МЕЛЮЗИНА

С Мелюзиной в эту книгу входит тема сказочной героини.

Имагинарный мир кажется отражением мира земного, а тот земной мир, с которым мы имеем дело, по выражению Жоржа Дюби, имеет главным образом «грубый мужской облик Средневековья». И все-таки женщины, или, по крайней мере, некоторые из женщин, не только пользовались общественным почетом и признанием, не только обладали значительной властью — чаще, по правде сказать, через брачные узы, — но и в имагинарном Средних веков женщина зачастую выступает как важный компонент: не забудем, что Средневековье — это эпоха, когда христианство в Европе всячески почитало всемогущий образ женщины — Девы Марии.

Мелюзина относится к другой интересной группе средневековых существ женского пола — к царству фей. Феи для мужчин и женщин Средних веков — как о том свидетельствуют тексты раннего Средневековья — дальние потомки античных парок, их прозвание, на позднелатинском наречии, fatae, обнаруживает связь с судьбой —fatum, и вот эти-то феи мало-помалу встроились в христианское имагинарное, которое и разделило их на добрых и злых. Средневековые феи делают и добрые и злые дела для людей, а их деятельность в обществе протекает в основном как посредничество в отношениях пары. Мелюзине же выпала особенно тесная связь с понятием и хитросплетениями происхождения средневековых родов. Однако в этих феях, и прежде всего в Мелюзине, есть сложность, определившая контрастный и даже противоречивый образ женщины и четы Средневековья. Одни и те же женщины, одни и те же пары являются одновременно носителями и добра и зла, участницами чудесных историй, как добрых и волшебных, так и устрашающих. Ни одна героиня не проясняет нагляднее Мелюзины ту истину, что никакое человеческое существо не может быть абсолютно добрым или абсолютно злым.

Мелюзина как персонаж появляется в Средние века в XII и начале XIII века сперва в литературе на латинском языке, а потом и на местных наречиях. Между началом XIII и концом XIV века эта женщина-фея все чаще прозывается именем Мелюзина, которое связывает ее с большой семьей крупных сеньоров с запада Франции, семейством Люзиньян. В критическом труде о дворе Генриха II Английского, De nugis curialium, клирик Готье Maп рассказывает историю о молодом господине с длинными зубами по имени Хенно. Сей Хенно встретил в нормандском лесу юную очень красивую девушку в королевских одеждах, которая плакала горькими слезами. Она призналась ему, что спаслась после кораблекрушения, что утонувший корабль должен был доставить ее к французскому королю, чтобы тот женился на ней. Хенно и прекрасная незнакомка влюбились друг в друга, поженились, и она родила ему много прекрасных детей. Однако мать Хенно заметила, что девушка, прикидываясь набожной, избегает присутствовать при начале и окончании мессы, боится окропления святой водой и причастия. Заподозрив неладное, она проделала дырочку в стене спальни невестки и увидела, как та совершает омовение, превратившись в дракона, и затем снова принимает человеческий облик. Наученный матерью Хенно отвел жену к священнику, который окропил ее святой водой. Она выпрыгнула в окно и рассеялась в воздухе, перед этим испустив страшный вой. Во времена Готье Мапа еще живы были многие из потомства Хенно и его жены-драконицы.

В другом широко известном произведении, Otia imperialia, начала XIII века английский клирик Гервасий Тильбюрийский рассказывает историю о Раймонде, владельце замка Руссе, встретившем на берегу реки неподалеку от Экс-ан-Прованса роскошно одетую красавицу, сразу обратившуюся к нему по имени и позже ставшую его женой, при условии, что он никогда не пожелает увидеть ее обнаженной, а если так все же случится, то он потеряет весь достаток и благополучие, каковое она принесет в его дом. Пара жила счастливо, Раймонд разбогател, наслаждался жизнью и обладал завидным здоровьем, у них родилось много прекрасных детей. Однако любопытный Раймонд однажды сорвал занавесь, за которой жена у себя в спальне купалась в бочке. Прекрасная супруга превратилась в змею и навсегда исчезла, нырнув в бочку. Лишь кормилицы иногда слышали ее по ночам, когда она приходила, никому не видимая, взглянуть на малых деток своих. Когда эту историю обработают и обновят, то появится много изображений — подтверждением чему служит иконография — Мелюзины, улетающей через окно или взмывающей прямо с крыши в образе крылатого дракона и потом ночной невидимкой приходящей к своим маленьким детям.

