Глава IV. Повседневная жизнь в конце бронзового века

Раскопки в поселениях II тысячелетия до н. э. в Анатолии дали множество сведений о том, как в те времена здесь жили и работали люди. Достаточно обширные исследованные районы в таких местах, как Богазкёй, Аладжа, Бейджесултан и Тарсус, позволили составить довольно ясное представление о плане, архитектуре типичного анатолийского города.

Прежде всего бросается в глаза, что большое внимание уделялось городской планировке. Улицы старались делать прямыми, насколько позволял рельеф местности, и зачастую засыпали их крупным гравием, на склонах же возводились террасы, и большое внимание уделяли дренажной системе и водосливам. Посередине многих улиц тянулись искусно прорытые и покрытые каменными плитами дренажные каналы; к ним примыкали малые каналы или глиняные трубы, отводившие канализационные воды от домов по обеим сторонам улицы. Аналогичные сточные канавы отходили от общественных зданий. Вся система в целом убедительно свидетельствует о наличии общегородской организации водоснабжения и канализации.

Рис. 14. Часть дренажной системы в Аладже

Планировка вне улиц зачастую не столь строга. Дома весьма различались по форме и размерам и создавали общее впечатление совершенно произвольной застройки. Хотя хетты-строители и придерживались в целом приблизительно прямоугольной планировки, они, по-видимому, не считали необходимым строго соблюдать прямые углы и расположение комнат. Их основная задача заключалась в том, чтобы до предела использовать все отведенное им в городе пространство.

Иногда встречаются дома определенного типа. Например, в Богазкёе, непосредственно за оградой храма, найдена группа одинаковых домов, каждый из которых состоял из внутреннего дворика с двумя комнатами в глубине, к которым были пристроены, стена к стене, аналогичные комнаты с двориками, открывавшимися на параллельную улочку. В остальных случаях можно сказать, что жилище хеттов состояло из нескольких помещений, располагавшихся вокруг внутреннего двора. Следует подчеркнуть, что внутренний двор далеко не всегда располагался в центре архитектурного ансамбля, а зачастую представлял собой передний двор, используемый для различных хозяйственных нужд.

Рис. 15. План домов севернее храма I в Богазкёе (А — дворы, В — улицы)

На юго-западе, в Бейджесултане, мы встречаем другой план жилища. Он состоит из двора, за которым располагается крытая веранда-галерея с широкими проемами на деревянных столбах. За этой галереей-холлом располагались другие внутренние комнаты по усмотрению хозяина. Так, один дом в том же городе имел форму мегарона или передней крытой галереи, к которой с одной стороны примыкала дополнительная комната.

Рис. 16. Дома. Бейджесултан II.A (А — дворы, В — передние комнаты, С — внутренние комнаты, D — очаг, Е — сточный колодец)

Строительным материалом обычно служил необожженный кирпич-сырец, который клали на каменный фундамент. Однако в тех районах, где не было недостатка в камне, он полностью заменял кирпич, а в лесистых местностях зачастую встречались деревянные балки и укрепления. Иногда дома строились в несколько этажей, в отдельных случаях кровля доходила до земли, что позволяло размещать внизу под ней складские помещения, а с другой стороны дома, наверху, как предполагается, находились жилые комнаты. Изредка часть внутреннего двора тоже была крытой. Окна, если они вообще существовали, были маленькие и прорубались в верхней части стен. Крыши делали плоскими из сплетенных и обмазанных глиной ветвей и клали на деревянные стропила.

Внутреннее убранство отличалось крайней простотой. Здесь были, разумеется, необходимые печи и очаги, а иногда каменные стоки, соединявшиеся с канализационными отводами. Других удобств и мебели было обнаружено мало. Вымощенные небольшие помещения внутри некоторых домов могли быть «банями» или «туалетами», иногда встречались даже известняковые ванны для детей с высеченными внутри сиденьями. В остальном же люди работали, ели и спали просто на полу.

Дома зажиточных горожан обычно строились вплотную друг к другу, ограничивались улицами или проулками. Встречались и дома, стоявшие особняком, которые зачастую принадлежали богачам или знати. Подобный дом, обнаруженный вблизи Львиных ворот в Богазкёе, по-видимому, был собственностью преуспевающего горожанина, однако строения в верхней части города, воздвигнутые на выступах естественной скалы, явно были «замками» представителей правящего класса. При строительстве этих зданий учитывалась окружающая местность, и потому в них опять же нет определенного плана.

Рис. 17. Район «малого дворца». Бейджесултан II (м — мегарон, к — конюшни, л— лавка, т — «трактир»)

В Нишантепе подобные строения до какой-то степени сохраняли прямоугольную форму. На внутренний двор выходили комнаты с трех сторон, и лестница, по-видимому, вела на верхний этаж. Такой план дома был, пожалуй, более типичным, чем строения в нижнем городе.

В Сарыкале сохранились остатки здания, которое ближе всего подходит к нашему представлению о замке: башнеподобный донжон на самом верху обрыва, к которому вела извилистая дорога, проходившая через систему многочисленных внешних оборонительных стен.

