Жизнь побежденным не награда М. Ю Лермонтов /bloc...

Жизнь побежденным не награда

М. Ю Лермонтов

Мамай, о деятельности которого известно преимущественно из русских летописей, в историографии обычно представлен как враг, с которым Русь боролась на протяжении многих лет и, наконец, сумела победить на Куликовом поле. Вместе с тем, стараясь быть объективными, историки отмечают, что это был опытный политик и дипломат, храбрый и решительный полководец, хотя это-то как раз и не вытекает из летописей! Да и вызывает большие сомнения, что вся деятельность Мамая была посвящена подготовке к Куликовской битве! Несомненно, его политические интересы были гораздо шире, а роль в истории Золотой Орды – более масштабна.

Общим предком Чингис-хана и Мамая был легендарный Бодончар, по монгольской легенде, давший начало целой группе монгольских племен, среди которых особо выделились кияты. Одной из ветвей киятов был род Борджигин, к которому принадлежали Чингис-хан и его потомки, в том числе и ханы Золотой Орды Семейство Мамая также происходило из племени кият, правда, из какой именно его ветви, установить невозможно.^{^{307}}Часть киятов впоследствии осела в Золотой Орде и, как и большинство монгольских родов, в дальнейшем тюркизировалась.^{^{308}} Однако родство, пусть и очень дальнее, с ханской фамилией, позволило им выдвинуться и занять видное положение в державе Джучидов. Возвышение киятов произошло еще при Токте, когда кияты Тулук-Тимур и Ак-Буга перешли от Ногая к законному хану.^{^{309}} После победы над мятежным временщиком хан Токта возвысил киятов, и они сохранили свое влияние при следующем хане Узбеке: Ак-Буга направлялся в качестве посла, а Тулук-Тимур долгое время был даругой-правителем Крыма (Солхата) Когда Узбек-хан провел реформу управления и отстранил от власти в Синей Орде потомков Орду-Ичена, старшего сына Джучи, Иса, сын Тулук-Тимура, возглавил восточное крыло государства Джучидов и даже сумел передать свой пост по наследству сыну Джир-Кутлугу, после смерти которого он перешел и к его сыну Тенгиз-Буге.^{^{310}}Мамай приходился внуком Исе и, соответственно, двоюродным братом Тенгиз-Буге.^{^{311}} Отца Мамая звали Али(Алиш/Алаш)-бек, и он некоторое время, как и его дед, был правителем Солхата,^{^{312}} однако подробных сведений о нем в источниках не сохранилось. Судьба Мамая, как и его отца, оказалась тесно связанной не с Синей Ордой (где обосновалась друга ветвь потомков Исы), а с ханским двором, Крымом и западными улусами Золотой Орды.

Мамай (или Кичиг-Мухаммад), родившийся, вероятно, на рубеже 1320-1330-х гг., был, по предположениям исследователей, ровесником и другом детства Бердибека – старшего сына и наследника хана Джанибека.^{^{313}} Повзрослев, он женился на Тулунбек-ханум, дочери Бердибека, и получил право прибавить к имени почетную приставку «гурген» – ханский зять.^{^{314}}

В 1357 г. хан Джанибек скончался при довольно таинственных обстоятельствах. По некоторым сведениям, он был все-таки умерщвлен своим старшим сыном Бердибеком и темником Тоглубаем. Впрочем, если даже Бердибек и не был виновен в убийстве отца, то на нем все равно лежит ответственность за гибель двенадцати ближайших родичей – потомков Узбека и, соответственно, конкурентов в борьбе за трон.^{^{315}} Многочисленными убийствами Бердибек возбудил негодование влиятельной знати и, чтобы удержаться на троне, был вынужден окружить себя людьми, которым доверял. А чтобы хотя бы как-то утишить толки о своих преступлениях, новый хан поспешил избавиться от своих соучастников. Так, например, эмир Тоглу-бай, не без оснований рассчитывавший на признательность нового хана и пост бекляри-бека, был отправлен даругой или даже начальником таможни в город Азак (Азов).^{^{316}}

Впрочем, не собирался Бердибек оставлять у власти и отцовских чиновников. Он произвел замены наместников в ключевых областях Золотой Орды и, конечно же, сменил главных сановников ханской ставки. Так, лишились своих постов бекляри-бек Кутлуг-Буга и везир Хусам ад-Дин Махмуд Дивани. Новым везиром стал Сарай-Тимур – брат знаменитого Кутлуг-Тимура и двоюродный брат хана Узбека по материнской линии. Пост же бекляри-бека в 1359 г. при невыясненных обстоятельствах был отдан Мамаю – зятю Бердибек-хана. Ибн Халдун писал, что Мамай при Бердибеке «управлял всеми делами», а в Львовской летописи сохранилось известие, что в 1359 г. Мамай отправил в Москву своего посла.^{^{317}}

Однако правление Бердибека оказалось недолгим: в 1359 г. он скоропостижно скончался – то ли умер от распутной жизни, то ли был убит своими недоброжелателями. В результате молодой и амбициозный Мамай, столь круто взлетевший при своем тесте на самые вершины власти в Золотой Орде, сразу после его смерти лишился своих постов.

Преемником Бердибека на золотоордынском троне стал Кульна (Кульпа), происхождение которого так и не выяснено.^{^{318}} По всей видимости, он являлся потомком Бату и, имея близкое родство с Джанибеком, старался проводить политику, которая бы свидетельствовала об этом. Так, он назначил бекляри-беком Могул-Бугу, поскольку тот занимал этот пост при Джанибеке. Однако никаких других значимых решений Кульна принять не успел: после пяти месяцев правления хан был убит вместе со своими сыновьями (носившими почему-то христианские имена – Михаил и Иван) в результате заговора эмиров.^{^{319}}

Заговор против Кульны возглавила Тайдула, мать Джанибека. Стареющая ханша не могла смириться с тем, что ее былое влияние сошло на нет, и, наконец, решилась на активные действия, чтобы вернуть себе прежнее могущество: в 1360 г. она предложила трон Наурусу (Наурузбеку), потомку Тангута, сына Джучи, и стала его женой, чтобы подкрепить его права на трон Золотой Орды.^{^{320}} Однако против Науруса в том же году выступил еще один претендент на трон – Хызр, потомок Шибана, другого сына Джучи. Дело в том, что Тайдула сначала предложила свою руку и трон в придачу именно ему, но в последний момент свадьба расстроилась: будущие супруги не смогли решить, кому будет принадлежать реальная власть. Отвергнутый жених решил отомстить и ханше, и ее новому ставленнику. Он сослался с сарайскими эмирами, недовольными властью Тайдулы и договорился, что при его приближении к столице они перейдут на его, Хызра, сторону. После кровопролитной битвы Сарай был захвачен шибанидскими воинами, Наурус погиб вместе со своим сыном Тимуром, а Тайдула была казнена. Бекляри-беку Могул-Буге удалось спастись, но многие из его родичей и приверженцев (в русских летописях – «Моалбузина чадь») также погибли.^{^{321}}

Мамай, несмотря на свою близость к Бердибеку, сумел каким-то образом выжить при Кульне, Наурусе и Хызре, хотя не принял сторону ни одного из них. Почему же сменявшие друг друга ханы не пытались покончить с ним, хотя без колебаний расправлялись с родичами и сановниками своих предшественников? По-видимому, дело было в восточных родственниках Мамая – киятах, глава которых, Тенгиз-Буга, управлял Синей Ордой. Ни один хан не осмеливался поднять руку на Мамая, поскольку был риск, что за него вступятся его восточные родичи и направят свои войска на Сарай. А у ханов было предостаточно проблем и без противостояния с вечно непокорным восточным крылом Джучидской державы!

Хызр-хан, в свою очередь, недолго продержался на троне: год спустя, в 1361 г. он был убит при нападении на Сарай очередного претендента па трон – Орду-Мелика, потомка Туга-Тимура, тринадцатого сына Джучи.^{^{322}} На трон одновременно предъявили претензии брат убитого хана Мюрид и сын Тимур-Ходжа. В конце концов, Тимур-Ходжа сумел взять верх над дядей и занял трон.

По-видимому, именно в это время до Сарая дошли вести о перевороте в восточных областях: Тенгиз-Буга и его приверженцы были перебиты восставшими царевичами-Чингизидами из дома Туга-Тимура, и к власти в Синей Орде пришел Кара-Ногай б. Сазы, провозгласивший себя ханом.^{^{323}} Эти новости заставили Мамая отказаться от позиции пассивного наблюдателя: с гибелью восточных родичей ему приходилось опасаться и за собственную жизнь. Поэтому, собрав эмиров и войска, оставшиеся верными дому Бату, он покинул ханскую ставку и двинулся в Причерноморье, а затем в Крым. Достигнув города Солхат (Старый Крым), где даругой был Кутлуг-Буга, еще один бывший бекляри-бек хана Джанибека, Мамай оставил здесь членов ханского семейства и начал готовиться к участию в борьбе за власть. Становилось очевидным, что выходцы с востока Орды намерены окончательно отстранить от ханского трона потомков Бату, сторонникам которых было необходимо объединить усилия для восстановления власти законного ханского рода.

Между тем, уход Мамая с его войсками существенно уменьшил силы сарайского хана Тимур-Ходжи. В результате хану удалось продержаться на троне чуть более месяца, после чего он, спасая свою жизнь, был вынужден бежать за Волгу.^{^{324}} Сарайские эмиры пригласили на трон его дядю Мюрида, который уже в правление племянника провозгласил себя ханом в г. Гюлистан – пригороде Сарая. Однако Мюрида опередил вышеупомянутый Орду-Мелик, который захватил Сарай и удерживал власть около месяца. Тогда же Пулад-Тимур, бывший ханский наместник в Волжской Булгарин, провозгласил себя независимым правителем, также поступил и эмир Тагай в Мохше; Хаджи-Черкес, правитель Хаджи-Тархана (Астрахани), также намеревался принять участие в разделе владений Золотой Орды.^{^{325}}Как раз в этот период наибольшего кризиса власти в ханы был выдвинут человек, выступавший под именем Кильдибека, сына Иринбека и внука Узбек-хана Есть основания полагать, что это был самозванец, лишь похожий на настоящего Кильдибека, погибшего во время резни, устроенной ханом Бердибеком. Чтобы придать своему выступлению более легитимный характер и привлечь к себе как можно больше сторонников законной династии, он даже рискнул назваться сыном Джанибека.^{^{326}} Основную поддержку Кильдибеку (или лже-Кильдибеку) оказал эмир из племени бахрин Яглы-бай, сын Тоглу-бая, вероятно, унаследовавший после отца наместничество в Азове и имевший большое влияние в тех краях. После некоторого колебания к Кильдибеку присоединился и Мамай.^{^{327}}

Новый претендент на трон, объявив себя представителем семейства Бату (наиболее легитимной ветви правящего рода Джучидов), очень быстро привлек на свою сторону большое количество войск и знати. Его поддержал даже Тагай, правитель Мохши, ранее объявивший себя независимым.^{^{328}} Это позволило Кильдибеку опередить Мюрида и первым вступить в Сарай, победив и убив Орду-Мелика.^{^{329}} После занятия столицы Кильдибеку удалось распространить власть на значительные территории от Среднего Поволжья до Северного Кавказа. Мамай был послан новым ханом за Волгу с приказом найти и уничтожить сбежавшего Тимру-Ходжу, что и было выполнено.^{^{330}}

Однако, заняв трон, Кильдибек вдруг начал репрессии против столичной знати. Очевидно, он стремился уничтожить тех, кто хорошо знал членов ханского семейства и мог уличить Кильдибека в том, что он вовсе не сын и даже не племянник Джанибека. Под различными предлогами новый хан стал вызывать к себе в ставку эмиров и казнил их. Так погибли всесильный некогда бекляри-бек Могул-Буга, бывший везир Сарай-Тимур, хорезмский улус-бек Нангудай и др.^{^{331}}

Расправы со знатью существенно пошатнули авторитет Кильдибек-хана среди аристократии, и она стала склоняться в пользу Мюрида, выходца с востока, который по-прежнему пребывал в Гюлистане и стягивал к себе войска. Почувствовав себя достаточно уверенно, он выступил против Кильдибека и разгромил его. Незадачливый лже-потомок Узбека погиб в бою,^{^{332}} но и его победителю не удалось завладеть Сараем: в игру вступил новый участник – Мир-Пулад, еще один потомок Шибана. Воспользовавшись тем, что Мюрид понес серьезные потери в борьбе с Кильдибеком и не был готов оказать ему сопротивление, Мир-Пулад легко овладел Сараем.

