Нет человека, которому бы в жизненной лотерее доставались одни выи...

Нет человека, которому бы в жизненной лотерее доставались одни выигрыши

Болеслав Прус

Правление Ахмад-хана – довольно нетипичное явление для поздней Золотой Орды: он не только удерживал власть в Сарае около двух десятилетий, но и вел весьма активную внутреннюю и внешнюю политику. Ахмад находился в дипломатических отношениях с Римом, Венецией, Османской империей, активно вмешивался в дела Крыма, Восточного Дешта и Руси. В 1470-х гг. ему едва не удалось восстановить единство Золотой Орды, однако могущество властителей Сарая к этому времени было настолько подорвано, что личных талантов и энергии Ахмада оказалось недостаточно для реализации его амбициозных планов.

Ахмад, второй сын Кичи-Мухаммад-хана, ^{650} впервые упоминается в источниках около 1460 г. ^{651} Под этим годом русские летописцы сообщают, что он приходил под Переяславль-Рязанский и разорил его округу. Тот факт, что он упоминается летописцем в качестве «царя», свидетельствует, что к этому времени он уже занимал трон.

В самом деле, последние монеты хана Кичи-Мухаммада, удачливого соперника Улуг-Мухаммада в борьбе за трон Золотой Орды, относятся к 1459 г. Вероятно, в том же году он умер, ^{652} и к власти пришли его сыновья Махмуд и Ахмад. По-видимому, братья вскоре разделили владения. Махмуд, сохранивший номинальное главенство, господствовал в южнорусских степях и Северном Причерноморье (до тех пределов, где начинались владения крымского хана Хаджи-Гирея), а главная ставка его располагалась в Хаджи-Тархане. Ахмад же получил в управление Поволжье и все земли далее на восток, которые еще подчинялись ордынским ханам. Возможно, ему же отошла и бывшая столица Золотой Орды Сарай.

Разделение братьев помогло им сохранить мир и согласие в Золотой Орде, ^{653} однако некоторое время спустя повлекло неприятности. В 1465 г. Махмуд-хан собрался в поход на русские земли (принадлежавшие то ли Москве, то ли Литве), но когда он переправлялся через Дон, на него неожиданно напал крымский хан Хаджи-Гирей, который разгромил Махмуда и заставил вернуться в Хаджи-Тархан. ^{654} Поражение оказалось настолько сильным, что владения и многие подданные Махмуда попали под власть крымского хана.

Хаджи-Гирей уже готовился провозгласить себя новым государем всей Золотой Орды, однако в августе 1466 г. неожиданно умер. ^{655} Последовавшая за его смертью смута в Крымском ханстве позволила Махмуд-хану вернуть себе потерянные в результате поражения от крымцев улусы. Вскоре он мог с полным правом вновь считать себя законным и полноправным преемником своего отца. В послании к турецкому султану Мехмеду II Фатиху от 22 шабана 870 г. х. (10 апреля 1466 г.) Махмуд писал: «Благодарение милости Аллаха, когда великое место прежних ханов – предков наших было милостиво даровано нам» и в заключение предлагал султану восстановить дружеские отношения и обмениваться послами и торговыми караванами, как это делали их предки. ^{656}

Ахмад, владевший северо-восточной частью Золотой Орды, в то время не имел конфликтов с крымским ханом, поскольку у них не было общих границ. ^{657} Поэтому он мог уделять больше внимания делам на востоке, где его интересы столкнулись с интересами Шибанидов – ханов бывшей Синей Орды, а ныне независимого государства кочевых узбеков. Их столкновение произошло по поводу Хорезма. Дело в том, что одной из жен Ахмада в 1450-е гг. стала Бади ал-Джамал (Бадке)-бегим, сестра Хусайна Байкары, потомка Амира Тимура, впоследствии ставшего правителем Хорасана. ^{658} Вероятно, в качестве приданного за сестрой Султан-Хусайн-мирза согласился вернуть сарайскому хану Хорезм, вторично захваченный Тимуридами у Золотой Орды в 1412/1413 г.

Однако Хорезм в это время попал в сферу интересов могущественного узбекского хана Абу-л-Хайра, который неоднократно предпринимал попытки захватить эту область и не собирался уступать права на нее ни Тимуридам, ни ордынским ханам. ^{659} Ахмад-хан, не решаясь вступать в открытый конфликт с грозным узбекским властителем, решил выждать и начал действовать уже после смерти Абу-л-Хайра, последовавшей в 1468 г.

Узбекский Абу-л-Хайр-хан был правителем решительным и энергичным и отличался крутым нравом. Не удивительно, что после его смерти многие из его подданных не захотели, чтобы у власти оставались его потомки, обладавшие таким же характером. Поэтому после смерти Абу-л-Хайра на трон возвели представителя другой ветви Шибанидов – Йадгар-хана. С этим ханом Ахмаду было легко найти общий язык: по некоторым сведениям, Йадгар в свое время помог его отцу Кичи-Мухаммаду возглавить Золотую Орду. ^{660} Поэтому весьма вероятно, что Ахмад вступил в союз с новым ханом, обеспечив тем самым безопасность восточных границ своих владений.

Однако Йадгар, ставший ханом уже в преклонном возрасте, скончался в 1469 г., и сторонники прежней династии возвели на трон Шайх-Хайдар-хана, сына Абу-л-Хайра. Новый хан был не менее энергичен и деятелен, чем его отец, но, на свою беду, не обладал его харизмой, талантами и властностью, поэтому многие подданные вскоре взбунтовались против него. Ахмад, почувствовав, что пришел его час, решил, наконец, вмешаться в борьбу в Восточном Деште и заполучить Хорезм.

У Шайх-Хайдара оказалось очень мало и войск, и приверженцев, а против него выступили султаны Джанибек и Гирей, правнуки Урус-хана (в 1430-е гг. подчинившиеся Абу-л-Хайру), ногайские мирзы Муса и Ямгурчи, правнуки Идигу, а также Буреке-султан б. Иадгар-хан, и еще один Шибанид – тюменский царевич Ибак (Сайид-Ибрахим), сын Хаджи-Мухаммад-хана, некогда убитого Абу-л-Хайром. В 1470-1471 гг. Шайх-Хайдар лишился власти над значительной частью своих владений. Поэтому появление в это время в Восточном Деште Ахмада с его претензиями на Хорезм было для него совершенно некстати.

Карта 8. Крымское ханство во второй пол. XV в. (автор – Астайкин А. А.).

Бейлики Крымского ханства: 1 Ширинский, 2 Кыпчакский, 3 бейлик Мансуров, 4 Барынский, 5 Аргынский, Границы государств нанесены на 1480 г.

