому что у него много достоинств и необыкновенный ум». Все, кто встречался с Петром во время его путешествия и написал

[22/23]

об этом, согласны с мнением принцесс: талантлив, умен и совершенно невоспитан, не знает, как себя ведут в Европе.

Современники, удивленные видом и поведением, безграничным любопытством и странными нравами царя, были единодушны в мнении: Петр, приехав в Европу, засвидетельствовал свое желание прогресса, движения из темноты к свету. Одни, среди них был Лейбниц, не сомневались в удаче, поверив в силу и ум царя. Другие были настроены более скептически. Венецианский дипломат Рудзини выражал их точку зрения: «Нельзя сказать, окажутся ли наблюдения, сделанные во время путешествия царя, и приглашение многих лиц в Россию, для обучения подданных и для развития ремесел, достаточным средством для превращения этого варварского народа в цивилизованный и для пробуждения в нем деятельности. Если бы громадным размерам этого царства соответствовали дух и сила воли народа, то Московия была бы великой державой»26.

Полтора столетия спустя знаменитый английский историк Маколей увидел в поездке Петра «эпоху в истории не только его страны, но и в истории Англии и во всемирной истории»27.

Деятельность Петра, в значительно большей степени, чем активность всех его предшественников, носила двойной характер. Каждый его акт был взрывом, сила которого многократно увеличивалась в результате волн, которые, распространяясь во времени, продолжали действовать столетия после смерти царя-революционера.

Сергей Соловьев пишет: Петр поехал от крови и возвратится к крови. Царь уехал, казнив стрелецкого полковника Цыклера, он приехал, когда стрелецкий мятеж был разбит, чтобы судить бунтовщиков.

В конце мая высланные из Москвы стрельцы решили вернуться в столицу, чтобы «разорить Немецкую слободу и побить немцев за то, что от них православие закоснело, побить и бояр…государя в Москву не пустить и убить за то, что почал веровать в немцев…». Навстречу стрельцам было выслано правительственное войско под командованием Шеина. 18 июня произошло сражение, артиллерия Патрика Гордона сыграла в нем решающую роль. Разбитые стрельцы были арестованы: после первых допросов Ромодановский казнил 56 бунтовщиков. В ответ на письмо «князя-кесаря» о мятеже Петр ответил: «Пишет ваша милость, что семя Ивана Михайловича растет: в чем прошу вас быть крепким; а кроме сего ничем сей

26 См.: Брыкнер А. Указ. соч. С. 155.

27 Macaulay Т.В. The History of England from the Accession of James II. London, 1923. V. 3. P. 84.

[23/24]

огнь угасить не можно». Царь извещал, что вернется немедленно, хотя это означало, что он вынужден отказаться от поездки в Венецию.

Имя Ивана Михайловича Милославского, который представлялся Петру организатором первого стрелецкого мятежа и казней, свидетелем которых был 10-летний царь, пугало его. Когда Петр расправлялся с Цыклером, он приказал вырыть труп Ивана Милославского и казнить покойника. Оказалось, что его семя растет. Приехав в Москву, Петр решил покончить со стрельцами, которые 12 лет колебали трон. Поскольку он всегда старался во всем участвовать, он участвовал в расследовании причин стрелецкого бунта, искал его связи с Софьей, присутствовал при пытках. Историки расходятся во мнениях относительно личной роли царя в казнях. Сергей Соловьев, поверив австрийским дипломатам, пишет, что Петр отрубил головы пятерым стрельцам и заставил Ромодановского, Голицина. Меншикова последовать его примеру. Главным источником сведений о подавлении стрелецкого мятежа был - и остался - дневник секретаря императорского посольства, Иоганна-Георга Корба, посланного Леопольдом I в Москву в 1698 г. Дневник был издан в Вене на латинском языке, но вскоре после публикации книгу уничтожили по требованию русского правительства. По-русски дневник Корба был опубликован в 1866-1867 гг. Написал о своих впечатлениях и глава посольства Игнатий-Христофор Гвариенти. Однако австрийцы рассказывали о казнях не как очевидцы, но со слов русских знакомых. Это дало основания некоторым историкам отрицать личное участие Петра в казнях.

Петр вряд ли был более жесток, чем его отец, жесточайшим образом подавляющий многочисленные бунты. Петр не был более жесток, чем стрельцы, рубившие на куски бояр и иноземцев в 1682 г. Но в 1698 г. имелось больше свидетелей, в том числе иноземцев. Личная заинтересованность царя в искоренении мятежного стрелецкого семени создавала впечатление особой жестокости. Впрочем, даже по тогдашним нравам, наказание было суровым: в сентябре и октябре число казненных доходило до тысячи. В феврале 1699 г. было казнено еще несколько сот человек. В июне 1699 г. Петр раскассировал все 16 стрелецких полков и разослал стрельцов, лишив оружия, по разным городам страны, откуда они не имели права отлучаться.

Следов связи стрельцов с Софьей, которые Петр усердно искал, не обнаружили. Тем не менее бывшая правительница была пострижена под именем Сусанны и оставлена в том же Новодевичьем монастыре, где она жила, под усиленной охраной, до смерти 3 июля 1704 г.

[24/25]

В третий раз началось царствование Петра. На этот раз по-настоящему: царь взял всю возможную власть в свои руки.

Северная война
Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат.
А. Пушкин

Александр Пушкин рассказал о том, как «мужала Россия» в поэме, посвященной битве под Полтавой, где была разбита шведская армия, долгое время считавшаяся лучшей в Европе. Поэт не оставляет сомнений в имени творца победы, утверждая, что Россия крепла в тяжелых испытаниях «с гением Петра». Немецкий биограф Петра назвал главу о войне со Швецией - «Война как судьба». Для этого имеются основания. Петр становится подлинным, не только по титулу, царем России в конце 1698 г. В 1700 г. началась Северная война - это была самая длинная война XVIII в. - она закончилась в 1721 г. Петр умер в 1725 г. Война со Швецией заняла практически все его царствование, была осью, на которую нанизывались все реформы. Война была причиной всех изменений: она изменила границы государства, оказала влияние на администрацию, финансы, экономику. Подавление последнего стрелецкого мятежа, ликвидация стрелецкого войска завершили историю Московского государства. В Северной войне рождается империя: титул императора подносят царю в 1721 г. после подписания Ништадского договора, регистрирующего победу над Швецией.

Петр уехал за границу с мыслью о Крестовом походе против турок, рассчитывая получить поддержку Священной лиги в борьбе за Крым. Он вернулся с планами войны за Балтику. Русская внешняя политика в своей сути не менялась: менялся приоритет, направление главного удара. Московское государство, едва оно оперилось, начинает искать пути к морю - и на юге, и на западе. Движение к «большой воде» носит одновременно оборонительный (с юга и запада грозят Москве смертельные враги) и наступательный характер, позволявший государству непрестанно расширять свою территорию.

Азовские походы Петра продолжали восточную политику московских государей, реализуя мечтания Дмитрия Самозванца и правительницы Софьи; война за балтийское побережье была также

[25/26]

продолжением традиционной политики - со шведами воевали дед и отец Петра. Историки нашли множество причин, которые могли побудить молодого царя объявить войну могучей Швеции. Он сам не один раз объяснял, чем были вызваны его планы. Одна из первых остановок Петра по дороге в Западную Европу была Рига, где его встретили очень плохо. Он этого не забывал многие годы и, кажется, только овладение Ригой в 1710 г. его успокоило. Значительно более серьезной причиной (хотя Петр считал обиду поводом вполне достаточным) было желание вернуть «древние русские земли». Советский историк, академик Тарле, напоминает, что «насильственное отторжение от России ее приморских владений началось еще в XVI столетии» и что «борьба Ивана Грозного за доступ русского народа к морю не увенчалась успехом и окончилась потерей очень ценной территории»28. Сергей Соловьев за сто лет до Тарле говорит об исторической легитимности возвращения к морю - к тому морю, «откуда пошла Русская земля и куда должна была возвратиться для приобретения средств к продолжению исторической жизни»29. В XIX в. русский историк подкрепляет свои аргументы ссылкой на активность варягов, отправившихся с балтийского побережья строить киевское государство. Советский историк использует в дополнение неотразимое свидетельство Маркса и Энгельса, которые «неоднократно высказывались…, что Россия не могла нормально развиваться, не получив свободный выход к морю»30.

Желание иметь морские порты было у всех московских государей, многие из них вели войны за выход к «воде». Петр мечтал о море больше других, ибо питал к морю и мореплаванию подлинную страсть. Но могущественные державы - Оттоманская империя и Швеция - преграждали Москве путь. Реализация морской мечты требовала союза с другими государствами - врагами Турции и Швеции. Попытки завоевать Крым, а затем удачный азовский поход Петра были возможны, ибо существовал сильный антитурецкий союз, центром которого была империя Габсбургов.

Заграничная поездка Петра убедила русского царя в отсутствии союзников для войны с Турцией: Австрия готовилась подписать мир с Блистательной Портой. Одновременно Петр увидел возможности приобретения союзников для войны со Швецией.

Торопясь из Вены в Москву, встревоженный известием о стрелецком мятеже. Петр, получив по дороге весть о разгроме мятежников, остановился в польском местечке Рава, где встретился с ко-

28 Тарле Е.В. Северная война. М., 1958. С. 11.

29 Соловьев С.М. Указ. соч. С. 80.

30 Тарле Е.В. Указ. соч. С. 12.

[26/27]

полем Августом II Сильным. Эта встреча была много раз описана - подчеркивалось физическое сходство двух монархов, великанов, обладавших геркулесовой силой, почти ровесников (Петру было 26 лет, Августу - 28). О чем они разговаривали, о чем договорились, точно не известно, ибо беседы шли без свидетелей. Остались воспоминания о гомерическом пьянстве, которое продолжалось все три дня (31 июля - 3 августа 1698 г).

В «Гистории Свейской войны», составленной под непосредственным наблюдением Петра после победы над шведами, говорится, что Август просил царя помочь ему против поляков, не признающих его, а московский государь говорил об оскорблениях, нанесенных ему в Риге. Несомненно, что понравившиеся друг другу монархи обсуждали возможность союза против Швеции, но «без письменного обязательства». Об этом убедительно свидетельствуют дальнейшие события. Полтора года идет дипломатическая подготовка войны. Строится система договоров: Дания подписывает договор с Польшей. В Москву приезжает датский посол Пауль Гейнс с инструкцией подготовить русско-датский договор. В декабре приезжает к Петру в Воронеж посланник Августа генерал Карлович. Впервые Петр говорит ясно о своих целях: Россия нуждается во всех портах на Балтийском море31, которые у нее были отобраны.

Формула Петра - «все балтийские порты» - свидетельствует о том, что он ясно представлял себе, чего хочет. Ни Рига, ни Ревель никогда не были русскими. Москве принадлежала некоторое время только Нарва, Ингрия и восточная Карелия - то. что называли «древними русскими землями», ибо они некогда были колонией Новгорода. Желание Польши и Дании рассчитаться со Швецией, отобрать у нее потерянные территории, было так велико, что они соглашались на все требования царя. В апреле 1699 г. был согласован текст русско-датского договора. Он назывался оборонительным, но предусматривал, что в случае вступления в войну одной стороны, другая «без всякого противоглаголания и спрашивания» поддерживает союзника, кто бы ни начал войну. Петр не торопился с его подписанием, а когда в августе умер датский король Христиан V. инициатор договора, русский царь ждал, пока новый король, Фридрих IV, не подтвердил желания ратифицировать союзные обязательства.

27 октября Петр принял Гейнса, которому задал прямой вопрос: хочет ли датский король начать войну со Швецией? Затем был приглашен Карлович, который подтвердил готовность Августа II

31 Генерал Карлович передал дословно содержание разговора датскому посланнику, который сообщил о нем в донесении королю. См.: Wittram R. Указ.соч. S. 206.

[27/28]

участвовать в войне. 11 ноября в Преображенском царь подписал пакт о нападении на Швецию. Договор предусматривал помощь России в ее планах приобретения «твердого основания» на Балтийском море: отвлекающую атаку Августа на Ригу (при участии русских вспомогательных сил); вступление России в войну немедленно после подписания мирного договора с Турцией, но не позднее апреля 1700 г.

Сергей Соловьев говорит о двух великих войнах в русской истории: Северная война в начале XVIII в. и война с Наполеоном в начале XIX в. Историк, живший в XIX в., не мог знать, что и XX век начнется «великой войной» - первой мировой. В словах С. Соловьева обращает на себя внимание уравнивание двух войн: 1700 и 1812 гг. А между ними имеется различие: первая была наступательной (Петр начал войну со Швецией), вторая - оборонительной (Наполеон напал на Россию). Русский историк не сомневался в том, что в 1812 г. имела место агрессия, он отвергает саму мысль об агрессивных намерениях России в 1700 г.

Огромные размеры русского государства, - признает С. Соловьев, - могут привести к мысли, что Россия «образовалась посредством завоевания, как образовались древние колоссальные государства - Персидское, Македонское, Римское». Это представление совершенно ошибочно. Распространение Московского государства на восток было, по убеждению историка, «не завоеванием одним воинственным, сильным государством других больших государств, более или менее цивилизованных», это была «колонизация, занятие пустых пространств под мирный труд». Поскольку «народы или, лучше сказать, народцы, встречающиеся на этих необъятных пространствах», находятся на низкой ступени политического развития, хищничают, не уважают право, постоянно враждуют с соседями, «их невольно приходится покорять»32.

Несколько иначе объясняется необходимость продвижения в западном направлении. В конце XVII в. «опасность большая вставала с Запада; благоразумие требовало идти к ней навстречу, благоразумие требовало приготовить средства, чтоб не посылать поминков на Запад…»33.

Концепция Сергея Соловьева представляет интерес не только своей простотой и ясностью - на востоке необъятное свободное пространство, занятое немногочисленными «народцами». на западе - опасность попасть в зависимость и платить «поминки», как их платили турецкому султану. Она заслуживает внимания и потому,

32 Соловьев С.М. Указ. соч. С. 76-77.

33 Там же. С. 80.

[28/29]

что, начиная с 30-х годов XIX в., стала официальной советской точкой зрения на историю России.

На исходе XVII в. появилась возможность, как посчитали союзники, начать Северную войну. Швеция, которая в начале XVII в., в годы правления одного из талантливейших полководцев своего времени Густава-Адольфа, значительно расширила свою территорию за счет соседей и стала сильнейшим государством региона, заметно стала слабеть. В 1697 г. на трон был возведен 15-летний Карл XII, интересовавшийся только охотой и игрой в войну. Уже предшественнику юного короля пришлось бороться с шведской аристократией, недовольной сильной королевской властью и тяжестью налогов. В 1698 г. в Варшаву явился лифляндский дворянин Иоган Рейнгольд Паткуль с планом восстания Лифляндии, ее отделения от Швеции и присоединения к Речи Посполитой - рая для шляхты. Получив поддержку Августа, Паткуль сопровождал генерала Карловича в Москву, где сумел увлечь своими проектами Петра. Его роль в подготовке войны со Швецией оценивается разными историками по-разному. Несомненно, что он ненавидел шведов и умел составлять соблазнительные планы для своих коронованных покровителей. Августу он обещал присоединение Лифляндии и предупреждал, что нельзя допустить, чтобы Петр захватил Нарву. Петру он предложил концепцию раздела Речи Посполитой, с выделением куска для Пруссии. Царь, убедительно подтверждая свои качества выдающегося государственного деятеля, принимал только те советы, которые ему подходили. Паткуль стал русским дипломатическим агентом и жестоко за это поплатился, когда попал в руки Карла XII. По мнению польского историка Юзефа Фельдмана, «честь создания целой системы средств и инструментов, которые позволят в дальнейшем русской дипломатии добраться до самого сердца Речи Посполитой, бесспорно принадлежит Паткулю»34.

Восстание в Лифляндии, которое обещал Паткуль, было важной побудительной причиной начать войну против Швеции.

