ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА

Подчеркнем еще раз: на словах никто ни на кого нападать не собирался - во всяком случае, на громко сказанных словах. Люди развитые старались мыслить благообразными гуманистическими категориями прогресса и мира во всем мире. Но что творилось у тех же людей в потемках душевных, или, по Фрейду, в подсознании - было ближе к истине.

Конечно же, в первую очередь ни на кого не собиралась нападать Германия. Она сама во всеуслышание заявила о своем страхе, что ее может подмять «русский каток» - а вслед за ней и всю европейскую цивилизацию. С другого бока ей было не по себе от того, что Франция никак не может забыть об утраченных провинциях - о чем по правилам хорошего тона давно бы уже не стоило вспоминать. Однако на самом деле германский дух был агрессивен, как какой другой.

В материальном выражении - немцы считали себя ущемленными при дележе колоний. Во время него львиную долю заграбастали Англия и Франция - оплоты ненасытных мелочных буржуев, людей с ущербным нравственным обликом. Они же чинят препятствия на всех мировых рынках германской промышленности, а британский флот в любой момент может перекрыть ей заморский кислород.

Россия в последние годы развивается невиданными темпами - зачем бы это? Ясно, что для очередного акта своей имперской экспансии. Неплохо бы отодвинуть ее от греха подальше за Двину и за Днепр. Ну, и так далее - не жди добра ни от США, ни от Японии, ни от субъектов помельче. Так что «хочешь мира, готовься к войне».

А вот что творилось в области германской идеологии. Политики и военные твердили о «жизненном пространстве» - средневековый лозунг «дранг нах остен» не потерял своей актуальности. Прибалтика, Польша, Литва, Украина, Белоруссия, юг России, Кавказ - это все исторические области германских интересов. А в национальном гимне пелось, что «Германия - превыше всего, превыше всего в мире». Не требуется много душевных усилий, чтобы переиначить эти слова на блатное «твое - мое, мое - мое».

Почва для пропаганды была благодатная. Немецкая народность совсем недавно вышла из состояния политического полусна и приниженности, совсем недавно сплотилась - и добилась поразительных успехов. В открытом бою повержены могучие Австрия и Фран* NN 746 НИ- 5 ция, родилась невиданная индустрия, заняты передовые рубежи в науке. От осознания собственного величия голова закружилась не только у прусской военщины, не только у бюргеров. Германские рабочие тоже гордились стальными мышцами своего фатерлянда. Если применить историософскую концепцию Льва Гумилева: этнос находился в состоянии мощного пассионарного перегрева. После разгрома Франции Бисмарк сказал знаменательные слова: «Войну выиграл прусский народный учитель».

Немцев учили «быть настоящими немцами» не только школьные наставники. Послушаем громогласного пророка Фридриха Ницше - какие он ставил вопросы и какие сам же давал на них ответы: «Что хорошо? - Все, что возвышает чувство к мощи, волю к мощи и самое мощь в человеке. Что такое счастье? - Чувство, что мощь растет. Не в спокойном довольстве счастье, а в сознании роста мощи. Не мир дает счастье, а война. Слабые и неудачные должны погибнуть - такова первая заповедь нашей новой любви к ближнему; и нужно помочь им свалиться. Что хуже порока? - Сострадание, деятельная помощь всем слабым и неудачникам».

А вот что читаем в снискавшей большую популярность книге Бернгарди «Германия и будущая война»: «Мечта о вечном мире прельщает народы уставшие, выродившиеся и лишенные бодрости… Жажда мира обратила большинство народов в жалкие бескровные организмы. Пусть о вечном мире мечтают расслабленные. Кличем германцев является слово война. Раса только тогда идет вперед, процветает и множится, когда закаляет себя войнами, когда раскрывает себе простор страшными ударами вокруг. Требовать у такой нации отказа от войны не только безумно, но и безнравственно. Нужно, напротив, позаботиться, чтобы в Германии никому и в голову не приходило стремиться к установлению или сохранению мира».

Конечно, можно было возразить, что все это только общие слова, ничего конкретного. Так, мрачный полет фантазии людей, у которых не все ладно сложилось в жизни. Но мы уже видели, что хватало и реальных шагов в милитаристском направлении.

Другое дело, что все были хороши. Везде находились завороженные читатели Ницше (в России одним из них был Максим Горький), у всех были друг к другу претензии.

Россия очень тяготилась неравноправным торговым договором с Германией, который та навязала ей во время русско-японской войны - при этом для убедительности слегка побрякивая оружием: как бы у вас, вдобавок к дальневосточным, не появились иные проблемы… Германский капитал массированно внедрялся в российскую экономику и вел себя по обыкновению бесцеремонно. А русским лю