По-видимому, узбекскому хану пришлось выделить часть своих и без того немногочисленных войск для защиты западных границ. А вскоре Ибаку удалось застичь врасплох Шайх-Хайдар-хана, у которого остался небольшой отряд воинов, и в короткой схватке сын Абу-л-Хайра был убит. Ахмад так и не вступил в эту борьбу, однако после гибели узбекского монарха заключил мир с его противниками, женился на сестре ногайских мирз Мусы и Ямгурчи и, вероятно, получил от новых союзников заверение, что они не будут ему препятствовать в овладении Хорезмом. ^{661}Однако пока Ахмад занимался своими восточными делами, в Хаджи-Тархане умер его брат Махмуд, ^{662} и хану пришлось поспешить в Поволжье, чтобы не позволить начаться очередной смуте. Сразу по прибытии, в том же 1471 г. он узнал, что его племянник Касим б. Махмуд, унаследовавший Хаджи-Тархан, дал приют двум внукам Абу-л-Хайра – узбекским царевичам Мухаммаду Шайбани и Махмуд-султану. Пытался ли Касим своими действиями показать, что он не повинуется дяде-хану? Наверное, нет. Думаем, он решил оказать покровительство царевичам, потому что просто не знал, что ситуация в Восточном Деште изменилась, и, полагал, что дядя по-прежнему состоит в союзе с узбекскими Шибанидами. ^{663}

Как бы то ни было, внуки Абу-л-Хайра считались претендентами на трон узбекского государства, а потому Ахмад и его союзники решили расправиться с ними. Объединившись с ногайским бием Аббасом (дядей Мусы и Ямгурчи) и Ибаком, Ахмад двинулся к Хаджи-Тархану и осадил его, потребовав у племянника немедленно выдать Мухаммада Шайбани и Махмуд-султана. Касим, не желавший (да и не имевший возможности) противостоять собственному дяде и его многочисленным союзникам, был вынужден отказать беглецам в гостеприимстве. Впрочем, он успел заранее предупредить их, и узбекским царевичам удалось покинуть город, прежде чем кольцо осады сомкнулось. Касим поспешил уверить дядю в своей лояльности, что позволило ему избежать разорения Хаджи-Тархана. ^{664}

Выяснив, что беглецов в городе нет, союзники распустили свои войска и разошлись по уделам, решив что Мухаммад Шайбани, оставшийся без убежища и поддержки, вскоре так или иначе погибнет. Однако они ошибались: у внука Абу-л-Хайра были совершенно иные планы. Вскоре после своего бегства из Хаджи-Тархана ему удалось объединиться с группой приверженцев своего деда, вместе с которыми он совершил нападение на лагерь Ибака, убив его сына и брата. ^{665}

Ахмад-хан не сразу получил вести о нападении на своего союзника. Он в это время двинулся в поход на Русь, очевидно, решив показать своим русским вассалам, что со смертью Махмуд-хана власть Орды над ними не ослабла. В ходе этого набега ему удалось разграбить юго-западные окраины Руси, а город Алексин был им разорен и сожжен дотла. ^{666} Однако как раз в это время хану донесли о том, что дерзкий внук Абу-л-Хайра осмелился напасть на его, Ахмада, собственные владения. Не вступая в бой с московскими войсками, хан повернул домой.

Как оказалось, Мухаммад Шайбани, вдохновленный своим успешным нападением па Ибака и знавший, что Ахмад со своими основными силами двинулся на Русь, решился на отчаянный набег в пределы Тахт-эли («Престольного владения» – так в период распада называли область, где находилась резиденция номинального верховного хана). ^{667} Конечно, внук Абу-л-Хайра не собирался вступать в бой с войсками Ахмада, а намеревался лишь пограбить его улусы. Разделив 150 своих всадников на несколько отрядов, узбекский султан разослал их в разные стороны. Ио пути к одному из стойбищ Ахмад-хана отряд из сорока воинов под командованием самого Мухаммада Шайбани столкнулся с разъездом под предводительством Конуш-бека из племени кипчак, в стычке с которым одержал победу. ^{668} После этого удальцы узбекского царевича напали на кочевья Ахмад-хана и начали их грабить, но, узнав о возвращении хана из похода на Русь, немедленно покинули пределы Тахт-эли и вернулись в Восточный Дешт.

После этого досадного инцидента в 1472 г. Ахмад-хан уже не имел никаких враждебных отношений с узбеками. Возможно, впрочем, что это было связано с тем, что он, унаследовав от брата Махмуда интересы на западе, перестал претендовать на ордынские владения на востоке, включая и Хорезм. Узбекские и казахские владетели, до конца XV в. находившиеся в состоянии беспрестанной междоусобицы, были весьма признательны могущественному властелину Поволжья за невмешательство в их дела и, в свою очередь, не доставляли неприятностей Ахмад-хану.

Номинально возглавив род Джучидов, Ахмад за короткое время сумел установить контроль над Поволжьем и южнорусскими степями. В связи с этим фигура хана вызвала большой интерес в Западной Европе, где его стали всерьез рассматривать как равноценный противовес грозному турецкому султану Мехмеду II Фатиху («Завоевателю»).

В 1471 г. Ахмад заключил союз с польским королем Казимиром Ягеллоном о совместных действиях против Московской Руси. ^{669}

По некоторым сведениям, именно в рамках этого соглашения Ахмад в 1472 г. и совершил поход на русские земли, закончившийся разорением Алексина. К счастью для Москвы, король не смог выполнить свои союзнические обязательства, поскольку в это время должен был помогать своему брату Владиславу в борьбе за венгерский престол. ^{670} Тем не менее, антирусский союз между Казимиром IV и Ахмад-ханом продолжал оставаться реальностью на протяжении всего правления хана, что побудило Москву пойти на сближение с Крымом. В 1474 г. между Иваном III и крымским ханом Менгли-Гиреем было заключено соглашение, в соответствии с которым хан обязывался помогать своими войсками москвичам, если польский король выступит против них, а великий князь Московский в случае нападения Ахмад-хана на Крым обещал выслать против него ордынских «царевичей», состоявших на его службе. ^{671}

Еще в 1470 г. венецианский сенат с огромным вниманием выслушал доклад некоего авантюриста Джованни-Баттисты делла Вольпе («Иван Фрязин» русских летописей) о блестящих возможностях союза с ханом Ахмадом, который мог бы помочь республике отвоевать владения в Средиземном море, захваченные у нее турками. Антонио Джисларди, племянник делла Вольпе, сообщил сенаторам, что в распоряжении хана находится до 200 000 воинов, готовых двинуться на османов по первому его слову. ^{672}

Годом позже, в 1471 г., венецианцы приняли решение направить к Ахмад-хану секретаря сената Джованни-Баттисту Тревизано с предложением о союзе и цепными подарками. Однако посол на три года застрял в Москве (правительство которой не слишком-то желало установления венециано-ордынского союза и поэтому поспешило обвинить его в шпионаже в пользу хана) и прибыл к Ахмад-хану лишь в июле 1474 г. ^{673}

За время пребывания Тревизано в Москве вышеупомянутый делла Вольпе вернулся в Италию и в июне 1472 г. появился в Риме, где много рассказывал о своих доверительных отношениях с Ахмад-ханом. По словам авантюриста, хан был готов собрать «страшное войско против турок» и напасть на них со стороны Венгрии, если ему каждый месяц будут выплачивать 10 000 дукатов и пришлют подарков еще на 6 000 дукатов. Однако итальянские политики весьма осторожно отнеслись к предложениям делла Вольпе и в конечном счете решили отвергнуть их – из-за значительности сумм и рискованности предприятия. ^{674}

Тем не менее, когда в 1476 г. в Венецию вернулся Тревизано с двумя послами Ахмад-хана, Темиром и «Брунахо Батырем», сенат республики с радостью отреагировал на предложение хана – выступить с 200 000 воинов против турков через Дунай вдоль Черного моря. Сенат выделил 2 000 дукатов на новое посольство Тревизано, которое в середине того же года направилось к хану. Однако, как ни странно, против инициатив Венеции выступил на этот раз польско-литовский король Казимир IV, который и сам считался союзником хана Золотой Орды: он опасался, что союз Орды с Венецией вызовет угрозу его границам, ведь именно через его пограничные территории лежал путь ордынских войск! Не желая портить отношения с христианским королем-союзником ради не слишком надежного союза с ханом-иноверцем, венецианский сенат в марте 1477 г отозвал Тревизано, который успел доехать только до Польши. ^{675}

