РОЛАНД

Роланд — реальный исторический персонаж, однако о нем почти ничего не известно. Единственное упоминание о Роланде содержится в «Жизни Карла Великого» Эгингарда — тексте начала IX века.

Там он предстает префектом приграничной области Бретани. В очень раннем Средневековье его уже называют племянником Карла Великого, и мрачная злая легенда об императоре гласит, что он — плод кровосмесительной связи императора с собственной сестрой. Таким образом, несмотря на то, что Роланд — герой без страха и упрека, печать порока отмечает его с самого рождения. Он так же не может считаться чистым и незапятнанным, как и все остальные герои средневекового имагинарного. Далее, из всех представленных в этой книге героев только он, без сомнения, обладает чертами, тесно связанными с национальной, то есть французской, культурой. Созданный, как мы увидим далее, литературным творчеством, «Песнью о Роланде», он — продукт этого текста, который называли «текстом, лежащим в основании нашей литературы, культуры и нашей истории, первым творческим проявлением нашего языка».

«Песнь о Роланде» родилась около 1100 года как «синтез старых, не поддающихся определению творческих элементов с новыми, осуществленный силой духа и мастерством поэта, которого, вероятно, звали Турольдом. /.../ Появление этого творения, результат гениального начинания, предпринятого по собственной воле, заставило устареть предшествовавшие ему песни и повести», — пишет исследователь «Песни о Роланде» Жан Дюфурне. Фигура возможного автора, Турольда, предположительно клирика англо-норманнского происхождения, изображена на вышивке ковра в Байо, и Вильгельм Мальмсберийский рассказывает, как около 1125 года, во время битвы при Гастингсе, в результате которой Англия отошла Вильгельму Завоевателю, один жонглер поднимал боевой дух нормандских воинов пением Cantilena Rolandi. Вполне вероятно, что к середине XII века существовала первичная версия «Песни о Роланде», отражавшая национальный дух королевства Капетингов, вдохновлявшийся образом святого Дени. Однако манускрипт, на котором основывается современное издание «Песни», — это англизированный и переработанный в окружении англонорманнского короля Генриха II Плантагенета вариант, сохранившийся в Оксфордской рукописи 1170-1180 годов.

В «Песни о Роланде» рассказывается эпизод, основа которого, скорее всего, историческая — поход каролингского войска в Испанию, где император побеждает сарацинских королей, и особенно короля Сарагосы, которого зовут Марсилий. Вокруг Карла Великого спорят двое из его ближайшего окружения — полный воинственного духа Роланд и пацифистски настроенный Ганелон. Карл Великий решает предложить Марсилию мир, но Ганелон, из ненависти к Роланду, подстрекает Марсилия предательски напасть на арьергард войска Карла, командовать которым доверено как раз Роланду. Неожиданное нападение происходит в Пиренеях при переходе через Ронсевальское ущелье, где громадная армия сарацинов атакует маленький христианский отряд, предводительствуемый Роландом, рядом с которым — его боевой товарищ Оливье и архиепископ Турпин. Надо звать на помощь императора и главные силы его армии, однако Роланд из гордости отказывается, и, когда он наконец смиряется с этой необходимостью и трубит в рог, уже слишком поздно. Роланду и его боевым друзьям остается лишь доблестно сражаться до последнего; они все до одного перебиты. Карл, подошедший слишком поздно, не может помочь ничем, кроме достойного погребения, и, когда, возвратившись в Аахен, он объявляет прекрасной Альде, нареченной невесте Роланда, о его гибели, она умирает. Стеная от скорби, старый император понимает, что войну с сарацинами ему придется начинать заново.

«Песнь о Роланде» вся пронизана духом крестовых походов, однако не этому духу она обязана тем глубоким влиянием, какое сумела оказать на имагинарное на столетия вперед. Главное в ее наследии — фигура Роланда, ставшего образцом христианского рыцаря, а позже, как мы увидим, и рыцаря французского.