В фольклористике этот сюжет называется историей о нарушенном запрете. Можно предположить, что самой древней героиней подобной легенды о сверхъестественном существе, вышедшем замуж за смертного, поставив ему множество условий, и исчезнувшем навеки в тот момент, когда они были нарушены, является известный в индоевропейской мифологии образ нимфы Урваши.

Однако — если отрешиться от символического смысла предательства, имевшего особенное значение для средневекового общества, основой которого была верность, — главная суть этой истории кажется мне состоящей в изначально и полностью дьявольском — ибо именно таков смысл дракона и змеи — характере этой женщины-животного, ставшей женой и матерью. В особенности же в мифе о Мелюзине с пугающей двойственностью отражен путь, ведущий в феодальном обществе к процветанию. Мелюзина предлагает своему смертному супругу богатство и достаток в том смысле, в каком Запад понимал их в XII и XIII веках: выкорчевывание лесов, и самое главное — строительство замков, городов и мостов. Вдобавок в ней как в необычайно плодовитой родительнице воплощен и стремительный демографический скачок тех времен. Мы с Эмманюэлем Ле Руа Ладюри назвали ее «матерью-целинницей». Это фея феодального времени. Ее образ рисуется в большой степени положительно — она добра, деятельна, плодовита и в конечном счете оказывается несчастной поневоле, пав жертвой предательства. А вот люди Средних веков не оставались равнодушными к ее дьявольскому происхождению, видя в ней прообраз Евы, которой не может быть искупления.

Крупная феодальная королевская династия Плантагенетов, графов Анжуйских, в XII веке ставших английскими королями, в глазах средневековых людей воплощала потомство Мелюзины, властное и демоническое, особенно с учетом бесконечных распрей внутри семей, между королем и королевой, между королями и сыновьями. И английский король Ричард Львиное Сердце, как отметил в начале XIII века Жиро де Барри, с полным правом отвечал тем, кого приводили в изумление эти внутрисемейные раздоры: «А с чего это, по-вашему, все должно быть иначе? Разве мы все не дети Дьяволицы?».

В XIV веке конструкция истории о Мелюзине обретает законченный вид. Фабула делится на три части: фея выходит замуж за смертного, строго наказывая ему соблюдать запрет; чета вкушает все блага поразительного процветания до тех пор, пока супруг держит данное слово; договор нарушен: фея исчезает, и вместе с ней исчезает и процветание, принесенное ею мужу в качестве приданого.

Таким образом, Мелюзина, по классификации Лоуренса Харф-Лэнчера, — это прототип фей-возлюбленных, приносящих счастье, в отличие от Морганы, являющейся прототипом фей, которые заманивают своего супруга или любовника в иной мир, то есть это феи, приносящие несчастье. Но, как мы видели, «Мелюзиново» счастье не позволяет полностью порвать с изначальным злом, и сама Мелюзина недалеко ушла от двойственной природы человеческого существа, объединенного с демоническим зверем.

В конце XIV века, в особой исторической атмосфере, судьба нашей героини переживает важный момент. Ей посвящаются два романа, один, нписанный в прозе, сочинен писателем Жаном из Арраса, для герцога Жана Беррийского и его сестры Марии герцогини де Бар; второй, в стихах, принадлежит перу книгопечатника Кудретта.

