Чтобы понять главную движущую пружину внутренней и внешней политики всех британских правительств, сменявших друг друга у власти в течение тринадцати лет, истекших между завоеванием Англией обеих бурских республик и началом мировой войны, нужно усвоить себе следующую мысль: правящие слои Британской империи, постепенно убедившись в полной неизбежности предстоящего великого столкновения с Германией и давая себе весьма ясный отчет в неизмеримых по своей важности экономических и политических его последствиях для империи и прежде всего для всего социального строя Англии, шли на самые большие, еще недавно считавшиеся совершенно немыслимыми уступки, жертвы, компромиссы, — лишь бы обеспечить к решительному моменту наибольшие для себя шансы победы над грозным врагом, лишь бы для этой цели

1) свести к минимуму возможность революционного взрыва в самой Англии или в Ирландии, в только что покоренной части Южной Африки или в Индии и

2) заручиться возможно большим количеством союзников среди великих, а также и второстепенных держав.

Оба пункта этой программы требовали часто очень больших и чувствительных жертв, и много таких жертв было принесено в 1901–1914 гг. Этот тактический прием увенчался удачей, правда, не полной (с точки зрения тех, кто его пустил в ход). Второй пункт — приобретение Англией союзников — будет нами рассмотрен в следующей главе. Тут мы обратимся пока исключительно к первому пункту и рассмотрим политику британского правительства в пределах самой империи.

Отметим прежде всего, что эта политика в только что указанном отношении не менялась в течение всего данного периода, охватывающего все царствование Эдуарда VII (22 января 1901 г. — 10 мая 1910 г.) и первые годы царствования его сына и преемника Георга V (с 1910 г. до начала мировой войны 1914 г.), хотя за это время успело смениться несколько разнохарактерных кабинетов: консервативный кабинет лорда Сольсбери (до июля 1902 г.), консервативный кабинет Бальфура (июль 1902 г. — декабрь 1905 г.), либеральное министерство Кемпбель-Бапнермана (декабрь 1905 г. — апрель 1908 г.), либерально-радикальный кабинет Асквита (с апреля 1908 г. до декабря 1916 г.). Консерваторы вели политику уступок в ирландском вопросе и в колониальных делах, либералы проводили ее в области социально-экономических и политических отношений в самой Англии, но все время это была та же политика последовательных уступок с целью хоть на время скорейшего умиротворения недовольных элементов. Вот главные этапы этой политики.

1. 31 мая 1902 г. по договору, подписанному в Претории, буры, окончательно и безнадежно побежденные и абсолютно лишенные возможности продолжать войну, признали себя подданными английского короля. Им, однако, не только сразу же была обещана широчайшая автономия и вся полнота гражданских и политических прав, но и, в самом деле, обещанное было реализовано. После некоторых видоизменений окончательно введена была конституция, по которой законодательная власть принадлежит избранным всеобщей подачей голосов народным представителям, а министерство, назначаемое губернатором, сменяется в зависимости от вотумов палаты (перед которой министерство ответственно). Губернатор назначается королем, и Эдуард VII назначил губернатором генерала Боту, который был душой упорного сопротивления англичанам во все годы англо-бурской войны. Это не значит, конечно, что все обстояло и обстоит идиллически благополучно в бывших бурских республиках и что все довольны. Положение рабочего класса (не говоря уже о жесточайше эксплуатируемых привозных китайских кули) несравненно хуже на юге Африки, чем, например, в самой Англии. Есть и еще справедливо недовольные элементы населения, например кафры. Но главная цель была достигнута: когда в годы мировой войны (в 1914, отчасти в 1915 г.) образовалась небольшая группа повстанцев в Южной Африке, решившая начать борьбу с Англией, то к ней мало кто примкнул, и движение без труда было раздавлено. А в общем бывшие бурские республики в 1911–1918 гг. не вредили, но помогали англичанам. Но плоды этой политики сказались впоследствии, а в 1902–1906 гг., когда она проводилась, многие (в том числе очень влиятельные органы континентальной прессы), с удивлением отмечая эту неслыханную уступчивость победителей после такой долгой и яростной борьбы, усматривали тут неопровержимое доказательство внутреннего сознания слабости Англии.

