ПОСВЯЩАЮ ГОРЯЧО ЛЮБИМОМУ ПАПЕНЬКЕ,

коменданту военного общежития N-ского женского истребительного дивизиона при кухне заведующего библиотекой дома культуры саперной роты N-ского мотокавалерийского пехотного полка ОСНАЗ (Сельскохозяйственных войск стратегического назначения). За то, что мало порол в детстве!

Так когда же началась Вторая мировая война?

(Любознательный читатель)

Нужно прежде всего обладать искренним желанием учиться у книг и проникнуться их мыслями. Заметьте, проникнуться их мыслями, а не стараться находить у них свои.

(Д. Рескин)

Каждый раз, читая суворовские предисловия, я скрежетал зубами на бездарный стиль и слезливую саморекламу, которой автор заполняет каждое свое обращение к читателям. Скрежетал, но сдерживал себя, поскольку, в отличие от Виктора, не хотелось размениваться на мелочи. Однако, в данном случае, мое внимание привлекло одно замечательное обстоятельство.

«После выхода „Ледокола“ в Германии получил три кубометра почты от бывших германских солдат и офицеров: письма, книги, дневники, фронтовые документы, фотографии.

После выхода „Ледокола“ в России — получил больше…» (с. 5<337>).[292]

«Но писем МНОГО. Представляете себе, что означает слово МНОГО?[293] И все об одном. Не могли же все сговориться» (с. 6<338>). «Письма, которые я получил от своих читателей, — не мое достояние… Потому обещаю: однажды письма о войне опубликую. Не знаю, сколько томов, но знаю, что это самое интересное, что когда-либо было о войне написано» (с. 11<343–344>).

Я тоже!!! Тоже!!! Тоже хотел написать вам письмо. Вложить свою скромную граммулечку в ваши ветеранские куботонны, мегалитры и гептопромилле. По ночам я заливался счастливыми слезами тихой радости, трепетно предвкушая светлый приход этого сладкого мига, а днем во мне все что-то трепетало и попискивало, мешая ходить. Я потерял аппетит и массу денег, а также работу и квартиру, сутками потерянно бродя по городу и впечатляясь мыслями о неприметном труженике английского почтамта, который когда-нибудь в своей толстой сумке на ремне принесет в вашу Обитель тонюсенький ручеек моей горячей к вам антипатии.

НО НЕТ!

НЕ ВЫШЛО!

Мои хрустальные мечты с жалобным звоном разбились о суворую реальность.

Ни в одном русском издании вашей мерзкой книжонки не указан ваш, так его разтак, обратный адрес!!! А без адреса почтальоны слать письмо не хотят. Не протестуют, но доставки не гарантируют.

Кстати — деталь. Его там в ГРУ учили на них внимание обращать, да, видно, зря. Самое раннее русское издание «Ледокола», подписанное в печать 18 декабря 1992 года и вышедшее в свет где-то к весне 1993, могло дойти до массового русского читателя максимум летом (ну, в Москву и Санкт-Петербург чуть пораньше). Между тем благодарный отзыв на уже прочитанные «кубометры» автор в своем предисловии к «Дню „М“» датирует 13 сентября 1993 года. Кто, зная работу российской почты, отважится утверждать, что написанные летом «кубометры» безо всякого адреса могли дойти до секретного убежища нашего неуважаемого автора уже к сентябрю? Или письма, все как один, имели адрес: «Great Britain, Бристоль, дедушке Суворову»? Какая известность! Римскому Папе и не снилась! Или АО издательский дом «Новое время» было завалено страстными посланиями типа: «Передайте, обязательно передайте мистеру С. наши воспоминания…»? Так ведь все это можно легко проверить. Поэтому не стоит так безоглядно лгать про письма. Да и, коли уж это случилось, когда наш милый автор их успел ВСЕ прочитать, и сдать свой ответ в набор? И, главное, взвесить!

Посидите, Витя, «задним числом» придумайте ответ. Удачи вам.

С плотоядной любовью В. Грызун.

7 октября 1999 года,

Ярославль. Квартира.

P.S.: Я не Суворов, поэтому не буду врать вам о том, что мне приходят кубометры почты, однако, если вы, уважаемые читатели, действительно хотите почитать реальные мемуары реальных ветеранов, существует замечательный сайт в Интернете www.iremember.ru, где вы сможете в полной мере удовлетворить свое любопытство.

В истории не было ни одной войны, причины возникновения и цели которой не были представлены зачинщиками и их учеными лакеями в извращенном, фальсифицированном виде.

(«Советская военная энциклопедия»)

На лакея обидеться или на ученого?

(В. Суворов)

В этой части Суворов в присущей лишь ему разудалой манере потчует нас с вами сомнительным анекдотом времен своей молодости, хотя мне известно что реальный Владимир Резун во вводе советских войск в Чехословакию участия не принимал. Однако, якобы, какой-то старикан из своего замшелого угла, извертевшись от желания выпить на халяву, что-то там жирным шрифтом ляпнул ему о том, что «В июне сорок первого Красная Армия в этих самых местах точно так же новенькими кожаными сапогами скрипела» (с. 17<347>). Но это уже из второй части.

«Такого мы никак не ожидали и понять не могли» (с. 17<347>) — удивляется тогда еще потенциальный разведчик. Вот и мы не можем.

Дедун совершенно прав насчет этого скрипа. Ведь до войны ничем другим скрипеть солдатики наши не могли. Не было тогда в армии других сапог. Только кожаные и были.

«Красноармейцы обувались в юфтевые или яловые сапоги, позже, при наркоме С.К. Тимошенко появились кирзовые. Из соображений экономии использовались ботинки с обмотками зеленого или черного цвета».[294]

При наркоме Тимошенко — значит, самое раннее, с мая 1940 года. И что — за последний предвоенный год успели всех на кирзу переобуть? Разве только затем, чтобы у границы переобуваться обратно, что сомнительно. Так с чего же могла переобуваться готовящаяся к порабощению Европы Красная Армия? Может, все-таки не с архиредких накануне войны кирзовых сапог, а с ботинок? Но почему же англичане, в такие же ботинки с обмотками обутые, нисколько их перед Европой не стеснялись, а вот красноармейцы в аналогичной обувке туда ни шагу ступить не могли? И американцы не стеснялись, и итальянцы, и французы… Какие у нас застенчивые бойцы в РККА собрались — прямо институт благородных девиц!

Да, кстати, а кто же эти суворовские «свидетели», благодаря которым сии чудесные факты о сапогах совершенно перевернули жизнь нашего впечатлительного автора? Академики? Генералы? Интенданты-сапоговеды? Кто они? Ась? Ведь, вроде как была у автора возможность «исходить, истоптать, исколесить и Прикарпатье, и Закарпатье. И при случае — к старикам, к старожилам, к живым свидетелям: как, мол, дело было» (с. 17–18<347>) поприставать. Так что же? Кто же подтверждает?

«И подтвердилось многими свидетельствами… А кроме того, в 1941 году завезли… планировали… сгружали… выгружали… и укладывали…» (с. 18<347—348>).

А кем?!! КЕМ «ПОДТВЕРДИЛОСЬ»! Кем, кем, я вас спрашиваю?

И кто же мне отвечает? «„А до самого неба“, — отвечала старая крестьянка. „Как пирамида Хеопса“, — отвечал школьный учитель» (с. 19<348>). Оно и понятно, учитель-то пообразованней. А кто еще? Конкретно — КТО? А никто. Вернее, кто-то, конечно, там у Суворова был, но кто конкретно — не ясно. Так, в третьем лице: Оне. Оне «горы сапог помнят… о них отвечают…» (с. 19<348>) и еще, бог весть, что с ними делают. А кто? Как у Райкина — МЫ. Но у него — с эстрады, верить не обязательно, к тому же — гротеск. Сатира. А у Суворова что? Как этот жанр нам оценить? Туалетное чтиво?[295]

Скучно жить на этом свете, господа. Вся глава не содержит ни одного хотя бы мало-мальски подтвержденного факта. Ни одной цитаты, даже из Людовика XI. По сравнению с «Ледоколом» автор явно прогрессирует в худшую сторону. Ни одного, живого или мертвого, но все же конкретного свидетеля своего маловероятного измышления о пирамидах сапог автор не привел. Только абстрактные учителя, крестьяне или просто некие лица даже без облика, пола, возраста и рода занятий.

До какой же степени наивности нужно дойти, чтобы этакой сказочке верить???

А ведь и по лексике, и по стилю это чистой воды СКАЗ. Бажова помните? «Серебряное копытце»? Или «Хозяйку медной горы»? А Зощенко? Это тоже сказ, но городской. А у Суворова — более конкретно — лондонский.

Но почему же тогда «День „М“» не считается художественной литературой?

«Было много вопросов, ответов не было» (с. 19<349>), — наконец-то сознался Суворов. А раз их нету, то что же ему читателю предложить? Правильно, нас снова выручит жирный шрифт. Последняя часть первой главы им изобилует сверх всякой меры. И опять — безо всякой аргументации. На нахальстве. А кто в жирный шрифт не верит — тот фальсификатор и еретик, продавшийся коммунякам за дачи и машины.

Дальше писать не о чем. Все. Жиденько для начала новой книги.

Вах!

(И.В. Сталин, читая «День „М“»)

Мы наняты, чтоб сказку сделать былью…

(В. Суворов, строча «День „М“» упорно фальшивя)

«Сталин мог предотвратить войну.

Одним росчерком пера.

Возможностей было много. Вот одна из них» (с. 21<350>).

Вот он — суворовский сталинизм и культ личности в ярком виде. Как вам могущество тов. Сталина? Росчерком пера мировые войны предотвращать… После такого остается только повесить повсюду лозунги типа «Большой брат смотрит на нас с небес», броситься перед усатым ликом на колени и с воплями «Осанна» начать молить его о плодородии, большом тираже и высоком гонораре. Я не сомневаюсь, что написавший эти строки автор так и поступает. И Большой Брат ему помогает.

Суворов пишет, что «тяжелый скоростной высотный бомбардировщик ТБ-7» был создан «в 1936 году» (с. 21–22<350>). Хронография нашего автора грешит некоторыми… странными «неточностями». В реальности дело было так:

первый экземпляр ТБ-7[296] был выпущен осенью 1936 года;

первый полет (без включения АЦН[297]) — 22 декабря 1936 года;

первый полет с включенным АЦН — 11 августа 1937 года;

первый полет дублера[298] — июль 1938 года;

первый серийный выпуск — 1940 год.[299]

Так каким же образом тов. Сталин мог в 1939 году предотвратить Вторую мировую войну самолетом, серийный выпуск которого не был начат ранее 1940 года? На обороте вашего «Дня „М“» большими буквами написано, что «19 августа 1939 года — это день, когда Сталин начал Вторую Мировую Войну». По вашему же обличительному блеянию, в тот же день тов. Сталин решил стать самым агрессивным агрессором всех времен и народов. Но почему же тогда он отдал приказ о начале производства ТБ-7 в 1940 году, каковой приказ вы, кстати, приравниваете к решению только обороняться, если к тому времени он, якобы, уже твердо решил начать войну против Германии молодецким ударом и порабощением?

«Выдающиеся качества ТБ-7 были доказаны западным экспертам осенью 1941 года… Молотов на ТБ-7 пролетел из Москвы в Британию прямо над оккупированной Европой…. В 1942 году Молотов вновь летал над Европой, и вновь вернулся невредимым» (с. 22–25<351–352>).

А вы знаете, что аналогичными «выдающимися качествами» обладал вполне «земной» военно-транспортный самолет С-46 «Коммандо» производства США? Не верите? А зря. Ведь именно на нем Черчилль, чьи изображения с подписью «Враг № 1» украшали все станции берлинского метро, безбоязненно летал через оккупированную Францию, фашистскую Италию, зону боев в Средиземном море и, наконец, мафиозную Сицилию на конференцию в город Каир. И вернулся оттуда тем же маршрутом, не считая эти полеты чем-то исключительным.[300] Во время его пролетов у немцев тоже «истребители на перехват не поднимались, на зенитных батареях тревога не объявлялась, постами наблюдения пролет» его ничем не выдающегося «Коммандо» «не регистрировался» (с. 25<352>). А ведь Черчилль — покрупнее фигура, чем Молотов (и в прямом, и переносном смысле). Так в чем же дело? Или немцы на время путешествия над своими владениями своего «врага № 1» временно ослепли?[301]

А дело в том, что в те времена, до наступления «ядерной эры» противовоздушная оборона не имела необходимости, а до «радиолокационного периода» — и возможности тотально перекрывать все свое воздушное пространство.[302] ПВО прикрывались только отдельные зоны (например, Москва) и направления (например, на Англию через Ла-Манш), и основным средством обнаружения противника являлись так называемые «слухачи» — дядьки и, чаще, тетки с особыми трубами, наподобие патефонных, при помощи которых они слушали воздух на предмет наличия злобного вражины с бомбой, начиненной наследием великого Нобеля. И ясно дело, одиночный самолет они расслышать просто не могли. Да и не особо старались, потому что до внедрения атомной бомбы особо грозной опасности он представлять не мог. Слушали воздушные эскадры бомбовозов, а не отдельно пролетающего себе Молотова или Черчилля. Так что суворый тезис о том, что «задолго до войны в Советском Союзе создан НЕУЯЗВИМЫЙ бомбардировщик» (с. 25<352>) неверен дважды: во-первых, не «задолго до войны», а в ее ходе, а во-вторых, не «НЕУЯЗВИМЫЙ», потому что попыток его уязвления мы как раз и не видели. Ведь «истребители на перехват не поднимались, на зенитных батареях тревога не объявлялась» — сам же Суворов написал.

Еще к вопросу об уязвлении: а за счет чего оно на ТБ-7 никак не достигается? Вроде как за счет большой высоты его полета? А какова она, эта высота, была? Знаете? У первого экземпляра, называвшегося АНТ-42, потолок составлял 11 250 метров, у серийного ТБ-7 — 9300 метров.[303] А у немецкого истребителя Ме-109Е, на который Люфтваффе перешли в 1938–1939 годах, — 10 290 метров. А у Me-109F, начавшего поступать в войска в 1940 году — 12 000 метров.[304] И у того, и у другого он мог быть поднят без особых проблем,[305] что и было сделано чуть позже, когда союзные бомбардировщики стали им не по плечу. Такие дела.

В этой части главы Виктор Суворов расписывает никем не оспариваемую гениальность конструктора Петлякова, якобы проявившуюся в суперновой, экстрасекретной, мегагипернавороченной, но в то же время, как ни странно, «гениально простой» (с. 26<353>) идее пятого двигателя, под именем Агрегата Центрального Наддува, использовавшегося немцами чуть ли не при кайзере Вильгельме.[306] Никакого особенного технического решения В.М. Петлякова не существовало (что не умаляет заслуг конструктора): оно использовалось нашими специалистами вовсе не потому, что сулило некие новые возможности. Центральный наддув был вынужденной мерой для компенсации ограниченной высотности двигателей, имевшихся в их распоряжении, и отсутствии надежных турбонагнетателей. И конструкторы отлично понимали, что АЦН — полумера: на малых высотах не включаемый пятый двигатель представляет собой ненужный балласт, а при его включении на высоте он пожирает ограниченный запас топлива. Недаром ТБ-7 запускался в серию с нижеследующей оговоркой: «Рекомендовано было центральный наддув заменить индивидуальной установкой турбокомпрессоров на каждом двигателе АМ-34ФРНВ».[307] А Пе-8, который Виктор нагло обозвал «обыкновенной посредственностью» (с. 29<355>), как раз и имел эти самые турбокомпрессоры, так что суворовский «секретный» и «гениальный» «пятый двигатель» был ему, как собаке пятая нога.

Кстати, курьезная деталь. Суворов своей цитатой о том, что «на земле влага оседала на остывающие детали, и коррозия разъедала механизмы насквозь» (с. 26<353>) утверждает, что вода способна конденсироваться не только на холодных, но и на горячих предметах. Наш герой, споря с советскими фальсификаторами, западными историками, а также шифровками, директивами, фильмами, сводками и газетами в туалете, дошел до пререкания с учебниками физики за четвертый класс средней школы. Так что каждый германский школьник вам уверенно подтвердит: на горячие предметы влага не оседает. Не может. Не умеет. Не обучена, и все тут. Это закон физики, а не директива о постройке тысячи ТБ-7, и посему к выполнению обязателен. Однако, это деталь. Едем дальше.

А дальше у нас вот что:

«Имея тысячу неуязвимых ТБ-7,[308] любое вторжение можно предотвратить. Для этого надо просто пригласить военные делегации определенных государств и в их присутствии где-то в заволжской степи высыпать со звенящих высот[309] ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ» (с. 26–27<353>).

Страшно? Еще бы. Вот только возникает один вопрос: откудова эти «ПЯТЬ ТЫСЯЧ ТОНН БОМБ» в этих самых высотах возьмутся, с целью из них потом на делегации вниз высыпаться, да чтоб еще и крупным шрифтом осенить? И откуда их взял Суворов?

Вернувшись на пару страниц назад, выяснили, что такие страшные суворовские «ПЯТЬ ТЫСЯЧ» самым невинным образом произошли от скромной цитаты В.Б. Шаврова, гласящей, что «на ТБ-7 впервые, раньше, чем в США и Англии, были подняты пятитонные бомбы». (История конструкций самолетов в СССР. 1938–1950. С. 162) (с. 22<351>). Цитирует на редкость правильно, но тут это не важно. Ведь даты-то Шавров не называет! Зато через предложение, на той же 162-й странице, он пишет, что «на Курской дуге в июле 1943 г. 5-тонные бомбы сбрасывались на немецкую ударную группировку».[310] А в 1941 году их и в помине не было.

Более того. По тому же Шаврову, нормальная бомбовая нагрузка ТБ-7, с которой он мог лететь на 3600 километров и достигать своего потолка, составляла две тысячи килограммов, а перегрузочная, с которой данные резко падали — четыре тысячи килограммов.[311] Когда ТБ-7 снимали с производства, летчики Марков и Стефановский написали письмо Ворошилову, где, перечисляя положительные стороны ТБ-7, в частности, писали:

«Самолет ТБ-7 берет вовнутрь фюзеляжа 2000 кг бомб калибра 250, 500, 1000 и 2000 кг или 24 бомбы по 50—100 кг и может эти бомбы везти на расстояние до цели 2000 км. Общая емкость бомбового отсека 4000 кг, в то время как самолет ДБ-3 может на это расстояние везти только 10x100 кг бомб, остальные, более крупные, калибры подвешиваются снаружи, что снижает скорость и дальность на 10–15%».[312]

Что касается пяти тонн бомб на Пе-8, то сама «пятитонка» ФАБ-5000 была создана только к концу 1942 года, и лишь после этого в связи с вопросом, куда же это повесить, конструкторы обратили взоры на ТБ-7 с целью его специальной под такую нагрузку доработки. Вслед за первой машиной в начале 1943 года были переоборудованы еще несколько самолетов; испытывать бомбу на полигоне в то время, как в пределах досягаемости было и так полно всяких целей для бомбежки, не стали, и 29 апреля 1943 года первая ФАБ-5000 была сброшена на Кенигсберг.[313] Итак, «пятитонку» ТБ-7 нес только после специальной доработки, произведенной не на всех самолетах и только зимой 1942–1943 года. Вот и получалось, что, как пишет уже неоднократно упоминавшийся В.Б. Шавров, «действия самолета в наших условиях часто бывали скорее тактические, чем стратегические».[314]

Так что обломилось выпить за вечный мир под звон мифической неуязвимой тысячи ТБ-7 трясущемуся от нетерпения опрашивателю стариканов в пивных. Но надежда умирает последней. Суворов, еще мечтая кого-то своей дутой тысячей запугать, кричит: «Пока противник до Москвы дойдет, знаете, что с его городами будет? В воздухе ТБ-7 почти неуязвимы…» (с. 27<354>). Но это уже старая песня. Единственная новость — робкое «почти». Тем не менее, очень хочется спросить, что же будет с самими ТБ-7? «Мессершмитты» его потолок перекрывают,[315] а эскортировать нам его нечем. Первые истребители, годные для сопровождения стратегических бомбардировщиков в СССР, появились в 1944 году — ТИС Поликарпова и Як-9ДД Яковлева. Правда, можно летать и так. На нахалку. Вон, американцы же летали. Поначалу. А потом оказалось, что потери их бомбардировщиков при отсутствии истребительного прикрытия достигали 30% за вылет.[316] Это много? Сейчас узнаем.

Давайте представим, что в 1936 году Суворову удалось стать наркомом авиационной промышленности СССР. Строил он эти свои ТБ, минул год, другой, вот и тысяча новеньких стратегических бомбардировщиков на дворе у него рядами за горизонт поблескивает, а тут и Гитлер напал. К обороне Суворов подготовлен лучше некуда: ТБ-7 — завались. Считаем:

воскресенье — напали немцы;

понедельник — улетела тысяча ТБ-7, прилетело 700;

вторник — улетело 700, прилетело 450 (а немцы тем временем взяли Гродно);

среда — улетело 450, прилетело 300;

четверг — улетело 300, вернулось 200 (а немцы уже за Западной Двиной);

пятница — улетело 200, вернулось 140 (а немцы уже под Минском);

суббота — улетело 140, вернулось 90;

воскресенье — улетело 90, вернулось 60 (немцы заняли Литву и Латвию).[317]

Прошла всего НЕДЕЛЯ.

Итоги этой недели для Германии:

После недели все сокращающихся бомбардировок Гитлер заявляет своему народу, что самое страшное в войне с Россией уже позади. Стратегической авиации у Советов больше нет, то, что еще летает, скоро долетается — из-за продвижения немцев на восток базы русской авиации отодвигаются к Уралу. Истребительный парк СССР, ввиду чрезмерного увлечения наркома обороны В. Суворова теперь уже покойной стратегической авиацией, не обновлялся со времен войны в Испании, а фанерно-полотняными агрессорами господ Хартманна и компанию не испугаешь. Они их там еще пять лет назад сбивали. К тому же с 1936 господа Хартманны пересели с корявого, но легко справлявшегося с до-суворовскими И-16, самолета Ме-109Е «Эмиль», на Me-109F «Фридрих», ставший быстрее без малого на 100 км/ч и высотнее на два километра. Летают теперь, остатки «неуязвимых» ТБ-7 высматривают. Сверху.

Конечно, те две тысячи тонн бомб, что высыпались в начале недели из ТБ-7, были весьма неприятны. Но нарком Суворов обещал ПЯТЬ! И РЕГУЛЯРНО! А вы знаете, что делает товарищ Сталин с теми товарищами, которые не держат своих обещаний? Кроме того, остатки суворовских ТБ-7 скоро должны будут заняться работами по эвакуации себя и начальства. Так что крепитесь, немцы, терпеть вам осталось недолго. Аплодисменты, Спортпалас ликует, фюрер, раскланиваясь, задом слезает с трибуны.

Итоги этой недели для СССР:

Из-за сталинского приказа строить тысячу ТБ-7, для которых необходимо произвести четыре тысячи моторов АМ-35А, пришлось свернуть программы постройки истребителя МиГ-3, летавшего на тех же моторах, и штурмовика Ил-2, нужного нашим войскам как хлеб, как воздух, и имевшего, к несчастью, очень близкий по конструкции к ТэБэшному АМ-35А двигатель АМ-38.

В реальной обстановке до 22 июня успели произвести 249 Ил-2 и не более полутора тысяч МиГ-3, о котором уже упоминавшийся Шавров сказал, что «их выпускали больше, чем всех других истребителей».[318] Вот вам и ответ на вопрос, могла ли советская промышленность понаклепать 1000 ТБ-7. Двигатели АМ-38 были в жутком дефиците до начала войны, а в ее ходе МиГ-3 сняли с производства именно из-за необходимости иметь побольше АМ-38 для Ил-2, так что вариант с залежами АМ-35А на складах отпадает. Стало быть, в стране на 22 июня могло быть оснащено двигателями, собранными в количестве лишь около 1750 штук, только ЧЕТЫРЕСТА ТРИДЦАТЬ СЕМЬ С ПОЛОВИНОЙ стратегических бомбардировщика ТБ-7.[319]

Но за 437 с полтиной, по одинокому мнению наркома Суворова, «неуязвимых» ТБ-7 СССР заплатил возможностью производить свой к началу войны самый многочисленный истребитель нового типа МиГ-3 и свой непревзойденный «летающий танк» Ил-2. Посему, пережив первый удар немецкой авиации, советские ВВС могут угостить Люфтваффе лишь парочкой фанерных «ишаков», ставших в результате бурной оборонительной деятельности наркома Суворова самым современным типом советского истребителя.

Не знаю, что будет с городами противника, но, как видим, немецкая авиация в советском небе осталась в гордом одиночестве. Летает себе — и не скучает!

А тем временем в Куйбышеве (туда спешно эвакуируется правительство) готовится особенный полет. Заканчивается заправка последнего оставшегося в строю ТБ-7. Товарищ Калинин, тряся бородкой, старательно дорисовывает на его борту надпись «НА БЕРЛИН!». Его поправляет рабочий аэродрома, объясняя, что это вряд ли. Старик, вздохнув, подписывает «или до кудова долетишь». Самолет обвешан пятитонными бомбами, как старуха авоськами, — обещания, данные товарищу Сталину, нужно держать. За штурвалом — мрачный экс-нарком Суворов, косящийся подбитым глазом в сторону коренастых сотрудников НКВД, заваривающих единственную дверь. Нарком обороны Тимошенко (ему все это расхлебывать) сквозь зубы цедит в мегафон: «Ну, в добрый путь, гаденыш», — и жмет на кнопку активизации автопилота. Скуксившегося Суворова нежно бьет в темя, и он со вздохом налегает на педали. В этом самолете он не пилот, не штурман, и даже не пассажир. Он — тот самый «пятый секретный двигатель», должный заменить те два, которых, по странному стечению обстоятельств, не хватило именно этому «НЕУЯЗВИМОМУ стратегическому бомбардировщику».

Над аэродромом лениво кружат «фокке-вульфы»…

Что? Переварили?

Добавка:

«Точность? Никакой точности. Высыпаем бомбы с головокружительных высот.<…>

Если перевести пять тысяч тонн бомб, которые ТБ-7 могли доставить одним рейсом, на язык современной стратегии, то это — ПЯТЬ КИЛОТОНН. Если пяти килотонн недостаточно, то за два рейса можно доставить десять. А двадцать килотонн — это то, что без особой точности упало на Хиросиму.

Тысяча ТБ-7 — это как бы ядерная ракета, наведенная на столицу противника. Мощь такова, что для потенциального агрессора война теряет смысл» (с. 27<354>).

И превращается в гибрид географической экспедиции и праздничной распродажи — садишься на танк и едешь, куда глаза глядят, а все, что увидишь, то твое.

Что, «никакой», говорите, «точности»! Все это бред, на самом деле для достижения хиросимистого результата точность нужна просто изумительная — все четыре тысячи пятитонных бомб, которые ТБ-7 должны за четыре ходки в Берлин навезти, нужно в одну точку уложить и одновременно все подорвать. Главное, чтоб берлинские жулики не растащили.[320] А так — на эти самые страшные «ПЯТЬ КИЛОТОНН» можно и спичек начиркать. Лет за пять. Отследите производство спичек в СССР. Тут-то вам и вскроются все страшные злодеяния коммунистов, которые ради фосфорных спичек у голодных детей… И понеслась!

А теперь посмотрим, какое действие на противника оказывают обычные тысячи тонн бомб, а не набранные заглавными килотонны. Бомбардировки того же Берлина проводились союзниками в течение всей войны. С 1939 по 1945 годы американцы и англичане выпустили свыше 50 000 (пятидесяти тысяч) тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков Б-17, Б-24, Б-29, «Ланкастер» и «Галифакс», вполне сопоставимых с Пе-8, а то и превосходивших его по характеристикам.[321] На десятки тысяч идет счет и двухмоторных тяжелых бомбардировщиков (Б-25, Б-26, «Уитли», «Веллингтон» и др.). Вся эта армада сбрасывала на Германию к 1944 году 131 000 (сто тридцать одну килотонну) бомб каждый месяц,[322] примерно 4,3 тысячи тонн каждый день. А по гораздо более мрачным оценкам рейхсминистра вооружений Германии Альберта Шпеера, объемы бомбардировок союзников к 1944 году достигали аж 35 000 тонн бомб ежедневно.[323] ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ КИЛОТОНН каждый день!!! То есть по-суворовски — семь Хиросим.

И каков же был результат? Общий индекс производства вооружений в Германии постоянно повышался — со 100% в январе 1942 года до 322% в июле 1944 года.[324] Таким образом, бомбардировки, по признанию самих американцев, не привели к стратегическому перелому в ходе войны. Специальный корреспондент «Рэнд» Б. Броди в официальном документе, подготовленном для правительства США, заявляет: «необходимо без всяких обиняков признать, что в ходе Второй мировой войны бомбардировки городов потерпели неудачу».[325]

А ведь это 4,3 тысячи тонн бомб (специально для Суворова — ЧЕТЫРЕ ЦЕЛЫХ, ТРИ ДЕСЯТЫХ КИЛОТОННЫ) ежедневно, в течение, минимум, больше года. И никакого эффекта. И это не коммунистические историки врут, это сами американцы с англичанами признают. Почитайте Шпеера, он был как раз в это время министром вооружений в Германии, он тоже говорит о крайне малой эффективности бомбовых ударов союзников. В частности, говоря о весьма успешной операции англичан 17 мая 1943 года по разрушению дамб на реках Рурской области, снабжавших водой немецкое производство стали,[326] он отмечает следующее:

«Оказалось, что гораздо эффективнее посылать всего лишь несколько самолетов для нанесения ударов по конкретным целям, чем отправлять чуть ли не всю свою бомбардировочную авиацию разрушать наши города. В данной ситуации англичане совершили только одну ошибку, и я до сих пор не могу понять, почему они так поступили. Они слишком рассредоточили свои силы и в ту же ночь сбросили зачем-то бомбы еще и на расположенную в семидесяти километрах отсюда плотину Эдерталь, которая не имела никакого отношения к системе водоснабжения Рура… Уж не знаю, почему британская авиация не сорвала восстановительные работы, хотя такая возможность у нее имелась. Достаточно было сбросить на стройплощадку несколько зажигательных бомб, и все строительные леса были бы охвачены пламенем».[327]

Подобные шпильки в адрес бестолковости союзных бомбардировок встречаются у Шпеера весьма часто. А как же — города разрушать и безопаснее и интереснее, чем обороняемые ПВО военные заводы и дамбы…

Кроме того, начиная с 8 августа 1941 года, Берлин бомбили советские самолеты морской авиации Ил-4, базировавшиеся на острове Кагул в Финском заливе. Но тридцать налетов на германскую столицу, в каждом из которых на Берлин обрушивалось поначалу 80 100-килограммовых бомб, стратегического эффекта не дали.[328] Тонные бомбы, применявшиеся позже, тоже.[329]

Кстати, чуть дальше по тексту, Суворов утверждает, ЧТО Ил-4, он же ДБ-3ф, составлявший основу нашей стратегической авиации накануне войны, «великолепный бомбардировщик, но это не стратегический бомбардировщик» (с. 33<359>). А это еще почему, можно спросить? Если ТБ-7, с дальностью полета 3600 км, потолком 9300 м и бомбовой нагрузкой 2000 кг,[330] по вашим же словам, был чуть ли не величайшим самолетом в истории, то так ли уж сильно от него отстает ДБ-3ф с дальностью 3300 км, потолком 10 000 м[331] и бомбовой нагрузкой 1000 кг,[332] да еще и при большей скороподъемности?[333]

Таким образом, получается, что:

1. Сталин накануне войны не мог отдать приказ о начале выпуска тысячи ТБ-7 потому, что этим приказом он, во-первых, резко затормозил бы и так невысокие темпы переоснащения своей истребительной авиации, и, во-вторых, лишил бы свои войска крайне необходимого им штурмовика Ил-2.