Об участии Мамая в сражении Кильдибека с Мюридом сведений нет. Возможно, к этому времени темник решил покинуть самозванца, опасаясь, что и его постигнет участь казненных сарайских эмиров.^{^{333}} Видимо, уход Мамая привел к ослаблению Кильдибека и в большой степени предопределил его поражение от Мюрида.

Потерпев неудачу с первым поддержанным им претендентом на трон, Мамай не собирался отказываться от дальнейшей политической борьбы. Более того, ему уже удалось заявить о себе как о крупной фигуре среди ордынской аристократии, что позволило ему вскоре выдвинуть на трон уже своего прямого ставленника и занять при нем столь желанный пост бекляри-бека.^{^{334}}Известно, что к осени 1362 г. Мамай находился среди своих приверженцев в Крыму, где провозгласил ханом Абдаллаха, потомка Узбека,^{^{335}} при котором сам вновь стал бекляри-беком. Осенью 1362 г. войска Мамая обрушились на Азов, венецианскую факторию, жители которой имели неосторожность поддержать (по-видимому, деньгами) одного из враждебных ему ханов – скорее всего, Кильдибека. В результате его нападения немало венецианцев погибло, среди убитых оказался и сам консул Азова – Якопо Корнаро, являвшийся также и послом Венеции в Золотой Орде.^{^{336}} С этого времени Азов постоянно находился под контролем Мамая.

III

Вскоре после азовского погрома Мамай вместе с ханом Абдаллахом возглавил поход на Сарай. Поначалу казалось, что повторяется сценарий с Кильдибеком: хан из законной династии при поддержке знати и войск сумел выбить Мир-Пулада из Сарая, и вскоре от его имени в столице начался чекан монеты. Власть Абдаллаха признали крупные областные правители – Тагай в Мохше и Сегиз-бей в Запьянье.^{^{337}} Однако полгода спустя Мюриду удалось разгромить Абдаллаха и, наконец, овладеть Сараем.^{^{338}}

Источники не сообщают, что против Абдаллаха и Мамая был составлен какой-то заговор, что им изменили войска или столичные эмиры, поэтому весьма загадочно выглядит их поражение от Мюрида, еще недавно столь ослабленного борьбой с Кильдибеком. Объяснение, вероятно, кроется в событиях на западной границе Золотой Орды.

Литовские князья, которые еще в правление Узбек-хана начали натиск на ордынские владения, теперь решили воспользоваться смутами в Золотой Орде и нанести ей сокрушительный удар. В 1362 г. в битве на «Синих Водах» (р. Синюха, приток Южного Буга) войска великого князя литовского Ольгерда нанесли поражение трем крымским правителям, сторонникам Мамая – Кутлуг-Буге, наместнику Солхата, Хаджи-беку, наместнику Кырк-Ера и Дмитрию, правителю греческого княжества Феодоро (Мангуп), вассального Золотой Орде.^{^{339}} По всей видимости, ответные боевые действия против литовцев отвлекли значительные силы Мамая, а оставшиеся войска не сумели противостоять Мюриду, в результате чего Абдаллах и Мамай лишились столицы Золотой Орды.

Потеряв Сарай, Мамай немедленно отправился на запад своих владений, чтобы успеть сохранить то, что можно В результате ему удалось все же отстоять ордынские владения к востоку от порогов Днепра и узкую полосу Северного Причерноморья протяженностью от Молдавии до Южного Буга. Ликвидировав непосредственную опасность со стороны Литвы, Мамай принялся искать союзников в новой схватке за Сарай.

Первым делом он начал переговоры с русскими княжествами. Мамай прекрасно ориентировался в русских делах, и для него не был секретом конфликт между московскими князьями, в течение 30 лет обладавшими великокняжеским троном, и суздальским князем Дмитрием Константиновичем, который в 1359 г. прервал эту длительную традицию: воспользовавшись смутой в Орде, он отобрал у москвичей великий стол. Его права на великокняжеский титул были подтверждены ярлыками Науруса и Хызра. Впрочем, Мюрид, отчаянно нуждавшийся в русских деньгах, в 1362 г. был вынужден выдать ярлык на великое княжение 11-летнему Дмитрию Московскому, сыну Ивана Красного (будущему Донскому), при котором вся полнота власти принадлежала митрополиту Алексию.^{^{340}}

С митрополитом-то Мамай и вступил в 1363 г. в переговоры, которые завершились обоюдовыгодным соглашением^- Москва признавала своим сюзереном хана Абдаллаха и обязывалась платить ордынский «выход» именно ему, а не сарайским ханам, а Мамай, в свою очередь, соглашался уменьшить размер этого самого «выхода» по сравнению с тем, что взимался при Джанибеке.^{^{341}} Результатом соглашения стал совершенно беспрецедентный поступок со стороны бекляри-бека: впервые в истории русско-ордынских отношений не великий князь лично явился в Орду за ярлыком, а ханский посол привез его прямо в Москву! Некоторые исследователи полагают, что тогда же от имени Абдаллаха был выдан ярлык и русской православной церкви.^{^{342}}

Естественно, сарайскому хану Мюриду весьма не понравилось такое развитие событий, и отреагировать он мог только одним образом: в свою очередь, прислал ярлык на великое княжение Дмитрию Суздальскому, сопернику Москвы. Правда, тому ярлык не очень-то помог: москвичи при помощи военной силы заставили Дмитрия Константиновича отступиться от великого княжения. А вскоре, зимой 1363/1364 г., умер и сам Мюрид: он не погиб в бою, а был зарезан собственным бекляри-беком Ильясом, сыном покойного Могул-Буги, который, видимо, разочаровался в своем повелителе.^{^{343}}Гибель хана Мюрида, который был, вероятно, талантливым полководцем, развязала руки многим претендентам на трон, которые прежде не рисковали вступить с ним в соперничество. В Гюлистане провозгласил себя ханом и начал чеканку монеты Азиз-Шейх, наследник Мюрида; не покинул Поволжья и изгнанный Абдаллахом из столицы Мир-Пулад, против которого выступил очередной претендент Пулад(Деулиуллах)-Ходжа Их соперничество позволило Азиз-Шейху занять в 1365 г. столицу. К 1367 г. ему удалось существенно расширить сферу своей власти: воспользовавшись тем, что Пулад-Тимур, беспокойный эмир Волжской Булгарии, потерпел от русских поражение на Пьяне, Азиз-Шейх обрушился на него, разгромил, взял в плен и казнил.^{^{344}} Сарайский хан назначил новым правителем Булгарии своего ставленника Асана (Исана). Укрепив свои позиции в Поволжье, хан немедленно отправил на Русь посла Байрам-Ходжу, через которого потребовал у русских князей признавать власть сарайского хана и платить выход ему.^{^{345}}

Между тем, Мамай все эти годы не сидел, сложа руки: он укреплял подконтрольные ему области в Северном Причерноморье, Крыму и на Северном Кавказе в военном и экономическом отношении. Временной столицей его хана Абдаллаха стал г. Орда, в котором был налажен выпуск монет, пользовавшихся полным доверием на всех территориях Золотой Орды к западу от Урала.^{^{346}} Бекляри-бек сумел поладить и с венецианцами, отношения с которыми обострились после разгрома Азова в 1362 г.: Абдаллах выдал им ярлык, в котором снижал налог с продаж с 5% (как было установлено при Джанибеке в 1347 г.) до 4%.^{^{347}}

Заключив союз с Москвой; Мамай принял на себя обязательства поддерживать и других ее союзников. Так, в 1365 г. он позволил утвердиться на нижегородском столе Дмитрию Константиновичу Суздальскому, уже помирившемуся с Дмитрием Московским и выдавшему за него замуж свою дочь Евдокию. Поддержка суздальского князя была выгодна, впрочем, и самому Мамаю: за Нижний Новгород с Дмитрием Константиновичем спорил его брат Борис Городецкий, получивший ярлык от Азиз-Шейха,^{^{348}} и бекляри-бек не упустил случая лишний раз продемонстрировать, что он более влиятелен, нежели саранский хан! Таким образом, связи Мамая с главными княжествами Северо-Восточной Руси крепли, крепло и его положение – политическое и материальное.

При помощи русского и итальянского серебра Мамаю удалось переманить на сторону Абдаллаха несколько эмиров Азиз-Шейха. В результате против сарайского хана был составлен заговор, и в 1367 г. он был зарезан прямо в постели. Официальной причиной его убийства было объявлено установление им «скверных обычаев», за которые его порицал влиятельный представитель мусульманского духовенства Сайид-Ата и которые хан пообещал отменить, но не сдержал обещания.^{^{349}} Однако не подлежит сомнению, что за заговорщиками стоял именно Мамай, поскольку после убийства Азиз-Шейха хан Абдаллах беспрепятственно вступил в Сарай и вновь был провозглашен ханом единой Орды.^{^{350}}

Вскоре после занятия столицы, в том же 1367 г., Мамаю и Абдаллаху пришлось вступить в борьбу с еще одним сильным противником – Хаджи-Черкесом, независимым правителем Хаджи-Тархана, осмеливавшимся даже чеканить собственную монету.^{^{351}} Воспользовавшись тем, что хан и его бекляри-бек находятся в Сарае, Хаджи-Черкес вознамерился подорвать основу их могущества: он отыскал в Крыму некоего Тимур-бека, потомка Туга-Тимура, и провозгласил его ханом под именем Улджай-Тимура. Вместе со своим ставленником Хаджи-Черкес двинулся из Крыма на Сарай.

По всей видимости, Мамай, обеспокоенный мятежом в сердце своих владений, в Крыму, поспешил туда, чтобы подавить волнения. Абдаллах, оставшийся без бекляри-бека и его войск, был вынужден уступить столицу Улджай-Тимуру. Однако новый хан недолго продержался на троне: в 1368 г. его выбил оттуда Хасан Шибанид, племянник Мир-Пулада. Надо полагать, ему это удалось из-за того, что Хаджи-Черкеса в столице не было: не исключено, что Мамай, решив отомстить правителю Хаджи-Тархана, напал на его владения, и Хаджи-Черкесу пришлось отправиться на их защиту, бросив своего ставленника на произвол судьбы.^{^{352}}

Но и Хасан-хану не пришлось слишком долго наслаждаться властвованием в столице: уже в 1369 г. он был изгнан оттуда сторонниками Мамая и, вероятно, погиб.^{^{353}} В результате сложилась парадоксальная ситуация: в 1369-1371 гг. на столичном троне не было хана! Очевидно, ни один из претендентов не рисковал занять Сарай, прекрасно понимая, что за такую попытку он вполне может расплатиться собственной жизнью.