Важным условием создания антишведского союза было ослабление Польши. Смерть Яна III Собесского открыла период бескоролевья: множество кандидатов изъявило свое желание занять королевский трон в Варшаве. Умерший король оставил трех сыновей, но в Польше недостаточно было иметь короля- отца, необходимо было получить голоса избирателей-шляхты. Для этого нужны были деньги, которых не имел старший сын Яна Собесского - Якуб. Имел деньги и поддержку короля-Солнце Людовика XIV - принц Конти. Франция, не перестававшая воевать со всей Европой, хотела

34 Цит. по: Jasienica P. Rzeczpospolita obojga narodow. Waiszawa, 1972. V. 3. S. 57.

[29/30]

иметь Польшу на своей стороне, но еще больше хотела помешать Габсбургам посадить своего человека в Варшаве. Неожиданно объявил себя кандидатом саксонский курфюрст Фридрих-Август.

Его аргументами были деньги (Саксония принадлежала к числу богатейших немецких княжеств) и армия. Кроме того, на его стороне были Габсбурги и Россия. В это время московское правительство еще мечтало воевать с Турцией и рассчитывало на союз с Польшей. Избрание на польский трон французского кандидата разрушало русские планы. Людовик XIV был союзником султана. Большинство избирателей проголосовало за принца Конти. Но пока не торопившийся в Варшаву принц плыл к своему трону, а затем долго стоял перед Данцигом, враждебным французской кандидатуре, саксонский курфюрст явился в Краков во главе 8-тысячного отряда, перекрестился у ворот города из протестанта в католика и 15 сентября 1697 г. был коронован под именем Августа II. Принц Конти, узнав о коронации Августа, с удовольствием вернулся в Париж.

Повторилась ситуация, которую Польша знала ровно НО лет назад: было избрано два короля. Но в XVI в. один из избранников, Стефан Баторий, быстро утвердил свою власть. Август не был похож на Батория. Его называли Сильным, ибо ему ничего не стоило сломать подкову и свернуть в трубку серебряную тарелку, а также потому, что молва приписывала ему не менее трехсот незаконных детей, а следовательно бесконечное число любовниц.

Избрание Августа нарушило три старинные польские традиции: были отвергнуты в качестве кандидатов потомки умершего короля: был избран немец, чего раньше никогда шляхта не хотела: победу одержал кандидат меньшинства. Нарушение традиции было еще одним свидетельством нарастания хаоса в стране. Слабость короля в стране толкала его на военную авантюру - на войну со Швецией. Историк Томас Карлайль пишет в «Истории Фридриха II Прусского» о Польше в период правления «несчастных Августов» (имея в виду период между Августом II и Станиславом-Августом Понятовским): «Она напоминала прекрасно фосфоресцирующую кучу гнили». Карлайль объясняет: «Польша была теперь мертва, во всяком случае - агонизировала. Она полностью заслужила смерть. В нашем мире нет места для анархии. Она называет себя красивыми именами и привлекательна для толпы и газетных издателей, но в глазах Творца Вселенной анархия всегда отвратительна…»35. Как бы ни относиться к мнению английского историка, бесспорно, что

35 Carlyle T. History of Frederick II of Prussia, Called Frederick the Great. London, 1858-1865. T. 1/6. P. 404-410.

[30/31]

анархия, иначе говоря, польская государственная структура, вела страну к гибели. Правление Августа II было началом агонии.

Слабость толкала к войне и Россию. Явно устаревшей была ее административная система. Всеобщим было недовольство налогами и проникновением западным нравов, начавшимся еще до Петра. Не было современной армии и офицерского корпуса. Явившись из заграничной поездки домой, Петр окончательно покончил со стрелецким войском и принял решительные меры по модернизации нравов: запретил бороды и старинное московское платье. Бороды стригли насильно, случалось и с мясом, так же безжалостно отрезали длинные рукава и полы кафтанов. Платье и бороды резали с той же страстью, с какой по приказу Петра рубили головы стрельцам. Все вместе они символизировали Московию, которую Петр хотел немедленно превратить в Голландию.

Решительные меры по модернизации нравов не способствовали мобилизации духа, необходимого для ведения большой войны. Для Петра все нововведения были средством пробуждения народа - школой войны. Редкой уступкой общественному мнению было объяснение перехода к новому летоисчислению (вести его не от сотворения мира, но от Рождества Христова) тем, что так считают «не только во многих европейских христианских странах, но и в народах славянских, которые с восточной православной нашей церковью во всем согласны…». Днем нового года стало 1 января 1700 г. Но уже никаких особых объяснений не было дано после смерти патриарха Адриана в октябре 1700 г., когда Петр решил нового патриарха не назначать и поставил местоблюстителем патриаршего престола рязанского митрополита Стефана Яворского.

В начале XVII в. провидение, случай, амбиции монархов спасли Россию. Польско-шведский союз в это время был для нее смертелен. Польша и Швеция предпочли воевать между собой. В начале XVIII в. слабые Россия и Польша объединились для войны со слабой Швецией. Результатом было изменение карты восточной Европы. Северная война - польско-датский союз против Стокгольма - стала возможной и потому, что в начале XVIII в. начался упадок Блистательной Порты. Во второй половине XVII в., между 1660- 1680 гг., Турция захватила Венгрию, приблизившись к сердцу империи Габсбургов, захватила правобережную Украину, нависнув над Польшей, угрожая России, овладела островом Критом, нанеся серьезный удар могуществу Венеции. В 1683 г. польский король Ян Собесский, разбив турок под Веной, остановил их, казалось, неудержимое движение. Священная лига, возникшая после победы над турками, отбросила армии султана и впервые вынудила его отказаться от территории, им завоеванной. В 1699 г. был подписан Карловицкий мир, по которому Турция вернула почти всю Венгрию

[31/32]

Австрии, правобережную Украину - Польше, потеряла Пелопоннес в пользу Венеции, Азов стал русским.

После овладения Азовом турки подписали с Москвой перемирие. Петр хотел, прежде чем выступить против Швеции, иметь с Оттоманской империей «вечный мир». Подписание мирного договора было условием вступления России в войну. Русская делегация, возглавляемая Емельяном Украинцевым, отправилась из Азова в Керчь на военном корабле «Крепость», его сопровождала эскадра, насчитывавшая еще 22 корабля, на одном из которых находился Петр. Удивленные появлением русского флота, турки долго не пропускали «Крепость» в Черное море, но затем согласились, и русский посол явился в Стамбул как представитель новой морской державы. Тем не менее, переговоры затягивались. В договоре с Польшей Петр обязался начать военные действия не позже апреля. Известие о заключении мира пришло только в августе: Азов остался за Россией, но права плавания по Черному морю, которого добивался Петр. Россия не получила. Их, впрочем, не имела ни одна страна. Как сообщал в донесениях Украинцев, «Оттоманская порта бережет Черное море, как чистую и непорочную девицу, к которой никто прикасаться не смеет».

Переговоры с Турцией велись 8 месяцев. В это время Петр не жалел усилий для успокоения шведов: в Москве с почетом принимали шведских дипломатов и царь подтвердил вечный мир между Россией и Швецией, в Стокгольм был отправлен посланник князь Хилков, успокоить шведов, спрашивавших о причинах усиления московского войска. Вопрос имел основания. В ноябре 1699 г. был объявили набор 27 полков, разделенных на три дивизии. Первые две дивизии были готовы к маршу в июне 1700 г.

18 августа в церквях Москвы было объявлено о подписании мира с Турцией, а на следующий день русские войска двинулись по направлению к Нарве.

Петр следовал старой традиции: со времен Ивана Грозного русские начинали воевать со шведами, штурмуя Нарву. Только в конце октября русские окружили крепость. К этому времени Карл XII разбил датчан и вынудил их подписать мирный договор на его условиях. Рига, осажденная саксонцами Августа, успешно оборонялась, и польский король, жалуясь на недостаточность помощи, которую он получал от Петра, снял осаду. 18-летний Карл XII с поразившей Европу быстротой перебросил свою армию через море и двинулся к Нарве. Он командовал 8-тысячным корпусом, крепость осаждала русская армия, по крайней мере, в четыре раза более многочисленная.

Узнав о приближении шведов, Петр покинул армию, поручив командование герцогу де Круи, французу, долгие годы служившему в австрийской армии, нанятому на русскую службу вместе с 80

[32/33]

офицерами. Инструкция, наскоро написанная царем, без числа и печати, была, по словам саксонского инженера Галларта, руководившего осадными работами, «совершенно бестолковой»36. Поступок царя поразил современников и продолжает оставаться загадкой для историков. «Этот поступок Петра трудно объясним»37, - пишет современный русский биограф царя Н. Павленко. Современный немецкий биограф Петра Р. Виттрам признает, что для исследователя ответить на вопрос о причинах бегства царя очень сложно38. Оба историка отвергают обвинения царя в трусости - он достаточно в разных обстоятельствах продемонстрировал личную храбрость. Н. Павленко предполагает, что Петр недооценил противника и считал, что значительно более многочисленное русское войско разобьет шведов и без него. Р. Виттрам, наоборот, считает, что царь понял, что он проиграл под Нарвой, ибо не ждал появления Карла XII, а поэтому, покинув обреченных, отправился готовить новые битвы. Польский историк Павел Ясеница, возражая польско-французскому биографу Петра, Казимиру Валишевскому, назвавшему поступок царя «беспримерным дезертирством», считает, что решение царя покинуть войско под Нарвой «спасло Россию». И добавляет: «Не будем слишком поспешно судить интуицию гениального человека»39.

Русская армия была наголову разбита под Нарвой. Современники и историки составили длинный список причин. В их числе: отсутствие царя, отдавшего командование иностранцам, которых не понимали солдаты, которых не понимали офицеры; плохая артиллерия; неопытность солдат, атакованных шведскими профессионалами. Академик Тарле, прошедший сталинскую школу, называет в качестве причины действия герцога де Круи, оказавшегося «не только бездарным полководцем, но и предателем»40. Предательство герцога заключалось, по мнению советского историка в том, что он одним из первых сдался в плен, а с ним вместе «немецкие офицеры почти в полном составе». Это, конечно, не украшает военных, но Вольтер, описывая битву под Нарвой, замечает, что немецкие офицеры боялись русских солдат больше, чем шведов. Для этого имелись основания. Генерал Галларт рассказывает в своих воспоминаниях, что решение герцога де Круи сдаться в плен было вызвано видом офицеров-иностранцев, убиваемых русскими солдатами.

36 См.: Брикнер А.Г. Указ. соч. С. 406.

37 Павленко Н. Петр Первый. М., 1975. С. 86.

38 Wittram R. Op. cit. S. 238.

39 Jasienica P. Op. cit. S. 62.

40 Тарле Е.В. Указ. соч. С. 50.

[33/34]

Поражение было полным. Русская армия потеряла убитыми, пленными, разбежавшимися по лесам около 12 тыс. человек. Но оставшиеся, примерно 23 тыс., собрались в Новгороде, став ядром новой армии, которую Петр начал немедленно формировать. Снова, как после первого, неудачного, штурма Азова царь продолжает с невиданной энергией готовиться к новым боям. Датский посланник Гейне доносил своему королю о разговоре с Петром, который принял его в Преображенском. Петр упрекал датчан в заключении сепаратного мира, видя в нем одну из причин поражения под Нарвой. Но, как сообщал посол, царь был настроен оптимистично: «Потери ничто по сравнению с уроком, который мы получили… Москва начинает открывать глаза и видеть свои слабые стороны»41.

Много лет спустя Петр подводил итоги Нарвской битве в своем «Журнале», который называет «Гистория свейской войны». Он подчеркивал неопытность своих войск: только два полка гвардии участвовали в двух штурмах Азова, а другие никогда не видели военных действий, не имело подготовки и подавляющее большинство офицеров. Одновременно он, задним числом, видел Божию милость в поражении, ибо победа неопытной, как в воинских, так и политических делах России, обернулась бы затем катастрофой. Петр называет итог битвы под Нарвой не несчастьем, а великим счастьем, ибо «неволя леность отогнала, и к трудолюбию и искусству день и ночь принудила»42.

Карл XII стал любимцем Западной Европы: три молниеносные победы над тремя армиями - датской, саксонской, русской - принесли ему славу великого полководца. Русские послы доносили из Вены, Гааги, других столиц о падении престижа Петра и России. «Над нами смеются». - писали они. Князь Голицин писал из Вены: «Непременно нужна нашему государю хотя малая виктория, которую бы его имя по-прежнему во всей Европе славилось».

В центре лихорадочной деятельности Петра - армия. Он думает только о ней и заставляет всю страну жить только для нее. Объявляется новый рекрутский набор. За год численность армии увеличивается в три раза. Вся артиллерия - 177 пушек - была потеряна под Нарвой. Организуется отливка новых пушек, нехватка металла восполняется церковными колоколами. В течение 1701 г. было отлито 243 пушки, мортиры и гаубицы. Для армии нужны были деньги. С 1701 по 1709 г. военные расходы составляли 80-90% всех государственных расходов. В начале царствования Петра государство получало от населения около 1.4 млн. рублей. В 1701 г. военные расходы составили 2,3 млн. рублей. Непрерывно создаются новые

41 Wittram R. Op. cit. S. 242.

42 Брикнер А.Г. Указ. соч. С. 408-409.

[34/35]

налоги, дополняющие основной источник: таможенные и кабацкие пошлины; для содержания новой кавалерии, набранной в 1701 г., - «драгунские деньги», на содержание флота - «корабельные деньги». Алексей Курбатов, сопровождавший Петра в заграничную поездку, привез оттуда иностранную выдумку - гербовую бумагу. Значительный доход дала порча монеты: серебряные монеты перечеканивались в монеты низшего достоинства, но той же номинальной цены. Налоги взимаются с рыбной ловли, домашних бань, мельниц. Бритье бороды, которое Петр ввел, вернувшись из-за границы, так же стало источником дохода. Тем, кто хотел сохранить бороду, предложено было платить ежегодную пошлину: богатым купцам - по 100 рублей, царедворцам, горожанам, купцам второй статьи - по 60 рублей и т.п. С крестьян, при въезде в город и при выезде, брали каждый раз по 2 деньги. Заплатившим бородовую пошлину выдавались медные знаки, которые необходимо было носить при себе и возобновлять каждый год.

Задача создания могучей армии, которая могла бы реализовать план выхода России на Балтику, облегчалась решением Карла XII считать Россию побежденной, недостойной его внимания и отправиться на войну в Речь Посполитую и Саксонию. Петру пришлось бы значительно труднее, если бы строительство новой армии происходило в условиях войны. Стратегия короля дала России необходимую передышку. С 1700 г. по 1707 г. идут две войны в одной - Северной. Карл XII оставляет Петру свои провинции - Лифляндию, Курляндию, Финляндию, и занимается Августом II. Польский король, в свою очередь, ведет две войны - со Швецией и против значительной части польской шляхты, которая не видит для себя никакого интереса в борьбе со шведами.

В западной Европе 1700 год был отмечен началом войны за испанское наследство. После смерти испанского короля Людовик XIV объявил себя наследником испанской короны, добавив, как гласит легенда, что Пиренеев больше нет. С этим не захотели согласиться Австрия, Англия, Голландия и Бранденбург. Началась война за «испанское наследство», которая будет длиться 13 лет. Для восточной Европы эта война имела лишь один смысл: она заняла крупнейшие европейские державы, которые перестали интересоваться Северной войной.

Покидая армию под Нарвой, Петр объяснял свой поступок в частности тем, что ему необходимо встретиться с польским королем. Четыре месяца спустя в Биржах, имении Радзивилла, Петр и Август встретились. Польский король пытался воспользоваться трудным положением русского царя и настаивал на возвращении Малороссии. Петр, увидев враждебное отношение к Августу части сенаторов, опасался, что Речь Посполитая последует за Данией и подпишет мир со Швецией. Ощущая жизненную необходимость в

[35/36]

союзнике, он соглашался на уступки, намекая даже, что не исключен разговор о Киеве. Союз был возобновлен: Петр обещал прислать 15-20 тыс. пехоты и платить субсидию польскому королю; Август обещал вести военные действия в Лифляндии и Эстляндии, поддерживая русскую армию, которая намеревалась воевать в Ингрии и Карелии. Царь согласился с тем, что Лифляндия и Эстляндия останутся в Речи Посполитой и обещал - в секретной статье - прислать королю 20 тыс. рублей на вознаграждение тем польским сенаторам, которые поддержат русско-польский союз.