Планировка замка в Ениджекале имела неправильную форму. В нем было множество помещений, пройти в которые можно было через окруженный стенами внутренний двор, расположенный на скале. Эта предполагаемая реконструкция приблизительна и не претендует на полную достоверность.

Более «оригинальным» является дом, раскопанный в Аладже, вблизи главных городских ворот. Здание стояло на каменном фундаменте, полы приподняты над уровнем улицы. Камни надземной части фундамента чередуются по цвету — темные со светлыми; это редчайший пример попытки ввести декоративный элемент в гражданское домостроение. План же самого дома обычен, хотя его и нельзя считать абсолютно симметричным, поскольку центральный вход на северной стороне, ведущий во внутренний двор, куда выходили все комнаты, слегка сдвинут. Судя по размерам и местоположению, это было жилище важного чиновника.

Рис. 18. Реконструкция домов в Аладже

Мало что можно сказать о прочих более крупных зданиях в других местах раскопок. Например, в Бейджесултане так называемый «малый дворец» состоял из двух отдельных дворов, внешнего и внутреннего, с рядом примыкающих комнат и с чем-то вроде прихожей или холла с одной стороны. В Тарсусе двухэтажное здание, окружавшее с трех сторон внутренний двор, по-видимому, было чьей-то официальной резиденцией или служило для административных целей. За исключением внешнего двора и внутреннего зала, в архитектуре этого здания нет ничего примечательного.

Рис. 19. «Замок» в Богазкёе. Реконструкция

Внутри частных домов иногда встречаются помещения не только для людей, но и для животных. В Тарсусе, в большом доме на склоне холма, получившем в отчете из-за многочисленных глиняных оттисков печаток название «резиденция правителя», в полуподвальном помещении, нашли вместительное стойло. Судя по его размерам, археологи сначала предположили, что оно предназначалось для ослов. Позднее, правда, возникла версия, что здесь все-таки жили люди. Если первая версия правильна, животные спускались сюда с улицы по ступенькам, пересекали особое помещение (для упряжи) и только после этого добирались до своего стойла. Сверху эта конюшня была покрыта каменными плитами, которые образовывали террасу для людей, живших над стойлом. В Бейджесултане обнаружены помещения, явно предназначенные для содержания лошадей, со стойлами, загонами для жеребят, с комнатами для конюхов и с остатками соломы на полу.

Если мы теперь обратимся к торговой жизни этих поселений, то найдем немало интересного. Так, одно или двухкомнатные помещения, выходившие на улицы Аладжи, были, по всей вероятности, лавками или мастерскими. В том же Бейджесултане сохранились руины типичного зернохранилища или продовольственного склада. Он представлял собой прямоугольное помещение размером около 16x13 футов, выходившее непосредственно на главную улицу. Вдоль стен стояли большие, высотой почти 5 футов, кувшины для хранения зерна, многие из которых все еще были наполовину заполнены чечевицей, ячменем или пшеницей. В одном из углов комнаты находилась маленькая лестница, которая вела к своего рода узенькой галерее, огибавшей все помещение; она давала доступ к этим гигантским кувшинам сверху. К задней стене был пристроен большой ларь для зерна из дерева и кирпича. Как ни странно, в той же комнате было обнаружено большое количество глиняной посуды, лежавшей кучками по шесть штук. Видимо, хозяин этой лавки продавал не только зерно, но и глиняную посуду.

Непосредственно к задней стене зерновой лавки примыкало небольшое помещение, размером 13x10 футов, с отдельным боковым входом. Напротив этого входа располагалась, как дружно определили археологи, «стойка бара» из кирпича-сырца. За этой «стойкой» были наполовину вкопаны в землю два больших глиняных сосуда, а в углу была свалена гора чаш для питья. По другую сторону «стойки», где сидели, очевидно, посетители, в большом глиняном сосуде обнаружили 77 бабок и 31 серпообразный предмет из терракоты, которые были достаточно широко распространены и служили обычно как разновесы. В данном же случае их, видимо, использовали для счета ставок, как сегодняшние картежники иногда используют вместо фишек спички. На полу в беспорядке валялось восемь человеческих скелетов. Судя по положению костей, можно заключить, что эти люди вовсе не собирались окончить здесь свое земное существование, их где-то забили до смерти дубинками и лишь потом второпях приволокли сюда, в этот «трактир».

Рис 20. Реконструкция дома у Ворот сфинксов в Аладже

Рис. 21. «Трактир» (1) и продовольственный склад (2) в Бейджесултане

Еще один любопытный пример организации снабжения продовольствием в конце бронзового века мы находим в Трое. Одно из зданий слоя VIIa, располагавшееся сразу же за Южными воротами, по ряду признаков явно не было обыкновенным жилищем. Широкий вход с улицы вел в маленькую прихожую и дальше в обширную комнату с приподнятым очагом в середине. Рядом с ним на седлообразной подставке из глины и кирпича-сырца находился жернов, установленный с таким расчетом, чтобы мука из-под него сыпалась в глиняный сосуд, стоявший на полу. К внешней стене был пристроен водосток из каменных блоков с искусно проложенной дренажной канавой, ведшей за пределы дома. Рядом с этим водостоком сохранились нижние части двух топок, над которыми, по-видимому, находилась когда-то печь для выпечки хлеба. Еще дальше, у выходящей на улицу стены, обнаружены сосуды для хранения зерна с остатками обугленной пшеницы.