Сам Мамай не спешил занимать столицу по очень простой причине: в том же 1369 г. хан Абдаллах, возведенный им на престол, скончался,^{^{354}} и бекляри-бек был озабочен поисками нового ставленника из рода Бату, который был бы признан легитимным преемником Абдаллаха. Наконец, его выбор пал на юного Мухаммад-султана, также потомка Узбека. Мамая сильно беспокоила одна проблема: Мухаммаду было всего 8 лет, и бекляри-бек имел серьезные опасения, что эмиры и областные правители не признают власть столь юного хана.^{^{355}} Чтобы Сарай не пустовал, Мамай совершил еще один беспрецедентный в истории Золотой Орды поступок: он возвел на престол собственную супругу Тулунбек-ханум, дочь Бердибека, которая правила в Сарае в 773 г. х. (1371 /1372 г.). Власть ее признала не только столичная округа, но и Тагай, эмир Мохши, где также стали чеканиться монеты с ее именем.^{^{356}}

Власть же юного хана Мухаммада Мамай стал устанавливать постепенно. Сначала бекляри-бек начал чеканку монеты с именем нового хана в своей временной столице Орде, а в 1370 г. решился распространить власть своего ставленника и на более дальние области. По приказу Мамая в 1370 г. дружины суздальско-нижегородского князя Дмитрия Константиновича выступили в поход на Булгар и заставили местного правителя Асана признать себя вассалом Мухаммад-хана.^{^{357}} После этого, на рубеже 1371-1372 гг., Мамай, убедившись, что подконтрольные ему улусы признают власть если не самого хана, то, по крайней мере, властного бекляри-бека, спокойно провозгласил Мухаммада ханом в Сарае.

Возведя на трон нового хана, Мамай решил добиться международного признания своего хана и себя в качестве его первого министра. В частности, в 1371 г. он (впервые за 14 лет после смерти Джанибека!) направил посольство в Египет, ко двору мамлюкского султана ал-Ашрафа Насир ад-Дина Шабана. Ордынское посольство было радушно принято султаном и привезло его дружеский ответ Мамаю.^{^{358}} Возможно, именно благодаря этому имя бекляри-бека было запечатлено в трудах средневековых египетских историков – в отличие от многочисленных государственных деятелей и даже ханов Золотой Орды эпохи «Великой замятии», совершенно не известных египтянам. Статус Мамая существенно возрос: помимо должности бекляри-бека он получил еще и титул «титям». Этот титул китайского происхождения в монгольской имперской иерархии жаловали высшим чиновникам.^{^{359}}В это же время Мамая начало тревожить усиление московских правителей. В свое время московский князь Дмитрий Иванович не признал ярлыков на великое княжение, выданных ханами Мюридом и Азиз-Шейхом Дмитрию Константиновичу Суздальскому, и заставил будущего тестя отказаться от великого стола в свою пользу. Пренебрежение Дмитрия Московского ярлыками ханов-конкурентов, конечно, не оскорбляло бекляри-бека, но кто знает – не поступил бы великий князь так и с ярлыком его собственного хана?

После некоторых колебаний в 1370 г. Мамай от имени Мухаммад-хана выдал ярлык на великое княжение Михаилу Александровичу Тверскому-Микулинскому – представителю тверского княжеского дома, давнему сопернику Москвы. Но когда Михаил в сопровождении ханского посла Сары-ходжи подъехал к Владимиру, местные жители просто-напросто не впустили его в город, заявив, что их великий князь – Дмитрий Иванович Московский. Михаилу, которого уже поджидали на пути московские засады, пришлось спасаться в Литве у Ольгерда, женатого на его сестре Ульяне. Ханский же посол Сары-ходжа был с почетом встречен Дмитрием Московским и отправлен в Орду с дарами. Излишне говорить, что рассказ посла лишь укрепил Мамая в его подозрениях относительно Москвы.^{^{360}}

В 1371 г. Михаил Тверской вновь явился в ставку Мамая с жалобой на действия Дмитрия. Бекляри-бек заставил Михаила вторично «выкупить» великокняжеский ярлык, причем у князя не хватило средств, и ему пришлось оставить в залог собственного сына, княжича Ивана. Однако и на этот раз Москва отказалась признать великим князем тверского князя. Дмитрий Иванович Московский лично явился к Мамаю и не только «перекупил» ярлык на великое княжение, но и выкупил тверского княжича, оплатив долг своего противника. Естественно, имея на руках такого ценного заложника, он без особого труда добился отречения Михаила Александровича от великого княжения.^{^{361}} Несмотря на то что Москва своими действиями подтвердила мнение, складывающееся о ней у бекляри-бека, княжеская распря принесла ему немалое количество серебра, и это его на какое-то время заставило забыть о вызывающем поведении московского князя.

Своеобразной проверкой лояльности Москвы стал поход войск Мамая в пределы Рязанского княжества, правители которого неоднократно беспокоили своими набегами вассалов Мамая – Сегиз-бея и Тагая. В 1373 г. мамаевы отряды опустошили ряд рязанских областей, а когда вышли к Оке, оказалось, что на противоположном берегу ордынцев ожидают дружины великого князя Дмитрия. Войска Мамая отступили, не вступая в бой с москвичами, и бекляри-бек убедил себя, что дружины Дмитрия не осмелились бросить вызов его могуществу. Основания для такого вывода у него были: Москва, заключившая союз с Рязанью, который предусматривал совместные действия против внешних врагов, так и не вступилась за союзников, не желая портить отношения с Мамаем.^{^{362}}

А вскоре бекляри-беку стало не до московско-тверских споров: уже в 1372 г. в Поволжье появился новый сильный претендент на трон – Мухаммад Урус-хан. В 1368 г. он пришел к власти в Синей Орде после беспрестанных смен ханов и очень скоро сумел «прижать» независимых и полунезависимых царевичей и эмиров, казнив наиболее строптивых. Укрепив свою власть в восточном крыле Джучидской державы, он во главе многочисленных синеордынских войск двинулся в Поволжье и сравнительно легко выбил из столицы хана Мухаммада.

Мамай не стал немедленно предпринимать ответные действия, не без оснований полагая, что и помимо него будет немало недовольных тем, что Сарай захватил выходец из Синей Орды. Так и получилось когда Урус-хан в 1373 г. выступил в поход против Хаджи-Черкеса, намереваясь подчинить себе Хаджи-Тархан, с востока на него обрушились войска Шибанида Ильбека, правителя Сарайчука, который и захватил Сарай. Урус-хан был вынужден вернуться в Синюю Орду, где в его отсутствие в это время вновь начались смуты. Мамай немедленно использовал свой шанс и двинулся на Сарай, разгромил. Ильбека (который, возможно, был убит) и вновь водворил в столице Мухаммад-хана.

Но это правление Мухаммада оказалось еще более кратковременным: в том же 1374 г. Урус вновь явился в Поволжье и выгнал ставленника Мамая из Сарая.^{^{363}} Сам Мамай не мог помочь своему хану, поскольку в это время, вероятно, находился на западе своих владений, где ему пришлось отражать очередной натиск литовцев, разгромивших подчиненного ему эмира Тимура.^{^{364}} Это была последняя попытка Мамая захватить столицу. Последующие события заставили его отказаться от намерения овладеть Сараем и уделять больше внимания защите остальных своих территорий.

Одним из негативных последствий усиления Урус-хана в Поволжье стал разрыв отношений («розмирье») Мамая с русскими князьями. В 1374 г. нижегородский князь схватил и бросил в темницу послов Мамая во главе с Сарай-акой, который годом позже был убит в Нижнем Новгороде при невыясненных обстоятельствах. В том же 1374 г. Дмитрий Московский отказался признавать власть Мухаммад-хана, соответственно, прекратился и поток русского серебра в казну Мамая.^{^{365}}По-видимому, к столь решительному разрыву отношений с Мамаем русских подтолкнули известия о его поражении от Урус-хана, а возможно, и посольство Уруса на Русь с требованием признать его власть.^{^{366}}Мамаю не оставалось ничего другого, как предпринять в 1375 г. карательный рейд на подвластные Дмитрию Суздальскому Киш и Запьянье. Кроме того, им был разорен союзный Москве город Новосиль, что явилось грозным предупреждением московскому князю, чтобы тот одумался и понял, в чьих руках реальная сила и власть над Золотой Ордой.^{^{367}}

Отказ от попыток овладеть Сараем заставил Мамая больше сосредоточиться на укреплении своих основных владений, в частности Крыма, где располагалась его собственная ставка. Анализ ситуации на полуострове вызвал у него весьма серьезные опасения. Еще в 1365 г. генуэзцы Кафы отвоевали у княжества Феодоро крепость Солдайю (Судак). Этот город фактически находился под властью венецианцев, с которыми у Мамая в то время были напряженные отношения, поэтому он довольно легко согласился с переходом Солдайи под власть Генуи Однако вскоре выяснилось, что генуэзцы намерены и дальше расширять свои владения: они учредили в Солдайе должность консула и начали планомерное подчинение Судакской долины, а в самом городе возвели неприступную крепость.

К 1375 г. Мамай вдруг с тревогой обнаружил, что за десять лет генуэзские владения подобрались едва ли не вплотную к его ставке в Солхате! Это заставило его пересмотреть отношение к генуэзцам. Первым делом он конфисковал у них 18 селений Судакской долины, тем самым существенно отодвинув владения Генуи от Солхата, а затем снова предпринял беспрецедентный для ордынских правителей шаг – приказал возвести крепостные стены вокруг Солхата: до этого все ордынские города не имели стен.^{^{368}}В том же 1375 г. Мамая ожидала еще одна удача: умер (или был убит) давний недруг Хаджи-Черкес, и к власти в Хаджи-Тархане пришел эмир Салчи, который был сыном эмира Амата б. Исыгургена и дочери хана Джанибека. Таким образом, он приходился близким родичем ханам из дома Бату и, следовательно, был лоялен «Мамаеву» хану из этой династии. Вполне естественно, что новый астраханский правитель предпочел признать своим повелителем не чужака из Сарая, а «своего» Мухаммад-хана.^{^{369}}Затем последовал ряд неудач. В 1375 г. Мамай в очередной раз выдал ярлык на великое княжение тверскому князю Михаилу. Но на этот раз Москва действовала еще решительнее, чем в прежние годы: собрав под своим командованием дружины почти всех князей Северо-Восточной Руси, Дмитрий Иванович осадил Тверь и после длительной осады добился от Михаила Александровича окончательно отказа от претензий на великий стол.^{^{370}} Таким образом, попытка Мамая вернуть власть над Русью путем выдачи великокняжеского ярлыка менее строптивому князю потерпела крах.