2. Если бы Сталин все-таки отдал такой приказ, тысяча ТБ-7 не могла бы быть построена ни к концу 1940 года, ни к началу 1941, ни к немецкому нападению, хотя бы из-за отсутствия нужного количества двигателей.

3. Если бы тысяча ТБ-7 каким-то чудом все-таки была построена, она быстро поредела бы, неся недопустимо высокие потери из-за отсутствия в СССР истребителей сопровождения, которых не было не только в войсках или в постройке, но даже в проектах.

4. Если бы эта тысяча ТБ-7 с помощью еще одного чуда каким-то образом смогла бы избежать всяких потерь и поломок вообще и летать на Берлин, как на работу, она не смогла бы доставлять пять тысяч тонн бомб ежедневно, поскольку приемлемой дальности и высоты полета ТБ-7 способен достигать лишь с двухтонной бомбовой нагрузкой.

5. Если бы эта тысяча ТБ-7 очередным чудом смогла бы доставлять и сбрасывать на Рейх пять тысяч тонн бомб ежедневно, это все равно не подорвало бы военно-технический потенциал Германии сколько-нибудь заметным образом.

6. А стольких чудес за раз не бывает.

Третья часть главы заканчивается победным пассажем о справедливости в отношении тов. Сталина:

«Справедливости ради надо сказать, что Сталин приказ подписал…

Но потом его отменил.

И подписал снова. И отменил.

И снова…

Четыре раза ТБ-7 начинали выпускать серийно, и четыре раза с серии снимали. (Г. Озеров. Туполевская шарага. „Посев“, Франкфурт-на-Майне, 1971, с. 147)»[334] (с. 29<355>).

Вот и делает Суворов из этого вывод, что и товарищ Сталин колебался между великой поработительной войной, в которой, по мысли автора, стратегический бомбардировщик не нужен, и обороной, что без тысячи таких самолетов немыслима.

К сожалению, из-за недостаточности средств для поездки в оный забугорный Франкфурт, нам, тутошним жителям, приходится изучать историю «Сталинской агрессии» по авторитетным отечественным изданиям. В частности, по тому же авиаконструктору Вадиму Борисовичу Шаврову. А он, говоря об упоминаемом далее Суворовым ДБ-А («По виду и характеристикам это — новый самолет, но это просто коренная переработка туполевского ТБ-3» (с. 32<358>), пишет:

«Самолет ДБ-А остался лишь переходным типом к скоростному тяжелому бомбардировщику. Но из-за того, что самолет ТБ-7 выпускался с большими перерывами и два раза снимался с производства, а потом опять восстанавливался, была даже мысль выпустить еще несколько серий ДБ-А».[335]

Во-первых, два раза, а не четыре. А, во-вторых, между делом оказывается, что решениями о снятии с производства ТБ-7 Сталин вовсе не собирался отказываться от стратегической авиации вообще. Возможности постройки новых стратегических бомбардировщиков активно изыскивались, но…

Чем-то все-таки, кроме вышеперечисленного, любимый Суворовым ТБ-7 дядю Джо не устраивал.

И далеко не тем, что «почти все из этих одиннадцати не имели самого главного — дополнительного пятого двигателя.[336] Без него лучший стратегический бомбардировщик мира превратился в обыкновенную посредственность» (с. 29<355>). Интересно, в чем эта «посредственность» выражалась? Сравним данные АНТ-42 образца 1938 года (первого варианта Пе-8) и ТБ-7, того варианта, который был запущен в 1940 году в серию.

АНТ-42: Скорость у земли — 315, на высоте — 430 км/час, скороподъемность до пяти километров — 16,3 мин, потолок — 11 250 м, дальность полета — 3 500 км.

ТБ-7: Скорость у земли — 347, на высоте — 443 км/час, скороподъемность до пяти километров — 14,6 мин, потолок — 9 300 м, дальность полета — 3 600 км.[337]

И что? Вполне нормальное снижение показателей для серийного самолета относительно вылизанного, особо тщательно и любовно собираемого опытного — и то присутствует только «на потолке», который и так перед Ме-109Е, видавшем виды «Эмилем», не смотрелся. А что касается всех других характеристик, то показатели даже возросли! И при этом ТБ-7 по сравнению с АНТ-42 — «посредственность»! Ну, знаете…

Так чем же еще, кроме всего прочего, не устраивал ТБ-7 Сталина?

«Возникает вопрос: если бы Сталин отдал приказ о выпуске тысячи ТБ-7 и не отменил его, смогла бы советская промышленность выполнить Сталинский заказ? Смогла бы к концу 1940 года выпустить тысячу таких самолетов?» (с. 30<355>)

Дальше Суворов, предусмотрительно избегая прямых цитат и прячась за громкими фамилиями типа Петляков, Туполев, Шавров и пр., утверждает, что все они думали, что советская промышленность смогла бы произвести эту тысячу, причем чуть ли не запросто. Ситуацию с двигателями АМ-35А мы уже наблюдали. Не было четырех тысяч АМ-35А в стране к 1940 году. Их столько и к 22 июня 1941 года не произвели. Однако, может быть, Суворов под термином «выпустить» имеет в виду «построить, но двигатели не ставить», считая, что и так вполне сойдет. Но мы-то знаем или, по крайней мере, догадываемся, что без моторов самолеты не летают. Даже ТБ-7. Во всяком случае, вверх. Однако посмотрим, что в действительности думает о постройке ТБ-7 Шавров:

«Конструкция Пе-8 была в своем роде последней, с трубчатыми лонжеронами, закрытыми профилями, внутренней клепкой, ручной выколоткой, уже отжившими свое время».[338]

Иными словами, ТБ-7 — это полукустарная конструкция, к тому же «на него идет много дефицитного дюралюмина».[339] О том же самом пишет военный эксперт С. Григорьев.[340] Так что решение Сталина, столь же традиционно, сколь и безосновательно клеймимое Суворовым, «строить двухмоторные и числом побольше» (с. 39<364>) совершенно справедливо. Потому что тысячи ТБ-7 нашей тогдашней авиапромышленности было «не потянуть» даже при отказе от постройки всех других типов самолетов, хотя бы по причине упоминаемой архаичности конструкции. И никто из авиаконструкторов никакой ерунды о постройке этой пресловутой тысячи не высказывал.[341] К тому же «к концу 1940 года», когда, в реальности, было готово лишь два опытных экземпляра ТБ-7. Теперь, надеюсь, суворовский тезис о том, что Сталин отказался от массового выпуска ТБ-7 исключительно «по злобе», из-за намерения устроить колоссальную агрессию, можно, наконец, отправить по назначению.

Но Суворову всего этого мало. Он изо всех своих скудных сил пыжится доказать сталинское коварство. С ТБ-7 ему этого не удалось. Ладно, пусть, решил для себя Виктор, зато тов. Сталин своих авиационных командиров тиранил. Они были очень, очень хорошие: «Все командующие авиационными армиями — Герои Советского Союза. В те времена звание это весило гораздо больше, чем после войны» (с. 34<359>); а товарищ Сталин — очень, очень плохой и агрессивный:

«…и начинается разгром. Эта тема заслуживает отдельного исследования.[342] А сейчас только два примера для иллюстрации:…Генерал-лейтенант авиации И.И. Проскуров в апреле 41-го был арестован, подвергнут чудовищным пыткам и ликвидирован в ноябре… Сталину не нужны не только ТБ-7, но и командиры, доказавшие умение применять тяжелые бомбардировщики» (с. 34<360>).

Блестяще, батенька! Просто блестяще! Что ж, поговорим о кадровой политике товарища Сталина. Итак, выходит, у него есть два типа кадров — одноразовые и универсальные.

Одноразовые — это люди типа Проскурова или Рычагова, которые всю жизнь копались в своей отрасли, проявили там свои изрядные таланты, достигли там известных высот, поднесли барину плоды своих работ, и за все за это были показательно расстреляны.

Но кто же тогда остается на сталинском «Ледоколе» к моменту его отплытия? Большей частью универсалы типа Л.З. Мехлиса, ни шатко, ни валко справлявшиеся с одним, вовсе не справлявшиеся с другим, с треском проваливавшие третье, но почти никогда от этого не страдавшие.

Вы знаете кто такой Л.З. Мехлис? Нет? А зря! Чтобы читатели не думали, что у товарища Сталина были только такие «никчемные бездари» типа героев Монголии и Испании Проскурова с Рычаговым, достойных, по мнениям Сталина с Суворовым, на этот редкий раз совпадающим, только пули в лоб, мы расскажем и о некоторых «самородках», «энциклопедистах» и «специалистах широкого профиля», например, об этом самом неутомимом «Л.З.».

И кем он только не был, этот корифей, за свою, к сожалению, долгую жизнь! После окончания института Красной профессуры Мехлис стал зав. отделом печати ЦК ВКП(б) и одновременно членом редколлегии «Правды». В 1937 году, не имея даже тени военного образования, Мехлис неожиданно был назначен начальником главного политического управления РККА. А в 1940 году, ни с того, ни с сего, проснулся наркомом Госконтроля СССР. В 1941 так же нежданно стал зам. наркома Обороны. Спец широкого профиля! В 1942 в качестве представителя Ставки Верховного Главнокомандующего прибыл на Крымский фронт, имевший, как минимум, полуторное превосходство над противостоящей немецкой группировкой. И вот настал его «звездный час». В том же месяце именно благодаря ему этот фронт рухнул. Спасибо Мехлису.

И что? Товарищ Сталин изрешетил его у стенки? Послал к медведям топором махать? Услал в ссылку в Улан-Удэ? Ничего подобного. Как скупо констатирует «Большая советская энциклопедия», «в дальнейшем — член военных советов ряда армий и фронтов». Лишь богу известно, что он там за советы давал. По окончании войны — снова министр Госконтроля СССР. Член ЦК партии. Член Президиума Верховного Совета. Похоронен у Кремлевской стены. По воспоминаниям Хрущева, «это был воистину честнейший человек, но кое в чем сумасшедший».[343] Проявлялось это, видимо, и в том, что «на всех должностях в армии Мехлис постоянно вмешивался в решения командиров, требуя „руководствоваться решениями партии“ независимо от стратегических и тактических задач войск. Постоянно писал доносы в ЦК на командующих, требуя их привлечения к ответственности».[344] Вспоминая Мехлиса, современники, как правило, говорят только об одном его достоинстве — огромной работоспособности, замечая, впрочем, что лучше бы Л.З. был лентяем.

Или другой «полиглот-многостаночник» — генерал от артиллерии Кулик Г. И. Вот уж на все руки мастер. Затычка во все бочки. Специалист не только, и не столько в артиллерии, он проявил себя, где только мог. Это он, в своей «родной» отрасли ратовал за создание нежизнеспособных монстров — универсальных орудий, которые, по идее, должны были сочетать в себе функции пушек, гаубиц, противотанковых и зенитных орудий одновременно, а в результате не являлись ни первым, ни вторым, ни третьим, ни четвертым, а так — стоит, хлеба не просит. Выглядит внушительно, бухает громко. Помимо того, он, будучи заодно и «специалистом» по стрелковому оружию, всемерно сопротивлялся насыщению войск автоматическим оружием. Как же: автомат — оружие полицаев. То ли дело — трехлинейка! А если к ней штык привернуть, так она вообще чуть ли не втрое длиннее ихнего автомата будет. К тому же — «Пуля — дура, а ШТЫК — О-ГО-ГО!!!» Суворов сказал![345] И перли наши «освободители» на немцев с винтовочками… Отличился Кулик и на почве танкового дела. В 1940 году он утверждал, что у немцев были танки с броней толщиной 100 миллиметров и с пушками, способными такую броню пробивать. Благодаря чему на KB, семидесятипятимиллиметровое бронирование которых к 1941 году было избыточным, за каким-то лешим ставились дополнительные экраны из дефицитной брони. Кроме того, сей генерал известен еще и своими упорными утверждениями, что танки могут применяться лишь в пехотных порядках. В 1941 году над этим смеялись в открытую, а в тридцать девятом кивали головами и матерились про себя.[346]

Вот такую мудрую кадровую политику проводил в РККА перед войной товарищ Сталин. Вот таких «универсалов» возвышал, вот таких «узкопрофильников» стрелял. В самом деле, согласно Суворову, тот же Проскуров «доказавший умение применять тяжелые бомбардировщики», уже ни на что, кроме как ТБ-7 командовать, и не годен. Это мы с вами знаем, что устранялись такие люди вовсе не потому, что «Сталину не нужны… командиры, доказавшие умение применять тяжелые бомбардировщики» (с. 34<360>), а совсем по другому принципу — слишком самостоятелен или не в той партии когда-то ошивался, или знакомства неподходящие (например, Бухарин, Троцкий или Тухачевский), или сказал не то и не тем, а то и просто Сталину (или тем, кому он доверял) не понравился; Суворов же уверен, что если уж списывать (пусть и не совсем) тяжелые бомбардировщики, то и экипажи в расход обязательно надо пустить.

Так и выходит у Суворова, что тот же Проскуров с дивизией ТБ-7 справился бы запросто, а вот с полком Су-2 — нет. И с полком истребителей — нет. И со звеном истребителей он не справится ни за что. И в рядовые летчики, несмотря на жуткий их дефицит перед войной, не годен. И в пехоту рядовым. Только на ТБ. А вот Мехлис с Куликом — это да… Хочешь пропагандировать, в «Правде» статьи писать — пожалуйста, хочешь танкистам о танках советовать — запросто, хочешь на фронт представителем Ставки ехать — держи билет. И все-то им по плечу, везде-то им по колено. Вот и остался Сталин к войне с подобными «многостаночниками», вот и пришлось ему по расстрельным спискам шарить, авось еще кто-то из тех «бездарей» уцелел, страну от превентивно-оборонительных захватчиков спасать. Рокоссовский уцелел, а вот Блюхер погиб… И Уборевич. И Якир. И Тухачевский. Которого вопреки суворому голосу андерграунда, все советские маршалы-генералы пуще папы чтут, и наперебой хвалятся, кто сколько раз с ним удостоился чести разговаривать. И Жуков, и Василевский, и многие прочие с ними. Один Суворов протестует. Ему, наверное, лучше знать. Баба-яга против!

И вот еще что. Представьте себя советским разведчиком-аналитиком. На ваш стол положили совсем пустяковое сообщение: Гитлер в 1940 году разжаловал и расстрелял рейхсмаршала авиации Геринга. И поставил на его место заместителя — генерала Удета. А в конце этого же года расстрелял Удета, и заменил его другим заместителем — Мильхом. А в начале 1941 года расстрелял Мильха и заменил его штурмбанфюрером Отто Скорцени. В других родах войск то же самое делается — генералов в подвалы рейхсканцелярии, а партийных вожаков и лейтенантов в генералы. Вчера он лекции о жидо-коммунизме в пивной штурмовикам читал, а сегодня сидит в кабинете над картой и крайне успешно проводит военную реформу. Внедряет что-нибудь. Вроде универсальных орудий.

Как бы вы, советский разведчик-аналитик, отреагировали на такое сообщение? Что бы вы доложили своему начальству? Но в Германии ничего подобного не происходило, происходило в Советском Союзе.[347] И на основании этих сведений разведчик-аналитик Виктор Суворов делает вывод, что Советский Союз готовился к агрессивной войне еще лучше Германии. Они-то, дураки, своих офицеров да генералов холили-лелеяли, а умный товарищ Сталин их для пущей к войне готовности всех перебил и вчерашних лейтенантов дивизиями командовать поставил. Не умеют? Под огнем научатся! Ай да умница, ай да молодец!

И, заканчивая отступление о кадровой политике, сделаем последний штрих:

«Весной 1940 года Сталин вводит генеральские звания… При такой скупости командующих авиационными армиями Сталин не обижает: он им дает звания генерал-лейтенантов авиаций» (с. 34<359>).

В 1940 году командиры стратегической авиации еще в чести, «но вот Сталин на что-то решился, и начинается разгром» (с. 34<360>). Так когда решился? Что, после 1940 года? А до этого — еще нет? Так что же вы нам мозги парите о каком-то «19 августа 1939 года», когда Сталин, по вашим же словам, якобы, принял «окончательное решение начать войну» (с. 21<350>)? Какое 19 августа, а?

Через пятую сразу перескакиваем на шестую часть. Суворовский текст робко топчется на одном месте, надеясь убедить читателя пусть не фактами, так хоть хронометражем, так что не станем следовать его примеру.

Основная мысль здесь заключается в том, что в наступательной войне «предстоит бомбить не площади, а точечные цели… Предстоит бомбить не в стратегическом тылу, а в ближайшем тактическом, а то и прямо на переднем крае» (с. 38<363>). Вы смотрите, как все прописано: раз наступаешь — бомби строго вдоль линии фронта и исключительно малые объекты, а решил обороняться — залетай в глубь тыла противника и всыпай по площадям! Значит, приходится соглашаться, что Гитлер в 1940 году от англичан все-таки оборонялся, сравнивая с землей Ковентри, находившийся значительно севернее Лондона. А ковровые бомбардировки наступающих американцев времен корейской войны 1950–1953 годов есть неоспоримый признак глухой обороны США от натиска со стороны корейской военщины и китайских «добровольцев».[348]

Чтобы во всем разобраться, следует обратить внимание на то, у каких стран по прошествии Второй мировой войны оказался самый мощный флот стратегической авиации.

Такой флот на протяжении войны развили только США — с целью имитации активных военных действий против Германии в отсутствие оных, а также Англия — с той же целью.

Вторая мировая показала, что страна или воюет, или летает бомбить города противника, что, вообще-то, является воздушным террором, или, по сути, мероприятием, крайне близким к терроризму. То есть к тому, что в современном мире теми же Штатами считается самым тяжелым преступлением, и ими же регулярно совершается.[349] Так что ж вы, господа судьи, не посадили на скамью подсудимых Черчилля, Рузвельта и Эйзенхауэра, как вы сажаете сейчас ливийских террористов? И дальше в том же духе.

Ведь террорист, закладывающий толовую шашку в переходе или подъезде, не знает, пострадает ли от нее боевой генерал, фээсбэшник или чиновник. Более того, он даже уверен в том, что вряд ли от его действий его непосредственные враги будут терпеть какие-то неудобства. Конечно, может погибнуть и генерал, но такая вероятность ничтожна.

Вот и экипаж стратегического бомбардировщика, с пятикилометровой высоты атакуя города и заводы противника, не имеет ни малейшего представления о том, какие конкретные люди будут убиты их бомбами, тогда как низко летящий над полем боя пилот ближнего бомбардировщика отчетливо видит своих противников. Да и вероятность нахождения гражданского населения вблизи передовой и на поле боя — основной зоне действия такого самолета — крайне невелика. Все это можно весьма красочно показать на примере Хиросимы, когда американской бомбой было выкошено как минимум полгорода, причем, совершенно без разбору — все подряд, но на эту тему имеется не менее показательный, однако гораздо менее известный эпизод, относящийся не к азиатам, а к западным европейцам.

Припоминается мне рассказ одного английского военнопленного, опубликованный не так давно в журнале «Родина».[350] Этот военнопленный содержался в немецком лагере в окрестностях Дрездена, где он и попал под знаменитую бомбардировку этого города союзной стратегической авиацией 13 февраля 1945 года — в самом конце войны. Он вспоминает, что из-за всеобщей неразберихи и анархии, охватившей Рейх в его последние дни, в Дрезден сбежалось огромное количество гражданского населения, полагавшего, что там они будут в большей безопасности как от бесконечно наступающих русских, так и от англо-американских бомбежек. Дрезден являлся крупнейшим немецким госпитальным центром и городом огромной исторической ценности, а военного производства там практически не было, так что, по их нехитрым соображениям, там им было бы спокойнее.

Однако союзное командование рассудило по-другому. Их ведь на мякине не проведешь, ранеными да инвалидами не запугаешь. Что, говорите, промышленности мало, бомбить нечего? Так это же просто прекрасно — значит, и противовоздушная оборона слабая, ни один американский парень не погибнет смертью храбрых в этом эпизоде страшной войны с фашизмом, а уж что разбомбить эти герои — стратегические бомбардировщики — найдут! Ведь не точечные цели на поле боя уничтожать надо! Стратегические летчики больше по-честному по площадям лупят. А уж что там на этих площадях: завод, город, поле, госпиталь — не важно!

Итак, в одну прекрасную весеннюю ночь город-госпиталь Дрезден был разрушен полностью. До состояния дымящихся развалин — весь город за одну ночь.[351] И вот рассказ английского военнопленного, ясно видевшего в лучах прожекторов серебристые «крепости» с американскими звездами, в числе прочих «площадей», щедро сыплющие бомбы и на лагерь с русскими, англичанами, французами, поляками и теми же американцами:

«Через распахнутую дверь я увидел низколетящие американские самолеты Б-17, на их корпусах белели звезды… Неожиданно один из самолетов стал приближаться к нам. Из его открытого чрева начали вываливаться бомбы. Звук, подобный шуму проходящего экспресса, казалось, разрывал наши барабанные перепонки. Потом наступила тишина. Бомбы падали все дальше и дальше в сторону деревни Нидерзидлиц.[352] Позже мы узнали, что эта воздушная атака стоила жизни 72-м пленным; погибли русские, французы, поляки и англичане. И ни одного немца. Мы медленно приходили в себя».[353]

Между прочим, по иронии судьбы, больше всего от американских бомб пострадал именно американский барак. Отметим странный выверт суворовской логики: все вышеописанные последствия действий стратегических бомбардировщиков по площадям он считает честными боевыми действиями, достойными хвалебной оды в трех томах с продолжением, а воздушным террором называет поиск и уничтожение врага на поле боя, которые должны осуществлять «крылатые шакалы» Су-2, Ю-87 и Никадзима. Странно? Ничего странного — спросите Суворова, где у него касса, и вам все станет понятно.

И еще один небольшой момент, характеризующий как эффективность англо-американских бомбардировок, так и устремления наших союзников в ходе их победоносного наступления с воздуха на Третий рейх в конце войны; обратимся к мемуарам Г.К. Жукова:

«Штаб Эйзенхауэра находился в громаднейших помещениях химического концерна „И. Г. Фарбениндустри“ который уцелел во время ожесточенных бомбардировок Франкфурта, хотя сам город авиацией союзников был превращен в развалины. Следует отметить, что и в других районах Германии объекты химического концерна „И. Г. Фарбениндустри“ оказались также нетронутыми, хотя цели для бомбардировок были отличные. Ясно, что на этот счет командованию союзников из Вашингтона и Лондона были даны особые указания. Сохранились и многие другие военные заводы».[354]

А химический концерн «И. Г. Фарбениндустри» — это немецкий синтетический бензин. Но раз это понадобится американцам, то важнейшие для обороны немцев предприятия можно не трогать. А вот госпиталя, городские кварталы да пленных своих бомбить — пожалуйста!

Кстати, Англия начала массовый выпуск стратегических бомбардировщиков только тогда, когда непосредственная угроза Британским островам миновала, а США на Тихом океане стратегические бомбардировщики применяли мало. Все больше «авенджеры», поразительно напоминавшие советского «крылатого шакала» Су-2. Не иначе Белый дом готовил?.. Но об этом в следующей главе.

Хорошо, с ТБ-7 вроде бы разобрались. Но на сладкое я вам припас еще кое-что. Наш хитрый Виктор-Чудотворец, большой любитель детских сказок дядюшки Геббельса для каждого германского школьника, под шумок и «секретного» двигателя ТБ-7 пытается пропихнуть нам кое-что из своей темной и путаной геополитики конца тридцатых-начала сороковых. Там теперь поют вот что:

«Можно было просто пригласить Риббентропа (а то и самого Гитлера), продемонстрировать то, что уже есть, рассказать, что будет, а потом просто и четко изложить свою позицию: Господин министр (или Господин канцлер), у нас отношения с Польшей не самые лучшие, но германское продвижение на Восток нас пугает. Разногласия Германии с Польшей нас не касаются, решайте сами свои проблемы, но только не начинайте большую войну против Польши. Если начнете — мы бросим в Польшу пять миллионов советских добровольцев, мы дадим Польше все, что она попросит, мы развернем в Польше партизанскую войну и начнем мобилизацию Красной Армии. Ну и ТБ-7… Каждый день. Пока пять тысяч тонн в день обеспечить никак не можем, но тысячу тонн в день гарантируем» (с. 29<354–355>).

Каково? Пройдемся по пунктам. Со смаком.

Бросить в Польшу пять миллионов добровольцев — идея архиоригинальная. Но глупая. Если вы не знали, восточная граница Польши была самая укрепленная. А увидев, как им на помощь бодро марширует ПЯТЬ МИЛЛИОНОВ советских добровольцев, поляки, все как один, вцепились бы в пулеметы.

Так что успокойтесь, Виктор. Никого вы в Польше своими якобы «добровольцами» не обманете. Товарищ Сталин, кстати, сам пробовал — во время переговоров с Драксом и Думменком в 1939 году. Слезно просил Польшу предоставить узенький коридор, чтоб только до немцев дойти. Но поляки сказали, что никаких русских у себя не потерпят. Вот.

А насчет пяти миллионов добровольцев — шутка иная, своевременная. Как раз в 1941 году примерно столько «добровольцев» и составляла вся Красная Армия вместе взятая, от прапорщика, до маршала, включая персонал аэродромов и военно-полевых кухонь. И если эти «добровольцы» вдруг окажутся «кинутыми» в Польшу, то, что вы подразумеваете под «и начинаем мобилизацию Красной Армии»! Из кого? Мобилизацию, конечно, все-таки провели после того, как Гитлер напал, и всю войну проводили наборы в армию, однако учились эти новобранцы уже на фронте, под немецкими пулями, и боеспособными успели стать далеко не все. И это при том, что им было, на кого равняться и у кого учиться.

Кроме того, могла ли вообще Польша как театр военных действий вместить эти 5 млн. добровольцев? Есть же определенная плотность войск по фронту. Можно, конечно, поступить как американцы в 1918 году под Сен-Миелем и в Маас-Аргонской операции, то есть кидать войска в бой настолько плотно, что они будут упираться друг в друга, мешая маневру артиллерией и танками, загромождая дороги, у которых ограниченная пропускная способность.[355] Лиддел Гарт все это безобразие охарактеризовал как «Маас-Аргонский кошмар».[356] А что до Польши — такая же каша произошла и во время «освободительного похода» РККА в Западную Украину и Западную Белоруссию: войска точно так же забивали дороги, устраивая заторы, нарушая управление и расстраивая планы начальников. Кто-то не соразмерил силы с задачей, результат — неразбериха и путаница. Хорошо еще, что сопротивлялись поляки чисто номинально.

И вообще — нечего целую армию бросать в мясорубку ради спасения Польши, которой СССР ровно ничем не был обязан. В России людей мало, а лишних нет вообще. Россия пережила русско-японскую, Первую мировую, Гражданскую войну, сталинские лихие реформы и не менее лихие чистки, и хотя народу еще осталось, не следует думать, что там, посреди Сибири, у русских стоит дупликатор, из которого каждые пять секунд выпрыгивает новый русский, уже с берданкой и в буденовке.

Партизанская война в Польше — вещь еще более комичная. Так и вижу, как бородатые мужики на границе объясняют польским пограничникам, что они советские партизаны, мечтающие попартизанить в Польше. Но — это лирика. Важно, что в итоге Сталину предлагают:

* отказаться от возвращения потерянных белорусских, украинских, да и польских земель.

* обострить отношения с новым соседом — Германией.

* дать последней повод трубить в геббельсовские трубы на весь «свободный мир» о страшных происках Коминтерна в Польше и близкой красной агрессии, от которой последнюю спасла лишь своевременная помощь Рейха.

И вот что еще применительно к предлагаемой Суворовым оборонительной стратегии хочется сказать. Шарль де Голль в своих мемуарах вспоминает о том, что уже после нападения Германии на Польшу, во Франции, официально ведущей с Германией войну, были весьма сильны слои, согласные с рецептами обороны, раздаваемыми нашим доблестным Виктором.

В самом деле, — Франция как по писаному исполняла все суворовские предписания. Прямо взяла его книгу «Что нужно делать, чтобы выиграть в оборонной войне, и, не дай Бог, не прослыть „агрессором“» и по пунктам все исполнила. Итак, посмотрите:

Во-первых, Франция не имела ни крупных танковых соединений, ни быстроходных, мобильных, по-вашему «агрессивных» танков (не то что на колесах, а хотя бы на гусеницах). По Суворову это — дар небес: всем видно, что Франция не агрессор. По де Голлю — худшее проклятье его родины. В своих довоенных книгах он лихорадочно пытался достучаться до широкой общественности, генерального штаба, парламента, правительства, хоть до кого-нибудь, объясняя, что, лишив себя крупных маневренных танковых соединений, Франция уподобила себя воину, который заковал себя в броню, а меч выбросил. Между тем как имеющий меч всегда найдет щель в латах врага. На его стороне всегда будет инициатива. А бронированной, но безоружной кукле остается лишь лежать, как черепахе, и покорно ждать, когда клинок врага найдет, наконец, слабое место. Де Голль это знал. Суворов упорно делает вид, что не знает.

Во-вторых, Франция в межвоенный период тратила львиную долю своего военного бюджета на строительство «линии Мажино». Была воздвигнута настоящая китайская стена. При строительстве ее были использованы все фортификационные новации, придуманные тогда во Франции и мире. «Линия Мажино» стала легендарной еще до войны. Она стала таким же национальным символом Франции как Эйфелева башня — символом Парижа. Само слово стало нарицательным. Но почему же Гитлер не побоялся напасть на страну, защищенную по последнему слову Суворова? Филипп Баррес, сын известного писателя Морриса Барреса, вспоминает свой разговор с Риббентропом в 1934 году:

«Что касается „линии Мажино“, — откровенничал Риббентроп, — то мы прорвем ее с помощью танков… Наш специалист генерал Гудериан поддерживает это. Я знаю, что такого же мнения придерживается ваш лучший технический специалист».

«А кто наш лучший специалист?» — хлопал ушами Баррес.

«Голль. Полковник де Голль»,[357] — назидательно ответил Риббентроп, прекрасно понимая, что лучший французский специалист так и останется полковником до самой войны.

Пришла война, и весь мир смог оценить, чего стоят прекрасно оснащенные линии без поддержки крупных танковых соединений. Немцы поступили элементарно, — даже не став связываться с линией, прошли через соседнюю Голландию — в ней-то линию не построишь. А потом через Арденнские горы — седовласые корифеи во французском генштабе, считая, что в мире вместо танков есть только такие же, как у них, тихоходные тянитолкаи, решили не строить там укреплений, поскольку по горам «правильные» танки не ездиют. А потом, под конец, немцы и саму «линию Мажино» прорвали. Таким образом, враги оказались за линией, а французам, потратившим «почти весь свой оборонный бюджет на чисто оборонительные нужды», противопоставить было нечего: воевали-то они в обороне, а танки-то нужны быстрые, «агрессивные», и много. Немцы жалят своими танковыми клиньями французский фронт, как осы, а французские танки поспевают туда, когда уже нужно драпать. Тогда-то и вспомнили седовласые генштабисты о де Голле и с трудом выбитый им проект легкой бригады тоже оценили. Да поздно. Немцы уже по Парижу гуляли.