2. Еще большее впечатление произвела следующая по времени уступка английского кабинета: консервативный кабинет решил сделать то, перед чем отступил даже Гладстон. Решено было провести в широком масштабе коренную аграрную реформу в Ирландии и превратить, несмотря на громадные затраты, безземельного ирландского арендатора, вечного, стихийного революционера, в мелкого собственника. Другими словами, нужно было ликвидировать наследие истории, вернуть землю, отнятую окончательно у ирландцев в XVII столетии, ирландским обезземеленным крестьянам, а лендлордов, которые этой землей владели и эксплуатировали безземельных ирландцев именно при помощи аренды этой самой земли, вознаградить в той или иной мере из государственных средств. Это было сделано в 1903 г., когда консервативный кабинет Бальфура провел через парламент аграрную реформу (билль Уиндгема), дававший кредиты в 112 миллионов фунтов стерлингов для выкупа у лендлордов земли и отдачи ее крестьянам-фермерам на основе очень облегченных, сильно рассроченных платежей.

Весь выкуп земли рассрочивался для фермеров на 68 лет, причем платежи были значительно (около 25 %) ниже той арендной платы, которую за эту же землю приходилось прежде платить лендлорду, владельцу земли. Последствия этой реформы были колоссальны, особенно с того момента, когда (в 1909 г.) был введен в известных случаях принцип принудительного отчуждения земли, если лендлорд не соглашается продать свою землю правительству (которое уже от себя раздавало землю крестьянам-арендаторам, а они обязывались в 68 лет выплатить правительству должную сумму). Еще до войны приблизительно половина всей лендлордской земли перешла к крестьянам, и в течение войны и после нее этот процесс не останавливался. Мелкая крестьянская собственность была насаждена в Ирландии с необычайной быстротой. Казне приходилось считаться с громадными расходами, так как лендлордам платилось заведомо больше (на 12 %) против рыночной цены на землю. Любопытно, что даже после издания правил о принудительном отчуждении (в 1909 г.) правительство продолжало переплачивать лендлордам за их землю. Правительство неохотно пускало в ход «опасный» прием насильственного отчуждения. Но самое существование этого акта о насильственном отчуждении имело магическое действие: всякое сопротивление со стороны лендлордов прекратилось.

Ликвидация бурской войны и ирландская аграрная реформа были лишь началом той эры уступок и компромиссов в жизни Британской империи, о которой тут идет речь. Предстояли еще большие решения — тоже компромиссные, тоже рассчитанные на ближайшие годы — по целому ряду существеннейших вопросов всего социально-политического уклада и быта империи. Германская конкуренция усиливалась из года в год, кризис в разных отраслях английской промышленности нарастал, призрак безработицы, уменьшения заработной платы все чаще и чаще становился перед рабочим классом Англии. Если уже в 90-х годах кончилась эра почти монопольного владычества английского импорта на многих рынках, то в 900-х годах вопрос уже начинал ставиться как будто о вытеснении Англии с некоторых из этих рынков. Стихийное революционизирование рабочего класса, не замечавшееся в Англии с самого конца чартизма, т. е. с конца 40-х годов XIX в., теперь, при все ухудшающейся общей экономической конъюнктуре, неминуемо должно было в ближайшем будущем снова стать на очередь дня. Все эти возможности и опасности были учтены правящими слоями буржуазии. Но раньше чем предприняты были шаги в сторону социально-политических и финансовых реформ, консервативная партия, руководимая в этом случае (как и во многих других) унионистом Чемберлепом, выдвинула мысль о введении протекционизма, т. е. о сильнейшем ограничении существовавшей в Англии более полувека свободы торговли. Мысль протекционистской агитации была та, что необходимо все колоссальные владения британской короны закрыть для иностранных конкурентов и сделать империю как бы единым монопольным рынком сырья и сбыта для продуктов британской промышленности. Таким путем, правда, не решался полностью вопрос об опасностях германской конкуренции на мировом рынке вообще, но такая значительная часть мирового рынка, как Британская империя, оказывалась обеспеченной от проникновения чужих товаров. Но эта агитация натолкнулась на упорное сопротивление. В средней и мелкой буржуазии и в рабочем классе существовало распространенное мнение, что протекционизм сильно удорожит жизнь в Англии и не принесет столь серьезных компенсаций, чтобы стоило идти на этот рискованный опыт. Выборы, происходившие в январе 1906 г., показали, что от протекционизма большинство избирателей спасения не ждет. В палате, избранной в 1900 г. и правившей до конца 1905 г., числилось 374 консерватора: в январе 1906 г. их было выбрано 132. Либералов и членов рабочей партии, которых в 1900–1905 гг. было в палате общин всего 186, в январе 1906 г. было выбрано 428. Это большинство подкреплялось еще ирландскими националистами, которые ждали от либерального кабинета введения ирландского самоуправления. Так как главным пунктом избирательной платформы был именно вопрос о введении протекционизма, то подавляющее большинство, полученное врагами протекционизма — либералами и рабочей партией, — на ближайшее время, по крайней мере, совершенно прекращало всякие разговоры об уничтожении свободы торговли.