Карл XII, если бы захотел, мог заключить мир с Августом. Шведы не хотели воевать с Польшей. Основой могущества Швеции были прибалтийские провинции, прежде всего Лифляндия. В Скандинавии имелось железо, но не хватало хлеба. Его давала плодородная Лифляндия. Ей угрожала Россия, с ней хотели воевать шведы. Их король решил иначе. Военные историки по-разному объясняют решение Карла двинуть свои войска против Августа. Некоторые говорят, что молодому полководцу показалось, что Россия наголову разбита и он сможет заняться ею, когда захочет. В войне с разбитым противником не было славы. Другие видят в польском походе короля глубокий стратегический замысел: он хотел, разгромив Августа, обеспечить себе тыл, имея в виду завоевание России. Но убедительных доказательств наличия подобного плана у Карла XII нет. Немецкий военный историк Ганс Дельбрюк называет шведского короля способным генералом, «который в сражении правильно руководил своими войсками, вливал в них свой дух и внушал им безусловное доверие». (Одновременно называя его «упрямцем, авантюристом», главное же, человеком, не имевшим «определенной политической ориентации».) Дельбрюк приводит совет, который шведский канцлер Оксенстиерна дал молодому королю: заключите мир с Августом и отдавайте войска внаем иностранным государствам - это принесет вам великую славу43.

9 июля 1701 г. шведы громят саксонскую армию на берегах Двины. Сенат Речи Посполитой предложил Карлу XII подписать мир. Король ответил согласием, поставив лишь одно условие: отречение Августа II. Условие было неприемлемым, и Карл отправился в Польшу. Часть литовских магнатов, возглавляемая гетманом Казимиром Яном Сапегой, перешла на сторону Швеции. В дополнение к Северной войне, Речь Посполитая начала войну гражданскую. 27 мая 1702 шведы заняли Варшаву, 7 августа, в очередной раз разбив саксонцев, Карл XII вступил в Краков. Успехи шведов оборачиваются крупной дипломатической победой Петра. Противники шведов

43 Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. М., 1938. Т. 4. С. 297-298.

[36/37]

в Литве, одержав победу над сторонниками Сапеги, обратились за помощью к царю. Великое княжество литовское фактически переходило под протекторат России: на территорию Литвы вошли русские войска (три полка пехоты и 12 тыс. казаков); царь соглашался оказывать Литве необходимую денежную помощь.

Петр скажет о своем противнике: Карл «увяз в Польше». Пока шведский король воюет в Польше, решив прогнать Августа II с трона, Петр ведет свою войну. Армия под командованием Шереметева начинает военные действия в Лифляндию. 29 декабря 1701 г. русские одерживают первую победу над шведами под Эрестфере. Шереметев был произведен в генерал-фельдмаршалы, награжден орденом св. Андрея Первозванного, основанным Петром. Разбив генерала Шлиппенбаха второй раз (июль 1702), фельдмаршал вынуждает шведов оставить Лифляндию. Петр приказывает опустошить страну, чтобы лишить противника баз и продовольствия. Вскоре Шереметев доносил царю: «… Больше того неприятельской земли разорять нечего - все разорили и опустошили без остатка».

Этот способ ведения войны в XVIII в., как, впрочем, до и после, считался совершенно нормальным. В 1704 г. принц Евгений Савойский, воевавший на стороне французов против Габсбургов, писал о своих планах: «Я, в конце концов, не вижу иного средства, как разорить и опустошить всю Баварию и окружающие ее области окончательно (totaliter), для того, чтобы на будущее время лишить неприятеля возможности продолжать войну из Баварии или окружающих ее областей»44. Единственным различием между действиями войск принца Евгения и фельдмаршала Шереметева было использование русским командующим калмыков, составлявших значительную часть нерегулярной кавалерии. Зверства степных кавалеристов казались историкам, в особенности западным, более ужасными.

Лифляндия была одним из двух фронтов, на которых действовала русская армия. Вторым была Ингрия, которую называли также - Ингермандландия или Ижоры - область по Неве и Финскому заливу. Оставив на время в стороне Нарву, Петр приступает к завоеванию устья Невы. Осенью 1702 г. русские войска овладевают шведской крепостью Нотебург, которая некогда принадлежала новгородцам, называвшим ее - Орешек. Петр не возвращает городку старинное русское название, а придумывает новое, актуальное - Шлиссельбург. Много лет спустя Петр называл дату взятия Нотебурга «днем - началом нашего авантажа», вспоминая, что «сим ключом много замков отперто».

44 Дельбрюк Г., Указ.соч. С. 260-261.

[37/38]

В мае 1703 г. была взята шведская крепость Ниеншанц, построенная при впадении р. Охты в Неву. Место не удовлетворяло требованиям Петра и он нашел в устье Невы другое место для крепости и порта. В мае 1703 г. началось строительство Петропавловской крепости и под ее защитой города, который сначала был назван Петрополисом, а потом Санкт-Петербургом. Петр не мог предвидеть великолепной судьбы нового города, который станет столицей империи, открыв петербургский период русской истории. Пушкин, проникнув в мысли строителя новой столицы, писал: «И думал он: отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно». Вторая цель в 1703 г. вряд ли могла стоять перед царем. Первая - угроза «шведу», опорный пункт против «надменного соседа», - была очевидна. Укрепившись в устье Невы, Петр повернул свои войска в сторону Нарвы летом 1703 г. Захватив крепости Копорье и Ямбург, летом 1704 г. русские войска взяли Дерпт и Нарву. Овладение Нарвой не только смывало горечь поражения, испытанного четыре года назад, оно убедительно свидетельствовало об успехах на пути создания армии, потерявшей страх перед шведами. Наконец, захват крепости обеспечивал оборону завоеванной Ингрии и Петербурга.

В августе 1704 г. представители польского короля и русского царя подписали в Нарве новый союзный договор, подтверждавший решимость союзников воевать со Швецией до победы и не заключать сепаратного мира. На этот раз договор не упоминал о каких-либо обещаниях России передать Польше завоеванные русскими войсками территории. Август все больше нуждался в поддержке Петра, в то же время царь еще нуждался в Августе, который отвлекал шведов от военных действий против России. Увлечение Карла польскими делами нарастало с каждым месяцем. Одерживая в каждой битве с польско-саксонскими войсками победу, шведский король никак не мог окончательно завоевать Польшу. В июле 1704 г. 800 польских шляхтичей выполнили желание Карла и выбрали королем Речи Посполитой Станислава Лещинского. Когда представители Августа подписывали договор в Нарве, в Польше было два короля. Первым результатом «двоевластия» было появление в Польше русских солдат, пришедших на помощь Августу. Польский хроникер писал об отряде под командованием князя Голицина: «Это были отважные и сильные солдаты, очень хорошо одетые в серую форму с голубыми, белыми и красными выпушками, имевшие при себе необходимое хорошее оружие…»45. В октябре 1705 г. Станислав Лещинский был коронован в Варшаве и стал вторым

45 См.: Jasienica P. Op. cit. S. 86.

[38/39]

законным королем. В конце месяца в Гродно встретились Август и Петр; царь явился на польскую территорию Польши, как триумфатор, увенчанный славой полководца, взявшего крепость Митаву, давшую русским господство в Курляндии, Август прокрался через Гданьск и Кенигсберг.

Успехи русского оружия начинают беспокоить Европу. Стремление Петра «укрепиться на Балтике» вызывает опасение в Голландии, Англии, Франции. Западноевропейские дипломаты предлагают царю посредничество в заключении мира со Швецией. Петр выражает согласие подписать мирный договор, но лишь в случае уступок со стороны Карла XII. Царь объяснял свое желание сохранить завоеванные земли и порты потому, что эти территории раньше принадлежали России, а также потому, что порты нужны государству, «ибо чрез сих артерий может здравее и прибыльнее сердце государственное быть». Обращает на себя внимание современность метафоры - кровообращение было открыто всего лишь полвека назад.

Русские представители в западных столицах предупреждали царя, что ни Голландия, ни Франция, ни Австрия, ни Англия не принимают его достаточно всерьез, не верят в его силу и потому их посредничество не принесет России ничего хорошего. Впрочем, уговоры заключить мир со Швецией носили абстрактный характер: Карл о мире не думал. Осенью 1706 г. шведские войска, бесцеремонно нарушив нейтралитет австрийской Силезии, вторглись в Саксонию и молниеносно захватили Дрезден. В октябре был подписан Альтранштадский договор: Август II отрекался от польской короны: признавал польским королем Станислава Лещинского; союз Августа с Россией и все другие антишведские соглашения уничтожались; войска, пришедшие на помощь Августу, передавались как военнопленные шведам. Карлу XII был передан арестованный незадолго до того Иоган Рейнгольд Паткуль. Шведский король приказал поломать ему кости рук и ног, колесовать, а затем отрубить голову. Узнав о подробностях казни, Карл XII выразил негодование поведением палача, слишком рано прекратившего мучения лифляндца.

Альтранштадский договор был подписан Августом, не предупредившим Петра. Его результатом была не только потеря союзника, но и раскол польской знати на сторонников Лещинского и свергнутого Августа, иначе - на сторонников Швеции и России. Павел Ясеница пишет в «Истории Речи Посполитой двух народов», что впервые в польской истории возникла прорусская партия. К ней, в частности, принадлежали глава церкви примас Станислав Шембек, Два польских гетмана и один литовский. Прорусская партия не имела организованной военной силы, нуждалась в русской помощи Деньгами и солдатами. В 1707 г., когда, отдохнув в богатой Саксонии,

[39/40]

шведское войско вошло в Польшу, готовясь к вторжению в Россию, сторонники Петра могли только задерживать продвижение шведов, и никак не могли ему помещать. Но резкое ослабление Речи Посполитой было фактором, который сыграет важную роль в дальнейшей истории как Польши, так и России.

Война со шведами истощала Россию, но в то же время обнаружила неиссякаемые источники силы, для использования которых необходима была одержимость Петра, не останавливавшегося перед средствами, которые вели его к цели. В 1705 г. до Петра доходит весть о восстании, вспыхнувшем в Астрахани, в самом далеком юго-восточном углу государства. Туда сбегались уходившие от помещиков крестьяне, там собралось много старообрядцев, туда были сосланы стрельцы после ликвидации их полков.

Этот горючий материал нуждался в искре. Недовольство нараставшим налоговым гнетом вспыхнуло огнем восстания, когда местный воевода начал тотальную войну с бородами и русским платьем жителей Астрахани. В июле 1705 г. прошел слух, что запрещено играть свадьбы, а всех девиц будут отдавать замуж за немцев. Началось восстание. Мятежники в грамотах, разосланных с приглашением присоединиться, писали, что они «стали за веру христианскую», против брадобрития, немецкого платья, табака. В Астрахань стали стекаться недовольные из других концов России. Важным фактором твердости мятежников в их намерении «тряхнуть Москвой» было убеждение, что на троне сидит ненастоящий, подмененный царь.

Донские казаки не поддержали Астрахань, но Петр счел опасность настолько серьезной, что послал против мятежников сильный военный отряд из-под только что завоеванной Митавы, через всю Россию по маршруту: Москва-Казань-Астрахань. Командовал экспедиционным корпусом один из лучших полководцев Петра - фельдмаршал Шереметев. Помощь в борьбе с восставшими оказали верные царю калмыки хана Аюка. В марте 1706 г. Шереметев штурмовал Астрахань и, легко разбив мятежников, начал расправу. Зачинщики были отправлены в Москву, где их долго пытали, выясняя связи с другими городами. Допросы и казни продолжались два года.

По дороге в Астрахань Шереметев получил в Казани приказ Петра ликвидировать вспыхнувшее в начале 1705 г. восстание башкиров. Завоевание территории, на которой жили башкиры - тюркские племена, кочевавшие между Камой и Уралом, началось во второй половине XVI в. Крепость Уфа, основанная в 1585 или 1586 г., была единственным русским городом, позволявшим держать в повиновении огромную территорию. В отличие от татар, создавших после исчезновения Золотой орды подлинные государства - Казанское, Астраханское, Сибирское, Крымское, башкиры жили разрозненными

[40/41]

племенами по обеим сторонам Уральского хребта. Около ста лет проникновение русских на башкирские земли почти не встречало сопротивления: завоеванные племена соглашались платить ясак (налог) шкурами соболей, куниц и лисиц - администрация оставляла их в покое. Появление переселенцев, получавших во владение земли, возникшие споры с местным населением вызвали в 1705 г. восстание, которое, то затихая, то усиливаясь, продолжалось до 1710 г. На короткое время племена объединились вокруг хана, который называл себя «царь Салтан». Мусульманское духовенство поддерживало повстанцев. В январе 1708 г. башкирские отряды стояли в 30 километрах от Казани46.

Только в 1710 г. Петру Хованскому, командовавшему русскими войсками, удалось успокоить Башкирию. По указаниям Петра князь Хованский старался подчинить мятежных башкиров не только оружием, но и добиваясь благосклонности старшин, отменяя налоги.

Едва было подавлено восстание в Астрахани и все еще продолжалось усмирение Башкирии, вспыхнул Дон. В 1707 г. на Дон явились войска искать беглецов: в казачьи области бежали крестьяне, работные люди с многочисленных строительных работ, солдаты. Когда недовольство новыми порядками, нарушением старых «вольностей», нашло своего вождя, Дон восстал. После первых побед восставших, которыми командовал Кондратий Булавин, его армия стала быстро расти. Восстание поддержали старообрядцы. Оно быстро распространялось и, выйдя из донской области, начало угрожать центральным районам. Мятежники готовились идти к Тамбову, Туле. Отправляя войско под командованием князя Василия Долгорукого, Петр дал инструкцию, в которой требовал «сей огонь за раз утушить» и указывал, как это сделать: «Городки и деревни жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колеса и колья, дабы тем удобнее оторвать охоту к приставанью к воровству людей, ибо сия сарынь кроме жесточи, не может унята быть»47. Современники сообщают, что восставшие, расправляясь с врагами, были ничуть не менее жестоки.

Летом 1708 г. беспощадная патификация* и разлад между атаманами позволили подавить восстание. Кондратий Булавин застрелился.

Волнения на юго-востоке России во время Северной войны Доставили немало хлопот русским историкам. С одной стороны

46 См.: Nolde В. La formation de L'Empire Russe: En 2 v. Paris, 1952. V. 1. p. 192-215.

47 Цит. по: Брикнер А.Г. Указ. соч. С. 212-213.

* Патификация - насильственное усмирение восстания.

[41/42]

царь, ведущий необходимую государству войну, с другой - народ, борющийся за свои права. В XIX в. дилемма решалась сравнительно просто. В. Соловьев рассматривал булавинское восстание, как выступление казаков, и считал победу государства над казачеством необходимой, поскольку оно жило за счет государства. Элементарно простое решение дали в первые послереволюционные годы историки-марксисты: монархия - реакционна, борьба с феодализмом - прогрессивна. Следовательно, Кондратий Булавин - герой, а Петр - реакционер. Все усложнилось, когда Петр стал «прогрессивным», а народ оставался понятием как нельзя более положительным. Историк Натан Эйдельман рассказывает, что когда он был учителем, в 50-е годы, ему было очень трудно ответить на вопросы учеников: «Петр прогрессивен? - Да, конечно. - Крестьянские восстания в России прогрессивны? - Да, конечно. - А если крестьяне, скажем, Кондратий Булавин и другие, восстают против Петра, кто прогрессивнее?»48. В 1975 г. биограф Петра дает ответ, которого не было у молодого учителя четверть века назад: «Как все восстания феодальной поры, оно (восстание Кондратия Булавина - М.Г.) было царистским, стихийным, слабо организованным и потому обреченным на неудачу»49. Иначе говоря, восстание было малопрогрессивным, а может быть и совсем непрогрессивным. С этим согласны и авторы «Краткого пособия по истории», выпущенного в 1992 году: «…в программе восставших (все тот же Булавин - М.Г.) не обнаружено антифеодальных требований»50. Следовательно «консервативное крестьянство» было не право. Впрочем, замечают авторы, «восстание приостановило распространение крепостничества на новые территории».

