III. БЕРЕНГАРИЙ И ЕГО НОВЫЕ СОПЕРНИКИ

Примирительная политика Беренгария. — Венгры. — Людовик Прованский и его первый поход в Италию. — Второй поход. — Гуго Вьеннский. — Беренгарий, Иоанн Равеннский и Сергий III. — Первый поход Гуго Вьеннского в Италию. — Императорская коронация Беренгария. — Две жены Беренгария. — Мятежи и заговоры. — Итальянское королевство в руках Рудольфа II Бургундского. — Кончина Беренгария I.

Ламберт умер 15 октября, а 6 ноября Беренгарий уже был в Павии.

Неизвестный поэт рассказывает, что целая делегация итальянских сеньоров отправилась к Беренгарию и обратилась к нему с такой речью:

Благочестивый король!
Снизойди до наших тягот,
Дабы мы не принуждались впоследствии
Находиться под двумя тиранами.
Поскольку угодно, чтобы лишь ты
Один властвовал на латинскими делами.
((Gesta Berengarli, III, 288–290))

Беренгария не пришлось звать дважды, а может быть, он даже не стал дожидаться приглашения и немедленно отправился в Павию.

Сполетская династия угасла: Арнульф был парализован, Адальберт Тосканский томился в темнице. Никто не оспаривал у Беренгария права на Итальянское королевство, и он беспрепятственно взял бразды правления в свои руки. Он вызволил Адальберта из заточения (что можно воспринимать как доказательство их связи и сообщничества во время мятежа), формально примирился с императрицей Агельтрудой, пообещал ей свою дружбу и оставил ей все те щедрые дары, которые сделали ее муж и сын. В отношении тех, кто сражался против него, он выработал примиренческий подход и принял под свое покровительство людей, которые прежде входили в близкое окружение Гвидо или Ламберта: маркграфа Анскария, Гаменульфа, епископа Модены, Амолона, епископа Турина (которого, вопреки надеждам туринцев, еще не утащил дьявол), Зенобия, епископа Фьезоле, графа Сигифрида из Пьяченцы.

Беренгарий был в прекрасных отношениях с Папой Римским, которые не испортились после предпринятой им поездки в Эмилию, хотя некоторые сомнения по этому поводу все же существовали[1]. Однако Беренгарий еще не успел в достаточной степени укрепить свое могущество за пределами своих наследных доменов, когда в Италию вторглись венгры.

Это было первое столкновение Запада с венграми, за которым последовали 55 лет варварского террора в христианской Европе. Беренгарий, как и все его современники, не имел ни малейшего представления о том, насколько опасны и сильны варвары, поэтому он быстро собрал войско и отправился навстречу врагу.


Миновав восточную границу Италии, варвары быстро продвигались к Павии, по своему обыкновению изредка отклоняясь от выбранного направления вправо и влево.

После смерти Ламберта и Гвидо IV, правителя Сполетского маркграфства, Беренгарию нужно было как-то уладить земельный вопрос в Центральной Италии, где он и находился в тот момент; он собрал весьма многочисленное войско — речь шла о пятнадцати тысячах его воинов против пяти тысяч венгров — и спустился в долину р. По, намереваясь переправиться через реку в районе Пьяченцы.

Приближение королевского войска вынудило венгров поспешно отступить; Беренгарий пересек По и следовал за ними по пятам. Венгры добрались до р. Адды и стали переправляться через нее в такой спешке, что многие утонули. С противоположного берега этой реки они направили к Беренгарию посольство, предлагая вернуть ему все трофеи, взятые ими, с тем чтобы он отказался от дальнейшего преследования и позволил им вернуться на родину.

Но победа над противником, который практически не выказывал никакого желания сражаться, была очень нужна Беренгарию и его советникам: она значительно подняла бы его престиж и привлекла бы на его сторону всех тех, кто до сих пор сомневался и выбирал, к кому примкнуть. Беренгарий нуждался в крупной победе и отверг предложение венгров.

Преследование возобновилось и продолжалось до самой Вероны. В окрестностях этого города произошла первая стычка между арьергардом венгров и итальянским авангардом, который оказался в худшем положении. Вовремя подоспевшие главные силы италийцев отразили контратаку венгров, однако до настоящего сражения дело так и не дошло. Решающее столкновение произошло спустя несколько дней, 24 сентября 899 года, на переправе через р. Бренту, после того как новые предложения венгров о мире были вновь отклонены. Ведомые отчаянием, варвары внезапно атаковали королевский лагерь.

Тогда-то и обнаружился скрытый изъян войска Беренгария, отряды которого по большей части были набраны на территориях, подвластных сполетской династии. Воины продолжали воспринимать короля как старинного врага их сеньоров. Занятые мелочной враждой, они забыли о смертельной опасности, ставшей реальностью, не сумели или не захотели поддержать друг друга, и внезапное нападение венгров превратилось в ужасающую резню.

Разгромив войско Беренгария, венгры устремились в поданскую равнину. Повторяя уже единожды испробованные пути или выбирая новые, они совершали молниеносные набеги, стремясь урвать как можно больше добычи. Прошел почти год, прежде чем они удовлетворились награбленным и повернули обратно.

Беренгарий нашел прибежище в Павии. Магнаты королевства возложили на него всю вину за постигшее страну бедствие (хотя каждый из них в какой-то степени был виновен в произошедшем) и вместо того, чтобы сообща, в полном согласии, искать способ изгнать венгров и помешать им еще раз вторгнуться в страну, не придумали ничего лучшего, чем организовать заговор против Беренгария и предложить корону Людовику Прованскому, единственному на тот момент кандидату[2]. Не слишком правдоподобным кажется предположение о том, что подобный выбор был продиктован сторонниками старинной франкской партии, которые во времена Иоанна VIII выступали в поддержку Каролингов Франции против Каролингов Германии, а затем встали на сторону Гвидо Сполетского в его противоборстве с Беренгарием.


Сближение двух частей Итальянского королевства произошло благодаря не заслугам одного из двух королей, а случайности, повлекшей за собой гибель Ламберта, и говорить о восстановлении единства королевства было еще рано.

Беренгарий не выдержал основного испытания правителя, и высшие слои духовенства и знати — а за ними и весь народ — почувствовали необходимость в таком государе, который бы олицетворял собой государство, проводил бы его политику — которую они с большим удовольствием направляли бы в нужное русло — и, прежде всего, обеспечивал бы его защиту.

Сполетская династия прекратила свое существование; Адальберт Тосканский решил не выставлять свою кандидатуру, хотя обладал воистину королевскими богатством и могуществом (или, может быть, как раз поэтому), а гораздо менее богатый и влиятельный маркграф Иврейский не осмеливался даже заикнуться о своих претензиях. Поэтому магнатам, которые хотели заменить Беренгария другим королем, пришлось искать его за пределами Италии.

Решения итальянских сеньоров предложить корону чужеземцу следовало ожидать в первую очередь, поскольку большинство из них были чужаками и насчитывали, самое большее, три поколения предков, живших по эту сторону Альп, и гордились своим иноземным происхождением.

Кроме того, избрание короля из чужеземцев не должно было повлечь за собой подчинение Итальянского королевства другому государству: Лангобардское королевство сохранило свою самобытность в недрах империи Карла Великого, хотя и стало называться Итальянским. Представители франкской знати частично вытеснили знатных лангобардов с высших светских и духовных постов в государстве, но от этого королевство лангобардов не перестало существовать и не потеряло своей автономии. Ассамблея магнатов продолжала проводить в жизнь партикуляристские тенденции даже тогда, когда представители франкских семейств составляли в ней подавляющее большинство. Например, еще со времен Лотаря I участники ассамблеи претендовали на право отбирать королевские капитулярии по принципу годности или непригодности для Италии, а в момент избрания Карла Лысого не поклялись беспрекословно повиноваться ему, а лишь согласились выполнять те его распоряжения, которые были приняты с их согласия[3].

По всей видимости, в понимании итальянских магнатов, передать итальянскую корону чужеземцу означало лишь создание личной унии двух государств.

Жизнестойкостью Итальянского королевства, впрочем, объясняется, почему те, кто очень давно иммигрировал или происходил из древних лангобардских родов, воспринимали слово «Италия» не просто как расплывчатое географическое понятие. Если неизвестному поэту нравилось называть Беренгария италийским или латинским героем, если он всегда подчеркивал иностранное происхождение его соперников и их сторонников, считая это целесообразным, очевидно, что все это не проходило незамеченным для тех, кто его слушал. Впрочем, чувство итальянского национального самосознания было еще слишком неопределенным для того, чтобы кто-то решительно возвел его в ранг ценности и нашел последователей своего убеждения. Долгое время это чувство основывалось на ощущении себя потомками древних римлян, на ощущении превосходства над «варварами», покорившимися Риму. Столь же долгое время это чувство искало выхода за пределы узкого кружка людей, которые не задумывались о том, как из литературно-сентиментальной плоскости перевести его в сферу политики[4].

У итальянских магнатов, занятых поисками нового короля, не было большого выбора: из Каролингов Германии оставался сын Арнульфа, совсем еще ребенок, который вошел в историю под именем Людовика Дитяти{10}. Единственный Каролинг Франции, Людовик Простоватый{11}, безусловно, не мог вмешаться в дела Италии. Один только Людовик, король Прованса, приходясь внуком — хотя и по женской линии — Людовика II, казался подходящим претендентом на корону Италии.

Людовик Прованский был молод, поскольку Эрменгарда, дочь Людовика II, произвела его на свет, самое раннее, в 877 г. Бозон, его отец, в 879 г. провозгласил себя королем Прованса. В 882 г. Бозон лишился большей части своего королевства и скончался в 887 г.: последние принадлежавшие ему земли перешли во владение Карлу Толстому, а вдова Эрменгарда с детьми нашла прибежище в Бургундском герцогстве.

Эрменгарда была честолюбивой женщиной. В молодости она была обещана в жены византийскому императору Василию I, а став супругой герцога Бозона, говорила, что «не хочет жить, если… будучи дочерью императора, обещанной в жены императору Греции, не сделает своего мужа королем…». После смерти мужа она перенесла свои амбициозные надежды на сына: в 887 году ей удалось представить его Карлу Толстому и добиться того, чтобы король признал мальчика своим приемным сыном[5].

Сложно сказать, чем руководствовался, принимая решение об усыновлении, Карл Толстый, который сам стремился обеспечить право наследования одному из своих незаконнорожденных сыновей. Возможно, он хотел дать юному Каролингу возможность в будущем возродить королевство своего отца, однако приверженцы мальчика посчитали, что Карл сделал его наследником императорской короны. Об амбициях Эрменгарды и ее окружения свидетельствует любопытный документ, известный ученым под названием «Видение Карла Толстого» (Visio Caroli Crassi).

В нем рассказывается о путешествии души Карла Толстого в загробный мир, где он увидел, как его предки и их недобросовестные советники претерпевали муки чистилища ада, а затем повстречал в раю Лотаря I и Людовика II. Первый поведал ему о его скорой кончине, а второй приказал передать империю его внуку: «Римскую империю, которой ты управлял, по праву наследства должен получить Людовик, сын моей дочери». Свое пропагандистское сочинение автор завершил безапелляционным заявлением: «Пусть все знают, что, хотят они того или нет, согласно предназначению Божиему, в его руки попадет вся Римская империя»[6].

В 888 году, когда было написано «Видение», юный возраст Людовика еще не позволял его сторонникам добиваться для него императорской короны и оспаривать моральное право Арнульфа на нее. Матери и советникам Людовика пришлось удовольствоваться возможностью восстановить королевство Бозона при поддержке Папы Стефана V и с одобрения Арнульфа. Более того, даже это оказалось непростым делом, так как королем мальчик стал только осенью 890 года, тогда как коронации Беренгария, Эда и Рудольфа проходили с 887 по 888 год.

Первые годы правления Людовика III — под чутким руководством матери и старых советников его отца — не ознаменовались какими-либо значительными событиями, но между 894 и 896 годом, о чем уже упоминалось, Арнульф Германский и Лев VI Византийский решили использовать его в борьбе против сполетской династии.

Эта политическая комбинация расстроилась, однако Людовик не отказался от притязаний на Италию и, по всей видимости, открыто заявил итальянцам о своих правах на королевство и на императорскую корону. Если в то время престарелая императрица Ангельберга была еще жива, то в Северной Италии ее племяннику было обеспечено содействие тетки и всех ее родственников. Союзницей Людовика в Центральной Италии была Берта Тосканская, дальняя родственница и подруга молодого короля, которая, возможно, хотела извлечь выгоду из этой дружбы.

…вновь ядовитого
Зверя шипенье стало доноситься с Тирренских берегов,
Привлекая народы Роны…
((Gesta Berengarii, IV, 2–4))

Еще одной сторонницей юного Людовика III была императрица Агельтруда, которая заключила мирный договор с Беренгарием, поклялась ему в вечной дружбе, но не сдержала обещания. Именно она, вне всякого сомнения, настроила в его пользу прежних приверженцев сполетской династии. Адальберт Иврейский, который унаследовал маркграфство от отца примерно в 896 году, одним из первых примкнул к сторонникам нового короля. Учитывая месторасположение его владений, Адальберт чаще всех выступал в качестве курьера и проводил переговоры[7]. Папа Бенедикт IV не только высказал свое высочайшее одобрение, но и, по всей видимости, договорился с королем Прованса, что его новый визит в Италию завершится императорской коронацией.

Людовик III приехал в Италию в конце сентября 900 года, а 5 октября в Павии произошло его официальное избрание королем на ассамблее светских и церковных магнатов. Присутствовали маркграф Иврейский, маркграф Тосканский, Лиутард, епископ Комо, которого немедленно назначили архиканцлером королевства, Сигифред, граф Пьяченцы, сохранивший должность графа дворца и получивший титул маркграфа, а также Петр, епископ Реджо.

Даже не попытавшись воспротивиться этому, Беренгарий укрылся по другую сторону Адды в своих наследных владениях, разграбленных венграми. Новый король отправился в Рим через Болонью и, не встретив серьезного сопротивления, кроме локальных мятежей, вошел в город, где 22 февраля Бенедикт IV короновал его императором[8].

То, с какой легкостью, не встретив никакого противодействия, Людовик III получил императорскую корону, позволяет предположить, что все происходило по давнишней договоренности и что еще до своего отъезда из Прованса Людовик был абсолютно уверен в том, что его поход в Италию завершится триумфальной реставрацией империи.

Очевидно, что Бенедикт IV и его советники надеялись на то, что во главе империи встанет последний потомок Каролингов, которые подчас использовали авторитет Церкви в своих целях и напоминали ее служителям о силе своей власти, но в целом были ее верными и преданными помощниками.

Курия смогла на опыте последних лет убедиться в том, что сильная политическая власть, подкрепленная авторитетом императора, сможет защитить папство от нападок городских аристократов и феодальной знати папского государства.

По традиции, понтифик должен был с самого начала переговоров заявить об условиях, в целом идентичных тем, которые были предъявлены Гвидо Сполетскому во время его императорской коронации и позже подтверждены Ламбертом на ассамблее в Равенне.

Восхождение Людовика III на трон стало бы для Святого Престола компенсацией за разочарование, которое в 896 году было связано с болезнью Арнульфа, а в 898 году — с гибелью Ламберта. Свидетельством тому, какое значение присваивалось этому событию, является ассамблея епископов Итальянского королевства и папского государства, собравшихся в Риме, чтобы присутствовать на коронации, а также обсудить важнейший вопрос «о благополучии Святой Церкви Господней и положении королевства» (de stabilitate Sancte Dei Ecclesie regnique publice statu).

Однако к моменту императорской коронации Людовик уже несколько сдал свои позиции, судя по тому, что на римской ассамблее практически не было крупных итальянских феодалов, представителей мирян.

Пробыв в Риме примерно два месяца, Людовик вернулся в Павию через Сиену и Лукку. По дороге он остановился у Адальберта Тосканского, и после этого краткого визита императора к вассалу отношения между ними значительно ухудшились. Хронисты объясняют это тем, что Людовик позавидовал невиданному богатству Адальберта, однако в реальности неприязнь императора имела гораздо более веские причины[9].

Судя по грамотам, выпущенным императорской канцелярией, Людовик III правил так же, как и его предшественники: оказывал расположение в равной степени церквам, монастырям и вассалам, подтверждал привилегии, делал щедрые подарки, жаловал государственное имущество, но не пытался продолжить активную деятельность Гвидо и Ламберта.

Все королевство, от Ивреи до Сполето, признало власть нового императора, и лишь маркграфство Фриули оставалось последним оплотом Беренгария. Пока его соперник почивал на лаврах, Беренгарий, оставаясь в Вероне, медленно, но верно вносил разлад в ряды союзников Людовика, и одного за другим, обещаниями или лестью, привлек на свою сторону всех тех представителей мирян и духовенства, которые имели какие-либо причины для недовольства новым правителем.

На настроения итальянских магнатов неблагоприятным для Людовика образом повлияло новое нашествие венгров, которое император не сумел предотвратить, однако самым серьезным ударом по его авторитету стало отступничество Адальберта Иврейского. Беренгарий склонил его на свою сторону, предложив ему в жены свою единственную дочь Гизлу.

Когда недовольные превратились в мятежников, Беренгарий решил открыто выступить против императора. Людовику не удалось собрать столь же многочисленное и сильное войско, как у соперника, поскольку изменников оказалось слишком много, а в оставшихся союзниках он не был полностью уверен. Подкрепления из Прованса ждать не приходилось, так как Адальберт Иврейский перекрыл туда дорогу, и поэтому, проиграв первое же рядовое сражение, император начал переговоры. В итоге он торжественно поклялся оставить Италию и никогда более не возвращаться в ее пределы[10].

Беренгарий вновь взял власть в свои руки, не стал мстить тем, кто перешел на сторону соперника, оставил Сигифреда на должности графа дворца и принял в свое окружение епископов, которые уже побывали при дворе Людовика, а теперь снова подчинялись Беренгарию, поскольку были вынуждены — если хотели остаться на своей кафедре — сохранять хорошие отношения с правящим королем, какие бы чувства они к нему ни испытывали.


После пребывания в Италии, продлившегося примерно 22 месяца, у Людовика, помимо бесполезного титула императора, остался предлог, под которым он нарушил бы данную им клятву, если бы представился малейший шанс на успех в попытке отвоевать королевство.

На этот раз ему снова помогли венгры, от набега которых летом 904 года понесла серьезный урон Северная Италия.

Помня о поражении при р. Бренте и о его политических последствиях, Беренгарий решил на этот раз не вступать в сражение. Он предпочел начать переговоры и сумел заключить перемирие, обязавшись платить венграм ежегодную дань, которая должна была лечь на плечи не только простых людей, но и знатных светских и церковных лиц. Однако светские магнаты и духовенство не хотели ни сражаться, ни платить, надеясь избежать и того и другого при помощи нового государственного переворота, поэтому они попросили Людовика вернуться. Берта Тосканская и ее муж Адальберт, который, видимо, не сумел вновь войти в доверие к Беренгарию, приняли участие в этих переговорах[11].

В конце мая Людовик перешел через Альпы и 4 июня уже завладел Павией. Собрав войско из отрядов, которые ему прислали его сторонники, он выступил против Беренгария. Страдавший от четырехдневной лихорадки Беренгарий отошел к озеру Гарда; за ним последовали канцлер Амвросий и архиканцлер Ардинг, который не перешел на сторону врага, как в 900 году. В руки Людовика тем временем попала Верона, вторая столица королевства, столь дорогая сердцу Беренгария.

Сторонники Людовика, вдохновленные епископом Адалардом, захватили Верону и передали ее императору, пока Беренгарий отступал по горным дорогам Трентино к границе Баварии и распространял о себе противоречивые слухи: в одних говорилось, что он укрылся в Баварии, в других — что он умер.