Следующей неудачей Мамая стала утрата поволжских владений. Отказ от попыток вновь подчинить себе Сарай повлек для бекляри-бека весьма негативные последствия. Несмотря на то что Урус-хан в том же богатом событиями 1375 г. вновь был вынужден вернуться в Синюю Орду, столица осталась в руках правителей, враждебных Мамаю и Мухаммад-хану. Таким образом, между Мамаем и подчиненными ему эмирами в Среднем Поволжье (Тагаем, Секиз-беем и др.) оказался вбит клин, и ни бекляри-бек не мог оказать оперативную поддержку этим правителям, ни они направить ему войска, поскольку могли в любой момент ожидать рейда из Сарая.

Вскоре так и получилось: Каганбек б. Ильбек Шибанид, занявший место Уруса, сразу же приказал русским князьям (по-прежнему предпочитавшим подчиняться сарайским ханам, а не ставленнику Мамая), вернуть Волжскую Булгарию под власть Сарая. Дружины Дмитрия Московского и Дмитрия Суздальского выступили в поход на Булгар и заставили эмира Асана вновь поменять сюзерена: в городе появились даруга и таможенник хана Каганбека.^{^{371}}

Впрочем, к немалому удовлетворению Мамая, вскоре отношения между Каганбеком и русскими князьями разладились: до сарайского хана дошли сведения, что русские, выполняя его приказ, сильно пограбили город и заставили Асана выплатить им немалую контрибуцию. Возмущенный поведением вассалов, Каганбек решил наказать их и в 1377 г. послал на Русь войска под командованием своего двоюродного брата Арабшаха. Русские, видимо, решившие, что новый хан погрязнет в войне с Мамаем или Синей Ордой, решились оказать ему сопротивление и укрепились на р. Пьяне, с которой у них были связаны положительные воспоминания: именно здесь десять лет назад, в 1367 г., нижегородские дружины славно поколотили булгарского правителя Пулад-Тимура.

Однако пока Арабшах готовил свой поход на Русь, Мамай, горевший желанием отомстить русским за потерю Булгара, действовал более оперативно. Узнав, что московские дружины, не дождавшись Арабшаха, покинули своих нижегородских союзников, войска Мамая, проводниками которых выступили союзные ему мордовские князьки, скрытно подошли к русскому лагерю и внезапно обрушились на него. В результате полегла большая часть нижегородского войска во главе с княжичем Иваном, сыном Дмитрия Константиновича. После победы на Пьяне отряды Мамая обрушились на оставшийся без защиты Нижний Новгород, с налета взяли его, разграбили и сожгли.^{^{372}}

Годом позже, в 1378 г., Мамай попытался повторить этот успех и отправил на Русь более крупные силы под командованием эмира Бегича. Поход, вероятно, затевался против князя Олега Ивановича Рязанского, которой не переставал тревожить набегами границы владений Мамая и подвластных ему эмиров и даже захватил кое-какие территории, прежде принадлежавшие Орде. Однако когда ордынские силы, практически не встретив сопротивления, дошли до р. Вожи на границе рязанских и московских владений, оказалось, что там их поджидают московские войска, которые на этот раз совершенно не собирались ограничиться позицией наблюдателей. Пользуясь своим «розмирьем» с Мамаем, Дмитрий Московский вознамерился, наконец, оказать поддержку своим рязанским союзникам, и в результате на Воже произошла битва, в которой войска Мамая потерпели сокрушительное поражение от московских дружин.^{^{373}} Разгром на Воже стал заключительным аккордом столь тяжелого для Мамая периода 1375-1378 гг. Даже состоявшийся в том же 1378 г. успешный карательный рейд на Рязанское княжество, в ходе которого были захвачены богатая добыча и множество пленных, не смог в полной мере перечеркнуть столь масштабное поражение.

Неудачи нескольких последних лет существенно подорвали, и авторитет Мамая, и его финансовое положение. Дело в том, что бекляри-беку неоднократно приходилось идти на уступки тем, от кого поступали доходы в ордынскую казну, и снижать размер налогов, чтобы получать их более-менее регулярно. Началось все с вышеупомянутого «докончания» с Москвой 1363 г., когда в обмен на признание власти хана Абдаллаха был значительно снижен «выход» с русских земель. В 1369 г. в результате переговоров с венецианцами Мамай был вынужден снизить торговый налог с 4 до 3%, восстановив, таким образом, ставку налога, существовавшую во времена Узбека и Джанибека (до войны с итальянскими колониями в 1344-1346 гг.). Вероятно, и это было сделано для того, чтобы венецианцы тоже признавали власть Мамая и его ставленника, а не сарайских ханов.

Мамай пытался поправить финансовое положение различными способами. Не желая, чтобы Генуя и Венеция сосредоточили в своих руках всю торговлю Запада с Золотой Ордой, он постарался найти другие торговые пути и отчасти преуспел в этом. Еще в 1372 г. от имени хана Мухаммада бекляри-бек выдал ярлык Кракову, предоставив льготы в торговле с Ордой. В 1379 г. аналогичный ярлык получило и купечество Львова – старинного конкурента Кракова тем самым Мамай не позволил краковским торговцам стать очередным европейским монополистом в торговле с Ордой.^{^{374}}Однако все эти меры не могли заменить постоянный источник дохода, который представляли собой русские княжества. Источник, который несколько лет назад практически иссяк, поскольку небольшие и нерегулярные выплаты из Твери и Рязани не могли заменить «выход» всей Северо-Западной Руси, во главе которой стоял Дмитрий Московский, по-прежнему находившийся в состоянии «розмирья» с бекляри-беком. В результате нехватки серебра для чеканки монеты Мамай выпустил некоторое количество золотой монеты, которой еще в 1380 г. рассчитывался с генуэзцами Кафы.^{^{375}}Надежда на восстановление вассалитета русских земель забрезжила перед Мамаем в 1379 г., когда через его владения проследовал в Константинополь на утверждение митрополит Михаил (Митяй), ставленник великого князя Дмитрия Ивановича. Мамай поначалу задержал митрополита, но потом счел, что лучше продемонстрировать Москве готовность к переговорам, и выдал ему от имени своего хана ярлык, подтверждавший привилегии русской церкви, закрепленные еще в ярлыке хана Бердибека в 1358 г.^{^{376}}

Впрочем, «жест доброй воли», проявленный Мамаем, в итоге оказался бесполезным: уже приближаясь к Константинополю, митрополит Михаил скончался при весьма таинственных обстоятельствах (по некоторым сведениям, он был отравлен или даже собственноручно задушен Пименом, другим претендентом на митрополичий престол). Не теряя надежды все же разрешить конфликт с Москвой миром, Мамай отправил на Русь послание, в котором настаивал на признании зависимости от Орды и выплате «выхода» – теперь уже не по «прежнему докончанию» 1363 г., а в том размере, в каком он выплачивался в эпоху Джанибек-хана.^{^{377}} Требование было оставлено без ответа, и Мамаю не оставалось ничего другого, как готовиться к карательному походу на Русь.

Обстановка в самой Золотой Орде, казалось, благоприятствовала этому намерению: владения Мамая на Северном Кавказе, в Северном Причерноморье и в Крыму не подвергались опасности нападений со стороны внешних врагов, поскольку у каждого из них были свои проблемы. Так, сарайский хан Арабшах был должен противостоять новому хану Синей Орлы Токтамышу, который уже двигался на Волгу. Западный противник, литовский великий князь Ягайло, сын Ольгерда, нежданно превратился в потенциального союзника: он вел борьбу за власть со своим дядей Кейстутом и потому отчаянно нуждался в мире с Мамаем, чтобы обезопасить собственные границы от его набегов. Не представлял проблемы и Олег Рязанский, сильно поутихший после набега Мамая в 1378 г. Он даже соглашался в случае похода ордынских войск на Москву пропустить их через свои земли и дать проводников, которые могли бы показать наиболее удобные пути и переправы.

Кажущееся спокойствие на границах убедило Мамая, что ему удастся без проблем собрать большое войско и совершить самый опустошительный поход на Русь со времен великого Бату. Это и стало его роковой ошибкой. Задуманный бекляри-беком поход оказался слишком масштабным мероприятием, и он, во-первых, не успел собрать вовремя все свои войска, а во-вторых, позволил московскому князю узнать о своих планах и подготовиться к отпору.

В результате, пока войска Мамая только-только стягивались к ставке бекляри-бека на Дону, объединенные силы русских княжеств (за исключением, разве что, Твери и Рязани, отношения с которыми Дмитрий Московский окончательно испортил своим вероломством) уже вступили в ордынские владения и навязали Мамаю битву в крайне невыгодных ему условиях. Согласно распространенной версии, битва состоялась 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле, на берегу р. Непрядвы.

Узнав о подходе русских буквально за несколько дней до сражения,^{^{378}} бекляри-бек проделал поистине титаническую работу: ему удалось на последние имеющиеся средства (а возможно, и в долг) нанять войска армянских и северокавказских князей, генуэзских наемников и других степных авантюристов и выставить против русских армию, вряд ли меньшую по численности.^{^{379}}

Однако, в отличие от собственных войск Мамая, которые так и не успели к битве (равно как и союзник, литовский князь Ягайло), наспех собранные наемники представляли собой многочисленную, но совершенно неорганизованную разноязычную массу людей, которых бекляри-бек так и не успел превратить в полноценную армию. Не удивительно, что войска Дмитрия Московского (который стал после этой битвы «Донским»), действовавшие под единым командованием и по ранее разработанному плану, сумели одержать полную победу.

Мамай едва ли не впервые за свою карьеру бы вынужден не просто отступить, а прямо-таки бежать с поля боя. Его наспех собранные войска частью погибли, частью разбежались. А что было хуже всего – погиб и возведенный им на трон хан Мухаммад, которого бекляри-бек из-за неожиданности нападения не успел отправить в безопасное место.^{^{380}} Эта гибель молодого и бесполезного, в общем-то, монарха-марионетки предопределила окончательный крах могущественного бекляри-бека.

VII

Несомненно, в характере Мамая присутствовали такие черты, как несгибаемость перед трудностями и упорство в достижении целей. Поэтому даже разгром на Дону не заставил его покорно склонить голову и тихо исчезнуть с политической арены. Напротив, он с еще большей энергией стал готовиться к походу на Русь, который теперь должен был стать еще и реваншем за Куликово поле.

Казалось, Мамаю вновь начала сопутствовать удача: ему не изменили эмиры, подошли созванные войска – на этот раз настоящие ордынские тумены, а не разношерстные наемные отряды!^{^{381}} Теперь оставалось только нанести удар по русским землям, обороноспособность которых была сильно ослаблена после потерь в Куликовской битве. Однако тут снова сработал «внешний фактор»: сарайский хан Арабшах не оказал Токтамышу упорного сопротивления, на что, вероятно, рассчитывал Мамай, и Токтамыш, без особого труда захватив Сарай, уже полным ходом двигался к владениям бекляри-бека. Вместо похода на Русь Мамай был вынужден выступить против пришельца из Синей Орды.

В октябре или ноябре 1380 г. бекляри-бек встретил приближающегося противника на восточной границе своих владений и приготовился к битве с ним. По странному совпадению, войска сошлись на берегу р. Калки – той самой, где в мае 1223 г. состоялся первый бой русских с монголами. Обстоятельства были в пользу Мамая: он встречал войска Токтамыша, уставшие от перехода, лучше ориентировался в этой местности, наконец, и силы у него, вероятно, были крупнее, чем у синеордынского хана, понесшего потери при подчинении Верхнего и Среднего Поволжья.