В начале мая 1707 г. Карл XII покидает Саксонию, вступает в Польшу. Ни у кого нет сомнения, что он намеревается вторгнуться в Россию. До сих пор шведский король отмахивался от сообщений о русских походах в Лифляндию и Курляндию, о сооружении Петром новых крепостей и городов. Все равно все наше будет - заявлял Карл. Встревоженный Петр принимает энергичные меры для укрепления Москвы, ожидая удара шведов в направлении столицы. Он обращается к герцогу Мальборо и английской королеве Анне за посредничеством. В инструкции послу Петр излагал условия, на которых он согласился бы на мир: царь готов пойти на значительные уступки, даже вернуть Нарву. Объектом переговоров не мог быть только Петербург. От него отказаться Петр не хотел ни в коем

48 Эйдельман Н. «Революция сверху» в России. М., 1989. С. 65.

49 Павленко Н. Указ. соч. С. 141.

50 Краткое пособие по истории/ Отв. редактор Корелин А.П. М., 1992. С. 43.

[42/43]

случае. Петр ищет посредничества у датского короля Фридриха IV и прусского короля Фридриха I, во Франции.

Карл по-прежнему о мире не думал. В январе 1708 г. шведский король занял Гродно, который русская армия оставила без боя, затем двинулся к Могилеву, где остановился на длительный отдых.

Инициатива была в руках короля. Петр не знал, в каком направлении будет двинута шведская армия: на север - на Ригу - Псков - Петербург или на запад - к Смоленску-Можайску- Москве? Численность русской армии превышала в это время 100 тыс. человек (под Нарвой у Петра было 40 тыс.), в распоряжении Карла имелось 63 тысячи. Евгений Тарле, описывая ход Северной войны и настаивая на полководческом гении Петра, отмечает, что царь всегда в нужное время умел концентрировать превосходящие силы, предвосхищая тактику Наполеона. Тарле совершенно прав, но нельзя не учитывать, что армия Петра, опираясь на огромные русские людские ресурсы, всегда была многочисленнее армии небольшой Швеции.

В сентябре 1708 г. Карл принимает неожиданное решение - поворачивает свою армию на юг, на Украину. Он выступает, не дождавшись 16-тысячного корпуса под командованием Левенгаупта, вышедшего из Риги с огромным обозом продовольствия и артиллерией. Петр делит свою армию на две группы: одна, под командованием Шереметева, пошла по следам Карла; другая, под командованием Петра, отправилась навстречу Левенгаупту. 28 сентября под Лесной вспомогательный корпус Левенгаупта был разгромлен. Позднее Петр назвал эту победу «матерью Полтавы». Шереметев сопровождал шведскую армию параллельным маршем, имея приказ опустошать местность, по которой наступали шведы. Инструкция Петра гласила: «Главное войско обжиганием и разорением утомлять». Тактика выжженной земли давала результаты - ее используют русские генералы сто лет спустя, когда попробует завоевать Россию Наполеон, о ней вспомнит Сталин в 1941 г.

Многочисленные биографы Карла XII теряются в поисках объяснений его иррационального поведения: выбора им направления движения своей армии, полного пренебрежения противником. Но выбор Украины, как объекта наступления, имел, по крайней мере, одно рациональное объяснение. Шведский король рассчитывал на помощь гетмана Украины Мазепы. И здесь он ошибся.

Гетман Иван Мазепа - один из самых популярнейших персонажей российской истории. Не было, кажется, ни одного крупного (не говоря уже о менее крупных) поэта, драматурга, художника, композитора, которого не привлек бы романтический образ гетмана: Вольтер, Байрон, Мицкевич, Рылеев, Пушкин, Дефо, Словацкий, Шиллер и т.д. В самом начале были воспоминания польского шляхтича Яна Хризостома Пасека, знавшего Мазепу при дворе короля

[43/44]

Яна Казимира, бывшего с ним в ссоре и рассказавшего историю, которая должна была навеки опозорить будущего гетмана. Молодой Мазепа соблазнил жену своего соседа по имению. Разгневанный муж приказал службе привязать нагого любовника к лошади и отправить ее галопом в дикую степь. Историки установили, что история была выдуманной, но она стала известна Вольтеру от Станислава Лещинского, который после лишения его престола жил во Франции. В 1731 г. Вольтер рассказал о любовном приключении Мазепы в «Истории Карла XII». Очень популярная в Европе книга вдохновила Байрона. Полотно английского художника Хораса Вернета, изображающее белого рысака, в ужасе несущегося куда-то в лес, с нагим прекрасным юношей на спине, окруженного стаей свирепых волков, значительно способствовало распространению легенды. Фантастический образ Мазепы стал плодотворным источником вдохновения для романтической Европы. В нем было все: несчастная любовь, политическая измена, трагический конец.

Для русских поэтов и историков персонаж Мазепы не ограничивался романтическими аксессуарами - перед ними стоял вопрос: был гетман изменником или нет? Кондратий Рылеев, поэт и будущий декабрист, ответил в поэме «Войнаровский» (1825) отрицательно: Мазепа и его племянник Войнаровский не были изменниками, они были революционерами, выступавшими против Петра за национальную свободу, которая представлялась одновременно как свобода политическая. Пушкин в поэме «Полтава» (1828-1829) изобразил гетмана «честолюбцем, закоренелым в коварствах и злодеяниях», забытым всеми Иудой.

Большинство историков принимают 1639 г. как дату рождения Ивана Мазепы. Он учился в киевской коллегии, в иезуитском колледже в Варшаве, служил при королевском дворе и в юности путешествовал, посетив Францию, Италию, Голландию. Вернувшись на Украину, Мазепа служил при Петре Дорошенко, затем Самойловиче. Образование, военные способности, умение нравиться не только женщинам, но и мужчинам, позволили ему сделать карьеру. Участвуя в крымском походе, Мазепа убедил князя Голицина, что виновником неудачи был гетман Самойлович. В 1687 г. вместо разжалованного гетмана был избран при активном участии Голицина сам Мазепа. Когда Карл XII начал свой поход на Москву, Мазепа правил Малороссией уже 20 лет. Деятельность гетмана была направлена на развитие образования, при нем киевская коллегия стала академией (это звание было утверждено Петром), Мазепа поощрял строительство школ и храмов, в числе главных его забот было содействие созданию на Украине новой элиты из казачьей старшины. Находясь в составе Речи Посполитой, Украина потеряла свою элиту, которая целиком полонизировалась. Мазепа понимал необходимость собственного украинского правящего класса,

[44/45]

ибо не расставался с мыслью о возможности существования самостоятельной Украины. Польский историк пишет: «Двадцать лет гетманства Мазепы заслужили бы ему славу выдающегося государственного деятеля, если бы он принадлежал к менее несчастливому народу»51.

Тяготы Северной войны давили Малороссию не меньше, если не больше, других областей России: налоги, не прекращавшиеся мобилизации, забиравшие молодежь на далекие поля битв. Пушкин, безоговорочно осудивший Мазепу, признает тем не менее: «Украина глухо волновалась». Восстание Булавина было убедительным проявлением недовольства. Война со Швецией принесла Малороссии многочисленные трудности, но вместе с тем - и это понял гетман - повысила международную ценность Украины. Богдан Хмельницкий - незадолго до смерти - вел переговоры со шведами, теперь - победоносный Карл XII становился еще более соблазнительным партнером, сильно ослабла Польша, имевшая двух королей; нуждался в гетмане Петр, до последней минуты не перестававший верить Мазепе.

29 декабря 1708 г. лондонская газета «Дейли курант» сообщила на первой странице: «Генерал Мазепа, 70-летний главнокомандующий казаками, поддался убеждениям шведских генералов и перешел на их сторону со своим войском». Остается удивляться оперативности английских журналистов: гетман перешел на сторону шведов 24 октября, в ставке Петра на реке Десне стало об этом известно 16 ноября, а в конце декабря об измене Мазепы знала вся Европа52.

Мазепа вел тайные переговоры со шведами и с поляками, по крайней мере, с 1701 г. Враги гетмана (было их много) регулярно доносили царю о преступных намерениях Мазепы. Информаторы платили жизнью за доносы, которым царь не хотел верить. Трудно найти объяснения безграничному доверию, которое Петр, очень хорошо разбиравшийся в людях, питал к предателю. Поведение Мазепы - красноречивое доказательство относительности политических понятий. Вольтер, изобразивший Мазепу героем в истории Карла XII, назвал его изменником в истории Петра I. Русские историки, в подавляющем большинстве, называют Мазепу изменником. Они правы, ибо он клялся, в том числе на Библии, в верности русскому царю. Но молдавского господаря Кантемира, который несколько лет спустя изменил султану, которому он также клялся в

51 Jasienica P. Op. cit. S. 97.

52 См.: Mackiw T. Prince Mazepa: Hetman of Ukraine in Contemporary English Publications. Chicago, 1967. P. 107.

[45/46]

верности, называют патриотом - Кантемир ушел от султана к Петру.

Решение 70-летнего гетмана было продиктовано соображениями личными, которые в то же время имели характер более широкий. Для России сомнений не было - Малороссия была русской провинцией. Для Малороссии выбор, сделанный в 1654 г., все еще не казался окончательным. Тем более, что условия присоединения, принятые Переяславской Радой, постоянно нарушались Россией. После Хмельницкого ни один из гетманов (не считая Дорошенко, но и он был лишен булавы) не умер в своей постели. Права обитателей Малороссии неуклонно сокращались. Мазепа, стремясь укрепить положение Украины, задумал сделать гетманскую булаву наследственной. Не имея детей, он готовил своим наследником племянника Андрея Войнаровского.

В 1707 г. практический переход казачьего войска под командование князя Александра Меньшикова убедил Мазепу в наличии плана ликвидации института гетмана. В числе тайных информаторов Мазепы была 40-летняя вдова после двух мужей, польская красавица княгиня Анна Дольская. Как пишет Николай Костомаров, «княгиня Дольская была еще не старая и обладала в высшей степени качествами прелестницы». Приехав в Белую церковь крестить дочь, родившуюся у ее сына, «Мазепа вел с княгиней денные и ночные беседы…»53. В шифрованных письмах гетману княгиня посредничала между ним и польским королем Станиславом, сообщая о разговорах, которые она вела с русскими генералами. В одном из писем она сообщила, что фельдмаршал Шереметев и генерал Ренн говорили ей о намерении Петра отдать Малороссию Меньшикову. Как сообщает Костомаров, Мазепа комментировал новости от княгини Дольской своему доверенному писарю Филиппу Орлику: «Я хорошо знаю, что они хотят сделать со мной и со всеми нами. Меня они хотят удовлетворить титулом князя Священной римской империи. Забрать гетманство, самим назначать старшину, назначить всюду губернаторов. А если наш народ станет сопротивляться, его сошлют за Волгу, а Украину заселят своими». У Мазепы были основания так думать - это подтвердили позднейшие действия, уже не Москвы, а Петербурга, в Малороссии. Решение Карла повернуть на Украину было неожиданным для Мазепы. «Черт его сюда несет!» - воскликнул гетман, узнав о движении шведских войск. Мазепа рассчитывал, что Карл XII пойдет на Москву через Смоленск и Можайск, что позволит казачьему войску поддержать шведов, но воевать с армией Петра не на украинской, а на русской территории. Появление шведских войск на Украине вынудило гетмана

53 Костомаров Н.И. Мазепа. М., 1992. С. 165.

[46/47]

раскрыть карты. Измена Мазепы поразила Петра. Он писал генералу Апраксину: «Новый Иуда, Мазепа, 21 год был в верности мне, ныне при гробе стал изменник и предатель своего народа».

Мазепа привел к шведам не более 1500 казаков и лишь часть старшины. На его стороне оставался гарнизон столицы гетмана - Батурина. Узнав об измене Мазепы, Александр Меньшиков явился под Батурин, а когда город отказался капитулировать, взял его штурмом и сжег. «Жители от мала до велика, - регистрирует Костомаров, - подверглись поголовному истреблению, исключая начальных лиц, которых пощадили для казни»54. Царские войска захватили богатую гетманскую казну, артиллерию и амуницию, сожгли большие запасы хлеба, на которые рассчитывал Карл.

Украинцы не пошли за гетманом. Его поворот был слишком неожидан: 20 лет он был вернейшим царским слугой. По приказу царя изменившего гетмана предали проклятию: сначала в Киеве, а потом в Москве. Анафему изменнику Мазепе читали в церквях до 1917 г. Немедленно был избран - в присутствии Петра - новый гетман Иван Скоропадский. Не желая менять русских на шведов, Малороссия оставалась спокойной. Исключением были запорожцы. В марте 1709 г. к Мазепе присоединились запорожцы во главе с атаманом Костей Гордиенко. Александр Меньшиков, фактически командовавший русскими войсками в Малороссии, наказал казаков, отправив сильный отряд, уничтоживший Запорожскую Сечь. Меньшиков доносил царю о победе, гибели защитников крепости, казнях, о том, что все подверглось разорению, «дабы оное изменническое гнездо весьма выкоренить». Была разрушена не только крепость, но и все поселения запорожских казаков. Накануне революции 1917 г. в России имелось 12 казачьих войск, расположенных на границах империи - донское, кубанское, уральское и т.д. Только запорожское казачье войско никогда не было восстановлено.

Несмотря на отказ украинцев последовать за Мазепой и запорожцами, положение Петра было очень нелегким. В июле 1708 г. армия мятежников под командованием Кондратия Булавина пыталась штурмовать Азов, лишь с трудом царским войскам удалось разбить булавинцев. Значение Азова было связано не только с положением крепости и порта, с таким трудом отвоеванными Петром У турок. Его потеря могла привести к изменению политики султана.

Карл XII, Станислав Лещинский, Мазепа не переставали убеждать Великолепную Порту выступить против России. Горячим сторонником войны с Петром был крымский хан Девлет Гирей. Положение

54 Костомаров Н.И. Мазепа. Указ. соч. С. 252.

[47/48]

было настолько тревожным, что Петр весной 1709 г. покинул Малороссию и явился в Азов. Слухи о могучем русском флоте, который в случае войны выйдет из Азова в Черное море, «золотой дождь», которым русский посол в Константинополе Петр Толстой орошал султанский двор, побудили султана заверить, что Оттоманская империя не собирается начинать войну с Россией. В одном из писем в Стамбул Мазепа предупреждал, что если Турция не воспользуется случаем и не прикроется от России независимой Украиной, она должна считаться с возможностью потери Крыма. Предсказание гетмана исполнилось примерно 70 лет спустя.

1 апреля 1709 г. шведские войска появились под Полтавой. Город лежит на реке Ворскле. 310 лет назад в этих местах хан Едигей, один из полководцев Тамерлана, разбил наголову объединенную армию литовцев, поляков, крестоносцев, которыми командовал великий князь литовский Витовт. Победа Витовта означала бы гибель Москвы, как объединительницы русских княжеств. Победа татар открыла перед Москвой далекие перспективы. Приготовления к новой битве на Ворскле, к Полтавской баталии, которую в XIX в. называли важнейшим для судеб России сражением после Куликовской битвы, шли несколько месяцев. Шведы безуспешно пытались взять Полтаву, рассчитывая захватить важный узел дорог. Русские постепенно пришли к выводу, что в этом месте следует дать генеральную битву. 4 июня к Полтаве прибыл Петр. За несколько дней до сражения Карл XII был ранен в ногу, прогуливаясь на своем коне перед неприятелем. Такое щеголяние храбростью доставляло ему особое наслаждение. Он называл это «удовольствием с горчичкой». В результате он руководил битвой, лежа на носилках.