Неосторожный Людовик посчитал, что опасность миновала. Он распустил войско и «занялся мирными и спокойными вещами», то есть осыпал почетными должностями, знаками отличия, феодами и бенефициями тех, кто помог ему вернуть власть, и предался веселью вместо того, чтобы уделить внимание государственным делам.


Тем временем Беренгарий достал необходимое количество оружия и собрал войско, которое было не слишком многочисленным, зато состояло из доблестных и преданных людей, а также баварских наемников. Двадцать первого июля он подошел к Вероне, и кто-то из верных ему людей, с которыми он поддерживал связь, ночью открыл ему ворота. Воины Беренгария перешли мост над Аддой и на заре поднялись на холм св. Петра.

Разбуженный бряцанием оружия и криками солдат, Людовик бежал из дворца, в котором ночевал, и укрылся в ближайшей церкви, однако его нашли, схватили и ослепили.

Лиутпранд Кремонский рассказывает, что Беренгарий какой-то двусмысленной фразой обманул единственного человека, который знал, где прятался император, чтобы схватить его и ослепить. Напротив, неизвестный поэт возлагает ответственность за содеянное на приспешников Беренгария, которые ослушались своего государя, который, как обычно, хотел проявить милосердие и отправить Людовика живым и здоровым в его земли.

Ослепление соперника было варварским обычаем Каролингов: всем известна печальная судьба Бернарда, короля Италии, который поднял мятеж против своего дяди, Людовика Благочестивого, и был ослеплен так неумело, что спустя три дня скончался. Беренгарий во многих случаях был милосердным, однако не нужно забывать о том, что Людовик вернулся в Италию, нарушив данную им клятву. Беренгарий жестоко расправился с Иоанном Браккакуртой, веронцем и сторонником Людовика, который попытался спрятаться на колокольне, но был схвачен, осужден и казнен на главной городской площади; жестоко наказал он и графа Сигифреда, преследуя его вплоть до самого последнего прибежища. Все это позволяет предположить, что и с Людовиком Беренгарий вполне сознательно обошелся столь сурово. Неизвестный поэт пытался снять со своего господина ответственность за этот жестокий поступок, что вполне понятно. Что же касается Лиутпранда, его рассказ восходит к фольклорному поэтическому сочинению, которое было проникнуто жалостью к молодому императору. По всей видимости, в нем проводилась параллель между участью императора и гибелью самого Беренгария, который был убит на пороге той самой церкви, где схватили и ослепили Людовика[12].


В первом и, возможно, во втором походе Людовика участвовал Гуго Вьеннский, будущий король Италии. Он родился в Лотарингии, между 880 и 881 годом от второго брака графа Тибо с Бертой, дочерью Лотаря II Лотарингского и Вальдрады. В 885 году вместе с матерью, братом Бозоном и сестрами Тевтбергой и Эрменгардой Гуго последовал за отцом в Прованс и в 899 году унаследовал его титул и полномочия графа Вьеннского[13].

Насколько известно, тогда Гуго не был значительной фигурой. Однако его острый ум, позже проявившийся в полную силу, позволил ему сделать правильные выводы из того, что происходило в походах, а также из дальнейших событий, в которых его мать, сочетавшаяся вторым браком с Адальбертом Тосканским, сыграла решающую роль.

Очевидно, первой и самой серьезной ошибкой Людовика было то, что он полностью доверился итальянским сеньорам. Жителей Прованса, которых он повел за собой, было очень мало; из них лишь Адалельм, граф Валансьенский, графы Ротерий, Роббальд и Лиуфред, канцлер Арнульф, епископ Исаак Гренобльский оставили след в истории.

Людовик не сумел поставить преданных ему людей на места тех сановников, чьи полномочия были столь обширными, что приглашенный и избранный ими император тотчас же оказался в их власти. И как только он им надоел, они предали его и вернулись к Беренгарию[14].

Кроме того, Людовик переоценил значимость императорского титула и поддержку со стороны духовенства. Безусловно, этот фактор был немаловажным, и именно служители Церкви поспособствовали укреплению власти Гвидо и Ламберта, но оба эти короля черпали средства и набирали людей в их старинном герцогстве, а также доказали, что достаточно сильны и могут выстоять самостоятельно. Людовику всего этого недоставало: людей, денежных средств.

Эти, а также другие выводы должен был сделать граф Гуго, который знал о происходивших тогда событиях и о тех, кто их спровоцировал, гораздо больше, чем мы теперь, и мог бы употребить их себе на пользу, став первым человеком, научившимся на ошибках других.

Гуго был ближайшим родственником Людовика III в Провансе. Благодаря этому обстоятельству, а также своим личным качествам он стал главным человеком в королевстве, когда император вернулся на родину слепым и непопулярным.

Авторитет Гуго рос в ущерб интересам графа Тевберта, который с 890 по 908 год выполнял функции маркграфа Прованского, хотя и не носил такой титул. Титул и полномочия маркграфа король передал своему фавориту: Гуго, граф Вьеннский, стал именоваться также герцогом и маркграфом, сохранив эти титулы до самой смерти; и он неизменно упоминал их во всех документах, закрепив этот обычай как протокольную норму.

Будучи маркграфом Вьеннским и герцогом Прованским, Гуго пользовался своей властью на всей территории королевства: он ходатайствовал перед Людовиком III обо всех делах подвластных ему графств, в которых он правил лично, а также возглавлял оборону от сарацин[15].

Если за пределами Прованса Гуго называли «графом Арелатским или Прованским» (Arelatensium seu Provincialium comes), то в Провансе о нем говорили, как об «именитом маркграфе, который правил государством при императоре Людовике» (inclitus marchio qui rempublicam sub Ludovico imperatore regebat). Располагая воистину королевской властью, Гуго покровительствовал своим родственникам, которые немало сделали для его возвышения. Так, его брат Бозон стал графом Везона и Авиньона, его племянник Манассия — архиепископом Арля. Неудивительно, что и себе и своему брату он выбрал жен тоже в соответствии с политическими соображениями.

Когда расстроились планы Людовика Прованского взять в жены византийскую принцессу, он сочетался браком (точная дата заключения которого неизвестна) с Аделаидой, дочерью Бургундского короля Рудольфа I, очевидно стремясь к укреплению добрососедских отношений. Бозон женился на сестре новобрачной Вилле, а Гуго поспешил предложить руку и сердце королеве-матери, которую тоже звали Виллой, как только она стала вдовой Рудольфа I (912–913 гг.).

Конечно, союз с династией бургундских королей обещал стать весьма выгодным для прованских молодоженов, и Гуго, взявший в жены овдовевшую королеву, которая была гораздо старше его, по всей видимости, не был самым непритязательным из всех троих. Он явно надеялся на то, что в скором времени станет опекуном наследника Бургундского королевства, Рудольфа II, которому было 8 (или 10) лет. Можно представить себе, какие выгоды могло принести это опекунство маркграфу Вьеннскому, не привыкшему мучиться угрызениями совести. Однако Гуго ждало разочарование, поскольку вскоре королева Вилла умерла на его руках и об опекунстве более никто не заговаривал[16].

Примерно в это же время Гуго решился на другую авантюру, которая тоже завершилась неудачей и чуть не стоила ему жизни.

Огромной власти в Провансе ему не хватало; было очевидно, что Гуго хотел править от собственного имени. Неудачное завершение первого похода Людовика III в Италию и кошмарный исход второго нисколько не смутили Гуго. Он сам решил стать итальянским королем, опираясь на более или менее тесные связи, которые Людовик сохранил с некоторыми итальянскими сеньорами, и на поддержку своих родственников в Тоскане, невзирая на то, что обстоятельства не были достаточно благоприятными.

В то время когда Гуго стремительно поднимался вверх по иерархической лестнице в Провансе, Беренгарий спокойно правил в Италии.

Среди тех, кто примкнул к числу сторонников Людовика III во время его первого похода, а затем вернулся в окружение Беренгария, Петр, епископ Реджо, оказался в наиболее выгодном положении. С 902 по 913 год этот епископ пользовался особым расположением короля и ходатайствовал перед ним за других. Сигифред, граф Пьяченцы и граф дворца Беренгария, сохранил свои привилегии, перейдя на сторону Людовика III, который дал ему титул маркграфа (неизвестно, какой области). Позже Сигифред примирился с Беренгарием и, хотя и потерял маркграфский титул, продолжал оставаться графом Пьяченцы и графом дворца. Возможно, желание вернуть себе маркграфство заставило его вторично переметнуться к Людовику, и на этот раз Беренгарий его не простил.

Епископ Брешианский, Ардинг, потомок Суппонидов, двоюродный брат Людовика III и шурин Беренгария, в 900 году примкнул к лагерю кузена, но затем примирился с шурином, стал архиканцлером в 903-м и остался верен Беренгарию в кризисном 905 году.

На политической арене, заменяя умерших или смещенных, рядом с уже известными персонажами появлялись новые люди, выказавшие наибольшую преданность правителю.

В Итальянском королевстве царило спокойствие. Как уже говорилось, для того чтобы привлечь на свою сторону Адальберта Иврейского, Беренгарий отдал ему в жены свою дочь Гизлу. У Беренгария не было сыновей, и этот брак сделал из маркграфа возможного наследника престола. Предполагалось, что он сможет достойно защитить западную границу королевства, несмотря на измену, на которую он пошел в 905 году.

Заключенное с венграми перемирие являлось, по крайней мере, временной гарантией спокойствия на восточной границе, и, чтобы обезопасить страну от их новых набегов, король отдал приказ о начале строительства крепостных стен и замков[17].

С тех пор как умер Арнульф, ничто не угрожало северным границам королевства. Людовик Дитя и Конрад Франконский{12} были вынуждены бросить все свои скромные силы на борьбу с венграми, славянами, мятежными феодалами и не отваживались напасть на Италию.

С Адальбертом Тосканским, который после первого отступления Людовика из Италии примирился с Беренгарием, а затем оказался главным виновником вторичного вторжения короля Прованса, Беренгарий был холоден, но вежлив. Маркграф возглавлял судебные собрания от королевского имени, но власть короля на землях, подвластных маркграфу, была чисто номинальной: за все те годы он не выпустил ни единой грамоты, касающейся Тосканы.

И хотя Беренгарий обладал реальной властью на гораздо меньшей территории, чем та, на которой он был признан королем, его могущество все же мало-помалу росло. Канцелярия, где в смутный период 900–901 годов трижды сменился архиканцлер, а в дальнейшем царили хаос и безвластие, в 908 году была реформирована в соответствии с новым распорядком. Королевские посланцы регулярно созывали судебные собрания, и крупные прелаты Северной Италии, уже достаточно влиятельные, получали от короля дары и привилегии, благодаря которым успешно укрепляли свою власть в городах. Они демонстрировали глубокую преданность королю, морально и материально поддерживали его служащих и сами становились королевскими чиновниками[18].

В 905 (или 906) году Иоанн архиепископ Равеннский также возобновил отношения с королем. Состоялась встреча, на которой они торжественно пообещали друг другу самое широкое содействие.

Не облеченный императорским титулом Беренгарий не мог распространять свои полномочия на равеннский экзархат, подобно Гвидо и Ламберту. Однако теперь власти экзархата стали проводить политику взаимодействия с королевством: у могущественного архиепископа Равеннского, который надеялся стать Папой Римским, появился один весьма серьезный повод для налаживания отношений с королем, стремящимся стать императором[19].

Иоанн Равеннский был весьма яркой фигурой, и поскольку его судьба, как и судьбы других не менее выдающихся личностей, является неотъемлемой частью истории описываемого периода, рассказать о ней необходимо.

Еще будучи диаконом, Иоанн часто ездил в Рим в качестве посланника архиепископа Равеннского Кайлона к Папе Иоанну IX.

Процесс Формоза, смешения епископов, а также канонические и политические последствия этого скандала вызвали брожение умов в Риме и за его пределами. И несмотря на то, что и отправивший Иоанна с поручением архиепископ, и принимавший его Папа были сторонниками Формоза, ловкий диакон сумел наладить отношения с его противниками. Самым ярким представителем их группировки был Феофилакт, человек знатного происхождения, которому было суждено добиться оглушительного успеха.

Иоанн IX умер в марте 900 года, после чего один за другим на папском престоле появились два человека из числа сторонников Формоза. Однако в 904 году на сцену вернулся тот самый Сергий, которого в 898 году избрали одновременно с Иоанном IX, после чего ему пришлось уступить место сопернику и отправиться в изгнание.

В молодости Сергий III столь явно демонстрировал свои амбиции, что Формоз направил его епископом в Чере, чтобы удалить его от Рима и обуздать его стремление к папскому престолу. После смерти Формоза Сергий отказался от епископского сана и вновь стал диаконом, чтобы получить посвящение от Стефана VI. Его близкие отношения со Стефаном VI дали почву предположению, что именно он был тем самым диаконом, который во время позорного судилища отвечал от имени мертвого Формоза.

Когда умер Феодор II, противники Формоза избрали Сергия в противовес Иоанну IX, кандидату от формозианцев. Покинув Рим, Сергий нашел пристанище у Адальберта Тосканского и, по всей видимости, повлиял на его решение поднять мятеж в 898 году. Неизвестно, что делал Сергий с 898 по 904 год, однако в Рим он вернулся в сопровождении Альбериха Сполетского, одного из упоминавшихся выше выдающихся персонажей того времени.

У Альбериха Сполетского не было никаких родственников из старинной династии сполетских маркграфов. Он был франкским или бургундским авантюристом и приехал в Италию в 889 году вместе с Гвидо Сполетским. Точных сведений о том, что с ним стало после победы Гвидо, нет; однако, скорей всего, он возглавлял одну из наводнивших страну банд франкских или бургундских наемников и авантюристов, на которых Гвидо обрушивался в своих капитуляриях — правда, безуспешно. В 897 году Альберих убил на дороге — около моста, уточняют хронисты[20] — Гвидо IV Сполетского, своего друга, и захватил власть в маркграфстве.

Альбериху было нужно, чтобы кто-нибудь признал его власть над этими территориями свершившимся фактом и узаконил ее. Помощи не приходилось ждать ни от Ламберта, оскорбленного тем, что убили его родственника Гвидо, ни от Иоанна IX, который поддерживал близкие отношения с Ламбертом. Альберих примкнул к группировке противников Формоза, которые, конечно же, с радостью приняли в свои ряды человека, имевшего в подчинении внушительное количество вооруженных людей. Именно при поддержке отрядов Альбериха Сергию III удалось занять Рим и утвердиться в нем.

По всей видимости, идею этой вылазки в принципе одобрял и Беренгарий, который поддерживал связь с Сергием с 898 года, со времени мятежа Адальберта, а во время поездки в Центральную Италию в 899 году, должно быть, встретился с Альберихом Сполетским и попросил у него содействия в борьбе с венграми. Две столь крупные величины, какими были король Италии и маркграф Сполето, просто не могли не понимать, что им невыгодно игнорировать друг друга. Беренгарий был как раз тем человеком, который мог признать владычество Альбериха в маркграфстве и узаконить его права.

Альберих скрепил свой союз с противниками Формоза, женившись на одной из дочерей Феофилакта — Мароции. Она была отдана ему в жены, поскольку приход к власти Сергия III претворил в жизнь все мечты Феофилакта и его друзей, в кругу которых, наряду с маркграфом Сполетским, не последнюю роль играл Иоанн, архиепископ Равеннский.

Через месяц после церемонии посвящения в сан Сергий III вернул на повестку дня вопрос о распоряжениях Формоза и на Соборе, который, по словам одного из его врагов, «был похож скорее на сходку, нежели на Собор» (magis conventiculum quam synodus appellari potest), вновь объявил недействительными все посвящения в сан, произведенные Формозом. Таким образом он потешил свою ненависть к усопшему, почтил память Стефана VI и выполнил волю своих единомышленников.

Одержав победу в Риме, противники Формоза позаботились также об укреплении своих позиций в Равенне, и после смерти равеннского архиепископа Кайлона поспособствовали избранию на его место диакона Иоанна.

Став архиепископом Равеннским, Иоанн позаботился об укреплении отношений с Беренгарием, которые, по всей видимости, уже давно поддерживал. Сам же Беренгарий симпатизировал противникам Формоза по причине того, что его враг Ламберт в последние годы жизни сблизился со сторонниками этого Папы.

Архиепископ Иоанн имел совершенно четкое представление об отношениях между церковной и светской властью: и та, и другая имели Божественное происхождение и были посланы на землю, чтобы обращать людей к служению Богу и соблюдению Его заповедей. Обязательным условием для их плодотворного сосуществования Иоанн считал укрепление могущества центра в противовес центробежной силе, которую олицетворяли собой феодалы. Король и архиепископ пообещали друг другу приложить все усилия для достижения этой цели. Кроме того, стремление Беренгария к императорскому титулу нашло у Иоанна искреннее понимание и серьезную поддержку[21].

Трудно сказать, действительно ли Папа Сергий III хотел, чтобы Беренгарий стал императором, или же начавшиеся переговоры должны были лишь ввести в заблуждение короля и так бы ничем и не закончились. В 906–907 гг. маркграф Тосканский с супругой, а также маркграф Сполетский решительно воспротивились императорской коронации Беренгария и были готовы применить силу, чтобы не допустить его в Рим. Как и Беренгарий, они поддерживали противников Формоза, поскольку это было для них выгодно с политической точки зрения. Однако в появлении нового императора никакой выгоды для себя они не видели.

В какой-то момент переговоров между Иоанном, архиепископом Равеннским, и Папой Сергием III все препятствия для поездки Беренгария в Рим как будто бы исчезли. Однако почву для новых размышлений подготовили тосканцы и сполетцы, которые перекрыли все пути через Апеннины в районе Пармы и подготовились сделать то же самое в Модене и Болонье на случай, если бы королю пришло в голову попытать счастья там.

Политическая ситуация того времени отличалась поразительной нестабильностью и могла кардинально измениться в мгновение ока. Приверженцы разных партий поддерживали связь друг с другом. Так и архиепископ Равеннский, которого возмутило, что чиновники Беренгария присвоили часть имущества его церкви, наладил отношения с Бертой Тосканской и в письмах к ней обстоятельно описывал политическую обстановку (возможно, более обстоятельно, чем это позволяла его дружба с Беренгарием). Дело было в том, что союз маркграфов Тосканы и Сполето дал трещину из-за претензий обеих сторон на обладание частью равеннского экзархата.

Несколько позже, когда равеннская Церковь переживала трудные времена из-за схизмы, спровоцированной сторонниками Формоза, архиепископ Равеннский вновь сблизился с королем. К тому же казалось, что раздор между правителями Сполето и Тосканы сможет приблизить день императорской коронации Беренгария, и если бы истрийский маркграф Альбоин повременил с захватом располагавшегося на его территории имущества равеннской церкви, то все проблемы были бы решены и Беренгарий достиг бы желанной цели.

Чтобы разрешить конфликт с захватом имущества равеннской церкви, Иоанн прибег к помощи Папы, и тот потребовал немедленно вернуть это имущество и лишить маркграфа титула. «Король Беренгарий не получит от нас корону, пока не пообещает, что не отберет у Альбоина это маркграфство…» — восклицали в один голос Папа и епископ Полы Иоанн, который пекся о благополучии Иоанна Равеннского.

По всей видимости, маркграф Альбоин лишился титула, и вопрос о поездке в Рим был вроде бы решен. Архиепископ Иоанн Равеннский должен был сопровождать Беренгария, чтобы лично засвидетельствовать результат своей посреднической деятельности, однако внезапная смерть Сергия III расстроила их планы, перечеркнув результат столь продолжительных и непростых переговоров. Избиравшиеся сразу вслед за Сергием III Папы правили слишком недолго, чтобы, начав все с нуля, выйти на тот же этап обсуждения императорской коронации Беренгария[22].