Тем не менее, сам факт переговоров с венецианцами в значительной степени способствовал росту внешнеполитической активности Ахмад-хана, который все более и более беспокоился по поводу усиления турков. В самом деле, несмотря на единство вероисповедания и прежние дружеские отношения с Османами, хан был очень недоволен активной экспансией турков в Восточной Европе. В результате походов Мехмеда II в первой половине 1470-х гг. пали союзные Золотой Орде Трапезундская империя (1470 г.), княжество Феодоро и генуэзские колонии в Крыму (1475 г.), на месте которых появились османские бейлики, никоим образом не зависимые от воли золотоордынских ханов. ^{676}

Хан попытался исправить это положение в 1476 г., воспользовавшись смутой в Крыму. В 1475 г. Менгли-Гирей б. Хаджи-Гирей был в очередной раз свергнут с трона своими братьями Нур-Девлетом и Хайдаром, бежал в Кафу и попал в плен к туркам, которые как раз в это время захватили генуэзские колонии в Крыму. Эминек из рода Ширин, бекляри-бек Нур-Девлет-хана, не поладил со своим младшим братом Хаджике, который вступил в союз с Ахмад-ханом и призвал его в Крым. Ахмад немедленно отправил на полуостров войска под командованием своего племянника Джанибека б. Махмуд-хана. В конце 1476 г. Джанибек при помощи Хаджике был провозглашен правителем Крыма, а его соперники, сыновья Хаджи-Гирея, были вынуждены бежать. ^{677}

Объединив под своей властью Поволжье. Причерноморье и Крым, Ахмад-хан был полон самых радужных ожиданий и мог себе позволить достаточно высокомерный тон в общении с турецким султаном. В начале 1477 г он направил Мехмеду II Фатиху послание, которое высокомерно назвал ярлыком – повелением вышестоящего государя нижестоящему. Хан снисходительно соглашался продолжать поддерживать с султаном мир и дружбу и «позволял» Мехмеду II отправлять к нему послов с дарами. «Как только эти сведения достигнут ушей моего брата, с хорошим известием Исхака быстро назад ко мне пошли и дружбу между нами твори! Так говоря, ярлык с нишаном написал», – завершал Ахмад-хан свое послание. ^{678}

Между тем, оказалось, что хан рано радовался. Джанибек, находившийся в Крыму, гораздо лучше осознал ситуацию и почувствовал, что его владычество долго не продлится. Не случайно он, провозгласив себя крымским правителем, немедленно вступил в переговоры с московским великим князем, прося предоставить ему убежище в случае потери власти. ^{679} И в самом деле, уже весной 1477 г. Джанибеку пришлось оставить крымский трон, на который вновь вступил Нур-Девлет – причем, по некоторым сведениям, при полном одобрении Ахмад-хана (до которого, возможно, дошли слухи о переговорах племянника с Москвой). ^{680} Однако в 1478 г. Нур-Девлет снова (на этот раз окончательно) был свергнут своим братом-соперником Менгли-Гиреем, бежал в Литву, а затем поступил на московскую службу.

Потеря Крыма, а также закончившиеся ничем переговоры с Венецией заставили Ахмад-хана несколько сбавить тон в переписке с Мехмедом II, в союзе с которым он теперь нуждался. Новое ханское послание, написанное в сафаре 882 г. х. (май-июнь 1477 г.), было выдержано уже не в таком вызывающем тоне и даже не именовалось ярлыком. Хан льстиво именовал султана «господин получатель, дражайший и благородный брат, господин султанов арабских и персидских, властелин над выями народов, тень Аллаха на земле, повелитель вод и суши, помогающий рабам Аллаха, покровитель стран Аллаха, побеждающий врагов Аллаха, справедливейший из правителей людей и духов, источник, источающий справедливость и благодеяния, помощь этого мира и веры». Вместо прежнего снисходительного предложения мира и дружбы Ахмад-хан поздравлял султана с завоеванием многих земель и сам просил у него дружбы и союза, обещая помогать ему в военных предприятиях. ^{681}Однако усилия Ахмада пропали зря: султан лишь формально продолжал поддерживать с ним отношения, после того как в 1478 г. на крымский трон был возведен Менгли-Гирей, признавший себя вассалом султана, Мехмед 11 уже не нуждался в союзе с ханом Золотой Орды. И если для Ахмада это было просто потерей возможного союзника, то его сыновья впоследствии гораздо сильнее пострадали от ухудшения отношений с Османской империей.

Ахмад-хан, лишившись контроля над Крымом и Северным Причерноморьем, решил сосредоточить все усилия, чтобы не потерять другие свои владения. В связи с этим его взор вновь обратился на русские земли.

Московский великий князь Иван III в течение всего правления Ахмад-хана вел себя совсем не как верный вассал и союзник. Вступив на престол в 1462 г., он не приезжал в Орду за ярлыком сам и не присылал своих представителей. Не было и соответствующих «поминков», т. е. подарков, взяток и пр. Даже рейд Ахмада на русские земли в 1472 г. не заставил великого князя пересмотреть свою политику: как мы помним, хану не удалось решить поставленные задачи из-за отсутствия помощи от польского короля и нападения узбекского царевича Мухаммада Шайбани. Неудачный поход лишь убелил Ивана III в слабости хана и, вероятно, побудил его отказаться от признания зависимости и выплаты ордынского «выхода». ^{682}

Во второй половине 1470-х гг. хан предпринял последнюю попытку подчинить строптивого вассала мирными средствами. В 1476 г., вскоре после захвата Крыма, он отправил на Русь своего посла Бочука, доставившего Ивану III послание-ярлык, в котором Ахмад-хан сообщал о своей победе в Крыму, требовал выплаты даней и вывода из Касимова царевича Даниара б. Касима, внука Улуг-Мухаммада. ^{683}Московский государь находился в это время в сложной политической ситуации: он был вынужден противостоять польско-литовскому натиску и в то же время готовился к окончательному покорению Новгорода. В таких условиях портить отношения с ханом Золотой Орды ему было совершенно ни к чему. Не случайно именно в этот период, в марте 1475 г., Иван III, рискуя вызвать гнев своего союзника крымского хана Менгли-Гирея, отказался порвать отношения с Ахмад-ханом и продолжал обмениваться с ним послами. ^{684} Поэтому и на этот раз он принял ханского посла радушно и отправил обратно вместе с собственным посланцем – Матвеем Бестужевым. Есть основания полагать, что в трудных политических условиях Иван III пошел на уступку хану: собрал дань и временно «вывел» Даниара из Касимова. Естественно, позднейшие русские летописцы предпочли скрыть столь позорный для великого князя факт. ^{685}

Однако к 1479 г., когда Новгород был окончательно присоединен к великокняжеским владениям, а положение Ахмада, напротив, ухудшилось из-за потери Крыма и провала переговоров с Венецией и турецким султаном, Иван III понял, что его час настал. И когда Ахмад-хан в очередной раз прислал к нему послов с требованием выплаты дани и явки самого великого князя в Орду, Иван Васильевич, согласно преданию, разорвал ханское послание, «истоптал басму» и отправил ханских послов обратно со своим дерзким, «ругательным» ответом, что несказанно разъярило хана. ^{686} В итоге последовал поход Ахмад-хана на Русь.

