ЭКОНОМИЧЕСКИЙ КРИЗИС И УГРОЗА ФАШИЗМА

Великая депрессия (мировой кризис перепроизводства), начавшаяся в «черный четверг» 24 октября 1929 г. с обвала акций на нью-йоркской бирже, до Франции докатилась с годовой задержкой. Стабилизирующими факторами оказались немецкие репарации и строительство «линии Мажино». Но и длилась она дольше, чем в других странах.

Деловая активность резко снизилась. К 1932 г. уровень промышленного производства упал ниже 1913 г., оборот внешней торговли сократился на 60%. «Живых» денег катастрофически не хватало. Чтобы выручить хоть сколько-то, на складах знаменитой фабрики севрского фарфора за очень умеренную плату дозволялось перебить сколько душе будет угодно прекрасной посуды - а охранники бдительно следили, чтобы никто не вынес ни блюдечка. Поразвлечься решили и два советских дипломата. Заплатили, как положено, за вход, как дети малые, с восторгом крушили все подряд. На следующий

день в правой газете появились фотографии с подписью: «Высокопоставленные большевики помогают капиталистам бороться с кризисом». На подобные забавы охотники находились, а на магазинных полках товар лежал почти без движения.

Тяжелее всех было миллиону безработных. Кроме того, многие были переведены на неполный рабочий день с соответствующим понижением зарплаты, и всего от полной или частичной незанятости пострадала половина французских трудящихся. Банкротились мелкие и средние предприятия, разорилось свыше 100 тысяч торговцев.

Не лучше было в деревне - цены на зерно, на вино упали в два раза. Продукцию скармливали скоту, а миллионы людей недоедали - картина, на многие десятилетия ставшая хрестоматийной в советской пропаганде, расписывающей ущербную сущность капитализма.

Чтобы отвести удар от костяка экономики, правительство обособило «защищенный сектор» - ведущие предприятия получали госзаказы, кредиты, налоговые льготы. Появились законы «о пшенице и о виноделии» - крестьянам выплачивались премии за сокращение посевных площадей, выкорчевку виноградников и за уничтожение части урожая. Были внесены изменения в социальное законодательство, обеспечивающие дополнительную поддержку безработным и их семьям. Огромные очереди выстраивались за бесплатными обедами. Экономическая ситуация стала выравниваться только к 1935 г.

Во многих странах в годы Великой депрессии сложились условия для «переоценки ценностей». Люди проклинали власть плутократии, «денежного мешка», отвергали неуемную жажду наживы и прочие буржуазные добродетели. Но далеко не все недовольные видели выход в классовой борьбе по методике Коминтерна. Многие прельщались ницшеанским культом сильной, бесстрашной, свободной личности, не стесненной излишними гуманистическими путами - и склонялись к фашизму. Образец для подражания уже был - Италию, в которой с 1923 г. правили фашисты во главе с Муссолини, кризис обошел стороной (чем за это было заплачено - об этом не задумывались).

В Германии, особенно пострадавшей от экономического потрясения, усиливались милитаристские настроения. На состоявшейся в начале 1932 г. очередной конференции по разоружению германская делегация заявила, что с ее страны должны быть сняты все ограничения по численности и оснащению армии. В декабре того же года собравшиеся на совещание в Женеве представители держав-побе* 778 НИ * дительниц - Франции, США, Англии, Италии согласились с обоснованностью германских претензий на «равенство в вооружениях». Они не придавали значения тому, что в Германии к власти рвется Гитлер со своей национал-социалистической партией. Парадокс истории: тревогу испытывал только итальянский дуче Бенито Муссолини (впоследствии как-то забылось, что он не раз высказывался и против расизма и антисемитизма, а Гитлера называл «существом свирепым и жестоким»).

Во Франции увеличивалось число сторонников «сильной власти, не стесненной парламентом». «Парламентской говорильне», «засилью толпы», «слепому закону численности» они противопоставляли правление избранных, элиты. В крайней своей форме эта тенденция выразилась в появлении фашистских и полуфашистских националистических группировок. Они, подобно своим немецким и итальянским собратьям по духу, готовились к силовому захвату власти. Создавали военизированные отряды, заявляли о необходимости покончить с «режимом партий», «прогнившим парламентаризмом», с марксизмом и классовой борьбой. Чтобы подчеркнуть неприятие существующей системы, свои организации они называли не партиями, а лигами.