Начало всей истории в романе связано с нарушением запрета и причинением зла. Мать Мелюзины, Презина, заставляет своего мужа Элинаса, короля Албании, под которой подразумевается Шотландия, — она встретила его, когда тот охотился в лесу, — поклясться, что он не будет присутствовать при ее родах. Но Элинас нарушает клятву, и Презина, родив трех девочек — Мелюзину, Мелиор и Палестину, — исчезает и удаляется вместе с тремя дочерьми на остров Авалон (тут контаминация с мифом об Артуре). Когда девушкам исполняется пятнадцать лет, они узнают о клятвопреступлении отца и в виде отмщения заключают его внутрь горы, но поскольку дочери не имеют права налагать кару на собственного родителя, то они и сами должны понести наказание. Наказание Мелюзины — в том, что каждую субботу ей придется превращаться в змею. Если она выйдет замуж за смертного, то станет смертной сама, а если муж заметит ее в том виде, который она принимает по субботам, то муки и тут ждут ее. У фонтана Мелюзина встречает Раймондена, сына графа де Фореза, который только что во время охоты на кабана убил своего дядю графа де Пуатье. Мелюзина обещает, что ему не будет расплаты за преступление и он обретет счастье, богатство и вдобавок многочисленное потомство, если согласится на ней жениться. Однако он должен дать клятву никогда не пытаться увидеть ее в субботу. Став женой Раймондена, Мелюзина распахивает земли, строит города и крепости, начав с возведения замка Люзиньян. У них рождается десять детей, которые становятся могущественными королями, но при этом у всех есть физический изъян — пятно на теле, звериная метка и т.п. Кудретта особенно интересует шестой сынок, Жоффруа Большой Зуб, в характере которого доблесть смешана с жестокостью, — он сжег в Пуату Майезский монастырь вместе с монахами.

Тем временем, если вспомнить о времени историческом, хозяева Люзиньяна в эпоху крестовых походов стали королями Кипра и даже захватили на земле Анатолии целое царство, называвшееся Малой Арменией. Король Леон Люзиньянский был разгромлен мусульманами, отобравшими это царство. Он бежал на Запад и там попытался собрать союз королей и принцев, чтобы отвоевать свое армянское царство обратно. Так и не добившись задуманного, он в 1393 году умер в Париже. Но его настойчивое стремление к армянскому крестовому походу в тогдашнем христианском мире вполне вписывается в движение более широкое, связанное с большим крестовым походом против мусульман. Предпринятая попытка окончилась в 1396 году разгромом при Никополисе на территории современной Болгарии, где турками была уничтожена армия крестоносцев-христиан.

Этой атмосферой крестового похода пропитан дух романов Жана из Арраса и Кудретта. Перспективами крестового похода вдохновлен в особенности новый и очень хорошо разработанный эпизод, героиней которого выступает сестра Мелюзины, Палестина. Палестина за то, что посмела наложить наказание на собственного отца, была заточена вместе со своим приданым внутри горы Канигу, что в Пиренеях. Рыцарь из рода Люзиньянов должен явиться и спасти ее, приданое забрать и использовать его для отвоевания Святой земли. Именно это в романе Кудретта долго и с большим упорством старается совершить Жоффруа Большой Зуб.

Тем временем в литературе и в имагинарном германских народов появляется мужское соответствие Мелюзины. Это Рыцарь Лебедя, сверхъестественный персонаж, вышедший из вод, — он женится на смертной женщине, с которой берет клятву соблюдать запрет, но она нарушает его, и он навсегда оставляет ее; это прототип персонажа, своей шумной известностью обязанного Вагнеру, — Лоэнгрина. Далее, говоря о Валькирии, мы еще упомянем о встрече христианского имагинарного с имагинарным германским, как и о роли Вагнера в возрождении и творческой переработке последнего.