Именно тогда Гуго Вьеннский предпринял свой первый поход в Италию.


Вместе со своим братом Бозоном, в сопровождении целой вереницы епископов и графов, среди которых выделялся некий Гуго, сын Талиаферна, и достаточно многочисленной армии (чтобы избежать участи, постигшей Людовика), Гуго пересек Альпы.

Очевидно, он надеялся на то, что к его армии присоединятся отряды итальянских сеньоров, пообещавших свою помощь, одним из которых был Адальберт Иврейский. После смерти своей супруги Гизлы Адальберт женился на Эрменгарде, сестре Гуго Вьеннского, которую Берта взяла с собой, когда, вторично выйдя замуж, переехала в Тоскану. Этот брак, знаменовавший собой конец отношений маркграфа Иврейского с бывшим тестем Беренгарием и сближавший его с маркграфами Тосканы, на взгляд хронистов того времени, был предвестником масштабных событий, одним из которых и стал поход Гуго в Италию.

Маркграф Прованский не имел обыкновения решаться на предприятие, подобное завоеванию Италии, предварительно не заручившись поддержкой людей, которые могли распоряжаться судьбой этого королевства. Основываясь на совпадении дат, можно предположить, что обсуждение кандидатуры Гуго проходило в то же время, когда он с помощью матери и сестры наладил отношения с маркграфом Иврейским. Однако отсутствие документальных подтверждений не позволяет оценить масштабы оппозиции Беренгарию, помощью которой Гуго хотел воспользоваться[23].

Существует мнение, что захватчики дошли до самых стен Павии; в таком случае нужно было бы признать, что население большей части Северо-Западной Италии поддерживало завоевателей. Но хронист, сообщивший об этом, не отличался безупречным знанием деталей, а судя по тому, как быстро и легко Беренгарий нанес ответный удар, видно, что он постоянно держал ситуацию под контролем. Кроме того, в последний момент те, кто пообещал Гуго помощь, не сдвинулись с места.

Беренгарию удалось окружить и полностью изолировать захватчиков. Воины, покидавшие лагерь Гуго в поисках еды, возвращались обратно с отрезанными носом и ушами. Голод и страх вынудили завоевателей начать переговоры, в результате которых Гуго и его союзники поклялись на Евангелии, что, пока жив Беренгарий, ноги их не будет в пределах Италии.

Безусловно, эта клятва не мешала маркграфу Прованскому интересоваться ситуацией в Италии, время от времени встречаться с итальянскими магнатами и ожидать удобного случая для повторной попытки. Он продолжал править от имени Людовика III Слепого и представлял его интересы на межгосударственных собраниях. В 924 году он присутствовал на ассамблее, которую организовал новый король Франции Рауль неподалеку от Шалона. Политическое соглашение, заключенное на этой ассамблее, дополнилось семейным союзом, который обеспечил Гуго новые — и весьма выгодные — родственные связи: ему удалось устроить женитьбу Бозона, брата короля Франции, на дочери своего брата Бозона Берте[24].

Между тем смерть королевы Виллы предоставила Гуго возможность сочетаться новым браком. Его вторая супруга, Альда, происходила из германского рода, и других сведений о ней нет. Однако можно с уверенностью говорить о том, что в своем выборе Гуго руководствовался теми же соображениями, которые обусловили его первый брак, а также все последующие.

На пороге своего сорокалетия Гуго с удовольствием оглядывал прожитую жизнь и благодарил провидение за пройденный им путь, «осознавая… милосердие Божие, позволившее мне вознестись к столь высоким почестям, и считая немаловажным то, что благодаря Божественному покровительству я часто избегал множества опасностей…», а также в глубине души надеялся, что Господь будет помогать ему и в будущем и что он сможет добраться до недосягаемых вершин[25].


Провал итальянского похода не поколебал авторитета Гуго в Провансе, но вполне естественно, что легкость, с которой Беренгарий атаковал и разгромил завоевателей, значительно увеличила популярность итальянского короля. Когда Папой избрали Иоанна Равеннского, переговоры об императорской коронации Беренгария незамедлительно возобновились, причем в гораздо более благоприятной обстановке, чем при Сергии III.

Восхождение Иоанна Равеннского на папский престол являлось серьезным нарушением канонической процедуры. Оправдать его можно было лишь тем, что папское государство нуждалось в человеке, который смог бы противостоять его внутренним и внешним врагам и в то же время осознавал бы высочайшую духовную значимость и Божественную миссию папства. Ведь, несмотря ни на что, римляне продолжали в нее верить.

Активные действия Иоанна X и представителя римской аристократии Феофилакта в создавшейся политической ситуации привели к объединению всех правителей южной Италии в борьбе против сарацин. Альберих Сполетский, Григорий Неаполитанский, Иоанн Гаэтанский, Гваймар Салернский, Ландольф, правитель Капуи и Беневенто, вместе с Папой, византийцами и их союзниками одержали убедительную победу на суше и на море. Сарацинская колония Гарильяно была стерта с лица земли.

Иоанн X вел переговоры, участвовал в военных действиях, доблестно сражался во главе своих солдат. Его личные достижения дали ему возможность проводить независимую политику и, в случае необходимости, навязать ее римским аристократам, которые, впрочем, довольно активно поддерживали его[26].

Несколько месяцев спустя после падения Гарильяно Иоанн X, всегда последовательный в своих действиях и верный своим политическим убеждениям, короновал Беренгария императорским венцом.

Маркграф Тосканский и Беренгарий не принимали участия в битве с сарацинами; однако этот факт никак не повлиял на отношение современников к своему королю, хотя они вполне могли бы вспомнить об усилиях, которые в свое время предпринимал Людовик II, чтобы освободить Италию от сарацин. Но ни римляне, ни сполетцы, ни тем более жители лангобардских княжеств не хотели, чтобы Беренгарий продолжил дело Людовика II, поскольку борьба с сарацинами для императора была верным способом утвердить свою власть на территории Южной Италии.

Дипломатическая деятельность Папы была направлена на то, чтобы объединить южные государства для противостояния общему врагу и добиться помощи императора Византии и его флота. Однако Иоанн X всеми силами пытался воспрепятствовать участию короля Италии в общем походе, которое могло слишком дорого обойтись всем союзникам. Еще больше проблем создало бы участие в этом походе маркграфа Тосканского, намерения которого всегда таили в себе опасность. Так же как и надежда на помощь императора Востока в противостоянии сарацинам, не пропадала и вера в то, что император Запада сможет обуздать маркграфа Тосканского и других внутренних врагов. Это обеспечило бы безопасность папству и позволило бы понтифику расширить влияние Церкви как в самой Италии, так и за ее пределами.

Смысл второй задачи большинству не был понятен: в обществе бытовало мнение о том, что Папа решил отдать императорскую корону Беренгарию, чтобы защититься от маркграфа Тосканы. С гораздо большим основанием общественное мнение приписывало маркграфу Тосканскому ответственность за задержку с коронацией, которая произошла во время правления Сергия III.

Смерть Адальберта Тосканского и закрепление его наследства за его сыном Гвидо, который получил от Беренгария подтверждение отцовских полномочий, мгновенно улучшили отношения нового маркграфа Тосканы и короля. Юный маркграф сопровождал в Рим короля, который прилюдно называл его «крестным сыном» (filiolus) и, возможно, поскольку наследников у него не было, думал, что однажды сможет передать все свои владения этому юноше. А поскольку маркграф Сполетский решил сменить гнев на милость и перестал противиться императорской коронации, поездка Беренгария прошла без неприятных неожиданностей[27].

В конце ноября Беренгарий и его свита подошли к Риму. С вершины Марианского холма они увидели толпы людей, которые собрались, чтобы поприветствовать нового императора:

Казалось, что город кипит и выступает за пределы стен,
Столько людей Рим впустил в свои древние недра.
((Gesta Berengarii, IV, 108–109))

Члены Сената, войска со знаменами, греческая Schola{13} и простой люд — все собрались, чтобы воздать почести Беренгарию и его свите. Петр, брат понтифика, и один из сыновей Феофилакта встретили короля на Нероновых Полях, облобызали его ноги и провели его к собору св. Петра сквозь толпу народа, которая медленно расступалась перед ним.

Иоанн X ожидал Беренгария на самом верху парадной лестницы собора, восседая на позолоченном троне. Он спустился навстречу королю, обнял его и провел внутрь. Король пал ниц перед могилой св. Петра; затем все отправились в папский дворец, где был устроен роскошный пир.

На следующий день Беренгарий получил столь желанную императорскую корону (которая, по сути дела, была для него абсолютно бесполезной). В пурпурном одеянии, в расшитых золотом туфлях король вошел в празднично украшенный собор, где его ожидал понтифик.

…Затем цезарь в венце на голове,
Украшенном золотом и драгоценными камнями,
Был помазан сливовым маслом и нектаром.
((Gesta Berengarii, 176–178))

Собравшиеся торжественно поприветствовали нового императора:

Тогда в священном храме раздались
Громогласные приветствия народа…
((Gesta Berengarii, IV, 183–184))

Заключительная часть церемонии проходила в полной тишине: новый император зачитал грамоту, в которой подтверждались все права и привилегии Церкви:

Стоя на вершине лестницы, он огласил
Грамоту о передаче в дар земель,
Как было цезарю угодно, чтобы
Впредь никто не посмел присвоить
Священные земли.
((Gesta Berengarii, IV, 188–191))

Затем внесли дары, которые новый император преподнес Папе:

Наконец, благочестивый государь внес красивейшие дары в храм:
Дорогую герцогскую перевязь своего отца,
С драгоценными камнями, из желтого, весьма ценного металла,
И одежды, жесткие от золотых украшений,
А выделялась из всего прочего диадема.
((Gesta Berengarii, IV, 192–196))

Это были золотые, усыпанные драгоценными камнями перевязи и золототканые одежды, предмет гордости герцога Эверарда, отца Беренгария, которые теперь сын принес в дар сокровищнице собора св. Петра вместе с возложенным на него во время коронации императорским венцом в память об этом достославном событии.

Церемония была весьма пышной и торжественной. Неизвестный поэт использовал весь свой талант, чтобы описать ее потомкам, но упустил одну деталь, выяснить которую теперь побуждает нас нескромное любопытство: сопровождала ли Беренгария в Рим его новая супруга Анна?

Королева Бертилла, которая столь часто пыталась воздействовать на Беренгария, используя свой авторитет, скончалась вскоре после 911 года, оставив о себе недобрую память. Она умерла при трагических, окутанных тайной обстоятельствах.

Неизвестный поэт рассказывает о ней так:

…тогда верная супруга испила чародейский напиток и умерла,
Последовав недоброму совету Цирцеи.
((Gesta Berengarii, II, 79–80))

Кто же была эта Цирцея, на чьи коварные уговоры поддалась королева? Глоссатор поэмы поясняет: «Известно, по чьей вине она погибла. Цирцея, по рассказам, была публичной девкой, которая с помощью колдовских трав и песен могла изменять облик приходивших к ней людей: и говорят, что именно из-за действий Цирцеи королева отошла от своих честных побуждений…» Возможно ли, что в пятьдесят с лишним лет королева поддалась пагубной страсти, или же ее измена заключалась в чем-то другом? Быть может, королева вступила в преступный сговор с врагами короля и либо отравилась, когда ее преступление раскрылось, либо ее собственный муж заставил ее выпить яд? И кто такая Анна, новая жена, которая появилась в 915 году, накануне коронации, но не носила ни королевского, ни императорского титула? Ее имя — Анна — было редкостью для лангобардской Италии того периода, что дает почву для самых разнообразных предположений: была ли она родом из Равенны, либо из Византии? И что с ней случилось после смерти Беренгария?

Тот, кто в способности фантазировать может сравниться с писателями, которые превратили Ангельбергу во вдохновительницу политических деяний Людовика II, а Агельтруду в злого гения королей сполетской династии, без труда представит себе Анну простой и скромной, лишенной честолюбия женщиной, которая своей нежностью скрасила последние годы жизни одинокого короля.

После тридцати пяти лет брака Беренгарий при трагических обстоятельствах потерял свою жену, в Иврее умерла его дочь Гизла, другая дочь ушла в монастырь в Брешии, интриги отца и мачехи отдалили от него племянника, который мог бы стать его наследником, и старость Беренгария, выросшего в такой же большой и дружной семье, как и семья Эверарда и Гизелы, обещала быть весьма печальной. Что же представляла собой Анна?

Никто из современников не сказал о ней ни единого слова, и Беренгарий, упоминая в грамотах свою новую жену, со сдержанным достоинством, которое отличало его на протяжении всей жизни, называет ее «нашей возлюбленной супругой» (dilectissima coniux nostra). Однако такое обращение соответствовало требованиям протокола. Таким образом, нескромное любопытство потомков так и остается неудовлетворенным[28].

Получив вожделенную императорскую корону, Беренгарий издал несколько постановлений, порадовал кого-то знаками своего расположения и отправился в обратный путь, избрав, однако, вовсе не ту дорогу, которая привела его в Рим. Через Муджелло он поехал в Эмилию, затем вернулся в Ломбардию, а летом снова покинул ее пределы, чтобы нанести визит в равеннский экзархат. И, как будто для того, чтобы почувствовать себя в новом качестве — императора, Беренгарий остановился в Равенне. Нет никаких доказательств того, что он провел там ассамблею или, по крайней мере, судебное собрание. Тем не менее нужно признать, что либо то, либо другое состоялось, поскольку Беренгарий не преминул бы использовать эту императорскую прерогативу[29].


После пышных празднеств в Риме и чествования, устроенного магнатами королевства, у Беренгария создалось впечатление, что после императорской коронации он стал обладателем чего-то гораздо более существенного, чем просто титул. Впрочем, очень скоро ему пришлось спуститься с небес на землю. Беренгарий, в отличие от Гвидо и Ламберта, не обладал ни острым умом, ни сильным характером. Во время его правления все посткаролингские государства переживали период глубокой депрессии: ни одно из них не могло похвастаться правителем, который оказался бы в состоянии предпринять поход за пределы собственного королевства. Карл Простоватый, Людовик Дитя, Конрад Франконский предпочитали оставаться в границах своих владений. При Беренгарии в области международной политики ничего не происходило: все были обеспокоены неурядицами в своих землях и не вмешивались в чужие дела. Однако, по всей видимости, Беренгарий не интересовался и внутригосударственными проблемами, которые в прежние времена пытались решить Гвидо и Ламберт.

Беренгария не волновало даже положение дел в Южной Италии, которую он оставил на произвол судьбы и византийцев. Со времен Гвидо и Ламберта улучшений в сфере безопасности и общественного порядка не наблюдалось, однако Беренгарий не издавал новых капитуляриев, вероятно, полагая, что это ни к чему не приведет, поскольку никто и никогда не считался со старыми. В среде знати он не был слишком популярен: как и Гвидо, он искал поддержки у епископов, осыпая их щедрыми дарами.

Гвидо и Ламберт проявляли щедрость, когда было необходимо вознаградить верных им людей: но старались, чтобы казна от этого не страдала. Беренгарий, напротив, расточал дары, подобно королям героической эпохи, которые отнятое у побежденных отдавали победителям: но сам-то Беренгарий был одним из самых неудачливых полководцев своего времени. Начиная с 883 года, когда был предпринят поход против Гвидо, и вплоть до сражения при Фьоренцуоле в 923 году он терпел поражения, одно за другим. Его успехи на политическом поприще, восхождение на королевский трон и последовавшую за этим императорскую коронацию с большой долей вероятности можно расценивать не как плоды его дипломатической деятельности, а как стечение обстоятельств, которым он не сумел воспользоваться, чтобы добиться окончательного успеха, как это сделали бы другие на его месте.

Несостоятельность императора обнаружилась сразу же после его коронации. Хорошие отношения, которые как будто бы связывали его с представителями тосканской династии, быстро испортились, и Беренгарий решил, что пришло время применить силу. Он внезапно атаковал прибежище Берты и Гвидо, захватил их в плен и отправил их в заточение в Мантую. Однако чиновники и вассалы тосканских маркграфов столь яростно воспротивились передаче городов и замков императорским представителям, что Беренгарий был вынужден уступить и освободить пленников.

Подавление тосканского мятежа могло бы стать первым серьезным шагом на пути к установлению королевского влияния на всех сеньоров королевства. Вынужденная капитуляция Беренгария, напротив, положила начало серии заговоров, последний из которых стоил ему жизни[30].

Беренгарию не хватало сил, чтобы держать в узде крупных феодалов, и в то же время он был слишком силен, чтобы покорно повиноваться их воле. У магнатов было более чем достаточно причин для того, чтобы решить, что нужно посадить на его место другого короля. Новый король должен был дать им все то, чего они не получили от Гвидо. Выбор знати пал на Рудольфа II Бургундского{14}.

Очевидно, Рудольфа, протеже Адальберта Иврейского (который не на минуту не забывал о своих бургундских корнях), выбрали методом исключения, поскольку среди феодалов Итальянского королевства и правителей соседних государств не было подходящей кандидатуры.

Молодой маркграф Тосканский еще не стал столь влиятельным, как его отец в прежние времена, и, как и он, вряд ли бы обрадовался перспективе променять безраздельное господство в своем маркграфстве на сомнительное удовольствие управлять королевством.

Политические устремления маркграфа Сполетского были нацелены на Рим, и, по-видимому, он совершенно не интересовался тем, что происходило в государстве. Маркграф Фриульский был всего лишь одним из чиновников Беренгария. Маркграф Иврейский обладал достаточным авторитетом для того, чтобы возглавить оппозиционные силы, однако он так и не решился выдвинуть свою кандидатуру. Кроме того, в своих рассуждениях он, по всей видимости, пришел к тому же выводу, что и маркграф Тосканский.

За пределами Италии слепого, дискредитировавшего себя Людовика III Прованского в качестве политика не рассматривали; германские герцоги Швабии и Баварии — какими бы достоинствами они ни обладали — до сих пор не установили с Италией настолько прочные отношения, чтобы убедить итальянцев прибегнуть к их покровительству. Король Франции как личность не представлял собой ничего особенного; кроме того, между его владениями и Италией пролегали территории Прованса и Бургундии. Таким образом, кроме короля Бургундии, других претендентов не было.

Рудольф II еще не достиг совершеннолетия, когда взошел на трон в 911–912 году, поскольку женился он только в 922-м, а в те времена правители вступали в брак в весьма юном возрасте. Сначала он задался целью расширить территорию своих владений и попытал счастья в Швабии. Потерпев поражение в битве, он с благословения германского короля Генриха I все же удержал занятые земли и женился на дочери герцога Бурхарда Швабского. Впрочем, этот брак вынудил его, по крайней мере на время, отказаться от дальнейших походов в Швабию. Поэтому Рудольф II обратил самое пристальное внимание на Италию.

Развитые торговые отношения между двумя государствами, бургундское происхождение множества итальянских феодалов, связь, которая существовала между правящей бургундской династией и маркграфами Иврейскими с тех времен, когда Рудольф I вступил в союз с Анскарием, чтобы противостоять императору Арнульфу, — все это усиливало интерес молодого амбициозного бургундского короля к Италии и наводило его на мысль воспользоваться непрекращающейся смутой, царившей по ту сторону Альп.

Гуго Вьеннский, до которого, несомненно, дошли слухи о намерениях итальянских магнатов, продолжал оставаться в тени. Он вряд ли считал себя связанным клятвой, данной в свое время Беренгарию, но понимал, что не может соперничать с коронованной особой.