Полтавская битва подробно изучена и описана гражданскими и военными историками, вдохновила поэтов и прозаиков, превратилась в легенду. Ее итогом был разгром шведской армии на поле битвы (погибло около 7 тыс. солдат и более 300 офицеров, взято в плен не менее 3 тыс. солдат и офицеров), а затем пленение остатков армии Карла XII (15 тыс. человек). Король с горстью всадников переправился через Днепр и попросил убежища у турок. С ним был Мазепа55. Французская газета, сообщая о результатах битвы под Полтавой, писала: «Одним словом, всю шведскую армию постигла судьба Фаэтона». Фридрих Энгельс, менее склонный к поэтическим метафорам, чем французский журналист, к тому же писавший полтора века спустя, резюмировал суть Полтавской битвы с точки зрения политика: «Карл XII сделал попытку проникнуть внутрь России; этим он погубил Швецию и показал всем неуязвимость России».

55 Wittram R. Op. cit. S. 315-320.

[48/49]

Петр I мог быть доволен результатами генерального сражения со шведами. Прошло 9 лет после поражения под Нарвой и шведская армия перестала существовать. Царь, непосредственно руководивший войсками, разгромившими знаменитого противника, счел, что он заслужил повышение в чине. Во время боя Петр имел чин полковника, после победы он обратился к фельдмаршалу Шереметеву и адмиралу Апраксину с рекомендацией произвести его в ранг контр-адмирала и генерал-лейтенанта. Петр счел возможным перескочить звание генерал-майора - так высоко ценил он свое участие в победе. В конце декабря в Москве под гром кремлевских пушек и звон всех городских колоколов имело место триумфальное шествие победителей: кортеж замыкали пленные шведы, шедшие пешком через город. В их числе был фельдмаршал Реншильд и канцлер Швеции граф Пипер.

Во время торжественного пира с царем случился нервный припадок, который подробно описал один из гостей - датский посланник Юст Юель, совсем недавно приехавший в Москву. Ему объяснили, что Петр волнуется за здоровье своей возлюбленной Екатерины (через три года она станет законной супругой), которая два дня назад родила дочь Елизавету. У Петра были и другие основания для беспокойства. Война со Швецией не кончилась. На следующий день после полтавской битвы Карл послал к Петру генерал-майора Мейерфельта для переговоров об обмене пленными и возможностях начала мирных переговоров. Петр хотел завершения войны и представил королю свои условия: Россия получает Ингерманландию с Петербургом и Карелию с Выборгом. Карл назвал эти условия «бесстыдными предложениями». Шведский король еще не верил, что проиграл войну. Он отверг и предложение Петра обменять графа Пипера на Мазепу. Впрочем, проблема старого гетмана решилась сама собой: в декабре 1709 г. Мазепа умер.

Сидя в Бендерах, столице Молдавии, принадлежавшей Турции, Карл настойчиво уговаривает султана дать ему стотысячную армию, которая позволит завоевать Россию и Польшу. В письме своей сестре, наследнице престола Ульрике Элеоноре, Карл упоминает в постскриптуме о Полтаве (не называя места битвы): «…армия имела несчастье понести потери, которые, как я надеюсь, в короткий срок будут поправлены»56.

Карл был прав в одном: война еще не кончилась. Петр после Полтавы двинул войска в двух направлениях. Первым была Лифляндия. В июле 1710 г. армия Шереметева штурмом берет Ригу, затем сдались Дюнамюнде, Пернов, Аренсбург и остров Эзель. 29 сентября капитулировал Ревель - завоевание Лифляндии

56 Цит. по: Тарле Е.В. Указ. соч. С. 446.

[49/50]

(позднейших Латвии и Эстонии) было завершено. В том же 1710 г. русские завоевали также Выборг и Кексгольм в Финляндии. Мечта Ивана Грозного была реализована: Россия прочно стала на берегу Балтийского моря.

Вторым направлением была Польша. После Полтавы положение Станислава Лещинского на варшавском троне стало чрезвычайно шатким. Его опорой был шведский корпус генерала фон Крассау, насчитывавший около 10 тыс. человек. Август II, узнав о поражении Карла, покинул Саксонию, отменив торжественным манифестом Альтранштадский договор и свое отречение. В октябре 1709 г. Петр и Август, встретившись в Торуне, подписали новый союзный договор. Его «новизной» было не только согласие на стационирование в Польше русских войск (4-5 тыс. пехоты и 12 тыс. драгун), но совершенно иное, чем 10 лет назад, соотношение сил. Август II Сильный перестал быть равноправным союзником, он превратился в слабого младшего партнера. «Петр I, - пишет современный польский историк, - стая главной силой в Речи Посполитой… Его фактическая власть распространялась на свою территорию до прусской, бранденбургской и австрийской границ»57.

Наступательный и оборонительный союз с Данией, возобновленный после победы над шведами, оборонительный договор с Пруссией дополняли соглашение с Польшей и позволили Петру восстановить антишведскую коалицию, распавшуюся в период побед Карла XII.

Неудержимое продвижение русских армий на всех фронтах было остановлено войной с Турцией. Эмиссары Карла не переставали интриговать в Стамбуле, убеждая султана в необходимости поставить Россию на свое место. Усилия шведских дипломатов падали на благоприятную почву. Напряжение усиливалось в связи с настойчивыми требованиями Петра изгнать Карла с турецкой территории. В январе 1710 г. был возобновлен мир между Россией и Портой, но султан готовился к войне. Со всех концов гигантской Оттоманской империи - из Египта, Африки, с Балкан - шли войска, концентрируясь на границе. Пока Россия терпела поражения в войне со шведами, Турция выжидала, рассчитывая затем без труда воспользоваться слабостью Москвы. Полтавская победа убедила султана в необходимости начать войну. Видел такую возможность и Петр, решивший, что он располагает достаточными силами для удара по туркам. В октябре 1710 г. Петр потребовал от Порты удаления Карла, предупреждая, что в противном случае он прибегнет к оружию. Турция опередила его, объявив в ноябре войну России.

57 Jasienica P. Op. cit. S. 117.

[50/51]

Рассчитывая на помощь балканских славян (молдавского и валашского господарей), Петр лично повел войска. Дойдя до реки Прут, сравнительно небольшая русская армия (ок. 40 тыс.) была окружена огромным турецким войском (ок. 150 тыс.). Нехватка провианта, который обещали подвезти господари, сильно осложнила положение. 19 тысяч сербов, шедшие на помощь Петру, были остановлены на берегу Дуная валашским господарем Бранкованом, раздумавшим помогать России и заявившим о своей преданности султану.

Возникла реальная угроза полного разгрома русской армии и пленения царя. Положение спасла дипломатия. Представитель Петра вице-канцлер Петр Шафиров, знавший многие языки и сопровождавший царя в его первое заграничное путешествие, проявил в ходе переговоров замечательные дипломатические способности, добившись свободного выхода русской армии из кольца. Кроме дипломатических способностей Петр Шафиров использовал могущественное средство: подкуп. Современники считали, что на подкуп визира отдала все свои драгоценности сопровождавшая Петра Екатерина. Петр Шафиров получил от Петра наказ - любой ценой добиться выпуска армии. Царь соглашался отдать туркам все захваченные у них города, отдать шведам (если о них зайдет речь) всю Лифляндию, ни в коем случае не отдавать только Ингрию с Петербургом, но, если не будет другой возможности, отдать за новый город - Псков.

Шафиров добился перемирия на значительно более легких условиях. Командующий турецкой армией визирь Махмет Балтаджи (перешедший в магометанство итальянец Джулио Мариани), получив, как говорят, 200 тыс. рублей и драгоценности Екатерины, удовлетворился согласием Петра вернуть султану Азов, разрушить Таганрог (царь приказал сохранить фундамент) и другие крепости на Дону, перестать вмешиваться в дела Речи Посполитой и правобережной Украины, согласиться на возвращение Карла XII в Швецию. Шафиров и сын Шереметева отправились заложниками в Стамбул.

Прутская неудача лишь на короткое время задержала продолжение победоносной войны со шведами. В 1713 г. Петр переносит столицу из Москвы в Петербург. На борту спущенного в этом году корабля он обращается к своим соратникам: «Снилось ли вам, братцы, все это тридцать лет назад?» Он мог бы спросить: снилось ли вам это десять лет назад? Начинался новый период русской империи - петербургский. Петр отдает распоряжение, чтобы в «курантах», как тогда назывались газеты, Россия называлась бы не Московским, но только Российским государством. Посетив Петербург в 1739 г, итальянский поэт и прусский граф Альгоротти назвал город «большим окном, недавно открытым на севере, через которое

[51/52]

Россия смотрит в Европу». Александр Пушкин, перечисляя великие заслуги первого русского императора, воспользовался образом итальянского поэта, коренным образом его переиначив. Русский поэт хвалил великого царя за то, что он «в Европу прорубил окно». Английский историк Арнольд Тойнби, констатировав, что в XVII в. Россия впервые в своей истории испытала могучий напор со стороны Запада (поляки в Москве в 1610-1612 гг., захват шведами Густава-Адольфа всего балтийского побережья), писал: «Петр Великий ответил на натиск Запада основанием в 1703 г. Петербурга». Русский поэт и эссеист Владимир Вейдле считал, что строительство Петербурга было ответом - через четырнадцать веков - на основание Константинополя: по воле Петра Россия возвращалась на Запад, частью которого всегда была58.

Война продолжалась, ибо Карл, продолжал сидеть в Бендерах, все еще надеясь получить в свое командование турецкую армию. Он пишет в Стокгольм, что никогда не согласится «купить позорный мир ценой потери нескольких провинций… Уж лучше отважиться на самое крайнее, чем позволить, чтобы государство или его провинции хоть в малейшей степени были уменьшены, особенно в отношении России»59. Только осенью 1713 г. надоевший туркам шведский король был выпровожен из Бендер. 11 декабря 1718 г. он был убит во время осады норвежской крепости. Некоторые историки считают, что его сразила пуля в ночной вылазке, другие, - что он был убит одним из сопровождавших его солдат. Во всяком случае, одно из препятствий к заключению мира было устранено. Шведский трон заняла в 1720 г. сестра Карла - Ульрика Элеонора, видевшая необходимость прекращения войны.

Начинаются переговоры. Но требования Петра так велики, что шведы не могут решиться на признание своего полного поражения. Русские войска успешно действуют в Финляндии и Померании - они маршируют через Польшу во всех направлениях. Летом 1714 молодой русский флот одерживает свою первую морскую победу: у мыса Гангут моряки под командованием Петра, выступающего под именем шаутбейнахта Петра Михайлова, берут на абордаж блокированные безветрием корабли шведов. Получивший за победу чин вице-адмирала Петр действует и на дипломатическом фронте. В 1717 г., во время поездки во Францию, он договаривается о том, что французы возьмут на себя посредничество в переговорах между Россией и Швецией, а также перестанут платить шведскому королю субсидии. Поскольку переговоры, происходившие на Аландских

Вейдле В. Юности честное зерцало, или показания к житейскому обхождению. СПб., 1717. С. 34.

59 См.: Тарле КВ. Указ. соч. С. 454.

[52/53]

островах, затягивались, русские армии возобновили военные действия. В 1719 г. большой десант высадился в окрестностях Стокгольма, казаки появились у ворот шведской столицы. В следующем году русские войска вновь появились на шведской земле.

Мирные переговоры затягивались, ибо Швецию поддерживала Англия, желавшая помешать появлению России в Балтийском море, а кроме того союзники Петра - Пруссия и Речь Посполитая - маневрировали, интригуя против России. После восшествия на шведский трон Ульрики Элеоноры дипломаты переехали в Ништадт. Очередное появление русских войск в Швеции в 1721 г. убедило шведов, что они окончательно и бесповоротно проиграли войну. 30 августа 1721 г. Ништадтский мир был подписан. Россия приобрела Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию, часть Карелии с Выборгом. Финляндия была возвращена Швеции. Балтийское побережье, которое два века было мечтой Московского государства, стало русским.

Результаты Северной войны не ограничивались территориальными приобретениями. Вольтер, в порыве восторга, писал, что Полтавская битва - единственное в истории сражение, которое не принесло разрушения, а служило счастью человечества, ибо дало царю свободу навести порядок в значительной части света60. Этот образец французского темперамента был превзойден только в 1935 г., когда Анри Барбюс назвал Сталина благодетелем. Вольтер был, однако, совершенно прав, говоря о возможностях, полученных Петром в результате Полтавской битвы, подкрепленных и расширенных последующими победами. Тойнби, считая Петербург ответом на вызов Запада, назвал двух «представителей» Запада, давивших на Россию: Швецию и Польшу. Северная война закончилась разгромом Швеции, которая, потеряв свои прибалтийские провинции, перестала быть угрозой для России, ушла (была изгнана) со сцены европейского политического театра. Швеция была противником России и потеря ею прежней роли в результате поражения представляется логичным. Но теряет свое прежнее положение и союзник России - Речь Посполитая, которая на протяжении веков была врагом Московского государства. В 1716 г. Петр выступает посредником между шляхтой, недовольной Августом, и королем. В 1719 г. под натиском Англии и Австрии, поддержавших требование Августа, царь выводит из Польши русские войска, но в 1720 г. заключает договор с Пруссией, гарантируя сохранение в Речи Посполитой ее государственной системы - либерум вето и выборов Короля, - губительных для страны. Польский историк Павел Ясеница подводит итог: «Северная война безапелляционно предопределила

60 Voltaire. Histoire de L'Empire de Russie… P. 191.

[53/54]

наше будущее…»61. Условия для разделов Польши были созданы во время Северной войны.

Сенат принял решение преподнести Петру после подписания Ништадтского договора титулы Великого, отца отечества и Императора Всероссийского. Примечательным был выбор не греческого, но римского титула: Третий Рим утверждал свою преемственность от Первого. Канцлер граф Головкин в приветственной речи подвел итог деятельности императора: он вывел Россию «из тьмы неведения на театр славы всего света», произвел «из небытия в бытие», ввел «в общество политичных народов». Петр ответил пожеланием народу российскому познать пользу прошедшей войны и наступившего мира, но предупреждал: «Надеясь на мир, не ослабевать в военном деле, дабы не иметь жребия монархии греческой», т.е. Византии.

В Европе была до сих пор только одна империя - Священная Римская империя германской нации со столицей в Вене. Сравнительно быстро европейские государства признали Российскую империю: первой - Швеция, последней - в 1764 г. - Польша. Это признание означало для Речи Посполитой признание потери навечно территорий, которыми некогда владела Польша Казимира Великого и Литва Гедиминов. Новый титул Петра Великого регистрировал происшедшие изменения. Государь именовался теперь: император и самодержец Всея Руси, Москвы, Киева, Владимира, Новгорода, сохранив титул царя только по отношению к бывшим татарским землям - Казани, Астрахани и Сибири. Это значило, что нет больше русского царя - есть всероссийский император.

61 Jasienica P. Op. cit. S. 130.

[54/55]

Реформы или революция

Вместо того, чтобы подвергнуться насильственной вестернизации, осуществленной руками западных соседей - поляков, шведов, немцев… - русские… произвели социальную трансформацию своими руками, что позволило им войти в сообщество западных наций как великая держава, а не как колониальное владение или «бедный родственник».

Арнольд Тойнби

«Социальная трансформация», о которой говорит Тойнби, была, по его мнению, прежде всего делом Петра. Английский историк видит ее, как революционный процесс. Иной точки зрения придерживался Василий Ключевский. Реформа Петра, - писал он, - «была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников»62. Ученик Ключевского Павел Милюков дополнил формулу учителя важным наблюдением: «Страна получила такую реформу, на какую только и была способна»63. О реформе Милюков говорит: она была случайной, стихийной, носила «неизгладимую печать торопливости, отрывочности и бессвязности»64.

Прямо противоположное мнение высказывает американский историк Марк Раев, называющий реформы «петровской революцией»: «Вопреки мнению Ключевского и Милюкова, - пишет он, - мне не кажется, что политика Петра была продиктована исключительно требованиями войны и являлась лишь серией мер… в ответ на нужды момента». Марк Раев, используя новейшие исследования, касающиеся разработки и редактирования основных законодательных актов, приходит к выводу, что «Петр последовательно проводил программу преобразований, скопированную с образца регулярного государства»65.

62 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 292.

63 Милюков П. Очерки по истории русской культуры. СПб., 1909. Ч. 3. С. 167.

64 Там же. С. 166.