У Мамая не было только одного – хана, за которого должны были сражаться его войска: за пару месяцев, что прошли после гибели Мухаммад-хана, бекляри-бек не успел возвести на трон нового ставленника. И теперь Мамаю противостоял чужак, выходец с востока, но – Чингизид, природный монарх! Выступив против него без собственного хана, бекляри-бек фактически бросал вызов законному властителю, и это в полной мере осознали эмиры и воины Мамая. Поэтому, когда Токтамыш начал атаку, практически все войско бекляри-бека сошло с коней и принесло присягу потомку Туга-Тимура, ставшему теперь первым за последнее двадцатилетие монархом всей Золотой Орды.^{^{382}}

К чести Мамая надо сказать, что он даже не подумал оказывать сопротивление и губить верных ему людей, хотя, надо полагать, среди его многочисленных войск могло оказаться немало тех, кто был верен именно ему и готов был сражаться до последнего. Вместо этого бекляри-бек с несколькими наиболее близкими эмирами и телохранителями оставил поле боя и помчался в Крым. Слишком понадеявшись, впрочем, на преданность своих воинов, он не успел позаботиться о собственном гареме и находившихся при нем женщинах из рода Бату: все они попали в руки Токтамыша.

В погоню за Мамаем тотчас были отправлены воины Токтамыша, и поэтому бекляри-бек (уже бывший!) не рискнул остановиться, пока не достиг Кафы. Здешние генуэзцы, хотя и считались подданными ордынского хана, все же обладали статусом иностранцев, и Мамай надеялся, что сумеет на какое-то время найти безопасность в городе, в котором Токтамыш не рискнет вести себя как завоеватель. Однако «отцы города» отказали Мамаю в убежище: они опасались, что на них может пасть гнев нового хана. Впрочем, и умертвить Мамая, несмотря на прежние конфликты, кафинцы не рискнули: кто знает, как хан отнесется к влиятельному сановнику – возможно, казнит, а возможно, окажет милость, простит и приблизит к себе. Поэтому кафинцы приняли единственное разумное решение: не впустили Мамая в город.^{^{383}}

Мамаю пришлось, скрываясь от разъездов Токтамыша, добираться в Солхат, где еще недавно располагалась его ставка верховного главнокомандующего Золотой Орды. Возможно, он планировал отправиться оттуда в свои владения на западе, где мог возвести на трон нового легитимного хана, с помощью которого переманил бы на свою сторону без боя значительную часть армии Токтамыша – точно так же, как сам Токтамыш нынче поступил с ним. Однако планам Мамая не суждено было сбыться: в самом конце 1380 или начале 1381 г. он был настигнут сторонниками Токтамыша под Солхатом или в самом городе и умерщвлен.^{^{384}} Впрочем, новый хан с уважением отнесся к памяти своего знаменитого противника и приказал похоронить его с почестями.^{^{385}}… В 1994-1995 гг. под городом Старый Крым археологи обнаружили курган, содержащий захоронение второй половины XIV в., принадлежащее видному сановнику Золотой Орды или же племенному вождю. Находившийся в гробнице скелет принадлежал мужчине невысокого роста (ок. 1,5 м) в возрасте около 50 лет. Исследователи не без оснований предположили, что это и есть могила Мамая. ^{^{386}} Степной курган, почетные похороны и память местного населения в течение последующих веков – вот и все, чего удостоился после смерти выдающийся деятель, в течение 20 лет управлявший большей частью Золотой Орды!

А дальше в дело вступили историки и публицисты, создавшие «своего» Мамая, образ которого никак не соотносился с реальным политическим деятелем. Впрочем, этот образ «антигероя в истории», равно как и причины его появления, – предмет совершенно другого исследования.

Примечания:

Почекаев Р. Ю. Батый. Хан, который не был ханом. М., 2006 (переиздано в 2007 г.).

Подробные сведения об этой кампании приведены у арабского автора ал-Муфаддала и Рашид ад-Дина [СМИЗО 2005, с. 146-147; Рашид ад-Дин 1946, с. 59-60]. Согласно Киракосу Гандзакеци, военные действия начал Хулагу, который, не встречая сопротивления, дошел до Дербента и только тут встретился с войсками Берке, который разгромил его в ожесточенной битве. Хулагу повернул обратно, оставив заслон под командованием Ширэмуна, который сумел сдержать натиск войск Берке и позволил основным силам ильхана достичь своих владений [Киракос 1976, с. 237]. Сходно с информацией армянского историка и сообщение арабского автора ал-Айни, который также сообщает об одном только сражении между Берке и Хулагу на Тереке, в котором ильхан потерпел поражение, а многие его воины потонули в реке при отступлении [СМИЗО 2005, с. 354]. Наиболее ценное дополнение к сведениям Рашид ад-Дина представляет сообщение арабского историка Ибн Васила. согласно которому Хулагу вторгся в глубь владений Берке на 15 дней пути, и ордынский правитель не оказывал ему сопротивления, отступая, пока не достиг р. Куры. Хулагу удалось захватить лагерь ордынских войск со всем его имуществом, и Берке "сделал воззвание к войску своему, чтобы садился на коня всякий, кому 10 лет (и более) от роду". Узнав о приближении бесчисленного войска, Хулагу начал отступление и переправился через Куру обратно Однако часть его войск не успела переправиться и подверглась разгрому [СМИЗО 2005, с 83- 85]. Вспомним, что именно к этому времени относятся и сведения из "Жития Александра Невского": "Было в те времена насилие великое от иноверных, преследовали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды" [Повесть о житии 1985, с. 165; см. также: Мыськов 2003, с 92]. Как видим, Берке, находившийся в критическом положении, намеревался усилить свою армию даже за счет русских!

Венецианец Марко Поло описывает эти события в несколько упрощенной форме, гораздо больше внимания уделяя речам, сказанным, якобы, Берке и Хулагу перед битвой и личному героизму, который оба правителя, якобы, проявили во время сражения (это заставляет предположить, что источником для венецианца послужил некий монгольский "рыцарский роман"). О самой же битве Поло говорит весьма кратко, причем, согласно его трактовке, победил, в конечном счете, Хулагу, обративший Берке в бегство, но потом сам вынужден был отойти, поскольку понес слишком большие потери. "Так-то, как вы слышали, произошла эта битва, и Алау победил", – говорит венецианский автор [Марко Поло 1997, с. 375].

Наиболее фантастическая версия противостояния Берке и Хулагу приведена в тюркских источниках XV-XVI вв., в частности, в сочинении Мирзы Улугбека "Улус-и арба йи Чингизи", "Родословии тюрков" неизвестного автора сер. XV в. и "Чингиз-наме" Утемиша-хаджи. В "Родословии тюрков", в частности, говорится следующее: "(Однажды) путь его [Берке. – Р. П.] случился к куполу ислама Бухаре он явился к одному из шейхов (своего) времени и от него удостоился наставления (талькин). Говорят, что тем великим шейхом был шейх Сейф-ад-дии Бахарзи, один из великих преемников шейха Неджим-ад-дина Кубра Он (Берке) долгое время находился у порога его (шейха), по приказу великого шейха отправился в Дешт-и-Кипчак через Хаджитархан с небольшим войском; на берегу реки Идиль произошла встреча с бесчисленным войском Хулагу-хана, сына Тули-хаиа, сына Чингиз-хана. и, благодаря духовной помощи дервишей святого, поражение выпало войскам Хулагу-хана. Хулагу-хан, который имел намерение (направиться) в Дешт-и-Кипчак, бросил свое намерение, повернул назад, ушел в сторону Азербайджана, от сильного огорчения заболел и умер в Тебризе. Некоторые говорят, что он был убит в этом сражении; эти слова не имеют основания. Берке-хан, сын Джучи, победивший и победоносный, с сердцем, полным божественного света, по приказу всемогущего (бога) творца и по праву утвердился на троне Дешт-и-Кипчака..". [СМИЗО 2006, с. 391-392; см также: Тулибаева 2004, с. 352-353; Утемиш-хаджи 1992, с. 97-98] Фактически единственный достоверный элемент в этом рассказе – сам факт сражения между Берке и Хулагу и поражение последнего!

См. Рашид ад-Дин 1946, с. 60. Несмотря на то что в сочинении персидского историка вполне определенно говорится о ложности информации Хулагу. Е. П. Мыськов почему-то решил, что Хубилай и в самом деле направил на помощь Хулагу свои войска [см: Мыськов 2003, с. 83].

Сведения о строительствах Берке в Тебризе содержатся у ал-Умари: "Потом, когда Хулаку умер и воцарился сын его Абага, то они постарались обмануть его тем, что султан их Берке хочет построить в Тебризе соборную мечеть. Он (Абага) дал им разрешение на это, и они построили ее и написали на ней имя султана Берке Потом они попросили (позволения) построить завод для выделки там тканей для себя Он (Абага) разрешил им и это. И стали они выделывать там материи для султана Берке. В таком положении оставалось дело до тех пор, пока произошел между ними разлад, да они столкнулись, и Берке поразил Абагу. Разгневался Абага и уничтожил фабрики" [СМИЗО 2005, с. 177-178].

Персидские и арабские авторы расходятся в описаниях этой кампании. Мы привели версию Рашид ад-Дина [Рашид ад-Дин 1946, с. 68]. Согласно Хамдаллаху Казвини, после смерти Берке "войско его обратилось в бегство; некоторые были взяты в плен и он (Юшмут?) отдал их в рабство кому попало" [СМИЗО 2006, с. 183]. Согласно ан-Нувайри, Берке "снарядил войско и поставил над ним Ису Ногая. сына Татара, сына Могола, который и двинулся в авангарде. Потом он послал вслед за ним другого начальника, по имени Сунтая, с 50 000 всадников. Ногай успел уйти вперед с теми, которые были при нем. и предстал пред войско Абаги; Сунтай же шел по пятам его. Когда войска Абаги увидели Сунтая, приближавшегося с огромной ратью, то они скучились и собрались бежать. Сунтай, вообразив, что они окружили Ногая и бывших с ним (людей), обратился в бегство, без всякого боя. Ногай же погнался за войсками Абаги, напал на них, разогнал их, убил из них множество и вернулся к Берке. Усилилось (с тех пор) значение его у него (Берке), и возвысилось положение его. Он (Берке) поставил его над несколькими тьмами, вина же Сунтая в глазах Берке была велика". Эту же версию повторяют Ибн Халдун и ал-Айпи [СМИЗО 2005, с. 124, 270-271. 354].

В последние годы правления Бату власть монголов в городах Южного Крыма была лишь номинальной и ограничивалась уплатой дани [см.: Антонин 1863. с. 611; Пашуто 1956, с. 162] Берке восстановил ордынское господство на полуострове и вернул туда своих наместников: рассказывая о посольстве султана Египта к Берке в 1263-1264 гг., арабский автор ал-Муфаддал сообщает, что послы султана аз-Захира Бейбарса, миновав Константинополь, отправились "оттуда в Дакситу, т. е. на берег Судакский. Там встретил их правитель того края по имени Таюк, у которого были лошади йулак, т. е. почтовые. Имя этой земли Крым". [СМИЗО 2005, с. 150; см. также Смирнов 2005, с. 74].

