ВТОРАЯ ИМПЕРИЯ

Через год, 2 декабря 1852 г. свершилось то, к чему и шло дело: сенат провозгласил президента императором французов Наполеоном III. Плебисцит продемонстрировал еще большую всенародную поддержку, чем предыдущий, особенно в деревне.

Пахнуло стариной: государь Наполеон III поселился в Тюильри, и там вновь воцарилась бурбоно-имперская помпезность. Строгий этикет, совершено изведенный королем-гражданином Луи-Филиппом, вновь стал законом придворной жизни. Чисто по-человечески сам Луи Наполеон во всем этом не нуждался, в быту он был непритязателен - но положение обязывало.

А еще императору положена императрица, и в 1853 г. ею стала 27-летняя испанская графиня Евгения Монтихо-и-Теба, ослепительная красавица и всеевропейская законодательница мод (при всех таких ее достоинствах, муж от холостяцких повадок не отказался - в любовницах себя не ограничивал). В 1856 г. у монаршей четы родился сын Евгений Людовик - «принц Лулу», как его называли, оказавшийся единственным их ребенком. Судьба его была трагична: уже после падения империи, в 1879 г. он погиб в Южной Африке, сражаясь в рядах британской армии с зулусами.

Общественная жизнь во Франции была приглушена. Официально цензуры по-прежнему не было, но редакторы газет отвечали за их деятельность высокими денежными залогами, а при случае издание могло быть прекращено простым распоряжением префекта. Поэтому пресса старалась завоевать популярность не злободневными политическими статьями, а разного рода скандальными, вплоть до откровенно скабрезных, сенсациями. «У нас монополия на скандал» - грустно

«Утреннее расставание любовников» (картинка из журнала) шутили журналисты. Страницы газет заполонили картинки фривольного эротического содержания - развилось целое направление в искусстве, маргинальной ветвью которого стала широко распространившаяся порнография.

Запрещалось издание неугодных книг. Была отменена свобода собраний и союзов. Порядки стали смягчаться только после 1860 г.

Но деловая жизнь сразу была отпущена на рыночное раздолье. Относительно роли государства император говорил, что «оно должно быть движущей силой, благотворной для экономики». Были пересмотрены торговые отношения с Англией. Французское правительство отказалось от традиционного протекционизма: были существенно снижены ввозные пошлины. Англичане ответили тем же. Буржуазии теперь приходилось крутиться куда шустрее прежнего, но внешнеторговый оборот возрос в несколько раз.

Открывались новые банки. Заведение Ротшильда делало инвестиции по всей Западной Европе. Появились акционерные общества. Наиболее престижным стал финансовый, работающий капитал, а не вложенный в недвижимость (в первую очередь в землю).

Увеличивалось число паровых машин и станков. Добывалось все больше угля, была на подъеме металлургия. Сеть железных дорог к 1870 г. составила 12 тыс. км. Экономические связи становились высокомобильными - во Франции сложился по-настоящему общенациональный рынок.

Пароходная компания «Женераль Трансатлантик» занялась океанскими перевозками - самой оживленной линией стала Гавр - Нью-Йорк. Появлялись первые океанские пассажирские лайнеры.

Интенсивно развивалось сельское хозяйство. Широкое использование железнодорожных перевозок способствовало эффективной специализации различных регионов: в Лангедоке становилось все больше виноградников, на западе развивалось молочное животноводство - для чего культивировались специальные пастбища.

Огромным успехом пользовались всемирные выставки, проводившиеся в Париже в 1855 и 1867 гг. - их посетили почти все европейские государи.

Париж, население которого приближалось к 2 миллионам, преображался. Современников поражали такие прекрасные здания, как Гранд-Опера, вокзалы, Центральный рынок. Давая задание на его проектирование, Луи Наполеон сказал, что «нужны зонтики от дождя, не более» - а вырос внешне невесомый, но огромный комплекс торговых павильонов из металлических конструкций.

Необъятный магазин «О бон марше» вдохновил Эмиля Золя на создание романа «Дамское счастье». Подобные универмаги меняли всю систему розничной торговли: как правило, они имели множество филиалов по всему Парижу и в пригородах, и повсюду были одинаковые цены. Покупатель терял возможность поторговаться, но цены и без того были ниже, чем в лавках: владельцы добивались высокой торговой прибыли за счет резкого увеличения количества продаж.

Но особенно изменила лицо города его перепланировка. Замыслил ее сам император, а осуществление было доверено префекту округа Сены барону Османну. Исчезли многие кривые улочки, вместо них появились широкие прямые проспекты, живописные бульвары, на которых было высажено 96 тысяч деревьев. Поговаривали, и это похоже на правду, что одним из побудительных мотивов реконструкции города было желание затруднить возведение баррикад и, напротив, облегчить ускоренное передвижение регулярных частей. Действительно, в дни Парижской коммуны это обстоятельство в значительной степени повлияло на исход сражения.