65 Раев М. Понять дореволюционную Россию: Государство и общество в Российской империи. Лондон, 1990. С. 50.

[55/56]

Натан Эйдельман, обратившийся в годы «перестройки» к феномену «революции сверху» в России, считал преобразования первой четверти XVIII в. моделью «революции сверху», которая определила русскую историю примерно на 150 лет. Отметив, что все толкователи, приглядываясь к Петру, старались угадать свое собственное завтра, историк замечает, что когда на Руси дела шли сравнительно хорошо, потомки добрели к Петру, полагая, что это дальний результат его реформ, но когда наступали реакция, застой, их выводили из «зверского начала» петровских преобразований. Натан Эйдельман делает из этого наблюдения логический вывод об «изначальной двойственности» революции 1700-1725 г., которая проявлялась в будущем то одной, то другой стороной66.

В числе дальних последствий петровских преобразований было утвердившееся, как аксиома, убеждение, что в России реформы (и революции) возможны только сверху. Этот взгляд исчерпывающе выразил Александр Пушкин в черновике письма Петру Чаадаеву (19 октября 1836 г): «Правительство все еще единственный европеец в России». Убеждение, что все великие преобразования могут идти только сверху, сопровождалось уверенностью, что изменения, двигающие страну вперед, неизбежно берут свое начало в Европе. Третьим элементом комплекса взглядов на русскую историю, порожденных петровской «революцией», была уверенность в способности перенять у Европы все, что необходимо.

Лейбниц первым сформулировал этот взгляд. Знаменитый немецкий ученый с большим вниманием следил за действиями Петра по распространению просвещения в России и считал его благодетелем человечества. В письме, написанном в 1712 г., Лейбниц объяснял Петру преимущества, связанные с отсталостью, в тот момент, когда страна из нее, по мнению немецкого философа, выходила. Очень скоро отсталость, позволяющая начинать строительство на голом месте, пользуясь опытом, полученным в других странах, изображается добродетелью. Николай Карамзин через сто лет после Лейбница писал о петровской эпохе: «Мы взглянули, так сказать, на Европу и одним взором присвоили себе плод долговременных трудов»67. Ему возражал современник, автор «Философических писем» Петр Чаадаев: «Не наивно ли предполагать, как это обыкновенно делают у нас, что этот прогресс европейских народов, совершившийся столь медленно и под прямым воздействием единой нравственной силы, мы можем усвоить сразу, не дав себе даже труда узнать, каким образом он осуществился?».

66 Эйдельман Н. Указ. соч. С. 67-68.

67 Карамзин Н. О любви к отечеству и народной гордости// Сочинения. М., 1848. Т. 3. С. 471.

[56/57]

Чаадаев был объявлен сумасшедшим, взгляды Карамзина отражали общественное мнение. Они были убедительны, ибо преобразования, произведенные под руководством Петра, подтверждали возможность «присвоить плод долговременных трудов» одним взглядом, с «потрясающей легкостью», как выразился Лев Гумилев68.

Петровский опыт позволяет утвердиться представлению, что периоды застоя в русской истории не мешают ее развитию, ибо, выйдя из застоя, Россия одним прыжком «догоняет и перегоняет» ушедшие вперед страны. А затем, усвоив недостававшее и необходимое для укрепления мощи, Россия продолжает жить своей жизнью.

Необходимость догонять, с одной стороны, «потрясающая легкость» усвоения «плодов прогресса», с другой - поддерживают ощущение наличия двух миров - их и нас, Европы и России. Миров принципиально чуждых, если не враждебных, взаимно испытывающих подозрительность, недоверчивость, страх. Видный дипломат и государственный деятель Андрей Остерман записал в дневнике слова, будто бы сказанные ему Петром: «Нам нужна Европа на несколько лет, а потом мы к ней должны повернуться задом». Василий Ключевский пишет, что хочется верить, будто царь это сказал, ибо слова Петра подтвердили бы, что «сближение с Европой было в его глазах только средством для достижения цели, а не самой целью»69.

Возможно, все русские государи, вместе взятые, не путешествовали столько, сколько Петр. Он находился в непрерывном движении, которое со временем включает не только Россию, но и Польшу, Германию, Западную Европу. Россия, - пишет Павел Милюков, - была полна Петром и его реформой. За рубеж царь едет также по делам реформы.

Преобразования вторгаются во все области государственной, Духовной, личной жизни. Молодой царь начал с брадобрития, в зрелые годы отменил патриаршество. Историки до сегодняшнего Дня не могут придти к единодушию по вопросу о случайности или планомерности петровских реформ. Екатерина II, считавшая себя (и во многом бывшая) наследницей первого императора (на памятнике Петру сделана была надпись, не оставлявшая сомнений: «Петру Первому - Екатерина Вторая») полагала, что «Он сам не знал, какие законы учредить для государства надобно». Сергей Соловьев, Наоборот, считал, что Петр имел ясный план преобразований. Василий Ключевский пришел к выводу, что «Петр просто делал, что

68 Гумилев Л.Н. От Руси к России: Очерки этнической истории. М., 1991. С. 287.

69 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 283.

[57/58]

подсказывала ему минута, не затрудняя себя… отдельным планом, и все, что он делал, он как будто считал своим текущим делом, очередным делом, а не реформой; он и сам не заметил, как этими текущими делами он все изменил вокруг себя, и людей, и порядок».

Есть множество оснований сомневаться в правильности взгляда Ключевского. Можно привести много фактов, свидетельствующих о существовании программы преобразований, детали которых могли меняться, но направление оставалось неизменным. В 1698 г. во время пребывания в Англии Петр поручил богослову Френсису Ли составить проект преобразований в России. В числе предложений была рекомендация о создании семи коллегий, которые должны непосредственно руководить государственной деятельностью. В 1718 г. Петр создает коллегии, увеличив их число до 9, воспользовавшись через полтора десятилетия советами английского богослова. Впечатление случайности возникло у современников и у некоторых историков не только потому, что преобразования велись во всевозможных направлениях, но и потому, что Петр, разочаровавшись в нововведении или убедившись в непригодности для его целей, отбрасывал испробованное и начинал испытывать другую новинку. Это был необыкновенно дорогостоящий метод продвижения, который два столетия спустя приобретет форму одной из большевистских доктрин: будем учиться на ошибках, нам позволено, ибо мы - первопроходцы. Следует также учитывать, что ближайшие сотрудники Петра в законодательной и административной областях были, как и сам царь, самоучками и дилетантами. В конце шведской войны, вырастившей талантливых русских полководцев, Петр признал: «Дожил я до своих Тюреннов, но Сюллия еще у себя не вижу». И действительно, если в годы Северной войны появилась плеяда военачальников, которых можно сравнить с прославленным французским полководцем XVII в. Тюренном, вокруг Петра не было администраторов, которых можно было бы сравнить с министром Генриха IV. Может быть одной из причин отсутствия «Сюллиев» было отсутствие в них необходимости, поскольку царь считал, что «добрые порядки», т.е. хорошо налаженная административная система, уже известны западным странам и ими можно воспользоваться, как он пользовался достижениями иностранной военной техники. Петру казалось, что иностранцы знают секрет устройства государства, но скрывают его. Он посылает голштинца Генриха Фика в Швецию тайно переписать все шведские уставы и регламенты, которые потом можно будет ввести в Россию.

Реформы начались в армии, которую Петр, начиная с потешных полков, позволивших ему занять трон, до блистательной победы над шведами, считал фундаментом государства. В 1715 г., объясняя царевичу Алексею суть своей политики, царь утверждал, что военная

[58/59]

реформа способствовала успехам России, что благодаря армии «мы вышли из тьмы на свет».

Цель армейской реформы состояла в создании регулярной русской армии по западному образцу. В числе трудностей была необходимость строительства армии во время войны. Это означало постоянное прибытие новых рекрутов: с 1699 по 1725 г. было произведено 53 набора в войско. В первый год Северной войны одна треть офицеров и все генералы были иностранцами. В конце войны набор иностранцев прекратился - по указу царя продвижение по службе мог иметь только тот иностранец, который обязывался пожизненно служить в русской армии. Воинский устав 1716 г., при подготовке которого был использован прежде всего устав Карла XII, а также саксонские, австрийские, французские военные порядки, подробно регулировал русскую армию. Петр лично внес в проект около 200 поправок и изменений.

Армия, приведенная в «добрый порядок», в свою очередь стала моделью для государственного порядка. Целью армии была служба. Петр носил военный мундир, за ним одели мундиры все дворяне. В числе важнейших пунктов реформы была обязанность дворянских детей служить в армии в гвардейских полках солдатами, лишь постепенно приобретая офицерские чины. Воинский устав 1716 г. специально подчеркивает, что звание солдата носят все, кто служит в армии - от генералов до последнего пехотинца и кавалериста. Воинский устав определял, как служить, но также предусматривал наказание за уклонение от службы. Крестьяне, забираемые в армию, служить не хотели: в 1712 г. насчитывалось до 10% дезертиров. Дезертирство распространялось и на дворян: бежали со службы и офицеры. В 1708 г. была введена ответственность семьи за беглого рекрута, в 1712 и 1715 гг. специальные указы требовали клеймить рекрутов крестом на левой руке: крест выжигался порохом. Суровая армейская дисциплина была моделью поведения в гражданской жизни. В последний год жизни Петр, объясняя слугам государства, что нельзя грабить казну, брать взятки, что нужно быть честным, грозил в противном случае суровыми наказаниями, вводя в сферу гражданской службы понятия военной службы и Дисциплины: «Преступивших добровольно и сознательно в делах своей должности надлежит наказывать так же, как изменника, нарушившего свою обязанность во время самого боя…».

Административная реформа диктовалась военными нуждами, но выходила за их пределы. Постоянные отлучки Петра из Москвы и в тоже время желание царя знать обо всем, контролировать все и принимать окончательные решения по всем вопросам, привели к созданию «кабинета», неизвестного ранее в России административного учреждения. При царе постоянно находился кабинет-секретарь Алексей Макаров, просеивавший все поступавшие бумаги,

[59/60]

прежде чем представить их Петру, а поэтому человек могущественный. Исчезает незаметно, без указа Боярская Дума. В последний раз она упоминалась в феврале 1700 г. Поиски средств обновления, реформирования устаревшей московской административной системы, естественно, направляются в сторону Запада. «Совпадение упадка и даже крушение традиционной культуры Московской Руси и наличие в Европе цельной системы политических идей и социальных методов предоставляли Петру благоприятные условия для той «революции», которая ввела Россию в круг европейских держав «нового времени»70.

В конце XVII в. Западная и Центральная Европа выработали более или менее однородную систему административной деятельности и политических (следовательно, и социально-экономических) идей. Камералистика, учение о финансах, экономике и управлении, преподававшаяся в средневековых университетах, создает в XVII в. концепцию регулярного государства. Особенно важную роль в развитии камералистики сыграл университет в Галле, откуда многие профессора приезжали в Россию.

Марк Раев выводит основные идеи камералистики, науки о ведении дворцового («камерального») и вообще государственного хозяйства из новых представлений о мире, рожденных в Западной Европе в XVI-XVII вв., в частности, в результате открытий Галилея, Ньютона, Декарта. Разрушив «средневековую» концепцию замкнутого и завершенного мира, мыслители приходят к выводу о безграничности мира, а следовательно, бесконечности потенциала его природных ресурсов. Они утверждают возможность изучить, понять и организовать Вселенную. Необходимы для этого разум и воля. Сочетание этих двух сил позволяет человеку думать, что будущее - это продолжение настоящего и что движение к нему может быть рассчитано, исходя из знания нерушимых законов, открытых рациональной наукой. Имеются возможности роста знаний и производства, улучшения материального положения. Иначе говоря - возможность прогресса.

Политическим выводом из этих философских посылок была концепция необходимости перевоспитания населения и перестройки общества таким образом, чтобы оно работало на будущее, на отдаленные результаты, на прогресс. Перед правительством ставятся две задачи: первая - организация деятельности общества, рассчитанная надолго вперед, что, в частности, требовало ломки «крестьянской» психологии поведения: «только день прожить». Вторая - уничтожение предрассудков и суеверий, которые препятствуют рациональному объяснению Вселенной. «Правительство и

70 Раев М. Указ. соч. С. 36-37.

[60/61]

политическая верхушка, - пишет Марк Раев, - должны были сыграть решающую роль в перевоспитании и переустройстве общества»71. Усиливается централизация власти. Монарх, олицетворяющий государство, становится проводником сознательной, последовательной политики, цель которой максимально увеличить потенциал страны - ее богатство, мощь, материальное благополучие. Поскольку, в принципе, эта задача неограниченная, однажды начатое движение становится окончательно присушим системе и перерастает в самодовлеющую цель.

Государственная власть становится империалистической в двух смыслах этого слова: она захватывает в свои руки все области общественной жизни и новые территории (государства) для развертывания своей деятельности. Марк Раев, изложив концепцию регулярного государства, заключает: «Вот в чем состоял предмет экспорта, который использовал Петр для замены гибнущей московской культуры динамичной системой по образцу, принесенному Западной и Центральной Европой»72.

Действуя своим обычным методом экспериментирования - введения и отбрасывания в случае непригодности новых учреждений и законов, - Петр интенсивно перестраивает административную систему страны. В годы войны Россия была разделена на 8 губерний, являющихся практически военно-административными округами, обслуживавшими приписанные к ним полки. В 1711 г. создается центральный орган управления - Правительствующий Сенат. Он должен был заменять царя во время его «отлучек» из столицы: указ подчеркивал, что «всяк да будет послушен Сенату… как нам самому». Новое учреждение состояло из 9 членов и имело - поскольку могло заменять царя - широчайшие полномочия и круг обязанностей. В 1718 г., для рационализации деятельности Сената, учреждаются коллегии. Реализуется идея, впервые высказанная английским богословом Френсисом Ли, представленная 20 лет назад. Лейбниц писал Петру, что коллегия будет приводить в движение государственную машину, как в часах одно колесико приводит в движение другое, в результате чего «стрелка жизни будет непременно показывать стране счастливые часы».

Учреждение коллегий позволило разграничить сферы управления и усилить степень централизации. Прежде всего следует назвать коллегию, занимавшуюся «чужестранными» делами, затем - военную и - незнакомую раньше России - адмиралтейскую коллегию. Три коллегии занимались финансами: одна - сбором податей, другая - распределением бюджетных средств, третья - контролем

71 Там же. С. 40.

72 Там же. С. 45.

[61/62]

расходов. Наконец, три коллегии ведали торгово-промышленными делами: одна - легкой промышленностью, вторая - горным делом, третья - внешней торговлей. Президентами всех коллегий (за исключением горной, которую возглавил шотландец Яков Брюс, прославленный генерал артиллерии) были русские, вице-президентами - почти исключительно иностранцы.

Первоначально президенты коллегий были одновременно сенаторами, потом, однако, Петр разделил эти функции.

Административный аппарат был подчинен двойному коронному контролю: тайному над финансами (система фискалов), явному над судами - прокуратура. Высшее руководство контролем находилось в руках генерал-прокурора.

Особое место в административной системе занимал Священный Синод. После смерти в 1700 г. патриарха Адриана церковью руководил патриарший местоблюститель Стефан Яворский. На желание духовенства иметь патриарха Петр ответил в 1721 г. Духовным регламентом, составленным Феофаном Прокоповичем. Руководство церковью переходило в руки Синода, члены которого приравнивались к чиновникам всех светских учреждений. Они давали присягу царю и обязывались беспрекословно выполнять его предписания. Синодский указ 1722 г. предписывал священникам доносить властям об изменнических или бунтовских намерениях, выраженных во время исповеди.

Некоторые историки (следуя за многими современниками Петра) видят в церковной реформе желание навязать России структуру протестантской церкви, ибо император склонялся к протестантству. Виттрам, современный немецкий биограф Петра, считает, что не протестантская идеология, но государственные соображения побудили царя выбрать протестантскую модель организации духовной жизни. Это великолепно понимал Николай Карамзин, писавший: «Ничто не казалось ему (Петру) страшным. Церковь российская искони имела главу сперва в митрополите, наконец, в патриархе. Петр объявил себя главою церкви, уничтожив патриаршество, как опасное для самодержавия неограниченного»73.