Характер Роланда в «Песни» изображен через его отношения с четырьмя персонажами. Особенно явен контраст между Роландом и Оливье, его самым близким другом, который при этом весьма отличается от него и нравом и характером. В «Песни» говорится: «Роланд был храбр, но Оливье был мудр». Роланд горяч и вспыльчив, что и позволит ему в более поздней литературе с легкостью стать «неистовым». Оливье более уравновешен; в сущности, идеальный рыцарь мог бы получиться, если их объединить, чтобы чувство меры сдерживало размах натуры. Примечательно, что в европейском и особенно французском имагинарном верховодит всегда тот персонаж, кому свойственны чрезмерность и необузданность. Тем не менее, как это хорошо показал Пьер Ле Жантиль, Роланд из «Песни» — персонаж, не лишенный слабостей. Прежде всего, ему не чуждо ничто человеческое, и он вполне вписывается в то понятие о человечности, которое, как мы видели, разделяют все герои средневекового и европейского имагинарного. Другая пара — это Роланд и Карл Великий. Неоднократно подчеркивали, что «Песнь о Роланде» — это поэма о вассальной преданности. Это произведение, превосходно выразившее феодальный дух с его основой в виде отношений между вассалом и сюзереном. На витражах Шартрского собора Роланд изображен рядом с Карлом Великим. Мне представляется, что тут все-таки главное — фигура короля (здесь императора) . Карл Великий не автократ, он советуется, принимает советы, оценивает опасности, сожалеет о тяжелых королевских обязанностях. Его образ показывает, что верховная политическая власть не является в европейском имагинарном властью абсолютной, и это превращает абсолютистский период монархической власти XVI — XVIII веков из эпохи логического завершения европейской политической идеологии в отклонение внутри его развития. Помимо Оливье и Карла Великого, у Роланда дружеские отношения с архиепископом Турпином. Понятно, что этот персонаж, которому тоже будет суждена дальнейшая жизнь в литературе, — представитель Церкви. Эта пара выражает нерушимость взаимных связей мирянина с клерикалом и vice versa, то есть идеал, предполагающий, что отношения между представителями одной социальной роли — это те, кто молится, — и второй — это те, кто сражается, — должны быть такими же замечательными, как между Роландом и Турпином. Наконец, в смысле отношений между полами Роланд не представляет ничего неожиданного. Но Альда в «Песни» — персонаж неясный. Она — та самая подруга, по которой тоскует герой, и поэма кончается практически смертью Альды. Однако вся интрига при этом разворачивается между мужчинами. Это и есть «грубый мужской облик Средневековья», по выражению Жоржа Дюби. Еще герой Роланд прославился ношением и использованием предметов, отмеченных печатью святости. Это прежде всего меч, Дюрандаль, он имеет собственное имя, как живое существо, и он — неразлучный спутник Роланда. Далее — рог, или Олифант, который он носит за поясом, и это тоже священный предмет. Он может издавать звуки, призывно трубить, оказывать помощь, так что его можно было бы сравнить с рогом изобилия в его звучащем варианте.

Традиционность образа Роланда как героя подчеркивается той важностью, которая придается его смерти и его могиле. «Песнь» — это не что иное, как долгая агония. А Ронсевальское ущелье — наидостойнейшая из могил. Такая могила тем оригинальнее, что выделяет очень важную характерную черту образа Роланда. Действие всей песни буквально погружено в природу, в горный пейзаж, на фоне которого героическая эпопея разворачивается всегда и только под небом. Примечательно, что легендарная память о Роланде чаще всего встречается на природе. Это — там, где им оставлены его основные мифологические следы присутствия: скалы, которые он перерубил надвое своим Дюрандалем, проход Роланда в горном массиве Цирк Гаварни, что во французских Пиренеях, или скала в Сан-Теренцо неподалеку от Лая Специя. Множество мест, особенно в Италии, хранят следы «колен» Роланда. Средневековый герой, как мы видели, всегда связан с определенным местом, с географическим пространством; Роланд же — герой мультипространственный. Входит Роланд и в другую группу героев имагинарного мира — в область диковинных существ, великанов. В Ронко ди Малио, что неподалеку от Савоны, он оставил след своей гигантской ноги. Самым впечатляющим памятником легенде, увековечившим Роланда, следует назвать статую, которую в 1404 году ему поставили в немецком городе Бремене. Это статуя пятиметровой высоты, воздвигнутая перед самой городской ратушей как символ прав и привилегий города. По ходу истории ее часто носили в процессиях, и она существует по сей день.