Вместе с ханом в поход выступила «вся Орда»: на Русь отправились шесть ханских сыновей и его племянник Касим из Хаджи-Тархана; кроме того, польский король также обещал предоставить свои войска. Соответственно, хан намеревался объединиться с поляками и двинулся к владениям Казимира IV. Именно с этой целью в июне 1480 г. хан вышел к Угре. ^{687}

Иван III отправил в поход против хана войска под командованием своего старшего сына Ивана Молодого и брата Андрея Васильевича Меньшого, которые соединились в Калуге и двинулись к Угре. Сам великий князь в это время находился то в Коломне, то в Москве, занимаясь не менее важным делом: ему было необходимо обосновать свое выступление против хана, который, несмотря на напряженные отношения Москвы с Ордой, все же считался «царем», законным сюзереном Руси. Итогом деятельности великокняжеских мудрецов стала выработка концепции, согласно которой Ахмад вовсе не являлся «царем», как и все его предшественники, начиная с Чингис-хана и Батыя, а потому выступление против него не только не было мятежом, но еще и всячески приветствовалось. Наиболее ярко эта идея была отражена в известном «Послании на Угру», составленном видным церковным деятелем конца XV в. ростовским архиепископом Вассианом Рыло. ^{688}

Московские полки прибыли на Угру как раз вовремя, чтобы воспрепятствовать намерению хана с ходу форсировать реку. В нескольких коротких стычках москвичи сумели пресечь попытки ордынских войск переправиться, в чем им очень помогли привезенные ими пушки. Началось «стояние на Угре», продлившееся до ноября 1480 г. В течение всей осени ханские войска предпринимали отдельные неудачные попытки переправиться через реку.

Не сумев с налета ворваться в русские земли, Ахмад-хан был вынужден согласиться на переговоры с Москвой. Московское посольство во главе с И. Ф. Товарковым прибыло к хану с посланием великого князя и богатыми дарами. Однако Ахмад повел себя весьма непоследовательно: согласившись выслушать предложения москвичей, он вдруг вернулся к своей прежней бескомпромиссной позиции – обвинил Ивана 111 в невыплате «выхода», отказе приезжать к нему «бить челом» и соглашался продолжать переговоры, если только великий князь лично явится к нему. Естественно, московский государь не мог согласиться на эти требования, и переговоры зашли в тупик. ^{689}

Между тем, к негодованию хана, польский король так и не выступил ему на помощь, хотя невыполнение союзнического долга было обусловлено отнюдь не вероломством Казимира. Дело в том, что крымский хан Менгли-Гирей счел осень 1480 г. весьма удачным моментом для набега на польско-литовские рубежи, что заставило польского короля повременить с отправкой войск на соединение с Ахмад-ханом. ^{690} Кроме того, Казимир IV как раз в это время столкнулся с очередным мятежом «верховских князей» – правителей-Рюриковичей из пограничных княжеств, уже давно тяготевших к Москве. ^{691}

По некоторым сведениям, именно из-за восстания этих князей в тылу Ахмад внезапно решил оставить попытки переправиться через Угру и ускоренным маршем двинулся на юг. В российской исторической традиции эти действия Ахмада, датируемые 11 ноября 1480 г., принято считать последней точкой в истории «монголо-татарского ига на Руси» и объяснять, естественно, божественным вмешательством: якобы русские, сами боясь, что ордынцы сумеют перейти реку по льду, решили отступить, а их враги, опасаясь военной хитрости противника, смутились и бежали – это-то взаимное бегство и было приписано «чуду пресвятой богородицы». ^{692}

Виня за неудачу на Угре своего ненадежного союзника, польского короля, Ахмад-хан не преминул отплатить ему: отступая с русских земель, он обрушился на владения Казимира IV и в течение 6 недель опустошал их, захватив города Мценск, Перемышль, Воротынск, Белев, Одоев, Козельск. ^{693} Считалось, что хан совершил нападение на князей, восставших против своего законного повелителя-короля и державших руку Москвы, но Казимир IV в любом случае вряд ли мог оценивать разорение своей земли как дружественный поступок. В результате союз между польским королем и ордынским ханом фактически был разорван.

Не желая отказываться от наказания русских, Ахмад-хан отправил своего старшего сына Муртазу в набег на владения Ивана III. Царевич совершил набег «на Конин да на (Н)Юхово» и, по некоторым сведениям, даже решил закрепиться и обосноваться здесь. Однако его планы были нарушены вмешательством «двух Андреев», братьев Ивана III: узнав от одного из пленников, что дружины братьев великого князя находятся неподалеку, Муртаза поспешил отступить в ордынские пределы. ^{694}

Неудачный поход на Русь означал также и отсутствие значительной добычи (хотя, согласно некоторым сообщениям, еще до своего отступления с Угры Ахмад-хан распорядился отправить «полон» в свои владения), а следовательно – и невозможность содержать огромное войско. Поэтому по возвращении в свои владения Ахмад был вынужден распустить свои силы. Все его сыновья и племянники, а также и племенные вожди разъехались по своим уделам. Даже бекляри-бек Ахмада, Тимур мангыт б. Мансур (внук Идигу), оставил своего повелителя, отправившись в свой улус. Хан остался в своей ставке с небольшим количеством телохранителей.

Этим решили воспользоваться тюменский правитель Ибак, потомок Шибана, и его ногайские союзники – мирзы Муса и Ямгурчи. Как мы помним, эти деятели в начале 1470-х гг. вступили в союз с Ахмад-ханом и признали его номинальное верховенство. В последующие годы судьба развела их по разным областям бывшей Джучидской державы, и их интересы никак не пересекались: Ахмад сосредоточился на объединении Поволжья, Причерноморья и других западных уделов, а Ибак и ногайские мирзы старались укрепить свою власть в Восточном Дешт-и Кипчаке и Сибири. Однако во второй половине 1470-х гг. усиление Ахмад-хана стало вызывать беспокойство его прежних соратников. Подчинение Крыма, готовящийся союз то с европейскими государствами, то с Османской империей могли позволить Ахмаду в дальнейшем предпринять попытки по овладению и восточными улусами Джучидов (не следовало забывать также о его родстве с Тимуридами и правах на Хорезм). Все эти обстоятельства превратили прежних союзников во врагов. Неудивительно, что, узнав о неудаче Ахмада на Угре и роспуске им войск, Ибак с ногайскими князьями решили использовать свой шанс.

6 января 1481 г. Ибак, Муса и Ямгурчи всего с тысячей воинов внезапно напали на становище Ахмада, перебили его охрану и, ворвавшись в белый шатер хана, прикончили последнего великого правителя Золотой Орды. ^{695} Впоследствии и Ибак, и Ямгурчи приписывали себе честь умерщвления Ахмада. Возможно, впрочем, что оба они лично приняли участие в убийстве хана. ^{696}

Вскоре до Москвы дошли смутные слухи о гибели Ахмад-хана. Их неопределенность отразилась в очередном послании Ивана III крымскому хану Менгли-Гирею, датированному апрелем 1481 г.: великий князь выражал надежду, что его союзник по-прежнему «на всякого на нашего недруга бытии со мною заодин», независимо от того, «кто будет на том юрте на Ахматове места царь». ^{697}

Вскоре, однако, неопределенность исчезла. Тимур мангыт, бекляри-бек Ахмад-хана, благодаря своей счастливой судьбе, сумел избежать участи своего государя (хотя Тимур приходился двоюродным дядей Мусе и Ямгурчи, отношения между ними были настолько напряженными, что кровное родство не остановило бы их перед убийством). Ему удалось собрать в степи некоторых сыновей Ахмада, вместе с которыми он отправился в Крым и отдался под покровительство Меигли-Гирей-хана. ^{698} От Тимура-то властитель Крыма и узнал достоверно о гибели своего противника.

С этого времени на сцену вышло новое поколение ханов Золотой Орды – и, как оказалось, последнее. Главными действующими лицами завершающего этапа ордынской истории стали многочисленные сыновья Ахмад-хана, наиболее заметное место среди которых занял Шейх-Ахмад.