Членов рабочей партии было избрано в январе 1906 г. 54 человека, и они, примыкая к либеральному большинству во всех вопросах проведения социальных, политических и финансовых реформ, в то же время не сливались с этим большинством, а настойчиво требовали неотложного проведения намеченных реформ и систематически «радикализировали» либеральную партию. Моральный вес 54 членов рабочей партии в парламенте был велик не только благодаря большому количеству рядовых членов партии; ее поддерживали даже многие из тех элементов рабочего класса, которые впоследствии резко разошлись с рабочей партией и ушли от нее далеко влево, в сторону революционного прямого действия.

На конгрессе рабочей партии в Манчестере в 1901 г. левое (марксистское, революционно-социалистическое) течение оказалось в значительном меньшинстве; в 1902 г. в Ньюкасле оно уже овладело почти половиной конгресса (291 тысяча представленных голосов против 295 тысяч); в 1904 г. в Брэдфорде оно опять оказалось в значительном меньшинстве, а в 1905 г. на конгрессе в Ливерпуле и в 1906 г. на конгрессе в Лондоне левое радикальное течение одержало положительную победу. Для либерального правительства вывод был ясен: реформы «сверху» — и довольно поспешные — становились решительно необходимы. Дело было не в нескольких десятках парламентских голосов рабочей партии, а в миллионах рабочих, о настроении которых можно было судить на основании этих фактов. Руководящим деятелям по внутреннеполитическим делам в либеральном кабинете, вступившем во власть тотчас же после выборов, стал не глава кабинета Кемпбель-Баннерман, а министр торговли Давид Ллойд-Джордж. Ллойд-Джордж по происхождению своему принадлежал к мелкой сельской буржуазии Уэльса; он занял в кабинете позицию крайнего радикала в политике и приверженца идеи (как он сам сформулировал однажды) наибольших уступок рабочей партии, какие только возможны без революционного разрушения существующего социального строя. Другими словами, именно он и сделался главным проводником политики далеко идущих компромиссов. Еще только собираясь вступить в кабинет, Ллойд-Джордж прямо заявлял, что или либеральная партия осуществит серьезные социальные реформы, вступит в борьбу с «безбожной эксплуатацией» всего народа земельными магнатами, потребует и достигнет ослабления «феодальной твердыни», т. е. палаты лордов, мешающей всем социальным реформам, проведет ряд мер против «постыдной нищеты» рабочих кварталов, или же возникнет и усилится новая партия, которая сметет прочь старых либералов. Другими словами, Ллойд-Джордж хотел сделать либеральную партию партией социальных реформ, которая вовремя «предотвратила бы» или «задержала бы» обострение борьбы между социализмом и капиталистическим миром. «До сих пор не было сделано никакого реального усилия, чтобы противоборствовать социалистической миссии между рабочими. Когда это усилие будет сделано, вы найдете приверженцев даже между рабочими», — так заявлял он в 1905 г.