Появились тротуары, улицы покрылись щебенкой. Усложнялась подземная сеть канализации. Улучшалось водоснабжение - все меньше парижан вынуждено было пить нездоровую воду из Сены. Знаменательная новинка - появилось газовое освещение. Были первые задумки по прокладке метрополитена, но реализовались они только в 1900 г. (в Лондоне подземка появилась в 1863 г.). Париж оказался в кольцах железных дорог. По рекам и каналам поплыли паровые речные трамваи, на улицах вдобавок к омнибусам появились трамваи сухопутные - тоже паровые.

В Париж хлынула праздная публика со всего света, тратя здесь в свое удовольствие целые состояния. В первых рядах были русские помещики, проматывающие выкупные платежи, полученные после отмены крепостного права.

В архитектуре господствовал стиль, который специалисты позднее назвали эклектическим: воедино собирались элементы различных

Реконструкция Парижа бароном Османном эпох и стилей. Еще его определяли и как историзм, и как (в русском варианте) «купеческое барокко». Но французы, и роскошествуя, не забывали о чувстве меры.

Живопись преобладала салонная. Этот термин своим происхождением обязан официально учрежденному Салону, в котором художники и скульпторы ежегодно выставляли свои новые произведения, отобранные академическим жюри. Приветствовалось следование классическим традициям, чувственная красота, увлекательность сюжета (желательно религиозного, мифологического, исторического). В моде были восточные мотивы - Франция все шире приступала к колониальным захватам, а французы все больше путешествовали.

Жюри упорно противилось новациям. В 1863 г. число не допущенных к показу картин было так велико, что сам император выступил с инициативой организации альтернативного «Салона отверженных» - в нем впервые был выставлен «Завтрак на траве» Эдуарда Мане.

Пейзажи барбизонцев, реалистические полотна Курбе и Мил-ле, эмоциональная сатира Домье, романтический лиризм Коро, первые опыты импрессионистов - вот что составило подлинную славу той эпохи. § 709 НИ * Салонная живопись. «Триумф Афродиты» (Кабанель)

Церковь расширяла и углубляла свои позиции. Создавались новые епархии, росло число приходов и священников. Монахинь стало больше в четыре раза, и возросла их общественная роль: в их руках было женское образование, много сил они отдавали воспитанию детей, в первую очередь сирот. Они же были практически единственными сестрами милосердия.

В своей внешней политике Наполеон III преследовал цель вернуть Франции ее прежнее величие. А еще многие его шаги на международной арене были направлены на поддержку освободительных устремлений разных народов на разных континентах (в сложной душе Луи Бонапарта уживалось многое).

Начал он с того, что в союзе с Англией поддержал Турцию в войне против России. Османскую империю давно уже называли «больным человеком Европы» и вслух, при больном человеке спорили, как следует поделить его наследство. Но когда российские дипломаты стали добиваться пересмотра режима черноморских проливов, Англия и Франция заволновались.

Отношения обострились по поводу на внешний взгляд не очень значительному. В мае 1850 г. французский посол в Стамбуле потребовал от султана, чтобы преимущественное право распоряжаться

Завтрак на траве (Мане) христианскими святынями в Палестине (тогда - турецком владении) перешло от православного патриархата к католической церкви. Еще конкретнее - возникла необходимость отремонтировать купол храма Гроба Господня, и французскому императору было очень важно, чтобы работами руководили католики. Естественно, русский посланник был против. Но когда султану Абдул-Меджиду было вручено личное послание Луи Наполеона (тогда еще президента французской республики), он склонился на его сторону. В свою очередь, с посланием противоположного содержания к султану обратился Николай I.

Началась тонкая дипломатическая игра, в которую были вовлечены Россия, Турция, Англия, Франция. К началу 1853 г. султан стал склоняться к тому, чтобы удовлетворить русские претензии по поводу палестинских святынь. Но царь Николай стал настаивать еще и на своем праве оказывать покровительство всем православным подданным Турции. Западные правительства сочли (возможно, небезосновательно), что речь идет о претензиях России на славянские земли на Балканах (а может быть и не только на них).

Этого было достаточно, чтобы решение спорных вопросов перешло от дипломатов к генералам - тем более, что Россия тоже шла на обострение. Началась Крымская, или Восточная (если смотреть с Запада) война, затянувшаяся на два с половиной года (октябрь 1853 - апрель 1856 гг.). Война России против Англии, Франции, Турции и примкнувшего к ним (чтобы казаться равным среди больших) Сардинского королевства (Пьемонта).