Все это говорило о том, что здесь находилось заведение, где жарили, пекли и вообще готовили пищу, и, как шутили археологи, здесь, должно быть, поперек широкого входа стояла стойка, и вообще это была закусочная, где троянские герои, утомленные борьбой с гомеровскими греками, подкреплялись пивом и сандвичами, прежде чем отправиться с докладом к царю Приаму в центральный дворец.

От самого дворца сегодня не осталось и следа, и нам приходится черпать информацию о царской резиденции из других источников. Дворец в Бейджесултане был возведен в середине бронзового века, и поэтому еще рано его рассматривать в нашем обзоре. В конце же бронзового века на этом месте находилось огражденное стенами поселение, имевшее в поперечнике около 100 ярдов. Построенные здесь здания относятся к обычному типу жилищ, уже описанных выше. Зато на юго-востоке, в Тилмен-Хююке, близ Исляхие, удалось раскопать настоящий дворец. Он наверняка использовался по назначению и в конце бронзового века, но первоначальная постройка относится к середине бронзового века, и опять же по этой причине его здесь рассматривать еще рано. То же самое относится к дворцам Центральной Анатолии, процветавшим в период торговых колоний в Кюльтепе, Аджем-Хююке и в Карахююк-Конье.

Теперь мы рассмотрим самый значительный дворец из всех известных нам — резиденцию правителей империи хеттов, расположенную на скалистой вершине Бююккале в Богазкёе. То, что именно это место выбрано для царского дворца, объяснялось весьма просто. Оно возвышалось над старым городом и было отрезано с востока и севера обрывистыми скалами, а с запада и юга могло быть легко защищено искусственными укреплениями. Вершина скалы представляла собой наклонное трапециевидное плато площадью примерно 275x165 ярдов. Самые ранние следы поселения здесь восходят к концу III тысячелетия до н. э. И уже к концу периода торговых колоний на этом месте стояли стены из кирпича-сырца на каменном фундаменте. Через сотню лет после их разрушения войсками Анитты из Куссары замок вновь захватил Хаттусили I (около 1650 г. до н. э.), основатель Древнего царства. К сожалению, последующие зодчие разрушили почти все строения предшествовавшего периода, и удалось восстановить лишь остатки некоторых, в основном второстепенных зданий. Приблизительно в 1400 г. до н. э., в начале Новохеттского царства, здесь производились значительные перестройки, которые тоже весьма плохо сохранились. Нижний край плато, огороженный вновь воздвигнутыми стенами, занимали группы довольно небольших, свободно расположенных строений, в основном обыкновенные жилые дома. В юго-западном углу верхней части плато, почти на вершине скалы и вдали от ворот, находился сам дворец.

Рис. 22. План Бююккале, цитадели Хаттусы

Он состоял из центрального двора, окруженного колоннадой, на который выходили царские покои. Другие здания возвышались по краю плато, и, поскольку площадь была слишком ограниченна для тщеславных и все возраставших замыслов хеттской монархии, она была расширена огромными террасами из циклопических глыб, на которые опирались фундаменты оборонительных стен и других зданий. К сожалению, впоследствии большая часть этих сооружений была разрушена.

Незадолго до 1300 г. до н. э. Муваталли перенес свою резиденцию дальше на юг, в Датассу, и Хаттуса превратилась на короткое время в своего рода провинциальную столицу. К этому периоду можно отнести скромные жилые строения в нижней части плато, известные как слой IVa. Позднее, в царствование Урхи-Тешуба, дворец все-таки был частично разрушен, и лишь его преемник Хаттусили III начал широкую реконструкцию дворца, которая завершилась в царствование Тудхалии IV. Это и был уже дворец — Бююккале III, достаточно сохранившийся до наших дней, чтобы получить довольно ясное представление о резиденции хеттских царей XIII столетия до н. э.

В этот период дворцовые строения заняли все плато. Для того чтобы максимально использовать ограниченную площадь, скальные террасы предыдущего периода были отведены под здания, а новые оборонительные стены воздвигнуты ниже на крайне опасных и крутых склонах. Главный вход в крепость по-прежнему оставался в юго-западной части плато. Подобно городским воротам, он имел двойные проходы со сторожевыми башнями по обеим сторонам; пройти между ними можно было только по узкому мосту, предназначенному лишь для пешеходов.