Примечания:

6

Абу Умар Минхадж ад-Дин ал-Джузджани, персоязычный историк сер. XIII в. при дворе делийских султанов в Индии, сообщает: "Некоторые заслуживающие доверия люди рассказывали, что обучение его Корану происходило в Ходженде, у одного из ученых благочестивцев этого города. По наступлении срока обрезания над ним (Берка) совершили этот обряд" [СМИЗО 2006, с. 43].

65

Согласно Рашид ад-Дину, Менгу-Тимур "долгое время противился Абага-хану, и они несколько раз сражались, и Абага-хан одерживал победы. В конце концов, они в году… [пропуск в тексте. – Р. П.] в силу крайней необходимости заключили мир" [Рашид ад-Дин 1960, с. 82]. Не следует забывать, что Рашид ад-Дин был сановником и официальным историографом персидских ильханов и поэтому мог несколько преувеличить успехи Абаги. Тем не менее, по-видимому, в самом начале своего правления Менгу-Тимур действительно потерпел поражение от Абаги. Так, например, сирийский автор середины XIV в. Ибн Касир сообщает: "В 665 году (= 2 окт. 1266 – 21 сент. 1267 г.) встретились Абага и Менгу-Тимур. заступивший место Берке-хаиа. Абага разбил его, отнял у него большую добычу и возвратился в свою землю" [СМИЗО 2005, с 204] Правда, другие историки сообщают, будто боевые действия между Золотой Ордой и Ираном продолжались и потом. По сообщению того же Ибн Касира, "в 669 году (= 20 авг. 1270 – 9 авг. 1271 г.) прибыла к нему (султану Египетскому в Аскалоне) радостная весть, что Менгу-Тимур разбил войско Абаги. Обрадовался он (султан) этому"; сходное сообщение встречаем и у другого арабского историка аз-Заххаби. "В 669 году (= 20 авг. 1270 – 9 авг. 1271 г) дошло до султана аль-Малик аз-Захира (известие), что войско сына брата Берке разбило войско Абаги" [СМИЗО 2005, с. 165, 205]. Вассаф-хазрет также пишет, что "однажды 30 000 всадников мечебойцев и дротикометателей, принадлежавших Абака-хану, во время возвращения и переправы через реку, когда льдины разломались, все утонули и погибли, отпечатав на поверхности льда результат дней (своей) жизни" [СМИЗО 2006, с. 165]. В последнем сообщении, по-видимому, смешались сведения о двух разгромах войск ильхана: о котором упоминает и аз-Заххаби и о катастрофе при переправе через Куру, имевшей место еще во время войны Берке и Хулагу. Сведения арабских историков, как мы не раз имели возможность убедиться, часто неправильно датированы, поэтому не следует с полным доверием принимать их сообщения о победах Менгу-Тимура в начале 1270-х гг. В какой-то мере их можно соотнести с сообщением Хондемира, согласно которому в 1268 г. Абага вынужден был отвести свои войска с захваченных в результате прошлогодней победы территорий, поскольку получил известия о приготовлениях к военным действиям Чагатаида Борака – союзника Менгу-Тимура [Khondemir 1852, р. 258]. Вероятно, эти события практически свели на нет результаты победы Абаги, недавно одержанной над ордынским ханом, и были восприняты арабскими историками как победа золотоордынского правителя. Сведения арабских историков о победах Золотой Орды над Ираном в 1270-1271 гг. опровергаются сообщением более компетентного автора Рашид ад-Дина, согласно которому поздней осенью 1270 г. к Абаге "приехали гонцы от Менгу-Тимура с поздравлениями с победой над Бораком [и] с разного рода подарками и подношениями: соколами, сонкурами и шахипами. Абага-хан приказал, оказав им почет и уважение, отправить [обратно] и вместе с ними послал царские дары" [Рашид ад-Дин 1946, с. 86]. Весьма вероятно, что миролюбивая политика Абаги в значительной степени объяснялась его дипломатическими неудачами на Западе: еще в 1267 г он отправил письмо папе римскому Клименту IV, которому предлагал союз против Египта и Золотой Орды, но тот не отреагировал [см.: Mostaert, Cleaves 1952, p. 430- 445; Шталь 1961].

66

Единственный шанс возобновления войны появился у Бейбарса только в 671-672 гг. х. (1272-1273 гг.), когда между Менгу-Тимуром и Абагой, по-видимому, случилось очередное обострение отношений, и Менгу-Тимур направил в Египет своих послов с предложением о совместных действиях против Ирана Однако, согласно ал-Муфаддалу и Ибн ал-Фурату, эти послы были задержаны византийским императором, и только через год египетскому султану удалось освободить их. За это время Менгу-Тимур и Абага, вероятно, успели решить свои разногласия, и у Золотой Орды отпала необходимость в союзе с египтянами [СМИЗО 2005, с 152-153, 263-264, Закиров 1966, с. 61; Камалов 2007, с. 61-62].

67

Ярлыки 1955, с. 467-468. Текст ярлыка, по мнению исследователей, был весьма существенно "подредактирован" в канцелярии русских митрополитов более позднего времени и существенно отличался от выданного оригинала. А П. Григорьев, проанализировавший большое количество официальных актов Монгольской империи и выделившихся из нее государств (включая ярлыки ханов Золотой Орды), высказал весьма убедительное суждение о том, что русский текст не соответствует типовому формуляру ордынских ярлыков, имеет многочисленные повторения и т п., а потому предложил реконструкцию оригинального текста в следующем виде: "Предвечного бога силою, наш, Менгу-Тимура, указ даругам-князьям городов и селений, князьям войска, писцам, таможникам. проезжим послам, сокольникам и звериным ловцам. Чингис-хан и последующие ханы, наши старшие братья, говоря: "Священники и монахи, каких бы то ни было налогов не видя, пусть богу за нас молятся, благопожелания нам возносят! " – выдавали им ярлыки. И ныне мы, прежним ярлыкам согласно, сказали им: "Каких бы то ни было налогов не видя, богу за нас молитесь, благопожелания нам возносите! " – этому митрополиту ярлык дали В год зайчихи первого месяца осени в четвертый [день] старого [месяца], когда [наша ставка] находилась в степи, написан" [Григорьев 20046, с. 44] Реконструкция Л. П. Григорьева представляется вполне аргументированной, поскольку в значительной степени соответствует сохранившимся текстам других ханских грамот служителям различных конфессий. Впрочем, есть сведения, что проекты ярлыков нередко готовились самими будущими их получателями [см., напр.: Григорьев, Григорьев 2002, с. 9]. Поэтому в ярлыке Менгу-Тимура русскому духовенству могли содержаться определенные специфические положения, вписанные в проект ярлыка по требованию церковных иерархов в интересах именно русской православной церкви, а потому отсутствовавшие в ярлыках, например, великих ханов буддийскому или даосскому духовенству – при сохранении, конечно, общей структуры ярлыка.

Ю. В. Сочнев вслед за П. П. Соколовым полагает, что Менгу-Тимуром было выдано два ярлыка русской церкви, и до нас дошел второй, который исследователь датирует 1279 г. По его мнению, выдача этого второго ярлыка была связана с проведением в 1275 г. переписи населения и уточнением круга субъектов, облагаемых налогами и освобождаемых от них [Сочнев 2007, с. 18].