В-третьих, когда Франция вслед за Англией раздавала направо и налево свои «гарантии» странам Восточной Европы против Германии и СССР, восточные европейцы их спрашивали, что они, то бишь «западные люди», сделают, если на них, людей «восточных», нападут. «А мы вам еще гарантию пропишем, — не терялись великодушные англичане и французы, — а еще будем долго возмущаться». Однако восточные люди оказались тоже не промах — они предпочли добровольно присоединиться к Гитлеру, прежде чем тот их сам в брутальной форме присоединит. Как говорится: «…а если не можешь, — расслабься и получи удовольствие». А французы еще и удивлялись, почему, идя в фарватере британской политики, их проекты «пан-Европы» и малой Антанты накрылись медным тазом. Увы.

Что, Суворов? Или де Голль — родоначальник современных французских правых, первый президент Пятой республики, Mon generale для многих французов — что, тоже «коммунистический фальсификатор»? Нет. Он просто, в отличие от ваших вдохновителей с радио «Свобода», реалист и профессионал. Он-то прекрасно видел, к чему ведут столь красочно размалеванные вами лубочные картинки «правильной», «оборонной», «разрешенной» войны. Видел на примере собственной страны.

И уж напоследок. Соотечественники! Вы хоть понимаете, за что так негодующе клеймит громогласный Суворов товарища Сталина, а заодно с ним и весь советский народ? Он же требует от них, чтобы Советский Союз, не дававший Польше никаких гарантий, не заключавший с ней никаких союзов и договоров, и ровным счетом НИЧЕМ ПОЛЬШЕ НЕ ОБЯЗАННЫЙ, ВЫПОЛНИЛ РАБОТУ АНГЛИИ И ФРАНЦИИ КОТОРЫЕ:

1. ДАЛИ ПОЛЬШЕ СВОИ ГАРАНТИИ;

2. УБЕДИЛИ ЕЕ, ЧТО В СЛУЧАЕ ВОЙНЫ ОНИ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ПРИДУТ ЕЙ НА ПОМОЩЬ;

3. НЕДВУСМЫСЛЕННО ДАЛИ ЕЙ ПОНЯТЬ ЧТО В ВОЙНЕ С ГЕРМАНИЕЙ МОЖНО ВПОЛНЕ ОБОЙТИСЬ И БЕЗ РУССКИХ;

4. И ПОДЛО КИНУЛИ ЕЕ, КОГДА ГИТЛЕР НА ПОЛЬШУ ВСЕ-ТАКИ НАПАЛ!!!

И кто теперь начал Вторую мировую войну???

Мы на горе всем буржуям

Мировой пожар раздуем,

Мировой пожар в крови —

Господи, благослови.

(Александр Блок)

Боже мой! И я, оказывается, за агрессию? Может, я еще и коммунист?!!

(Александр Блок)

Глава про «Иванова» (ударение на втором слоге) начинается с достаточно редкого по объему даже для Суворова массива воплей и выкриков, не имеющих никакого отношения ни к началу войны, ни к какой-либо агрессии, ни к дальнейшему суворовскому повествованию. Зато пассажи типа «Исследователь порой отдает жизнь научному поиску. И вот однажды… Именно такая удача выпала и на мою долю. В пропыленных архивах я нашел… судя по документам…» (с. 40–41<365–366>) ненавязчиво дают читателю понять, что наш хитрый автор якобы имеет какое-то отношение к исследованиям, научному поиску, пропыленным архивам, документам и поискам в них. А нашел-то он всего — ничего: один из многочисленных псевдонимов товарища Сталина, упоминающийся в бесчисленном множестве крайне массовых советских популярных изданий. А вся история о роковой телеграмме просто-напросто сдута с мемуаров тов. А.С. Яковлева, вышедших громадным тиражом в нескольких изданиях.[358] Обратите внимание, что для создания атмосферы сенсационности вокруг банального и достаточно известного факта Суворов опускает имена и использует свою обыкновенную сказовую манеру, вводя, например, прямую речь, как будто все сам слышал. За ширмой прятался. Как рояль в кустах.

Пропуская весь этот бред, сразу переходим к сути. А суть тут такая:

«однажды, в 1936 году Сталин собрал всех авиационных конструкторов у себя на ближней даче, угостил со всем кавказским гостеприимством, а потом поставил задачу: построить самолет (лучший в мире, этого пояснять не надо) под названием „Иванов“» (с. 44<367–368>).

Вот так сборище! Целая толпа. Штук сто. А то и двести. А, кстати, сколько?

Суворов пишет, что «работы над проектом „Иванов“ вели одновременно многие коллективы, в том числе под руководством Туполева, Немана, Поликарпова, Григоровича» (с. 44<368>). А кого еще? Знаете? А никого. Это — все. И что за «в том числе» — непонятно.

«В те времена под общим руководством Туполева работали… под руководством Поликарпова… у Григоровича…» (с. 44<368>), — поет Резун. Список конструкторов впечатляет. А уж сколько вариантов «Ивановых» они напроектировали… А сколько настроили опытных образцов… Вся страна, наверное, была парализована госиспытаниями кучи разнообразнейших «Ивановых». Спать по ночам не давали. Одно слово — звери. Шакалы.

А вообще-то от каждого конструкторского бюро требовалось только лишь по одному самолету. Кстати, опытный экземпляр самолета Григоровича, «также строившийся для этого конкурса, не был закончен»,[359] так что речь идет лишь о трех вариантах «Иванова» — И.Г. Немана, Н.Н. Поликарпова и П.О. Сухого. Впечатляет? Уже не очень.

«Одним словом, вся советская авиационная конструкторская мысль сконцентрирована на выполнении единой задачи» (с. 44<368>). Вот только какой? Как мы видели, на конкурс «Иванов» было представлено три самолета. А сколько самолетов строилось по предвоенной программе модернизации советской истребительной авиации? Знаете, сколько конструкторских коллективов работало перед войной над истребителями? Перечисляем конструкторов, строивших (и построивших) новые модели истребителей:

1. В.К. Таиров — ОКО-6 (Та-1) — 1939–1941 гг.;

2. В.П. Яценко — И-28 — 1939–1940 гг.;

3. М.М. Пашинин — И-21 — 1940–1941 гг.;

4. П.Д. Грушин — Гр-1 — весна 1941 г.

Их уже больше, чем «Ивановых». Хотите еще? Пожалуйста.

5. В.Ф. Болохвитинов — «И» (оригинальная схема — размещение спарки двух двигателей М-107 в фюзеляже) — начало 1941 г.;

6. А.А. Боровков, И.Ф. Флоров — И-207 (оригинальная схема, нигде более не встречавшаяся — безрасчалочный безстоечный биплан) — 1937–1941 гг.;

7. А.В. Сильванский — И-220 (оригинальная история с этим товарищем — без году неделя конструктор, но зато зять наркома М.М. Кагановича, взяв задание на истребитель,[360] построил фактически И-16, но, в отличие от самолета Поликарпова, к сожалению, не летающий. Летчики бегали от его детища как от огня, посему зятька вежливо «попросили» из рядов авиаконструкторов. Кстати, когда на поликарповском самолете исключительно в силу обстоятельств и по своей вине разбился Чкалов, быстро нашедшихся «виноватых» сразу посадили как вредителей. А Сильванский в страшном 1937 году пытался втюхать ВВС заведомо негодный самолет — и ничего. Зять! Вот такая обстановочка, весьма далекая от суворовской картины трогательного единения конструкторов вокруг агрессивных планов тов. Сталина, царила в СССР перед войной;

8. В.В. Никитин — ИС (истребитель складной) (оригинальная схема, нигде более не встречавшаяся — полутораплан со складным нижним крылом, убираемым в верхнее крыло и в борта фюзеляжа) — 1939–1941 гг.;

9. Г.И. Бакшаев — РК-И — (оригинальная схема, нигде более не встречавшаяся — истребитель с раздвижным крылом) — 1938–1940 гг.;

Думаете все? А зря! Самое интересное впереди!

10. П.О. Сухой — Су-1, Су-3 — (высотный истребитель с турбокомпрессором. Назначение — перехватчик) — начало 1940 г.;

11. Н.Н. Поликарпов — И-180 (Между делом Шавров о нем пишет: «Проектировался и строился (в замену И-16) как массовый истребитель для тех полутораста тысяч летчиков, которые должны были быть выпущены в ближайшие годы согласно выдвинутому лозунгу»[361] — таким образом, эти 150 тыс. готовились не для шакализации небес соседей, как пытается нам втереть г. Суворов, а для дешакализации небес своих[362]) — 1938–1940 гг.;

12. Его же — И-185 — («По оценке НИИ ВВС, это был истребитель, превосходивший все истребители мира 1942 г., и притом перспективный», — пишет Шавров.[363] К сожалению, в немалой степени из-за внутренних интриг самолетостроителей, а также потому, что моторы М-71 не входили в число «неограниченных ресурсов» тов. Сталина, в серию самолет не пошел) — 1939–1942 гг.;

13. В.М. Петляков — СТО или 100 — (прообраз Пе-2, высотный истребитель) — 1939–1940 гг.;

14. А.С. Яковлев — Як-1 — 1940 г.;

15. С.А. Лавочкин; В.П. Горбунов; М.И. Гудков — ЛаГГ-1, ЛаГГ-3 — с 1939 г.;

16. А.И. Микоян; М.И. Гуревич — МиГ-1, МиГ-3 — с 1939 г.[364]

Пятнадцать конструкторских бюро разработали на сталинский конкурс на лучший истребитель. Не четыре а ПЯТНАДЦАТЬ!

Между прочим, над стратегическими бомбардировщиками работало тоже значительно больше конструкторов, чем над «Ивановым». Начиная с Туполева, Калинина, Болохвитинова, Ермолаева и прочих, кончая теми же Ильюшиным и Петляковым. И это все подробно описывает один из немногих «коммунистических фальсификаторов» удостоенных высочайшего суворовского доверия — Вадим Борисович Шавров.

Таким образом, суворовские глупые вопросы типа: «Есть ли другой самолет, на разработку которого Сталин бросил столько конструкторских сил?», просто засоряют бумагу.

Далее Суворов пишет: «А, может быть, товарищ Сталин считает, что грядущая война будет святой оборонительной войной в защиту Отечества, и потому велел создать лучший в мире истребитель который защитит наше мирное небо? Нет» (с. 45<369>). А вот и не «Нет!» Как раз — ДА! И еще какое! Но Суворову все нипочем. «Сам Сталин объяснил свое требование в трех словах — самолет чистого неба. Если это не до конца ясно, я объясню в двух словах — крылатый шакал» (с. 46). Если же и это ясно не до конца, Суворов, наверное, сможет объяснить и одним словом, что-нибудь типа — «АГРЕССОР». Если же и это не устроит придирчивого читателя, Витюха, вероятно, сумеет объяснить и вовсе без слов. Одним кукишем. А чем же еще можно обосновать сталинское выражение, когда автор не указывает никакого источника сего откровения. Ведь на собственное воображение не сошлешься…

«Для того чтобы зримо представить сталинский замысел, нам надо из 1936 года мысленно перенестись в декабрь 1941 года на жемчужные берега Гавайских островов. Яркое солнечное утро. Американский флот в гавани. В 7:55 в порту на сигнальной мачте…» (с. 46<370>) льет песнь наш соловушка. Фантазия уносит Суворова от опостылевшей России в бухту Перл-Харбор, где японские самураи прочувствованно бомбят тихоокеанский флот США. Вот вам краткий план-конспект дальнейших суворовских рассуждений:

«Японская воздушная армада в основном состоит из ударных самолетов — бомбардировщиков и торпедоносцев „Никадзима“ Б-5Н1 и Б-5Н2» (с. 46<370>).

«„Никадзима“ Б-5Н — низконесущий моноплан,[365] двигатель один, радиальный, двухрядный, с воздушным охлаждением, в некоторых самолетах экипаж из трех человек: пилот, штурман, стрелок. Но на большинстве только два человека… Бомбовая нагрузка — меньше тонны, но каждый удар…» — четыре дырки. «Оборонительное вооружение самолета Б-5Н относительно слабое — один-два пулемета для защиты задней полусферы… Б-5Н — самолет чистого неба, в котором самолетов противника или очень мало, или совсем нет».

«В следующих боях, когда американцы пришли в себя, когда началась обыкновенная война без ударов ножом в глотку спящему, Б-5Н себя особенно не проявил.

А при чем тут наш родной советский „Иванов“?

А при том, что он почти точная копия японского воздушного агрессора» (с. 47<370–371>).

Вот, и до любимого слова добрались — «агрессора». Всюду они ему мерещатся. Но всюду — только в краснозвездной технике. Изредка — в крестастой. И почти никогда — в самурайской. А мы взглянем шире. Окинем взором весь мир сорок первого года через суворовские очки. И что увидим? Мамочка!!! Хелп, хелп ми, плиз, спасите, SOS!!!

Важнейший признак «воздушного агрессора» по Суворову — это:

1. Низкорасположенное крыло;

2. Один радиальный[366] двигатель с воздушным охлаждением;

3. Экипаж из двух, реже трех человек;

4. Бомбовая нагрузка меньше тонны, но крупным шрифтом;

5. Один-два пулемета для защиты задней полусферы.

А вот список стран, кроме уже заклейменных шакалоидов — Германии (кстати, не имевшей самолета, обладавшего указанными признаками), Японии и СССР, строивших перед войной эти самые «воздушные агрессоры»:[367]

1. Великобритания строила шакала под названием «Бэттл»;

2. Она же строила других таких же шакалов под именем «Файрфлай»;

3. США изготовляли оных агрессоров, обзывая их при этом SB-2 «Хеллдайвер»;

4. Те же американцы в 1939 году заказали самолет TBY «Си Вулф». Вылитый шакал! И судьба их с нашим Су-2 схожа — в серии было выпущено только 180 самолетов, после чего контракт на их производство был аннулирован, да и те, что построили, использовались лишь как учебные;[368]

5. Опять американцы в 1940 году приняли на вооружение еще одного шакала — SBD «Донтлесс». Ввиду усиленной шакалистости обладавшие недостаточной скоростью и маневренностью «донтлессы» «задолго до конца войны были выведены из боевых подразделений и отправлены во вспомогательные части». После войны остатки спихнули Мексике;[369]

6. Еще раз американцы перед войной наклепали крылатых шакалов А-17. Ничем не примечательный живогрыз, кроме, разве что, впечатляющего списка его потребителей: Швеция (102 машины, включая построенные там по лицензии), Ирак (17 машин), Норвегия (36 машин), Нидерланды (20 машин) и Перу (10 машин);

7. От звездно-полосатых плотожорок уже тошно. Еще один шакал — SB-2U «Виндикейтор» — стал поступать на вооружение флота в 1937 году;

8. Похоже, иные опознавательные знаки, кроме американских, летучие шакалы носят только в периоды линьки. Знакомьтесь — еще один трупоед — А-35 «Венджинс»;

9. Мало было американцам вышеуказанных шакалов, так они еще и «эвенджеры», тоже изрядно подвывающие самолеты, к началу войны пытались ввести в строй. Прототип поднялся в воздух в августе 1941 года, но до Перл-Харбора не доспел. Однако, несмотря на свою шакалью агрессивно-внезапную подлючую природу, кучно строился всю войну;

10. Австралия в 1939 году приняла на вооружение самолет СА-1 «Уиррауэй», обладавший всеми шакальими признаками;

11. Польша нагло клепала летучих злодеев, именуя их «ПЗЛ-46» и «ПЗЛ-23». Не иначе, как с их помощью 1 сентября 1939 года злые пилсудчики хотели напасть на невинную Германию. Но, само собой, невинная Германия традиционным для немцев превентивным ударом…

12. Швеция строила своего крылатого шакала ASJA Б-5. Господи, а эти-то на кого зубы точили, на датскую Гренландию, что ли?

13. Швейцария клепала летучую вонючку С-3603. Очевидно, хотела мир поработить. Страна маленькая, горная, жизненного пространства не хватает…

И, наконец, не имеющие собственных конструкторов и авиастроительной индустрии, но одолеваемые непреодолимым желанием пошакалить покупатели шведских живогрызущих кровососов из семейства агрессоровых;

14. Канада. Одно из двух — или хотели оттяпать у США богатейшие лесорождения и залежи медведей на Аляске, или собирались не на жизнь, а на смерть схватиться со шведами за датскую Гренландию;

15. Нидерланды. Такие маленькие, а аппетиты… Тюльпановый империализм зацвел махровым цветом. Непонятно только, на кого из великих держав, окружавших Голландию, они хотели напасть: на Англию, Францию, Германию, или всех троих одновременно? Одно бесспорно — это была бы самая неожиданная война в истории человечества. И самая недолгая. А Германия и тут успела проявить свой упреждающий дар.

16. Иран. Уж это агрессор отъявленный. Само собой — полуколониальная страна просто жаждет освободиться от несколько навязчивого английского присутствия. Но, само собой, из чисто агрессивных побуждений. Таким образом, Турция, Ирак, Индия, Афганистан и СССР оказались в смертельной опасности. Осталось только одно — отучить пилотов совершать намаз в полете и лопать жирный кебаб на приборной доске.

17. Перу. Это уже совсем… Яркий пример инкского реваншизма. В этом случае франкистская Испания должна дорого заплатить за былые прегрешения.

18. Аргентина. Все. Остаются только самые бредовые варианты: Чили мочить. Или начать агрессивную войну против антарктических пингвинов на почве классовой ненависти и чувства расового превосходства, а также захватническую кампанию против Южного полюса с целью экономической блокады Соединенных Штатов — без кубика льда в кока-коле вся ихняя цивилизация просто завянет и испарится, как вчерашний суп в пустыне Невада.

Вот такие пироги. Вернее, вот такая у Виктора Суворова логика. Если взять «сухой остаток» от всей суворовской мути, останется следующее построение:

* В СССР и в Японии, а также во многих других странах, о чем Суворов умалчивает, в одно и то же время создаются самолеты с похожим внешним видом и сходными тактико-техническими характеристиками.

* Япония, одна из толпы этих стран, однажды применила свой самолет во внезапном ударе.

* СССР, выпустивший далеко не самую большую серию «агрессоров», готовился непременно и именно к проведению внезапного удара.

И где тут смысл?

А вместе с тем Япония начала работу над Б-5Н в 1936 году, а планирование внезапного удара против США в Перл-Харборе японский генштаб начал никак не раньше 1940 года. Так они что — просто угадали, какой самолет им нужен? Или это, или опять что-то происходит «задним числом». Вот только что — японское планирование, или, извиняюсь, ваша писанина? Ладно.

Короче говоря, если с суворовскими мерками подходить к авиации тридцатых—сороковых годов, то самолетом-агрессором можно объявить любой палубный самолет, который, взлетая с узкой и короткой палубы авианосца, чисто физически не мог быть другим, или любой ближний бомбардировщик (каким и был Су-2 и его иностранные родственники). Кстати, исчезли Су-2 и «Никадзима» вовсе не потому, что были как-то особо «шакалисты», а потому что «Никадзима» просто морально устарел и был явно не ровня американской палубной авиации, а фронтовой штурмовик Су-2 был заменен на более современный и удачный Ил-2.

Однако вернемся к нашим «шакалам».

С помощью своей фирменной методики Суворов всеми силами пыжится создать у читателя ощущение, что над «Ивановым» работало дикое множество советских конструкторов: «Каждый конструктор, независимо от своих конкурентов…», «всем конструкторам поставили задачу…» (с. 48<372>), «некоторые конструкторы ставили… таких поправили… некоторые прикрывали… их поправили…» (с. 49<372>). Но мы-то с вами уже знаем, этих страшных бесчисленных «их» было всего четверо. Но раз Суворов не может свои вопли доказывать, приходится лишь возбуждать подозрения читателей: а вдруг и вправду?..

Вся история создания трех, но от этого не менее бесчисленных, «Ивановых» переврана со знанием дела, профессионально. Начнем с того, что конструкторам никогда не ставят задачу в форме: «создать инструмент для определенного вида работы, для той самой работы, которую через несколько лет будут делать японские самолеты в небе Перл-Харбора» (с. 48<372>). Конструкторов просят построить «низконесущий моноплан, двигатель один, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением» (с. 48<372>), предназначенный для ближней разведки и штурмовки — технические требования к самолету, как правило, задаются военно-воздушными силами. Поэтому все самолеты «Иванов» и были похожи друг на друга!

Но Суворов, крича совершенно банальную истину, что конструкторам задали одну задачу, и тут умудряется вставить свое могучее слово об агрессии. Дальнейший текст так изобилует наглой ложью, что приходится разбирать его по пунктам:

1. «Некоторые конструкторы ставили на опытные образцы по две огневые точки: одна — для защиты задней верхней полусферы, другая — задней нижней. Таких поправили — обойдемся одной точкой, заднюю нижнюю полусферу защищать незачем» (с. 49<373>). Наглая ложь — огневой точки вниз-назад не было только у «Иванова» И.Г. Немана, а Сухой и Поликарпов пулеметы для обороны задней нижней полусферы предусмотрели, и ни на поликарповском самолете, ни на Су-2, серийном «шакале», никто их не убирал.[370] Так с ними всегда и летали.

2. «Некоторые прикрывали экипаж и важнейшие узлы броневыми плитами со всех сторон. Их поправили: прикрывать только снизу и с бортов» (с. 49<373>). Снова ложь, но на этот раз в другую сторону, — все три[371] авиаконструктора с «крыши» свои «Ивановы» не бронировали. Кстати, опять бронирование со всех сторон — в шар, что ли, бронированный летчиков запихивали, а потом запаивали под звуки национального гимна в траурном звучании и желали удачного полета по приборам? Очень живо себе представляю.

3. «Павел Сухой свой „Иванов“ сделал цельнометаллическим. Попроще — сказал чей-то грозный голос. Попроще. Крылья пусть остаются металлическими, а корпус можно сделать фанерным. Упадет скорость? Ничего, пусть падает» (с. 49<372>). Как это — «упадет»! Куда? Ведь мы поставим более мощный двигатель М-87А взамен М-62.[372] Кстати, серийные «Ивановы», они же — Су-2, летали на разных типах двигателей — М-82, М-88 и М-88Б. Но о серии Су-2 с М-82 Шавров говорит весьма скупо: «был вариант Су-2 с М-82 в 1400 л. с.».[373] Двигатели М-82 использовались лишь на одной из трех версий сталинского «шакала», и суворовские как всегда голословные утверждения о готовности советской промышленности «выпускать в любых количествах двигатель М-82, который предназначался для Су-2» (с. 117<432>) есть ничто иное, кроме как обычная суворовская путаница с техникой.[374]

4. «Некоторые конструкторы предлагали экипаж: из трех человек: летчик, штурман и стрелок. Опять одернули: хватит двоих…» (с. 49<373>). Вранье! Двухместность «Иванова» была предусмотрена условиями конкурса, так что все машины были двухместными изначально. И то правда — на самолетах небольшого радиуса действия роль штурмана выполняет пилот или стрелок, на бомбардировщиках побольше, типа СБ, штурман уже присутствует, но одновременно он выполняет роль бомбардира, а на «Иванове» зачем ради 600 кг бомб бомбардира возить?

Такой вот, так сказать, БРЕД!!!

В виде заключения Виктор ляпает, что возможности «Иванова» и «по нанесению внезапных ударов по аэродромам резко превосходили все то, что было на вооружении любой другой страны» (с. 50<373>). На самом деле, по весьма остроумному замечанию уже цитировавшегося военного эксперта С. Григорьева, «какой бы вид боевых действий вы ни планировали — наступление, оборону, встречный бой или паническое бегство — легкий бомбардировщик (штурмовик), действующий на малой высоте над передним краем по заказам пехоты, вам необходим…. Кстати, с 1934 по 1939 год (время разработки Су-2) удельный вес легкобомбардировочной, штурмовой и разведывательной авиации в советских ВВС снизился с 50 до 26%, что прямо противоречит тезисам Суворова. Пресловутых Су-2 выпустили немногим более 800. Невнимание к армейской авиации было ошибкой — в первые же дни войны таких самолетов потребовалось очень много»,[375] о чем, кстати, сам Суворов на странице 205 своего опуса указывает. И, кстати, не надо думать, что выпуск Су-2 с началом войны прекратился — их серийно строили до 1942 года включительно. Но — всему свое время.

Вот так заканчивается Витькин вой о советских агрессивных самолетах. Напоследок — небольшая шутка. Су-2 начинал проектироваться в КБ А.Н. Туполева, а потом был передан в выделившееся из него молодое КБ П.О. Сухого. Это отразилось в народном творчестве следующим образом: бесконечно любимый (по словам Суворова) летчиками самолет, именовался ими «Ни Ту, ни Су».[376]

Кстати, начитавшись литературного наследия Вити Суворова, невольно начинаешь смотреть на историю через большую лупу, тщательно ища двойное, а как правило, и тройное дно. Так давайте и посмотрим на события декабря 1941 года через суворовские очки и со стороны стран «оси». Итак, «жемчужные берега Гавайских островов. Яркое солнечное утро», дубль два.

Ой! Мамочка! Мамуля! Маманя! Я вижу свет! Причем невооруженными глазами. Да, все было вовсе не так, как пели нам «коммунистические историки»!

Нам не кажется, что сама идея о том, что крошечная Япония, намертво завязшая в огромном Китае и судорожно пытающаяся при этом не дать задохнуться своей и экономике от нефтяного голодания, и граничившая с севера с грозным СССР, могла агрессивно напасть на пресыщенного гиганта — США, с его огромными капиталами, самой мощной промышленностью планеты, огромным населением, неуклонно растущим политическим влиянием и немалыми ресурсами, — это все миф, срочно нуждающийся в разоблачении? Да мы сейчас все расставим на свои места. Нас Суворов научил.

Здесь, дорогие мои читатели, я хочу показать вам механизм запутывания логической цепочки, которым очень часто, наверняка прибегая к помощи профессиональных психологов, пользуется профессиональный предатель.

Инструкция по прочтению:

1. Сначала, не тормозя, прочитайте текст, не заглядывая в сноски.

2. А потом прочитайте его помедленней, и со сносками.

И помните, что товарищи типа Суворова таких сносок не поставят.

Поехали!

Июль 1941 года. После долгих колебаний Япония вводит свои войска в Индокитай, помогая местному населению в справедливой освободительной борьбе против колонизаторов.[377] В обмен на помощь в обретении независимости, японцы надеются[378] получить взаимовыгодный торговый обмен: аборигены дают японцам возможность разрабатывать их нефтяные месторождения, а японцы в ответ — насыщают их рынок своими доступными товарами.[379] Японские компании создают в Индокитае рабочие места для местных жителей, решая тем проблему безработицы. Индокитай превращается в маленький счастливый дальневосточный Кувейт. Благодаря японской помощи, свободный от западных угнетателей Индокитай быстро модернизируется, превращаясь из отсталого, полуфеодального региона, где массовый голод соседствует с ужасными эпидемиями,[380] в развитое, цивилизованное общество,[381] без страха смотрящее в XXI век.[382]

Однако кое-кому на далеком Западе пришлось не по нраву то, что народы Дальнего Востока и, в перспективе, всей Азии, освободившись от колониального гнета, будут сами решать, как им жить.[383] У этих господ слова не расходятся с делом. Нет, они не напали на Японию, как им, несомненно, очень хотелось.[384] Они решили скомпрометировать молодую азиатскую демократию, оставить ее в международной изоляции, поставить ее в такое положение, чтобы ни одна страна мира не помогла ей в трудной ситуации, чтобы все считали Японию агрессором.

Это был ловкий, изумительный по своему коварству ход. Мировая история знает немало примеров крупных предательств, но подобного еще не было нигде и никогда.[385] В мраморных залах Белого дома, в гулких коридорах Пентагона, в прохладных коридорах Сената зрел простой, но коварный замысел: спровоцировать Японию на ненужные ей захваты, лицемерно возмущаясь вместе со всем миром, создать себе дутую славу миротворца, а потом, дождавшись того момента, когда оболганная перед миром Япония, окончательно увязнув на Западе, окажется неспособной к войне на втором фронте, ударить ей топором в спину.[386] Это будет молниеносная война безо всякого сожаления — старики и дети, женщины и инвалиды, никому не будет пощады в ходе насильственной американизации новых земель.[387] Вековые традиции, культурное наследие предков, древняя культура — все рухнет под ударами солдатских сапог. А потом — что ж, победителей не судят…

Повторяю,[388] план был гениально прост.[389] Для его исполнения достаточно было задушить японскую промышленность — заморозить поставки жизненно важных ресурсов на острова. Что и было сделано американцами в 1941 году. Они заморозили все японские вклады на своей территории (для всего Тихого океана США были главным банком) и перекрыли японцам нефтяную аорту, оборвав перевозку нефти на Японские острова, принудив к тому же Англию (а с ней — нефть Ближнего Востока[390]) и Голландию (а с ней — нефть Индонезии), оставив Японию за бортом мировой торговли нефтью. Вся Япония — четыре более-менее крупных острова, на которых нет ничего, кроме скал и вулканов. Без подвоза сырья вся страна может просто умереть с голода.[391] «Торговать, или умереть» — вот извечный лозунг японской экономики. Это написано в каждом учебнике истории.[392]

Сотрясаемая конвульсиями рукотворного экономического кризиса и терзаемая нефтяным голодом,[393] Япония просто вынуждена будет искать жизненно необходимые ресурсы у соседей. Вот тут и настанет подходящий момент — любую внешнеполитическую акцию японцев можно смело объявлять агрессией. Так же, как можно считать агрессией, мольбу умирающего от жажды в пустыне дать ему воды. Мимо идут зажравшиеся иностранные туристы. Он бросается к ним, крича во все горло, а его срезают из револьвера.[394]

Задыхаясь без притока сырья, Япония действительно напала на соседей, а США тут же протрубили на весь мир о дикой агрессивности японцев. Я листал, газеты тех дней, пусть те, кто знает, поддержат меня[395] — все о войне, но ничего о причинах, ее вызвавших.[396] В кинотеатрах всего мира появляется сведенное ненавистью лицо японского самурая. Это Голливуд, главная фабрика лжи, кует в умах и сердцах простых людей по всему свету образ японца-хищника, японца-убийцы, японца-людоеда. Толпа на улице не могла понять смысл начавшейся волны публикаций о японских преступлениях,[397] а американские вояки уже готовят следующий этап своего замысла: новейшие авианосцы ВМС США тайно по одному перебрасываются на передовую базу американского флота — Перл-Харбор.[398]

Чтобы понять значение этого факта, обратимся к истории. В 1939 году Германия начала Вторую мировую войну, не имея ни одного авианосца. СССР, одна шестая часть света, индустриальный гигант с неограниченными ресурсами и самыми большими морскими границами в мире, начал строить авианосцы лишь в восьмидесятых годах.[399] Великобритания, уже три столетия общепризнанная владычица морей, ведущая напряженную борьбу с немецким флотом, имеет лишь семь авианосцев,[400] Франция имеет лишь один, а «нейтральные» США строят мощнейший авианосный флот, а также модернизируют авианосцы устаревших моделей.