Сразу за крепостными воротами находился двор неправильной формы, через который дорожка, вымощенная плитами красного мрамора, вела под арку во внутренний, более обширный двор. С трех сторон его обрамляла открытая колоннада, объединявшая все окружающее здания в единый архитектурный ансамбль. В дальнем конце внутреннего двора были еще одни ворота — сложное сооружение со сторожевыми башнями по обеим сторонам. Через эти ворота попадали в другой внутренний двор с такой же открытой колоннадой, объединявшей фасады более значительных зданий. А далее располагался третий аналогичный двор, вокруг которого на самой высокой точке плато стояли дворцы царской семьи.

Царю не обязательно было пользоваться общим входом. Он мог покинуть средний внутренний двор через дверь или ворота в юго-восточном углу, а оттуда пройти сквозь вторые ворота в стене крепости, к которым также был подведен мост, но на сей раз достаточно широкий и прочный для проезда колесниц.

Для слуг и мелких чиновников, обитавших в нижней части города, существовал третий вход — пологий подъем или лестница, которые вели от южного конца западной стены к террасам позади главных дворцовых строений. И, наконец, мощеная дорога вдоль южных стен соединяла главные ворота. Дорогу можно было перекрыть в двух местах внутренними воротами. Несмотря на то что она была вымощена, она не имела никакого особого значения, а служила, по-видимому, лишь кратчайшим путем для чисто дворцовых нужд.

Пытаясь разобраться, для каких целей были построены те или другие здания дворцового комплекса, мы постоянно сталкиваемся с трудностями. Сам характер местности — довольно крутой склон — послужил причиной того, что входы в здания с внутренних дворов располагались на уровне первого этажа, а все остальные комнаты — наверху. В результате от этих строений остались только фундаменты и стены нижних этажей. Мало того, некоторые наиболее значительные постройки на верхней скальной площадке были разрушены позднейшим строительством. Например, от строений в восточном углу среднего внутреннего двора практически ничего не сохранилось, а на самом внутреннем дворе остались лишь углубления под фундаменты каменных колонн, вырубленных в скальном грунте самого плато. Зачастую невозможно точно определить назначение тех или иных зданий.

Лишь в отдельных случаях остались свидетельства, позволяющие сделать некоторые достаточно обоснованные предположения. Например, два здания к западу от верхнего двора (строения Е и F) почти наверняка были жилыми. В здании к югу от среднего двора (строение А) сохранилось большое количество глиняных табличек; здесь, по-видимому, находились царский архив и библиотека. Немало табличек найдено и в строениях Е и К; предполагают, что они попали сюда в результате постоянных перестроек, производившихся в библиотеке.

Здание D на западной стороне того же среднего двора имело полуподвальное помещение, состоявшее почти целиком из длинных комнат. Стены этого помещения, очевидно, служили фундаментом для колоннады верхнего двора. А сама колоннада, в свою очередь, подчеркивала наличие верхнего этажа, где находился главный зал приемов площадью около 100 квадратных футов. В этот зал можно было пройти либо через средний двор, либо через узкий проход в нижнем дворе, который вел от северо-восточного угла нижнего двора к угловому входу, расположенному на уровне фундамента. По этому проходу посетители попадали прямо в вестибюль зала приемов, минуя средний двор.

Далеко не все здания дворцового комплекса несли оборонительный характер. Например, строение С, расположенное поодаль от главного прохода, ближе к западному краю плато, по всей видимости, имело ритуальное назначение. Но об этом поговорим в главе, посвященной религии хеттов.

В Аладже, находившейся всего в нескольких милях севернее Богазкёя, самые крупные здания имеют сходные черты со строениями в Бююккале, которые позволяют отнести их к дворцовым. Вход в этот комплекс расположен напротив главных ворот, между ними лежит широкая, открытая площадь. Дорога из внешнего двора ведет через двойные ворота к узкому внутреннему двору площадью 250x50 футов. В середине правой стороны когда-то стояла открытая колоннада.

Рис. 23. Реконструкция восточной части дворца в Аладже

Главный зал находился непосредственно справа за двойными воротами; проходили в него через две узкие комнаты в южном углу колоннады. Размеры зала (площадь 40 квадратных футов), а также его расположение рядом с главным внутренним двором говорят о том, что он был крытым. Кровлю, должно быть, поддерживали внутренние столбы, образовавшие еще один «колонный зал», как в Бююккале. Другие комнаты были, по-видимому, жилыми или административными помещениями, а одна, в северо-западном углу, возможно, была святилищем.

Повседневная жизнь Анатолии II тысячелетия до н. э. почти полностью была связана с сельским хозяйством. Хотя мы и не имеем исчерпывающих данных об экологии этого района, письменные источники и археологические свидетельства позволяют нам составить достаточно ясное представление о флоре и фауне Анатолии, о ее одомашненных и диких животных и растениях.

Основными злаками были разновидности пшеницы и ячменя; кроме того, здесь произрастали горох, фасоль, чеснок, лен, фиги, оливки, виноград, яблоки, а также, возможно, гранаты и груши. Жители Анатолии содержали коров, свиней, коз, овец, лошадей, ослов, собак и буйволов, а также разводили пчел. Фауна включала львов, леопардов, волков, оленей, ланей, диких буйволов, кабанов, горных козлов, орлов, диких уток, гусей, змей и мышей. Повседневная пища анатолийцев состояла в основном из всевозможных хлебопечении, сыра, молока, меда, разных каш и либо мясных, либо овощных похлебок.