См. подробнее: Почекаев 2006а, с. 264-266.

Подробный рассказ об этих событиях приведен в Ипатьевской летописи [ПСРЛ 1843, с. 198-200]. См. также: Пашуто 1950, с. 283-285; Еремин 1957, с. 104-108; Котлнр 2008, с.307; Моргунов 2007, с. 21.

Сведения о переписи 1259 г. содержатся в русских летописях [см., напр.: ПСРЛ 1926-1928, с. 475; ИПЛ 2001, с. 310-311; ПСРЛ 1949, с. 143; см также: Гумилев 1995, с. 144; Феннел 1989, с. 158].

Согласно летописям, "того же лета князь великии Александръ восхоте поити во Орду ко цареви, да бы отмолил люди от беды". [ПСРЛ 1949, с 144; см. также: Феннел 1989, с. 161-162].

307

Л. Н. Гумилев полагает, что Мамай являлся потомком Сача-беки из рода Кият-Джуркин – троюродного брата Чингис-хана и его соперника в борьбе за ханский трон в 1180-1190-е гг. В происхождении-то историк и видит причины ненависти Мамая к Чингизидам и стремление противостоять им и создать независимое государство [см.: Гумилев 19926, с. 291]. Однако никаких прямых указаний на происхождение Мамая от Сача-беки не имеется. Род кият был достаточно разветвленным и не ограничивался потомками Хабула, первого хана монголов, прадеда Сача-беки и Чингис-хана. Согласно монгольской летописи XVII в "Алтан Тобчи", кияты происходили от Бодончара – дальнего предка Чингис-хана, давшего начало многим монгольским родам [Лубсан Данзан 1973, с. 293]. В. В. Трепавлов полагает, что предком Мамая мог быть Мунгету-Киян – старший брат Есугей-багатура, отца Чингис-хана [Трепавлов 20076, с. 324].

308

В некоторых современных публикациях высказывается мысль, что род Мамая изначально был тюркским (кипчакским) или даже черкесским [Павленко, Ткаченко 2007].

309

О6 этом сообщает, в частности, арабский автор Рукн ад-Дин Байбарс [СМИЗО 2005, с. 102-103]; см. также: Григорьев, Григорьев 2002, с. 216.

310

Утемиш-хаджи 1992, с. 105, 109; Трепавлов, 20076.

311

Трепавлов 2007а, ср. Григорьев, Григорьев 2002, с. 209-213. Ранее мы вслед за В. П. Юдиным и В. В Трепавловым склонны были отождествлять Ису-гургеиа (бекляри-бека при Узбек-хане) и Исатая Кията (правителя Синей Орды) [Почекаев 2008, с 54-55]. Однако по ознакомлении с исследованием И. А. Мустакимова [см.: Мустакимов 2009, с. 275-276] мы полагаем, что это были разные лица, и Мамай являлся внуком Исатая, а не Исы-гургена.

312

См. Исхаков, Измайлов 2007, с 150. Д. М Исхаков ссылается на работу турецкого автора М Кафали (Kafali М. Altin Orda Hanliginin Kuruus ve Yiikselis Devirleri. Istanbul, 1976), который, в свою очередь, опирается на неопубликованную версию сочинения Утемиш-хаджи "Чингиз-наме", хранящуюся в Турции у наследников историка А. 3. Валиди Тогана. И. А Мустакимов обнаружил также упоминание имени отца Мамая в татарском историческом сочинении конца XVII в. "Дэфтэрэ-Чингиз-намэ" [Мустакимов 2009, с. 275]. Мы отождествляем Алиш-бека, отца Мамая с "Алибеком, сыном Исы, сына Тулуктимура", упомянутым арабскими авторами ал-Мухибби и ал-Калкашанди в качестве правителя Крыма после Зайн ад-Дина Рамадана [СМИЗО 2005, с. 259, 293].

313

См.: Григорьев, Григорьев 2002, с. 212. Отметим, впрочем, что это – именно предположение исследователей, не подкрепленное какими-либо сведениями источников.

314

См.: Варваровский 2008, с. 89; Миргалеев 20036, с. 37. Отметим, что с титулом "гурген" Мамай в источниках не упоминается, что дает основание некоторым современным авторам даже сомневаться в его родстве с ханским домом [см., напр., Трепавлов 20076, с. 341]. Однако, отметим, что и другие известные ханские зятья (например, эмир Идигу) также не прибавляли к своим именам этот титул.

315

См. подробнее: Ostrovski 2003b, p. 125.

316

Григорьев, Григорьев 2002, с. 128. 148.

317

СМИЗО 2005, с. 276. См. также: Насонов 2002, с. 315; Миргалеев 20036, с. 33; Хан 2004, с. 142. Арабский энциклопедист начала XV в. ал-Калкашанди выказывает сомнение в том, что Мамай занимал пост бекляри-бека. заявляя, что "это подлежит спору, потому что если он находился на такой же ступени, на какой был Йилбога в земле египетской (который был окольничим султанского двора, т. е. премьер-министром. – Р. П.), то это значило бы, что он (Мамай) был старшим эмиром его (хана), а если это так, то как же ему писали с меньшим почетом, чем улусным эмирам" [СМИЗО 2005, с. 298, прим. 9]. Полагаем, что недоумение арабского автора можно объяснить одной из двух причин. Во-первых, писать Мамаю с меньшим почетом, чем улусным эмирам, могли в 1359-1361 гг., т е. в тот период времени, когда он находился не у дел после смерти Бердибека и до того, как он начал возводить на трон собственных ханов. Во-вторых, вполне возможно, что, несмотря на свой высокий пост и близость к ханскому семейству, он был ниже по происхождению, чем упомянутые "улусные эмиры", и, соответственно, имел право на меньшие почести.

318

Имя Кульны известно лишь по русским летописным источникам ("Кулпа", "Аскулпа") и монетам, чеканенным от его имени. В восточных источниках он не упоминается. А. П. Григорьев считает его братом и формально наследником (калгой) хана Джанибека [Григорьев, Григорьев 2002, с. 126, 128, Григорьев 20046, с. 75]. А Г. Гаев полагает, что Кульна происходил из рода Беркечара или Тангута – сыновей Джучи [Гаев 2002, с. 18]. Другие исследователи склонны отождествлять Кульну с Кильдибеком [Улугбек 2007, с. 101, прим. 27], что, однако, опровергается нумизматическим материалом: имеются монеты и Кульны, и Кильдибека [см., напр.: Федоров-Давыдов 2003, с. 187- 189].

319

ПСРЛ 2000а, с. 231.

320

А. Г. Гаев отождествляет Науруса с упоминаемым в восточных исторических сочинениях Базарджи (Базарчи)-беком [Гаев 2002, с. 18; см. также: Langles 1802, р. 376]. Утемиш-хаджи называет Базарчи потомком Бувала, седьмого сына Джучи [Утемиш-хаджи 1992, с. 113]. Хондемир считает Науруса самозваным сыном Джанибека [Григорьев 1834, с. 41].

321

Утемиш-хаджи 1992, с 113, ПСРЛ 2000а, с. 232.

322

Такую версию предлагает А. II. Григорьев [Григорьев 20046, с. 143], и она представляется более обоснованной, чем сообщения русских летописцев о том, что Хизр был убит то ли своим сыном Тимур-Ходжой, то ли братом Мюридом [ПСРЛ 2000а, с. 233; Приселков 2002, с. 377]. Русские летописцы стремились представить смуту в Золотой Орде как бесконечную резню близких родичей друг другом и поэтому нередко приписывали детям убийство родителей, братьям – братьев и пр.

323

См.: Утемиш-хаджи 1992, с. 110-112, Гаев 2002, с. 14. Утемиш-хаджи пишет, что Хызр и Кара-Ногай стали ханами одновременно [Утемиш-хаджи 1992, с. 112], однако, на наш взгляд, именно гибель Тенгиз-Буги и утрата им поддержки с востока должны были привести к активизации деятельности Мамая.

324

Согласно русским летописям, Тимур-Ходжа царствовал в Сарае 6-7 дней [см., напр.: ПСРЛ 1949, с. 181].

325

ПСРЛ 2000а. с 233.

326

Кильдибек во многих источниках представлен как самозванец. Русские летописцы пишут, что он "творяшеся сынъ Чанибека царя, внукъ Азбяка царя" [ПСРЛ 2000а, с. 233]. Муин ад-Дин Натанзи вообще называет его "неизвестным человеком", которого "возвели на трон… под предлогом, что он Кельдибек, сын Джанибек-хана" [СМИЗО 2006, с. 255]. Утемиш-хаджи, в свою очередь, утверждает, что Кильдибека возвела на трон еще Тайдула, но также сомневается в подлинности его происхождения: "Все говорили: "Кельдибека убил Бердибек. Как же он воскрес?! "" [Утемиш-хаджи 1992, с 113]. В результате самозванцем считают его и современные исследователи [Масонов 2002, с. 312; Григорьев 20046. с 144] В. А. Сидоренко полагает, что его "самозванство" заключалось исключительно в том, что он, будучи племянником Джанибека, стремился выдать себя за его сына [Сидоренко 2000. с. 284].

327

Григорьев 2007, с. 125-126; Миргалеев 20036, с. 32; Варваровский с 80. По мнению некоторых авторов, Мамай противостоял Кильдибеку и даже, в конце концов, разгромил его [см., напр. Греков, Якубовский 1998, с. 213; Григорьев 2007, с. 126-129]. Однако источники их противостояния не подтверждают [см.: Сидоренко 2000, с. 234]. Вместе с тем, мы не согласны с мнением Ю. Е. Варваровского, что Кильдибек был ставленником именно Мамая, поскольку бекляри-беком при этом хане стал не Мамай, а Яглы-бай.

328

Насонов 2002, с. 314.

329

329 Григорьев 20046, с. 144 -145.

330

См.: ПСРЛ 1949, с. 181; Приселков 2002, с. 377; Варваровский 2008, с. 79. А. П. Григорьев полагает, что после бегства из Сарая Тимур-Ходжа пытался найти поддержку у Мюрида и был им убит [Григорьев 20046, с 144]. Однако представляется сомнительным, чтобы свергнутый хан решился прибегнуть к покровительству своего главного соперника, хотя и был его племянником.

331

См.: СМИЗО 2006, с. 255.

332

Рогожский летописец 2000, с. 72. А. П. Григорьев полагает, что Кильдибек сумел уцелеть после поражения от Мюрида и бежал в Азов, где, якобы, вплоть до 1366 г. чеканил свою монету [Григорьев 2007, с. 129]. Однако нумизматы отмечают, что монеты Кильдибека этого времени неизвестны [Сидоренко 2000, с 271, 277].

333

Можно предположить, впрочем, что Мамай поначалу и сам был причастен к этим расправам: не будем забывать, что Могул-Буга. в частности, стал бекляри-беком именно после того, как с этой должности сняли самого Мамая.