И вот в тот период, который обычно определяют как переходный от Средних веков к Возрождению, — а с моей точки зрения, это фаза длительного исторического периода Средних веков, продолжавшаяся до XVIII столетия, — с Роландом происходит важное превращение. В Италии его подхватывает идеологическое и культурное течение, и у крупной княжеской семьи дель Эсте он попадает в настоящий фавор. Тут Роланд становится героем тех новых эпических поэм, в которых рыцарский дух переживает бурный расцвет. Это один из самых прекрасных плодов средневекового имагинарного, созданный в период пламенеющей готики. Произведения, живописующие этот новый облик Роланда, принадлежат перу двух великих писателей, пользовавшихся покровительством княжеской семьи дель Эсте. Первый из них, Боярдо, — поэт-гуманист, между 1476 и 1494 годом написавший «Влюбленного Роланда». В поэме он соединяет каролингский цикл с романом цикла артуровского. Особенное развитие у него получают утонченно-витиеватые любовные переживания, причем в большей степени как раз в новой паре — Роланд и прекрасная Анджелика. Боярдо вдохновляет великого поэта из Феррары начала XVI века Ариосто, который пишет с 1516 по 1532 год своего «Неистового Роланда». Обширнейшая поэма повествует о войне, которую нечестивые короли Аграмант и Родомонт (от чьего имени произошло слово «родомонтада», то есть «бахвальство») ведут с вождями христиан Карлом Великим и Роландом. Рассказывается там и о несчастной любви Роланда к Анджелине. Из-за нее, собственно, Роланд и впадает в то неистовство, которому поэма обязана своим названием. Но там же изображается и любовь сарацинского витязя Руджьера к Брадаманте, и его переход в христианство в то историческое время, когда начинался подъем семьи дель Эсте. У Ариосто Роланд становится героем средневекового имагинарного времен пламенеющей готики, героем рыцарственным и утонченным. Дальнейшая судьба Роланда остается то близкой к древней «Песни о Роланде», то отмеченной влиянием более современного «Неистового Роланда», Особенное продолжение традиция Ариосто получила на Сицилии, от скульптур на каретных стойках до — очень часто — персонажей кукольных театров. Перевоплощение, которое Роланд пережил в Италии, став там «неистовым», породило и новый тип героя-рыцаря — тип паладина. Слово это происходит от французского palatin, в итальянском языке XIII века произносившегося как paladino, характер мужественный, рыцарственный, ощущавший себя едва ли не ровней Карлу Великому. Это слово используется Ариосто в «Неистовом Роланде» и оттуда переходит во французский язык XVI века. С тех самых пор Роланд и принадлежит к особому типу рыцарственного героя — типу паладина.

Кристиан Амальви описал, как другое направление в истории имагинарного привело к тому, что во Франции XIX века появился национальный и даже светский образ Роланда. Подобно большинству средневековых героев, Роланд был сразу подхвачен эпохой романтизма, и два великих романтических поэта Франции посвятили ему свои поэмы, которым будет суждено войти в школьный курс литературы. Это «Рог» Альфреда де Виньи и «Легенда веков» Виктора Гюго. В те же годы все делается для популяризации «Песни о Роланде». Первое издание, одновременно и снабженное ученым комментарием, и доступное для понимания широкой публики, выпускает в 1837 году Франсиск Мишель. После этого, когда в 1867 году Виктор Дюрюи вводит обязательное изучение истории в начальной школе, и с того момента, как одновременно начинает появляться все больше переводов «Песни» на современный французский язык, она становится источником исторических сведений. Окончательный по своему влиянию перевод будет выполнен Леоном Готье в 1880 году, и это творение ученого, в те же годы выпустившего большой итоговый труд под названием «Рыцарство», углубит понимание достоинств этого общественного класса и его идеологии. После 1870 года Роланд попадает в компанию других доблестных «ветеранов», которых объединили для изучения в начальной и средней школах под знаком реванша в войне с пруссаками. Школьникам рассказывают о Верцингеториксе, Дюгесклене, Жанне д'Арк, Баярде, Тюренне, Гоше и Марсо. Среди них и побежденный Роланд. Он равно вдохновляет монархистов и католиков, что вполне естественно, и светских республиканцев, что уже может вызвать удивление. Однако Мишле объяснил им, что «Песнь о Роланде» следует воспринимать как творение народного французского гения, как эманацию коллективной души. Жанна д 'Арк, канонизированная после войны 1914-1918 годов и также признанная всеми французами, какой бы идеологии они ни придерживались, займет то место, какое в период политической деятельности Жюля Ферри досталось Роланду.

Место героя Роланда в сегодняшнем имагинарном Европы весьма неопределенно. Например, если в Италии, помимо театров марионеток, наследие Ариосто в некоторой степени осваивал кинематограф в таких фильмах, как «Орландо и паладины Франции» (французское название «Роланд, стойкий принц») (1958) режиссера Пьетро Франсиши и «Паладины» (1984) (французское название — «Выбор сеньоров») Дж. Баттиато, то во Франции Роланд, пожалуй, послужил материалом лишь для архаичного немого фильма Луи Фейяда «Роланд в Ронсевальском ущелье» (1913) и произведения хотя и не лишенного привлекательности, но тем не менее оставшегося безнадежно маргинальным — «Песни о Роланде» (1978) Франка Кассенти.

Сегодняшняя жизнь, кажется, не слишком благоприятствует возрождению Роланда-героя. Однако имагинарное до такой степени зависит от случайностей и превратностей истории, что невозможно знать наверняка, не отвоюет ли паладин, с образом которого связано столько прекрасных грез, свое достойное место в европейском имагинарном.