В различных поселениях сохранились свидетельства сельскохозяйственной деятельности. В словаре хеттов мы находим такие названия: ферма, овчарня, свинарник, козий загон, стойло, молотильный ток, дровяной сарай, фруктовый сад, луг, пасека, зернохранилище, мельница, водоотвод, плуг, лопата, телега, сбруя. Иными словами, жизнь земледельцев древней Анатолии мало чем отличалась от жизни их современников на всем Ближнем Востоке и весьма походила на жизнь их преемников в современной Турции.

О значении сельского хозяйства можно судить хотя бы по тому, сколько требовалось продовольствия для снабжения такого огромного города, как Хаттуса, не говоря уже о других городах империи хеттов. Предположительные данные о числе их населения весьма спорны, однако столица хеттов занимала площадь 414 акров, и даже если половину этой площади занимали жилые дома, то в среднем 150–200 человек на один акр дает нам 30–40 тыс. жителей. Было подсчитано, что производство зерна в сельском хозяйстве бронзового века составляло примерно семь бушелей с одного акра, а потребление — примерно десять бушелей на человека в год. Таким образом, годовая потребность жителей Хаттусы составляла от 300 тыс. до 400 тыс. бушелей, для чего требовалось возделывать от 400 тыс. до 600 тыс. акров земли. Большая часть зерновых культур выращивалась на плодородных полях в непосредственной близости от города.

Рис. 24. Нож из Трои; пряслице из Кусуры; грузило из Трои; гвозди из Аладжи; пряслице из Полатлы; грузило из Аладжи; нож из Кусуры

Однако сельское хозяйство не было единственным занятием хеттов. Сохранились свидетельства, что среди них были врачи, строители, плотники, каменщики, ювелиры, медники, гончары, пекари, сапожники, прядильщики, портные, ткачи, рыбаки, повара, носильщики и стражники, хотя в основном все эти люди состояли на службе во дворцах или храмах.

Порою встречаются кварталы, которые можно определить как «промышленные», особенно если там занимались обработкой металлов. Частично эта обработка производилась в самих рудниках, о чем неопровержимо свидетельствуют такие же груды заготовок, какие найдены, например, на Кипре. Металл перевозили из рудников в виде слитков, и лучшим примером тому может служить опять же Кипр; подобные слитки были найдены на древнем сирийском корабле, затонувшем близ южного побережья Турции.

Превращение таких заготовок в орудия или оружие производилось на месте; в Богазкёе и Тарсусе были найдены кварталы, где это делалось. Именно там, в домах-мастерских, осталось большое количество металлического шлака. В Тарсусе были обнаружены также глиняные формы с сохранившимися следами бронзы.

Рис. 25. Предполагаемая реконструкция монумента в Эфлатун-Пынаре

Работы по камнерезанию производились у хеттов, видимо, по тому же принципу, что и металлообработка: первоначальная форма придавалась каменным блокам еще в карьерах, а окончательная отделка статуи завершалась на месте. В Еземеке, к юго-востоку от Исляхии, обнаружены буквально сотни незавершенных статуй, относящихся к последней четверти II тысячелетия до н. э. и первой четверти I тысячелетия до н. э. Их, вероятно, подготовили для перевозки на предназначенные для них места, а гигантская статуя, брошенная на склоне холма Фассилара, близ оз. Бейшехир, по всей видимости, находилась на пути к своему пьедесталу, в святилище в Эфлатун-Пынаре, в 30 милях отсюда, где должны были состояться весенние торжества.

Недавно в Эскияпаре, поблизости от Аладжи, был раскопан квартал, где жили и работали горшечники. В слое хеттского периода был обнаружен открытый внутренний двор с двумя круглыми диаметром около 5 футов печами для обжига гончарных изделий. Каждая печь имела центральную топку и поддувала, которые вели к подам верхних камер для обжига. Вода подводилась на этот двор по трубам из обожженной глины. Здесь же были найдены осколки необожженных или отбракованных глиняных табличек. Подобные мастерские, несомненно, имелись во многих хеттских городах.

Другие ремесла носили более домашний характер. Прядение и ткачество производились на дому, о чем свидетельствует большое количество веретен и грузиков от ткацких станков, обнаруженных во многих поселениях. Сохранились и более древние ремесла. В одной из комнат в Кюльтепе осталось множество обсидиановых заготовок для молотильных цепов.

Обычной, повседневной одеждой для хеттов служила похожая на рубаху туника, которая доходила до колен, имела длинные рукава и носилась обычно без пояса. По праздникам хетты надевали более длинную и роскошную тунику, известную под названием «хурритская рубаха». Обычно эту одежду украшали вышивки или металлические аппликации, а иногда пояс и манжеты с вышитым на них орнаментом.