Не будем вдаваться в анализ, по каким глубинным общественно-политическим причинам потерпела поражение николаевская Россия, казавшаяся такой пугающе-могучей (из-за чего, собственно, на нее и напали). Это, опять же, предмет нашей отечественной истории. Отметим лишь наиболее зримые свидетельства ее военного отставания. Как не раз бывало и до, и после, - перекрестившись, когда гром грянул, к концу наполеоновских войн, - Россия создала армию, не уступающую по качеству лучшим европейским. На чем и успокоилась. Общество наше было недостаточно динамично, чтобы научный и технический прогресс кардинальным образом сказался на оснащенности и организации войска, а войны с Турцией (1828-1829 гг.) и восставшей Польшей (1830-1831 гг.) не были тем громом, от которого крестятся. В результате: англо-французский флот почти весь состоял из пароходов, причем с винтовыми двигателями, а в русском на паровой тяге была только треть больших кораблей. Затопление на севастопольском рейде наших красавцев-парусников было, конечно, большой трагедией для русских моряков, достойной памятника - но в сражении они оказались бы скорее мишенями, а не боевыми единицами. Винтовками были вооружены все англичане и треть французов, русские же пехотинцы - только на 5 процентов. И пушки, и ружья наши значительно уступали вражеским по дальнобойности, скорострельности и точности огня. Турок союзники тоже вооружили и обучили если не по первому разряду, то около того, а сами по себе они всегда были храбрыми и выносливыми воинами.

Много негодований было по поводу того, что Россия проиграла в своих пределах, а высокоразвитые европейцы победили за тридевять земель. Но основная база снабжения союзной армии находилась в болгарской Варне - тогда крупном турецком порту. Доставлять же туда пароходами вооружение и все необходимое со средиземноморского побережья Франции, с Британских островов, тем более из Турции особой проблемы не составляло - тем более если учитывать давний английский опыт ведения войн по всему белому свету. Россия же только после начала военных действий сподобилась начать строительство железной дороги от Киева к Крыму - а так все снабжение осуществлялось на конной тяге да на волах.

Война была упорной и кровавой. Как бы там ни подтасовывали цифры некоторые историки, потери противников были примерно равными. Союзникам почти всегда сопутствовал успех, хотя и не решительный, в открытых сражениях вне Севастополя (исключе ние - Балаклава). После первого большого боя при Альме французский командующий поделился впечатлением со своим английским коллегой: «Да они же отстали в тактике на пятьдесят лет!». Доставалось нашим и на севастопольских бастионах: во время артиллерийских дуэлей союзные пехотные части располагались на значительном расстоянии от линии огня, а русские постоянно были подтянуты к переднему краю - в любой момент ждали общего штурма. Вот во время штурмов англичане и французы густо устилали поле битвы своими телами, выказывая при этом немалую доблесть. Что же касается страдного долготерпения, им оставалось только восхищаться русской силой духа. Когда западным людям однажды пришлось лишь несколько часов провести под огнем, под каким наши солдаты и матросы находились неделями и месяцами - дело чуть было не дошло до мятежа.

Но даже после сдачи русскими Севастополя - неизвестно, сколько бы еще тянулась война и чем бы она закончилась, если бы не скончался император Николай I. У его наследника государя Александра II большого рвения продолжать отцовское дело не было - да оно, возможно, и к лучшему. Сам Николай, умирая, горевал, что «сдает преемнику команду не в лучшем порядке». Франции эта война стоила около 100 тысяч человеческих жизней, из них 75 тысяч погибло от болезней.

Россия от поражения много не потеряла. Территориальных уступок - никаких. Ей запретили иметь на Черном море военный флот - но запретили его иметь и Турции. И что было толку держать там корабли, если при общем недружественном настрое иностранных государств для Российской империи наглухо были бы закрыты проливы Босфор и Дарданеллы?

Черту под войной подвел Парижский мирный конгресс 1856 г., на который съехались блестящие золотым шитьем делегации ведущих европейских держав. И военный, и внешнеполитический престиж Франции был восстановлен полностью, и неизмеримо поднялась репутация французского императора: это был уже не Луи Бонапарт, не Луи Наполеон с легкой иронией при произношении, а полновесный Наполеон III. Во всем мире вошла в моду бородка, которая так и называлась- «под Наполеона Третьего» (он выбривал подбородок, но оставлял растительность под нижней губой).

Определился и выбор стратегического союзника. Французы и англичане плечом к плечу прошли через трудную победоносную войну, и на протяжении последующего столетия они не раз еще были вместе (правда, не во франко-прусской войне).