В историографической традиции ярлык Менгу-Тимура митрополиту Кириллу почему-то принято считать всего лишь наиболее ранним из сохранившихся ордынских ярлыков русской церкви. По-видимому, определенную путаницу внесло сообщение составителя Краткой редакции собрания ярлыков русским митрополитам, согласно которому "Суть же и инии мнози ярлыци предании быша к церкви божии и пречистыя его матере от безбожных онех царей и крепость бысть митрополиту и всему причту о нем [не реку от Саина, иже бе попленид Русскую землю, но паче рещи и всех царей еже по нем царствоваша…]" [Зимин 1955, с 471]. При этом историки не принимают во внимание, что предшествующие золотоордынские правители не носили ханского титула и потому не могли издавать ярлыки, таким образом, практически не подлежит сомнению, что рассматриваемый документ был именно первым ярлыком золотоордынского хана русскому духовенству, а не самым древним из дошедших до нас Если же буквально понимать слова составителя собрания ярлыков и признать, что русское духовенство получало ярлыки еще со времен Бату, то речь идет, по-видимому, о ярлыках великих ханов – Угедэя, Гуюка, Мунке, а возможно, и Хубилая; не исключено, что они впоследствии были уничтожены в связи с принятием ханского титула золотоордынскими правителями.

68

Текст этого ярлыка Менгу-Тимура сохранился в составе другого официального акта – грамоты самого великого князя Ярослава, содержание которой выглядит следующим образом: "Менгу Темерево слово къ Ярославу князю, дай путь немецкому гостю на свою волость. От князя Ярослава ко рижанам, и к болшим и к молодым, и кто гостить, и ко всем: путь ваш чист есть по моей волости; а кто мне ратный, с тим ся сам ведаю; а гостю чист путь по моей волости" [Грамоты 1949, с. 57].

69

Исследователи связывают возникновение генуэзских факторий в Крыму именно с Менгу-Тимуром или его наместником в Крыму Уран(Урук)- Тимуром [Григорьев 1844, с. 303; Гейд 1915, с. 77. Узлов 2004, с. 213; Canale 1855, р. 154]. О торговле генуэзцев в Каспийском море см.: Гекеньян 2001, с. 97.

650

На такой генеалогии этого хана сходится преобладающее большинство источников и исследователей за некоторыми исключениями. Так, согласно сообщению Казанского летописца и опирающегося на него В. Н. Татищева. Ахмад-хан являлся сыном Джалал ад-Дина, сына Токтамыша [см. подробнее: Базилевич 2001, с 111]. А. Н. Курат, неизвестно по какой причине, пытается отождествить Ахмада с Сайид-Ахмадом, соперником Улуг-Мухаммада и Кичи-Мухаммада [Kurat 1940, s. 54-59; см. также: Рахимова 1997, с. 40-44]. О. Прицак полагает, что Ахмад был потомком Орду, старшего сына Джучи [Pritsak 1967, p. 578-579].

651

Ряд авторов полагает (основываясь на сообщении бухарского автора второй половины XVII в Махмуда б. Вали), что упомянутые в тюркских источниках в 1440-с гг. ханы Махмуд и Ахмад, соперники узбекского хана Абу-л-Хайра, являются сыновьям Кичи-Мухаммада [см., напр.: Ахмедов 1965, с. 51; Зайцев 2004а, с. 36]. Однако М. Г Сафаргалиев, а за ним и А. Г. Нестеров весьма убедительно показали, что под этими именами фигурируют тюменские (сибирские) владетели Махмудек и Сайидек (Сайид-Ибрахим. Ибак) [Сафаргалиев 1996, с. 459; Нестеров 2002, с. 207-208]. В самом деле, вряд ли можно говорить о самостоятельной деятельности сыновей Кичи-Мухаммада в 1440-е гг.: во-первых, это был период правления их отца, во-вторых, постоянное соперничество их с узбекскими правителями в Восточном Деште представляется весьма спорным, поскольку Кичи-Мухаммад и его потомство удерживали за собой Волгу и не претендовали в то время на власть над восточными областями Золотой Орды.

652

А. Г. Гаев полагает, что Кичи-Мухаммад умер в 1449 г., и верховная власть перешла к Сайид-Ахмад-хану, после которого – уже к сыновьям Кичи-Мухаммада [Гаев 2002, с. 42-43]. Однако весьма маловероятно, чтобы энергичные и властные сыновья Кичи-Мухаммада позволили представителю враждебной им ветви Джучидов занимать трон, прежде принадлежавший их отцу. По всей видимости, Кичи-Мухаммад, оттесненный в 1440-е гг. Сайид-Ахмадом за Волгу, вернулся к власти после разгрома последнего крымцами и пленения литовцами в 1452/1453 гг. и сохранял власть до своей смерти в 1459 (или даже в 1461) г. [см.: Грумм-Гржимайло 1994, с. 139; Горский 2000, с. 149].

653

В историографии широко распространено мнение, что Ахмад находился в конфликте со своим братом Махмудом, и они в течение 1459-1466 гг. боролись за сарайский трон, неоднократно сменяя друг друга [см., напр.. Сафаргалиев 1996, с. 511-512, Григорьев 1987, с 54, Зайцев 2004а, с. 45]. Однако в источниках нет ни одного сообщения о вражде братьев. Напротив, как будет показано ниже, между братьями царило полное согласие По мнению исследователей, о соперничестве братьев свидетельствуют даже монеты, чеканенные ими одновременно в одних и тех же городах [Савельев 1865, с. 325; Марков 2008, с. 103-104], якобы, это служит доказательством того, что они беспрестанно сменяли друг друга на ханском троне [см.: Сафаргалиев 1996, с. 511; Зайцев 2004а, с. 39-40]. Полагаем, что с той же степенью вероятности можно утверждать, что чеканка таких монет свидетельствует именно об их соправительстве.

654

ПСРЛ 2000в, с. 116.

655

См.: Гайворонский 2007, с. 28.

656

Султанов 1978, с. 240. В переводе А. Рахимовой текст звучит следующим образом: "Благодарим Аллаха за милость, место [трон и царство] прежних наших отцов всевышний вверил и вручил нам" [Рахимова 1996] Оригинал см.: Kurat 1940, s. 39. По мнению исследователей, это письмо также свидетельствует о конфликте Махмуда с Ахмадом и о том, что Махмуду удалось вернуть трон в Сарае, свергнув брата [см., напр.: Григорьев 1987, с. 54]. Отметим, однако, что об этом не сообщает ни сам Махмуд-хан, ни другие источники. Напротив – речь идет исключительно о его конфликте с Хаджи-Гиреем [ср.: Горский 2000, с. 155].

657

По мнению А. П. Григорьева, Хаджи-Гирей разбил не Махмуда, а Ахмада, что, якобы, и позволило Махмуду вторично занять трон в Сарае, воспользовавшись разгромом брата [Григорьев 1987, с. 54; см. также: Миргалеев, Камалов 2008, с. 93].

658

См.: Бабур 1992. с. 172; Марджани 2005, с. 100, 117; Зайцев 2004а, с. 40. Датировка женитьбы Ахмада на сестре Хусайна Байкары приблизительная, поскольку Бабур упоминает, что Султан-Хусайн выдал сестру замуж в годы своего "казачества", т. е. до вступления на трон Герата. Однако Абд ар-Раззак Самарканди сообщает, что Хусайн Байкара был "казаком" еще в 872 г. х. (1467/1468 г.) [СМИЗО 2006, с. 383], так что Ахмад мог жениться на его сестре и в 1460-е гг.

659

В поздней золотоордынской традиции владения Кичи-Мухаммада и его потомков назывались "Намагановым юртом" [см.: Памятники 1884. с. 108; Гайворонский 2007, с. 17]. По мнению, А. П. Григорьева и И. В. Зайцева, Номоган было второе имя или прозвище родоначальника последней династии сарайских ханов Тимур-Кутлуга (Григорьев 1985. с. 177; Трепавлов 2001 с. 108-109; Зайцев 2004а, с. 501. Однако, согласно "Муизз ал-ансаб", Намаганом (Нумканом) звали не Тимур-Кутлуга, а его предка – правнука Туга-Тимура, сына Джучи [Муизз 2006, с. 46]. Некоторые исследователи всю династию последних саранских и последующих астраханских ханов именуют Намаганами [см.: Гайворонский 2007, с 6. 17].