Рис. 26. «Хурритская рубаха» (с египетского рельефа)

Легкая туника и «шотландская» юбка, которую мы часто видим на хеттских памятниках, были, по-видимому, формой легковооруженных воинов, а длинная хламида или плащ, также часто встречающиеся на памятниках, обычно служили облачением царей и жрецов во время священных церемоний. Кроме того, цари и жрецы носили на головах круглые шапки или головные повязки, но такие же головные уборы мы видим у охотников и «акробатов» на рельефах Аладжи. Иногда цари по случаю важных государственных торжеств надевали высокую коническую шапку, символ божественного происхождения.

Башмаки или сапоги с загнутыми кверху мысками изготовляли из разноцветных кож, со всевозможными украшениями. Хетты носили также чулки или гетры.

Обычно одежда городских женщин состояла из плаща, в который они закутывались с головы до пят, и легкой туники под ним. Последняя предназначалась только для дома. В длинную тунику, ниспадающую складками, с вышитым поясом и высоким головным убором, вероятно, первоначально облачали только богинь в Язылыкая, но позднее так стали одеваться и царицы, исполнявшие функции верховных жриц.

Все эти одеяния, как правило, скреплялись на плечах одной или двумя бронзовыми булавками. Обычно хетты носили длинные волосы, спадающие на шею и затылок, иногда заплетали их в косицу. Мужчины брились. И мужчины и женщины носили ювелирные украшения — иной раз серьги, но чаще браслеты и ожерелья. Особенно популярны были подвески, очевидно игравшие роль амулетов: солнечные диски, полумесяцы, изображения диких животных или быков.

Рис 27. Детский браслет, по-видимому, из Западной Турции. Британский музей

Носили хетты и кольца. Один найденный такой искусный экземпляр, видимо, служил личной печаткой, однако кольца с печатками, как и цилиндрическая печать, были у хеттов редкостью.

Обычные печатки хеттов имели форму маленьких конусов: на нижней круглой поверхности была печать, а в верхней заостренной находилось кольцо или отверстие, сквозь которое продевали веревочки, на которых эти печатки подвешивались. Попадались также печатки линзообразной формы. Они имели изображения на каждой стороне и u-образную металлическую скобку для удобства использования. Печатки древнехеттского периода происходили непосредственно от таких же печаток позднего периода ассирийских торговых колоний. В основном на них были нанесены геометрические фигуры или же изображения орла, грифона, какого-либо животного, а то и человека, порой на печатки наносилось сразу несколько изображений. Иногда изображения располагались по краям круглой печати. К концу древнехеттского периода декоративные изображения в центре печати, окруженные орнаментом, постепенно вытесняются надписями, сделанными на «иероглифическом хеттском». Среди имен, которые удалось прочесть, преобладают имена, оканчивающиеся на — мува, и — цити, и, поскольку такие имена имеют лувийское происхождение, можно заключить, что население в период Древнего царства было по преимуществу лувийским. Изредка попадались печати, где иероглифы комбинировались с клинописью.

Рис. 28. Оттиски печатей. Верхний ряд, слева направо: из Богазкёя, из Угарита, из Богазкёя. Нижний ряд, слева направо: из Богазкёя, из Угарита, из Угарита

Рис. 29. Оттиски царских печатей. Верхний ряд, слева направо: Хуцции, Асмуникал и Мурсили II; нижний ряд, слева направо: Арнуванды и Асмуннкал, Хаттусили III, Пудухепы и Муваталли

Рис. 30. Типичные формы сосудов из Богазкёя

Со времен Телепину (1500 г. до н. э.) возрастает количество печатей так называемого стиля «табарна», который становится характерным для царских печатей Среднего царства. Они круглой формы, с орнаментальным или иероглифическим обрамлением, в свою очередь окруженным двумя кольцами клинописных знаков с царским титулом «табарна», в них почти никогда не встречается имя владельца печати. Одновременно существовали печати стиля «тавананна», принадлежавшие царицам. На них по неизвестным причинам внутренние надписи были сделаны клинописью.

Рис. 31. Кувшин в форме двухголовой утки из Богазкёя

Однако примерно к 1400 г. до н. э. царские печати начинают приобретать характер печатей периода Нового царства. На них изображен крылатый солнечный диск. Клинописная надпись на печати сообщает имя, титулы, изредка происхождение монарха, а иногда и имя его супруги. На наиболее красивых и сложных печатях (впервые появившихся, видимо, в царствование Муваталли) царь изображен в объятиях его бога-покровителя. Такие печати использовались в международных делах для скрепления договоров. Царские печати представляли собой вершину хеттской глиптики.

Рис. 32. Типичные формы сосудов Северо-Западной Анатолии

Печати простых смертных того же периода Нового царства продолжали традиции печатей с иероглифической надписью. В некоторых случаях к надписи, расположенной в центре, прибавлялась фигурка — изображение божества, человека или животного. В других — надпись окружалась цепочкой фигур или треугольных знаков; последние можно было принять за царскую печать с клинописью.