Учреждение в 1589 г. патриаршества в Москве было утверждением, официальным знаком принятия византийского наследства. Ликвидация патриаршества свидетельствовала о том, что император всероссийский не нуждается в посреднике между Богом и собой. Воинский устав, принятый в 1716 г., еще до принятия императорского титула и учреждения Синода, декларировал: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, но силу и власть имеет свои государства

73 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России… С. 35-36.

[62/63]

и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять».

Царь и Патриарх - богоизбранная и богомудрая Двоица - были высшей государственной властью в московском царстве. В Духовном регламенте 1721 г. отмена патриаршества объяснялась тем, что «простой народ не ведает, как разнствует власть духовная от самодержавной». Чтобы не было путаницы, император объединил в своих руках власть светскую и власть духовную. Придававший огромное значение символам, Петр дал указание, чтобы в московском Успенском соборе у гроба митрополита св. Петра ставить не пудовые свечи, а фунтовые.

Петр менял административную структуру управления, вводя модель регулярного государства, и одновременно устанавливал вместо византийского строя церковной империи (православного царства) строй римской светской империи (не царства и не православного). Патриарх, мешавший монарху быть абсолютным владыкой, должен был уйти. Петр хорошо помнил борьбу, какую вел его отец с патриархом Никоном. По мнению императора, каждый гвардейский офицер мог руководить церковью. Петр мог сказать - государство - это я - с еще большим основанием, чем Людовик XIV, ибо русский царь мог добавить: церковь - это тоже я. «Петр, - писал Георгий Вернадский, объясняя смысл церковной реформы, - по всему своему душевному укладу был типично русским человеком, но по своему религиозному мировоззрению он не был типично русским царем»74.

Важным документом, регулирующим систему управления, была Табель о рангах, введенная в 1722 г. Использовав имевшиеся у него расписания чинов «самодержавных» королевств - Франции, Пруссии, Швеции и других, Петр составил ступенчатую систему чинов государственной службы: военной, гражданской, придворной. Табель о рангах предусматривала 14 «классов» (рангов) и возможность продвижения по иерархической лестнице в зависимости от способностей, знаний и усердия. Не порода, происхождение, но таланты и работоспособность открывали путь «вверх». Первый офицерский чин (или 9-й класс гражданского чина) получал личное дворянство, 6-й класс военного чина (и 4-й класс гражданской службы) - потомственное дворянство.

Дворянство перестало быть закрытой кастой - доступ в него стал возможен представителям «подлых сословий». Борьба с местничеством, начатая еще Иваном Грозным, завершилась полной победой царской власти. Особые личные права и преимущества связывались

74 Вернадский Г. Начертание русской истории// Евразийский времен-Ник. Берлин, 1925. Т. 4. С. 190.

[63/64]

не с происхождением и не с должностью, но с чином. Табель о рангах просуществовала в России до 1917 г. Государство, пользуясь «расписанием» Петра, имело возможность регулировать не только состав администрации, но и место каждого чиновника на социальной лестнице. Регулировались также детали повседневной жизни. Первые пять чинов имели право приобретать для мундиров материал не дороже 4 рублей за аршин, следующие три - не дороже 3 рублей, остальные - не дороже 2 рублей.

Реформа (или революция) не оставляет без внимания никого. Дворянство - правящий слой государства - получает новое наименование, заимствованное в польском языке, - шляхетство. Новое слово не переносит на русскую почву польское содержание, дворянство не обретает широчайших прав польской шляхты, оно строжайшим образом «регулируется». Петр сохранил прежний срок начала службы для дворян - с 15 лет - и оставил ее бессрочной до 55 лет, но приказал, чтобы дети дворян обучались (до начала службы) арифметике и основам геометрии, до овладения необходимыми знаниями не разрешалось жениться. 15-летние шляхтичи начинали службу солдатами. Тех, кто «с фундамента солдатского дела не знает», не производили в офицеры. Молодежь знатных и богатых фамилий записывалась для службы в столичные гвардейские полки, победнее и похудороднее служили в армейских.

В 1714 г. Петр подписывает указ о единонаследии, запрещающий раздел недвижимости (вотчин, поместий, дворов). Завещатель передавал по духовной свои владения одному из сыновей, по своему выбору. Это, подчеркивает Василий Ключевский, не был закон о «майорате», какие действовали в Западной Европе. Земля (и другое имущество) не переходила автоматически к старшему сыну: владелец выбирал своего наследника. Петр стремился избежать дробления владений, что вело к обнищанию дворянства - основного служилого слоя. Окончательно ликвидировалось различие между вотчиной и поместьем, что создавало новый вид землевладения: «наследственного, неделимого и вечно-обязанного»75.

Введение в 1714 г. подушной подати - налога с каждой «души» - стало очередным шагом в окончательном закабалении крестьян. Поскольку население старалось всеми способами избежать уплаты подати, была введена круговая порука - помещики были объявлены ответственными за ее сбор. Это усилило зависимость крестьян. К тому же, «регулируя», упрощая существовавшие отношения, очередной указ уравнял всех крестьян, ликвидировав разницу между холопом и крестьянами, не составлявшими собственности господ. Из прикрепленных к земле земледельцев крестьяне превратились в

75 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 116-117.

[64/65]

рабов. В это время складывается крепостное право, которое будет существовать до 1861 г. Оно принимает формы, вызывающие недовольство императора, в указе 1721 г. он запрещает продажу крестьян врознь, «как скотов», разделяя семьи. Указ остался на бумаге.

Тысячами крестьяне употреблялись для строительства верфей в Воронеже, Азове, Архангельске, на сооружении «парадиза» - Петербурга. Свидетельства иностранцев говорят о гибели от голода и болезней при строительстве таганрогской гавани 300 тыс. человек. Еще больше погибло при строительстве Петербурга.

Война дала толчок к развитию промышленности, начало которой было положено в XVII в. Постепенно возникает продуманная система меркантилизма, принятая в это время на Западе. Петр преследует три главные цели: поощрение горной промышленности, разрабатывающей русские минеральные богатства; регулирование внешней торговли на началах торгового баланса; поощрение местной заводской индустрии. «Русская предприимчивость не оправдала ожидания преобразователя, - пишет В. Ключевский, - приходилось указами предписывать капиталистам строить фабрики, составлять компании… Так заведение фабрики или образование компании становилось службой по наряду, своего рода повинностью, а фабрика и компания получали характер государственного учреждения».

К этому следует добавить, что положение «заводских» крестьян, насильно приписанных к шахтам, фабрикам, заводам, было еще тяжелее, чем положение крепостных земледельцев.

Результаты были внушительными. Василий Ключевский, видевший обе стороны преобразовательной деятельности Петра, перечислял достижения: «… у России не было регулярной армии - он сформировал ее; не было флота - он построил его…; была слаба промышленность добывающая и почти отсутствовала обрабатывающая - после него осталось более 200 фабрик и заводов…76. Успехи были настолько очевидными, что, подводя итоги первой пятилетки, Сталин взял в качестве модели для своего доклада текст Ключевского и перечислял свои достижения: «У нас не было черной металлургии… У нас она есть теперь. У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь…»77. И т.д.

Значительные изменения произошли в области культуры. Для Петра культура была синонимом просвещения. В свою очередь просвещение он понимал, как приобретение полезных знаний, что означало для него - технических в первую очередь. Владимир Вейдле называет Петра «первым технократом новых времен». Открываются

76 Ключевский В. Там же. С. 283.

77 Сталин И. Сочинения. М., 1951. Т. 13. С. 178.

[65/66]

школы, где обучают арифметике и геометрии, но, кроме того - специальные школы: инженерные, артиллерийские, морские, медицинская. Впервые в России появляются светские школы. До сих пор образованием ведала церковь. В 1703 г. появляются первые светские публикации: газета «Ведомости», печатавшая техническую информацию и указы, и «Арифметика» Леонтия Магницкого, популярнейшая книга своего времени, содержавшая, кроме арифметических правил, много полезных сведений, касавшихся практической жизни.

Культурные преобразования затронули образ жизни русских людей петровского времени. Исчезла борода, изменился костюм, утверждались новые правила поведения. Бестселлер эпохи - «Юности честное зерцало, или показания к житейскому обхождению»78 - разошедшийся за два года (1717-1718) в 189 экземплярах (успех исключительный): учил молодых дворян, как сидеть за столом, ходить, обходиться с ножом, вилкой, тарелкой, носовым платком, шляпой, а также преподавал правила светского поведения в обществе и при дворе. На заглавном листе книги было сказано: «Напечатается повелением царского величества».

«Зерцало» - указания, содержавшиеся в книге, - дает представление о своих читателях и определяет тем самым границы распространения новой культуры: двор, высшее чиновничество, столичное и отчасти провинциальное дворянство. Новая культура становится социальным признаком привилегированного сословия.

В процессе «культурной революции» приходит в движение русский язык. Появление новых понятий, впечатлений, терминов влечет за собой нашествие иностранных слов: более 3 тыс. слов - латинских, немецких, датских, английских, шведских, французских, польских - влилось в русский язык. Пройдет несколько десятилетий, пока язык переварит их, пока литература не создаст современный русский язык.

Культура, просвещение менялись, как и все другие области жизни страны, по инициативе Петра и носили, как выразился в 1899 г. Александр Кизеветтер, «принудительный, террористический характер»79. В 1956 г. Владимир Вейдле использует образ, связанный со сталинской культурной революцией, говоря о том, что Петр посылал Россию, как «выдвиженца на рабфак, в представляющуюся его трезвому, слишком трезвому уму, бездушную, уже почти

78 Вейдле Б. Указ. соч. С. 86.

79 Кизеветтер А. Россия// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1899. Т. 23. С. 466.

[66/67]

«американскую» (т.е. исключительно технически промышленную) Европу80.

Преобразования Петра, как бы их не называть - реформой или революцией - вызывали сопротивление большинства общества, рождали оппозицию. Восстания в Астрахани, на Дону, в других районах страны убедительно свидетельствовали о недовольстве. Оно было связано не только с тяжестью жизни, но и с ощущением угрозы вере, которая определяла уклад жизни, поведение. Преобразования Петра, которые будут названы его сторонниками «победой разума», воспринимались большинством жителей страны, как потеря души. Подушная подать - всеобщий налог, введенный царем, превращал душу в налоговую единицу.

Оппозиция Петру складывалась из трех частей. Прежде всего - социальная. Подавление восстаний нанесло ей тяжелый удар, но не изменило отношения подавляющего большинства населения к царю и его нововведениям. Второй оплот оппозиции - духовенство, раскольничье в особенности, но так же часть официальной церкви. Раскол по своему происхождению, по внутренней логике своего развития был явлением чисто религиозным, не имевшим характера социального. По происхождению и по логике своего развития он приобретает характер националистической реакции, становится источником русского национализма. Учителя «старого обряда» не звали к порыву - спасению души путем личного усилия, они пугали страшной опасностью погубить душу по чужой, иноземной, вине. Все враждебное вере становилось враждебным нации, антинациональность служила главным доказательством антирелигиозности нововведений. «Раскол, - писал Павел Милюков, - был борьбой за формы национальной религии, потревоженные греческой и киевской грамматикой»81. Третий элемент оппозиции - остатки титулованной аристократии, «родословные люди». Идейным центром, вокруг которого объединялись все элементы оппозиции, был царевич Алексей.

Сын нелюбимой жены Евдокии, воспитанный без матери, Алексей ни в чем не походил на Петра. «Предприимчивость, физическая сила и энергия Петра были противоположны некоторой мягкости, вялости, телесной слабости царевича»82. Отца интересовали прикладные науки, техника, ручной труд, сын предпочитал богословие, церковную историю. Ален Безансон отлично резюмирует причину конфликта: «Петр требовал от сына того же, чего он требовал от России: чтобы она идентифицировалась с ним, с его

80 Вейдле В. Указ. соч. С. 34.

81 Милюков П. Очерки по истории русской культуры. Ч. 3. С. 168.

82 Брикнер А.Г. Указ. соч. С. 334.

[67/68]

энергией, с его трудами… Алексей требовал частной жизни: этого Петр не позволил иметь ни одному русскому»83.

Разлад между царем и наследником нарастал по мере того, как взрослел Алексей; по мере того, как Петр все сильнее тряс Россию, росло недовольство. В августе 1717 г. двадцатисемилетний Алексей, перед которым царь поставил условие: «исправься, стань достойным наследником, либо постригись в монахи», бежал за границу. Явившись в Вену, он попросил протекции у императора, скончавшаяся в 1714 г. жена Алексея кронпринцесса Шарлотта была сестрой жены Карла VI. Говоря языком XX в., наследник русского престола попросил политического убежища у австрийского императора. Факт измены не нуждался в доказательствах: бегство, эмиграция были убедительным признанием вины.

Петр посылает за границу искать царевича, пытавшегося спрятаться во владениях императора, опытного дипломата Петра Толстого. Угрозами, обещанием прощения и разрешения жить вместе с Евфросиньей, служанкой, в которую Алексей был влюблен, с которой он бежал, Петр Толстой добился согласия царевича вернуться домой. Императорский двор не пробовал защищать эмигранта, был скорее доволен его отъездом, ибо в Вене опасались гнева Петра. Австрийские министры обсуждали возможность вторжения русских войск на территорию империи: армии царя стояли в Польше на границе с Силезией.

После возвращения Алексея начался процесс. В начале были арестованы и подвергнуты пытке люди, составлявшие окружение царевича. Царь искал доказательств вины сына и участников заговора, в существовании которого был уверен. Ганноверский посланник Вебер сообщал из Петербурга: «Я не хочу быть судьею - прав или не прав царь, устраняя царевича от престолонаследия и проклиная его. Во всяком случае, не подлежит сомнению, что духовенство, дворянство и чернь обожают царевича, и каждый понимает, что завещание царя после его кончины не будет исполнено»84.

Петр лично допрашивал беременную Евфросинью (ее не пытали) и узнал о мечтах сына, который делился ими с любимой женщиной: после восшествия на престол Алексей намеревался сидеть спокойно дома, отказаться от войн, распустить большую часть войска, уничтожить флот. Домом царевич считал, конечно, Москву и мечтал оставить Петербург «пустым городом». Эти мечты наследника престола, нацеленные против того, что Петр считал величайшим достижением своей жизни и жизненной необходимостью для

83 Besanccon A. Le tsarevich immole. Paris, 1991. P. 112, 114.

84 Цит. по Брикнер А.Г., указ. соч. С. 362.

[68/69]

россии, не были только плодом воображения Алексея. Через 12 лет после смерти Петра прусский посол в России Фокеродт изложил программу дворянской оппозиции политике царя, на основании того, что он слышал во время «конфиденциальных» разговоров. Это была, прежде всего, оппозиционная внешнеполитическая программа. Ее сторонники возражали против движения России на Запад: прибалтийские приобретения царя ничего не прибавили к безопасности России, но создали опасность вовлечения страны в чуждые ей счеты и споры иностранных держав. Дворянство не получило никаких выгод и имений от выхода к Балтике, зато «лифляндцы у нас чуть не на головах наших пляшут, имеют больше привилегий, чем мы сами». Оно было против постоянной армии, которая приносит больше вреда, чем самый жестокий неприятель, если бы он даже опустошил всю страну. Впрочем, России никакое иностранное вторжение не страшно: ее географическое положение таково, что завоевать страну невозможно.

Нелепо желание России играть роль морской державы. Для зашиты границы флот не нужен: единственная страна, которая могла бы напасть с моря - Швеция, всегда предпочтет сделать это с суши. Наконец, более вредно, чем полезно, перенесение царской резиденции в северную столицу. Из Москвы, центрального пункта, гораздо легче контролировать управление страной, а для внешней политики переселение в Петербург ничего не дает. Город ближе к Швеции, но это делает его уязвимым для нападения, зато он дальше от Польши и Турции, наблюдать за которыми гораздо важнее.