Совместно с Англией выступила Франция и против Китая во второй Опиумной войне 1856-1860 г. г. Экспедиция экзотическая, а сказать по совести - малоприглядная. Нелегальной продажей китайцам опиума англичане покрывали свой немалый дефицит в торговле с Поднебесной, а когда ее правительство запретило им травить свой народ - ужасно возмутились. Франция вмешалась под предлогом того, что надо защитить законное китайское правительство и иностранных граждан от тайпинского восстания.

Венцом конфликта стал захват и безбожное разграбление пригородного дворцового комплекса китайских императоров. При этом выяснилось, что коммерческая смекалка свойственна не только французским предпринимателям, но и военнослужащим всех рангов. Помимо прочего ценного трофейного скарба, они привезли на родину потешных собачек - пекинесов, своей лохматой шерстью напоминающих фарфоровых и нефритовых львов, полюбившихся европейской знати еще с эпохи рококо, со времен увлечения «китайщиной». Собачонки оказались едва ли не самой дорогой добычей - они вошли в моду. А предметы китайского декоративно-прикладного искусства стали непременными аксессуарами буржуазных гостиных.

Позднее французы стали активно проникать в Индокитай. Обосновались в дельте Меконга (на юге Вьетнама), где вскоре возникла колония Кохинхина. Установили протекторат над Камбоджей, завязали отношения с Сиамом (Таиландом). В 1868 г. распахнула двери во внешний мир Япония.

Пока от этих предприятий практических результатов было мало. Скорее, сердца французов все сильнее охватывало то неясное беспокойное томление, которое Николай Гумилев приписал воздействию загадочной «музы дальних странствий». А кто же, как не муза, могла навеять Жюлю Верну и другим французским писателям замыслы прекрасных романов о приключениях в неведомых странах?

Но сооружение Суэцкого канала было затеей не столько романтической, сколько сулящей огромную политическую и коммерческую выгоду. Руководителем «стройки века», осуществленной совместно с англичанами, был француз Фердинанд де Лессепс - когда-то убежденный сен-симонист («утопический социалист»), с годами, как и многие его единомышленники, занявшийся делом. Канал был открыт в 1869 г., на торжествах по этому поводу присутствовали многие коронованные особы, и среди них - французская императрица Евгения. Франция приобретала вкус к геополитическому размаху.

В 1858 г. Франция поддержала другого своего союзника по Крымской войне - Пьемонт в его столкновении с Австрией. В той большой войне сардинцы участвовали скорее символически. Но в деле объединения Италии («Рисорджименто») королевство во главе с Виктором Эммануилом и его министром графом Кавуром было основной ударной силой.

Договор о совместных действиях был заключен на личной встрече Наполеона III и Кавура в июле 1858 г. в Вогезах. Этому предшествовало драматическое событие. В начале года, когда Луи Наполеон направлялся с супругой в оперу, на него совершили покушение несколько итальянцев во главе с Феличи Орсини (о нем много пишет Герцен в «Былом и думах»). Злодейство не удалось, заговорщиков схватили. Приговоренный к смерти, Орсини перед казнью написал императору, что этим актом хотел привлечь внимание французского общественного мнения к освобождению Италии. Конечно, средство было выбрано более чем странное, и оно стоило жизни не жертве, а охотнику. Но цели своей итальянский патриот достиг: Наполеон III хоть и не помиловал его, но был потрясен мужественным самопожертвованием и утвердился в решении насколько возможно помочь его родине.

В обмен на свою военную поддержку Франция выговорила возвращение ей Савойи и Ниццы, которыми Пьемонт владел с 1815 г. по решению Венского конгресса.

Когда сардинская армия вступила в бой с австрийскими войсками, ее преследовали неудача за неудачей. Дело дошло до того, что Вена потребовала от Пьемонта разоружиться. Но тут подоспели французы, они разбили австрийцев в трех больших битвах (в них участвовал и Джузеппе Гарибальди с отрядом добровольцев), а продолжения не потребовалось. Однако французский альтруизм по отношению к итальянцам имел определенные границы: в переговорах о мире Сардинское королевство не участвовало. К нему была присоединена только Ломбардия, хотя в Вогезах шел разговор и о Венецианской области. Франция же получила то, что хотела - Савойю и Ниццу.

Но Ломбардия это тоже немало, ее столицей был самый богатый и промышленно развитый город Италии - Милан. Имея такую базу, да еще и неукротимого Гарибальди в качестве союзника, Пьемонт взял дело Рисорджименто в свои руки. Гарибальди со своими добровольцами, знаменитой «тысячей» краснорубашечников, пере