Что и Ллойд-Джордж при всем своем мнимом «пацифизме» никогда не терял из виду возможной войны с Германией и руководился этой перспективой, он доказал, как увидим далее, в июле 1911 г., когда именно его угрожающее выступление в разгаре марокканских осложнений чуть не привело к взрыву общеевропейской войны, ровно на три года раньше, чем это случилось на самом деле. Тогда, в 1911 г., опасность революционных волнений в рабочем классе была в Англии меньше, чем в тот момент, когда либеральный кабинет получил власть. Так, по крайней мере, судила пресса правящих кругов.

Напомним вкратце, что было сделано либеральным кабинетом в эти годы, в особенности с 1908 г., когда после болезни и отставки Кемпбель-Баннермана первым министром стал Асквит, а Ллойд-Джордж покинул министерство торговли и стал канцлером казначейства.

Прежде всего был проведен ряд законов, не только обеспечивающих даровое первоначальное образование для детей неимущих родителей, но и дающих возможность дарового питания детей в столовых при школах. Затем (в 1907 г.) сильно сокращена была возможность пользования ночным трудом, а ночной труд женщин-работниц был воспрещен совершенно. Все правила по охране здоровья рабочих, работающих на фабриках, были распространены полностью на рабочих, которые работают либо у себя на дому, либо на квартире у хозяев. Рядом законоположений были значительно расширены права на вознаграждение и возмещение, а также на пожизненные пенсии, на лечение и т. п. во всех случаях несчастий с рабочими, происшедших при работе, а также в случае появления так называемых «профессиональных болезней» у рабочих (1906–1907 гг.). Под суровый и активный контроль были поставлены все отрасли промышленности, где, по существу дела, здоровье рабочих подвергается особой опасности. Было установлено 11 категорий таких вредных отраслей производства, и для постоянного наблюдения за исполнением всех правил, специально выработанных для этих отраслей, кабинет создал 11 новых должностей особых инспекторов, которым вменялось в обязанность беспощадно возбуждать судебные преследования против хозяев, виновных в умышленном — или хотя бы по небрежности — нарушении этих правил. В 1908 г. для шахтеров был установлен восьмичасовой рабочий день. Ряд законов, изданных в 1906–1909 гг., был направлен в той или иной степени к защите интересов трудящихся в отдельных отраслях промышленности. Правительственная пресса склонна была очень сильно преувеличивать, конечно, значение этих частичных улучшений для рабочего класса.

В 1909 г. особым парламентским актом была создана организация бирж труда которая дала правительству ряд указаний, позволивших приступить к выработке обширного закона о страховании рабочих. Рабочие, лишившиеся работы и не находящие новой не по своей вине, получили право на пособие на время безработицы со стороны государства. Все люди наемного труда получили также право на пособие в случае болезни и старости. По этому закону (Insurance Act), выработанному Ллойд-Джорджем, каждый рабочий имеет право в случае болезни получать в течение 172 дней по 10 шиллингов в неделю, а работница — по 7 ¹/₂ шиллингов в неделю. Лекарства и медицинская помощь, сверх того, — бесплатно. Что касается стариков, неимущих и неработоспособных, то они (как мужчины, так и женщины) должны были получать отныне по 5 шиллингов в неделю. Еще до того, как прошел этот закон о страховании, правительство провело (в 1906 г.) билль о расширении прав профессиональных союзов (тред-юнионов). За тред-юнионами было признано право организовывать обход фабрик и заводов особыми их уполномоченными для мирного убеждения рабочих в уместности коллективного прекращения работ в данном предприятии. С другой стороны, тот же билль уничтожал судебную (в порядке гражданских исков) ответственность тред-юнионов перед предпринимателями, потерпевшими убытки от тех или иных действий тред-юнионов (например, от призыва к стачке). После бурной оппозиции со стороны консерваторов этот билль прошел. В 1909 г. тред-юнионам было дано право образовывать — вместе с представителями предпринимателей — смешанные комиссии для установления размеров заработной платы в угольной промышленности, а также во всех промыслах, где работа берется рабочими на дом.