Авианосец — дорогое удовольствие. Гитлер страстно мечтал иметь хотя бы один свой авианосец. Имей он его в 1940 году, быть может, битва за Англию закончилась бы совсем по-другому.[401] Авианосец стоит многие миллионы долларов. Но с его постройкой расходы не заканчиваются. Нужно произвести до сотни самолетов, чтобы его оснастить, нужны деньги, чтобы его ремонтировать и держать в боевой готовности. Например, посадка самолета на авианосец — сложное дело, пилоты палубных машин должны постоянно летать, чтобы не потерять свои навыки, иначе ущерб от неумелой посадки будет огромен. Можем ли мы представить себе, чтобы американцы, чьи расчетливость и прагматизм вошли в поговорку, строили авианосцы просто так, «про запас», не предполагая в ближайшем будущем их использовать?[402]

Наиболее громким политическим лозунгом времен начала Второй мировой войны в США был лозунг «изоляционизма». Внешне все было вполне благопристойно: мы — люди простые, нам чужого не надо, мы у себя, в Америке живем, а что снаружи делается, — знать не знаем, и знать не хотим. Все это американские политики без устали повторяли с высоких трибун. Весь мир этому верил.[403] Но никто не знал, что под прикрытием «изоляционизма», американские авианосцы потихоньку сосредотачивались на Перл-Харборе.

А для чего нужны авианосцы? Может, они нужны для обороны своих берегов от японского нападения? Но ведь тогда гораздо проще располагать свои самолеты на береговых аэродромах. Ведь что такое обычный аэродром? Это бетонная площадка для взлета и посадки (а то и просто — поле), пара ангаров и будка диспетчера. Стоит все это — копейки. И не надо тратить миллиарды долларов американских налогоплательщиков на постройку и содержание плавучих гигантов, не надо обучать команду и тратиться на высокое жалование высококвалифицированному техническому персоналу и офицерам-специалистам с образованием, равным университетскому.[404] Не надо без конца отрабатывать сверхсложный взлет с катапульты и ювелирную посадку на качающуюся палубу. Штурману не надо изучать ориентирование по солнцу, по звездам и по приборам — для полетов над сушей достаточно сличить карту с местностью под крылом. Морской и сухопутный летчик — это как ювелир и слесарь.[405] И тот, и другой делает, в сущности, одну и ту же работу, но за разные деньги. В оборонительной войне ювелиры не нужны. Если бы США готовились обороняться, нужно было бы перевести авиацию на обычные аэродромы, упростить программы подготовки пилотов и штурманов, заказать конструкторам более дешевые, легкие и простые самолеты без крюков для зацепления за трос, протягиваемый через палубу для торможения совершающей посадку машины, и без механизмов для складных крыльев. Строительство дорогих и бесполезных для обороны авианосцев нужно было бы прекратить, а те, что уже построены, не отправлять невесть куда — на острова посреди Тихого океана, а загнать в порты Сан-Франциско или Лос-Анджелеса, чтобы в случае войны города оборонять, или держать неподалеку от своего берега.[406] Но делалось прямо противоположное!

Существующие сухопутные аэродромы взрывались и засыпались землей.[407] Строительство авианосцев продолжалось форсированными темпами. Летные училища готовили пополнения морских летчиков. Заводы и конструкторские бюро разрабатывали новые проекты палубных самолетов. Что это были за самолеты?

Испокон веков считалось, что оружие — это оружие, и ничего нового тут открыть нельзя. Когда-то так думал и я. Но профессиональный разведчик В. Суворов, выпустивший не так давно историческую книгу «Ледокол», произвел переворот в военном деле.[408] Он считает, что оружие может быть агрессивным и неагрессивным,[409] и приводит основные черты, отличающие самолет-агрессор от самолета-защитника. Эти черты просты и понятны: низконесущий моноплан,[410] двигатель один, радиальный, двухрядный с воздушным охлаждением, экипаж из двух-трех человек. Бомбовая нагрузка невелика, но каждый удар — в упор. Легкий бомбардировщик, по виду, размерам и летным характеристикам больше похожий на истребитель. Только лишь одна (в крайнем случае — две) оборонительная огневая точка — единственная оборонительная деталь в этом крылатом шакале.[411] Справедливости ради, надо сказать, что некоторые страны тоже выпускали схожие машины. Но ни в одной стране их выпуск не достигал таких астрономических масштабов,[412] как в США. Вот они, два брата-близнеца: «Хеллдивер» и «Эвенджер». Названия злые, недобрые. «Адский пикировщик». «Мститель». Откуда столько злости и агрессивности в самой «нейтральной» стране мира?[413] Кстати, интересная деталь — официально «Эвенджер» поступившим в армию после начала войны, был «Мстителем» за Перл-Харбор. А я подумал вот о чем. Самолет, прибыл в войска вскоре после японского нападения. Но производить, и, тем более, проектировать их, как ни крути, начали ДО ВОЙНЫ![414] Кому же хотели мстить звездно-полосатые демократы, на словах певшие о мире, а на деле строившие все новые и новые легионы самолетов-агрессоров? Название «Мститель» самолету-агрессору было придумано империалистами задним числом, после того, как японцы, раскусив их планы, решив не дожидаться вторжения, ударили первыми. Как назывался он в действительности? «Акула»? «Полосатый Дьявол»? «Тиранозавр Сэм»? Этого мы никогда не узнаем.[415]

Наивный читатель[416] отмахнется — а, мол, вранье, сказки. В Америке лобби пацифистское, Конгресс изоляционистский, да эмигрантов-японцев в штатах западных полно — не пойдет Америка с Японией воевать.[417] Зачем, мол, Америке воевать, если они в Первую мировую почти все время за морем сидели, да на поставках наживались, богаче всех под конец стали?[418] Зачем империалистам своих сынков на бойню слать, когда им и без нее жутко выгодно?[419] Продажные историки так всем и говорят — невыгодно, мол, а мы и верим. Но никогда эти историки не расскажут вам, что готовилось под завесой этого радужного псевдомиролюбия.[420] Американские архивы закрыты, причем, закрыты, несмотря на то что с начала войны прошло полвека.

Однако приготовления были настолько титаническими, что скрыть их гигантский размах было невозможно. И крупицы истины доходят до нас окольными путями.[421] Советский Союз пал, архивы его раскрылись, и мы видим: вот документ № 139 — Секретное донесение аппарата военного атташе посольства СССР в Японии о подготовке США к войне с Японией от 29 ноября 1940 года. Читаем:

«Американский военный атташе сообщил, что 10-я пех[отная] дивизия убыла в Китай и сейчас участвует в операции [в] районе реки Нан. Американский военно-морской атташе через его помощника передал Егорычеву схемы береговой обороны Японии и сказал, что они сейчас работают над разработкой плана бoмбардировки Японии».[422]

Это — ноябрь 1940 года. До «коварного» нападения на Перл-Харбор еще больше года. Америка не знала об этом нападении, но почему-то разрабатывала планы бомбардировки Японии,[423] и это документально подтвержденный факт. Зачем американцы готовились смести с лица земли японские города? Вы скажете — так этого не было! Я отвечу — было! В Хиросиме и Нагасаки в 1945 году.[424]

Понимая, что нападение американской армады неизбежно, японцы решили нанести упреждающий удар. Планирование такого удара началось в 1940 году, и японский генштаб осознал, что для того, чтобы такой удар был успешным, необходимо привлечь основные силы авиации и флота. Этот удар был настоящим самоубийством — Япония, крошечная островная страна, чьи вооруженные силы к тому моменту окончательно увязли в Китае, имеющая врага в лице могущественной Британской Империи[425] и не слишком надежный пакт с СССР на севере,[426] не могла надеяться на успех в войне против огромной материковой державы.[427]

Японцы пытались уладить дело миром. Они понимали всю безнадежность своего положения и поэтому проявляли удивительное терпение в переговорах с жаждавшими войны американцами. Посол США в Японии мистер Грю доносил государственному секретарю о настроениях в Токио во время американо-японских переговоров:

«В течение последних дней я беседовал с различными видными деятелями Японии.[428] Большинство из них, кажется, уже знакомо с положениями проекта последних предложений госдепартамента, а некоторые, по-видимому, беседовали с министром иностранных дел. Реакция преимущественно пессимистическая. Подчеркивался непримиримый „тон“ предложений и трудности сближения американской и японской позиций. Однако, все они, видимо, желают продолжения вашингтонских переговоров[429]».

Таким образом, США оказались в беспроигрышной ситуации: они поставили японцев в невыносимые условия и устроили по этому поводу переговоры. Не смогут японцы этого стерпеть — пожалуйста: они виноваты в срыве переговоров, а значит, США могут обвинить их во всех смертных грехах и смело начинать войну. А если стерпят, что же — их страна обречена на постепенное угасание. Немецкий отставной генерал Типпельскирх, которому далекая Япония в 1941 году виделась не через лаковое окошко голливудской кинопропаганды, а сквозь скупые разведсводки обширной немецкой резидентуры, пишет:

«Когда стала ясна бесперспективность этих переговоров, японцы предпочли начать войну, чем смириться с медленным, но верным удушением своей экономики».[430]

Одного не учли американские агрессоры — свободолюбивого, дерзкого и решительного маленького, но гордого японского народа.

То be continued…[431]

Соответственно, теперь возвращайтесь к началу пассажа, и читайте тот же текст, заглядывая в сноски (если, конечно, вы это уже не сделали).

Что, кого еще оправдаем? Кому еще из захватчиков двадцатого века индульгенцию пропишем? Кто у нас еще остался из осужденных, а? Генерал Пол Пот?[432] Усама бен Ладен?[433] Генерал Мобуту?[434] А может быть, во Второй мировой войне вообще евреи виноваты? Самим фактом своего существования. Не было бы евреев — не было бы НСДАП?

Пожалуйста. Нам совсем не трудно. Тем более, что вышеизложенный отрывок текста не более и не менее доказательный, чем любой из «научных» трудов г. Суворова, был написан мною за один вечер, причем, совершенно не напрягаясь, как говорится, «между чаем». Так что строчить сувороидные околонаучные откровения, оказывается, — крайне легкие деньги. Да к тому же это просто весело — издеваясь над читателем, подсовывать ему одну полуправду за другой, подыхая от смеха в предвкушении благоговейного ужаса, охватывающего неподготовленного адресата сих откровений.

Вы, наверное, заметили, как гражданин Суворов все время упирает на чувства — негодования, выкрики и сердешные стоны? Знаете, почему? Потому, что «народ хочет, чтобы побольше обращались не к его интеллекту, а к его чувствам. Наши образованные люди слишком часто забывают об этом». Знаете, кто сказал? Йозеф Геббельс. И был прав. Образованные люди об этом забывают действительно слишком часто. А вот Виктор Суворов очень хорошо помнит своих классиков.

Граждане! Господа! Люди! Не клюйте вы на жареное!!! Не гоняйтесь за сенсациями!!! Подлинная история очень от них далека. А то опять выяснится, что вас злобно надули, что и пытался сделать Суворов с каждым своим читателем в этой главе.

Он пытался создать впечатление, что «крылатых шакалов» строила вся страна. Мы видели, что это не так.

Он хотел доказать, что Су-2 есть особый, «агрессивный» (в отличие, видимо, от неагрессивного, коли такое бывает) самолет, состоявший на вооружении исключительно для внезапного нападения. Ему это не удалось.

Он хотел предъявить особые, выдающиеся (но только при внезапном нападении), летные характеристики этого самолета. Но без сравнения с самолетами других стран все его доводы — пустой треп.

А теперь решайте, неужели вся глава есть следствие нечаянной роковой ошибки ее слишком наивного автора? Или это все-таки хорошо продуманная и тщательно выверенная им ложь?

Гитлер готовится к войне… Удар против Запада в более или менее близком будущем мог бы осуществиться лишь при условии военного союза между фашистской Германией и Сталиным. Но только наиболее бесшабашная часть русской белой эмиграции может верить в возможность такого абсурда или пытаться пугать им.

(Л.Д. Троцкий, «Бюллетень оппозиции». № 35)

О, так это же про меня!

(Беглоэмигрант В. Суворов)

Даже как-то лень об этом писать. Вся глава — такой СКАЗ ДЕДУШКИ СУВОРОВА, что хочется завыть дурным голосом и уйти в запой.

В первой части писать не о чем.

Сталин и Молотов — действительно первое и второе имя в довоенном СССР.

И что?

Писать снова не о чем.

Тандем Сталин — Молотов и вправду напоминает тандем старшего и младшего следователя.

И что?

О чем эта часть — трудно сказать даже приблизительно: то ли Суворов историю СССР пересказывает, то ли с привычной миной очевидца разъясняет нам политбюрошные дрязги.

И что?

Тут автор силится установить какую-то связь между назначением Молотова наркомом иностранных дел и какой-то, якобы, агрессией. А где тут агрессия, а? Однако, именно агрессией объясняет Суворов перемещение сталинского внимания изнутри СССР вовне.[435] Разумеется, ему никак не может прийти в голову значительно более банальная мысль о том, что назначение Молотова может быть как-то связано с тем, что «не все спокойно в Датском королевстве», то бишь в Европе. Что ремилитаризация Рейнской зоны; аншлюс-таки, со второй попытки, Австрии; фактический захват Чехословакии; перманентная мобилизация вермахта, неоднократные попытки западной общественности направить оный вермахт на страну Советов и его подозрительные прогулки в опасной близости от польских границ — все это события, нисколько не способствовавшие упрощению международной обстановки. Вот и волнуется товарищ Сталин за свою страну. Как в 1939 году писал Л.Д. Троцкий, по Суворову — видный эксперт по мнениям товарища Сталина, знающий их гораздо лучше самого вождя (такая пронырливая зараза) — «основная идея его (Сталина. — В. Грызун) внешней политики — избежать большой войны».[436] Вот и ставит он Молотова на Народный комиссариат иностранных дел — наружу смотреть, так сказать, «на шухер». Причем, не союзников искать (в Европе все уже разбились по командам, и тов. Сталину как главному европейскому тяжеловесу досталась только уже мертвая к тому времени Чехословакия да, извиняюсь, Монголия, которую Советскому Союзу не приходилось защищать разве что от ничтожных китайских мандаринов), а бдительно следить — как бы чего не вышло!

Но Суворову все эти простые соображения в голову не приходят. Вместо этого он изобретает сам себе какие-то в равной степени мифические и идиотские «возражения», которые сам же, с неизменным успехом, благополучно и опровергает.

«Возразят: если Сталин готовил великую освободительную войну, так почему поставил Молотова на внешнюю политику? Логично было бы поставить Молотова во главе армии или оборонной промышленности. Возражение не принимаю. Сталин действовал правильно. Война — лишь один из инструментов внешней политики. Войны выигрываются прежде всего политикой.[437] Нужно найти хороших, надежных, богатых, мощных и щедрых союзников…» (с. 56<378>).

О сталинском единственном союзнике — Монголии — за неимением «богатства, мощности и щедрости» можно сказать лишь то, что она была «надежной». Можно спорить о «щедрости»: возможно, она бы имела место, если бы оной Монголии было чем поделиться. А кстати, лично наркоминдел Молотов (или И.В. Сталин — как вам будет угодно) своим сближением с Германией многих возможных (т. е. не аншлюснутых Гитлером) союзников пораспугал.[438] Что, между прочим, свидетельствовало вовсе не о стремлении Сталина найти союзников для войны против Германии, они и без того тов. Сталину своими предложениями особо не досаждали, а о попытке через сближение с оной Германией избежать войны для себя.

А на перспективу? Может быть, Суворов имеет в виду, что эти союзники Англия и США? Да? Тогда вот вам ваш любимый оппонент — вы сам:

«Почему Франция и Великобритания должны защищать Советский Союз, если Советский Союз провозгласил своей целью свержение демократии повсеместно, в том числе во Франции и Великобритании?» (Ледокол, с. 38<38>).

Предоставляем вам почетное право вдребезги разоблачить самого себя. Кстати, кто-то из этих двоих явно «коммунистический фальсификатор». Сам я лишь хочу добавить, что наше «союзничество» было инициативой вовсе не Сталина, а как раз союзников: если СССР в 1941 году «отдает концы», к чему он тогда был крайне близок, то США и Англия — на его стороне. Потому что иначе им предстоит иметь дело с таким фюрером, какой им даже в страшном сне не снился — лучше сразу в плен сдаваться. Уж что-что, а баланс сил Англия и США всегда очень уважали. А тут такой подарок — два самых опасных соседа по планете метелят друг друга что есть мочи. Что делать? Конечно, помогать проигрывающему в данный момент, если он не собирается в ближайшие месяцы отдать концы.

А если, как рекомендует наш дипломированный чародей от политики — Суворов, первым нападет Сталин, да еще при этом выкажет хотя бы половину тех успехов, которые вы ему сулили? Да они хором завопят, что Гитлер хоть и фюрер, зато свой, европейский, а Сталин — азиат и уголовник, а евреям вообще так и надо. И при всем при этом не будут забывать подкидывать ему иранской нефти взамен румынской, чикагской стали взамен рурской. Вспомните де Голля — Франция в войне с Германией, но на фронте тишина, а в тылу формируются эскадрильи для бомбардировки и альпийские стрелки для войны в Финляндии.[439] Конечно, подобные настроения могли процветать только во Франции, злой за облом с возвращением царских долгов; для англосаксов важнее баланс сил. В их пользу, конечно. Однако тут ясно одно — в случае нападения Советов на Гитлера США и Великобритания не станут помогать СССР.[440]

И еще, возвращаясь к остроумным вопросам Суворова к самому себе, и не менее остроумным на них ответам.

Тот подозрительный тип, который имел глупость приставать к Суворову со своим предложением сделать из Молотова наркома обороны, безусловно, глубоко не прав. Однако вовсе не по причине главенства политики над войной, а потому что это просто глупо! Молотов ни разу в жизни не служил в армии. Он не имел даже минимального военного образования. В войну, когда даже «кукурузные генералы» Хрущев и Брежнев получили военные чины и активно пытались выдавить из себя хоть что-нибудь на военной ниве, Молотов так и остался чисто гражданским лицом. До сорокового года Наркомат обороны возглавлял Клим Ворошилов. Вояка заслуженный. Старше его в Европе, поди, только Петен и остался. Как и последний, мыслями своими остался в Первой мировой войне.

А не все ли равно, — скажет разведчик в Лондоне, — кто там в наркомате обороны сидит? Ведь как я, великий Суворов, мудро отметил:

«Политики Литвинова не существовало, и не могло существовать. Литвинов — один из наркомов в правительстве Молотова, и проводил Литвинов не свою политику, а политику Молотова, точнее Сталина» (с. 57<379>).

Ага, злобно потру руки я, так значит все, что делается в Советском государстве, делается исключительно по воле Сталина? Так что, значит, это Сталин свои танковые соединения спешно расформировывал на более мелкие, а потом, даже не успев закончить, опять расформировывал мелкие, чтобы сформировать обратно крупные, что, впрочем, тоже не успел закончить, потому что танки внезапно кончились? Это Сталин нарочно перестрелял свой генералитет, чтобы было кого потом по лагерям разыскивать, да чтобы воевать было забавнее? Это Сталин сознательно отказывался вооружать РККА автоматами? Это он спланировал вторжение в Финляндию, в ходе которого понес столько потерь, что потом пришлось все архивы замками на полвека обвешать? А раз это так, не закономерны ли его поражения в начале войны? И не назвать ли нам его после всего этого не коварным титаном мысли, а ничтожным лопухом?

Ладно. Конечно, и Литвинов, и Ворошилов проводили свою собственную политику. Это вовсе не означает, что Литвинов мог по велению сердца, ни с того, ни с сего, заключить наступательный альянс с Парагваем, а Ворошилов — заменить пехоту боевыми слонами. Да и вообще, в какой такой стране такое возможно? Уж не хотите ли сказать, что в Англии? Но и делать из Кобы мастера Самоделкина, лично объясняющего конструкторам как делать самолеты, генералам — как воевать, летчикам — как летать и пулеметам — как стрелять, не стоит. Конечно, была у Сталина такая слабость, но, увы, ни к чему хорошему она его (а заодно и всех нас) никогда не приводила. Все было гораздо прозаичней. Сталин, посоветовавшись со специалистами, задавал цели наркоматам. А те были вольны достигать их теми методами, какими им казалось лучше. А уж что содержалось в директивах наркоматам, зависело от двух вещей:

1) от просвещенного мнения лично Иосифа Виссарионовича;

2) от мнения специалистов (или тех, кто таковыми считался).

Кстати, назначение Молотова на пост наркома иностранных дел так же не свидетельствует о большой прозорливости товарища Сталина. Все немецкие мемуаристы, видевшие Молотова во время визитов к Гитлеру, хором отмечают ту плохо скрываемую неприязнь, с которой Гитлер воспринимал твердокаменный стиль общения Молотова, полностью оправдывавшего свою фамилию. Так что Молотов — не самый блестящий кандидат для того, чтобы коварно обольстить вражину медоточивыми речами. В глазах Сталина Молотов обладал лишь одним неоспоримым преимуществом: он ему верил.

После этого нам, простым русским, остается только упасть на колени и горячо возблагодарить Господа за то, что в 1939 году, Виктор Суворов не был во главе ни СССР, ни одного из его наркоматов.

Что-то расписался я. Вопрос только, зачем. Ведь даже если бы я просто согласился со всей этой полной неумностей главой, все равно это ничего бы Суворову не дало.

Эта глава ничем не доказывает причастность СССР к развязыванию Второй мировой войны.

Глава номер четыре просто создает объем книге.

Видимо, гонорар ПОСТРОЧНЫЙ!

Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом все войны. Наоборот, он их предполагает.

(В.И. Ленин)

Социализм предполагает, а капитализм располагает.

(Хитрый Маркс)

«19 августа 1939 года Сталин принял решения, которые повернули мировую историю. Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем. И вот почему. „Сколько раз я вам говорил — делайте, что хотите, но не оставляйте документов, не оставляйте следов“. Это слова самого Сталина. Он произнес их публично с трибуны XVI съезда партии… Понятно, что Сталин говорил не о себе. Сталин всегда приписывал противникам свои собственные намерения, принципы и методы. Своих противников Сталин чуть позже перестреляет. И почти всех делегатов XVI съезда перестреляет…[441] Ни один диктатор не может сравниться со Сталиным в умении заметать следы личного участия в преступлениях[442]» (с. 59<381>).

В переводе с лондонского русского на русский русский — «простите, подтвердить свои тезисы я ничем не могу, но все равно, Сталин — злой». Дальше Витек приводит доказательства того, что Сталин любил собирать своих товарищей-руководителей кулуарно и записей при этом не оставлять. И ставится Сталину в пример, кто бы вы думали — Гитлер! Вот он — молодец, обо всем стенографировался. А Сталин, конечно же, злой и потому — скрытный. Одно слово — змеюка.[443]

Однако, кто, кроме обычного суворовского кумира — Адольфа, любил все за собой записывать? А ведь немногие. Вот, к примеру, Рузвельт, чью крайнюю агрессивность я так лихо обрисовал несколькими страницами раньше, «испытывал сильную неприязнь к письменным и официальным документам. Например, в 1943 г. он дал указание Государственному департаменту не публиковать в то время протоколов заседаний Большой четверки во время Парижской мирной конференции в 1919 г. на том основании, что таких записей никогда не следует сохранять и, тем более, публиковать. Что касается деятельности самого Рузвельта, то на нем лежит полная ответственность за отсутствие официальных письменных записей в период Второй мировой войны о его наиболее важных политических, дипломатических и военных совещаниях, решениях и политике. Более того, нет никакой уверенности в том, что если бы он был жив, то одобрил бы опубликование такой важной и личной корреспонденции, как его послания к премьер-министру, при жизни многих видных его коллег и современников».[444] Вот такие дела. Между прочим, это говорят западные, а не коммунистические историки.

«Когда-то откроют архивы, и мы найдем много интересного. Но главного не найдем» (с. 59<381>). Ни за что! Ни за какие коврижки. Даже не уговаривайте. Не найдем, хоть тресни.

А кстати, что вы считаете «главным»! Подтверждения своим бредофарсам? Конечно, не найдете. Это не ищется, это делается самостоятельно, за большие зеленые деньги. Тут уж не нам вас учить. А если вам хочется найти стенограмму заседания Политбюро от 19 августа 1939 года, то вот что я вам на это скажу: «УЖЕ!!! УЖЕ НАШЛИ!!! Восемь лет как нашли!».

В 1994 году ваша апологетка, Татьяна Бушуева, в отличие от вас не поленилась сходить в напрочь закрытые и намертво засекреченные, по вашим заверениям, архивы. Причем, ее там не только не разорвали на части страшные сторожевые псы, ее там не только не расстреляли за попытку раскрыть самую страшную тайну большевиков, ее там не только не отправили валить лес на Колыму, в общем, с ней не случилось ни одного из тех многих ужасов, на которые вы постоянно намекаете.

Наоборот — ей с милой улыбкой вручили стенограмму того самого «страшного» заседания, на котором, по вашему мнению, никакой стенограммы не велось, потому что не могло. А потом эта самая Татьяна Бушуева спокойно, ни от кого не хоронясь, опубликовала эту самую стенограмму на страницах «Нового времени». И, между прочим, черный ворон не подкатил ночью к ее подъезду. И предателем ее, в отличие от вас, тоже никто не назвал. Хотите узнать, почему?

А потому что она НЕ ВРЕТ.

Итак, внимание. Барабанная дробь! Раскрываем секрет тысячелетия!!! Сейчас мы все узнаем, что же Сталин приказал. И как он скомандовал: «Вторая мировая война — начинайсь!» Смотрим:

В речи произнесенной 19 августа 1939 сформулированы все ситуации, на которые рассчитывал Сталин.

1. В случае поражения Германии Англией и Францией в затяжной войне:

«…неизбежно произойдет советизация Германии и будет создано коммунистическое правительство».

2. В случае поражения Германии Англией и Францией в скоротечной войне:

«Англия и Франция будут еще достаточно сильны, чтобы… уничтожить советскую Германию. А мы не будем в состоянии прийти на помощь… Наша задача заключается в том, чтобы Германия могла вести войну как можно дольше…»

3. В случае победы Германии над Англией и Францией в затяжной войне:

«Если Германия одержит победу, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы начать вооруженный конфликт с СССР, по крайней мере, в течение десяти лет».

И только победы Германии в скоротечной войне Сталин не рассматривал.[445]

А именно это и произошло!

Вторая мировая война официально началась в сентябре 1939 года и имела на начальном этапе характер, которого не предусматривал никто. Гитлеровские планы «блицкрига» имели фантастический успех в Польше, Дании, Норвегии, Бельгии, Нидерландах и Люксембурге, и, наконец, во Франции. К лету 1940 года в качестве противника Германии на Западе можно было считать только Англию. «Странная война», а затем и немецкий блицкриг во Франции — закончились.

Сталин получил то, на что ни в коем случае не рассчитывал. Начались лихорадочная подготовка к войне и «задабривание» Гитлера. Объем поставок Гитлеру возрос, последовали и поздравления с победой — только бы не напал. И Сталин действительно стал, по выражению Троцкого, «главным интендантом фашистской Германии», пытаясь оттянуть неизбежное нападение.

По сути дела обвиняемый Суворов имеет сообщить следующее:

«В августе 1939 года в Москву прибыли британская и французская военные делегации для переговоров о совместных действиях против Германии… Ни британское, ни французское правительства намерений Сталина не поняли. А сталинский замысел прост: заставить Францию и Британию объявить войну Германии… Или спровоцировать Германию на такие действия, которые вынудят Францию и Британию объявить Германии войну…

Советская сторона могла использовать в своих политических целях все, начиная со списка членов дипломатических делегаций. Если бы Франция и Британия отправили в Москву делегации высокого ранга, то Сталин мог бы сказать Гитлеру: смотри, что тут против тебя затевается, а ну подписывай со мной пакт, иначе… Если бы Британия и Франция прислали в Москву делегации рангом пониже, то Сталин мог обвинить Англию и Францию в нежелании „обуздать агрессора“: в составе советской делегации сам Нарком обороны товарищ Ворошилов, а вы кого прислали?»[446] (с. 61<382–383>).

Здесь все крутится вокруг старого дипломатического прецедента, которым советская историография очень долго хлестала по мордасам западные демократии. Суть его заключается в том, что когда нарком Ворошилов предложил главам английской и французской делегаций адмиралу Драксу и генералу Думменку подписать конкретный договор о сопротивлении Гитлеру, те с обезоруживающей улыбкой развели руками и сказали: простите, не могем. И вот тут-то выяснилось, что никаких полномочий главы английской и французской делегаций в Москву не привезли. Стенограмма не сохранила возмущенного вопля Ворошилова: «Так чего же вы сюда приперлись?» — но такой вопль, несомненно, был издан кулуарно. А вообще, наш милый автор по своему обыкновению снова все переврал.

Начнем с того, что если, исходя из следующей фразы «Сталин мог бы сказать Гитлеру:…а ну подписывай со мной пакт, иначе…» (с. 61<383>), вы решили, будто Гитлер пакт со Сталиным подписывать не хотел, то вы глубоко ошибаетесь. На самом деле Гитлер в 1939 году успел уже надоесть предложениями о сотрудничестве. Но Сталин отнесся к ним с сомнением и решил, что лучше сначала узнать, что ему смогут предложить господа французы с англичанами, для чего по сталинской, между прочим, инициативе, были проведены московские англо-франко-советские переговоры. О том, что добрые западные демократы в Москву прибыли не по собственному почину, а по сталинскому приглашению, Суворов, конечно, не упоминает. Как можно, — Сталин же злой!

Более того, не далее, как 17 апреля 1939 года Сталин сам обращался к господам англичанам и французам с просьбой заключить пакт о взаимопомощи. В Лондоне на это сказали, что они с нечистыми не дружат, и предложение отвергли. 14 мая того же года, после того как немцы расторгли англо-германское морское соглашение и польско-германскую декларацию о ненападении, Сталин снова прислал англичанам депешу с повторением старого предложения, мол, а теперь как? Англичане со вздохом согласились на те самые переговоры в Москве, но, чтобы Советы не зазнались, главой своей делегации назначили военно-морского пенсионера, а ныне — военного коменданта Лондона Дракса, в качестве транспорта выдав ему паровой пакетбот времен Крымской войны, благодаря чему он опоздал к дате начала переговоров.

И как вы думаете, что мог выбрать Сталин, когда, с одной стороны, к нему в друзья набивается почти сосед, набравший силу Гитлер, который чуть ли не ежедневно в своих личных телеграммах клянется в верности и любви до гроба, а с другой стороны, Англия и Франция, которые, во-первых, далеко, а во-вторых — присылают с большим опозданием каких-то дуболомов, ни на что не уполномоченных, но требовавших вступления СССР в войну против Германии на их стороне. Где-то это уже было. Не в Первую мировую ли? А чем кончилась для России Первая мировая?

«И советская делегация выдвинула требования: у нас нет общей границы с Германией, нашим войскам нужны проходы через Польшу» (с. 61–62<383>). Вот ведь какая агрессивная! Да только, что же ей оставалось требовать, когда англичане с французами единодушно заявляют: вступай, Сталин, в войну против Германии, когда мы скажем, а то не будет тебе никакого проекта договора (а на большее, чем проект, мы не уполномочены). «Если бы Сталин хотел мира, то зачем ему проходы в Польше?» (с. 62<384>) — удивленно вопрошает профессиональный перебежчик. Так эти проходы не Сталину нужны, а господам англичанам с французами. Им, видите ли, с Первой мировой против Германии в одиночку страшно. Но взамен они ничего не дадут. Сталин пусть, когда мы захотим, за нас воюет, а мы ему — потом решим что. Хорошо, хорошо, я согласен воевать, если уж вы так настаиваете, но как — у меня же проходов к Германии нет, закричал Ворошилов. А вот этого мы не знаем, — ответили англичане с французами, поляки вам, конечно, проходы не дадут, и воевать с ними вы не должны, мы их защитим (наверное), а вот на Гитлера — будьте добры. Нужно же нам наши гарантии Польше как-то исполнять. Самим нам некогда, вот вы и займитесь. Только Польша вас к себе не пустит… да вы как-нибудь выкрутитесь, чтоб и через Польшу не пройти, и с Гитлером в войну по нашему требованию вступить. Ворошилов ошарашенно чесал в голове.