Программа эта удивительным образом напоминает показания Евфросиньи. Анализируя аргументы противников Петра, Павел Милюков подчеркивает, что они только на первый взгляд кажутся пацифистскими. Оппозиционеры не исключали ни дальнейших «необходимых приобретений» в Польше, ни новых завоеваний, «обеспечивающих от набегов» со стороны Турции. Они - в отличие от Петра - считали, что старые цели московской политики могут быть достигнуты старыми средствами85.

Получив показания Евфросиньи, Петр вынудил сына признаться в чудовищных намерениях. В мае 1718 г. народу было объявлено преступление: «царевич хотел получить наследство по воле своей чрез чужестранную помощь или чрез бунтовщиков силою и при животе отца своего». В июне по приказу Петра был составлен суд, состоявший из 120 духовных и светских лиц, которому царь велел «сделать правду» относительно «сына вашего государя». Алексей был заключен в Петропавловскую крепость, где его долго допрашивали, жестоко пытая: Петр хотел знать имена всех

85 Милюков П. Очерки по истории русской культуры. Ч. 3. С. 183-184.

[69/70]

«сообщников» царевича, всех недовольных. Допросы вел Петр Толстой, убедивший Алексея вернуться на родину. Далекий потомок дипломата и палача рассказывает, что семейная традиция хранит предание о том, что перед смертью Алексей проклял Петра Толстого и всех его родных на 25 поколений вперед86. Суд признал «изменнические действия» Алексея достойными смертной казни.

26 июля 1718 г. Алексей умер. Царь приказал сообщить послам, что причиной смерти была «жестокая болезнь, которая вначале была подобна апоплексии». Советский биограф Петра сообщает, что приговор не был приведен в исполнение, но царевич умер, «видимо, вследствие пережитых нравственных и физических потрясений»87.

На другой день после смерти царевича была годовщина Полтавской битвы и царь вместе с двором веселился. Николай Костомаров констатирует: «Траура не было»88.

Русские историки, даже наиболее расположенные к Петру, не обнаружили признаков заговора против царя. Только советский биограф решился написать: «Собственный сын оказался изменником», используя, возможно бессознательно, знаменитую формулу эпохи сталинского террора: «Оказался изменником народа». А.Г. Брикнер в «Истории Петра Великого» выразил общепринятое в русской историографии мнение: «В сущности, заговора не было вовсе, настоящей политической партии не существовало. Но число недовольных было громадно, и многие сочувствовали царевичу»89. Все историки признают, однако, что государственная необходимость, интересы России, диктовали великому преобразователю необходимость расправы с Алексеем. Тот же Брикнер наивно-откровенно пишет: «Петр справился со многими противниками: те элементы, которые царь называл «семенем Милославского», были побеждены, придавлены; не было более стрельцов; Софья скончалась в монастыре; астраханский и булавинский бунты не имели успеха; казаки, раскольники должны были покориться воле преобразователя. Оставалось покончить с царевичем Алексеем»90.

Сергей Соловьев, восторженный почитатель Петра, напомнив, что св. Константин Великий казнил своего сына Криспа, что в XVIII в. прусский король Фридрих Вильгельм I едва не казнил сына,

86 Tolstoy N. The Tolstoys. Twenty-four Generations of Russian History 1353-1983. London. 1983. P. 80.

87 Павленко Н. Указ. соч. С. 260.

88 Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях главнейших деятелей. СПб., Т. 3. С. 238.

89 Брикнер А.Г. Указ. соч. С. 359.

90 Там же. С. 360.

[70/71]

знаменитого впоследствии Фридриха II, рассказывает о тревогах царя, который слышал зловещие слова: «Умрет и все погибнет с ним, Россия возвратится к прежнему варварству»91. Мысль о необходимости использования варварских средств для борьбы с варварством станет популярной в XX в. Тайна смерти Алексея остается, - заключает Сергей Соловьев, - но открыта тайна отцовских страданий: «Страдаю, - говорил Петр, - а все за отечество, желая ему пользы; враги делают мне пакости демонские; труден разбор невинности моей тому, кому это дело неизвестно. Бог видит правду»92-

Если бы русский историк нуждался в подтверждении своей точки зрения иностранным авторитетом, он мог бы сослаться на мнение Вольтера. Автор «Русской империи при Петре Великом» посвящает длинную главу «осуждению принца Алексея Петровича». Приведя мнение английского журналиста, утверждавшего, что если бы царевича судил парламент, ни один из 144 судей не подал бы голос за наказание, добавив, что за преступную мысль не судят ни в Англии, ни во Франции, но что это возможно в России, Вольтер объясняет необходимость казни сына Петра. «Длительное, явное и повторяющееся неповиновение считается у нас всего лишь плохим поведением, которое следует покарать, но это тяжелейшее преступление для наследника огромной империи, которую непослушание может привести к гибели»93. Казнь наследника была, по мнению Вольтера, дорогой ценой: Петр заплатил ее за счастье, которое он дал своим народам.

В 1759 г., когда вышла первая часть истории Петра, не вполне удовлетворившая русских читателей, Вольтер писал своему самому горячему поклоннику, любимцу Елизаветы, графу Шувалову: «Печальный конец царевича меня несколько смущает… Процесс не обнаружил никакого заговора… По моему мнению, сын не заслуживает смерти за то, что он ходил по одной стороне, когда его отец ходил по другой»94. Думать одно, а писать другое не было привилегией Вольтера. Но следует отметить, что иностранцы, жившие в Москве, были целиком на стороне Петра. Ганноверский посол Вебер объясняет: «Если бы заговор состоялся (имеется в виду «заговор» Алексея - М.Г.), то все здешние иностранцы поставлены были бы в отчаянное положение и без исключения сделались бы жертвами озлобления черни». Отрицательные взгляды на Алексея ряда других дипломатов, в том числе французских, было вы-

91 Соловьев С.М. Указ. соч. С. 133, 135.

92 Там же. С. 136.

93 Voltaire. Histoire de L'Empire de Russie… P. 307, 308.

94 Voltaire. Oeuvre historique. Pleiade. Paris, 1957. P. 1695.

[71/72]

звано их опасениями, связанными с приписываемыми царевичу планами союза с Австрией.

В 1910 г. вышел четвертый том курса русской истории Василия Ключевского, посвященный Петру. Оценки историка, сделанные в блестящей афористичной форме, кажутся восемь десятилетий спустя необыкновенно точными, ибо подтверждены дальнейшим ходом исторических событий. «Начатая и введенная верховной властью, привычной руководительницей народа, - пишет В. Ключевский о преобразованиях Петра, - она (реформа) усвоила характер и приемы насильственного переворота, своего рода революции. Она была революцией не по своим целям и результатам, а только по своим приемам и по впечатлению, какое произвела на умы и нервы современников. Это было скорее потрясение, чем переворот». Историк не отрицал значения «потрясения», его влияния на общество, на будущее. Он не хотел называть преобразования Петра революцией, ибо сохранился фундамент русского государства. «Реформа Петра, - пишет Ключевский, - была борьбой деспотизма с народом, с его косностью. Он надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение, как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно». Историк заключает: «Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства - это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе не разрешенная»95.

Василий Ключевский умер в 1911 г., за шесть лет до большевистской попытки радикально решить загадку сочетания деспотизма и свободы. В конце XX в. решение остается тайной, Россия продолжает искать выход из «политической квадратуры круга».

[72/73]

95 Ключевский В. Указ. соч. Т. 4. С. 292, 293.

Завещание Петра Великого

В государстве Петра не было ни привилегированных лиц, ни привилегированных групп, и все были уравнены в одинаковом равенстве бесправия перед государством.

Сергей Платонов

Умирающий Петр успел написать на поданной ему бумаге: «Отдайте все…». Но кому он отдавал в наследство «все», император не успел написать. Как было уже не раз в прошлом: имелось наследство, но не было наследника или их было несколько. Смерть Алексея избавила царя от страха восшествия на трон сына, который уничтожит все, что сделал отец. Но заставила задуматься о наследнике. В октябре 1715 г. Шарлотта, супруга Алексея, родила сына - Петра. Через несколько дней родила сына, также названного Петром, Екатерина, жена царя. В апреле 1719 г. прямой наследник Петра умирает. Как пишет современник, Екатерина «из-за полноты» не могла надеяться на рождение другого ребенка. В 1722 г. Петр издает указ о престолонаследии, отсутствие которого остро ощущал Крижанич. Указ определял, что царь может назначить наследником кого захочет. Свидетельством наступления новых времен было появление книги Феофана Прокоповича «Правда воли монаршей», в которой ученый епископ научно доказывал справедливость и полезность царского указа.

Мысли о наследнике не мешали Петру продолжать его лихорадочную деятельность, в том числе внешнеполитическую. Твердо став на берегах Балтики, император обратил свое внимание на вос-ток. «Восточная политика Петра, - резюмирует Георгий Вернадский, - имела две главные задачи: войти в тесное соприкосновение с Индией и Китаем»96. Эти страны не угрожали России. Но, как пишет Александр Кизеветтер, «территориальный рост русского государства (при Петре) еще не достиг своих естественных пределов»97. Продолжалась, как он выражается, «работа над округлением границ». Николай Костомаров видит в стремлении Петра к расширению границ желание, с одной стороны, сделав Россию морской Державой, открыть ей путь к подобающему месту среди европейских держав, а с другой - получая от Запада плоды европейской

96 Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 192.

97 Кизеветтер А. Указ. соч. С. 489.

[73/74]

цивилизации, нести их на Восток, «восточным народам, стоявшим в сравнении с нею на меньшей ступени культурного развития»98. Советский историк видит в движении на восток причины экономические («стремление Петра превратить Россию в торговую посредницу между восточными и западными странами, в том числе между Индией и Западной Европой»), а, кроме того, желание России «укрепить связи с братскими народами», которым грозили Турция и Персия99. Никто из русских историков не подвергал сомнению необходимость - по разным причинам - расширения империи.

Попытки сближения с Китаем носили дипломатический характер. Незадолго до смерти император, не обескураженный неудачными попытками завязать регулярные отношения, готовил новое чрезвычайное посольство в Китай, во главе которого был поставлен граф Савва Рагузинский. Посольство прибыло в Пекин уже после смерти Петра. Отношений с Индией установить не удалось, и Петр разработал план постепенного продвижения к желаемой цели. Он рассчитывал подчинить России ханства Хивы и Бухары, где предполагалось размещение русских военных отрядов в качестве ханской гвардии. Одновременно велось обследование восточного берега моря, где началось строительство укрепленных пунктов. В 1717 г. князь Бекович-Черкасский во главе сильного отряда (до 4 тыс. чел.) вступил в Хиву. Попав в ловушку, русский отряд был уничтожен. Неудачи (в 1715 г. калмыки разбили отряд Бухгольца в районе Иртыша) не обескураживали Петра. В 1722 г. Петр начал войну с Персией, лично сопровождая войска до Астрахани. Поводом были ослабление власти шаха, начавшаяся междоусобица и опасение, что этим воспользуется Турция. По мирному договору, заключенному в 1723 г., Россия получила от Персии все западное и южное побережье Каспийского моря (провинции Дагестан, Ширван, Гилян, Мазендаран). Русским стал город Баку.

Артемий Волынский, занимавший с 1720 г. пост астраханского губернатора и активно готовивший персидский поход, писал в своих воспоминаниях: «По замыслам Его Величества, не до одной Персии было ему дело. Ибо, если б посчастливилось нам в Персии, и продолжил бы Всевышний живот его, конечно, покусился бы достигнуть до Индии, а имел в себе намерение и до Китайского государства, что я сподобился от Его Императорского Величества сам слышать».

Как всегда, Петр не только мечтал и составлял планы - он действовал. В декабре 1723 г. из Ревеля вышли два фрегата с секретными

98 Костомаров Н. Русская история в жизнеописаниях… С. 189.

99 Павленко Н. Указ. соч. С. 294, 297.

[74/75]

инструкциями: одна предписывала захватить Мадагаскар, другая приказывала идти «до Ост-Индии, а именно до Бенгаля» и установить прямую связь между Индией и Россией. Фрегаты, как выяснилось после их выхода в открытое море, оказались непригодными для дальнего плавания.

Петр не оставил завещания, ему его придумали. История фальшивого «завещания Петра Великого» - одно из проявлений «мифа Петра», продолжающего жить в сознании потомков. «Завещание» представляет интерес, как образец фальшивок, действовавших на сознание нередко сильнее подлинных фактов и событий. Достаточно вспомнить «Протоколы сионских мудрецов».

Впервые Европа узнала о «завещании Петра Великого» в 1812 г. в канун похода Наполеона на Россию. Чиновник французского министерства иностранных дел Лезюр опубликовал без подписи книгу «Развитие русской мощи», в которой содержалось «завещание». В первом издании книги Лезюра «завещания» не было. Оно появилось, когда император французов счел необходимым подготовить общественное мнение к предстоящей войне с русским императором. Есть очевидная логика в том, что Наполеон, имевший грандиозные планы завоеваний, приписывал своему предстоящему противнику намерение установить мировое господство России. В «Завещании», например, Петру приписывались слова: «Я нашел Россию ручьем, а оставил ее рекой; мои преемники превратят ее в море, которое оплодотворит обнищавшую Европу…» Давались конкретные указания, каким образом «оплодотворить Европу»: «Необходимо предложить отдельно и строго секретно Версалю, а потом Вене, разделить с ними мировую империю. Если кто-либо из них согласится, что легко добиться поощряя амбиции и самолюбие, то использовать его для разгрома другого; а затем раздавить оставшегося… Исход борьбы очевиден, ибо Россия уже владеет всем Востоком и большей частью Европы». Обращали на себя внимание брачные советы императора своим потомкам: «Всегда берите в жены немецких принцесс, чтобы увеличивать семейные связи, сближать интересы, присоединяя Германию к нашему делу и расширяя наше влияние». Особое место было уделено в «Завещании» Польше: «Разделять Польшу, поддерживая там беспорядки, постоянные раздоры; привлекать вельмож, покупая их золотом; воздействовать на сеймы, разлагая их, чтобы влиять на выбор королей…».

«Завещание Петра Великого» сделало головокружительную карьеру. Каждый раз, когда возникал конфликт между Россией и западной державой, выплывало «Завещание». Государственные деятели, журналисты, романисты ссылались на «директивы Петра», разоблачая завоевательные планы российской империи в Европе и Азии. После Наполеона «Завещание» широко использовалось во

[75/76]

время Крымской войны французами и англичанами, его использовала германская пропаганда в 1914 г. и в годы второй мировой войны.

В начале XX в. было доказано, что Петр I не оставил завещания, а то, которое ему приписывалось, было сочинено в октябре 1797 г. польским эмигрантом в Париже Михалом Сокольницким. Он представил текст Директории. В 1812 г. Наполеон, просмотрев и отредактировав «Завещание», приказал включить его в текст книги Лезюра100. Михал Сокольницкий, ставший генералом Наполеона, сочинил «Завещание» после первого раздела Польши, после двух лет тюрьмы в Петербурге за участие в восстании Костюшко. У него были основания считать Россию врагом и стараться привлечь Запад на сторону Польши, пугая страшной «северной империей».

Текст Сокольницкого так хорошо играл свою роль, что когда в конце XIX в. французские антисемиты приступили к сочинению «документов», фальшивок, которые должны были свидетельствовать о притязаниях евреев на мировое господство, они обратились прежде к «Завещанию Петра Великого». Впоследствии эти «документы» были использованы при сочинении «Протоколов сионских мудрецов»101.

«Завещание Петра Великого» - подделка. Никто уже давно в этом не сомневается. Но использование имени первого русского императора, как автора гигантских завоевательных планов, еще раз подчеркивает историческое значение его деятельности. Силой оружия Петр ввел Россию в круг европейских держав. Империя Петра стала фактором европейской (следовательно - мировой) политики, потому что она обладала могучей армией. Сила оружия компенсировала экономическую и культурную отсталость.

100 Mogilenski M. Le Testament de Pierre le Grand// Le Monde Slave. Paris, 1938. Juillet.

101 Rollin H. L'Apocalypse de notre temps. Les dessous de la propagande allemande d'apres des documents inedits. Paris, 1991. P. 350.

[76/77]