Таким образом, итальянские магнаты единогласно остановили свой выбор на Рудольфе II. Но они даже не начали действовать, когда часть их планов была раскрыта. Беренгарию удалось взять в плен одного из зачинщиков заговора — Ольдериха, графа дворца, возможно, правившего в том самом северном маркграфстве с невыясненными географическими очертаниями, которое во времена Гвидо передали во владение маркграфу Конраду. Охрана пленника была поручена Ламберту, архиепископу Миланскому, который, однако, был сердит на своего сеньора за то, что после избрания тот потребовал у него выплаты непомерно высокого налога. Поэтому Ламберт вместо того, чтобы содержать мятежника под стражей, отпустил его на свободу.

Ольдерих вернулся к заговорщической деятельности. Позже к группе заговорщиков примкнул Гильберт, граф Бергамо. Дождавшись подходящего, на их взгляд, момента, мятежники решили действовать.

Они собрались в брешианских горах, намереваясь отправиться в Верону, чтобы там захватить в плен императора. Но и эта вылазка не стала для Беренгария неожиданностью. Он выслал навстречу заговорщикам отряд венгерских наемников, которые зашли с тыла и внезапно атаковали их.

Маркграф Ольдерих погиб в бою, Адальберт Иврейский и Гильберт Бергамский попали в плен. Впрочем, как только Адальберт понял, что не сможет избежать заточения, он снял с себя браслеты, золотое ожерелье и все то, что могло выдать в нем важную персону тем, кто не знал его в лицо. Затем он взял одежду одного из своих людей, откупился за незначительную сумму и укрылся в надежном месте. Раненый Гильберт оказался менее проворным: связанного, полуголого, сопровождаемого градом насмешек его подвели к королю. Он бросился Беренгарию в ноги и взмолился о пощаде. Беренгарий, даже не потребовав клятвы, простил его и даровал ему свободу. По всей видимости, он надеялся, что Гильберт будет до глубины души потрясен его неслыханным великодушием. Однако тот, получив свободу, немедленно воссоединился с Адальбертом и остальными заговорщиками, отправился в Бургундию и продолжил переговоры с Рудольфом II[31].


Гильберт очень быстро выполнил свою миссию: ему понадобилось на это менее месяца. В конце 921 года Рудольф II Бургундский вошел в пределы Италии, где состоялось некое подобие выборов, в ходе которых он получил королевский титул от графов и епископов, находившихся в полной зависимости от Адальберта Иврейского и Ламберта Миланского. За пределами территории, которая находилась под контролем этих двух аристократов, на сторону нового итальянского короля встали очень немногие. Жители значительной части Эмилии, Тосканы, Сполето и, само собой, Фриули продолжали считать правителем Беренгария[32].

Беренгарий расположился на другом берегу Адды вместе с теми, кто продолжал хранить ему верность (в первую очередь это были маркграф Фриульский Гримальд и архиканцлер Ардинг). Абсолютно уверенный в том, что новый король и его вассалы не смогут долго прожить в согласии, он стал дожидаться своего часа.

Бунт вспыхнул весной 923 года к югу от По. Его зачинщиком стал Гвидо, епископ Пьяченцы, который уже не раз успел пожалеть о том, что примкнул к сторонникам Рудольфа. Мятежники обратились к императору с просьбой защитить их от нового короля.

Беренгарий поехал в Парму по дороге через Мантую, Гвасталлу, Брешелло; 17 июля он дал сражение Рудольфу при Фьоренцуоле, между Пармой и Пьяченцей, и практически сразу потеснил противника. Трубы уже возвестили о победе Беренгария, и его воины начали собирать трофеи, когда на поле боя нежданно-негаданно подоспели граф Бонифаций и граф Гариард с их резервными отрядами.

Сражение возобновилось, и вскоре разбитые наголову сторонники Беренгария обратились в бегство. Их преследовали оставшиеся в живых воины Рудольфа, которые восстановили силы и вновь ринулись в бой. Беренгарий чудом избежал смерти, после чего беспрепятственно добрался до Вероны. После столь беспощадного, кровопролитного, унесшего множество жизней сражения — речь шла о полутора тысячах погибших, что для тех времен было очень много, — противники не помышляли о возобновлении военных действий и заключили соглашение, согласно которому Беренгарий сохранял императорский титул, южную и восточную части Итальянского королевства, а Рудольф оставлял за собой его западную часть[33].

Спустя несколько месяцев, в декабре, Рудольф посчитал, что ситуация стабилизировалась и, ободренный заверениями и обещаниями магнатов, которые собрались в Павии на ассамблею, вернулся в Бургундию. Там он должен был присутствовать на переговорах, которые король Франции Рауль вел со своими соседями.

Зная о том, что магнаты Итальянского королевства не всегда держат данное слово, Беренгарий, воспользовавшись отсутствием Рудольфа, решил вновь обратиться к услугам венгерских наемников. К воинам, которые уже послужили ему в 920–921 годах, присоединились вновь прибывшие из Венгрии.

Под предводительством военачальников Беренгария венгры вторглись на территорию, подвластную Рудольфу, и осадили Павию. Штурм города не удался, и они подожгли его, забросав градом зажигательных снарядов. Взяв денежный выкуп с тех немногих, кто уцелел в огне, венгры сняли осаду и по приказу Беренгария направились в Бургундию.

Посылая венгров сражаться с Рудольфом, Беренгарий хотел помешать ему вернуться в Италию, поскольку, оказавшись на ее территории, бургундец, несомненно, нашел бы способ расстроить планы Беренгария по возвращению отданной Рудольфу западной части. Однако Рудольф, ожидавший подобного развития событий, вовремя собрал войско и объединил его с войском своего союзника двенадцатилетней давности, Гуго Вьеннского, которое тот своевременно подготовил к обороне Прованса.

Венгры дрогнули под натиском объединенных войск союзников, в спешке пересекли Прованс и вступили в пределы Септимании, откуда впоследствии в Италию вернулись лишь разрозненные группки, которые более не могли причинить никакого вреда[34].

Тем временем в Италии назревали роковые для Беренгария события.

Незадолго до того, как он развернул кампанию по возвращению западных земель, отданных Рудольфу, был организован новый заговор с целью лишить Беренгария не только короны, но и жизни.

Главой заговора стал Фламберт, скульдахий{15} Веронского графства, одного из сыновей которого крестил Беренгарий. Возможно, он решился на этот шаг потому, что духовное родство с императором не вознесло его к сияющим вершинам власти.

Заговор был раскрыт за день до установленного огранизаторами срока, но Фламберту сохранили жизнь. Скорее огорченный, нежели оскорбленный, Беренгарий вызвал Фламберта к себе, по-дружески побеседовал с ним, напомнил о дарованных ему ранее привилегиях, подарил ему золотой кубок и отпустил заговорщика с миром.

Однако и на этот раз милосердие государя не вызвало признательности у человека, которого он облагодетельствовал.

Чувствуя себя униженным поступком императора, Фламберт провел всю ночь, обдумывая новый заговор. Между тем Беренгарий на ночь остался все в том же павильоне у церкви св. Петра, не допуская даже мысли о том, чтобы переехать в соседний дворец, в котором он смог бы с легкостью противостоять внезапному нападению. Напрасно молодой Милон, его верный вассал, заботливо отобравший надежных людей, настаивал на необходимости выставить охрану вокруг павильона. Беренгарий наотрез отказался от охраны и повелел Милону удалиться вместе с его людьми, поскольку был абсолютно уверен в том, что ничего плохого с ним не произойдет.

Действительно, ночь прошла спокойно, и на заре Беренгарий по своему обыкновению отправился в церковь. От молитвы его отвлекли внезапно раздавшиеся голоса и бряцание оружия. Ни о чем не подозревая, император пошел к дверям, чтобы посмотреть, что происходит. Увидев Фламберта, он поинтересовался, чего хотят пришедшие с ним люди. Судя по рассказу Лиутпранда с очевидным фольклорным оттенком, Фламберт уверил Беренгария в том, что у этих людей нет злого умысла против него, что они хотели покарать тех, кто собирался его убить. Император поверил и встал в их ряды, готовый сражаться, и кто-то сразу же ударил его копьем в спину. Беренгарий упал и 7 апреля на рассвете испустил дух[35].

Много лет спустя на каменном полу еще оставались пятна крови, а память людей хранила воспоминания о добродетелях престарелого государя, его набожности, милосердии, храбрости, честности. Но окидывая взглядом полную треволнений историю жизни Беренгария, никто из них, возможно, даже не задумывался о том, что по существу он был слабовольным человеком. Беренгарий не умел сопротивляться ни людям, ни событиям, раз за разом позволял себя опередить или одолеть. Ему явно не хватало ни ума, ни воли, чтобы справиться с задачей, которую жизнь поставила перед ним.


Примечания:



III. БЕРЕНГАРИЙ И ЕГО НОВЫЕ СОПЕРНИКИ

id="p3_1">

1. Liutpr., I, 43; D.В.I., XX–XXIV, 9.

id="p3_2">

2. О венграх и об их походах в Италию см. G. Fasoli. Op. cit.

id="p3_3">

3. W. Goetz. Das werden des italienischen nationalgefühls. Sitz, ber. der Bayer. Akad. des Wissenschaften. 1939. S. 7; о значении названия «Италия» см. работу С. Salsotto в Arch. Stor. Lomb. 1905. P. 5 и далее.

id="p3_4">

4. С. Morossi. Op. cit. P. 60.

id="p3_5">

5. Ann. Bertiniani // M.G.H. SS., I. P. 150; R. Poupardin. Provence. P. 96, n. 4. P. 167, n. 1. В 909 г. Эрменгарда еще не умерла: см. H.P.M., XIII, 454. О первых годах правления Людовика, см.: Poupardin. Provence. P. 160 и далее.

id="p3_6">

6. Видение Карла Толстого находится на с. 144 Chronique de S. Riquier / Ed. F. Lot. Paris, 1894.

id="p3_7">

7. Пупарден (Poupardin), ссылаясь на отношения, которые сложились между Беренгарием и Ангельбергой, делает вывод о том, что императрица не поддерживала своего племянника, см. D.В.I., IV; Покеттино (Pochettino. L'imperatrice Angelberga // Arch. Stor. Lomb., 1921. P. 148) считает, что уже в 890 г. ее не было в живых. Однако, согласно традиционной точке зрения, она умерла только в 915 г.; P. М. Campi. Historia… di Piacenza, I. P. 350. Адальберт Тосканский одним из первых встал на сторону Людовика III (см. D.H. III, II). Самой первой итальянской грамотой Людовик III передал Агельтруде двор в Кортемаджоре, по всей видимости, за оказанные услуги. Об Адальберте Иврейском см. Liutpr., II, 35; A. Levi. Contributo alla storia dei re d'Italia nel sec. X // Atti R. Acc. di Torino, LXIII, 1928, scienze morali. P. 121–122.

id="p3_8">

8. См. краткое описание избрания Людовика королем Италии в D. Lu III, II: «В священном дворце (в Павии) выбраны мы на божественную должность всеми епископами, маркграфами, графами и людьми высшего и низшего сословий…». О поездке в Рим см. D. Lu III, V, 901, 19 января, Болонья: об обсуждении даты двух коронаций см. Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 136 и далее. Пупарден считает доказательством согласия, существовавшего между Людовиком III и Папой, чеканку монет с именами Папы и императора; однако в этом нет ничего удивительного, поскольку имя императора, если он был, всегда указывалось на папских монетах, см.: Garpus Numm. Ital. XV. P. 83 и далее. О пребывании в Риме см.:D. Lu III, VI–VII.

id="p3_9">

9. Пупарден (Poupardin, Provence. P. 182–184), вслед за Лиутпрандом (Liutpr., II, 38–39), относит ко второму походу Людовика III в Италию пребывание в Лукке. Скьяпарелли (Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 144) предполагает, что Людовик специально ездил в Тоскану в апреле или мае во время своего первого похода. Я склонна связывать поездку в Тоскану с его возвращением из Рима, поскольку второй поход был слишком кратковременным, чтобы Людовик успел посетить Тоскану; также следует учитывать обычай императоров возвращаться из Рима не по той дороге, по которой они туда приезжали, чтобы дважды не отягощать своим визитом одну местность.

id="p3_10">

10. Liutpr., II, 35: дата бракосочетания Адальберта и Гизлы неизвестна; маркграф в последний раз упоминается без намека на родство с Беренгарием 14 августа 908 г., а 13 июня 910 г. назван зятем (D.В.I., LXVIII, LXXI). Однако бракосочетание должно было произойти несколько раньше, поскольку в 918 г. Беренгарий (II), их сын, уже был графом и выполнял поручения императорского посланца (D.В.I., 34. P. 418), и ему должно было исполниться, по крайней мере, пятнадцать лет. С другой стороны, отношение Адальберта к Людовику в 900–902 гг. исключают возможность того, что он уже в то время был женат на Гизле: уже будучи королевским зятем, он не видел бы выгоды в том, чтобы свергать Людовика. Брак с Гизлой был ценой его измены. «Адальберт», которого, «осыпав бесчисленными дарами», Беренгарий перетянул на свою сторону, а Лиутпранд идентифицировал как Адальберта Тосканского, не кто иной, как Адальберт Иврейский. Нужно отметить, что Лиутпранд (Liutpr., II, 35) сближает события во времени и заставляет Беренгария выступить с огромным войском против Людовика, едва тот оказывается в Италии. См.: Cat. Non Reg. Lang. in SS. rer. lang. P. 503. Автор «Деяний» (Gesta) туманно намекает на первый поход: IV, 7 и (IV, 2), вторично упоминает Берту с ее «ядовитым шипением», рассказывая о 905 годе. Беренгарий 17 июля уже был в Павии, D.В.I., XXXV; Людовик же, согласно документам, оказался в Провансе только в ноябре (Réc. actes des rois de Provence, n. 39 / Ed. Poupardin. Paris. 1920).

id="p3_11">

11. Liutpr., II, 36; Gesta, IV, 2–4. О венграх, G. Fasoli. Op. cit. P. 116, n.

id="p3_12">

12. Один из павийских документов от 18 мая датирован еще временем правления Беренгария (H.P.M., XIII, col. 595, doc. 413), а первая грамота Людовика в Павии относится к 4 июня (D. Lu III, XX). см: Gesta, IV, 23; D.В.I., LV; LVI. О беспечности Людовика см. Regin, а. 905: о ложном известии о смерти Беренгария говорится в Gesta, IV, 39–40. Регинон рассказывает о его бегстве в Баварию, в Ann. Alamannici и Einsidlenses (M.G.H., SS., I, III) ad annum говорится о баварских наемниках и о их службе. Дата 21 июля указана в Cat. Reg. Lang. // SS. rer. lang. P. 503: см. Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 148, 150 о критике точки зрения ученых, предложивших другую дату. По всей видимости, 31 июля или 1 августа Беренгарий (D.В.I., LXI) одарил тех самых подданных (cives), которые ему помогли. Иоанн Браккакурта, упомянутый в Gesta, IV, 66 и D.В.I., LXI и в Cod. necr. lit. di S. Giulia / Ed. da A. Valentini. Brescia, 1887. P. 68.

id="p3_13">

13. Réc. des actes des Rois de Provence, n. 38. Torino, 9001: «illustrissimus comes nobisque viscerabiliter dilectus Hugo». См. Gingins-La Sarraz. P. 100, 107; Poupardin. Provence. P. 204; L. de Manteyer. La Provence. P. 102. Фундаментальный источник о генеалогии Гуго опубликован в Réc. Hist. France, IX, 689 и в Cartulaire de S. André-le-Bas/ Ed. C. U. J. Chevalier. Vienne-Lyon, 1869. P. 223, n. 14.

id="p3_14">

14. Об Адалельме, графе Валенсьенском см. Poupardin. Provence. P. 178, 203; Ротерий был одним из тех, кто подписал грамоту в Варенне (Réc. Hist. France, IX, 663). Граф Роббальд, имя которого редко встречалось в итальянских грамотах, — предположительно из Прованса, как и Лиуфред (Réc. des actes des rois de Provence, n. 42). Имя канцлера Арнульфа упоминается в прованских грамотах. Из новых людей, появившихся при дворе Людовика III, известны только Эилульф, получивший должность в Асти (С. Cipolla. Di Audace, vescovo di Asti / Mise. St. It., XXVII, 1890. P. 161, F. Savio. Gliantichi vescovi. Torino, 1899. Vol. I. P. 127). Ангильберт получил должность в Верчелли (F. Savio. Op. cit. I. P. 149): в грамотах встречаются имена Альбериха, Эилульфа, Рудольфа (D.Lu.III, XVI–XVII).

id="p3_15">

15. Poupardin. Provence. P. 48, Генеалогическое древо Бозонидов, P. 203–204; Manteyer. P. 95 и далее. См. Réc. des actes. Op. cit., nn. 37, 38, 40, 42, 47, 50, 51, 53, 55–58, 60, 64, 65 и Cart. S. André-le-Bas, nn. 14, 18, Cart. S. Bernard de Romans // P. E. Giraud. Essai historique sur l'abbaye de S. Bernard de Romans, accompagné du Cartulaire. Lyon, 1856, nn. 10, 11, 14. О титулах см. Manteyer. Op. cit. P. 105.

id="p3_16">

16. Poupardin. Provence. P. 224, n. 5 и Bourgogne. P. 28, n. 2: L. de Manteyer. Maison de Savoia // Moyen Age, S. II, V. P. 302–303.

id="p3_17">

17. См. ad nomen, указатели Diplomi di Berengario l e di Ludovico III. О венграх см. G. Fasoli. Op. cit. P. 134 и далее.

id="p3_18">

18. Ant. est., I, 239; Hofmeister. S. 396; Schiaparelli, В.I.S.I., 23, p. 12, 31 H.P.M., XIII, 627; D.В.I., LXXIII, LXXV, LXXXVIII.

id="p3_19">

19. Об Иоанне Равеннском, Сергии III и Альберихе см. Fedele. Ricerche per la storia di Roma e del Papato // Arch. Soc. Rom. Stor. Pat., XXXIV, 1910, XXXIV, 1911, passim; T. Venni. Giovanni XII Arch. R. Dep. Romana St. Pat., 1936, passim.

id="p3_20">

20. Gesta Berengarii, II, 27–30, glossa.

id="p3_21">

21. Venni. Op. cit. P. 62.

id="p3_22">

22. Все это стало известно из собрания писем Иоанна Равеннского и Сергия III, которое опубликовал А. Лёвенфельд (A. Loewenfeld) в Neues Archiv, IX, 1885. S. 533 и далее. Множество споров вызывает датировка этого собрания писем весьма обширным периодом от избрания Иоанна архиепископом Равеннским до смерти Папы Сергия III. Венни (Venni. Op. cit. P. 19), последний, кто занимался этим вопросом, относит первые пять писем к 907 г., основываясь на упоминаниях о расколе в равеннской церкви, появившихся как раз в январе 907 г. Венни отделяет планы о поездке в Рим, о которых говорится в четвертом письме, от приготовлений, упомянутых в седьмом и восьмом; он отмечает, что ситуация абсолютной неопределенности, описанная в третьем и четвертом письмах, не соотносится с уверенностью, с которой Иоанн говорит о поездке в Рим в восьмом письме. Он склонен полагать, что намеченные планы рухнули из-за смерти Сергия III, и считает, что два последних письма были написаны незадолго до его кончины. Нам кажется, что сближение между королем и архиепископом произошло сразу же после поражения Людовика Прованского, когда они заключили договор о взаимопомощи: намек на это содержится во втором и шестом письмах. Захват части имущества равеннской церкви в районе Болоньи, произведенный графом Дидоном в 906–907 гг., привело к тому, что архиепископ стал налаживать отношения с противниками Беренгария (письмо четвертое). Затем он вновь обратился к королю с просьбой помочь вверенной ему церкви, которая оказалась под угрозой раскола (письма пятое и шестое). Письма седьмое и восьмое относятся к гораздо более позднему периоду, который совпадает с последними месяцами жизни Сергия III.