334

В ряде источников Мамай фигурирует как хан или "царь" [Памятники, 1998, С. 97, 112, 137, 226], хотя он никогда не претендовал на ханский титул в силу своего нечингизидского происхождения. Описанная X. М. Френом монета, чеканенная в 763 г. х. (1361/1362 г.), якобы, от имени Мамая, да еще и с ханским титулом [Френ 1832, с 20], вызывает весьма скептическое отношение других нумизматов. Весьма любопытно отметить, что не только в русской, но и в арабской более поздней исторической традиции Мамай представлен как монарх. Так, например, ал-Аскалани, автор середины XV в., упоминает его как "хана, процарствовавшего (там) 20 лет, а другой автор, Ибн Тагриберди, прямо сообщает, что в этом (782) году умер Мамай, царь татарский и правитель Дешта, вступивший на престол после Килдибекхана в 763 году (31 октября 1361 – 20 октября 1362 г.)" [СМИЗО 2005, с. 325, 327].

335

М.Г. Сафаргалиев считает его сыном Хызрбека – сына Узбека, умерщвленного своим братом Джанибеком в 1342 г [Сафаргалиев 1996, с. 5201. Ибн Халдун говорит об Абдаллахе как "отроке" [СМИЗО 2005, с. 276], однако есть основания не доверять такой характеристике: например, Ш. Марджани считает и Кульну "6-летним сыном Бердибека" [Марджани 2005, с. 95], несмотря на то, что источники сообщают о гибели и его, и двух его сыновей! А. Г. Гаев выводит родословную Абдаллаха и следующего "мамаева" хана Мухаммада от Туга-Тимура. 13-го сына Джучи [Гаев 2002, с. 23-24], однако указание Ибн Халдуна на то, что Абдаллах был "из детей Узбека", в большей мере вызывает доверие и больше соотносится с политикой Мамая по поддержке потомков Бату. То же касается и Мухаммада: в своем ярлыке русскому митрополиту Михаилу он ссылается на ярлык Бердибека – последнего законного (именно в глазах Батуидов) хана, а не на череду представителей других ветвей рода Джучи, пребывавших на троне в 1360-е гг. и также, вероятно, жаловавших ярлыки русскому духовенству.

336

См.: Марков 1990. с. 116; Григорьев 2007, с. 128.

337

Тагай и Секиз-бей воспринимаются исследователями (на основе летописных сообщений) как самостоятельные правители [см.: Биккинин 2000]. Однако известно, что в 1370-е гг. Мамай запрещал русским князьям, своим вассалам, тревожить их уделы [Орлов 2001], что свидетельствует о вассалитете последнего от "мамаевых" ханов.

338

ПСРЛ 2000а, с. 233.

339

См.: Карамзин 1993, с. 228; Григорьев 2004а, с 110-111; Синьоводська проблема 2005. По мнению некоторых авторов, даже это страшное поражение Золотой Орды явилось плодом союза Мамая и Ольгерда Литовского: якобы, потерпевшие поражение ордынские "князья" являлись независимыми правителями, не желавшими подчиняться Мамаю, и вторжение Ольгерда в их владения, по сути, было санкционировано Мамаем. Некоторые авторы высказывают даже предположение, что Мамай выдал литовскому князю ярлык от имени хана Абдаллаха на захваченные земли [Гумилев 19926. с. 421; Шабульдо 1987, с. 68-71; 2005, с. 102 и след.]. Однако это предположение опровергается рядом фактов. Во-первых, и Хаджи-бек, и Кутлуг-Буга в течение всего правления Мамая оставались у власти в своих крымских тюменах, и именно они снабжали бекляри-бека войсками и припасами каждый раз, когда он терпел очередную неудачу в борьбе за Поволжье. Тесные взаимоотношения Мамая, в частности, с Кутлуг-Бугой позволили А. П. Григорьеву даже выдвинуть гипотезу, что последний был отцом Мамая [Григорьев, Григорьев 2002, с. 209-213]. Хаджи-бек и в дальнейшем участвовал в воинских предприятиях Мамая, в частности, сражался на р. Воже в 1378 г. [Григорьев 2004а, с 111, Варваровский 2008, С. 98]. Во-вторых, пресловутый ярлык на причерноморские земли впервые был выдан только ханом Токтамышем литовскому великому князю и польскому королю Ягайло только в 1392 или 1393 г., и ни на какие более ранние пожалования ссылок в нем не было [Почекаев 20066, с. 216-217]. В-третьих, нет никаких оснований говорить о союзе Мамая и Ольгерда и согласованности их действий, поскольку сообщения об их вражде встречаются в источниках на протяжении 1360-1370-х гг.: то Мамаю приходилось сворачивать боевые действия на востоке своих владений и бросать войска на запад для противостояния литовцам, то Ольгерд отказывался от нападений на ордынские владения из-за того, что Мамай находился настороже [Егоров 1985, с. 81; Почекаев 20066, с. 216].

340

ПСРЛ 2000а, с. 231, 233.

341

Это соглашение вошло в русскую средневековую историографию как "докончание" между Дмитрием Московским и Мамаем. Характер этого документа пока еще не определен в полной мере, однако он, по мнению исследователей, свидетельствует о новом формате русско-ордынских отношений, поскольку, помимо прежнего получения ярлыка вассалом (великим князем) от сюзерена (хана) имело место и заключение договора (собственно – "докончания") между двумя равными участниками – великим князем и бекляри-беком Мамаем [см.: Хорошкевич 2001, с. 125]. То, что содержание "докончания" содержало условия об уменьшении ордынского "выхода", подтверждается сведениями так называемых "памятников куликовского цикла" о том, что перед Куликовской битвой Мамай потребовал от Дмитрия Московского выплаты "выхода", "как было при цари Чзянибеке, а не по своему докончанию" [Памятники 1998, с. 32].

342

См.: Григорьев 20046, с 155. Текст ярлыка Абдаллаха митрополиту Алексию не сохранился, равно как и сообщения о нем в источниках. Это позволяет сделать вывод, что Абдаллах мог просто-напросто признать ярлык тому же митрополиту Алексию, выданный ханом Бердибеком в 1357 г., а новый ярлык был выдан уже ханом Мухаммадом-Бюлеком новому митрополиту Михаилу (Митяю) в 1379 г.

343

См.: Муин ад-Дин Натанзи [СМИЗО 2006, с. 257] А. П. Григорьев полагает, что хан мог умереть от эпидемии чумы, свирепствовавшей в это время в Поволжье [Григорьев 20046, с. 149].

344

ПСРЛ 2000б, с. 9. По мнению А. Г. Мухамадиева, Пулад-Тимур был подданным сарайских ханов Мюрида и Азиз-Шейха и не подчинялся лишь Мамаю и его ставленником, а казнен был Азиз-Шейхом за неудачный карательный поход на Русь [Мухамадиев 2005, с. 151-152, см также: Федоров-Давыдов 1973, с. 137]. Однако монеты с его собственным именем, равно как и его политика, свидетельствуют о том, что он претендовал на независимую власть.

345

В 1365 г. на Руси побывали несколько послов Азиз-Шейха сначала Байрам-Ходжа и с ним "посол царицы Асанъ" (возможно, тот самый, который несколько позже стал правителем Волжской Булгарии) привезли Борису Константиновичу Городецкому ярлык на Нижний Новгород. Затем Василий Кирдяпа, сын Дмитрия Константиновича Суздальского, вместе с послом Урус-Манды привез отцу ярлык на великое княжение, от которого последнему пришлось отказаться в пользу московского князя [ПСРЛ 2000б, с. 5].

346

См.: Пономарев 2002, с. 64; Федоров-Давыдов 2003, с. 76-111; Пачкалов 2004, с. 159-161. Некоторые авторы склонны считать "Орду", указываемую на монетах "мамаевых" ханов, не городом, а кочевой ставкой темника, в которой пребывали и возводившиеся им на трон ханы [см.: Федоров-Давыдов 1960, с. 109; Миргалеев 20036. с 36]. Другие исследователи считают, что это был город, расположенный на территории современного Запорожья [Егоров 1985, с. 13, 139; Григорьев 2007, с. 117-120; Гончаров 2008, с. 58-59].

347

Е. Ч. Скржииская полагает, что налог с продажи, взимаемый с венецианцев в размере 5%, был снижен ханом Хызром в результате переговоров с послом Якопо Корнаро [Скржинская 1973, с. 115-116; см. также: Di Cosmo 2005, p. 406-407]. Однако в источниках нет никаких прямых указаний, на то, что венецианец вел переговоры именно с этим ханом.

348

См.: ПСРЛ 1949, с. 183; Насонов 2002, с. 316.

349

СМИЗО 2006, с. 257-258; Султанов 2006, с 78.

350

Сарайские монеты Абдаллаха датированы 767-768 гг. х (1367 г.) [Сидоренко 2000, с. 277; Федоров-Давыдов 2003, с 96, 100].

351

См. подробнее: Гончаров 1997.

352

Ибн Халдун описывает эти события следующим образом: "Один из эмиров государства стал оспаривать у него [Абдаллаха, ставленника Мамая. – Р. П.] престол. Он поставил (ханом) из детей канских другого, по имени Кутлуг-Темир. Мамай победил их и убил обоих" [цит. по: Кайдарова, Ускенбай 2004, с. 76; см. также: Schamiloglu 1986, p. 175]. А. Г. Гаев вполне обоснованно отождествляет упомянутого Кутлуг-Темира с Улджай-Тимур-ханом, известным по монетам, обнаруженным В. Н Настичем [Гаев 2002, с. 22]. Мы полагаем, что неназванного по имени "эмира", который возвел Улджай-Тимура на трон, можно отождествить с Хаджи-Черкесом. Во-первых, именно его владения располагались в сравнительной близости от Крыма, и он имел возможность нанести удар в сердце владений Мамая. Во-вторых, его участие в этих событиях могут объяснить дальнейшие сведения Ибн Халдуна о борьбе Черкеса за Сарай (равно как и упоминание хана Черкеса в персидских источниках), поскольку сарайских монет самого Черкеса не обнаружено.

353

353 См.: Маслюженко 2007, с. 83. Некоторые авторы склонны отождествлять хана Хасана с булгарским (казанским) правителем Асаном. якобы, после изгнания из Сарая он обосновался в Булгаре или даже, Казани [см. напр. Савельев 1865, с. 212-213: Насонов 2002, с. 317]. А. В. Пачкалов убедительно доказал, что Хасан Шибанид и Асан (Исан) Булгарский – два разных деятеля [Пачкалов 2005, с. 154].

354

Отметим, что даже негативно относящиеся к Мамаю русские летописцы не обвиняют Мамая в убийстве Абдаллаха, очевидно, он умер естественной смертью. Несмотря на это, некоторые исследователи допускают, что Абдаллах был свергнут Мамаем или даже умерщвлен им [см. напр.: Грумм-Гржимайло 1994, с. 119; Греков, Якубовский, 1998, с. 211; Ахмедов 1965, с. 33].

355

М. Г. Сафаргалиев считает Мухаммад-хана сыном Тинибека – старшего брата Джанибека [Сафаргалиев 1996, с. 520]. Однако в русских летописных источниках сообщается, что около 1379 г. Мухаммаду было 18 лет [Татищев 2005, с. 159]. Следовательно, он родился около 1361 г, а Тинибек был убит в 1342 г. Вполне возможно, что Мухаммад приходился Тинибеку внуком.