Что оставалось товарищу Сталину? А вот что: на том самом сверхгипермегасекретном заседании Политбюро 19 августа 1939 года на основе анализа международной ситуации, выдержки из которого вы уже видели, товарищ Сталин решил, что Гитлер в руках лучше англичан и французов за горизонтом. Надо сказать, что оных господ пока с переговоров не отпускали, надеясь достигнуть соглашения на переговорах «в последний час». Возникший на этих переговорах тупик, однако, не был ликвидирован, и 23 августа СССР подписал пакт о ненападении с Германией. И, как показал дальнейший ход событий, был совершенно прав, ведь ни один союзник Англии и Франции, оказавшись в бедственном положении, не дождался от них сколь-либо действенной помощи.[447]

Теперь о сути всех этих переговоров. А суть такая. Ни Англия с Францией, ни СССР, в сущности, против договора как такового ничего не имели. Но вот с конкретным содержанием этого договора были большие проблемы. Проще говоря, обе стороны перебрасывались ответственностью. И СССР, и Англия с Францией не хотели быть в войне с Германией локомотивом этой самой войны. Все боялись того, что вот нападет Гитлер на Польшу, вот объявят они войну, а их верный союзник сделать это забудет, или задержится, или скажет — вы только погодите, я сейчас войска отмобилизирую, построю, немного модернизирую — и тут уж в бой.

«В любом случае основные боевые действия развернулись между Францией и Германией, а потом свежие советские войска через польскую территорию наносят завершающие удары в спину Германии. Британия и Франция согласны на такой вариант? Нет?» (с. 63<385>).

А странно. Потому что ничего уголовного в этом варианте нету. Смотрите сами: Гитлер нападает на Польшу (что, безусловно, считалось началом любого варианта войны с Германией). Что дальше? СССР должен через проходы в польской территории начать воевать с Вермахтом на Востоке, а Англия и Франция выступают с Запада. Но вот в чем вопрос — если Германия нападает на Польшу, то где у означенной Германии лицо? В Польше или во Франции, то бишь на Западе, или на Востоке? Суворов считает, что на Западе, вероятно, потому что Сталин в его представлении просто не может воевать «с лица», «по-честному». Значит, выход один: Гитлер должен нападать на Польшу спиной. Так вот, в этой «спине», по которой товарищ Сталин должен «наносить завершающие удары», будут основные силы вермахта, сосредоточенные для наступления, а вот храбрые Англия с Францией бесстрашно сразятся с Гитлером «лицом к лицу», то есть расколошматят в пыль хилое немецкое пограничное охранение и не отмобилизованные тыловые части. И кого должен был такой вариант не устраивать?

Еще раз повторим:

«для наступления против Польши были развернуты 44 дивизии, в основном, кадровые, в том числе, все танковые и моторизованные дивизии. Кроме того, с 1 сентября должны были отмобилизовать еще 10 дивизий, которые, однако, в военных действиях участия не принимали. Германские военно-воздушные силы сосредоточили против Польши около 2 тыс. современных самолетов».[448]

Это у нас с поляками такая «спина».

А у героических англо-французов — такое лицо:

«группа армий „Запад“ под командованием генерал-полковника Риттер фон Лееба, действовавшая на этом сильно растянутом фронте, имела в распоряжении 8 кадровых и 25 резервных и ландверных дивизий. Последние еще нужно было отмобилизовать, и их нельзя было считать полностью боеспособными ни с точки зрения технического оснащения, ни с точки зрения боевой подготовки. Западный вал (линия Зигфрида), который… частично еще строился, не являлся непреодолимым препятствием для противника, решившегося на наступление, и не мог компенсировать недостаточное количество используемых сил».[449]

Так что, выходит, Англии с Францией лень было ударить даже по такому худосочному «лицу». И, кстати, никто не обещал дать Сталину гарантий в том, что англо-французские силы на германской границе повели бы себя иначе, чем в реальности, когда случилась «странная война». И воевал бы Советский Союз с Гитлером в свое удовольствие, а господа «союзнички» с немцами между рядов колючей проволоки в футбол играли. Умело избегая «ненужных наступлений».

Так что взъелся наш предатель на товарища Сталина снова не по делу. Ему, видите ли, снова не понравилось, что Сталин в очередной раз обломал Англии и Франции их любовь к загребанию жара чужими руками. Какой бы они не подписали тогда в Москве договор, на долю СССР все равно пришлась бы большая часть вермахта. Это обуславливалось не текстом договора, а планами немцев. К тому же, учитывая, что Дракс и Думменк ни на что не были уполномочены, можно смело утверждать, что переговоры с самого начала были обречены на тухлый базар.

Однако, все это не мешает Суворову утверждать, что «ключ от начала Второй мировой войны попал на сталинский стол». Побывав перед этим на столах международной конференции 1919 года, предложившей Германии Версальский мирный договор, который и заложип бомбу под Европу. А потом на столах Чемберлена и Даладье в Мюнхене, когда они подарили Адольфу Чехословакию. А потом на столе у Гитлера, который утвердил план «Вайс» о внезапном вторжении в Польшу еще 11 апреля 1938 года.

Задолго до вашего любимого «заседания Политбюро 19 августа 1939 года».[450]

«Второй мировой войны могло и не быть. Выбор был за Сталиным» (с. 63<385>). Или за Чемберленом с Даладье. Или все-таки за Гитлером.

Далее в третьей части главы — аналогичный бред сивой кобылы. Суворов придумывает какие-то «две возможности», одна другой глупее, которые, якобы, были у Сталина.

«Первая. Независимо от позиции Британии, Франции и Польши объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию, как свою собственную» (с. 63<385>). Это мы уже проходили. Снова СССР должен выполнять все то, что когда-то полякам Англия с Францией наобещали. Но тут Суворов поправляется: в тот раз, в главе о ТБ-7, Советскому Союзу предлагалось с целью укрепления мира захватить Польшу до Гитлера. Теперь до Суворова дошло, и он говорит, что «Красная Армия вступит на польскую территорию и будет воевать против Германии», только «Если Германия разгромит польскую армию и свергнет правительство» (с. 63–64<385>). И тогда советско-германская война начнется не в 1941 году, а в 1939, и второго фронта, кроме того легендарного «странного», у немцев не будет. Кроме того, английское правительство Чемберлена не уйдет в отставку, и вместо согласного нам помогать Черчилля[451] во главе Англии останется этот умиротворяющий лорд-феодал, скучающий по временам Якова I.

В качестве второй возможности Суворов выдвигает предложение «затягивать переговоры с Британией и Францией, и это было бы Гитлеру предупреждением: нападай на Польшу, но имей в виду — вся Европа против тебя[452]…» (с. 64<386>). Что Сталин и делал. Но вот только у разбитого корыта ему что-то не хотелось оставаться — и Польша у Гитлера, а пакта с ним нет, и англичане с французами дружить не хотят, Гитлера на него натравливают. Чтобы, дождавшись их взаимного истощения в затяжной войне, разом все свои проблемы разрешить. Товарищу Сталину такой ход событий тоже не нравился.

К тому же надо учитывать, что Иосиф Джугашвили родился в стране с несколько другими очертаниями западных границ. Что ему тоже было обидно за державу, потерявшую Финляндию, Польшу, Западные Украину и Белоруссию, а также Прибалтику и Бессарабию. И когда ему представилась возможность выбора между приращением своей территории в комплекте с сильным, но вроде бы дружественным соседом, и никакой территории с довеском в виде войны в этой самой Польше с этим самым сильным соседом, он, надо сказать, серьезно посомневавшись, решил-таки выбрать первое.

А в целом — сталинская логика такова: Гитлер хочет напасть на Польшу, союзника Англии и Франции — это проблема Англии и Франции. Если после Польши Гитлер нападет на СССР, то тогда его растянутые и переутомленные войска на советских границах встретит РККА. А скорее всего, как считал Сталин, после нападения Гитлера на Польшу западные союзники начнут-таки войну, и тут уж Сталин выступит, когда пожелает — во всей красе и блеске. Но, имея в виду возможность предательства интересов Польши западными союзниками, он не учел того, что Германия сможет после Польши так же быстро расправиться и с их сухопутными вооруженными силами. Вот тебе и весь сказ.

Теперь о Халхин-Голе. Читаем:

«19 августа 1939 года были приняты и другие решения исторической важности. В далекой Монголии Жуков подготовил внезапный удар по 6-й японской армии. Принципиальное согласие на внезапный удар Сталин дал раньше, но теперь, когда все подготовлено, Жукову надо получить разрешение окончательное» (с. 64<386>).

А что было до этого? Неужели ничего? Чтобы узнать это, стоит, не доверяя суворовскому лукавому молчанию, обратиться непосредственно к Жукову, который знал обстановку в Монголии значительно лучше многих лондонских лекторов.

Жуков пишет:

«В 1939 году советское правительство, выполняя взятые на себя обязательства от 12 марта 1936 года, оказало Монгольской Народной Республике военную помощь в разгроме японских войск, вторгшихся на территорию Монгольской Народной Республики…».[453]

Между прочим, кто каких союзнических обязательств не выполнял? Очевидно, Суворов с Жуковым говорят о каких-то разных СССРах.

Жуков продолжает:

«С мая по 15 сентября 1939 года на территории МНР происходили ожесточенные столкновения между советско-монгольскими и японо-манчжурскими войсками».[454]

Стоп. Подождите, как же «принципиальное согласие», а также «разрешение окончательное» на начало этой войны, по совместительству — «решение исторической важности», данное Сталиным лишь 19 августа 1939 года? А как же Жуковское «с мая»? Что же они там аж «с мая» делали? Без приказа. В кегли играли? Так, захотели — повоевали? Четыре месяца втихаря от тов. Сталина развлекались. Ась?

«…Жукову надо получить разрешение окончательное. В тот момент были и другие варианты действий. Например, советским войскам встать в глухую оборону, а подготовленное наступление отменить. Наступление — риск… В случае провала весь мир заговорит о том, что Сталин обезглавил армию, и воевать она не способна. И случае провала Жукова можно расстрелять, но его кровью военного позора не смоешь» (с. 64<386>).

Разве не странно — товарищ Сталин, по Суворову, готов, не моргнув глазом, сожрать полмира, а вот японскую 6-ю армию боится до смерти. И колеблется до последнего момента, дрожит, плачет Ворошилову в китель: а может мы капитулируем, а? Что-то перед финнами он не волновался, хотел всю Финляндию силами одного Ленинградского военного округа заколбасить. И что там за «другие варианты действий» были?[455] Однако идем дальше.

По замыслу Суворова, «в 5:45 153 советских бомбардировщика под прикрытием соответствующего количества истребителей нанесли внезапный удар по позициям японских войск. Тут же заговорила артиллерия. Артиллерийская подготовка была короткой, но небывало мощной. В ходе огневой подготовки советская авиация нанесла второй удар и в 9:00 танковые клинья вспороли японскую оборону. Замысел Жукова был прост»[456] (с. 65<386–387>). Ай-яй-яй. Капитан ГРУ, трижды невыпускник Киевского военного училища Виктор Суворов (в девичестве — Резун) несколько провирается. Жуков описывает события несколько по-другому:

«В 6 ч. 15 м. наша артиллерия открыла внезапный и мощный огонь по зенитной артиллерии и зенитным пулеметам противника. Отдельные орудия дымовыми снарядами обстреляли цели, которые должна была бомбить наша бомбардировочная авиация. В районе реки Халхин-Гол все больше и больше нарастал гул моторов подходившей авиации. В воздух поднялись 153 бомбардировщика и около 100 истребителей. Их удары были весьма мощными и вызвали подъем у бойцов и командиров. В 8 ч. 45 м. артиллерия и минометы всех калибров начали огневой налет по целям противника, доведя его до пределов наших технических возможностей. В это же время авиация нанесла удар по тылам противника. По всем телефонным проводам и радиостанциям была передана установленным кодом команда — через 15 минут начать общую атаку. В 9 ч. 00 м., когда наша авиация штурмовала противника, бомбила его артиллерию, в воздух взвились красные ракеты, означавшие движение войск в атаку. Атакующие части, прикрываемые артиллерийским огнем, стремительно ринулись вперед».[457]

Опять же, описания Жукова и Суворова настолько расходятся, что кажется, что они описывают совершенно разные операции. Непонятно, чем Суворову не понравились «около 100 истребителей», упоминаемые Жуковым. Хотя, на фоне перестановки времени артиллерийских и авиационных атак, опять же, непонятно чем мотивированной, это цветочки.

А вот и ягодки. По словам Суворова, «Жуков рисковал. Но риск себя оправдал. Жуков приказал вынести аэродромы как можно ближе к линии фронта. Это позволило самолетам брать меньше топлива, но больше бомб… Жуков вынес к самому переднему краю госпитали и базы снабжения — подача боеприпасов топлива и всего необходимого для боя осуществлялось бесперебойно и быстро… Жуков вынес свой и все другие командные пункты к переднему краю» (с. 66<387>). Да? Жаль, что Жуков об этом не знал. Вот ведь, что за страна — СССР! Даже главнокомандующий до самой смерти не знал то, что он сделал много лет назад. Так и думал бедный Жуков, что «главные трудности были связаны с вопросами материально-технического обеспечения войск. Нам приходилось подвозить все, что нужно для боя и жизни войск, за 650–700 километров. Ближайшие станции снабжения были расположены на территории Забайкальского, военного округа. Даже дрова для приготовления пищи, и те приходилось подвозить за 600 километров. Кругооборот машин составлял 1300–1100 километров, а отсюда — колоссальнейший расход бензина, который также надо было доставлять из Советского Союза».[458]

Все это задолго до Суворова в своих «Воспоминаниях и размышлениях» лично сам Жуков написал. И что особо интересно — много лет спустя Суворов эти самые мемуары читал, и даже в список использованной литературы жирными буквами пропечатал — вот, мол, я какой умный да начитанный. И даже почти дословно переписал за какой-то одному ему понятной надобностью обширный, но бытовой отрывок о том, как Жукова вызвали с разбора учений в Минске, о том, как он встречался с Хмельницким, о том, как тот его направил к Ворошилову… И к чему это? Какой из этого вывод? Какая полезная информация? Да никакой! Главное, чтобы читатель решил, что Суворов перерыл горы книг, документов и личной переписки высших чинов СССР, чтобы восстановить историческую справедливость. А выше процитированный нами отрывок — это часть из общего вывода самого Жукова по халхин-гольской главе, часть его доклада лично Сталину. Вы как хотите, а я НЕ ВЕРЮ в то, что вышеназванный Суворов этот самый доклад, приведенный в тех самых Жуковских мемуарах, не читал!!! Вместо этого он предпочитает врать о том, что Жуков только и делал, что что-то там выносил.

Итак, с выносами к переднему краю Витька-шалун напортачил. Все, что мог, перепутал, что не мог — исказил, а остальное изложил неправильно с фактической, но верно с идеологической стороны. А после, снабдив свой текст несколькими десятками хронологических ошибок, гордо снес его в печать. Теперь одни, читая, плачут от ужаса, другие от умиления, третьи от хохота, а нам с вами дальше ехать. Вперед!

О дезинформации своих и чужих у нашего лукавого автора написано более-менее правильно, впрочем, то, что «каждый исполнитель получал указания только в рамках своих обязанностей и не имел представления ни об общем замысле, ни о размахе и сроках операции» (с. 67<387>) вовсе не Жуков для пущего коварства изобрел. Представляете себе армию, где исполнители получают указания не только «в рамках своих обязанностей»? Однако, как говорили классики, ближе к делу.

А дела тут таковы: на сей раз по своим собственным словам профессиональный разведчик каркает во все воронье горло, что «Халхин-Гол — это первая в двадцатом веке молниеносная война, блицкриг в чистом виде. Это первое в истории правильное применение танков крупными массами для ударов в глубину. Это пример небывалой концентрации артиллерии на узких участках фронта. Это образец абсолютной внезапности сокрушающих ударов — за первые полтора часа сражения японская артиллерия не произвела ни единого выстрела и ни один японский самолет не поднялся в воздух» (с. 67<388>). Вот какой СССР агрессивный, как он к самураям подло подкрался. Тысячелетиями жили на территории Монгольской Народной Республики миролюбивые и добрые японцы. Скот разводили, монголов диких отстреливали… Ничего не кажется странным? Извините, а как это японцы вообще в МНР появились? Каким ветром их туда нанесло?

Для начала стоит узнать, когда началась эта «блицкригнутая» война. А началась она аккуратно в мае 1939 года вторжением Японии на территорию МНР.[459]

Наш правдивый рассказчик, начинает эту «необъявленную войну» с 20 августа 1939 года, чем на месте убивает всех «коммунистических историков», а заодно с ними и историков вообще. Теперь, после этого капитального «разоблачения», остается только сесть и задуматься: а что было в Монголии с мая 39-го? Как называется то, что японские войска, прикрываясь сфальсифицированной картой собственного производства, переходят государственную границу и начинают постреливать в недовольных последним монгольских пограничников? Не знаю, как в либеральном Лондоне, а у нас это называется вооруженная агрессия, сиречь война. С Монголией у СССР с 1936 года был заключен один из ряда тех договоров о ненападении, которых СССР, согласно Суворову, «не искал, а в случаях, когда договоры существовали, Советский Союз не выполнял своих союзнических обязательств» (Ледокол, с. 38<38>). Так вот, будучи верны этому якобы несуществующему договору, мы пришли на помощь МНР.

Объясняет Г.К. Жуков:

«Перед рассветом 3 июля старший советник монгольской армии полковник И.М. Афонин выехал к горе Баин-Цаган,[460] чтобы проверить оборону 6-й монгольской кавалерийской дивизии, и совершенно неожиданно обнаружил там японские войска, которые, скрытно переправившись под покровом ночи через реку Халхин-Гол, атаковали подразделения 6-й кавдивизии МНР. Пользуясь превосходством в силах, они перед рассветом 3 июля захватили гору Баин-Цаган и прилегающие к ней участки местности».[461]

Хочется отметить, что река Халхин-Гол протекает уже на монгольской территории. Что делали там «жертвы» Жуковского «блицкрига» — японцы — аж с мая 1939 года? Жукова дожидались?

Выходит, что бои на Халхин-Голе начались задолго до Жукова, да еще и по инициативе японцев, что доказывают тоннами вполне реальных (в отличие от суворовских) документов те, кого Суворов называет «коммунистическими историками». Но Суворов в своей успевшей уже поднадоесть манере потчует нас тщательно избранными абзацами, строчками, и буквами из Жукова. В результате всех этих ухищрений и появляется эдакая аппликация из седьмой главы «Воспоминаний и размышлений», которая сама является достаточно объективным источником информации по этому конфликту с японцами.

Кстати, здесь мы наблюдаем характерный пример того, как Суворова совсем по-ноздревски «заносит»: по его словам, Халхин-Гол — «это пример небывалой концентрации артиллерии на узких участках фронта». А как насчет «Верденской мясорубки» 1916 года, когда значительная часть фронтовой артиллерии как с немецкой, так и с французской сторон была сосредоточена чуть ли не на десяти километрах фронта? Или для «разведчиков» история вообще и военная история в частности начинается лишь 19 августа 1939 года? Посмотрим: у наших на самом острие удара по японцам при бое у Баин-Цаган — «не более 50 орудий, включая поддерживающие с восточного берега реки Халхин-Гол».[462] Да уж, воистину «пример небывалой концентрации»! Сравните с невзрачным и «бывалым» в далеком 1916 году Верденчиком — атакующие немцы «для удара по Вердену… сосредоточили 1225 орудий, из которых 666 тяжелых и 27 сверхтяжелых (38 см морская пушка стреляла на 38 км, 42 см на 14 км), а также, на фронте главного удара, 152 миномета (из них 22 тяжелых)… На 1 км фронта, например, в 18-м корпусе, занимавшем участок всего 2,5 км, приходилось 110 орудий, в том числе 36 тяжелых и 20 сверхтяжелых».[463] Не закрадывается ли смутное подозрение, что Халхин-Гол вовсе не превзошел по «небывалости» все предшествовавшие битвы? Обещали же «пример небывалой концентрации!» Ах, да — это же Суворов у нас спец по «небывалостям».

Однако вернемся к описанию боевых действий «доблестных советско-монгольских войск». Все началось с того, что миролюбивые жертвы советского блицкрига издали в 1935 году карту Монголии, на которой ее граница была, мягко говоря, слегка откорректирована добрыми японцами, причем в свою пользу.[464] К 1939 году в недрах миролюбивого японского генштаба созрело горячее желание привести реальную границу в соответствие с придуманной. А раз так — за чем же дело стало? В мае 1939 года «японцы… захватили значительную территорию за рекой Халхин-Гол».[465] При этом ни у монголов, ни у товарища Сталина не было никакой уверенности, что в Японии не лежит еще одна такая карта, но уже советского Приморья, срочно нуждающаяся в аналогичном «уточнении».

Пришлось оным товарищам соображать, как бы доказать японцам превосходство традиционной отечественной картографии над новаторской зарубежной. А пока они думали, означенные японцы, начав с приграничных провокаций, сосредоточили силы и вдарили своими танками и артиллерией при поддержке весьма недурственной, по оценкам уцелевших советских военспецов, авиации прямо по монгольским (читай — советским) аэродромам, никого о сих планах заранее не уведомив. Много советских самолетов было уничтожено внезапным ударом на земле. Но все это не было блицкригом. Всего этого вообще не было. По крайней мере, Суворову об этом ничего не известно.

Вот так японские «агнцы» появились в тылу монголов на горе Баин-Цаган. После того, как вышеупомянутый старший советник монгольской армии полковник Афонин, вместо добродушных монгольских цириков застукав на этой горе толпищу окапывающихся японцев, бегом кинулся в штаб, Жуков решил, что пора начинать внезапное агрессивное нападение посредством стремительного блицкрига. А то эти прыткие соседи так же случайно обнаружатся в свежевыкопанных окопах на берегах Байкала.

Тут-то и началось «первое в истории правильное применение танков крупными массами для ударов в глубину» (с. 67<388>). Оно состояло в том, что танковая бригада Яковлева была с размаху брошена на выковыривание означенных подозрительных артишоков в кимоно, пока они не пустили корни и не проросли колючей проволокой и плотным ружейно-пулеметным огнем. Бригада Яковлева, вступившая в бой прямо с марша и без поддержки пехоты, понесла тяжелые потери, но у Жукова просто не было другого выхода — к Баин-Цагану никто, кроме танков, так быстро подойти не мог. Но не это главное. Главное то, что Жуков прибыл в Монголию не для организации какого-то непонятного блицкрига, а для отражения блицкрига японцев и очистки от оного территории нашего единственного, но зато самого верного союзника.

Основная ошибка заморского сталинолога заключается в том, что в качестве конфликта на Халхин-Голе он рассматривает лишь вторую, наступательную часть советской операции по изгнанию японцев с территории МHP. С таким же успехом можно утверждать, что Великая Отечественная была вероломно начата внезапным ударом советских войск под командованием Жукова по немецкой 6-й армии Паулюса, оборонявшей важный транспортный узел, житницу Рейха город Сталинград. А что было до того — неважно. Может, и ничего не было. Если Жуков, по решению Иностранною отдела Суворазведки, есть злобный агрессор, то о его оборонительных боях можно умолчать, а контрудар обозвать «внезапным ударом».

Так что, Суворов по-прежнему будет утверждать, что Жуков «на германской границе (только в несоизмеримо большем масштабе)… повторил все то, что применил против японской армии» (с. 67), то есть, что «в начале июня 1941 года он готовил против Германии именно то, что готовил в августе 1939 года на Халхин-Голе» (с. 68<389>)? Да? Правда? Значит, на германской границе планировалась оборона против внезапно начавших наступление немецких войск, их изматывание в оборонительных боях и последующие контрудары на окружение и уничтожение прорвавшегося неприятеля, причем, без выхода за государственную границу СССР. Все как в Монголии, только в большем масштабе. Прямо по Суворову, который вдруг совершенно неожиданно угодил своими трелями прямехонько в унисон самым замшелым «кремлевским фальсификаторам» времен незабвенного Маршала Советского Союза Л.И. Брежнева. Так злые коммунисты этого никогда не скрывали. Это их любимый план начала войны, с которым, кстати, я не совсем согласен. Это и есть та самая рафинированная образцово-показательная концепция войны на западе, миролюбивостью которой восторгалось не одно поколение юных ленинцев. Иногда Виктор Суворов в своих околонаучных поисках забегает настолько далеко вперед, что оказывается глубоко позади.

Не подходит Халхин-Гол под тезис о «прологе к советской агрессии». Не лезет он туда. Не входит. Так что, Виктор Суворов, попробуйте что-нибудь другое. Например, конфликт у озера Хасан. Или войну в Испании. Или Полтавскую битву. Посередь Украины. Тут ведь главное, что? Желание, помноженное на ряд специфических навыков и возведенное в степень количества строк. Плюс скромный фиолетовый штампик — «оплатить».

Теперь о заседании Политбюро 19 августа 1939 года. Скрывали. И что? Просто практика такая в мире: важнейшие документы долго не рассекречивать. Вон, милые Суворову англичане продлили до две тысячи очень дальнего года срок секретности документов по смерти Гесса, и ничего. Историки скрипят зубами, ругают Альбион за скрытность, но никому из серьезных авторов и в голову не приходит строить на этом предположения, что, скажем, Гесс-то был ненастоящий в тюрьме Шпандау, или что его убили только потому, что он вознамерился миру рассказать о своих сепаратных переговорах с англичанами в 1940 г., а там, якобы, есть, о чем умалчивать.

И с нами то же самое, — может, не хотели коммунисты, чтобы Запад знал, что товарищу Сталину было глубоко все равно, замочит их Гитлер или нет? К тому же, по официальной версии, мы ведь самые добрые в мире!!! А, самое главное, какой Вождь народов любит оглашать свои стратегические просчеты? Ведь эта стенограмма — доказательство того, что, ставя на союз с Гитлером, Коба стратегически ошибся, предусмотрев все варианты развития событий, кроме возможности быстрого поражения Франции, случившегося в действительности. Однако как это вяжется с суворовскими прогнозами нашего непредсказуемого прошлого?

А что на этом заседании обсуждалось, вы уже знаете, хотя бы из начала этой главы. В свете этой публикации Т. Бушуевой все суворовские наслоения по поводу начала войны девятнадцатого августа пролетают как фанера над Воронежем, метко попадая в мусорную корзину.

Однако чему же учит нас сия глава? Нападающий на Польшу Гитлер и вероломно две недели дожидавшийся (да так и не дождавшийся) исполнения союзниками данных когда-то Польше обещаний Сталин не сцепились между собой на радость умиротворителям фюрера — в этом и есть главное обвинение, предъявляемое Отцу народов в этой главе. Как мы видели, оно совершенно неубедительно.

А что касается монгольских боев как полигона для испытания будущих технологий РККА для советско-германской войны, то даже после краткого знакомства с более сведущим, чем наш плутоватый рассказчик, источником, становится ясно, что если уж и тренировались мы в МНР на японцах Гитлера бить (что само по себе сомнительно), то отрабатывалась там вовсе не агрессия, а нечто прямо противоположное — отход, оборона и контрнаступление.

«Из кусочков старой ваты
Мы построим маскхалаты
И на бункер Гитлера
С самолета выпрыгнем!»

(Запрятанная в секретном архиве пионерская частушка, которая вдребезги разнесет все построения коммунистических фальсификаторов)

Перо, пишущее для денег, смело уподоблю шарманке в руках заезжего иностранца.

(Козьма Прутков)

Что меня больше всего в этой книге радует (помимо, конечно, шакалистых откровений), так это бурный рост советских танковых дивизий под тропическими ливнями сталинского коварства и ласковым солнышком суворовского воображения. Владелец последнего, привычно пружиня на своем резиновом правдолюбии, пишет об отмеченных танковых дивизиях следующее:

«А на деле уже в марте 1941 года номера советских танковых дивизий проскочили цифру 100 и их понесло все выше и выше. […]…генерал армии А.Л. Гетман (в 1941 году — полковник) стал командиром 112-й танковой дивизии в марте 1941 года. […] Например; о 111-й танковой дивизии…» (с. 147<459>).

В эту бочку меда Виктор горестно сыплет крошечную ложечку дегтя:

«Советская танковая дивизия 1941 года — 375 легких, средних и тяжелых танков. Иногда дивизии были не полностью укомплектованы, например, 1-я танковая дивизия вступила в войну, имея 370 танков и 53 бронемашины» (с. 145<457>), но скоро утешается — «Германские моторизованные дивизии 1941 года танков в своем составе не имели. Советская моторизованная дивизия 1941 года — 275 танков» (с. 146<457>).

Вот ведь сколько их… Аж дух захватывает. Но не надо забывать, что под суворым солнышком да на резиновом правдолюбии подпрыгнуть можно очень высоко. А при приземлении на реальную почву картина сильно меняется.

Для начала о моторизованных дивизиях. Не было у немцев в их составе танков. А у нас — были. Хорошо? Да, если не знать, что в немецкой моторизованной дивизии вместо них имелись бронетранспортеры и прочие бронированные колесно-гусеничные и колесные машины. А в Красной Армии о БТРах слыхом не слыхивали. И по бронеавтомобилям РККА в пять раз вермахту уступала, несмотря на то, что необходимость в бронетранспортерах пехоты начала ощущаться уже в ходе финской войны. Еще тогда отмечали, что «Часто требуется перебрасывать пехоту вперед при наличии у противника в обороне отдельных очагов сопротивления, в этом случае можно применить специальный бронированный транспорт. В условиях войны мы часто применяли переброску пехоты на танках, это значительно ускорило продвижение пехоты по глубокому снегу. Некоторые командиры считали, что к танкам для прикрытия пехоты можно приделать броневые боковины, которые позволят перебрасывать пехоту на танках и под стрелково-пулеметным огнем противника. О перевозке пехоты на поле боя надо подумать и дать решение этому вопросу».[466] Думать-то думали, но все равно промышленность продолжала клепать практически только танки, защитой пехоты так серьезно и не озаботились.

Так что двигаться наши мотострелки должны были не как немцы — в бронетранспортерах, в любой момент готовые под защитой их брони вступить в бой,[467] а на грузовичках, а танки — рядом. Хорошо? В бой-то на грузовике не поедешь.

Но если вы решили, что это все, то вы плохо знаете советскую действительность. Ведь и танки, и грузовики нашим дивизиям полагались лишь на бумаге. Действительность можно постичь на примере 131-й моторизованной дивизии 9-го мехкорпуса К.К. Рокоссовского, входившего в состав 5-й армии. Отметим, что это не второй, не третий или какой там еще эшелон — пятая армия находится в непосредственной близости от государственной границы.