id="p3_23">

23. Лиутпранд (Liutpr., V, 4) говорит об Эрменгарде как о дочери Берты и Адальберта Тосканского. Гуго называет ее родной сестрой, что имеет большое значение, поскольку в те времена немаловажную роль играло различие между родными и единоутробными братьями и сестрами. Эрменгарда была дочерью Бозона, но прожила длительное время в Тоскане, и поэтому ее стали считать дочерью Адальберта. Дату ее бракосочетания с маркграфом Иврейским, чья супруга Гизла в 910 году еще была жива (D.В.I., LXXI), можно предположить, исходя из возраста сына Эрменгарды Анскария, которому в 924 году было, по крайней мере, двенадцать лет, поскольку его имя фигурировало в одной из грамот Рудольфа (D.R., IV). В 936–937 гг. Гуго даровал ему титул маркграфа Сполето, и, поскольку он доверил Анскарию управление столь важной территорией, на тот момент сыну Эрменгарды уже должно было исполниться двадцать четыре года. Поэтому дату бракосочетания следует отнести к 911–912 гг.

id="p3_24">

24. Ph. Lauer. Robert I et Raoul de Bourgogne, rois de France. Paris, 1910. P. 27–29; Gingins La Sarraz. P. 134. Впоследствии Берта унаследовала владения Гуго в Провансе (Manteyer. Op. cit. P. 123, n. 2).

id="p3_25">

25. Cart. S. André-le-Bas. Op. cit., n. 14. P. 223.

id="p3_26">

26. Venni. Op. cit. P. 36, 52.

id="p3_27">

27. Liutpr., II, 55, — D.В.I., CVIII. — В нашем распоряжении нет документов, напрямую свидетельствующих об отношении Альбериха к происходящему, но его отношения с Феофилактом и Папой говорят о полном согласии между ними. О пребывании в Лукке см. Mem. е doc. per la storia di Lucca, V, 3, doc. 1166, a. 915, nov. 10: «Тогда король Беренгарий, преисполнившись страха перед Господом… наполнив душу милосердием и справедливостью, отправился в Рим. Когда он приехал в Тоскану, то остановился в городе Лукке в поместье Адальберта…». Слова неизвестного поэта о том, что Карл III Толстый якобы назначил Беренгария своим наследником, свидетельствуют о специально распущенных слухах, которые должны были заставить замолчать сомневающихся в законности коронации (Gesta Berengarii, I, 32 и далее).

id="p3_28">

28. D.В.I., CVII, CXXIX; D. D. L., XLII.

id="p3_29">

29. D.В.I., CIX, 2 января 916 года, Муджелло; D.В.I., CXI, 22 июня 915 года, Равенна.

id="p3_30">

30. Liutpr., II, 55. Существует документальное подтверждение того, что Беренгарий находился в Мантуе в октябре 920-го и в феврале 921 г. (D.В.I., CXXXIV–V).

id="p3_31">

31. Liutpr., II, 57–62.

id="p3_32">

32. D.R., III, VI о Парме; о Реджо Carte degli Archivi reggianï a cura di P. Torelli. Reggio, 1921, doc. 46. О Модене документов нет. Болонские документы датированы временем правления Беренгария, G. Cencetti. Le carte bolognesi del sec. X. Bologna, 1936, 1, 1 декабря 922 г. Документы Лукки и некоторые документы Сполето также датируются правлением Беренгария.

id="p3_33">

33. Liutpr., II, 65–67; Cat. Reg. Lang. // SS. rer. lang., 512; Costantino Porfirogenito // Migne. Patr. gr., 112; Flod., Annales, a. 923. Раздел королевства был произведен в соответствии с постановлением, которое существовало еще до начала сражения, однако для подтверждения этой гипотезы не хватает частных документов, которые были составлены после битвы при Фьоренцуоле.

id="p3_34">

34. Liutpr., II, 67.; Lauer. Op. cit. P. 27–9; G. Fasoli. Op. cit. P. 139 и далее.

id="p3_35">

35. Liutpr., II, 68–71. Фламберт присутствовал на двух судебных собраниях в Вероне; в 913 и 918 гг. (D.В.I., LXXXVIII, CXVII), а также поставил свою подпись в 921 г. под завещанием Нотхерия, епископа Вероны (Ughelli. Italia Sacra, V, 737). Дата смерти указана в Некрологе Монцы, Frisi. Memoriale Storiche di Monza, Milano, 1794, III, 113.

>

IV. СТРЕМИТЕЛЬНОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ ГУГО ВЬЕННСКОГО К ВЛАСТИ

id="p4_1">

1. Веронский документ от 12 августа 924 г. в Cod. dipl. nonant., LXXXIX, еще датирован периодом «после смерти достославного императора Беренгария» (post obitum Berengarii gloriosissimi imperatoris). Рудольф II находился в Вероне с 8 октября по 12 ноября 924 года (D. R., VII–IX). Грамота для Венеции, D.R., XII, 28 февраля 925 года. Епископы Пьяченцы и Пармы были в свите Рудольфа (D.R., X, XI). В Реджо документы датированы временем правления Рудольфа. Об остальной части Эмилии сведений нет. См.: Mon. St. Lucca, V. P. 114–118 docc. 1201–1208; Liber larg. Mon. Farf., nn. 78–81, nn. 924–927.

id="p4_2">

2. В Chron. Mon. Cass. // M.G.H. SS., VII. P. 623 Иоанну X приписывается немаловажная роль в переговорах об избрании Гуго; подробно об этом нигде не упоминается, однако присутствие посланника Иоанна X на встрече Гуго и состоявшаяся вслед за этим встреча в Мантуе свидетельствуют о том, что знакомство понтифика с Гуго не было поверхностным. Адальберт еще был жив в 929 г. (D.U., XIX). Об Эрменгарде и Рудольфе см. D. R., VI, X; Flod. Ann., 926; Liutpr., III, 7.

id="p4_3">

3. Единственным свидетельством является Liutpr., III, 7—16: учитывая то, что Эрменгарда раздувала рознь среди итальянцев, осыпая милостями одних и оставляя других ни с чем, Лиутпранд утверждает, что Ламберт, архиепископ Миланский, как и немногие другие, продолжал хранить верность королю, а сторонники Эрменгарды тем временем захватили Павию (III, 8). Рудольф собрал войско и отправился к столице. Он разбил лагерь в месте слияния рек По и Тичино и готовился к битве с мятежниками, когда получил послание от Эрменгарды. В письме она сообщала, что его люди давно поддерживали с ней тайную связь, и по одному ее знаку они схватили и убили бы его. Потрясенный Рудольф на следующую же ночь тайком встретился с Эрменгардой (III, 9—10) и долго с ней разговаривал. Поздним утром чиновники и придворные короля пребывали в недоумении по поводу отсутствия своего господина: одни предполагали, что его похитили, другие опасались, что его уже убили. Наконец кто-то увидел, как король мчится к лагерю вместе с теми, кого он недавно считал мятежниками, намереваясь разделаться с теми, кого он еще накануне называл своими верноподданными. Узнав об этом, люди короля не стали дожидаться, пока станет ясно, действительно ли их господин собирается их убить, и «как только увидели их приближение, умчались прочь» (III, 11). Бежали они до самого Милана и оттуда, с одобрения архиепископа, направили официальное приглашение Гуго Вьеннскому (III, 12). Рудольф поехал в Бургундию и попросил о помощи Бурхарда. Вместе они вновь отправились в Италию, но у Ивреи Рудольф остановился. Бурхард проследовал в Милан, и т. д., и т. п. (III, 13–14). В рассказе Лиутпранда многие подробности вымышлены: послание Эрменгарды королю, их ночная встреча, внезапная перемена взглядов Рудольфа и т. д. Вся информация, которую мы сумели извлечь из этого рассказа, изложена в тексте. То, что после осады Павии и переговоров с королем Эрменгарда приостановила свои отношения с мятежниками — умышленно или нет, — подтверждается фактами из жизни Рудольфа, который смог вернуться в Бургундию через земли, находившиеся под контролем графини, а потом оставался в Иврее, ожидая завершения миссии Бурхарда. То, что Рудольф пересек долину Аосты, засвидетельствовано в Cat. reg. lang. // SS. rer. Lang. P. 512: «Рудольф оттуда через Апеннинские Альпы в Бургундию вернулся…» См.: Poupardin. Bourgogne. P. 55, n. 1; Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 12. Частные письма датируются временем правления Рудольфа вплоть до июня: H.P.M., XIII, col. 885, n. 519; Reg. S. Mariae Velatensis // Reg. Chart. Italiaé, doc. 2. В качестве даты смерти Бурхарда называют 28 или 29 апреля. См.: Poupardin. Bourgogne. P. 56, n. 3.

id="p4_4">

4. Liutpr., II, 16. Здесь можно вспомнить о любопытном заблуждении Женжена Ла Сарраса (Gingins La Sarraz. P. 139) и Скьяпарелли (Schiaparelli, Ricerche, V. P. 12), по словам которых папским нунцием был Иоанн Равеннский. Лиутпранд говорит: «…туда приехал нунций Папы Римского, то есть Иоанна Равеннского» (…adfuit romani pape, Johannis scilicet Ravennatis, nuntius), где Johannis Ravennatis грамматически согласовано с romani pape и является дополнением в родительном падеже при слове nuntius. Лиутпранд (Liutpr., Il, 47–48) называет Иоанна X Johannes Ravennas (Иоанн Равеннский). О порте, где произошла высадка, см. L. F. Ganshof, Notes sur les ports de Provence du VIII au Xsècle // Revue historique, 183, 1938. P. 28.

id="p4_5">

5. Скьяпарелли (Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 12) и Пупарден (Poupardin. Provence. P. 58) не сомневаются в намерениях Эрменгарды, нам же ее поступки кажутся весьма двусмысленными.

id="p4_6">

6. M.G.Н. SS. rer. lang. P. 514–15: «A.D., 926, ind. 14, Гуго избрали королем 5 июля (2 июльские нонны), и правил он 21 год (electus fuit rex Ugo ad regem 2 non. iul. et regnavit ann. 21)»; Schiaparelli, В.I.S.I., 34, p. 131. В рассказе Гальвано Фиамма (Galvano Fiamma. Misc. St. It., VII, 578–579) о коронации Гуго царит поразительная неразбериха, которая происходит из-за полного несоответствия в принципе узнаваемых дат. Сначала автор говорит, что Ламберт, архиепископ Миланский, на собрании представителей света и духовенства провозгласил «избрание императора полностью законным». Но далее рассказ хрониста продолжается упоминанием о том, что Хильдуин Льежский (избранный в 931 году) «на объединенном совете прелатов и баронов в церкви св. Амвросия избрал королем Италии Гуго, короля Бургундии, сына Людовика III, и одновременно короновал его сына Лотаря… вместе с ним…». Фрагменты истории, на которых Гальвано Фиамма основывает свой рассказ, очевидны: зная о дружеских отношениях Гуго и Хильдуина, Гальвано Фиамма (или автор первоисточника, к которому он обратился) вообразил, что Гуго был избран и коронован милостью своего друга архиепископа, и объединил коронации Гуго и Лотаря в одну церемонию. Лотарь в действительности получил корону между 8 и 13 апреля из рук архиепископа Ламберта; сам же Хильдуин стал архиепископом лишь после 10 июня того же года, когда Ламберт уже умер. Собрание баронов и прелатов, которое, по словам Гальвано, Хильдуин провел в церкви св. Амвросия, как раз и есть то самое собрание, устроенное Ламбертом после разрыва его отношений с Рудольфом. Именно поэтому собрание проводилось в церкви св. Амвросия, как и то, на котором в 945 г. корону получил Лотарь. Гальвано решил, что коронация проходила также в этой церкви. Однако общеизвестным фактом является то, что во времена королей Италии функции дворцовой церкви выполнял собор св. Михаила, см.: G. Romano. Di un supposto palazzo imperiale… Boll. Soc. Pav. St. Pat. 1902. P. 143.

id="p4_7">

7. Liutpr., III, 19.

id="p4_8">

8. Chron. Noval., c. 3.

id="p4_9">

9. Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 19, 35-6. О королевском дворце, D.U.Lo., XXXIX, LXXX.

id="p4_10">

10. Liutpr., III, 21–23. Романо (Romano. Op. cit. P. 663) считает, что Гуго направил первую дипломатическую миссию в Византию только в 933 г., чтобы скрасить последствия переговоров Альбериха. Это предположение кажется нам маловероятным: Гуго, по всей видимости, еще раньше наладил контакт с самой мощной политической и военной державой своего времени.

id="p4_11">

11. Liutpr., III, 17. О Петре См.: Venni. Op. cit. P. 25, n. 2; Hartmann. Op. cit. III, 213.

id="p4_12">

12. Liutpr. passim; Benedetto di S. Andrea di Monte Soratte, in F.I.S. 1. P. 161. См.: Fedele. Ricerche. Op. cit. XXX1I1, о Сергии III; Гауденци (Gaudenzi. Sul passaggio, 161, Op. cit. P. 564 и далее) довольно много выдумал о Мароции. Дюшен (Duschesne. Serge III et Jean XI // Mélanges d'Arch. et d'Histoire, XXXIII, 1913), согласно традиции, называет Сергия отцом Иоанна.

id="p4_13">

13. Назвать точную дату бракосочетания Гвидо и Мароции не представляется возможным: сведения о рождении девочки Берты от этого брака ничем не могут помочь исследователям (v. n. 26). См.: Romano. Op. cit. P. 660; Venni. Op. cit. P. 124. После смерти Альбериха Сполетского Гвидо стал самой значительной политической силой в Центральной Италии, поэтому нельзя исключить возможность того, что он мог обратить пристальное внимание на Рим и жениться на Мароции еще до появления Гуго. Однако, по всей вероятности, четкий план действий возник в голове Гвидо лишь после того, как заключенный Папой и Гуго договор показал, насколько серьезны были намерения нового правителя единолично, в русле собственных интересов выстраивать отношения между Римом и Павией. Женитьба на Мароции дала бы Гвидо возможность, пользуясь высоким положением супруги, не дать Гуго вмешаться в дела Рима, получить императорскую корону и лишить автономии его маркизат. Следовательно, нужно полагать, что бракосочетание состоялось после встречи в Мантуе.

id="p4_14">

14. D.U., VI, 25 декабря 926 г., Тренто. О Венеции, D.U., VIII, 26 февраля 927 г., Павия.

id="p4_15">

15. Источники, на основе которых были воссозданы произошедшие события: a) D.U., IX, датировано 22 июля 927 г., Карцавеккья (Флоренция); b) D.U., X, даты нет, но прилагается акт из Орте: поддельный, но составленный на основе подлинного документа; его можно отнести к 927 г.: См. Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 15, 191–193; с) рассказ Бенедикта из монастыря Сант-Андреа ди Монте Соратте (Benedetto di S. Andrea di Monte Soratte, F.I.S.I. P. 159): «Римляне пылали такой ненавистью к маркграфу, что не нужно было ему ездить в Рим. Петр приехал в город Орте и встал лагерем в его главной части… Он немедленно послал гонца к венграм с просьбой, чтобы они вторглись в пределы Италии и захватили ее: после этого весь народ венгров пересек границу. Тогда же маркграф Петр вошел в город…»; d) Лиутпранд (Liutpr., III, 43) рассказывает о штурме Латеранского дворца. См. также: Flod. Ann., а. 928; e) D.U., 12 февраля 928 г., Верона, где говорится о венгерском нашествии. См.: Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 17, n. 2; Venni. Op. cit. P. 125–131; G. Fasoli. Op. cit. P. 57.

id="p4_16">

16. D.U., XIV: см. о дате смерти Людовика Poupardin. Provence. P. 226, n. 5.

id="p4_17">

17. Poupardin. Provence. P. 209; De Manteyer. Op. cit. P. 126–127.

id="p4_18">

18. Flod., Ann. a. 928; Lauer. Op. cit. P. 54; D.U. XIX–XX.

id="p4_19">

19. D.U., XVI–XVIII: согласно грамотам, жалованным прованским монастырям, правонарушитель должен был выплачивать одну половину штрафа пострадавшей стороне, а другую — королевской палате. Мы не располагаем другими примерами, которые относились бы к сфере заграничных владений правителей, и не можем сравнить формулировки грамот, применявшиеся ими и Гуго. Однако существование подобного распоряжения позволяет предполагать, что Гуго считал себя королем Прованса. Пупарден (Poupardin. Provence. P. 228) придерживается противоположной точки зрения, поскольку в 925 г., когда правителем Вьеннского маркграфства являлся Рауль Французский, Гуго использовал такие же формулировки. Но в 925 г. Гуго хотел, помимо всего прочего, утвердить свои права не только на маркграфство, но и на все Прованское королевство. См. Gingins La Sarraz. P. 214, 250.

id="p4_20">

20. D.U., XIX, XX. О смерти Иоанна X, см.: Venni. Op. cit. P. 132, note. Лишний раз вспомним известнейший труд Хартманна (Hartmann) о вотчинной организации Боббио.

id="p4_21">

21. О Герланде см.: Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 58–59 и 61–62; Miracula S. Columbani, с. XXII // Cod. Dipl. Bobiensis, F.I.S.I., I, 296: произведение монаха из Боббио, жившего во времена Гуго. Мощи были перевезены 29 июля (Cod. dipl. bob., I, 301): что же касается года, можно сказать, что это произошло до 931 г., поскольку Лотаря не называли королем, как его отца; после 927 г., а Герланд тогда еще не был аббатом Боббио; и не в 928 г., так как в июле Гуго уехал или собирался уезжать в Прованс; следовательно, в 929 или 930 г. Предпочтительней 930 г., потому что есть свидетельство о пребывании Гуго в Павии в июле-августе (D.U., XXI–XXIII).

id="p4_22">

22. Miracula. Op. cit. с. XXII. Вальперт был судьей еще при Людовике III (D.Lu.III, VI), и с 906 г. его имя регулярно упоминается в грамотах Беренгария (v. D.В.I., indice ad nomen). Он вскоре поступил на службу к Гуго, и уже 14 мая 927 г. его имя появляется в одной из грамот рядом с именем Эверарда Гезо, который, должно быть, только начинал свою карьеру, поскольку ранее нигде не был упомянут (H.P.M., XIII, col. 891, doc. 524). О королевских судьях см.: С. Mengozzi. Ricerche sull'attivita' della scuola di Pavia nell'alto M.E. Pavia, 1924. P. 19 и далее.

id="p4_23">

23. Liutpr., III, 39. О дальнейших отношениях Розы с королем см. Liutpr., IV, 14; D.U.Lo., LXXIX: сын Розы и Гильберта верой и правдой служил Гуго и Лотарю в должности графа дворца. Историки расходятся во мнениях относительно точной даты заговора. Скьяпарелли (Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 21) относит его к 929–930 гг., приводя весомые аргументы, и мы разделяем его мнение.

id="p4_24">

24. Скьяпарелли (Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 145) ссылается на широко известную точку зрения на дату избрания, которую он относит к 13–18 апреля. Остается определить возраст Лотаря, который, согласно Чудесам св. Колумбана (Miracula S. Columbani, с. XVI), в 930 г. был еще ребенком: «…Лотарь, талантливый мальчик, сын короля, которого родила королева Альда, страдал от жестокой лихорадки; по приказу отца его на руках отнесли в вышеупомянутую церковь. Там воспитатель, сняв с него одежду и поместив ее на гробницу, положил [младенца] возле, чтобы он отдохнул. В то время как братья молились за его здоровье, он спал. Закончив молиться, они пробудили [Лотаря] ото сна и дали освященного вина, после чего он обрел полное здоровье. Затем его отнесли ко дворцу и здоровым вернули отцу с матерью». Судя по этому рассказу, ребенку было два или самое большее три года.