Большой общеевропейский успех выпал на долю перевода романа Кудретта, сделанного в 1456 году крупным чиновником из Берна Тюрингом фон Рингольтингеном. Этот перевод на немецкий язык тут же был распространен благодаря книгопечатанию (известно одиннадцать отпечатанных экземпляров, из которых семь сохранилось) и торговле вразнос. Книжечка Historic der Melusine, которую продавали бродячие торговцы с лотка, печатается множество раз с конца XV века до начала XVII в Аугсбурге, Страсбурге, Гейдельберге, Франкфурте. Более того, в XVI, XVII и XVIII веках количество переводов все множится и множится. Большим успехом пользуется напечатанный в 1613 году в Копенгагене датский перевод, и известно несколько переводов на исландский язык. Перевод на польский был выполнен в XVI веке; чешский вышел в Праге в конце XVI и был пять раз переиздан. В XVII веке появляются два независимых друг от друга перевода на русский. История Мелюзины получила громкий резонанс в славянских странах; ее переделывали в театральные пьесы, и она широко распространилась в фольклоре и народном искусстве. По словам Клода Лекуте, «в Центральной Европе Мелюзина становится духом ветра».

В истории немецкой культуры легенду о Мелюзине в 1556 году переработал для театра знаменитый поэт и народный мейстерзингер Ганс Сакс, это пьеса в семи актах, и действуют в ней двадцать пять персонажей.

Однако укоренение мифа о Мелюзине на реальной земной почве Запада в XVI веке обрывается. Замок Люзиньян, ставший очагом сопротивления его сеньоров королевской власти в период религиозных войн, разрушен в 1575 году Генрихом III, и уцелевшая тогда башня Мелюзины была срыта до основания в 1622-м. Она продолжает жить в легенде и в прелестной миниатюре XV века из «Великолепного часослова герцога Беррийского».

Мелюзина, как и другие персонажи, не осталась внакладе в период романтического возрождения Средних веков. Самое замечательное произведение на эту тему, лучше, чем обработка легенды, сделанная в 1820 году, — это фрагменты обработки, которую с большим воодушевлением предпринял Ахим фон Арним, так и не закончивший этого труда до самой своей смерти в 1831 году.

В XIX и XX веках легенде о Мелюзине пошла на пользу ее схожесть с образом Ундины, феи вод, имевшей большой успех. К известной «Ундине» (1811) Фридриха де ла Мотт Фуке нельзя не добавить и написанную в начале XX столетия пьесу Жана Жироду, всегда проявлявшего неизменный интерес к обаянию германских легенд. Именно водный миф и объединяет Мелюзину с Ундиной. Однако Мелюзина — персонаж космический, ее связь с природой гораздо богаче и разнообразней. Дух вод, она в то же время и дух лесов, а ночные полеты на драконьих крыльях превращают ее и в фею воздуха. В Новое время и в современную эпоху поэтическое вдохновение, от Нерваля и Бодлера до Андре Бретона, неустанным эхом вторит «крикам феи» Средневековья. Мелюзина — мать и возлюбленная — вдохновительница «Аркана 17» (В русском переводе «Звезда кануна». Примеч. Перев.) Андре Бретона.

А времена, совсем недалекие от нынешних, придали образу Мелюзины совершенно новое качество. Она стала «моделью женского существования», и Кружок исследований на женские темы в Дании выбрал ее изображение своей эмблемой.

Стать феминистским символом Мелюзине позволили две характерные черты, благодаря которым она занимает совершенно особое место в европейском имагинарном, вышедшем из Средневековья. С одной стороны, в сфере отношений между людьми и существами сверхъестественными она объединяет позитивное начало с негативным. Мелюзины, феи-благотворительницы, приносившие сынам человеческим богатство, детей, счастье, оказались демонизированы. В XVI веке такой демонизированный образ Мелюзины оставил потомкам великий алхимик Парацельс: «Мелюзины — королевские дочери, лишившиеся упований из-за грехов своих. Сатана забрал их и обратил в страшных призраков». Второй характерной чертой является то, что Мелюзина выступает как главный компонент пары. Она проявляет себя через супруга-любовника. Она — самое наглядное проявление пары фея — рыцарь со всеми ее взлетами и падениями. Фея феодальных времен, она оставила европейскому имагинарному вкус успехов и провалов феодального общества и, на долгие годы вперед, внушила всему западному обществу чувство опасности. Она не позволила ему забыть, что и рыцарь прежних времен, и сегодняшний капиталист, принесшие обществу престиж и преуспеяние, тоже были в сношении с дьяволом.