660

См.: Марджани 2005, с. 100, 131. По-видимому, Йадгар оказал помощь Кичи-Мухаммаду при его возвращении в Поволжье после падения власти Сайид-Ахмада в начале 1450-х гг., а не в борьбе с Улуг-Мухаммадом, как полагает татарский историк.

661

В историческом сочинении Мухаммада Шайбани-хана содержится следующее сообщение: "Наконец, после того как [Шайх-Хайдар-хан] потерял бдительность, Ахмад-хан привел свое войско, и Ибак-хан убил Шайх-Хайдар-хана" [Таварих-и гузида 1969, с. 20]. В. В. Трепавлов, интерпретируя это сообщение, предположил, что, возможно. Ахмад изначально являлся союзником Шайх-Хайдара и даже привел ему на помощь войска для борьбы с мятежниками. Но, оценив расстановку политических сил в Восточном Деште, новоприбывший решил либо не вмешиваться в конфликт, либо даже выступил на стороне его врагов [Трепавлов 2001, с. 103]. Бухарский историк XVII в. Махмуд б. Вали, автор "Бахр ал-асрар", приводит весьма интересное сообщение: "После того как Махмуд-хан б Кичик-Мухаммад взошел на трон счастья, то он занялся делами служения Господу и одного из своих братьев Ахмад-хана отправил в Хорезм, дабы тот отнял эту область у наместников Абу-л-Хайра. По воле Всевышнего все крепости, которые [ранее) подчинились Шибанидам, были возвращены слугам хана", в результате чего Ахмад "завладел Хорезмом и некоторыми из областей Дашта" [цит. по: Алексеев 2006, с. 85]. В свете информации Махмуда б. Вали вышеприведенное сообщение "Таварих-и гузида" можно понять так: Ахмад-хан привел свои войска для отвоевания Хорезма, чем отвлек на себя основные силы Шайх-Хайдар-хана; воспользовавшись ослаблением последнего, Ибак напал на его ставку и убил наследника Абу-л-Хайра.

662

По другим сведениям Махмуд-хан умер около 1475-1476 гг.: под этими годами он упоминается в ряде источников [см. напр.: Памятники 1884, с. 10; Зайцев 2002, с. 40]. Исследователи считают именно Махмуда создателем Астраханского ханства, возникновение которого относят примерно к 1465-1466 гг. старший сын Кичи-Мухаммада, якобы изгнанный из Сарая своим младшим братом Ахмадом, отделил от Золотой Орды низовья Волги с центром в Хаджи-Тархане и основал здесь самостоятельное государство. И. В. Зайцеву удалось убедительно доказать, что ни Махмуд, ни его ближайшие преемники не были независимыми астраханскими правителями, и Хаджи-Тархан до начала XVI в. оставался частью Золотой Орды [Зайцев 2002].

663

И В. Зайцев считает, что именно вражда Ахмад-хана со своим братом Махмудом побудила Касима б. Махмуда предоставить убежите врагам дяди [Зайцев 2004а, с. 45].

664

Бинаи 1969, с. 100; Махмуде Вали 1969, с. 362-363. См. также Зайцев 2004а, с. 43-44.

665

Согласно источникам так называемого "шайбанидского круга", это нападение имело еще и символический характер мести за Шаих-Хайдар-хана. поскольку нападение на Ибака состоялось ровно через 80 дней после его смерти [см., напр.: Таварих-и гузида 1969, с. 20].

666

ПСРЛ 1949, с. 297; Каргалов 1984, с. 74-75. Полагаем, что именно смерть Махмуд-хана вызвала ослабление ордынской власти на Руси и, вероятно, даже прекращение выплаты ордынского "выхода", что и спровоцировало поход Ахмад-хана [ср.: Горский 2000, с. 159, Хорошкевич 2001, с. 143]. Есть все основания полагать, что до этого времени никаких конфликтов между великим князем московским и золотоордынским ханом не было. Так, например, около 1466-1467 гг. Ивану III удалось купить у Ахмад-хана ярлык на богатое Ярославское княжество, покончив с его независимостью [см.: Назаров 1992, с. 134]. Упоминаемое в русских летописях сообщение под 1468 г. о том, что "татарове Большой Орды воеваша около Рязане", не дает прямых оснований считать, что это были "татарове" Ахмада – как полагает, в частности, М. Г. Сафаргалиев [Сафаргалиев 1996, с. 515]. Вполне вероятно, что это могли быть ордынцы Махмуда или даже полунезависимые эмиры, по собственной инициативе совершившие набег на русские окраины. Ахмад, как мы убедились, в это время имел больший интерес к восточным уделам Улуса Джучи, нежели к русским землям.

667

Синонимичные названия – улуг орун ("великое место") или улуг орду ("великая ставка") [см.: Григорьев 1987, с. 47].

668

См.: Таварих-и гузида 1969, с. 21; Бинаи 1969, с. 101; Махмад б. Вали 1969, с. 363. Конуш-кипчак был тысячником, и это дало шайбанидским историкам основания впоследствии воспеть подвиги Мухаммада Шайбани-хана: якобы, он во главе 40 всадников вступил в бой со всей тысячей Конуша, сражался с ним целые сутки и победил, получив за свой героизм прозвище Абу-л-Фатх ("Отец побед"). На самом деле, нет никаких оснований считать, что силы Конуш-бека были намного больше отряда узбекского царевича: во-первых, "тысяча" (как и сотня, и тумен) была довольно условной воинской единицей и редко составляла действительно тысячу воинов; во-вторых, как уже отмечалось, основные силы Ахмада ушли в поход на Русь (о чем прекрасно знал Мухаммад Шайбани), и для охраны его владений остались лишь небольшие отряды, один из которых, видимо, и вступил в бои с узбеками.

669

См.. Хорошкевич 1980. с. 79. Каргалов 1984, с 73-74; Горский 2000, с 156-157.

670

Базилевич 2001. с 91.

671

Памятники 1884, с. 3-4. 11. См. также. Тучапский 1915, с 68. Хорошкевич 2001, с. 283.

672

См.. Зайцев 1999, с. 10 Весьма любопытно, что точно так же рассматривал ордынского хана в качестве союзника христианских государей Европы еще один информатор – Константин из Островины, в течение многих лет состоявший на турецкой службе и впоследствии записавший свои воспоминания для польского короля Яна I Альбрехта, приводя при этом те же сведения, что и делла Вольпе. Все это дало основание исследователям говорить о существовании в 1470-е гг. в Европе так называемого "татарского плана" борьбы с Османской империей [Записки 1978, с. 21].

673

ПСРЛ 1949, с. 292, 299, 303, Базилевич 2001, с. 77; Хорошкевич, с. 179, 183.

674

Базилевич 2001, с 73; Зайцев 1999, с. 10-11.

675

Зайцев 1999, с. 11-12.

676

Константин из Островины отмечает, что "татарские властители предпочитали иметь соседом трапезундского императора, нежели турецкого султана, хотя он и был их поганой веры" [Записки 1978. с. 82]. И это – несмотря на то, что сам Мехмед II сразу после завоевания Кафы и всего южного побережья Крыма отправил к Ахмаду послание, в котором признавал его властителем остальной части полуострова и предлагал поддерживать союзные отношения! [Базилевич 2001, с 102].

677

Гайворонский 2007, с 53-56. Исследователь полагает, что Джанибек был сыном Сайид-Ахмада, внука Токтамыша [Гайворонский 2007, с. 106, прим 63]. В русских сообщениях Джанибек назван сыном Ахмада [см.: ПСРЛ 20016, с. 183; Базилевич 2001, с 103]. Мы разделяем точку зрения авторов, считающих Джанибека племянником Ахмад-хана [см., напр.: Григорьев 1987, с. 61; Горский 2000, с. 164]. Это, кстати, свидетельствует и о том, что у Ахмада были союзные отношения с братом Махмудом и его сыновьями, иначе вряд ли он поставил бы во главе Крыма своего племянника, которому не доверял!

678

Зайцев 1999. с. 8-9.

679

Памятники 1884, с. 14; Базилевич 2001, с. 105; Хорошкевич 2001, с. 115; Гайворонский 2007, с 56.

680

См.: Григорьев 1987, с 75.

681

Султанов 1975, с. 243-244. См. также. Рахимова 1997, с. 40; Миргалеев, Камалов 2008, с. 92-93; Kurat 1940, s. 52-53.

682

Согласно русским летописям. Ахмад-хан перед нашествием на Русь в 1480 г, завершившимся "стоянием на Угре", упрекал великого князя, что "выхода мне не дает девятой год". Соответственно, исследователи считают, что "выход" не выплачивался именно со времени неудачи хана под Алексином [Горский 2000, с. 159; Хорошкевич 2001, с. 143]. Впрочем, К. В Базилевич склонен читать этот отрывок летописи как "выхода мне не дает де пятой год" и считает, что "выход выплачивался как минимум до 1476 г". [Базилевич 1948, с 34; 2001, с. 108]. В. Д. Назаров вообще полагает, что "выход" поступал в Орду регулярно до 1479 г. включительно [Назаров 1983, с. 33-34]. В. В. Каргалов отмечает, что в середине XV в "выход" составлял 7 000 руб. с 1472 г. сократился до 4 200 руб., а после 1476 г. вообще не выплачивался [Каргалов 1984, с. 76].

683

Ряд исследователей полагает, что "ярлык Ахмата" – это фальшивка, сфабрикованная московской царской канцелярией в XVII в., своего рода пародия на ханские указы и послания [Keenan 1969; Halperin 1986, р. 165-166]. Однако большинство исследователей склоняется к тому, что ярлык подлинный, но при переводе и в ходе дальнейшей обработки в него был включен ряд вольных интерполяций, что и дало основание говорить о несоблюдении формуляра, характерного для ханских указов и посланий [Григорьев 1987, с. 88-89; Горский 2000, с. 175-176]. К. В. Базилевич также считал, что ярлык является подлинным, но относил его к 1480 г., полагая, что он был, якобы, послан после "стояния на Угре" [Базилевич 1984 с. 45; см. также Шанский 1983, с. 121; ср.: Сафаргалиев 1996, с. 51 б]. А. А. Горский высказал интересную гипотезу, что сохранившийся вариант послания Ахмада есть не что иное, как соединение трех посланий, отправленных Ахмадом Ивану III в 1472, 1476 и 1480 гг. [Горский 2000 с. 177].

684

Посол Ивана III объяснял это Менгли-Гирею тем, что "осподарь мой князь велики и нынеча потомуж своих послов шлет к Ахмату царю и к брату его к Махмуту, и они своих послов к моему государю посылают" [Памятники 1884, с. 10]. См. также: Kusber 1997, s. 214-215.

685

См.. Григорьев 1987, с. 87.

686

См. напр.: Лызлов 1990, с. 42; Мелиоранский 1907, с. 0129 и след. Согласно Московскому летописному своду конца XV в., нашествие Ахмад-хана на Русь было вызвано интригами братьев Ивана III – Андрея и Бориса, которые были сильно недовольны тем, что старший брат попирает их нрава удельных князей [ПСРЛ 1949, с. 327].

687

ПСРЛ 1949, с. 327; Каргалов 1984, с. 94.

688

См., напр.: Кудрявцев 1951; Скрынников 1990, с. 98 и след.

689

Каргалов 1984, с. 108.

690

Русские летописцы объясняли действия Менгли-Гирея выполнением союзнического долга по отношению к Ивану III: "воева Менгли-Гирей царь крымский королеву землю Подольскую, служа великому князю". Между тем, в польско-литовской историографии сообщается, что набег крымцев состоялся едва ли не вопреки воле хана: узнав о нападении крымцев на свои границы. Казимир IV немедленно отправил к Менгли-Гирею посла Ивана Глинского, и хан объяснил, что даже не знал о действиях своих подданных [см.: Базилевич 2001, с 134-135].

691

См.. Базилевич 2001, с 134-139; Каргалов 1984, с. 105-106. В. В. Каргалов также полагает, что Казимиру IV помешал соединиться с Ахмад-ханом также и "стратегический резерв Ивана III", находившийся под Кременцом и впоследствии, в октябре 1480 г., усиленный войсками великокняжеских братьев Андрея Большого и Бориса. Якобы именно эти войска не позволили полякам ударить в тыл русским войскам на Угре, тогда как соединяться с ханом за Угрой было бессмысленно [Каргалов 1984, с. 110]. Однако этому предположению противоречат сведения московских же летописцев о напряженных отношениях между Иваном III и его братьями: вряд ли он поручил бы столь важную миссию братьям-заговорщикам, которым не доверял и которых впоследствии пожизненно заточил в тюрьму.

692

См.: ПСРЛ 1949. с. 328; см. также: Шанский 1983, с. 117. Несомненно, дату 1480 г. как год свержения "ига" следует считать условной. По мнению А. А. Горского, о конце ордынского владычества над Русью следует говорить уже с начала 1470-х гг., когда Москва перестала уплачивать дань Орде, и в русском обществе все чаще и чаще стали вестись разговоры о незаконности "царской" власти ордынских ханов (Горский 2003, с. 99-101). С другой стороны, не следует забывать, что формально Русское государство до конца XVII в. продолжало выплачивать "выход", "тийшь", "поминки" и пр. преемникам Золотой Орды – и в первую очередь Крымскому ханству Только в 1685 г., уже в правление Петра I, русским дипломатам удалось добиться от турецкого султана, сюзерена крымских ханов, чтобы он приказал последним прекратить практику требования с России "дани безопасности", затем это условие было подтверждено в Константинопольском трактате от 3 июля 1700 г. [см.: Юзефович 1869, с. 8; Артамонов 2001, с. 280; Хорошкевич 1999].

693

ПСРЛ 1949, с. 328. См. также: Базилевич 2001, с. 138-139, Каргалов 1984 с. 105.

694

Базилевич 2001. с 144; Каргалов 1984, с. 113.

695

Дата содержится в русских летописях; литовские источники отмечают гибель Ахмада под 21 января 1481 г. Кроме того, литовские авторы отмечают участие в этом набеге также Мамука, брата (или племянника) Ибака, и Аббаса, номинального главы Ногайской Орды, дяди Мусы и Ямгурчи [Муханов 1866, с. 29; см также: Трепавлов 2001, с. 114-115].

696

ПСРЛ 1949, с. 328; Базилевич 2001. с. 152; Каргалов 1984, с. 114-115; Горский 2000, с. 177-178. В 1493 г. Ибак, пытавшийся, в свою очередь, стать ханом Золотой Орды (см. следующий очерк), писал Ивану III, вспоминая о событиях 12-летней давности: "Ино мне съчястье дал бог Тимер Кутлуева сына убивши, Саинской есми стул взял" [Посольская книга 1984, с. 48-49; см. также: Григорьев 1985, с. 176-177; Исхаков 2002а, с. 175].

697

Памятники 1884, с. 26.

698

Трепавлов 2001, с. 122-123.