Целый ряд более частичных законоположений, проведенных в те же годы (1900–1910), а также административных распоряжений, исходивших от отдельных министерств, необычайно усиливал юридически и материально тред-юнионы и подкреплял парламентский союз либеральной партии с рабочей партией. Одновременно правительство сделало ряд шагов в сторону раздробления землепользования и воссоздания почти исчезнувшего в Англии класса мелких земельных держателей. В 1907 г. лорд Каррингтон, министр земледелия, разделил коронные земли на мелкие участки и роздал их в пожизненную аренду. В следующем (1908) году прошел закон, имеющий колоссальное принципиальное значение для Англии: по этому закону (Small holdings and Allotments Act) советы графств дают безземельному земледельцу для обработки и пожизненного пользования мелкие участки земли, которые этими советами — а в некоторых случаях правительственными комиссарами — выкупаются из земель лендлордов по рыночной стоимости земли в данном месте. Получающие эту землю и их преемники по пользованию обязаны платить государству за аренду, но не считаются собственниками этих участков, и выкупная сумма покрывается самим же государством. Принцип обязательного отчуждения ленд-лордской земли был, таким образом, применен не только к Ирлапдии, но и к самой Англии. Мы видим, таким образом, в 1906–1909 гг. ряд законодательных и административных усилий, направленных отчасти к привлечению рабочего класса, отчасти к созданию и укреплению мелкой сельскохозяйственной буржуазии. Эта политика продолжалась, может быть, несколько-более замедленным темпом также в 1910–1914 гг., но с 1909 г. правительство должно было предпринять и выдержать упорную борьбу за свой новый бюджет.

Это был тот знаменитый, исторический «революционный» бюджет» 1909 г., который значительно усиливал фискальные поборы с недвижимой собственности, с капитала, с нетрудового дохода вообще, в самом широком смысле. Очень значительно были повышены также государственные взыскания при передачах имуществ, особенно при получении наследств. Крупнособственнические, землевладельческие по преимуществу, элементы, могущественные в Англии, пошли походом против этого бюджета. Все упования врагов бюджета перенеслись на палату лордов. В своей речи в Глазго лорд Мильнер, обращаясь через головы своих слушателей к палате лордов, убеждал лордов «отвергнуть бюджет — и к чорту последствия!» «Лорды отвергли бюджет, и сами пошли к чорту», — ответил на это уже много спустя Ллойд-Джордж.

Два вопроса не могут не возникать у читателя:

1) Почему этот бюджет стал необходимостью?

2) Какие именно общественные классы боролись против него с таким упорством?

Ответ на первый вопрос нетруден. Закон о страховании безработных и престарелых, да и другие законы, как проведенные в 1906–1909 гг., так и намеченные к законодательным сессиям на ближайшие годы, требовали огромных затрат из средств государственного казначейства. Общая же тенденция правительственной политики побуждала построить новый, расширенный бюджет на сильном увеличении налогового бремени, падающего именно на наиболее состоятельные слои населения. Что же касается другого вопроса, то на него можно ответить так: в оппозиции к «революционному бюджету» Ллойд-Джорджа оказались прежде всего крупные земельные собственники и часть больших индустриальных и финансовых магнатов. Но и главная масса торгово-промышленной буржуазии приняла бюджет без особого восторга, а отчасти и с некоторым ропотом; очень уж он показался радикальным. Принятие бюджета не только либеральным большинством, но даже частью консервативного меньшинства в палате общин показало, что на эту меру правящая буржуазия посмотрела именно как на необходимую уплату по счетам за издержки, уже раньше призванные не только целесообразными, но и прямо необходимыми. Положение усложнялось тем, что одновременно с расходами, вызывавшимися новым социальным законодательством, приходилось думать также о непомерно увеличивавшихся издержках на армию и флот: ведь об антагонизме с Германией нельзя было никак забыть ни на один миг. Еще в 1895 г. военно-сухопутный бюджет Англии был равен 19 ¹/₂ миллионам фунтов стерлингов, а в 1905 г. — 33 598 тысячам ф. ст. Морской бюджет в 1895 г. был равен 27 742 тысячам ф. ст., а в 1905 г. — 42 769 тысячам ф. ст. Расходы по закону о рабочих пенсиях уже в 1911 г. должны были дойти до 12 ¹/₂ миллионов ф. ст.; вообще приходилось уже в 1909 г. предвидеть колоссальное развертывание расходного бюджета в ближайшие годы.