«Справа по автостраде[468] следовала одной колонной 131-я мотострелковая дивизия. Ее вел полковник Н.В. Калинин… Калинин сумел, правда, с большой перегрузкой, усадить свою пехоту на автомашины и танки. Немного грузовиков мы смогли ему подбросить в последний момент. […] А мотопехота обеих танковых дивизий! Положенных машин у нее не было, но поскольку значилась моторизованной, не имела ни повозки, ни коня».[469]

Видимо, ходили пешком. Воодушевляясь тем, что им положено было иметь 275 танков, а немцам не положено ни одного.

Кстати, о положенных мотострелкам танках, а заодно и прочем военном имуществе и инвентаре: это можно проиллюстрировать на примере трех соединений — 131-й, 213-й и 215-й моторизованных дивизий, входивших в состав Киевского особого военного округа.

Имея личный состав, близкий к штатному (11534 человека), в 131-й мд — 10580, в 213-й мд — 10021, в 215-й мд — 10648 человек, эти соединения испытывали острый дефицит командных кадров: при штатной численности комначсостава в 1095 человек, имелось в 131-й мд — 784, в 213-й мд — 459, в 215 мд — 596.

Танковый парк в среднем — 36% от штата. По дивизиям: 131-й — 122 танка, в 213-й — 55, в 215–129.

Артвооружение — общий процент укомплектованности по трем дивизиям: 76-мм пушек — 66,6%, 37-мм пушек — 50%, 152-мм гаубиц — 22,2%, 122-мм гаубиц — 91,6%, 82-мм минометов — 88,8%, 50-мм минометов — 100%.

Гораздо хуже обстояло дело с транспортными средствами. Автомобили — 24% от штата. Вместо 1587 автомашин, в 131-й мд — 595, в 213-й мд — 140, в 215-й мд — 405. Тракторы и тягачи — 62,6% от штата. Из 128 штатных в 131-й мд — 69, в 213-й мд — 47, в 215 мд — 62. Мотоциклы — 3,5% от штата. Вместо 159 машин, в 131-й мд — 17, а в 213-й и 215-й мд — вообще нет. А ведь это были дивизии первого стратегического эшелона, во внутренних округах положение обстояло еще хуже. Поэтому с первых дней войны большинство мотодивизий использовались в боях как стрелковые соединения.[470] Они, собственно, и были стрелковыми соединениями, слегка закамуфлированными под моторизованные некоторым количеством боевой техники. А посмотрите на их командиров! Что, не видите? И другие не видели. Их и было около половины от положенного. Повторяю, это — дивизии первого эшелона. На самой границе. Им, если что, — первым идти в бой. На полностью укомплектованные немецкие дивизии. А они с БТРами, на грузовиках и мотоциклах.

Как вам такая картинка — танки, к примеру 131-й мд на поле боя вышли — где-то половина от обещанных 275, а пехота неспешно топает пешком — она на наличные автомашины не помещается. Вот и перебьют немцы всех по частям. Сначала одних, потом — других. Не поперхнувшись. И имеющаяся половина от необходимого количества командиров ничего с этим сделать не сможет. А если эту ситуацию помножить на прочий недокомплект?

В глупом Сувором «Дне Me» основной мыслью является, безусловно, не слишком хорошая идея, что Вторая мировая война начинается не с 1 сентября 1939 года, а с того момента, когда Советский Союз начал «тайную мобилизацию», то бишь, с 19 августа 1939 года. У него даже целая глава об этом прописана — № 17 «О перманентной мобилизации». Она — сердцевина суворостей, сосредоточенных в данной книге, так что на ней мы остановимся поподробнее.

«Упоминаний о дне „М“ даже в открытых советских источниках мы встретим много. Подготовка велась титаническая и вымарать все это из нашей истории невозможно. Но коммунистические историки придумали трюк. Они говорят совершенно открыто о подготовке, но говорят так, как будто день „М“ — это просто день начала мобилизации: если на нас нападут, мы объявим мобилизацию, увеличим армию и дадим отпор агрессору.

А я пишу эту книгу с целью доказать, что тайная мобилизация началась 19 августа 1939 года.

Поэтому день „М“ — не начало мобилизации, а только момент, когда тайная мобилизация вдруг громогласно объявляется и становится явной.

День „М“ — не начало мобилизации, а только начало его финального открытого этапа» (с. 172<479–480>).

Эвон как! И шрифт-то жирный, и абзациков-то понатыкал — сразу понятно, что что-то тут не так. У нашего впечатлительно перебежчика всегда так — раз жирный шрифт — жди вранья. Слава богу, на сто семьдесят второй странице мы дождались объяснения того, зачем же он сию книжицу писал. Он, оказывается, хотел доказать, что Советский Союз начал тайную мобилизацию 19 августа 1939 года. Весомых аргументов пока не было, но нам это не впервой — «Ледокол» мы уже читали.

Итак, Суворов открыл, что Сталин начал мобилизацию 19 августа 1939 года. А Гитлер развязал Вторую мировую только 1 сентября того же года. Значит, Сталин развязал ее на две недели первее Гитлера, а посему — редис.

Но почему же Суворов сравнивает по времени такие разнородные события — мобилизацию и начало боевых действий? Причем, если мобилизация своей армии товарищем Сталиным однозначно считается началом войны, то мобилизация Гитлером своей армии и вовсе не рассматривается?

Нет уж, Суворик, давай сравнивать честно: Гитлер Начал Вторую мировую войну напав на Польшу 1 сентября 1939 года, а Сталин начал Вторую мировую войну напав… на кого? И когда? Напав Гитлером на себя 22 июня 1941 года? Но это «развязывание» все равно позже, чем «развязывание» Гитлера.

Или тогда, если уж это сравнение по началу боевых действий не годится — посмотрим на дату мобилизации в СССР и Германии. Суворов, конечно, понимает, что по единственному нормальному, очевидному и общепринятому критерию начала войны — выступлению вооруженных сил одного государства против другого — ему ничего выдавить не светит, потому он этот критерий отбрасывает и начинает изобретать свои. Их много. Вот несколько примеров:

«Выкладка боеприпасов на грунт в 1941 году означает решение начать войну…» (с. 103<420>);

«…если 7 декабря 1940 года авиационный инкубатор пустили на полную мощь, значит Сталин решил начинать войну в 1941 году» (с. 132<445>);

и наконец, главное: «Мобилизация есть война, и иного понимания ее мы не мыслим» (с. 94<412>).[471]

Хорошо, хорошо, уговорил — давайте считать началом войны начало мобилизации. У СССР (по Суворову) — 19 августа 1939 года. Итак, «19 августа 1939 года — это день, когда Сталин начал Вторую мировую войну» — так гласит аршинная надпись на задней корочке суворовской книги.

В таком случае, я со всей ответственностью могу поместить на корешке моей книги фразу: «3 апреля 1939 года — это день, когда Гитлер начал Вторую мировую войну». Именно в этот день ваш любимый превентивно-оборонительный Адольф, посредством верховного командования своих вооруженных сил «издал директиву о единой подготовке вооруженных сил к войне, содержащую следующие основные положения: „задача вооруженных сил Германии заключается в том, чтобы уничтожить польские вооруженные силы. Для этого необходимо стремиться и готовиться к внезапному нападению. О проведении скрытой или открытой общей мобилизации будет дан приказ только в день выступления, по возможности в самый последний момент…“».[472] Их цель — «уничтожить польские вооруженные силы».

Четко и ясно. Мой лысый лондонский друг, теперь я с нетерпением жду, когда вы соблаговолите мне в ответ также привести документ советского генштаба, фиксирующий у нас начало какой бы то ни было мобилизации и, что немаловажно, цель оной мобилизации — прикрыть свои границы, помочь польскому народу против коричневой чумы или все-таки захватить всю Европу до осеннего листопада.

Положение осложнялось тем, что к этому времени у Гитлера уже было большое количество кадровых дивизий, так что в войне с Польшей вновь мобилизованные новобранцы даже не понадобились — основную их массу направили на запад для того, чтобы пугать грозно стоявших там англичан с французами. А кадровая армия была отмобилизована еще раньше…

Снова товарищ Сталин со своим развязыванием Второй мировой опоздал. Минимум на четыре месяца до злосчастного «19 августа 1939 года» ее развязал Гитлер.

Суворов! Подите, проспитесь.

Песня про буйный рост сталинских дивизий еще не кончилась, буквально на следующей же странице Суворов закатывает такую кукарачу, что только воздух свистит.

«Нам говорят, что не все сталинские дивизии, корпуса и армии были полностью укомплектованы, и потому Сталин не мог напасть. Тот, кто так говорит, не знаком с теорией и практикой „перманентной мобилизации“: Первый стратегический эшелон наносит удар, Второй — выгружается из эшелонов, Третий — завершает формирование, Четвертый…» (с. 174<481>).

А как называется, когда первый стратегический эшелон недоукомплектован (только что видели с моторизованными дивизиями, и еще увидим с танковыми), второй — в состоянии территориальных формирований, причем не только без солдат, но и без кадровых офицеров — их даже первому не хватает, а третьего вообще нет, причем даже в планах? Какова сталинская агрессия накануне своего «Звездового похода» в супермаркет Западной Европы? Грузовиков, тракторов, мотоциклов и офицеров у советских мотострелков нет, зато у каждого — по две авоськи и томик Маркса.

Однако, вот что интересно — по Суворову, первый стратегический эшелон к 22 июня уже в основной своей массе выгрузился из вагонов и готовился к началу агрессии, тренируясь на местных жителях. Приграничные леса были забиты войсками… а были ли?

В полосе наступления немецкой группы армий «Юг»[473] — нет:

«В Бессарабии находились одиннадцать стрелковых, одна кавалерийская, две танковые дивизии и семь мотомеханизированных бригад, которые на широком фронте прикрывали границу у реки Прут и в глубину дислоцировались до противоположного берега Днестра. В районе между Черновицами и Припятскими болотами по ту сторону границы находилась основная масса другой группировки противника силою до двадцати семи стрелковых, семнадцати кавалерийских, трех танковых дивизий и четырех мотомеханизированных бригад. За ними были развернуты еще двенадцать стрелковых и три кавалерийские дивизии, одна танковая дивизия и три мотомеханизированные бригады, эшелонированные в глубину до реки Случь и истока Буга. Поэтому группа армий „Юг“ встретила здесь мощную оборону».[474]

То есть, по словам обер-квартирмейстера[475] генерального штаба сухопутных сил немецкой армии, отвечавшего за оценку сил противника, Курта фон Типпельскирха, особой концентрации советских войск на границе перед группой армий «Юг» не было. Наоборот, советские войска были эшелонированы в глубину советской территории аж до Днестра и Буга — на 100–250 километров. Поэтому и оборона здесь была на высоте: скучившихся у границы советских освободителей мигом бы окружили и полонили. А тут — немец на мощную оборону жалуется.

А как обстояло дело севернее, в полосе наступления группы армий «Центр»? Быть может, обещанная концентрация войск имелась именно там?

«Группе армий „Центр“ противостояла примерно равная по силам группировка противника под командованием маршала Тимошенко. Она состояла из тридцати шести стрелковых, восьми кавалерийских, двух танковых дивизий и девяти мотомеханизированных бригад, из которых две трети были выдвинуты в пограничный район Белостока, и около трети — эшелонированы до района Минска».[476]

Здесь треть сталинского войска эшелонирована аж на 200–250 километров. Группировка на границе присутствует, ее даже удалось отчасти окружить, благодаря чему, как отмечает тот же немецкий генерал, «в противоположность боевым действиям группы армий „Юг“, дальнейшее наступление этой группы армий также проходило в полном соответствии с планом».[477] Но ничего сверхъестественного Типпельскирху в глаза не бросилось. Никакой концентрации, указывающей на какие-либо захватнические планы СССР. А уж кому, как не ему, ответственному за оценку неприятеля, об этакой концентрации писать? Однако немец краток — две трети вблизи границы, треть эшелонирована. Никакой гиперскученности и забитости лесов не отмечалось.

А может быть, говоря о том, что войска первого стратегического эшелона под завязку заполнили все приграничные рощицы и дубравки, Суворов имеет в виду Прибалтику, по которой наступала немецкая группа армий «Север»?

«Войска противника под командованием маршала Ворошилова с самого начала имели глубоко эшелонированное расположение. Только семь дивизий стояли на границе с Восточной Пруссией. Другие двадцать четыре стрелковые, две кавалерийские, две танковые дивизии и шесть мотомеханизированных бригад располагались отдельными группами вокруг Вильнюса, Каунаса и Шауляя, и далее в тыл, до района Опочка, Псков… В такой обстановке охват противника с юга и уничтожение его прежде, чем ему удастся отойти, можно было осуществить только при исключительно благоприятных обстоятельствах».[478]

То бишь советские войска были расположены на 300–350 километров в глубину. Аж до Пскова.

Так-то. Причем, именно благодаря тому, что особо мощной концентрации войск на границе не было, советскому командованию и удалось не дать погибнуть армии в полном составе. Именно поэтому часть войск успели оттянуть из-под окружения. А что там Суворов рядит под советскую скученность — непонятно.

Вернее, нет. Ага! Теперь-то мне все ясно. Не иначе, как обер-квартирмейстер генштаба вермахта Курт фон Типпельскирх — советский фальсификатор. Наверное, он тут врет, пытаясь покрыть советских агрессоров. Так, что ли?

Что ж, посмотрим кого-нибудь другого. Например, некоего Франца Гальдера, бывшего в сорок первом всего-то начальником Генерального штаба вышеупомянутого вермахта. В своем «Военном дневнике», не предназначенном для печати, который он вел лично для себя, 22 июня 1941 года Гальдер записал:

«Его (противника. — В. Грызун) войска в пограничной полосе были разбросаны на обширной территории и привязаны к районам своего расквартирования. Охрана самой границы была в общем слабой».[479]

Особо подчеркнем — привязаны к районам расквартирования! То бишь, гарнизоны, как правило, стояли, как и в мирное время. И ни к какой границе не стягиваются. А-а-а!!! Нет, не может быть!!! Нам же лично перебежчик Суворов совсем обратное прописал! Наверное, Гальдер тоже врет. Все ясно — Советы нарытым в Сибирях золотом скупили на корню весь германский Генеральный штаб, заставив лжесвидетельствовать практически весь немецкий генералитет, да так, что лично Франц Гальдер об отсутствии концентрации врет даже сам себе. В своем личном дневнике. Чтобы не забыть.[480]

Раз все немцы куплены, нужно брать кого-то понадежнее. Например, уважаемого Суворовым англичанина Б. Лиддел Гарта. В главе, посвященной началу вторжения немцев в Россию, он пишет следующее:

«Почти 3000-километровая протяженность фронта и незначительное количество естественных препятствий давали наступающему большие возможности для просачивания через линию фронта и проведения маневра. Несмотря на большую численность Красной Армии, плотность войск на фронте была так незначительна, что немецкие механизированные войска могли легко найти неприкрытые участки для обходного маневра в тыл противника».[481]

Неужели опять никакой суперконцентрации?

Стоп. Судя по тому, что Лиддел Гарт Суворову противоречит, этот англичанин тоже советский фальсификатор, замалчивающий агрессию большевиков. Но если продолжать цитировать историков, то неминуемо окажется, что вся планета, как трамвай в час пик, переполнена коммунистическими фальсификаторами, среди которых несмелым кондуктором робко протискивается Суворов со своей особенной правдой и достоверностью. Не может он жить в мире, где Советский Союз всего-навсего тоталитарное государство, а не вселенский злоботрон. Где кто-то, кроме него, может быть в чем-то виноват и за что-то плохое ответствен.

Но и это еще не все. Дальше у Суворова — просто иллюзион какой-то.

«Из десяти воздушно-десантных корпусов пять были полностью укомплектованы, а остальные только начинали развертывание. У Сталина было двадцать девять механизированных корпусов. Каждый из них должен иметь по тысяче танков, но по тысяче танков имели только три корпуса, четыре других корпуса имели по 800–900 танков, девять корпусов имели от 500 до 800 танков каждый, остальные тринадцать корпусов имели от 100 до 400 танков каждый. И делают историки вывод: раз не полностью укомплектовано, значит, не мог напасть Сталин на Гитлера в 1941 году.

А мы рассмотрим ситуацию с другой стороны. Да, у Сталина всего только пять воздушно-десантных корпусов полностью укомплектованы,[482] а у Гитлера — ни одного. И во всем остальном мире — ни одного. Пяти воздушно-десантных корпусов вполне достаточно для проведения любой операции, для нанесения Германии смертельного удара» (с. 174<482>).

Вот ведь! Магия чисел, волшебство цифр!!! Что касается последних:[483]

У Сталина было не «три корпуса», имевших по тысяче танков, а только два — 6-й МК (1021 танк) в составе 10-й армии, дислоцировавшийся в ЗапОВО,[484] и 1-й МК (1031 танк), в состав какой-либо армии не входивший, а подчинявшийся напрямую командованию своего военного округа — ЛенВО.[485]

Корпусов «по 800–900 танков» у Сталина было тоже не четыре, а три — 4-й МК (892 танка) в составе 6-й армии, дислоцировавшейся в КОВО;[486] 8-й МК (858 танков) в составе 26-й армии, дислоцировавшейся в КОВО; и 28-й МК (869 танков), подчинявшийся напрямую командованию Северо-Кавказского военного округа, где он на начало войны и находился.

Корпусов, которые «имели от 500 до 800 танков», у Сталина было тоже далеко не девять, а шесть — 14-й МК (520 танков) в составе 4-й армии на территории ЗапОВО; 15-й (733 танка); подчинявшийся напрямую командованию КОВО; 16-й (608 танков), входивший в состав 12-й армии КОВО; 22-й МК (647 танков), входивший в состав 5-й армии КОВО, а также 12-й (730 танков) в составе 8-й армии и 3-й МК (672 танка) в составе 11-й армии — оба в ПрибОВО.[487]

Также вовсе не тринадцать корпусов «имели от 100 до 400 танков каждый», а девять, не поленюсь перечислить все — 11-й МК (237 танков) в составе 3-й армии ЗапОВО; 13-й (294 танка) в составе 10-й армии ЗапOBO; 9-й (285 танков), 19-й (280 танков) и 24-й (222 танка) МК, подчинявшиеся напрямую командованию КОВО; 18-й (280 танков) в составе той самой «сверхударной» 9-й армии ОдВО; а также 25-й (300 танков), 26-й (184 танка) и 27-й МК (356 танков), подчинявшиеся напрямую командованиям Харьковского ВО, Северо-Кавказского ВО и Средне-Азиатского ВО соответственно.

Однако, это еще далеко не все. Из совершенно дикого суворого списка каким-то образом выпали три механизированных корпуса, в которых было от четырехсот до пятисот танков — 2-й МК (489 танков) в «сверхударной» 9-й армии вблизи румынской границы, 10-й МК в ЛенВО (469 танков)[488] и 23-й МК (413 танков) в Орловском ВО.

Зато совершенно ясно, почему Суворов позабыл о еще двух несчастных мехкорпусах, которые не дотянули до сотни — 20-й МК (93 танка), и 17-й МК (36 танков), подчиненных напрямую командованию ЗапОВО[489] — такую мелочь в составе ударных частей «сталинской агрессии» поминать стыдно даже ему. А ведь оба эти мехкорпуса — самый, что ни на есть, первый эшелон! Вблизи границы, в особых округах!!![490]

И, наконец, по седьмому и двадцать первому (Московский ВО) мехкорпусам данных нет. Известно только, сколько танков в них было в сумме. А уж, коли их нет в советских и постсоветских исторических изданиях, включая издания последних лет, то откуда же им взяться у нашего заграничного гражданина? Он и со вполне известными цифрами эвон как набедокурил. Еле распутаешь.

Итак, в танковых войсках товарища Сталина полный беспорядок, причем, Суворов косвенно это признает. Это видно из того незатейливого оборота, что «…делают историки вывод: раз не полностью укомплектовано, значит не мог напасть Сталин на Гитлера в 1941 году. А мы рассмотрим ситуацию с другой стороны» (с. 174<482>). Да уж, что делать, коли с этой зайти не удалось.

Ладно — посмотрим с другой. «Да, у Сталина всего только пять воздушно-десантных корпусов полностью укомплектованы, а у Гитлера — ни одного…» (с. 174<482>). Хорошенькое рассужденьице!

У человека нет патронов для винтовки. И делают историки вывод: раз патронов нет, значит, не может этот человек стрелять. А мы рассмотрим ситуацию с другой стороны — ведь у него есть ПРИКЛАД!!! Танковые корпуса — основное средство ведения наступления. А воздушно-десантные силы во Второй мировой войне не предназначались ни для чего другого,[491] кроме как захвата какого-нибудь объекта (моста, плацдарма на берегу, аэродрома), и удержания его до подхода основных сил. Но как же основные силы могут подойти, коли у них в основном инструменте наступления — танковых соединениях — такой развал? Вот и переловят этих самых десантников тыловые дивизии.

И, кстати, вот еще что. Почему это Суворов все время на численность танков упирает? Да, много их было, и что с того? А что толку танки поштучно считать, они же не кирпичи. Танку мало того, что запчасти и ремонтные базы нужны, так ими же еще и распоряжаться надобно уметь. Но по этому поводу лучше заглянуть в специальное отступление по танкам, там все подробно расписано.

Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчих ям с дубовою щетиной.[492]
Вот след, где он попятился, когда
Ему взорвали гусеницы миной.[493]
Но под рукою не было врача,[494]
И он привстал, от хромоты страдая,
Разбитое железо волоча,
На раненую ногу припадая.
Вот здесь он, все ломая, как таран,
Кругами полз по собственному следу
И рухнул, обессилевший от ран,[495]
Купив пехоте трудную победу.

(К. Симонов)

Говорить о плюсах и минусах советских предвоенных танков и танковых войск можно долго и громко, и всего все равно не переговоришь. О катастрофическом положении с запчастями в советских танковых войсках вы лучше Рокоссовского с Баграмяном почитайте. Да и вообще — цитатами о различных обстоятельствах, серьезно осложнявших жизнь советским танкистам, можно просто завалить. Вот вам немного, очень немного примеров, выхваченных из многотонного массива документов, советских военных мемуаров и исследований:

«Много машин вышло из строя вследствие износа материальной части и хронической нехватки запчастей»[496] — отмечает в своей статье о танке Т-26 известный танковый исследователь М. Барятинский. Это связано с существовавшей перед войной в советской танковой промышленности практикой прекращать выпуск запчастей к боевым машинам одновременно с их снятием с производства.[497] Перестали в 1940 году танк Т-26 выпускать? Так зачем к нему запчасти? А между тем это — основной танк Советской Армии.

Еще в 1940 году руководство РККА отмечало, что «наличный автобронетанковый парк в течение последних двух лет подвергался напряженной эксплуатации в боевых условиях (Халхин-Гол, поход в Западную Украину и Западную Белоруссию и война с белофиннами), вследствие чего в значительной своей части требует капитального и среднего ремонта. Однако ремонт этих машин, при наличии достаточной ремонтной базы, затягивается из-за отсутствия необходимых запасных частей».[498]

Каким образом танковые части РККА теряли свои танки Т-26, можно проследить на примере 10 ТД 15 МК Юго-Западного фронта: из 22 имевшихся на 22 июня Т-26 по боевой тревоге вышли 19, подбито было 7 танков, 3 пропало без вести и 9 оставлены при отходе.[499] В 8 ТД 4 МК того же фронта из имевшихся 36 Т-26 (все они к 1 августа 1941 года были потеряны) подбито было только 6 штук.[500] Остальные вышли из строя по техническим причинам, из-за низкой квалификации экипажа или в связи с другими обстоятельствами, например, танки застревали в болотах, а вытягивать их было некогда и нечем. Помимо действий немецкой авиации одной из важнейших причин потерь Т-26 было плохое снабжение подразделений, оснащенных этими танками, запчастями для них, вызванное тем, что Т-26 на начало войны уже не производился. Отсюда мораль — и что с того, что танков было много, если они гибли, как лемминги во время миграции. Они бы и при походе на Запад точно так же глупо терялись. Или в сторону Запада квалификация советских танкистов вдруг резко возросла бы?

Точно так же обстояли дела и со вторым по численности танком РККА — БеТешкой. М.Е. Катуков, в начале войны являвшийся командиром 20 ТД 9 МК, дислоцированной в Киевском особом военном округе и имевшей в своем составе 33 БТ-2 и БТ-5,[501] писал: «наши БТ не представляли собой грозной силы, к тому же использовали мы их неправильно. С такими быстроходными, но слабо бронированными машинами нельзя было вступать, в открытый бой».[502] Это хорошо понимал другой танковый командир — К.К. Рокоссовский, который в своих воспоминаниях писал о них следующее: «Хорошо показали себя танки БТ-7: пользуясь своей быстроходностью, они рассеивали и обращали в бегство неприятельскую пехоту. Однако много этих машин мы потеряли — они горели, как факелы».[503] Не надо было БеТешкам лезть в лоб на немца. Но по-другому мало кто из наших танкистов умел…

А между тем «боевое применение танков на Халхин-Голе наглядно продемонстрировало слабость их броневой защиты: противопульная броня легких Т-26, БТ-5, БТ-7, всех бронеавтомобилей легко пробивалась 37-мм снарядами противника с больших дистанций».[504] На Хасане «броня наших машин (Т-26. — В. Грызун) легко пробивалась 14—16-мм снарядами».[505] Ну что, посмеемся над 20-мм пушкой немецкого Pz-II? Кстати, стандартный немецкий крупнокалиберный пулемет 13,9-мм — уже, выходит, почти пушка? Еще у немцев в начале войны имелись «новые образцы противотанковых ружей, пули которых прошивали наши танки старых типов. Провели испытание, убедились, что специальными пулями из этих ружей пробивается и бортовая броня Т-34».[506]

Неправильное применение советских легкобронированных танков Т-26 и БТ отмечал в своем докладе заместителю наркома обороны СССР Я.Н. Федоренко помощник командующего автобронетанковыми войсками В.Т. Вольский: «Действия, как правило, носили характер лобовых ударов, что приводило к ненужной потере материальной части и личного состава… Не было стремления лишить противника возможности подвоза горючего, боеприпасов, засады на главных направлениях его действий не практиковались. Не использовались крупные населенные пункты для уничтожения противника…»,[507] а между тем такими скоростными и тяжеловооруженными, но слабо бронированными машинами как раз и следовало бы действовать из засад, используя рельеф местности.

Большие потери многострадальных танков БТ объясняются также их плохим техническим состоянием накануне войны. «С горечью смотрел я на наши старенькие Т-26, БТ-5 и немногочисленные БТ-7, понимая, что длительных боевых действий они не выдержат», — писал Рокоссовский.[508]

Точно такая же ситуация имела место во многих танковых частях РККА, например в 6-м мехкорпусе, инспектированном накануне войны комиссией, в которой состоял И.X. Баграмян. Он обратил внимание, что во время учебного марша много танков Т-26 и БТ по причине изношенности оставались на обочинах.[509] И это еще в мирное время, когда проблем с обслуживанием техники вроде бы быть не должно.

Основную часть танков 5 ТД 3 МК Прибалтийского особого военного округа, которой командовал П.А. Ротмистров, составляли БТ и Т-26 с «основательно изношенными моторами».[510] Вдобавок, вызванные неразберихой первых дней войны форсированные марши привели к окончательной выработке моторесурса и без того уже не новой техники. Вот вам один только эпизод, красочно показывающий, что случается пусть даже с очень большим числом танков, которыми не умеют нормально управлять.

Речь пойдет о многобашенных гигантах — советских Т-35 — и постигшей их в начале войны незавидной участи. Из 61 построенного Т-35 все 48 машин, оставшихся в строю к июню 1941 года, находились в 34 ТД 8 МК КОВО. В первые дни войны эта дивизия по приказам трех различных инстанций проделала несколько маршей по большому треугольнику, протяженностью более 500 км, о чем пишет в своих мемуарах Н.К. Попель,[511] бывший в те времена в этой дивизии комиссаром. В ходе этих маршей было потеряно по техническим причинам до 50% материальной части дивизии,[512] в том числе и все тяжелые танки Т-35. Из этого можно сделать вывод об их весьма невысоком боевом потенциале, но, скорее, не вследствие конструктивных недостатков, а по причине плохого технического состояния, что, впрочем, никак нельзя применить ко всем Т-35. Они ведь выпускались до 1940 года включительно.

А мораль такова — когда военачальники боятся своей тени, а не то, что какую-то самостоятельность проявить, добра не жди. Без достаточной самостоятельности и инициативы на всех уровнях армии никакая кампания невозможна. Ни оборонительная, ни наступательная. Не имеет товарищ Сталин возможности из далекой Москвы дать исчерпывающие рекомендации каждому конкретному ефрейтору Пупкину о том, как воевать за тот или иной пункт, который на московской карте и не разберешь, то ли высотка, то ли муха нагадила.[513] И тут нет разницы, в наступлении этот бой ведется, или в обороне. Потому как оный ефрейтор и своей головой тоже работать должен. А он вместо этого за оную голову трясется — лучше ей и не думать, а то слетит. Витает Мехлис над войсками, и смотрит.

Однако вернемся к танкам. Это были устаревшие машины, а теперь пройдемся по современным — Т-34 и KB. Очень многие забывают, что эти танки в 1941 году представляли собой машины еще крайне недоведенные, имеющие целый букет серьезных технических дефектов, не устраненных «детских болезней» — заводских и конструкторских недоделок периода запуска машины в производство.

Вот список самых серьезных недостатков Т-34, обнаруженных на заводских и военных испытаниях различных уровней:

«1. Люк механика-водителя на лобовом листе существенно снижает снарядостойкость танка спереди.

2. Крайне тесное боевое отделение.

3. Неудачное размещение боекомплекта в чемоданах на полу боевого отделения, затрудняющее работу экипажа.

4. Крайне неудовлетворительная работа вентиляции, из-за чего загазованность боевого отделения все время выше токсичного уровня.[514]

5. Неудачное размещение и низкое качество приборов наблюдения.

6. Крайне неудовлетворительная работа воздухоочистителя „Помон“.[515]

7. Крайне неудовлетворительная работа трансмиссии».[516]

Так что никак нельзя забывать о той пропасти, которая лежит между Т-34-85, прославленной боевой машине, если так можно выразиться, «венце творения» советских танкостроителей — полностью обкатанной, освоенной в производстве и на фронте машиной, и «гадким утенком» Т-34 образца 1940 года, когда будущие технические решения, снискавшие такую славу, во многом еще только зарождались. Подавляющее большинство комплиментов «тридцатьчетверке» относится к герою освободительных походов 1944–1945 годов Т-34-85, а не к той достаточно «сырой» машине, какой этот танк был на начало германской агрессии. И еще — отсюда следует вывод, что скоростные характеристики Т-34 на 1941 год были существенно ниже тех, которые указываются повсеместно.

Эти минусы отчасти смягчались простотой конструкции и высокими показателями ремонтопригодности Т-34.[517]

Трансмиссия была слабым местом и у КВ. Испытывавшие трофейные советские танки немцы замечали: «механически танк очень ненадежен. Переключение и зацепление передач возможно только при остановке, поэтому паспортная максимальная скорость 35 км/ч практически недостижима. Главный фрикцион не имеет достаточного запаса прочности. Практически все захваченные нами танки имели поломки главного фрикциона».[518]

Несмотря на все эти недостатки, Т-34 и KB ощутимо превосходили Pz-IV, самый тяжелый на 1941 год танк вермахта. Но эти проблемы еще полбеды. Вторая половина состояла в том, что войска, получавшие новейшую технику, не успевали ее как следует осваивать.