И, наконец, необходимо сказать несколько слов о керамике конца бронзового века в Анатолии. Вряд ли стоит говорить, что во всей Анатолии не было единого стиля керамических изделий, скорее здесь можно выделить множество отдельных гончарных типов. Так называемый хеттский тип керамики был широко распространен в Центральной Анатолии и во всех соседних районах, испытывавших влияние хеттов.

Преимущественно это была одноцветная глиняная посуда, цвета которой варьировались от коричневого до красно-коричневого и красного. По большей части хеттская керамика восходит к ранним традициям центральных областей, однако позднее в ней наблюдается определенный упадок, видимо вызванный «массовым производством».

Характерными формами сосудов были кувшины с носиками (более тонкие и не столь элегантные, как в период торговых колоний), так называемые «чайники», кувшины с круглым узким горлышком и ручкой, соединявшей горлышко с плечиком, а также чечевице образные сосуды с одной или даже тремя ручками. Чаши встречаются редко, зато кубки самой разной формы довольно распространены. В некоторых кубках края утолщены снаружи, а в других (особенно XIII в. до н. э.) — изнутри. Чаши в виде лодочки встречаются во всех слоях, а в период Нового царства большое распространение получают блюда с нанесенным по краю орнаментом. В то же время чаши или кубки с двумя ручками встречаются довольно часто. Нередко попадаются и миниатюрные сосуды — видимо, для религиозных обрядов. Обнаруженные «крученые бутыли» и «сосуды для возлияний с ручками» указывают на непосредственную связь с Северной Сирией и Кипром, на влияние гончарных изделий юго-востока.

Для Центральной Анатолии характерна и редко встречавшаяся керамика с лепным орнаментом. Многоцветные сосуды с изображенными на них ритуальными сценами, найденные в Битике, а недавно и в Инандыке, относятся, по-видимому, к эпохе Древнего царства, а одноцветные сосуды, от которых дошли до нас лишь черепки, — к периоду Нового царства.

Пожалуй, наиболее привлекательные образцы хеттской керамики — изделия в форме животных. Известны сосуды, имитирующие львов, но чаще встречаются гончарные изделия в форме быков, а также птиц, особенно водоплавающих.

Самыми ценными из этих образцов справедливо считаются два больших сосуда в форме быка, высотой почти 3 фута, найденные в раннем слое периода Нового царства в нижней части крепостной террасы в Богазкёе.

Каждая фигура выкрашена в красный цвет с кремовыми пятнами, у каждой инкрустированные черные глаза, отверстие в шее для наливания жидкости и по два отверстия в ноздрях для ее выливания. Судя по тому, как одинаково свисают их хвосты, эти сосуды были парными. По всей видимости, они олицетворяли Хурри и Шери — быков бога грозы хурритского и хеттского культов в период Нового царства.

Хеттская керамика встречается далеко на западе, вплоть до района Эскишехира. Это позволяет судить о сфере хеттского политического влияния (эта область, по-видимому, и была Вилусой), чего нельзя сказать о Северной Анатолии, где хеттские гончарные изделия обнаружены в окрестностях Кастамону, Эфлани, Илгаза и Гереде, а также непосредственно к северу от Хаттусы, в Хорозтепе и в Дундартепе, на Черноморском побережье, вблизи Самсуна. Керамика этого района, хотя и происходит от хеттской, во многом сохраняет более тонкие традиции периода торговых колоний, превосходя изделия Центральной Анатолии. Очевидно, каски, стараясь воспринять культуру хеттов, все же в каких-то областях самостоятельно достигли более высокого уровня, чем их южные соседи.

Рис. 33. Ручки сосудов в форме голов животных. Троя VI

Киликия — еще один район, керамика которого свидетельствует о политическом господстве хеттов. Здесь найдены небольшие чаши, блюда, кувшины с узкими горлышками и другая посуда, типичная для Центральной Анатолии. В районе Элязыга тоже можно выявить присутствие хеттов по их керамике. Здесь серые вазы, относящиеся к ранней местной традиции, соседствовали с типичными сосудами периода Древнехеттского царства. За ними следовали характерные гончарные изделия времени Нового царства, в частности грубые блюда, в основном оранжевых оттенков, в отличие от коричневой или красной керамики Центральной Анатолии.

В Восточной Анатолии почти нигде не сохранилось остатков керамики конца бронзового века. Высказывалось предположение, что после периода расцвета в III тысячелетии до н. э. население здесь вновь перешло на кочевой образ жизни вплоть до II тысячелетия до н. э., однако подтвердить эту гипотезу могут только дальнейшие исследования и раскопки.

Если теперь мы обратимся к Западной Анатолии, перед нами предстает совершенно иной тип керамики. Для северо-запада, например, были характерны сосуды особой формы и обработки, известные большей частью пo находкам в Трое (слои VI и VIIа), а также далее на побережье, близ Смирны, на прибрежных островах и в глубине материка, на равнинах Балыкесира и Акхисар-Манисы. Наиболее интересная керамика этого района — сосуды высокого качества и искусной отделки, покрытые при обжиге серой глазурью, так называемая «серая минойская» посуда из раскопок Трои. Но вместе с ней всегда находили красные или желтоватые сосуды. В той же Трое, например, красная керамика типична для раннего слоя VI, однако в позднем слое VI и в слое VIIа она исчезает, и наиболее характерными становятся желтоватые гончарные изделия. С другой стороны, в Смирне серая посуда появляется довольно поздно и становится доминирующей только в конце бронзового века.