id="p4_25">

25. Hofmeister. S. 403, n. 3. Об отсутствии потомков у Гвидо см. Bresslau. Konrad der II. S. 414. Но также Liutpr., III, 44, v. s., n. 26.

id="p4_26">

26. Liutpr., III, 44–45; Benedetto di S. Andrea, F.I.S.I. P. 166. Cm. Flod. Ann. a. 933. Обе дочери Мароции, от первого брака с Гвидо и от второго с Гуго, носили имя Берта. Они воспитывались в Риме под опекой Альбериха. Существует свидетельство о даре, который принесли монастырю св. Сильвестра на холме (in Capite) Альберих и его братья, «то есть благородный муж Константин, епископ Сергий, а также Берта и другая Берта» (v. il reg. del doc. в V. Federici. Regesti di S. Silvestro in Capite // Arch. Soc. Rom. St. Patr., XXII, 1899. P. 271–272). Об одной из девушек по имени Берта, «благороднейшей девице» (nobilissima puella uterina) и единоутробной сестре Альбериха, упоминается в документе из Ann. Camaldulenses Mittarelli, I. P. 69. Об Альберихе см. известный труд В. Сикеля (W. Sickel // «Mittheil. f. oëst. Geschichtforsch.», XXIII, 1902; G. Rossi // L'Arcadia, 1918; G. Falco. Albori d'Europa. Roma, 1942. P. 357 и далее: Storia e storici di Roma medioevaie; La prima dinastia di Roma medioevale: Alberiso II.

id="p4_27">

27. Liutpr., III, 22–23, IV, 1.

>

V. СОГЛАШЕНИЯ, ВОЙНЫ, ЗАГОВОРЫ

id="p5_1">

1. Romanin. Storia documentata di Venezia. Venezia, 1853, I, 367; Fontes rer. aust., XIX, 10, m. 11. См.: G. Posar-Giuliano. Origini del dominio veneziano nell'Istria (932-1150) // «Porta Orientale» X, 1940. P. 211 и далее.

id="p5_2">

2. Flod., Ann., a. 933. Имя Рауля тотчас же стало упоминаться при датировании документов во Вьеннской области, см.: Cartulaire de Cluny / Ed. A. Bernard et A. Bruel. Paris, 1897 (Collections de documents inédits sur l'histoire de France), I, n. 437: «…II год правления Родульфа (Рауля), вьеннского короля» (…anno II, regnante Rodulfo rege viennense). См. также: Liutpr., III, 48. Дата передачи прав на Прованс ясно не упоминается ни в одной хронике. Приглашение Рудольфа в Италию, безусловно, стало следствием неудачи Гуго в Риме, от которой его отделяет маленький временной промежуток. Оба эти события связаны и с захватом Вьеннского маркграфства Раулем в 933 г.: следовательно, к 933 г. относится и заключение соглашения с Рудольфом Бургундским.

id="p5_3">

3. Liutpr., III, 48; Widukindus // M.G.H. SS., III, I, 40.

id="p5_4">

4. G. B. Pitra. Analecta novissima: Spicilegii solesmensis altera continuatio. Paris, 1885,1, 469. По всей видимости, дочь Мароции вскоре умерла. О матримониальных планах Альбериха рассказывает Бенедикт из монастыря Сант-Андреа ди Монте Соратте (Benedetto di S. Andrea di Monte Soratte. P. 171).

id="p5_5">

5. Flod. Annales, a. 933. Лиутпранд (Liutpr., IV, 2) не делает различия между походами 933–934 гг. и 936 г. Он говорит не об осаде, а о серии набегов на близлежащие деревни и большие города, а также о постоянных попытках штурмовать город. Отнесем поход к концу 933 г., поскольку в сентябре король еще находился на севере (D.U.Lo., XXXVI, 20 сентября 933 г., Prata Paludis, Modena-Frignano). См.: Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 29. Об Эде, аббате Клюни, см. ниже.

id="p5_6">

6. Liutpr., IV, 4–5; M. Amari. Storia dei Mussulmani in Sicilia. n. ed. Catania. 1935,1, 211. Некоторые ученые относят битву в Акви к 936 г., поскольку Лиутпранд упоминает о ней после описания мирного договора, заключенного с Альберихом в 936 г. Но после битвы в Акви Лиутпранд говорит о разграблении Генуи, которое арабские источники относят к 935 г.

id="p5_7">

7. G. Fasoli. Op. cit. P. 148.

id="p5_8">

8. Rath. // Migne. Patr. lat. Vol. CXXXVI, V.

id="p5_9">

9. Liutpr., III, 49–52. См. об Адальберте Зальцбургском: Ann. Salisbur. // M.G.H. SS., XI. P. 771. Адальберт скончался 14 ноября 935 года «возвращаясь после вторжения в Италию» (de invasione Italiae rediens). Однако не следует буквально воспринимать это хронологическое уточнение. Ратхерий (см. ниже) уточняет, что войска Гуго вошли в Верону 2–3 февраля. «Castrum Gauseningum» есть не что иное, как Госсоленго, населенный пункт между Пьяченцей и Боббио, но что там могла делать «немалая часть» (pars non minima) войска Арнульфа вместе с самим герцогом, трудно даже предположить. Речь в данном случае идет о Буссоленго, который находился в двенадцати километрах к западу от Вероны. О ранении Арнульфа, см.: G. Thurmair (Aventinus). Annales Boiorum. Lipsia, 1710. P. 457.

id="p5_10">

10. Ratherii Veronensis, Prael. III 27; V, 5, 7, 12; Ep. ad pontificem. См.: Liutpr., III, 48–52.

id="p5_11">

11. См. гл. VIII.

id="p5_12">

12. Liutpr., IV, 6.

id="p5_13">

13. Liutpr., IV, 9-10; Costant. Porph. Decaerim. // Migne. Patrol. Graeca. Vol. CXIII. Col. 1126.

id="p5_14">

14. Liutpr., IV, 11–12. См.: Hofmeister. Op. cit. 407. Davidsohn. Gesch. v. Florenz. I, 105, 111. Губерт уже носил титул маркграфа 18 сентября 935 г. (D.U.Lo. XXXIX), в связи с чем можно предположить, что Лиутпранд исказил хронологическую последовательность событий и что тосканский кризис предшествовал походу на Рим. О происхождении Губерта см. Liutpr., III, 20.

id="p5_15">

15. Лиутпранд (Liutpr., IV, 2–3) объединяет два похода 933–934 гг. и 936 г. в один. В труде, который называется «Жизнь св. аббата Эда, написанная его учеником, монахом Иоанном» и был опубликован в АА. SS. О. S. В., Venetiis, VII. P. 167, описаны переговоры Гуго и Альбериха, проведенные Эдом во время осады 933–934 гг., а на P. 165–166 — другие переговоры, состоявшиеся в январе-феврале 937 г. и, по мнению Лиутпранда (Liutpr., IV, 3), приведшие к заключению мирного договора. См. Schiaparelli. P. 35. Флодоард считает, что именно благодаря Эду в 942 г. вечные враги снова заключили мир после еще одного разрыва отношений: Flod. Annales, а. 941 (= 942).

id="p5_16">

16. Poupardin. Bourgogne. P. 65. D.U.Lo., XLV–XLVII; Schiaparelli, В.I.S.I., 34. 34. О возрасте Аделаиды см.: Odilone. Epit. Adal. // M.G.H. SS., IV, из которой следует, что она стала женой Лотаря в шестнадцать лет, то есть в 947 г., согласно грамоте Лотаря, где ее имя упоминается впервые (D.Lo., III): соответственно, в 937 г. ей было шесть лет.

id="p5_17">

17. Poupardin. Bourgogne. P. 66, n.; Köpke-Dümmler. Otto der Grosse. S. 110; Widuk., II, 35; Flod. Ann., a. 940.

id="p5_18">

18. D.U.L., XLVIII, 18 марта 938 г., Ареццо, XLIX, 31 мая 938 г., Перуджа. Об Эрменгарде см.: Diplomi U.L. ad nomen. О Беренгарии см. там же и: Liutpr., IV, 7.

id="p5_19">

19. Лиутпранд (Liutpr., V, 8) утверждает, что Гуго не слишком обрадовал этот успех, но из рассказа Chron. Farf. P. 42 следует иное: «…в сражении победил Сарилон, он убил Анскария и многих его людей, а затем завладел его маркграфством. Узнав об этом, король Гуго воспылал яростью и начал преследовать Сарилона из-за того, что он убил его родича. Сарилон понял, что ему некуда бежать, и когда оказался в маленьком городке в Тосканской области, ночью облачился в монашеское одеяние и на рассвете с веревкой на шее вверился королевской милости. Король смилостивился над ним, простил ему его вину и предложил ему управлять всеми королевскими монастырями в Тосканской и Фирманской областях…». Причины, по которым Муратори (Muratori. Annali, V, 344) считает этот рассказ абсолютно неправдоподобным, мне не понятны. Спорным мне представляется только то, что в этом рассказе поход против Сарилона возглавляет Гуго. По всей видимости, поход все же возглавлял Губерт, которому впоследствии доверили управление маркграфством. В 939–940 гг. свидетельств о пребывании Гуго в Центральной Италии нет.

id="p5_20">

20. Hofmeister. Op. cit. P. 419.

id="p5_21">

21. Гуго был в Павии 6 февраля 941 г., в Пизе 14 марта, в Лукке 25 марта, в монастыре св. Агнессы вне крепостных стен Рима 25 июня, в самом Риме 26 июня, «в Кампании, у города римлян» (in Campania, iuxta oppidum Romanie) 20 июля (D.U.Lo., LIII–LIX). Лиутпранд и Флодоард не упоминают об этом путешествии в Рим; не знают о нем и современные историки, начиная с Грегоровиуса и заканчивая Романо. Об Эде из Клюни см.: Flod. Ann., а. 941.

id="p5_22">

22. D.U.Lo., LIX; Schiaparelli. В.I.S.I., 34. P. 80, n. 18,20, 21, 23, 28, 29. Женжен (Gingins. Op. cit. P. 155, n. 79) пишет: «Если бы можно было считать подлинным документ, опубликованный Гольда, это значило бы, что Гуго и Лотарь, короли Италии, вместе с патрицием Альберихом создали указ о реформе римских монастырей, 21 июля 941 г., „датировано в Кампании, у города римлян"». Гольда (Goldast, III, 301) опубликовал эдикт Альбериха, который представляет собой не что иное, как приписываемую ему Лиутпрандом (Liutpr., III, 45) речь. На стр. 302 находится другой декрет, также помещенный сюда Лиутпрандом, и на той же странице, под заголовком «Постановления императора Гуго и короля Лотаря, о восстановлении церквей, о наказании предателям согласно королевскому указу», опубликованы начало речи D.U.Lo., LIX и угроза (minatio) D.U.Lo., LXXXI.

id="p5_23">

23. Flod.Ann., 931.

id="p5_24">

24. Liutpr., V, 9, 14, 20. Schlumberger. Un empereur bizantin au X siècle. Paris, 1899. P. 5; A. Rambaud, L'empire grec au Xsiècle. Paris, 1870. P. 310; Gay. Op. cit. P. 223.

id="p5_25">

25. Liutpr., V, 16; Flod. Ann., 942. Флодоард рассказывает об экспедиции против Фраксинета до описания собрания, которое Людовик IV Французский провел в сентябре; см. Poupardin. Provence. P. 238, 272, n. 5; Bourgogne. P. 74. Маршрут Гуго доказывает, что осада завершилась до мая 942 г., поскольку сохранилось свидетельство о пребывании Гуго в Венето в мае 942 г., с 23-го по 25-е, а с 10 по 15 августа он был в Павии и Пьяченце (D.U.Lo., LXI–IV); двух месяцев, июня и июля, не хватило бы на такое предприятие, как экспедиция против Фраксинета.

>

VI. КОНЕЦ ЭПОХИ ГУГО И ПРАВЛЕНИЕ ЛОТАРЯ

id="p6_1">

1. Liutpr., V, 9-17. По мнению Г. Патрукко (G. Patrucco// В. S. S. S., 17. P. LV–VI), это соглашение было направлено против Рудольфа II Бургундского. Однако Рудольф умер еще в 937 г., а Конрад Бургундский не был опасен Гуго.

id="p6_2">

2. Bresslau. Op. cit. S. 366; Chron. noval., V, 3; F. Gabotto, in B. S. S. S., IV, 16–17.

id="p6_3">

3. D.U.Lo., LXI–II.

id="p6_4">

4. Лиутпранд (Liutpr., V, 12) рассказывает о пышном приеме Беренгария. Rosvita. Gesta Ottonis, w. 603–605: «[Беренгарий], который был изгнан из родных краев и лишен всяческих средств к существованию, оказался теперь неблагодарным и т. д.». Только Видукинд Корвейский (Widuk., III, 11) говорит о настоящем феодальном подчинении Беренгария. Вопрос вызывает множество споров: Hartmann. Op. cit. P. III, 235, n.

id="p6_5">

5. Liutpr., V, 18; D.U.Lo., LXV.

id="p6_6">

6. Liutpr., IV, 14, V, 27–28; G. Fasoli. L'abbazia di Nonantola negli studi storici // Studi e Documenti Dep. St. Pat. Emilia, sez. Modena, 1944. P. 11.

id="p6_7">

7. Liutpr., V, 14 о сожительницах Гуго и XV, 18 о тайном агенте Беренгария.

id="p6_8">

8. Liutpr., V, 19; G. Fasoli. Op. cit. P. 176.

id="p6_9">

9. Köpke-Dümmler. Op. cit. S. 134, n. О дарах, которые Гуго преподнес Оттону, Liutpr., V, 18. О Берте, Liutpr., V, 20; Rambaud. Op. cit. P. 45–46, 310; Schlumberger. Un empereur. Op. cit. P. 5.

id="p6_10">

10. D.U.L., LXXVII–IX.

id="p6_11">

11. Liutpr., V, 28; Fietz. Op. cit. P. 15; Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 50, n.

id="p6_12">

12. Последняя грамота совместно правящих Гуго и Лотаря датирована 29 марта (D.U.Lo., LXXIX), но 8 апреля Беренгарий уже был в Павии (D.U.Lo. LXXX, содержащий документ от 8 апреля).

id="p6_13">

13. D.U.Lo., indice ad nomen.

id="p6_14">

14. Liutpr., V, 28. F. Savio. Manasse d'Arles. Atti R. Acc. Torino, Scienze morali, 1911–1912. P. 463. D.U.Lo., LXXXI, 13 августа 945 года: первая грамота вновь царствующих вместе Гуго и Лотаря, в составлении которой участвовал Беренгарий, на ассамблее. О мирном договоре с Альберихом, см.: Flod., а. 946.

id="p6_15">

15. Аделаида впервые названа королевой в D.Lo., III, 27 июня 947 года. См.: Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 67.

id="p6_16">

16. Liutpr., V, 11. О дате отъезда, Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 144–145. Заметим, что избрание Годфрида, другого внебрачного сына Гуго, аббатом Нонантолы после сентября 947 г. уже не зависело от воли Гуго. См.: G. Fasoli. L'abbazia di Nonantola. Op. cit. P. 11.

id="p6_17">

17. De Manteyer. Op. cit. P. 137–44, 158.

id="p6_18">

18. Liutpr., V, 31. О дате смерти см. Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 138 и далее. См. также Chron. cass. // M.G.H., SS., VII, a. 947, согласно которой Гуго «уехал в Бургундию со всеми своими сокровищами, основал там монастырь, который стал называться аббатством св. Петра в Арле, и был к нему очень щедр, и стал там монахом». Хронист путает монастырь св. Петра во Вьенне, построенный Гуго, с монастырем Мон-Мажор, который возвели в Арле его потомки, см.: Gingins. Op. cit. P. 217. Впрочем, это не исключает возможности того, что Гуго остался в монастыре на время, как поступали все важные лица в тех местах, где у них не было резиденции, и впоследствии надел рясу, когда убедился в бесплодности своих надежд на победу в Италии.

id="p6_19">

19. О слабом здоровье Лотаря сообщает также Chron. noval., V, 3 «он выздоровел и достиг юношеского возраста». О Беренгарии, см.: D.U.Lo., LXXX, III, D. Lo., I e VIII.

id="p6_20">

20. D. Lo., I, II, VIII, XIII.

id="p6_21">

21. Liutpr., V, 29, VI, 2.

id="p6_22">

22. D. Lo., III, V: своей второй грамотой король жалует королеве владения, унаследованные от отца в Валлиснере. О Комо, D.Lo., 2 (р. 376), XIII, XV, XVI. О дате смерти, Chron. Noval., V, 3. Лиутпранд и Флодоард (Liutpr., V, 10; Flod., Ann., 950) называют Беренгария отравителем Лотаря. Одилон и Хротсвита говорят о том, что Лотарь умер от болезни. См.: Schiaparelli, В.I.S.I., 34. P. 143. Неизвестно, как нужно рассматривать Chron. cass. P. 623, где говорится о том, что Лотарь умер «в результате внезапного приступа безумства». По всей видимости, это высказывание можно соотнести с другим отрывком Chron. noval., v. 21: Лотарь передал аббатство Бреме Ардуину, «ослабленный сильным безумием». Речь здесь идет скорее о риторическом восклицании, чем об объективном утверждении.