И.X. Баграмян вспоминает, что незадолго да нападения на СССР в 4-м мехкорпусе, который он посетил, механики-водители танков Т-34 не продемонстрировали должного уровня владения техникой, потому что «не успели водители освоить новые машины. Ведь они еще и трех часов в них не наездили… Стрельба из пушек и пулеметов получалась у них намного лучше, чем вождение».[519] Танковый парк 34 ТД пополнился новыми типами машин — шестью KB и десятью Т-34 — за неделю до 22 июня.[520] И что за эту неделю научились делать танкисты с этим танком? В болоте топить? А до обещанного Суворовым «6 июля» чему они научатся? Да еще и за эти две недели новые танки прибудут — на них же тоже кого-то надо сажать… Беда.

Из 508 танков КВ, находившихся в боевых частях на 22 июня 1941 года, 41 танк прибыл в течение последних четырех недель перед войной,[521] поэтому потери самых мощных советских танков KB по причине низкой технической подготовки экипажей, их плохого знания устройства машин были так велики. Из 31 потерянного 41-й танковой дивизией KB 12 было брошено экипажами из-за ошибок в управлении и неумения справиться с неполадками.[522] Почти половина!

И при всем при этом, как пишет К.К. Рокоссовский, ему пришлось из-за износа учебной техники еще и «ограничить использование танков для учебных целей из опасения, что мы, танкисты, окажемся на войне вообще без каких бы то ни было танков».[523] Так что, как ни крути, на начало войны обученность и подготовка советских танкистов, особенно экипажей танков новых марок, была крайне ограничена по времени и подчас явно недостаточна.

Также советские командиры отмечали «недокомплект командного и технического состава»[524] в своих частях, достигавший таких масштабов, что обеспеченность командным составом составляла всего 31%, а техническим — 27% положенного по штату, как это было в 22-м мехкорпусе КОВО[525] — тоже первый стратегический эшелон, а не замшелая тыловая часть. Хорошо еще, что техники там тоже не хватало.

Непродуманные инструкции тоже сильно осложняли жизнь советских танкистов:

«инструкция запрещала десантировать на тридцатьчетверках и других машинах пехоту… Но уже по опыту боев на Украине я пришел к выводу, что успех боевых действий непосредственно зависит от взаимодействия родов войск, в том числе танков с пехотой. В лагере мы убедились, что тридцатьчетверки, а тем более KB без каких-либо осложнений несли на броне пехотный десант».[526]

А до войны отступать от инструкций было еще не безопасно. По инструкции не положено, значит, не будет взаимодействия!

Заговорив об организации взаимодействия, обязательно следует затронуть больной для Советской Армии перед войной вопрос о радиосвязи (см. также «Приложение о самолетах»). Немецкие танковые войска были полностью радиофицированы, а на советских танках радиостанция с резко выделявшей танк среди прочих поручневой антенной ставилась только на командирские машины, хотя такая хорошо заметная деталь резко отличала танк командира, показывая противнику, кого надо уничтожать в первую очередь. Поручневые антенны советских танков еще в ходе предвоенных локальных конфликтов были причиной более высоких потерь командирских танков по сравнению с обычными.[527] Хотя накануне Великой Отечественной войны с увеличением количества радиофицированных танков в поисках их стали использовать и как линейные.[528]

Поручневые антенны применялись и немецкими танкостроителями, но, столкнувшись, подобно советским войскам, с повышенными потерями радиофицированных танков и их более высокой заметностью, они перешли на менее заметные штырьевые антенны. К тому же радиофикация немецких танков была гораздо лучше, чем у советских. К примеру, из десяти советских танков БТ лишь один имел радиостанцию, тогда как к началу войны с СССР не имевших радиооборудование танков в вермахте насчитывалось крайне мало.[529] Не имея связи друг с другом и с командованием, танкисты РККА были лишены возможности координации действий между собой и с другими видами войск. Это значило, что советские танки на поле боя действовали несогласованно, а их командиры не могли нормально руководить боем. Слабая радиофикация советских танковых войск, усугубляемая резко выделяющимся внешним видом танков, имеющих радиостанцию, серьезно ухудшала управляемость танками РККА. А если к этому прибавить боязнь отступать от инструкций и приказов… Вот ситуация изменилась в бою, старый приказ устарел, а что танкисту делать? С начальством не свяжешься, старый приказ продолжать выполнять глупо, небезопасно, а может, уже и вредно. А приказ не выполнить нельзя — могут и у стенки стрельнуть. Вот и гадай.

Слабым местом во всех советских танках перед войной было удручающе плохое качество бронестекол. Например, бронестекло, закрывавшее смотровую щель механика-водителя танка KB «не отвечало требованиям стандарта и было насыщено пузырьками воздуха»,[530] что позволило немцам так отозваться о трофейных KB: «обзор из танка хуже, чем из наших машин. Смотровой прибор механика-водителя просто ужасен».[531] Много было танков. И броня отличная. И двигатель дизельный, гусеницы широкие, пушка длинноствольная… Вот только изнутри из них не видать ничего. Такая ложка дегтя может любую кучу плюсов на корню съесть.

Неудачное размещение приборов наблюдения и их низкое качество отмечалось также как один из серьезнейших недостатков танка Т-34. Например, смотровой прибор командира этого танка, имевший круговой обзор, для чего он вращался вокруг своей оси на 360°, был доступен для использования по назначению только в секторе около 120°, поскольку в тесном боевом отделении смотревший в него командир не мог поворачивать свою голову на больший угол.[532] А когда командир экипажа не видит поля боя, своих соседей по строю и появляющиеся цели, он не может полноценно выполнять свои функции.

Недаром немецкие танкисты отмечали, что советские танкисты ведут бой несогласованно, не используют для укрытия естественные преграды и складки местности, вовремя не замечают появляющиеся цели.[533] Это значит, что танкисты противника могут первыми открыть огонь и при благоприятных условиях поразить советский танк еще до того, как они окажутся из него замеченными. А тут еще наши танкисты новую технику до конца не освоили, взаимодействие с пехотой не наладили, воевать, кроме как в лоб, не обучены… Что, двадцать тысяч танков у нас? А толку?

Боевые качества советских танков снижались и благодаря принятой в тридцатых годах компоновке боевого отделения — башня не имела полика,[534] который бы поворачивался вместе с ней, находившиеся в башне члены экипажа могли становиться только на снарядные ящики, установленные на днище корпуса танка. Когда из части этих ящиков снаряды были уже извлечены, а на полу валялись стреляные гильзы, наводчику и командиру танка сложно было все внимание посвящать ходу боя, поскольку перемещаться по танку им было, мягко говоря, весьма непросто.[535]

Кроме того, в советских танках командир выполнял помимо своих собственных функций еще и обязанности заряжающего, из-за чего управление экипажем танка и танковым подразделением нарушалось. Этот недостаток не был устранен и в новых советских танках — Т-34 и KB.[536]

Основной функцией командира танка является наблюдение за полем боя. Но в то время, пока командир заряжает пушку, а при интенсивной стрельбе он занят этим практически все время, он не может смотреть по сторонам. На это время командир не занимается управлением танком и подразделением, он выключается из боевой работы. В немецких танках, как правило, имевших четвертого члена экипажа — заряжающего, командир все время выполнял свои прямые функции, не отвлекаясь на обслуживание оружия, что хорошо сказывалось на управляемости и эффективности немецких танков. Командиры советских танков были освобождены от своих дополнительных обязанностей заряжающего только в 1943–1944 годах, с появлением танков Т-34-85 и ИС.[537] Устаревшие принципы, определявшие компоновку советских танков, тоже наносили ущерб их боевым качествам.

Эти основные недостатки советских танков, называемые исследователями «глухотой» и «слепотой» серьезно осложняли жизнь всем советским танкистам. И какая разница, сколько там тысяч танков у нас было. Распорядиться ими, как следует, не сумели — вот в чем дело.

Только не надо из всего вышесказанного делать вывод, что я считаю наших танкистов плохими воинами. То, что у них не было времени переучиться, — не их вина. Это происходило в силу объективных причин. А то, как они останавливали немцев в 1941 году, является лучшим доказательством того, что они воевали более чем хорошо. Те же немцы, не говоря уже об отъевшихся «западных людях», в аналогичных условиях так воевать не смогли бы.

Примечания:

2

«Спасибо» акционерному банку «Деловая Россия» и международному рекламно—информационному агентству «Русская пресс-служба»! Вот уж, действительно, подсобили России!

3

Конечно, у вас может возникнуть параллель с тем, что и как мы делаем с книгами Суворова — рассматриваем его фразы так и эдак. Однако, когда практически весь труд состоит из неудачных фраз, это уже повод задуматься!

4

Или марксизм-ленинизм так прочно засел в отдельно взятой шпионской голове, или воспеваемые Суворовым неоконсерваторы и сам Резун столь же склонны к черно-белому видению мира, как и их оппоненты-коммунисты.

5

Спросите у сербов!

29

Кстати, подконтрольная (не путать с «подвластная» — беспрекословно подчиняющаяся) Сталину Коммунистическая партия Германии в тот же период, точнее, в 1928 году, проводила широкую кампанию под лозунгом «Ни одного пфеннига на строительство броненосцев!» и, между прочим, собрала в его поддержку 1,2 млн. подписей.

30

История второй мировой войны. 1939–1945. Том 1: Зарождение войны. Борьба прогрессивных сил за сохранение мира. М., 1973. (Далее — История второй мировой войны. Т. 1.) С. 20.

31

История второй мировой войны. Т. 1. С. 184.

32

Кроме запоздалого всплеска лютой дружбы в 1939–1941 годах.

33

Согласно Суворову.

34

Кстати, немецкие танкисты до 1942 года предпочитали своим Pz-I и Pz-II чешские танки 35(t), выпускавшиеся заводом «Шкода». Подробнее см.: Барятинский М. В строю пяти армий // Моделист-Конструктор (далее — М-К). 1995. № 11. С. 25. А созданный на базе другого чешского танка 38(t) истребитель танков «Хетцер» был одной из лучших машин в своем классе в войну и до сих пор служит образцом строителям истребителей танков.

35

А вообще, беды с зарубежными коммунистами у товарища Сталина были очень похожи на проблемы модницы с ее туалетами: тут широко, там узко, а то и базис с надстройкой не сходятся, — партия пролетариата уже есть, а вот сам пролетариат еще не появился. А главы партий или перекошены влево, или съехали направо и вечно не идут к политической обстановке.

36

Его книга «Развитие капитализма в России» (1899) отличалась достаточно точным анализом отечественной экономики и получила широкую известность среди экономистов и либерального, и марксистского толка. Кроме того, Ильич в 1916 г. был уже неоспоримым лидером одного из влиятельнейших течений в российской социал-демократии.

37

Могут, в общем-то обоснованно, возразить, что положение Германии по большому счету уже было безвыходным. Согласен. Но пока только в стратегическом плане. Россия же была небоеспособна полностью: ее армия как таковая почти не существовала.

38

Деникин А.И. Путь русского офицера // Октябрь. 1991. № 3. С. 125.

39

Там же. С. 126.

40

Справедливости ради следует сказать, что снарядный голод испытывали все союзники по Антанте, но они разными темпами решали эту проблему. Например, у британцев на одно орудие в начале 1915 года приходилось 4—10 снарядов, однако, благодаря начатой в сентябре 1914 мобилизации промышленности, в период с сентября 1914 по апрель 1915 года производство снарядов выросло в 20 раз и продолжало увеличиваться. В России же мобилизация промышленности затянулась до августа 1915 года, благодаря чему производство винтовок, пулеметов, орудий и снарядов выросло за первый год войны лишь в 2–2,5 раза (См: Всемирная история войн: В 4 кн. Кн. 3. 1800–1925. СПб.; М.: Полигон — АСТ, 1998. С. 782–783).

41

Краснов П. Н. На внутреннем фронте. Л., 1925. С. 128.

42

Около десяти полностью развернутых стрелковых дивизий. Этого народа с лихвой могло бы хватить на две с лишком общевойсковые армии. И вот эти-то две с гаком армии российская армия потеряла только убежавшими за полгода.

43

«К марту [1918 года] демобилизованы были практически все нижние чины». Цит. по: Ульянов И. Э. Регулярная пехота 1855–1918 // История российских войск. М., 1998. С. 207.

44

После длительных дебатов было решено, что под этими «коммунистическими государствами» наш милый автор имел в виду Баварскую республику, просуществовавшую около двух недель. Аналогичные явления в Венгрии и Словакии на определение «коммунистических государств» никоим образом не тянули. Хотя бы потому, что правили ими не коммунисты, а альянсы социалистов и коммунистов. А для скептиков добавлю, что и эти «коммунистические государства» просуществовали в Венгрии — 4 месяца и в Словакии — две недели. Подробнее о венгерских событиях 1919 года — в пункте первом «А если серьезно».

45

Все суворовские рассуждения о том, что Тухачевский хотел воевать без резервов, и о его «таранной стратегии» — дикая чушь, имеющая мало общего с реальностью. Кстати, по поводу «таранной стратегии». Автором последней (коли такая была) был вовсе не Тухачевский, а как раз кумир и учитель нашего друга Витюхи — товарищ Сталин! В те незабвенные деньки Иосиф Виссарионович, да будут его усы вечно пушистыми, перебивался на должности председателя реввоенсовета одного из фронтов. А глупый и бездарный Тухачевский, подойдя к предместьям Варшавы, невесть почему захотел подкреплений и этих, как его, резервов. Но на просьбу Реввоенсовета Республики о переводе Первой Конной в распоряжение Тухачевского товарищ Сталин и весь его совет ответили отказом. Переписка ревкомов республики и фронта продолжалась с неделю. А тем временем «красные легионы» Тухачевского, оставшиеся в явном меньшинстве, оказались опрокинутыми злыми поляками. Вот так креп и закалялся полководческий гений товарища Сталина.

46

«НЭП — это всерьез и надолго». В.И. Ленин.

47

А если этот человек — фюрер (вождь) германского народа?

48

Не весь — что-то, конечно осталось. Правда, большей частью то, что уже не плавало.

49

Между прочим, вложения западных держав в немецкую экономику в 1924–1929 годах составляли 21 миллиард марок (См.: «Новейшая история зарубежных стран. Европа и Америка. 1917–1939». М., 1975. С. 47.). Интересно, были ли у Советского Союза в те времена те миллиарды? И кто Гитлера взрастил?

50

Кстати, в отличие от отечественной конституции 1936 г., вышедшей из-под пера «идеолога советских коммунистов Н. Бухарина» и скрупулезно не выполнявшейся, веймарская конституция действовала вовсю — когда на это хватало денег.

51

Социал-демократическая партия Германии.

52

Военный Зарубежник. 1921. № 1 // Зарубежное Военное Обозрение. 1991. № 12. С. 128.

53

Троцкий Л. Д. Портреты революционеров. М., 1991. С. 152.

292

Все сноски на «День „М“» даются прямо в тексте. Сноски на издание: Суворов В. День «М». Чебоксары: Изд-во «Iнлес», 1994. 272 с. — в круглых скобках; Суворов В. Ледокол; День «М». М.: ТКО «ACT», 1994. 576 с. — в квадратных скобках (В данной публикации на scepsis.ru квадратные скобки были заменены на треугольные — <№ стр.> — Ред.). В главах, посвященных «Ледоколу», «Дню „М“», «Последней республике», «Самоубийству» и «Очищению», сноски на соответствующие части суворовских книг не предваряются их заглавиями. В иных случаях это оговаривается.

293

Представляю. «Много» — это тысяча. Или тридцать. Или три. «Много» — это сколько угодно. Извините, а вы не могли бы сказать поконкретней, и мерить письма не в кубометрах, а в штуках, как обычно делают нормальные люди?

294

См. Липатов П.Б. Униформа Красной Армии. Форма одежды, знаки различия, обмундирование, снаряжение, награды и знаки советских воинов (1936–1945 гг.) М.: ООО «Восточный горизонт», 2001. С. 12.

295

Попадать впросак таким манером Виктору не в новинку — точно так же, как и с сапогами, Суворова занесло в пассаже про рельсы, правда, в том случае его догадки опровергаются просто элементарными жизненными наблюдениями. В своем предыдущем опусе Суворов пишет:

«Начальник отдела заграждений и минирования инженерного управления РККА Старинов описывает пограничную станцию Брест 21 июня 1941 года: „Солнце освещало горы угля возле железнодорожных путей, штабеля новеньких рельсов. Рельсы блестели. Все дышало спокойствием“ (Мины ждут своего часа. С. 190). Каждый знает, что рельсы очень быстро покрываются легким налетим ржавчины. Значит, речь идет о рельсах, только что, прямо накануне войны, доставленных на границу. Зачем?» (Ледокол, с. 82).

Но простейшая сообразительность помешала нашему «эксперту» проявить по отношению к источнику информации хоть немного здорового недоверия: скажите, прокат из станка выходит сразу уже Полированный? Конечно, нет! А почему же новенькие рельсы обязаны блестеть? Кроме того, их не прямо же в Бресте прокатили, какое-то время их туда везли. А ведь «каждый знает, что рельсы очень быстро покрываются легким налетом ржавчины!» Конечно, но и блеск-то рельсы приобретают только побывав под колесами поездов, иначе блеск быстро исчезает! Значит, Старинов ошибается: или рельсы были новые (не бывшие в употреблении) тогда они не могли блестеть, или они блестели, но, в таком случае, их совсем недавно сняли где-то неподалеку (а то потеряли бы они блеск при перевозке и хранении).

296

Называвшийся также АНТ-42 и Пе-8 — после гибели в 1942 году В.М. Петлякова. Кстати, под последним названием Пе-8 прошел всю войну, оно широко известно, но именно его Суворов, для того чтобы создать у читателя ощущение соприкосновения с великой тайной, не употребляет.

297

АЦН — агрегат центрального наддува. Тот самый «секретный пятый двигатель».

298

Дублер — второй опытный экземпляр самолета, полностью соответствующий первому.

299

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. C. 503.

300

Черчилль У. Вторая мировая война. Т.3. Гл. 2.

301

Читая про Польское Сопротивление, с удивлением обнаружил, что в оккупированную немцами Польшу регулярно летали (и возвращались назад) английские самолеты самых разных типов, осуществляя перевозки между тамошними партизанами и Англией. И до кучи: в 1943–1944 годах немецкие четырехмоторные разведчики, взлетая в Бресте (Нормандия), проводили разведку Восточного побережья США, пролетая в том числе и над Нью-Йорком; разумеется, там их никто не встречал.

302

Уж как англичане от немецких ФАУ-1 защищались — по маршрутам их движения с материка на Лондон была создана колоссальная, глубоко эшелонированная система противовоздушной обороны, оснащенная в том числе и большим количеством радиолокаторов! А стоило немцам в 1944 году начать запускать свои крылатые ракеты с самолетов на тот же Лондон, но с иных направлений (например, со стороны Северного моря), как британская столица опять стала весьма уязвимой. А ведь это всего лишь летящие строго прямолинейно, в известном направлении, с известной и постоянной скоростью, высотой и курсом, не умеющие совершать никаких маскирующих и оборонительных маневров глупые беспилотные железяки…

303

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. C. 503. О причинах снижения максимальной высоты полета у ТБ-7 против АНТ-42 будет сказано далее.

304

Катков В., Фирсов А. Мессершмитт Bf-109. C. 79–80.

305

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. C. 15.

306

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. C. 15.

307

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. C. 159.

308

Неуязвимых не было. Придется товарищу Сталину на уязвимых фюрера бить.

309

Ага, а высоты-то «звенят»! С одиночным молотовским ТБ-7 не звенели, а с тысячей «звенят»! Гул одиночного самолета вполне можно было бы и не услышать. А уж рев тысячи!!! Вот тут-то их фашистские стервятники и встретят. Еще один удар по освященной Суворовым неуязвимости ТБ-7.

310

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 162.

311

Там же. С. 503.

312

Ригмант В. «Летающая крепость» Красной Армии//АиК. 2000. № 5–6. С. 25.

313

Там же. С. 49.

314

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. С. 162.

315

Еще раз напоминаю: потолок серийного ТБ-7 образца 1940 г. — 9300 м, потолок Bf-109E — 10 290 м, Bf-109F — 12 000 м.

316

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. С. 16.

317

А где бы гитлеровцы были, не прихвати мы Литву и Латвию в свое время? Через неделю войны немцы во втором по значению, населению и индустрии городе страны. А с Кировского завода (многое ли успеешь вывезти за неделю паники?) идут уже немецкие КВ. Представляете себе немецкие KB уже в июне 1941 года — от заводских ворот на фронт? Вот вам реализация в довоенном Советском Союзе суворовских рецептов внешней политики от радио «Свобода» для всех несимпатичных стран под девизом «Зато мы умрем миротворцами». Что, нравится?

318

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. С. 243.

319

Помните, мы подавали вам отлет-прилет ТЫСЯЧИ ТБ-7 в начале войны? А представьте себе, что их не тысяча, а 437,5 штук? Вот вам новый пересчет (деноминация):

воскресенье — напали немцы;

понедельник — улетело 437 ТБ-7 (плюс полсамолета вприпрыжку по земле), прилетело 306;

вторник — улетело 306, прилетело 214 (а немцы тем временем взяли Гродно);

среда — улетело 214, прилетело 150;

четверг — улетело 150, вернулось 105 (а немцы уже за Западной Двиной);

пятница — улетело 105, вернулось 73,5 (немцы уже под Минском, а давешней половине нашлась пара — один «неуязвимый» сверх плана);

суббота — улетело 74, вернулось 52;

воскресенье — улетело 52, вернулось 36 (немцы взяли Литву и Латвию).

На всякий случай поясняю — ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ. Силища, однако!

320

Кстати, о точности: «Недостатки нашей „точной“ прицельной техники во время войны были „притчей во языцех“, это касалось не только бомбардировочных прицелов, не лучше обстояло дело с танковыми прицелами (впрочем, американцы от прицела, переданных им на Абердинский полигон Т-34, были в восторге. — В.Грызун). По этим изделиям германская и союзная техника превосходила нашу по многим параметрам. Кончилось все тем, что в действующей армии уставши бомбить „по сапогу“, устанавливали на самолеты германские и американские бомбовые прицелы, снятые с разбитых самолетов» (Ригмант В. «Летающая крепость» Красной Армии С. 47–48). Итак, взлетели, два часа летели, метеофронты обошли, от фронтовых истребителей ушли, сквозь кордоны зениток прорвались, от истребителей объектовой ПВО отстрелялись, на цель вышли, отбомбились, и… мимо! Представляете чувства советских летчиков?

321

Имеется в виду реальный ТБ-7 (Пе-8), а не то неуязвимое чудо в перьях и с пятитонной бомбой в клюве, которое из него делает Суворов.

322

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. С. 15–16.

323

Шпеер А. Воспоминания. С. 497.

324

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. С. 15–16.

325

Там же. С. 16.

326

Для производства 1 т стали необходимо 7 т пресной воды.

327

Шпеер А. Воспоминания. С. 386–387.

328

Но зато принесли глубокое моральное удовлетворение и сильно подняли настроение.

329

См.: Хохлов П.И. Над тремя морями. Л., 1988.

330

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. С. 503.

331

Там же. С. 481.

332

Там же. С. 35.

333

ТБ-7 достигал пятикилометровой высоты за 14,6 мин, а Дб-3ф — за 10,5 мин.

334

Г.Озеров — это звучит гордо. Такому человеку грех не поверить. Только, к сожалению, указанная книга написана вовсе не им. «В самый разгар борьбы с диссидентством, в 1971 г., в Мюнхене вышла в свет небольшая книжица „Туполевская шарага“, первой обрисовавшая быт и нравы ЦКБ-29 НКВД. Автор укрылся под псевдонимом А. Шарагин, и небезызвестный своими многочисленными опусами Виктор Суворов (Резун) посчитал ее творчеством соратника и сокамерника А. Н. Туполева конструктора Г. А. Озерова. На самом деле им был Кербер, во время „перестройки“ опубликовавший в СССР свои записки в журнале „Изобретатель и рационализатор“» (См.: Демин А. «Крылатые» книги на все вкусы, хорошие и разные// АиК. 1999. № 11. С. 16). Как вам манера «правдолюба» Суворова придумывать цитируемым книгам авторов на свое усмотрение? А другим вашим агрессивным цитаткам вы тоже сами авторов выдумали?

335

Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. С. 28.

336

Необходимого ТБ-7 так же, как пятое колесо сталинскому «Паккарду», или третья линза суворовским очкам.

337

Данные см.: Шавров В. Б. История конструкций… 1938–1950. С. 503.

338

Там же. С. 162.

339

Кстати, что-то не очень хорошо вяжется «дефицитность дюралюмина» с «неограниченностью ресурсов Сталина». А почему же практически всю войну самолеты из сосны строили?

340

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. С. 15–16.

341

Во всяком случае, я не встречал. А если все-таки кто-то высказывал, гони цитату!!!

342

Так исследуй!!! А то хорошенькая получается картина — тема требует исследования, значит, оно еще не проводилось, и результаты его не ясны. А Суворов уже тут как тут, кричит, бунтует: «Тема, мол, не исследована, но я и без того знаю, что там такое. Зачем мне в ней рыться, пусть другие мучаются, а я вам так, без исследований бухну — вот!!!»

343

Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.: Вече, 2000. С. 313.

344

Там же.

345

Не тот, что врет, а тот, что полководец. Во времена Александра Васильевича Суворова так и было (однако, в «Науке побеждать» Суворова есть и другое изречение: «Береги пулю в дуле. Трое наскачут: первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун». Цитата по: Ростунов И.И. Генералиссимус А. В. Суворов: жизнь и полководческая деятельность. М.: Воениздат, 1989. С. 348). Точно так же, как то, что было в 1936 году лучшим стратегическим бомбардировщиком мира, на тот момент и в самом деле неуязвимым, к 1941 году, за пять лет доводки, «несколько состарилось». И стало нуждаться в мощном оборонительном вооружении (которое усилили). И в истребителях сопровождения (которых не было). Это общий принцип военного дела — то, что вчера было хорошо, сегодня может стать опасным маразмом.

346

Необходимо отметить, что были у Г.И. Кулика и положительные стороны. К примеру, о Кулике говорят, что он больше, чем многие другие наши военачальники берег на фронте солдатские жизни. И в артиллерии он был достаточно компетентен. В частности, это утверждает Борис Соколов. (См.: Соколов Б.В. Истребленные маршалы. Смоленск, 2000). Но для поста замнаркома обороны по вооружению он был фигурой недостаточно масштабной, поскольку, кроме артиллерии, мало в чем хорошо разбирался. Да и в ней, как показало время, порою плошал.

347

Разумеется, не надо все воспринимать буквально, однако, например, назначенный в 1939 году начальником Разведывательного управления РККА и получивший звание генерал-лейтенанта Проскуров, попал в разведку, отличившись в Испании как… летчик-истребитель, имея звание старшего лейтенанта. И с собой привел команду (была такая традиция) специалистов, разумеется, в своей старой области, чтоб было на кого опереться. Руководил советской разведкой он недолго, и на своем посту был заменен (с неизменным приложением расстрела) командующим 6-й армией генералом Голиковым. Голиков тоже не разведчик и к разведке дотоле не имел никакого отношения? Не беда — теперь имеет.

348

Кстати, действия НАТО в Югославии — тоже в этом случае пример оборонительных военных действий со стороны США и стран Североатлантического, альянса. Только непонятно — кто же тогда вел наступление? И куда? Танки Милошевича шли на Вашингтон?

349

Смотри на судьбу Югославии, Ирака и прочих. Кстати, все это писалось до авиационных терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне, и модернизировать текст в этом свете я не стал — не хотелось злорадствовать.

350

Кругом был ад… // Родина. 1995. № 5. С. 22.

351

Атомной бомбы у американцев еще не было. А если бы была, как вы думаете, постеснялись бы они ее применить? Подсказка — вспомни о Хиросиме!

352

Интересно, какой стратегический эффект для германской военной индустрии имела бомбардировка деревни Нидерзидлиц. Она-то чем провинилась?

353

Кругом был ад… // Родина. 1995. № 5. С. 22.

354

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т.3., С. 317.

355

Вот, кстати, он — удар таранными массами, та самая «таранная стратегия», которую, по Суворову, изобрел Тухачевский. Типа, сразу после американцев.

356

См.: Всемирная история войн: В 4 кн. Кн.3: 1800–1925. СПб.; М.: Полигон-АСТ, 1998. С. 927, 931. Однако, не одни только Советы страдают конъюнктурностью, третируя адмиралов за намеки на «лишь значительный» вклад СССР в победу над Японией, ибо господа Дюпюи, отставные американские военные, зная об этом позоре, полагают, что «Американские экспедиционные войска оказались решающим фактором окончательной победы союзников»! Там же. С. 934. А как же! Куда ж без них…

357

Молчанов Н. Н. Генерал де Голль. М., 1979. С. 102.

358

Гораздо подробнее и, вместе с тем, неизмеримо короче весь эпизод «про Иванова» изложен в книге: Яковлев А.С. Цель жизни. Записки авиаконструктора. С. 179.

359

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 46.

360

Вспоминая сказы Суворова про Хмельницкого и Голованова, хочется применить тот же метод к описанному «конструктору» Сильванскому: он ведь тоже хотел выслужиться, и знал, на чем к товарищу Сталину можно подкатиться. Если бы Сталин сделал «ставку в будущей войне» на «крылатого шакала», то Сильванский, по суворовской логике, стал бы конструировать именно такой самолет. Но раз этого не произошло, значит перед Сталиным гораздо проще было выслужиться как раз истребителем.

361

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 61.

362

Вот так задолго до выхода ваших бредней злые «кремлевские историки» «задним числом» придумали вам опровержение.

363

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 66.

364

Все данные и конструкторские сплетни взяты из «Истории конструкций самолетов в СССР 1938–1950 гг.» В.Б. Шаврова.

365

Что же он так «низко несет»? Не свою ли часом «плановость»? Вообще-то такая схема называется «низкоплан», а вовсе не то, чем вы выделываетесь перед читателем. Уж заодно, в самых общих чертах: самолеты по расположению крыла делятся на высокопланы (к примеру, МиГ-25, Ме-223), среднепланы (Ту-16, Do-217), низкопланы (Ту-22М, Ил-2), а также полуторапланы и бипланы (Ан-2, И-15), у которых практически всегда крылья расположены одно над другим. Так что в сувором термине «низконесущий моноплан» содержится тавтология — если уж он «низконесущий», то есть, крыло проходит через фюзеляж снизу, значит, о втором крыле речи нет «по определению», оно у самолета одно, и уточнение «моноплан» излишне. Или тогда Ан-2 мы должны будем называть «высоконесущий-низконесущий биплан». А представьте себе, как тогда Суворову придется именовать триплан? Были ведь и такие, например, немецкий истребитель Fokker Dr. 1 времен Первой мировой… Две плоскости у него располагались сверху и снизу фюзеляжа, а третья — на стойках над ним.

366

В просторечии (когда не умничают) — звездообразный.

367

Далеко не самый полный.

368

Самолеты Второй мировой. С. 93.

369

Там же. С. 116.

370

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 49.

371

Про не достроившего свой самолет Григоровича Шавров подробных сведений не дает. Про остальных см.: Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 44–49.

372

Шавров В.Б. История конструкций… 1938–1950. С. 48.

373

Там же. С. 50.

374

Знатоки могут меня поправить, сказав, что в 1942 году серийно выпускалась модификация Су-2 — Су-4 с двигателем М-82 (снова к вопросу о ненужности шакалов в оборонительной войне). Однако, этот самолет проектировался под М-90 мощностью 2100 л. с., в чем и должно было состоять его главное отличие от своего шакалистого предка. Но сказались традиционные проблемы советского авиамоторостроения — М-90 так и не довели. Пришлось ставить М-82. С. 51

375

Григорьев С. О военно-технических аспектах книг В. Суворова. С. 17.

376

В.В. Емельяненко, летчик-штурмовик, воевавший помимо других самолетов и на Су-2, на вопрос о том, как он оценивает этот самолет ответил: «Плохо, летающая цистерна. Он горел как спичка […] На нем и воевать-то было нельзя фактически. Они и погорели быстро. В крыльях баки! У „илов“ в крыльях не было. Стоял сзади высокий бак, за спиной летчика — 700 литров, и 300 литров бак — под ногами. С боков все закрыто броней».

377

А чем она-то от них отличается? Те же войска, в ту же страну с той же целью — похозяйничать. Но, благодаря использованию двойного стандарта: одни — колонизаторы, другие — освободители, у читателя создается ощущение, что теперь в «освобождаемой» стране наконец-то начнется счастливая жизнь.

378

И, не дай бог, местное правительство не уважит эти надежды: войска-то в стране имеются только японские!

379

Картина замечательная, не так ли? Знаете, как это все называется? Полуколония! Японцы этим убивают сразу двух зайцев: беззастенчиво выкачивают все ресурсы из страны по произвольно назначаемым ценам, и получают новый рынок сбыта своих, возможно, далеко не самых лучших и необходимых товаров, на котором они, являясь монополистами, опять же сами назначают цены. Бояться нечего — конкуренты Японии в оккупированную японцами страну не сунутся. А сунутся — целыми не уйдут. Зато какие красивые слова!

380

Это «вопли». Так я называю эмоциональные, малообоснованные и не относящиеся непосредственно к делу высказывания. Слова «голод» и «эпидемии» — ходульный стереотип. Эпидемии в странах с широтой Индокитая действительно нередки, но на деле вовсе не так часты и далеко не так масштабны, как рисует это зарвавшееся воображение читателя, в основе которого лежат только общие стереотипы. Вот у нас, к примеру, каждый год — эпидемия гриппа. Что, катастрофа? А то, что при японцах голода не будет — большой вопрос. К тому же колонизаторы делали примерно то же самое, хоть со скрипом, но зато без войны.

381

Опять вопли. Слова «развитое» и «цивилизованное» имеют исключительно расплывчатое значение и не обозначают ничего особо конкретного. Их «цивилизованная развитость» может заключаться в наличии собственной мощной промышленности и независимого демократического правительства, действующего в интересах своего народа (при отсутствии воинствующего национализма), так и в полном экономическом подчинении страны, из которой бесстыдно качают все возможные ресурсы, а цивилизация видна только в двух центральных городах, населенных исключительно иностранцами и их прислугой. Смотри на Южный Вьетнам и докастровскую Кубу. Правительство тоже демократическое — его единогласно выбрали сами жители: треть куплена за похлебку или выпивку, треть — за деньги, треть притащила на выборы военизированная полиция. Но бюллетни-то они сами кидали, поэтому демократия.

382

Показывая свою глупость, поскольку ничего хорошего этот век ему не принесет. Это — одна из привычных суворовскому читателю эмоциональных фраз, ничего не значащих на деле и не имеющих ничего общего с исторической наукой.

383

Вероятно, посредством Японии. Автор сознательно умалчивает о том, что колониальный гнет никуда не делся, просто колония поменяла хозяина. А так — все написанное есть сущая правда. Вопрос лишь в том, с какой стороны на нее посмотреть…

384

Совершенно безапелляционное утверждение, ничем не доказанное. Но еще с поздней античности (автор — Тертуллиан) известен принцип — «верую, ибо абсурдно», он работает и здесь. Главное — уверенный напористый тон и вид знатока и эксперта, с которым неподготовленному читателю невозможно вступить в полемику. Вот так ляпнул, и поди докажи, что нет.

385

Снова вопли. Где же предателеметр? Как оценить степень предательственности того или иного предательства? Кто предательственней — Курбский или наш лысый друг Суворов?

386

Никакой замысел, конечно, не зрел, тут главное — уверенность. Уверенность очевидца, если не автора тех событий. Как будто своими глазами видел эти залы, эти коридоры, этих сенаторов. Если остановиться и вдуматься — детская сказка. «Посадил дед репку. И выросла репка большая-пребольшая…» — никаких доказательств не требуется по определению, жанр такой. А если читать подряд, без остановки, на одном дыхании — новое слово в истории, переворот в мировоззрении.

387

Снова вопли. Нужно напугать читателя для того, чтобы он вслед за автором осудил кого надо, не рассуждая. Не надо отвлекаться на такие «красные тряпки» под носом. Кому не будет пощады? Старикам? Женщинам? Детям? А, может, они еще и сусликов с полей к стенке поставят? При чем тут это? И чем это доказано? Да и было ли это вообще? А если нет, то к чему смаковать ужасы не существовавших убийств? Смотрите Ф. Крюгера.

388

Повторение — мать учения. Неоднократные повторы помогают восприятию лжи автора. Первый раз — не может быть. Второй — ну, допустим. Третий — что-то в этом есть. Четвертый — похоже, он не врет. А пятый…

389

А уж это — классический элемент подобных работ. План всегда прост. Иначе до читателя может не дойти. Иначе доказывать придется много и сложно — так и провраться можно. А кроме того еще один момент под кодовым названием «Голый король»: если ты не понимаешь, подчас на деле витиеватой авторской логики, — то ты дурак. Или «коммунистический фальсификатор».

390

Спекуляция на распространенных стереотипах. Это сейчас Ближний Восток в сознании простого человека — синоним слова нефть. А в тридцатых годах, нефть в том регионе масштабно разрабатывалась только в Южном Иране, Ираке и Кувейте.

391

Это верно. Как ни странно, верно. Это один из моментов, когда фальсификатор, для прочности своей словесной конструкции, опирается на реальные факты. Тем не менее, все построение в целом — ложь. Вернее полуправда, что, примерно, одно и тоже.

392

Апелляция к, может, когда-то и известному, но сейчас большей частью забытому школьному курсу. Расчет делается на то, что, устыдишись своей «темноты», никто в этот самый учебник не полезет. Применительно к этому случаю следует сказать, что лозунг совершенно реальный. Но если вы залезете, в учебник (а еще лучше — в серьезную монографию), то обнаружите там тысячу и один факт совершенно противоположного свойства. Не стыдитесь заглядывать в учебник!

393

Наглядность. Хорошо воздействует на воображение, когда не хватает конкретных фактов. Нормальный исследователь приведет хотя бы разницу между необходимыми экономике ресурсами, и тем, что было получено в реальности, чтобы каждый мог убедиться в его правоте сам. И со сноской.

394

Красочная театрализованная постановка с гримом, либретто, костюмами, аксессуарами и фейерверком. Гремучий гибрид «воплей» и «наглядности». Запоминается легко, действует безотказно. Он умирает, а его из револьвера… Ух! Вот ведь!!! А? Вы подумайте… Ишь ты! Надо же? Вот ведь, гады… Фашисты, сволочи… Ну, я их… И еще сто тысяч таких же, ничего не значащих, но не менее крикливых реплик крайне эмоционального содержания. Снова читателя пытаются заставить, не рассуждая, встать на сторону автора, отвлекая его внимание от сути рассуждений.

395

Или не поддержат. Или высмеют. Или подсвечниками… Но простой читатель, видя эту наглую уверенность автора в своей правоте, решит, что если он так уверен в себе, то уж точно знает, о чем говорит, и не врет. Апелляция к несуществующим авторитетам.

396

Прямая ложь. Ничего он не смотрел. Вернее, конечно, смотрел. И видел, что там плескается море разливанное фактов, свидетельствующих против него. Но их он аккуратно обошел стороной. А из моря, перебрав его в двух-трех местах, он вытянул эпизодические подтверждения своих идей. Или даже просто факты, им не противоречащие. И с уверенной миной вам предъявил. И нагло говорит — там все такие. И ему верят.

397

Тонкая игра на человеческой индивидуальности. Кто из нас захочет расписаться в том, что он один из толпы? Никто не хочет считать себя обманутым бараном. Потому такими и оказываются. Пробуйте правду на зуб.

398

И о чем это говорит? О том, что США хотят уничтожить Японию? Или о том, что американцы дорожат Гавайями? А может, они и не хотят узнать о японских бомбах, когда они уже на них сонных падать начнут? Просто хотят встретить врага на дальних рубежах. А перебрасывались ли? Не лишним ли было бы сначала посмотреть, сколько их построено, когда они прибыли, что из себя представляли? А если совсем наоборот? А если прибывали, но не так уж много? А если много, то кто им противостоял?

399

Подтасовка. Приписывание необходимости авианосцев двум сухопутным державам. Германия не имела ни одного авианосца, однако это ей нисколько не помешало завоевать пол-Европы. Если бы Гитлер всерьез захотел взяться за Англию, то авианосцы бы он построил. Просто, имея за собой Урал и Донбасс, это можно было сделать, не заставляя немцев питаться клеевым концентратом. А гигантская морская граница СССР на 60% с одними белыми медведями (разумеется, отсутствие необходимости иметь в Северном Ледовитом океане сильный флот относится только к сороковым годам, теперь атомная подводная лодка вероятного противника в наших северных водах — вещь недопустимая).

400

Подтасовка. Когда общепризнанная? В XIX веке? А в XX веке? Уже не совсем. Например, на Вашингтонской конференции 1922 года Англия была только рада сократить свой ВМФ за счет старых кораблей, содержать которые она просто не могла.

401

Ага. Или потопили бы его прямо посреди Ла-Манша. Война вообще штука мало предсказуемая.

402

Спекуляция на стереотипах. И что? У них ВВП был первый в мире. Вот и не хотели, чтобы кто-то к ним пришел и это прекратил. И могли себе это позволить.

403

Модное пинание былых авторитетов. Не модно — неверно. «Коммунистические историки врали нам о начале войны — значит, они не могут сказать ничего правдивого о начале войны» — прискорбная формула обывательского сознания. По-своему логичная. А кто может? Перебежчик, окопавшийся при центре антироссийской пропаганды? А то, что он, в отличие от тех самых врунов-коммунистов, эту войну в глаза не видел и знает понаслышке? Это «не считается»? Если Маркс ошибался в одном, то другое и смотреть-то нечего? «Как? Вы верите, что экономика влияет на политику? Фи, да вы же марксист! Да вы коммунист! Да вы сталинист!»

404

Защита бывает разной; у них — такая, и что? Не хотели бомб на свои города. Правда, сейчас они под предлогом своей «безопасности» готовы весь мир дегидрировать. Только в 1941 году они держались еще вполне в пределах своей нормы.

405

Упрощение: явление сложное подменяется простым. Летчиков знают некоторые, а слесаря — все. А о том, что это не совсем одно и то же, не вспоминают. Объяснение сложного на пальцах.

406

Ценные указания непрофессионала профессионалам. Кстати, если кто еще верит, что Суворов «эксперт» в армейских вопросах тридцатых годов, то уверяю вас, что вы заблуждаетесь. Его реальные познания — на уровне Киевского общевойскового, может чуть — чуть выше. И все. К тому же при фальсификации истории они вовсе не помогают, а наоборот, активно мешают. Поэтому Суворову гораздо удобнее о знаниях своих всем «по секрету» рассказывать, чем на деле их применять. Подробней об этом — смотри пассаж про де Голля и то, к чему привела Францию ориентация на воспетую Виктором неманевренную оборону.

407

Искушенный читатель, скорее всего, заметил почти прямую цитату из «Ледокола». Там это сказано о «Линии Сталина», засыпка и взрыв которой имеет приблизительно столько же смысла. И то, и другое — прямая ложь.

408

Источники и авторитеты, чей «авторитет» на поверку намного ниже уровня Мертвого моря. Издания типа «Блатного» из Нью-Йорка. У нас под такими названиями бульварные детективы выходят, а он его в список литературы. Или вот еще. Монография: Некий Саттон из США — «Военная помощь Советскому Союзу — национальный суицид». Как? А непроверяемые издания Озерова из Франкфурта-на-Майне? Вот и думай.

409

То есть, по сути, «добрым» и «злым». И, как вы понимаете, «доброе» оно у «наших», а «злое» у «врагов». Вот и смотрите — кто у Суворова «наши», а кто «враг».

410

Сомнительные новшества в терминологии. Ориентированы на то чтобы сразить читателя могучей «компетентностью» автора. С таким же успехом автор мог бы написать «полимонополярный трансглюкатор».

411

Суворов В. День «М». Чебоксары: Изд-во «Iнлес», 1994. с. 47–48. Талантливый молодой автор. Столько новых и оригинальных давно решенных проблем, что просто выть хочется. Книжка редкая, непризнанная, но вам очень советуем, пухлая она — как пресс-папье очень неплоха.

412

Говоря о количествах, избегает конкретных цифр. Очень симптоматично для врунов. «А я поймал В-О-О-Т такую рыбу». Это из той же серии. Если бы этот товарищ имел хоть какие-то цифры, прописал бы их самым крупным шрифтом. Если же нет, то, значит, и спорить не о чем.

413

Снова вопли.

414

Жирный шрифт, большие буквы. Очень лезет в глаза. Помните, где лучше всего прятаться? Правильно. На самом видном месте — под фонарем. Так вот и он маскирует весьма спорные тезисы своим выделением. А у американцев между тем просто традиции такие — называть боевую технику или фамилиями своих генералов (танк «Абрамс» или тот же «Шерман») или чем-то устрашающим. F-16, например, — Fighting Falcon («Боевой сокол»), или F-18 — Hornet («Шершень»).

415

Синдром «Х-файлс». Тайны за семью печатями. Никто ничего не знает, но фантазия работает во всю. Ссылка на неведомое дает реальные выгоды: 1) Ври, что хочешь, 2) Будоражит нервы читателям.

416

Хотите быть «наивным читателем»? Конечно же, нет!!! И что надо делать? Конечно же, читать Суворова и всему верить! А то он сразу вас в дураки определит.

417

Совершенно верно. Однако легкая авторская ирония между делом дает понять, что все это пустая болтовня, которая сейчас же будет им низложена.

418

Абсолютно правильно — практически и незачем. Более того, за то, чтобы занять позицию «третьего радующегося» (двое дерутся, третий радуется), европейские державы в то время активно боролись между собой. Но автор, кажется, не согласен, хотя и ничего по сути пока что не говорит.

419

Кстати, не очень-то и «жутко» — в Первую мировую американцы опоздали со вступлением, и европейцы на мирной конференции после войны как-то не принимали их претензий всерьез.

420

Что, историков обозвал? Ждите: сейчас на них сошлется.

421

А как же: кругом сплошная секретность и продажность, и наш доблестный автор, с неимоверными усилиями ее одолевая, несет нам не что-нибудь, а «крупицы истины». Гибрид «воплей» и синдрома «Х-файлс».

422

Русский архив. М.: Терра, 1997. Т. 18: Советско-японская война 1945 года: история военно-политического противоборства двух держав в 30—40-е годы. Документы и материалы. C. 172.

423

А почему бы и нет? Мир миром, а планы никогда не помешают. Это совершенно нормальная работа американского генштаба — составлять планы. Как, впрочем, и любого другого.

424

Что, впрочем, не имеет ни малейшего отношения к делу. А теперь посмотрите, как легко и изящно автор выходит из положения: не имея ни одного факта, могущего поколебать противоречащие ему доводы, он с миной уставшего от детских глупостей взрослого их иронично перебирает, а потом, нагнав предварительно «воплей» вывозит документально подтвержденный факт, который, правда, ничего из аргументов противников не опровергает. И даже с ним не пересекается.

425

Во-первых, это фактическая ошибка — с Англией японцы начали воевать одновременно с нападением на США; и во-вторых, это еще и подтасовка — на тихоокеанском ТВД английских сил было — кот наплакал, причем без особой надежды на резервы, которые перебрасывались с Ближнего Востока из-под носа у Роммеля.

426

Подтасовка. СССР воюет с фрицами, и этого, уверяю вас, ему более чем хватает.

427

А могла и беспочвенно надеяться. Ошибаться, например. Людям свойственно ошибаться. Вон, Гитлер: хотел победить до осеннего листопада, а провоевал пять лет, да к тому же и проиграл. А до этого — гроза Европы.

428

Некритическое отношение к источнику. А с кем он встречался? С рыбаками? Игроками в маджонг? Или все-таки с представителями власти? А они знали о планах вторжения? И уж, наконец: А они ему не врали?

429

Что произошло в Пирл-Харборе. М., 1961. C. 348.

430

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т.1., C. 210. Снова некритическое отношение к источнику — Типпельскирх хоть и бывший, но союзник.

431

Продолжение следует. Если Суворов не заткнется.

432

Камбоджийский правитель, рекордсмен среди диктаторов с патологическими наклонностями (геноцид). Прославился тем, что никому, кроме него, не удалось уничтожить около двух третей населения собственной страны.

433

Террорист, тот самый восточный юноша с бородой до пупа, рванувший два американских посольства в Африке зараз. Впрочем, теперь, благодаря террористической рекламе в Нью-Йоркском торговом центре, его имя на слуху, и в представлении он не нуждается.

434

Генерал-каннибал. Диктатор, кушавший своих подданных в самом, что ни на есть буквальном смысле слова.

435

Если, конечно, назначение Молотова действительно можно считать перенесением внимания Сталина вовне.

436

Троцкий Л.Д. Портреты революционеров. С. 152.

437

Задолго до него эти самые слова повторил способный немецкий стратег Клаузевиц, а также малоизвестный русский социал-демократ, скрывавшийся под псевдонимом Ленин. Повторение прописных истин не дает Суворову никакого авторитета, даже если он корчит при этом многозначительную мину первооткрывателя.

438

И заодно нанес сильнейший удар по международному коммунистическому движению во многих странах — возможной «пятой колонне», дотоле весьма мощной, и столь необходимой завоевателю.

439

Де Голль Ш. Военные мемуары. С. 61.

440

Разумеется, смотря что понимать под помощью. Оружием, особенно завалящим, вполне смогут снабдить за большое золото.

441

Снова Суворов, пытаясь проявить хоть какое-то знание истории своего народа, с плеском садится в лужу: Сталин перестрелял почти всех делегатов не XVI, а XVII съезда ВКП(б).

442

Таки ни один. И прямо совсем не может. Ни за что. Никак. Только вот беда — заметателеметр сейчас поломался, поэтому сколько в одном Сталине килоГитлеров, я вам пока привести не могу. И вообще — это еще одна «отдельная большая тема», требующая дополнительного изучения. Как выясню — издам книгу на трехстах страницах — «Методика определения преступности товарища Сталина и других коммунистов в мегаЧерчиллях и гигаРузвельтах».

443

Между прочим, в «Самоубийстве» позиция Суворова по вопросу секретности резко изменилась на прямо противоположную: она стала знаком особой мудрости руководителя. Кстати, если скрытность — признак правильного (по Резуну) диктатора, то кто есть далее упоминаемый Рузвельт?

444

Секретная переписка Рузвельта и Черчилля в период войны: перевод с английского. М., 1995. С. 3–4.

445

См.: Бушуева Т. Проклиная, попробуйте понять… // Новый мир 1994. № 12. С. 230–237.

446

И что бы он с этого получил? Что, неужели кто-то расстроился бы?

447

Пардон, Норвегия дождалась. Но лучше от этого ей не стало. Равно как и еще двум дождавшимся — Бельгии и Греции.

448

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 22–23.

449

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 31.

450

Это я для наглядности, на самом деле мировые войны есть предмет, несколько отличающийся от личного «Фольксвагена» мистера Су, и, в отличие от последнего, не имеют ни ключа, ни замка, и кем бы то ни было единолично (если мы не верим в потусторонние силы) запускаться не могут.

451

Если бы Гитлер вторгся в ад, то я бы, по меньшей мере, без негодования отозвался о сатане — по слухам, именно так прокомментировал в кулуарах Черчилль свою речь 22 июня 1941 года с призывом помогать СССР.

452

Вся Европа — это та, что еще не под тобой и не за тебя. Вся Европа — это не Австрия, не Чехословакия, не Финляндия, не Румыния, не Венгрия, не Болгария, не Италия, не Испания, а также не вечные нейтралы — Швеция и Швейцария. Так кто там — вся Европа? Англия и Франция? С Нидерландами, Бельгией и Данией. Сила! И кого из них Гитлеру бояться? Таких грозных кандидатов, как Бельгия и Дания мы обсуждать не будем. Может, бояться нужно англичан и французов, для которых главная цель в войне с Германией на тридцать девятый и первую половину сорокового года — избежать наступлений?

453

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 238.

454

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 238.

455

Оборона как вариант неприемлема по политическим соображениям — монголам обещали помогать в случае нападения. Да и японцам отдавать кусок, пусть даже и монгольской, земли жалко и вредно: азиаты-с, не поймут политеса (попробуют еще что-нибудь прикарманить).

456

Еще один простой замысел. Всякие Жуковы играют себе в куколки, а мудрый профессор всех наук Суворов смотрит свысока и рассуждает: «Этот замысел прост. И этот — прост. И этот. И этот. Я бы в два счета додумался». Между прочим, единственный заметный замысел Суворова тоже является очень простым — сбежать в Англию, прихватив, кстати, жену и детей, попутно продав англичанам своих коллег, а потом написать кучу книжонок, где втершись бывшим согражданам в доверие, объявить себя героем, а их всех — полными кретинами, отцы которых чуть было не уничтожили все человечество. Ах, если бы не душка-Гитлер…

457

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 257.

458

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1. С. 272.

459

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 238.

460

Чтобы не было двусмысленности, объясню, что гора Баин-Цаган находится на монгольской территории, на ней монголы оборонялись от уже давно перешедших границу МНР японских частей.

461

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 245.

462

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 246.

463

Строков А.А. История военного искусства. СПб., 1994. Т. 5., С. 432.

464

В пользу, конечно, не сразу Японии, а марионеточного государства Манчжоу-Го.

465

Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. Т. 1., С. 239.

466

Выступление Мерецкова К. А. на совещании при ЦК ВКП(б) начальствующего состава по сбору опыта боевых действий против Финляндии, 14–17 апреля 1940 года // Тайны и уроки зимней войны. С. 462.

467

У немцев в составе моторизованной дивизии (мд) должны были иметься и грузовики, так что БТРы были рассчитаны не на всех немецких мотострелков, а только на передовые отряды. Впрочем, это весьма логично.

468

А-а-а-а-а!!! Автострада на советской территории!!! Кто бредит Рокоссовский или Суворов? Уверен — второй, ему привычней.

469

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1972. С. 12.

470

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. 1932–1941. М., 1999. С. 57.

471

Это только жирный шрифт, причем далеко не во всей книге.

472

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 21.

473

Она наступала на СССР с территории в том числе и Румынии, где, по без конца повторяющимся утверждениям Суворова, «войск совсем немного». Этой немногочисленностью он пытается доказать особую агрессивность советской 9-й армии, практически в одиночку прикрывавшей госграницу в этом районе.

474

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 176.

475

Слово «квартирмейстер» вовсе не значит, что Курт Типпельскирх в сорок первом обустраивал жилплощадь фашистским бонзам — в немецкой армии это звание носили ответственные за разведку.

476

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 177.

477

Там же.

478

Типпельскирх К. История Второй мировой войны. Т. 1., С. 179.

479

Гальдер Ф. Военный дневник. М., 1962. С. 27.

480

А все зачем? Чтобы не подставить не родившегося еще тогда Суворова с его безмозглыми гипотезами о подкупленных немцах и советской агрессии.

481

Лиддел Гарт Б. X. Стратегия непрямых действий. С. 337.

482

А кто это говорит? Откуда это вдруг такие сведения?

483

Я специально даю мехкорпуса с указанием подчинения и с военным округом, где они в середине июня размещались, чтобы вы посмотрели на оснащенность основных инструментов наступления — танковых соединений — по Суворову, входивших в первый эшелон советских войск. Этот инструмент — мехкорпуса, сосредоточенные вблизи западных границ Советского Союза — в Одесском, Киевском особом, Западном особом, Прибалтийском особом и Ленинградском военных округах. До 22 июня помимо них туда отправились еще 5-й, 26-й и 27-й МК.

484

Данные по всем МК (кроме случаев, где это оговаривается) — см.: Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА, 1932–1941. С. 22.

485

См.: 1941 год — уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992. С. 29.

486

Киевский особый военный округ.

487

По 3-му и 12-му МК см.: 1941 год — уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992. С. 29.

488

См.: 1941 год — уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992. С. 29.

489

Все цифры — см.: Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. 1932–1941. С. 22.

490

1941 год — уроки и выводы. М.: Воениздат, 1992. С. 29.

491

Диверсии, разведка и прочие спецоперации не в счет.

492

Ни черта нету взаимодействия — проходы в противотанковых заграждениях должны проделывать другие рода войск: артиллерия, авиация или даже саперы. А танки на рвы и надолбы бросать — что пехоту на неподавленный ДОТ, только без толку полягут.

493

Разведка сплоховала — минные заграждения в полосе наступления должны быть заблаговременно разведаны и обезврежены саперами или артиллерией. Плюс плохой обзор из танка — часто противотанковую мину можно визуально обнаружить на сравнительно большом расстоянии.

494

Проблема вспомогательных средств — притча во языцех автобронетанковых войск РККА. Если полевых техничек к середине войны еще стало более-менее достаточно, то проблема специального бронированного танкового эвакуатора, безусловно необходимого в данном случае, оставалась актуальной чуть ли не до сорок пятого включительно.

495

Печальный и, к сожалению, закономерный финал. Автор подсластил пилюлю, сделав его победным, однако все равно есть весомый повод, подумать: стоит ли все время кричать о большом числе наших танков, если возможности танковых войск в целом существенно снижены другими факторами. Вы же не станете выбирать себе лечащего врача только на основании количества медицинских томов в его шкафу!

496

Барятинский М. Спутник пехоты. С. 40.

497

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 23.

498

Акт о приеме Наркомата обороны Союза ССР тов. Тимошенко С. К. от тов. Ворошилова К. Е. // ВИЖ. 1992. № 1. С. 11.

499

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 63.

500

Там же.

501

А по штату должен был иметь 375 танков, в числе которых ни БТ-5, ни тем более БТ-2, не выпускавшихся с 1933 года, быть не должно. Где вы, дизельные агрессоры БТ-7М? Ау!!!

502

Катуков М.Е. На острие главного удара. М., 1985. С. 15.

503

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. С. 37.

504

Осьмачко С.Г. Красная Армия в локальных войнах и военных конфликтах. С. 76.

505

Там же.

506

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. С. 38.

507

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 54.

508

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. С. 13.

509

Баграмян И.X. Так начиналась война. Киев, 1988. С. 61.

510

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. М., 1984. С. 47.

511

Попель Н.К. В тяжкую пору. М., 1959. С. 63.

512

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 74.

513

Попытки, конечно, были, но ничем хорошим они, как правило, не оканчивались. Ознакомьтесь:

«ДИРЕКТИВА Ставки Главного Военного Совета командующего армией о переходе войск к обороне на достигнутом рубеже. № 0/359, 26 января 1940 г., 01 ч, 40 мин.

Ставка Главного Военного Совета разрешает командованию 8-й армии 26 января продолжить силами первого стр. корпуса наступление для овладения высотой с двумя деревьями западнее Айтакоски и затем немедленно же перейти к активной обороне, прочно закрепившись на достигнутом рубеже. […] Об исполнении донести. Ставка Главного Военного Совета».

Цит. по: Тайны и уроки зимней войны. С. 309.

514

Танкисту пушку наводить, а он от пороховой гари совсем одурел. Слезы текут, руки трясутся. Как под кайфом. Помните черные от копоти лица танкистов в советских фильмах?

515

Пыль, не задерживаемая воздухоочистителем, попадала в цилиндры дизеля, где спекалась в стеклообразную массу. Такой двигатель можно было только выкидывать. Кстати, американцы, погонявшие Т-34 на своем Абердинском танковом полигоне, завидуя и злорадствуя, прописали нашим, что такой воздухоочиститель могли поставить на танк только вредители. См.: Барятинский М. Средний танк Т-34. С. 30. Помимо того, американцы отметили, что воздухоочиститель не только не очищает воздуха, попадающего в мотор, его пропускная способность не обеспечивает приток необходимого количества воздуха даже при работе мотора вхолостую. В результате этого, мотор не развивает полной мощности. Обидно… А зато они прицел «тридцатьчетверки» очень хвалили!

516

Барятинский М. Средний танк Т-34. С. 31–32.

517

Сыропятов В.А. Воспоминания фронтового ремонтника // Т-34: Путь к Победе. С. 216.

518

КВ. История создания и применения. М., 1996. Ч. 2. С. 18. Кроме того, в США с переданным им KB произошел интересный случай. Рабочий, ремонтировавший трансмиссию танка KB, был поражен тем, что она очень похожа на те трансмиссии, с которыми он работал 12–15 лет тому назад. Была запрошена фирма. Фирма прислала чертежи своей трансмиссии типа А-23. К всеобщему удивлению, чертежи нашей трансмиссии оказались копией присланных. Поразило американцев не то, что мы скопировали их конструкцию, а то, что была скопирована конструкция, от которой они отказались 15–20 лет тому назад. Химический анализ зубьев шестерен показал, что термическая обработка их очень плохая и не отвечает никаким американским стандартам для подобных частей механизмов.

519

Баграмян И.X. Так начиналась война. С. 60.

520

Попель Н.К. В тяжкую пору. С. 7.

521

КВ. История создания и применения. Ч. 1. С. 32.

522

Там же. Ч. 2. С. 15.

523

Рокоссовский К.К. Солдатский долг. С. 9.

524

Ротмистров П.А. Стальная гвардия. С. 47.

525

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 20.

526

Катуков М.Е. На острие главного удара. С. 26.

527

Шмелев И.П. Танки БТ. М., 1993. С. 11.

528

Дроговоз И. и др. Железный кулак РККА. С. 17.

529

Барятинский М., Коломиец С. Броня была крепка, и танки — быстры // М-К. 1994. № 5. С. 32.

530

КВ. История создания и применения. Ч. 2. С. 19.

531

Там же.

532

Барятинский М. Средний танк Т-34. С. 31. Вообще на «тридцатьчетверку» очень жаловались за тесноту. Американцы недоумевали, как наши могут влезать в нее в зимнем обмундировании.

533

КВ. История создания и применения. Ч. 2. С. 20.

534

Фактически башня не имела дна, а находившиеся в ней танкисты стояли прямо на днище танка. См.: Барятинский М. Средний танк Т-34. С. 33.

535

КВ. История создания и применения. Ч. 1. С. 16.

536

В танках КВ заряжающий был, но он, во-первых, из-за неудобного расположения своего рабочего места не мог нормально исполнять свои функции, и, во-вторых, все равно его должность оставалась вакантной на подавляющем большинстве КВ из-за катастрофической ситуации с комплектованием танковых частей — на КВ с его пятью членами экипажа редко сажали больше трех танкистов. См.: КВ. История создания и применения. Ч. 1. С. 17.

537

На Т-34-85 «в экипаж… был включен заряжающий»: Драгунский Д.А. Т-34: путь к Победе // Т-34: путь к Победе: Воспоминания танкостроителей и танкистов. Киев: Политиздат Украины, 1989. С. 239. Драгунский — генерал-полковник танковых войск в отставке, дважды Герой Советского Союза.