Ллойд-Джордж, составляя свой бюджет, решил нажать налоговым прессом прежде всего на верхушку землевладельческих магнатов и представителей высшей плутократии. Половина всего земельного фонда Великобритании принадлежит всего 2 ¹/₂ тысячам собственников. Вообще же 95 % всего национального капитала находилось в 1908 г. в руках ¹/₉ части населения[11]. Было ясно, что при такой концентрации движимых и недвижимых богатств налоговый пресс можно нажимать вполне безопасно и даже с одобрением громадного большинства народа, пока это нажимание будет направляться на крупные капиталы и земельные владения. И действительно, новый бюджет Ллойд-Джорджа круто повышал налоговое бремя на большие доходы и уменьшал зато налоги на средние и малые доходы (от 200 до 2 тысяч фунтов в год). От этого проигрывали всего 10 тысяч человек, но выигрывали 700 тысяч. Сильно повышались налоги на земельную собственность, на наследство, на торговлю спиртными напитками. В общем, больше 75 % всех новых расходов покрывались новыми статьями прихода, уплачивавшимися исключительно состоятельными классами.

Ллойд-Джордж говорил, что своим бюджетом он бьет, во-первых, земельных магнатов и, во-вторых, кабатчиков. В самом деле, «революционный бюджет» 1909 г. отличается от предыдущих бюджетов прибавкой доходных статей на 17,2 миллиона ф. ст. Из этой суммы землевладельцы уплачивают новых налогов и пошлин 6350 тысяч ф. ст., владельцы водочных заводов и питейных заведений — 4,2 миллиона ф. ст., подоходный налог увеличивается на 3,5 миллиона ф. ст., такса, взимаемая с автомобилей, подымается на 600 тысяч ф. ст. Собственно только две статьи косвенно или прямо затрагивают карман всего населения: прибавка на марки (650 тысяч) и увеличение пошлины на табак (1,9 миллиона ф. ст.). Ллойд-Джордж заявлял, что эти новые доходы, взимаемые им с земельных магнатов, с питейных заведений, отчасти с капиталистов вообще, нужны государству для новых социальных законов, направленных к улучшению быта рабочего класса и вообще неимущих. Борьба против бюджета со стороны затронутого меньшинства велась ярая, но, конечно, совершенно безуспешная. Бюджет Ллойд-Джорджа прошел в палате общин. Но 30 ноября 1909 г. в палате лордов он был отвергнут большинством 350 голосов против 75. Этот вотум лордов поставил на очередь дня самый вопрос о существовании аристократической палаты наследственных законодателей.

В палате лордов числилось в 1909 г., когда возник этот жестокий конфликт с правительством, 606 членов, из них меньше 90 было на стороне либерального кабинета, остальные же — консерваторы. Притом среди консерваторов была обильнее всего представлена именно та землевладельческая аристократия, которая больше всего была затронута бюджетным биллем Ллойд-Джорджа. Провал этого билля в палате лордов вызвал бурю негодования как в рабочем классе, так и в некоторых слоях мелкой буржуазии. Решительно был поставлен по инициативе Ллойд-Джорджа и на митингах, и в прессе вопрос о целесообразности дальнейшего существования архаического, средневекового учреждения, где люди заседают по праву рождения, где эти пожизненные и наследственные законодатели пользуются правом уничтожить любой закон, желательный народным представителям и принятый уже палатой общин. В начале 1910 г. произошли общие парламентские выборы. Правительственное большинство заняло в новой палате 386 мест, консервативная оппозиция — 273. Из правительственного большинства 275 человек принадлежало к либеральной партии, 40 к рабочей, остальные 71 — к ирландским националистам. Эта палата просуществовала недолго. Правительству не удалось достигнуть никакого соглашения с лордами. Палата общин приняла билль, вовсе лишавший палату лордов права отвергать законопроекты, прошедшие через палату общин; за палатой лордов оставалось только право отсрочивающего, но не окончательного вето. Что же касается «финансовых биллей» (т. е. прежде всего бюджета), то они даже без отсрочки становятся законами, и лорды теряют право даже вносить в них какие бы то ни было изменения, и вся их роль относительно финансовых биллей сводится к чистейшей формальности. Все прочие билли, даже в случае непринятия их лордами, становятся законами и входят в силу, если палата общин примет их в трех сессиях подряд. (Подпись короля остается по-прежнему обязательной для всякого закона.) Но раньше, чем добиваться принятия этого законопроекта, менявшего английскую конституцию, правительство решило снова распустить парламент. Новые выборы (в декабре того же 1910 г.) дали почти те же результаты, что и январские. Законопроект о палате лордов прошел через нижнюю палату и после некоторых колебаний через палату лордов, которая, таким образом, как бы сама наложила на себя руки: но ей ничего другого не оставалось сделать, так как ей было дано понять, что в случае сопротивления король своей властью назначит такое количество новых либеральных лордов, что законопроект все равно пройдет. В августе 1911 г. билль о палате лордов был подписан королем.

Таким образом, не только бюджет Ллойд-Джорджа стал законом (лорды его приняли еще до реформы их палаты), но и попутно была уничтожена твердыня аристократических привилегий. Оправдывались слова Ллойд-Джорджа, сказанные им еще в 1909 г., когда лорды отвергли его бюджет: «Теперь они попались! Их своекорыстие победило их хитрость!»

Уничтожение законодательной власти палаты лордов было одним из заключительных актов внутренней политики либерального кабинета, последовательно стремившейся к уменьшению горючих материалов, которые могли бы стать особенно опасными в случае военного столкновения с Германской империей. Другим из этих заключительных актов было проведение закона о вознаграждении депутатов. Только с этих пор из английского политического быта исчезла одна из характерных черт периода безраздельного господства аристократии и плутократии.

Это не означало, что исчезли все черты, все пережитки этого периода. И вообще английские публицисты либерального лагеря склонны крайне преувеличивать значение всех этих довоенных реформ. В действительности, ни колониальный, ни ирландский, ни тем более рабочий вопрос, ни финансовый, ни даже вопросы конституционные не были «разрешены» в период 1901–1914 гг. Но потенциальная опасность этих вопросов была несколько уменьшена, их революционное острие было отчасти временно притуплено. С этой точки зрения и консервативный кабинет Бальфура до конца 1905 г., и либеральные кабинеты Кемпбель-Баннермана в 1905–1908 гг. и Асквита в 1908–1914 гг. сделали многое, что позволило английской дипломатии встретить грозу 1914 г., не боясь сколько-нибудь сильного внутреннего взрыва.

А грядущие события 1914 г. уже давно начали «отбрасывать свою тень» (по английскому выражению) на всю европейскую политику. В те самые годы, когда в Англии общественное внимание было поглощено отмеченными внутренними вопросами, за кулисами король Эдуард VII, при полном согласии и сочувствии как консервативного, так, впоследствии, и обоих либеральных кабинетов, создавал Антанту.

Нам важнее всего, конечно, не детали его действий, не дипломатическая обстановка, среди которой возникла и укрепилась Антанта, но те объективные факты — прежде всего экономического характера, — которые сделали Антанту со всеми роковыми ее последствиями сначала возможной, а потом и неизбежной. Мы подошли к тому моменту, когда враждебная коалиция окружила Германию. Раньше чем приступить к рассказу об этом сложном факте, так могущественно повлиявшем на дальнейшие события, мы должны дать хотя бы в самых сжатых чертах характеристику исторического пути, пройденного Германией с конца XIX столетия вплоть до того времени, когда она начала уже чувствовать медленное стягивание и сжатие кольца, в котором она очутилась, и предприняла ряд попыток, направленных к тому, чтобы разорвать это кольцо и чтобы тем же усилием, тем же ударом превратиться окончательно в «мировую державу».

Самая двойственность этой цели тоже является одной из трудностей при всякой попытке анализа событий, предшествовавших взрыву мировой войны. Но мы должны стараться «не представлять вещи проще, чем они есть на самом деле» (в этом грехе упрекнул покойного историка философии Куно Фишера его слушатель, недавно скончавшийся известный филолог Магнус). Между тем именно этим грехом страдает в большинстве случаев европейская историография (не только германская), когда касается последних десяти лет, предшествовавших войне.

Примечания:

1

Впервые опубликован в 1927 г.

11

Bardoux J. L'Angleterre radicale. Paris, 1913, стр. 96.