>

VII. ЭПИЛОГ

id="p7_1">

1. Chron. noval., V, 4.

id="p7_2">

2. Современники не упоминали о планирующемся бракосочетании Аделаиды и Адальберта, поэтому сейчас историки исключают возможность этого союза. Беренгарий родился самое позднее в 903–904 гг. и женился на Вилле в период с 931 г. (приезд Бозона в Италию) по 936 г. (гибель Бозона). Адальберт, названный в честь своего деда, по всей видимости, был первенцем, в 950 г. ему было от пятнадцати до восемнадцати лет, и, по обычаям того времени, он уже мог быть женат.

id="p7_3">

3. R. Корке, Е. Dümmler. Op. cit. S. 151, n.

id="p7_4">

4. Liutpr., V, 29; P. Torelli. Le carte degli Archivi reggiani. Reggio Emilia, 1921.

id="p7_5">

5. См. Cal. Merseburgense in Köpke, Dümmler. S. 191, n. 4 о дате пленения и бегства. О приключениях после побега v. Rosvita. Gesta Ottonis // M.G.H. Poet. Lat. IV; Odilone. Epitaph. Mathildis // M.G.H. SS. IV, 638; Chron. Noval. // Mon. noval. vetust. F.I.S.I., II, 247; Donizzone. Vita Mathildis. R. I. SS. n. ed. V, 2, v. 151. Об отношениях Аццо и Лотаря см. Donizzone, w. 140, 197.

id="p7_6">

6. Видукинд (Widuk., III, 6) лишь намекает на поход Лиудольфа, который Хротсвита (Rosvita, v. 608) описывает весьма благожелательно. См. Cont. Regin., а. 951, полный интересных подробностей.

id="p7_7">

7. Köpke, Dümmler. Op. cit. S. 194.

id="p7_8">

8. Bresslau. Konrad der II. Op. cit. S. 361; U. Formentini. Genova nel basso impero, e nell'alto M.E. // Storia di Genova. Milano. 1941. vol. I. P. 193, note. О Гвидо, сыне Беренгария, см. Chron. ven. in F. I. S. 1. P. 137. О Милоне. P. Raterio. Ep. V.

id="p7_9">

9. D.О., II, n. 109, Flod., a. 951, Cont. Regin., a. 951, Widuk., III, 9.

id="p7_10">

10. D.О., I, 225, n. 145.

id="p7_11">

11. Köpke, Dümmler. Op. cit. S. 203.

id="p7_12">

12. Widuk., III, 10; Cont. Regin., a. 952; Flod., a. 952.

id="p7_13">

13. Rosvita. Gesta Ottonis, v. 717: позже Беренгарий оправдывал свою скупость тем, что Оттон его «высочайший повелитель требует высокую цену за правление».

id="p7_14">

14. M.G.H. LL., IV, 1, р. 18, 9. Widuk., III, 11, Cont. Regin., a. 952, Liutpr., Legatio, 5.

id="p7_15">

15. Liutpr., III, 1, H. О., 1; Cont. Regin., a. 952; Widuk., III, 7, Translatio S. Epiphanii // M.G.H. SS. IV, 248; Gallia Christiana, XII, 485. Chron. Salern. // M.G.H. SS., III, 553. P. 169. Arnulphi. Gesta episc. mediol. // M.G.H. SS., XIII. P. 8.

id="p7_16">

16. Arnulphi. Gesta episcop. mediol. P. 5; Liutpr., H. O., 1.

id="p7_17">

17. Liutpr., V, 29; Attone di Vercelli. Epist., VI.

id="p7_18">

18. 10 августа 955 г. Милон назван маркграфом, и свое завещание он датирует временем правления Беренгария и Адальберта, Ughelli. Italia sacra. V. P. 737. Фриули осталось у германцев: D.О. I., n. 294 per Sesto, Ann. Weissemburg., M.G.H. SS., III, 61, где говорится, что в 959 г. патриарх Аквилеи отправился на собрание в Херсфельд. О смерти Милона, Raterio, ер. V. Об итальянских выходцах в Германии, Liutpr., H. О. I.; Rosvita, w. 709.

id="p7_19">

19. Rath., cfr. V.

id="p7_20">

20. Köpke, Dümmler. Op. cit. S. 267 о славянах, G. Fasoli. Op. cit. P. 205 о венграх. Об Адемаре Фульдском см. Köpke, Dümmler. S. 270.

id="p7_21">

21. Attone di Vercelli, ep. VI.

id="p7_22">

22. Widuk., III, 57; Rosvita. Gesta Ottonis, v. 1141; о смерти Лиудольфа Köpke, Dümmler. S. 289, n. 3. О районах, где признавали власть Беренгария, см. H.P.M., XIII, col. 1067, n. 537; Fantuzzi. Mon. Rav., V, 24, и известные лукканские документы.

id="p7_23">

23. Attone di Vercelli, ер. VI; D.В.A., XI.

id="p7_24">

24. Chron. Venet., p. 137.

id="p7_25">

25. Flod., Ann., 954; Benedetto di S. Andrea di Monte Soratte. P. 173. P. 34; Chron. Salern. P. 553, Chron. Ven. Op. cit. P. 137.

id="p7_26">

26. Translatio S. Epiph // M.G.H. SS., IV. P. 248–249; Liutpr. Legatio, 5.

id="p7_27">

27. Liutpr., Hist. Ott., I; Benedetto di Monte Soratte. P. 170; Cont. Reginonis, a. 960; Ann. Saxo, SS., VI, 615, a. 961. D. В., A. II, XVI, D.A., II, III; Chron. Salern., c. 169, M.G.H. SS., III. P. 553: критики считают эту историю неправдоподобной, но Адальберт по своей натуре должен был попытаться оказать сопротивление. В более поздних источниках Адальберта, делившего с отцом престол, с особой настойчивостью называют наследником. Настойчивость эта находит свое оправдание в упорстве, с которым Адальберт продолжал борьбу даже после пленения отца.

id="p7_28">

28. Cont. Regin., а. 961, H.P.M., XIII, 1120; Flod., a. 962.

id="p7_29">

29. Köpke, Dümmler. Op. cit. S. 327; Flod., Ann., 962.

id="p7_30">

30. D.О. I. P. 346, n. 243; Contin. Regin., 962; Vita S. Willelmi // M.G.H. SS., IV. P. 656.

id="p7_31">

31. D.О. I. P. 347–348, nn. 244–245; Vita S. Brunonis // M.G.H. SS., IV, 268, c. 41.

id="p7_32">

32. Liutpr., H.O., cc. 4-17.

id="p7_33">

33. Cont. Regin., a. 963–964; Raterius. De contemptu canonum, I, 8; Köpke, Dümmler. S. 380, n. 1, 381, n. 1 о произведениях, повествующих о дочерях Беренгария, о его смерти и об уходе Виллы в монастырь. О Герберге, жене Адальберта, см. Poupardin. Bourgogne. P. 121, о Герберге, жене Алерама, см. Bresslau. Op. cit. S. 389.

id="p7_34">

34. Cont. Regin., а. 964–966; Liutpr., H.О., с. 18. Об обете Бурхарда см. Mittheil, der antiquar. Gesellschaft in Zürich, I, 2. S. 11.

id="p7_35">

35. Cont. Regin., aa. 964–965.

id="p7_36">

36. Liutpr. Legatio, cc. 4, 6, 29, 30. Связь с графом Гуго (см. Cont. Regin., а. 966) является ярким эпизодом, который не повлиял на течение событий, но стал свидетельством интриганских наклонностей Адальберта. См.: Benzone d'Alba. Ad Heinricum // M.G.H. SS., XI. P. 628, lib. III, 15. Об Оттоне-Вильгельме, Rodulfus Glabrius. Hist., III, с. 2 // Migne. Patr. Lat., D.O., ad nomen. См.: Poupardin. Bourgogne. P. 121, 220.

id="p7_37">

37. Суждение об Адальберте см. Arnulphi. Gesta episc. mediol. с. VIII; Landulfi. Hist. Mediol. // M.G.H. SS., VIII. P. 53; Benzone d'Alba. Op. cit. О путанице с Адельгизом см. Chron. noval., III, с. 22; Donizone. Vita Mathildis, v. 305.

>

VIII. ЛЮДИ И ИНСТИТУТЫ

id="p8_1">

1. G. Fasoli. Op. cit. P. 216.

id="p8_2">

2. D.В.I., XXXV.

id="p8_3">

3. Robolini. Notizie appartenenti alla storia délia sua patria. Pavia, 1823, II, 173; D.U.Lo., XXXIX, LXXX; Solmi. Op. cit. P. 51.

id="p8_4">

4. См. Diplomi dei re d'Italia, indice ad nomen; P. Vaccari. Profilo storico di Pavia. Pavia, 1932.

id="p8_5">

5. Romanin. Storia doc. di Venezia, I, 367; Fontes Rer. austr., XII, 10, n. 11.

id="p8_6">

6. См. Diplomi dei re d'Italia, indice ad nomen.

id="p8_7">

7. См. Morossi. Op. cit. passim.

id="p8_8">

8. D.U., XI, 12 февраля 938 г.

id="p8_9">

9. Const. Porph. De administr. imp., с. 26. Ed. Migne // Patr. Gr., CXII, col. 1226: к сожалению, Константин не упомянул имена шести епископов и семи графов, которых византийские дипломаты считали столь влиятельными.

id="p8_10">

10. D.U.L., XI; Mirac. S. Columb. Op. cit., cc. XX–XXI; D.U.Lo., LXXXI.

id="p8_11">

11. C. Mengozzi. La citta'italiana nel M.E. Firenze, 1926. P. 257. Об участии графа и епископа в городском собрании см. документ конца IX в., опубликованный в Antichita' longobardo-milanesi, I, 242.

id="p8_12">

12. Liutpr., V, 27; Amulphi. Gesta Epist. mediol., c. 3.

id="p8_13">

13. D.G., XI; В. I. s. I., n. 36. P. 40.

id="p8_14">

14. D.В.I., XII, XLVII, LII, CXII.

id="p8_15">

15. См.: P. Darmstaedter. Das Reichsgut in des Lombardei und Piémont. Strassburg, 1896; F. Schneider. Die Reichsverwaltung in Toscana Roma, 1914; F. Schrod. Reichsstrassen und Reichsverwaltung in Königsreich Italiens. Stuttgart, 1931.

id="p8_16">

16. Например, Odilonis. Epitaph. Adel. P. 638: «…Гуго, богатейший король италиков…» («…Hugonis ditissimi regis Italici…»). Vaissette. Histoire générale du Languedoc, V, doc., XCII: см. Manteyer. Op. cit. P. 154, n. 3: его виллы находились в графствах Фрежюс, Рие, Га, Везон, Апт, Оранж, Труа Шато, Дье. Свидетельства о личном имуществе Гуго предоставляют D.U.Lo., nn. XXXVII, LVI, LXIV, LXXIII, LXXVIII, LXXXII; D. L., III, VIII, XIV. Об имуществе, унаследованном от Берты Тосканской, см. D.U.Lo., XXXI, XXXII, XXXIII, XLI, XLIX. См. Schiaparelli, В.I.S.I. 34. P. 181. Эпизод о дорогом поясе Бозона, который безуспешно пыталась спрятать его жена, говорит о том, что Гуго прибрал к рукам имущество брата (Liutpr., IV, 12).

id="p8_17">

17. D.U.Lo., LXI, D. L., V, Solmi, L'amministraz., cit., § 20 e App. II.

id="p8_18">

18. D.U.Lo., VI, XV, LIII, XLIV, LXIII.

id="p8_19">

19. D.B.I., XIII.

id="p8_20">

20. Liutpr., VI, 22–24.

id="p8_21">

21. H.P.M., XIII, 340; Drei. Carte Parmensi. Op. cit. doc. IX; Gesta Berengarii, IV, 193; Liutpr., II, 57. Врачом был Иоанн Аццо, настоятель монастыря св. Кристины Олонской, D.В., XXIII.

id="p8_22">

22. D.U.Lo., XXXIV; Cart. S. André-le-Bas, cit.; Liutpr. IV, 1.

id="p8_23">

23. Solmi. L'amministrazione. Op. cit. P. 43.

id="p8_24">

24. Ughelli, Italia Sacra, V, 493.

id="p8_25">

25. Liutpr., III, 19, Köpke, Dümmler. Op. cit. S. 203; Liutpr., V, 32.

id="p8_26">

26. См. песнь о пленении Людовика II в: Dumtril. Poesies populaires du M. A. P. 264; оду Оттону в Hagen. Minnesinger, IV, 888–890, и уже упоминавшуюся оду Эдду.

id="p8_27">

27. Liutpr., II, 60, III, 45, V, 6.

id="p8_28">

28. Gesta Berengarii, I, 259.

id="p8_29">

29. См. Diplomi dei re d'Italia, indice ad nomen.

id="p8_30">

30. См. Diplomi dei re d'Italia, indice ad nomen.

id="p8_31">

31. Schiaparelli, В.I.S.I., 34, 58.

id="p8_32">

32. Ratherii, Praeloquia, lib. III, IV, passim.

id="p8_33">

33. Здесь я ссылаюсь на уже обсуждавшееся мнение Пастине А. Сольми (Pastine A. Solmi. L'amministraz. Op. cit. P. 36), который утверждает, что на всем протяжении X века продолжалось противоборство двух группировок: консерваторов, магнатов королевства, и представителей нового класса общества — горожан. Первая одержала победу при Беренгарии, вторая была недостаточно сильна, чтобы удержать власть. Она не только не была сильна настолько, чтобы удержать власть, но не могла даже попытаться завладеть ею. С 888 по 962 год горожане участвовали в политической жизни, но только в решении вопросов муниципального охвата. За власть в королевстве боролись магнаты, и только они.

>

Комментарии

id="c_1">

1 Людовик Благочестивый — сын Карла Великого, франкский император в 814–840 гг. С 829 г. столкнулся с восстанием аристократии, недовольной его политикой. (Примеч. ред.)

id="c_2">

2 Пипин — второй сын Карла Великого, король Италии в 781–810 гг. (Примеч. ред.)

id="c_3">

3 Людовик II — правнук Карла Великого, король Италии с 840 г. Ум. в 875 г. (Примеч. ред.)

id="c_4">

4 Речь идет о войнах византийского императора Юстиниана I, войска которого в 536–552 гг. отвоевывали Италию у остготов, основавших там свое королевство в 493 г. (Примеч. ред.)

id="c_5">

5 Карломан (после 830–880), сын германского короля Людовика, король Баварии с 876 г., сражался со своим дядей Карлом Лысым, королем Франции, за власть над королевством в Италии (876–877 гг.). (Примеч. ред.)

id="c_6">

6 В капитулярии 817 г. Людовик разделил каролингскую империю на три части; но императорскую корону он оставил своему старшему сыну Лотарю, которому и должны были во многом подчиняться остальные сыновья Людовика, Пипин и Людовик. (Примеч. ред.)

id="c_7">

7 Бозон, знатный франкский сеньор, в 879 г. был избран аристократией Прованса королем. Ум. в 887 г.

id="c_8">

8 Речь идет о графе Фландрии Балдуине II, внуке короля Карла II Лысого, который воспользовался смутами 888–898 гг. в правление Эда I, чтобы сколотить себе на севере Франции независимое графство. (Примеч. ред.)

id="c_9">

9 См. с. 24–25. (Примеч. ред.)

id="c_10">

10 Людовик Дитя — король Германии в 899–911 гг. (Примеч. ред.)

id="c_11">

11 Карл Простоватый — король Франции в 898–922 гг. (Примеч. ред.)

id="c_12">

12 Конрад, герцог Франконии, — опекун Людовика Дитяти. После смерти Людовика был избран королем Германии (911–919). (Примеч. ред.)

id="c_13">

13 Schola — в Риме корпорация чужеземцев или ремесленников, живших в отдельном квартале. (Примеч. ред.)

id="c_14">

14 Рудольф II — король Бургундии в 911–937 гг. (Примеч. ред.)

id="c_15">

15 Должностное лицо в Итальянском королевстве. (Примеч. ред.)

id="c_16">

16 Беренгарий был сыном Адальберта Иврейского и Гизлы, то есть приходился Беренгарию I внуком по материнской линии. (Примеч. ред.)

id="c_17">

17 Роман Лакапин — византийский император в 920–944 гг. (Примеч. ред.)

id="c_18">

18 Мане — земельный надел. (Примеч. ред.)

id="c_19">

19 Юнгер — равен примерно 0,25 га. (Примеч. ред.)

id="c_20">

20 Автор вспоминает басню Жана де Лафонтена (1621–1695) «Молочница и горшок молока». В этой басне рассказывается о девушке, несшей молоко в город на продажу. Размечтавшись о том, что она приобретет, выручив деньги, молочница уронила горшок и разбила его. (Примеч. ред.)

id="c_21">

21 Людовик IV Заморский — король Франции в 936–954 гг. (Примеч. ред.)

id="c_22">

22 Служащий канцелярии, ответственный за переписку короля. (Примеч. ред.)

id="c_23">

23 Адальгиз — сын последнего лангобардского короля Дезидерия (756–774). После того как Карл Великий захватил Италию, Адальгиз заключил союз с византийцами и пытался отвоевать земли и корону своего отца. (Примеч. ред.)

id="c_24">

24

Age, age, iam Alberte ultra Decium superbe,
disce miser et miselle, quid fuistis aut quid es.
Adest Otto rex, nostrorum regens sceptrum populorum
……………………………………
Te, Alberte, decet nemus, et Ottonem manet decus.
id="c_25">

25 Защитник (advocatus) — светское лицо, представлявшее интересы монастыря или церкви в миру. (Примеч. ред.)

id="c_26">

26 Mundiburdis — право опеки и собственности. (Примеч. ред.)

>

Иллюстрации



III. БЕРЕНГАРИЙ И ЕГО НОВЫЕ СОПЕРНИКИ

id="p3_1">

1. Liutpr., I, 43; D.В.I., XX–XXIV, 9.



2. О венграх и об их походах в Италию см. G. Fasoli. Op. cit.



3. W. Goetz. Das werden des italienischen nationalgefühls. Sitz, ber. der Bayer. Akad. des Wissenschaften. 1939. S. 7; о значении названия «Италия» см. работу С. Salsotto в Arch. Stor. Lomb. 1905. P. 5 и далее.



4. С. Morossi. Op. cit. P. 60.



5. Ann. Bertiniani // M.G.H. SS., I. P. 150; R. Poupardin. Provence. P. 96, n. 4. P. 167, n. 1. В 909 г. Эрменгарда еще не умерла: см. H.P.M., XIII, 454. О первых годах правления Людовика, см.: Poupardin. Provence. P. 160 и далее.



6. Видение Карла Толстого находится на с. 144 Chronique de S. Riquier / Ed. F. Lot. Paris, 1894.



7. Пупарден (Poupardin), ссылаясь на отношения, которые сложились между Беренгарием и Ангельбергой, делает вывод о том, что императрица не поддерживала своего племянника, см. D.В.I., IV; Покеттино (Pochettino. L'imperatrice Angelberga // Arch. Stor. Lomb., 1921. P. 148) считает, что уже в 890 г. ее не было в живых. Однако, согласно традиционной точке зрения, она умерла только в 915 г.; P. М. Campi. Historia… di Piacenza, I. P. 350. Адальберт Тосканский одним из первых встал на сторону Людовика III (см. D.H. III, II). Самой первой итальянской грамотой Людовик III передал Агельтруде двор в Кортемаджоре, по всей видимости, за оказанные услуги. Об Адальберте Иврейском см. Liutpr., II, 35; A. Levi. Contributo alla storia dei re d'Italia nel sec. X // Atti R. Acc. di Torino, LXIII, 1928, scienze morali. P. 121–122.



8. См. краткое описание избрания Людовика королем Италии в D. Lu III, II: «В священном дворце (в Павии) выбраны мы на божественную должность всеми епископами, маркграфами, графами и людьми высшего и низшего сословий…». О поездке в Рим см. D. Lu III, V, 901, 19 января, Болонья: об обсуждении даты двух коронаций см. Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 136 и далее. Пупарден считает доказательством согласия, существовавшего между Людовиком III и Папой, чеканку монет с именами Папы и императора; однако в этом нет ничего удивительного, поскольку имя императора, если он был, всегда указывалось на папских монетах, см.: Garpus Numm. Ital. XV. P. 83 и далее. О пребывании в Риме см.:D. Lu III, VI–VII.



9. Пупарден (Poupardin, Provence. P. 182–184), вслед за Лиутпрандом (Liutpr., II, 38–39), относит ко второму походу Людовика III в Италию пребывание в Лукке. Скьяпарелли (Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 144) предполагает, что Людовик специально ездил в Тоскану в апреле или мае во время своего первого похода. Я склонна связывать поездку в Тоскану с его возвращением из Рима, поскольку второй поход был слишком кратковременным, чтобы Людовик успел посетить Тоскану; также следует учитывать обычай императоров возвращаться из Рима не по той дороге, по которой они туда приезжали, чтобы дважды не отягощать своим визитом одну местность.



10. Liutpr., II, 35: дата бракосочетания Адальберта и Гизлы неизвестна; маркграф в последний раз упоминается без намека на родство с Беренгарием 14 августа 908 г., а 13 июня 910 г. назван зятем (D.В.I., LXVIII, LXXI). Однако бракосочетание должно было произойти несколько раньше, поскольку в 918 г. Беренгарий (II), их сын, уже был графом и выполнял поручения императорского посланца (D.В.I., 34. P. 418), и ему должно было исполниться, по крайней мере, пятнадцать лет. С другой стороны, отношение Адальберта к Людовику в 900–902 гг. исключают возможность того, что он уже в то время был женат на Гизле: уже будучи королевским зятем, он не видел бы выгоды в том, чтобы свергать Людовика. Брак с Гизлой был ценой его измены. «Адальберт», которого, «осыпав бесчисленными дарами», Беренгарий перетянул на свою сторону, а Лиутпранд идентифицировал как Адальберта Тосканского, не кто иной, как Адальберт Иврейский. Нужно отметить, что Лиутпранд (Liutpr., II, 35) сближает события во времени и заставляет Беренгария выступить с огромным войском против Людовика, едва тот оказывается в Италии. См.: Cat. Non Reg. Lang. in SS. rer. lang. P. 503. Автор «Деяний» (Gesta) туманно намекает на первый поход: IV, 7 и (IV, 2), вторично упоминает Берту с ее «ядовитым шипением», рассказывая о 905 годе. Беренгарий 17 июля уже был в Павии, D.В.I., XXXV; Людовик же, согласно документам, оказался в Провансе только в ноябре (Réc. actes des rois de Provence, n. 39 / Ed. Poupardin. Paris. 1920).