356

О монетах Тулунбек-ханум см.: Янина 1954, с. 446; Сидоренко 2000, с. 286. Б. А. Ахмедов без каких-либо оснований относит ее к Шибанидам [Ахмедов 1965, с. 34]. Ряд авторов считает ее супругой Мамая [Варваровский 2008, с. 89; Миргалеев 20036, с. 37]. Несомненно, ее происхождение и поддержка могущественного бекляри-бека позволили этой женщине около года считаться ордынской ханшей. Еще одним косвенным аргументом в пользу отождествления Тулунбек с неизвестной по имени "Ханум", супругой Мамая и ханской дочерью, являются два сообщения русских источников. Первое связано с победой Токтамыша над Мамаем на Калке в 1381 г.: "Царь же Токтамышь… сам шед взя Орду Мамаеву и царици его и казны его и улус весь его поимав". [Памятники 1998, с. 11] Обратим внимание, что речь идет о "царице", а не о "царевне" или "княгине", хотя сам Мамай в источнике титулуется князем. Следовательно, его супруга обладала ханским титулом. Второе сообщение относится уже к 1386 г., времени правления Токтамыша: "Того же лета царь Токтамышь убилъ самъ свою царицу, нарицаемую Товлунъбека" [Рогожский летописец 2000, с. 124]. А. П. Григорьев отождествляет эту "Товлунъбеку" со старшей женой Токтамыша Тогай (или Тогайбек), дочерью крымского эмира Бек-Хаджи и матерью его шести сыновей [Григорьев 2004а, с. 109] Однако, на наш взгляд, "Товлунъбека" больше напоминает именно "Тулунбек": есть все основания полагать, что Токтамыш женился на ней после победы над Мамаем в 1381 г., чтобы укрепить свои права на трон Золотой Орды [см.: Сидоренко, 2000, С 287]. Очевидно, хан не доверял ей и казнил по подозрению в заговоре.

357

ПСРЛ 1949, с 185. См. также: Варваровский 2008. с. 101. Ряд историков делает вывод, что Асану был навязан соправитель в лице "Мамат Салтана" (или "Салтана, Бакова сына"), в котором одни видят самого хана Мухаммада [Насонов, 2002. с. 321; Кучкин 1996, С. 121], другие – его малолетнего сына [Насонов 2002. с. 317, Горский 2000. с 92; Варваровский 2008, с. 101]. Однако из сообщений летописцев такой вывод отнюдь не вытекает. На наш взгляд, речь идет исключительно о том, что Асан признал власть хана Мухаммада и стал его наместником в Волжской Булгарии. "Баков сын", видимо, означает, что Мухаммад происходил от одного из многочисленных сыновей или внуков Узбека, чье имя оканчивалось на "… бек" [ср.: Мухамадиев 1983, с. 95].

358

См.: СМИЗО 2005, с. 258-259; Крамаровский 2005, с. 78; Миргалеев 2006; Варваровский 2008, с. 103.

359

См.: Григорьев 20046. с. 183-184; Рыкин 2007, с. 482-483. Этот титул Мамая встречается в ряде документов. Так, ярлыке Тюляка митрополиту Михаилу, выданный в 1379 г, начинается со следующей фразы: "Бессмертного бога силою и величьством из дед и прадед. Тюляково слово Мамаевою дядиною мыслию, татарьскым улусным и ратным князем, и волостным самым дорогам, и князем, писцем, таможником побережником и мимохожим послом и соколником и пардусником и бураложником и заставщиком и лодеищиком или кто на каково дело, ни поидеть многим людем и ко всем" [Зимин 1955. с. 465]. В европейских источниках XIV-XV вв. глава Крымского улуса именовался Titanus, что дало основание А. П. Григорьеву предположить, что Мамай (которого он считал крымским наместником) носил тюркский титул "тудун", который употреблялся еще во времена Хазарского каганата [Григорьев 1980. с. 172-173; см. также: Смирнов 2005, с. 74-78]. Однако позже исследователь отказался от этого предположения.

360

ПСРЛ 1949, с 185.

361

ПСРЛ 1949, с. 186-187. См. также: Горский 2000, с. 85.

362

По мнению некоторых исследователей, самого факта выхода московских войск к Оке, якобы, стало достаточно, чтобы войска Мамая отступили [см., напр.: Петров 2006] Однако другие авторы обращают внимание именно на неоказание москвичами помощи союзному рязанскому князю [см., напр.: Мизун, Мизун 2005, с. 131].

363

О борьбе Мамая с Урус-ханом довольно подробно рассказывает Ибн Халдун (СМИЗО 2005, с. 277; Кайдарова, Ускенбай 2004, с. 76]. Осведомленность арабского автора об этих событиях объясняется, вероятно, тем, что и с Мамаем, и с Урусом египетские султаны состояли в переписке [см.: Закиров 1966, с. 92-93].

364

Летописи упоминают под 6882 (1374) г, что "ходили Литва на тагарове на Темеря, и бышеть межи ихъ бои" [Рогожский летописей 2000. с 94]

365

ПСРЛ 1949. с. 189.

366

См.: Григорьев 20046. с. 164. Ср.: Быков. Кузьмина 2001. Отметим, впрочем, что при описании событий 1370-х гг. имя Уруса вообще не упоминается в русских летописях.

367

ПСРЛ 1949. с. 190; Горский 2000, с. 92.

368

См.: Кеппен 1837, с. 83-85; Волков 1858, с. 181; Григорьев 2007, с. 148-151 Ряд авторов относит события с захватом 18 генуэзских селений к 1379-1380 гг. [Мурзакевич 1837, с. 46-47; Козлов-Струтинский].

369

См.: Сафаргалиев 1996, с. 394; Исхаков 2003; Зайцев 2004а, с. 18-19; Трепавлов 20076. А. П. Григорьев склонен отождествлять Салчи с Хаджи-Черкесом [Григорьев 1985, с. 166-167]. Салчи ("Салчей, князь хазитороканский") упоминается в русских летописях под 1375 г.: он разгромил новгородских ушкуйников, совершавших нападения на ордынские города на Волге [см., напр.: ПСРЛ 1949, с. 192].

370

ПСРЛ 2000б, с. 22-23.

371

По мнению А. А. Горского, поход русских на Булгар был совершен по инициативе самих князей Москвы и Нижнего Новгорода, и Волжская Булгария в его результате попала в зависимость от них [Горский 2000, с. 92-93]. Однако это предположение не встречает подтверждений в источниках. Мнение Ю. Е. Варваровского о том, что Каганбек мог быть союзником Мамая и проводником его интересов в Поволжье [Варваровский 2008, с. 92, 105] также не подтверждается источниками. Наиболее обоснованна версия А. П. Григорьева о действиях русских князей в интересах сарайского хана. Несомненно, не русские, а именно ханские "дарага и таможник" были посажены князьями в Булгаре [Григорьев 20046, с. 169-170].

372

ПСРЛ 1949, с. 193.

373

ПСРЛ 1949, с. 199-200.

374

Хеллер 2001, с. 119.

375

Пономарев 2005, с. 46-49.

376

ПСРЛ 2000б, с. 44; Григорьев 20046, с. 116-205.

377

Памятники 1998, с. 32 53.

378

А. Н. Насонов, историк-русист, которого трудно заподозрить в "монголофильстве", отмечает, что Мамай еще за 5 дней до Куликовской битвы не знал о приближении русских войск [Насонов 2002, с. 323].

379

Источники сообщают, что Мамай перед битвой "собравъ всю землю (или "силу". – Р. П.) Половечьскую и Татарьскую [Памятники 1998, С. 9, 30], однако ни "половцев", ни "татар" в числе его воинов не называют, что касается пресловутой генуэзской пехоты, то вряд ли она представляла собой войска города Кафы, как полагают некоторые исследователи [см., напр. Егоров 1980. с. 212], скорее, это были "солдаты удачи", которые в поисках службы и добычи предлагали свои услуги властителям Причерноморья (ср.: Козлов-Струтинский; Широкорад 2005].

380

Под 1379 г. русские летописцы сообщают, что Мамай умертвил своего 18-летнего хана и многих его приближенных. В. Н. Татищев на основании этого сообщения делает и более широкое обобщение, заявляя, что "Волжской орды нечестивый гордый князь Мамай всею Ордою владел, и многих ханов и князей побил, и поставил себе хана по своей воле" [Татищев 2005, с. 159]. Вполне вероятно, историк имел в виду, что Мамай, укрепляя власть "своего" хана, всячески расправлялся с ханами-конкурентами и другими претендентами на трон Сарая, не являвшимися потомкам Бату. Тем не менее, на основании этого сомнительного, в общем-то, сообщения летописцев, которым необходимо было обвинить Мамая в узурпации (а что могло стать лучшим подтверждением, чем убийство собственного монарха?), некоторые исследователи выстраивают целые концепции: якобы, Мамай умертвил (или изгнал) хана Мухаммада и, оставшись без хана, утратил легитимность в глазах и собственных подданных, и русских вассалов [см.: Миргалеев 20036, с. 37, 40; ср.: Гончаров 2008, с. 59] Развивая эту мысль, летописцы и исследователи, наконец, завершают формирование целостного образа Мамая как узурпатора власти, обвинив его в том, что он перед Куликовской битвой не только убил хана, но и провозгласил ханом себя самого [ПСРЛ 2000б, с. 46-47; Татищев 2005, с. 160; ср.: Григорьев 20046, с. 179]. Упомянутому летописному сообщению, а, следовательно, и сделанным на его основе выводам, противоречат данные нумизматики: монеты хана Мухаммада чеканились до 782 г. х. (1380 г.) включительно. Даже в русских источниках "царь Теляк" упомянут в качестве участника Куликовской битвы [Памятники 1998, с 37, 75]. Таким образом (даже оставляя в стороне дискуссию о том, являются ли Мухаммад-хан и "царь Теляк" одним лицом или разными), вполне однозначно можно утверждать, что ко времени Куликовской битвы хан у Мамая был. Другое дело, что после битвы он не упоминается, и это дает основания предполагать его гибель на Куликовом поле [Григорьев 20046, с. 178-179].

381

Р. Фахретдин подчеркивает, что Мамай отправился против Токтамыша именно с "татарским" войском [Фахретдин 1996, с. 103].

382

См., напр.: Памятники 1998, с. 11, 41, 82.

383

Обстоятельства гибели Мамая по-разному излагаются в различных источниках, однако большинство исследователей и публицистов предпочитают версию русских летописцев, согласно которой темник после перехода его войск к хану Токтамышу бежал в Кафу, где был опознан местными генуэзцами и убит ими (Памятники 1998. с 41. 82, 187, 337, 366, Мурзакевич 1837, с 51; Карамзин 1993, с. 46-47; Соловьев 1988, с. 279; Фахретдин 1996. с. 104; Вернадский 2000, с. 269; Гумилев [992б, с. 427; Соколов 1999]. Однако куда более достоверным представляется сообщение "Задонщины", согласно которому кафинские генуэзцы отказали Мамаю в прибежище, сказав при этом: "Побежи ты, поганый Момаи, от насъ по заденет и нам от земли Рускои" [(Памятники 1998, с. 104, 118, 131].

384

Версию гибели Мамая от рук сторонников Токтамыша содержат как русские летописи, так и восточные источники [см.: Памятники 1998, с. 11, Утемиш-хаджи 1992. с. 118,]. что, на наш взгляд, свидетельствует о ее достоверности. Ф. Я Брун считает, что Мамай погиб в Кафе два года спустя после Куликовской битвы [Брун 1879, с. 226].

385

См.: Смирнов 2005, с. 135.

386

Крамаровский 1996; 2005, Григорьев. Григорьев 2002, с. 213-214.

Оглавление