Гончарные изделия всего этого района с их характерными высокими ручками, острыми углами и похожими на заклепки выпуклостями наводят на мысль, что вся эта керамика серых, красных и желтоватых тонов — имитация драгоценных сосудов из серебра, золота и меди. Гончарные изделия Центральной Анатолии, такие, как кувшины с клювообразными носиками и широкие блюда с орнаментированными краями, говорят в пользу этих предположений.

Рис. 34. Типичные формы гончарных изделий. Бейджесултан

Наиболее характерными остаются кубки с прямыми стенками, с подставками или без них, красные кубки с орнаментом по внутреннему краю и часто с высокими выступающими ручками, а также изящные круглые кубки, кувшины со скругленными или тройными носиками наподобие трилистника и разнообразные по форме широкогорлые вазы. Украшались они в основном волнообразными линиями, которые чаще всего наносились на верхнюю часть сосудов.

Особое пристрастие у троянцев вызывали сосуды с ручками в виде голов зверей. В самой Трое найдено достаточно привозной микенской керамики и местных образцов, подражавших ей. Но в общем в этом районе влияние микенской керамики почти не чувствуется, хотя по некоторым признакам она проникла в глубь материка вплоть до Сард и даже дальше.

Район Изника на первый взгляд может показаться какой-то обособленной гончарной провинцией, для которой характерна обожженная посуда оранжево-желтоватого оттенка с довольно часто встречающимся глазурованным орнаментом и одновременно необожженная — по-видимому, упрощенный образец обожженной. Без новых археологических данных точно определить ее возраст пока не представляется возможным.

Поздний бронзовый век в Анатолии, лучше всего представленный слоями III, II и I в Бейджесултане, характерен особой и весьма отличной по формам керамикой.

В слое III попадаются еще сохранившиеся с середины бронзового века окрашенные в темно-коричневые цвета сосуды, однако большая часть керамики этого же слоя покрыта красной или желтоватой глазурью. Попадаются также великолепные сосуды красного, серого или золотистого цвета с вкраплениями слюды. Эти имитации металлической посуды становятся особенно популярными в слое II, хотя наряду с ними обнаружены и обычные глазурованные изделия.

В слое I в основном попадается керамика, типичная для слоя II, однако ее постепенно заменяет новая глазурованная посуда с более богатой палитрой красок — белая, оранжевая, розовая, ярко-красная и др., а также грубая кухонная посуда с орнаментом, воспроизводящим веревочную оплетку. Для юго-запада наиболее характерны различные по форме чаши, «вазы для фруктов», «пивные кружки» с одной ручкой, красные бокалы, обычно без ручек, плоские блюда, кувшины с двумя или тремя носиками, кувшины с носиками в форме клювов.

В слое II был найден необычный для этого уровня любопытный сосуд, так называемый «подогреватель питья» — двуручный, разделенный по горизонтали на две части. Верхняя похожа на вазу, а нижняя имеет отверстия, через которые туда можно было засыпать горящий уголь, и вентиляционные отверстия для тяги. Подобных «самоваров» того же периода археологи еще не встречали.

Керамика на юго-западе Анатолии в поздний бронзовый век была повсеместно одинаковой до появления в I слое иноземных изделий, большая часть которых, по всей видимости, происходила из Центральной Анатолии.

Ранее это объяснялось притоком на юго-запад беженцев после крушения Новохеттского царства, однако сравнительное изучение этих гончарных изделий показало, что типичная для Бейджесултана керамика скорее относится к XIII, а не к XII в. до н. э. И никаких исторических причин для ее появления здесь в это время пока еще не установлено.

Следует добавить, что некоторые ученые считают, что керамика позднего бронзового века из Бейджесултана имеет столько параллелей с керамикой средне-бронзового века Центральной Анатолии, что ее фактически следует отнести к последнему периоду, а не к концу II тысячелетия до н. э. Но в общем-то имеющиеся свидетельства говорят в пользу позднего бронзового века. И только с помощью новых материалов мы сможем решить эту проблему.

Остается еще вопрос о микенской керамике на юго-западе Анатолии. Раскопки поселений и захоронений Милета, Иасоса и Мюсгеби не оставляют никаких сомнений: это микенские колонии южной части западного побережья. В других частях побережья подобных колоний не обнаружено, а проникновение микенцев в глубь материка было минимальным.

Многочисленные данные об укрепленных городах Милета и Иасоса, казалось бы, свидетельствуют о том, что именно здесь находилось царство, известное хеттам как Аххиява. Эта теория во многом привлекательна, однако что касается автора данной книги, то, по его мнению, она создает множество исторических и географических неувязок. Именно из-за них в этой книге Аххиява показана на карте в северо-западной части Анатолии.