11. Liutpr., II, 36; Gesta, IV, 2–4. О венграх, G. Fasoli. Op. cit. P. 116, n.



12. Один из павийских документов от 18 мая датирован еще временем правления Беренгария (H.P.M., XIII, col. 595, doc. 413), а первая грамота Людовика в Павии относится к 4 июня (D. Lu III, XX). см: Gesta, IV, 23; D.В.I., LV; LVI. О беспечности Людовика см. Regin, а. 905: о ложном известии о смерти Беренгария говорится в Gesta, IV, 39–40. Регинон рассказывает о его бегстве в Баварию, в Ann. Alamannici и Einsidlenses (M.G.H., SS., I, III) ad annum говорится о баварских наемниках и о их службе. Дата 21 июля указана в Cat. Reg. Lang. // SS. rer. lang. P. 503: см. Schiaparelli, В.I.S.I., 29. P. 148, 150 о критике точки зрения ученых, предложивших другую дату. По всей видимости, 31 июля или 1 августа Беренгарий (D.В.I., LXI) одарил тех самых подданных (cives), которые ему помогли. Иоанн Браккакурта, упомянутый в Gesta, IV, 66 и D.В.I., LXI и в Cod. necr. lit. di S. Giulia / Ed. da A. Valentini. Brescia, 1887. P. 68.



13. Réc. des actes des Rois de Provence, n. 38. Torino, 9001: «illustrissimus comes nobisque viscerabiliter dilectus Hugo». См. Gingins-La Sarraz. P. 100, 107; Poupardin. Provence. P. 204; L. de Manteyer. La Provence. P. 102. Фундаментальный источник о генеалогии Гуго опубликован в Réc. Hist. France, IX, 689 и в Cartulaire de S. André-le-Bas/ Ed. C. U. J. Chevalier. Vienne-Lyon, 1869. P. 223, n. 14.



14. Об Адалельме, графе Валенсьенском см. Poupardin. Provence. P. 178, 203; Ротерий был одним из тех, кто подписал грамоту в Варенне (Réc. Hist. France, IX, 663). Граф Роббальд, имя которого редко встречалось в итальянских грамотах, — предположительно из Прованса, как и Лиуфред (Réc. des actes des rois de Provence, n. 42). Имя канцлера Арнульфа упоминается в прованских грамотах. Из новых людей, появившихся при дворе Людовика III, известны только Эилульф, получивший должность в Асти (С. Cipolla. Di Audace, vescovo di Asti / Mise. St. It., XXVII, 1890. P. 161, F. Savio. Gliantichi vescovi. Torino, 1899. Vol. I. P. 127). Ангильберт получил должность в Верчелли (F. Savio. Op. cit. I. P. 149): в грамотах встречаются имена Альбериха, Эилульфа, Рудольфа (D.Lu.III, XVI–XVII).



15. Poupardin. Provence. P. 48, Генеалогическое древо Бозонидов, P. 203–204; Manteyer. P. 95 и далее. См. Réc. des actes. Op. cit., nn. 37, 38, 40, 42, 47, 50, 51, 53, 55–58, 60, 64, 65 и Cart. S. André-le-Bas, nn. 14, 18, Cart. S. Bernard de Romans // P. E. Giraud. Essai historique sur l'abbaye de S. Bernard de Romans, accompagné du Cartulaire. Lyon, 1856, nn. 10, 11, 14. О титулах см. Manteyer. Op. cit. P. 105.



16. Poupardin. Provence. P. 224, n. 5 и Bourgogne. P. 28, n. 2: L. de Manteyer. Maison de Savoia // Moyen Age, S. II, V. P. 302–303.



17. См. ad nomen, указатели Diplomi di Berengario l e di Ludovico III. О венграх см. G. Fasoli. Op. cit. P. 134 и далее.



18. Ant. est., I, 239; Hofmeister. S. 396; Schiaparelli, В.I.S.I., 23, p. 12, 31 H.P.M., XIII, 627; D.В.I., LXXIII, LXXV, LXXXVIII.



19. Об Иоанне Равеннском, Сергии III и Альберихе см. Fedele. Ricerche per la storia di Roma e del Papato // Arch. Soc. Rom. Stor. Pat., XXXIV, 1910, XXXIV, 1911, passim; T. Venni. Giovanni XII Arch. R. Dep. Romana St. Pat., 1936, passim.



20. Gesta Berengarii, II, 27–30, glossa.



21. Venni. Op. cit. P. 62.



22. Все это стало известно из собрания писем Иоанна Равеннского и Сергия III, которое опубликовал А. Лёвенфельд (A. Loewenfeld) в Neues Archiv, IX, 1885. S. 533 и далее. Множество споров вызывает датировка этого собрания писем весьма обширным периодом от избрания Иоанна архиепископом Равеннским до смерти Папы Сергия III. Венни (Venni. Op. cit. P. 19), последний, кто занимался этим вопросом, относит первые пять писем к 907 г., основываясь на упоминаниях о расколе в равеннской церкви, появившихся как раз в январе 907 г. Венни отделяет планы о поездке в Рим, о которых говорится в четвертом письме, от приготовлений, упомянутых в седьмом и восьмом; он отмечает, что ситуация абсолютной неопределенности, описанная в третьем и четвертом письмах, не соотносится с уверенностью, с которой Иоанн говорит о поездке в Рим в восьмом письме. Он склонен полагать, что намеченные планы рухнули из-за смерти Сергия III, и считает, что два последних письма были написаны незадолго до его кончины. Нам кажется, что сближение между королем и архиепископом произошло сразу же после поражения Людовика Прованского, когда они заключили договор о взаимопомощи: намек на это содержится во втором и шестом письмах. Захват части имущества равеннской церкви в районе Болоньи, произведенный графом Дидоном в 906–907 гг., привело к тому, что архиепископ стал налаживать отношения с противниками Беренгария (письмо четвертое). Затем он вновь обратился к королю с просьбой помочь вверенной ему церкви, которая оказалась под угрозой раскола (письма пятое и шестое). Письма седьмое и восьмое относятся к гораздо более позднему периоду, который совпадает с последними месяцами жизни Сергия III.



23. Лиутпранд (Liutpr., V, 4) говорит об Эрменгарде как о дочери Берты и Адальберта Тосканского. Гуго называет ее родной сестрой, что имеет большое значение, поскольку в те времена немаловажную роль играло различие между родными и единоутробными братьями и сестрами. Эрменгарда была дочерью Бозона, но прожила длительное время в Тоскане, и поэтому ее стали считать дочерью Адальберта. Дату ее бракосочетания с маркграфом Иврейским, чья супруга Гизла в 910 году еще была жива (D.В.I., LXXI), можно предположить, исходя из возраста сына Эрменгарды Анскария, которому в 924 году было, по крайней мере, двенадцать лет, поскольку его имя фигурировало в одной из грамот Рудольфа (D.R., IV). В 936–937 гг. Гуго даровал ему титул маркграфа Сполето, и, поскольку он доверил Анскарию управление столь важной территорией, на тот момент сыну Эрменгарды уже должно было исполниться двадцать четыре года. Поэтому дату бракосочетания следует отнести к 911–912 гг.



24. Ph. Lauer. Robert I et Raoul de Bourgogne, rois de France. Paris, 1910. P. 27–29; Gingins La Sarraz. P. 134. Впоследствии Берта унаследовала владения Гуго в Провансе (Manteyer. Op. cit. P. 123, n. 2).



25. Cart. S. André-le-Bas. Op. cit., n. 14. P. 223.



26. Venni. Op. cit. P. 36, 52.



27. Liutpr., II, 55, — D.В.I., CVIII. — В нашем распоряжении нет документов, напрямую свидетельствующих об отношении Альбериха к происходящему, но его отношения с Феофилактом и Папой говорят о полном согласии между ними. О пребывании в Лукке см. Mem. е doc. per la storia di Lucca, V, 3, doc. 1166, a. 915, nov. 10: «Тогда король Беренгарий, преисполнившись страха перед Господом… наполнив душу милосердием и справедливостью, отправился в Рим. Когда он приехал в Тоскану, то остановился в городе Лукке в поместье Адальберта…». Слова неизвестного поэта о том, что Карл III Толстый якобы назначил Беренгария своим наследником, свидетельствуют о специально распущенных слухах, которые должны были заставить замолчать сомневающихся в законности коронации (Gesta Berengarii, I, 32 и далее).



28. D.В.I., CVII, CXXIX; D. D. L., XLII.



29. D.В.I., CIX, 2 января 916 года, Муджелло; D.В.I., CXI, 22 июня 915 года, Равенна.



30. Liutpr., II, 55. Существует документальное подтверждение того, что Беренгарий находился в Мантуе в октябре 920-го и в феврале 921 г. (D.В.I., CXXXIV–V).



31. Liutpr., II, 57–62.



32. D.R., III, VI о Парме; о Реджо Carte degli Archivi reggianï a cura di P. Torelli. Reggio, 1921, doc. 46. О Модене документов нет. Болонские документы датированы временем правления Беренгария, G. Cencetti. Le carte bolognesi del sec. X. Bologna, 1936, 1, 1 декабря 922 г. Документы Лукки и некоторые документы Сполето также датируются правлением Беренгария.



33. Liutpr., II, 65–67; Cat. Reg. Lang. // SS. rer. lang., 512; Costantino Porfirogenito // Migne. Patr. gr., 112; Flod., Annales, a. 923. Раздел королевства был произведен в соответствии с постановлением, которое существовало еще до начала сражения, однако для подтверждения этой гипотезы не хватает частных документов, которые были составлены после битвы при Фьоренцуоле.



34. Liutpr., II, 67.; Lauer. Op. cit. P. 27–9; G. Fasoli. Op. cit. P. 139 и далее.



35. Liutpr., II, 68–71. Фламберт присутствовал на двух судебных собраниях в Вероне; в 913 и 918 гг. (D.В.I., LXXXVIII, CXVII), а также поставил свою подпись в 921 г. под завещанием Нотхерия, епископа Вероны (Ughelli. Italia Sacra, V, 737). Дата смерти указана в Некрологе Монцы, Frisi. Memoriale Storiche di Monza, Milano, 1794, III, 113.



Комментарии

id="c_1">

1 Людовик Благочестивый — сын Карла Великого, франкский император в 814–840 гг. С 829 г. столкнулся с восстанием аристократии, недовольной его политикой. (Примеч. ред.)

id="c_2">

2 Пипин — второй сын Карла Великого, король Италии в 781–810 гг. (Примеч. ред.)

id="c_3">

3 Людовик II — правнук Карла Великого, король Италии с 840 г. Ум. в 875 г. (Примеч. ред.)

id="c_4">

4 Речь идет о войнах византийского императора Юстиниана I, войска которого в 536–552 гг. отвоевывали Италию у остготов, основавших там свое королевство в 493 г. (Примеч. ред.)

id="c_5">

5 Карломан (после 830–880), сын германского короля Людовика, король Баварии с 876 г., сражался со своим дядей Карлом Лысым, королем Франции, за власть над королевством в Италии (876–877 гг.). (Примеч. ред.)

id="c_6">

6 В капитулярии 817 г. Людовик разделил каролингскую империю на три части; но императорскую корону он оставил своему старшему сыну Лотарю, которому и должны были во многом подчиняться остальные сыновья Людовика, Пипин и Людовик. (Примеч. ред.)

id="c_7">

7 Бозон, знатный франкский сеньор, в 879 г. был избран аристократией Прованса королем. Ум. в 887 г.

id="c_8">

8 Речь идет о графе Фландрии Балдуине II, внуке короля Карла II Лысого, который воспользовался смутами 888–898 гг. в правление Эда I, чтобы сколотить себе на севере Франции независимое графство. (Примеч. ред.)

id="c_9">

9 См. с. 24–25. (Примеч. ред.)

id="c_10">

10 Людовик Дитя — король Германии в 899–911 гг. (Примеч. ред.)

id="c_11">

11 Карл Простоватый — король Франции в 898–922 гг. (Примеч. ред.)

id="c_12">

12 Конрад, герцог Франконии, — опекун Людовика Дитяти. После смерти Людовика был избран королем Германии (911–919). (Примеч. ред.)

id="c_13">

13 Schola — в Риме корпорация чужеземцев или ремесленников, живших в отдельном квартале. (Примеч. ред.)

id="c_14">

14 Рудольф II — король Бургундии в 911–937 гг. (Примеч. ред.)

id="c_15">

15 Должностное лицо в Итальянском королевстве. (Примеч. ред.)

id="c_16">

16 Беренгарий был сыном Адальберта Иврейского и Гизлы, то есть приходился Беренгарию I внуком по материнской линии. (Примеч. ред.)

id="c_17">

17 Роман Лакапин — византийский император в 920–944 гг. (Примеч. ред.)

id="c_18">

18 Мане — земельный надел. (Примеч. ред.)

id="c_19">

19 Юнгер — равен примерно 0,25 га. (Примеч. ред.)

id="c_20">

20 Автор вспоминает басню Жана де Лафонтена (1621–1695) «Молочница и горшок молока». В этой басне рассказывается о девушке, несшей молоко в город на продажу. Размечтавшись о том, что она приобретет, выручив деньги, молочница уронила горшок и разбила его. (Примеч. ред.)

id="c_21">

21 Людовик IV Заморский — король Франции в 936–954 гг. (Примеч. ред.)

id="c_22">

22 Служащий канцелярии, ответственный за переписку короля. (Примеч. ред.)

id="c_23">

23 Адальгиз — сын последнего лангобардского короля Дезидерия (756–774). После того как Карл Великий захватил Италию, Адальгиз заключил союз с византийцами и пытался отвоевать земли и корону своего отца. (Примеч. ред.)

id="c_24">

24

Age, age, iam Alberte ultra Decium superbe,
disce miser et miselle, quid fuistis aut quid es.
Adest Otto rex, nostrorum regens sceptrum populorum
……………………………………
Te, Alberte, decet nemus, et Ottonem manet decus.
id="c_25">

25 Защитник (advocatus) — светское лицо, представлявшее интересы монастыря или церкви в миру. (Примеч. ред.)

id="c_26">

26 Mundiburdis — право опеки и собственности. (Примеч. ред.)

>

Иллюстрации



Комментарии

id="c_1">

1 Людовик Благочестивый — сын Карла Великого, франкский император в 814–840 гг. С 829 г. столкнулся с восстанием аристократии, недовольной его политикой. (Примеч. ред.)

id="c_2">

2 Пипин — второй сын Карла Великого, король Италии в 781–810 гг. (Примеч. ред.)

id="c_3">

3 Людовик II — правнук Карла Великого, король Италии с 840 г. Ум. в 875 г. (Примеч. ред.)

id="c_4">

4 Речь идет о войнах византийского императора Юстиниана I, войска которого в 536–552 гг. отвоевывали Италию у остготов, основавших там свое королевство в 493 г. (Примеч. ред.)

id="c_5">

5 Карломан (после 830–880), сын германского короля Людовика, король Баварии с 876 г., сражался со своим дядей Карлом Лысым, королем Франции, за власть над королевством в Италии (876–877 гг.). (Примеч. ред.)

id="c_6">

6 В капитулярии 817 г. Людовик разделил каролингскую империю на три части; но императорскую корону он оставил своему старшему сыну Лотарю, которому и должны были во многом подчиняться остальные сыновья Людовика, Пипин и Людовик. (Примеч. ред.)

id="c_7">

7 Бозон, знатный франкский сеньор, в 879 г. был избран аристократией Прованса королем. Ум. в 887 г.

id="c_8">

8 Речь идет о графе Фландрии Балдуине II, внуке короля Карла II Лысого, который воспользовался смутами 888–898 гг. в правление Эда I, чтобы сколотить себе на севере Франции независимое графство. (Примеч. ред.)

id="c_9">

9 См. с. 24–25. (Примеч. ред.)

id="c_10">

10 Людовик Дитя — король Германии в 899–911 гг. (Примеч. ред.)

id="c_11">

11 Карл Простоватый — король Франции в 898–922 гг. (Примеч. ред.)

id="c_12">

12 Конрад, герцог Франконии, — опекун Людовика Дитяти. После смерти Людовика был избран королем Германии (911–919). (Примеч. ред.)

id="c_13">

13 Schola — в Риме корпорация чужеземцев или ремесленников, живших в отдельном квартале. (Примеч. ред.)

id="c_14">

14 Рудольф II — король Бургундии в 911–937 гг. (Примеч. ред.)

id="c_15">

15 Должностное лицо в Итальянском королевстве. (Примеч. ред.)

id="c_16">

16 Беренгарий был сыном Адальберта Иврейского и Гизлы, то есть приходился Беренгарию I внуком по материнской линии. (Примеч. ред.)

id="c_17">

17 Роман Лакапин — византийский император в 920–944 гг. (Примеч. ред.)

id="c_18">

18 Мане — земельный надел. (Примеч. ред.)

id="c_19">

19 Юнгер — равен примерно 0,25 га. (Примеч. ред.)

id="c_20">

20 Автор вспоминает басню Жана де Лафонтена (1621–1695) «Молочница и горшок молока». В этой басне рассказывается о девушке, несшей молоко в город на продажу. Размечтавшись о том, что она приобретет, выручив деньги, молочница уронила горшок и разбила его. (Примеч. ред.)

id="c_21">

21 Людовик IV Заморский — король Франции в 936–954 гг. (Примеч. ред.)

id="c_22">

22 Служащий канцелярии, ответственный за переписку короля. (Примеч. ред.)

id="c_23">

23 Адальгиз — сын последнего лангобардского короля Дезидерия (756–774). После того как Карл Великий захватил Италию, Адальгиз заключил союз с византийцами и пытался отвоевать земли и корону своего отца. (Примеч. ред.)

id="c_24">

24

Age, age, iam Alberte ultra Decium superbe,
disce miser et miselle, quid fuistis aut quid es.
Adest Otto rex, nostrorum regens sceptrum populorum
……………………………………
Te, Alberte, decet nemus, et Ottonem manet decus.
id="c_25">

25 Защитник (advocatus) — светское лицо, представлявшее интересы монастыря или церкви в миру. (Примеч. ред.)

id="c_26">

26 Mundiburdis — право опеки и собственности. (Примеч. ред.)

>

Иллюстрации



Комментарии

id="c_1">

1 Людовик Благочестивый — сын Карла Великого, франкский император в 814–840 гг. С 829 г. столкнулся с восстанием аристократии, недовольной его политикой. (Примеч. ред.)



10 Людовик Дитя — король Германии в 899–911 гг. (Примеч. ред.)



11 Карл Простоватый — король Франции в 898–922 гг. (Примеч. ред.)



12 Конрад, герцог Франконии, — опекун Людовика Дитяти. После смерти Людовика был избран королем Германии (911–919). (Примеч. ред.)



13 Schola — в Риме корпорация чужеземцев или ремесленников, живших в отдельном квартале. (Примеч. ред.)



14 Рудольф II — король Бургундии в 911–937 гг. (Примеч. ред.)



15 Должностное лицо в Итальянском королевстве. (Примеч. ред.)









Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх