Бульварное чтиво

Среди разношерстных уличных торговцев Лондона продавцов печатных изданий можно было выделить в отдельную категорию. Сюда Генри Мэйхью относит не только торговцев книгами, газетами, бульварными балладами и жизнеописаниями великих висельников, но и тех, кто разносил по домам открытки, записные книжки, альманахи,канцелярские принадлежности, а также конверты. Иными словами, всех, кто так или иначе имел дело с бумагой.

По словам Мэйхью, эти торговцы отличались как более благопристойным поведением, так и презрением к своим неграмотным коллегам. Они гораздо чаще вступали в официальный брак, а не снимали квартиру на пару со своей сожительницей. Иногда в этой братии попадались действительно образованные и воспитанные люди, впавшие в крайнюю нужду. Мэйхью взял интервью у женщины, совсем недавно начавшей торговать конвертами. Она происходила из благополучной семьи, но после смерти отца, армейского офицера, была вынуждена сама зарабатывать на жизнь. Поначалу она давала уроки музыки, но после тяжкой болезни оставила это поприще. Долгое время она скиталась по больницам и исчерпала все свои сбережения. В силу своей болезни, преподавать музыку она уже не могла. Знакомый посоветовал ей торговать конвертами от двери к двери. Обнищавшая учительница признавалась, что каждый раз дрожит, прежде чем постучать в дверь – вдруг на нее накричат. О том, чтобы продавать конверты своим бывшим ученикам, она и думать не могла – стыдно!

Торговец индуистскими трактатами (иллюстрация из книги Генри Мэйхью)

Впрочем, в большинстве своем торговцы бумагой были менее щепетильны и более деловиты. У них были хорошо поставленные голоса и бойкая речь. Надо ведь привлечь внимание публики, а порою и перекричать конкурентов, которые тоже норовят сбыть брошюрку про свеженькое смертоубийство. В ход шли любые средства, не только громкие крики, но и аляповатые плакаты. На них огромными буквами было написано, какие именно ужасти прохожие смогут прочесть в этой книжице или балладе. Заглавия были очень сочными, например, "Дьявольские опыты доктора *** над пациентами в состоянии мезмеризма" или "Тайные делишки в Белом Доме, Сохо". Огромной популярностью пользовались так называемые broadsides с текстом, отпечатанным на одной стороне бумажного листа. То были лондонские "интриги, скандалы, расследования". Листовки живописали убийства, громкие судебные процессы, откровения преступников, особо впечатляющие пожары и прочая, и прочая. Торговец подобными листками сообщил Мэйхью, что жители удаленных деревушек Норфолка, куда даже коробейники не захаживают, собирали пенни складчину, чтобы купить отчет о недавних казнях.

В середине 19го века расхожим товаром были баллады, как старинные, так и совсем новые, сложенные наспех чтобы увековечить очередное преступление. Лондонцы любили почитать, а то и промурлыкать песенку о матери, ослепившей родное дитя с помощью двух тараканов, или о хозяевах, моривших голодом служанку, или о девятилетнем мальчишке, зарубившем крошку-сестру. Продавались и непристойные баллады, о которых Генри Мэйхью с негодованием предпочел умолчать. Если баллады не отличались качеством, продавцы брали количеством. Иногда баллады печатали на широких листах и продавали… по ярду! Называлась это "торговля длинными песнями". Длинные полосы бумаги прикреплялись к шесту и колыхались на ветру, пока торговец вышагивал по улочкам, вопя: "Новые песни! Чудные песни! Три ярда за пенни! Кому песни? Три ярда песен!" (Оно и правильно – некоторую литературу можно только рулонами и продавать). Торговцев длинными песнями можно было увидеть летом. Зимой и осенью, в непогоду, бумага быстро сырела и теряла товарный вид.

Торговец длинными песнями

Некоторые торговцы полагались исключительно на свои ноги и голосовые связки. Другие же устанавливали книжные киоски на оживленных улицах. В таких киосках можно было купить как penny dreadfuls – дешевые детективы и ужастики, так и английскую классику. Книги были на любой вкус. Ближе к середине 19го века зародилась торговля путеводителями и каталогами различных музеев. Приторговывали ими возле Национальной галереи, Британского музея, Вестминстерского аббатства и прочих достопримечательностей. Музейных работников отнюдь не радовал этот бизнес, поскольку музеи сами печатали брошюры и каталоги. К вящей досаде торговцев, у входов в галереи довольно скоро появились объявления о том, что официальные каталоги можно купить только в вестибюле. Торговлю печатными изданиями также регулировали железнодорожные компании. Право торговать книгами и газетами на железнодорожных станциях и в метро получали по тендеру, и за это право нужно было платить. Отхватив этот лакомый кусочек, бизнесмен нанимал продавцов, как взрослых, так и мальчишек. Работа была хлебной – взрослые зарабатывали 20-30 шиллингов в неделю, мальчишки от 6 до 10 шиллингов. Серьезные романы в метро не котировались, продавали исключительно легкое чтиво стоимость до одного шиллинга за книгу.

Торговец канцелярскими принадлежностями

Самыми ушлыми из лондонских книгопродавцев были, безусловно, "торговцы соломой". Казалось бы, какое отношение солома имеет к печати? Оказывается, самое прямое. Держа в руках пучок соломы, торговец многозначительно подмигивал прохожим. Стоило ему привлечь их внимание, он сразу же заводил речь:

– Пожалуй, многие решат, что это абсурдная идея – продавать соломинку за пол-пенни, раз солома и так повсюду валяется. Но все дело в том, что власти запрещают мне торговать вот этими листками. Поэтому я продаю солому, а листки даю в придачу. Джентльмены найду здесь множество интересных изображений – и у кровати, и на кровати, и под кроватью!

Ни дать ни взять, настоящий диссидент. Таким образом сбывали не только порнографию, но также политические и антирелигиозные памфлеты. Да что памфлеты? Не пощадили даже саму королеву, пробрались в святая святых – ее семейную жизнь! В середине 19го столетия в Лондоне подобным образом продавали документ, предназначенный для "холостяков и дев, мужей и жен".

"ПИСЬМО

Отправлено из герцогства Кобург

Моя дражайшая Виктория!

[Неразборчивый текст]

Твой пламенный обожатель,

Альберт, герцог Кобургский"

С таинственными улыбками торговцы сообщали, что это, дескать, тайная переписка юной Виктории с женихом. А почему абракадабра вместо текста? Так это у них был секретный код! Его можно расшифровать с помощью зеркала, свечи и подробных инструкций продавца.

Но писать всю эту тарабарщину, как ни крути, слишком хлопотно. Гораздо проще остановить на улице прыщавого юнца с волосатыми ладонями и показать ему из-под полы пухлый пакет, завернутый в разноцветную бумагу и запечатанный красным сургучом. Это ничего, что сверху наклеен религиозный трактат или обрывок старой газеты. Так надо. Для конспирации. Потому что внутри там такое, ну такое!!! Самый смак. Берите, сэр, не пожалеете. Но когда юноша, задыхаясь от вожделения, прибегал в свою спальню, захлопывал дверь и дрожащими руками разрывал упаковку, то вместо стопки непристойных гравюр находил всего лишь обрезки бумаги. А торговца уже как ветром сдуло!

Источник информации:

Henry Mayhew, London Labour and the London Poor