Наиболее влиятельны были «Аксьон франсез» и «Боевые кресты». «Аксьон франсез» возникла еще в начале XX века как монархическая организация (в 1914 г. ее активистом был убит лидер социалистов Жан Жорес). В 30-е годы во главе ее стоял Шарль Моррас - озлобленный старик, фанатично ненавидевший «негодяйку-республику». Организация была не очень многочисленна - около 60 тыс. членов, но на ее стороне были симпатии значительной части офицерства, в том числе высшего. Все трое здравствовавших тогда маршала Франции - Петен, Франше д'Эспере, Лиоте, а также бывший начальник штаба маршала Фоша генерал Вейган поддерживали ее. Военизированным крылом «Аксьон франсез» были «Королевские молодцы», которые, вооружившись кастетами, дубинками, ножами, а то и огнестрельным оружием постоянно устраивали стычки с политическими противниками (особенно левыми) и срывали их митинги.

Куда многочисленнее были «Боевые кресты» (или «Огненные кресты»). Организация возникла как объединение бывших фронтовиков, награжденных за храбрость орденом «Боевой крест». Потом в нее стали принимать и тех ветеранов, которые не имели этой высокой награды, и вскоре в ее рядах состояло уже 350 тысяч человек. Маршал Петен имел тесные связи и с ее руководством.

Лозунгом организации был «Труд, семья, отечество!». Много говорилось о необходимости сохранения боевого товарищества, о том, что у ветеранов «украли их победу» политиканы-«пораженцы», довед* 779 НИ * шие страну до кризиса. Власть необходимо «вернуть победителям», которые смогут обеспечить порядок и защитить собственность.

«Боевые кресты» имели тесную связь с армией, откуда могли получать оружие. Члены организации подчинялись строгой дисциплине. Чтобы завоевать популярность, открывали дешевые столовые для безработных, устраивали молодежные лагеря, проводили соревнования. Устраивались многолюдные ночные факельные шествия по немецким и итальянским образцам.

Довольно многочисленна была «Патриотическая молодежь». Надо сказать, что большинство подобных организаций не считали себя фашистскими, предпочитая именоваться патриотическими. В открытую признавали свои связи с зарубежными фашистами только «франсисты», которых было около 10 тысяч.

В совокупности эти организации представляли из себя большую силу, тем более что в начале 1933 г. к власти в Германии пришел Гитлер.

На руку французским фашистам сыграло получившее широкий резонанс «дело Стависского». Выходец из России, нештатный полицейский осведомитель, этот аферист выпустил заемные облигации ломбарда г. Байонны под обеспечение хранящимися там драгоценностями. После чего заменил ценности подделками. Подлог раскрылся, был выписан ордер на арест. Стависский находился в это время на горном курорте. По полицейской версии, при задержании он застрелился.

Дело вроде бы заурядное, но шуму наделало много. Выяснилось, что у мошенника было много покровителей: его задерживали уже девятнадцать раз, но он всегда выходил сухим из воды. Среди его протеже оказался даже глава правительства, видный деятель радикальной партии Шотан.

«Аксьон франсез» использовала это дело как повод для того, чтобы обрушиться на правительство, парламент и республиканское государственное устройство. Ее печатный орган из номера в номер повторял призыв «Долой воров!». Шотана называли «предводителем банды воров и убийц». В кампанию включились «Боевые кресты» и прочие правоэкстремистские организации, устраивавшие многолюдные демонстрации.

Шотан уступил свой пост однопартийцу, радикалу Эдуарду Да-ладье. Правительство уволило префекта парижской полиции Кьяп-па - он был тесно связан с правыми экстремистами, а кроме того, тоже проходил по «делу Стависского».

6 февраля 1934 г. фашисты устроили массовые выступления в поддержку Кьяппа, а заодно против правительства, в котором были сильны позиции левых. К Бурбонскому дворцу, месту заседания парламента, двинулось многолюдное шествие. Впереди под трехцветными знаменами шли инвалиды войны при всех наградах, за ними - стройные ряды отрядов «Боевых крестов». Звучало «долой воров!», «долой Даладье», «да здравствует Кьяпп!». Полиция долгое время не прибегала к крайним мерам, и лишь к ночи, когда возбужденная толпа смяла кордоны и устремилась ко дворцу с явным намерением захватить его - открыла огонь. 17 человек было убито, около 2 тысяч (в большинстве полицейские и военнослужащие) ранены.

В парламенте правые депутаты обрушились на правительство, обвиняя его в «расстреле фронтовиков». Поддавшись нажиму, Даладье и все министры ушли в отставку. В составе нового правительства преобладали правые.