* NN 598 НИ *

Предстояло обдумать, на каких условиях заключить мир с побитой австрийской империей, как договориться наконец с Англией и Россией. Но спокойному ходу мысли помешали состоявшиеся одно за другим покушения.

10 октября 1800 г. в опере задержали четверых молодых людей, направляющихся к ложе первого консула. У них обнаружили кинжалы. Возможно, что это была провокация, подстроенная Фуше - но в заговоре обвинили якобинцев. К тому же через месяц удалось схватить еще одного злоумышленника, готовившего взрыв - тот был несомненным якобинцем.

По всей стране прошли многочисленные аресты -хватали активных участников минувших революционных бурь, бывших сторонников Робеспьера и тех, кого посчитали за таковых. Многих услали в Кайенну, французскую колонию в центральной Америке.

А вскоре рвануло по-настоящему и со страшной силой - по пути все к той же опере. Начиналась эра «адских машин». На улице Сен-Никэз какие-то господа попросили скоромно одетую девушку покараулить за несколько монет их повозку и ушли. Девушка взяла лошадь за узду и стала ждать их возвращения. В это время показалась карета первого консула, поравнялась с повозкой, немного отдалилась - и тогда прогремел страшной силы взрыв. Было много убитых и раненных, что осталось от несчастной простушки - лучше и не гадать. Бонапарт не пострадал, хотя его карета была сильно повреждена. Он как ни в чем не бывало прибыл в оперу, прошел в свою ложу и стал смотреть спектакль.

Через две недели Фуше вышел на след роялистского заговора, удалось схватить несколько десятков человек. Двое непосредственных исполнителей покушения были казнены, остальных сослали. Заодно опять досталось ни в чем на этот раз не повинным якобинцам.

Теперь можно было вплотную заняться дипломатией. Похоже, что Бонапарт искренне желал мира. От того, что он навел порядок в финансах, казна не стала бездонной, а главное - большинство французов устало от многолетнего постоянного состояния войны.

На пару с Талейраном первый консул действовал весьма успешно. Сначала удалось добиться полной смены курса российской внеш 599 §пф^ 2 ней политики. Императору Павлу дали знать, что Франция собирается освободить всех русских пленных - их насчитывалось около 6 тысяч, в основном захваченных при поражении армии Корсакова под Цюрихом.

Павел Петрович был восхищен таким великодушием (многие отмечали в нем неподдельные рыцарские черты, вот только с психикой не все было в порядке), и отправил в Париж для переговоррв по этому вопросу одного из своих генералов.

Пленники вскоре действительно вернулись в Россию, причем всем за французский счет была пошита форма их полков, выдана новая обувь, возвращено оружие. С ними было направлено послание первого консула императору - с изъявлением лучших чувств и предложением мира. Наш сразу же откликнулся, радуясь, что Европу ждет «тишина и покой». Бонапарт ответил еще приветливее, и после этого Павел был согласен не только на мир, но и на союз.

Сказано - сделано. Англия была огорошена, особенно после того, как из Петропавловской крепости извлекли заключенного там атамана Платова и отправили во главе его донцов в поход на Индию. На их казачье счастье, уйти они успели недалеко. 11 марта 1801 г. Павел был задушен заговорщиками - не без активного содействия английского посланника. Бонапарт, узнав об этом, пришел в ярость: «Англичане промахнулись по мне в Париже 3 нивоза (в день взрыва на пути в оперу), но они не промахнулись по мне в Петербурге!».

Однако эсоть союз и не состоялся, но мир вступившим на трон Александром 1\нарушен не был.

С австрийцами переговоры велись в период нежданной русско-французской дружбы, к тому же после Маренго они потерпели поражение еще и в Эльзасе - там при Гогенлиндене их разбил талантливый генерал Моро. Поэтому Талейран добился от них всего, чего хотел Наполеон (который вместе с прожженным гением иностранных дел отправи/л на переговоры в Лоневиль своего брата Жозефа). К Франции перешли остаток Бельгии, Люксембург и все германские княжества по левому берегу Рейна. Австрия признала бутафорские республики: Батавскую (Голлнадскую), Гельветическую (Швейцарскую) и две итальянские - Цизальпийскую и Лигурийскую (Ломбардскую). В Пьемонте оставались французские войска.

Австрийский уполномоченный Кобенцль отозвался об этом договоре, что он «ужасен и по форме, и по содержанию». Кобенцль мог бы высказаться и резче: ведь он передал втихаря Талейрану богатые дары, стараясь заручиться его симпатиями. Талейран от презента не отказался, но встречной любезности не проявил.

Англия осталась в одиночестве. Для нее наступили трудные времена - торговля и промышленность, особенно металлургическая и текстильная отрасли, находились в упадке - в первую очередь из-за утраты французского рынка (по договору, заключенному с Людовиком XVI в 1786 г., Англия имела на нем большие льготы).

Наиболее ярым сторонником войны был первый министр британского кабинета Вильям Питт, постоянно обеспечивающий врагам Франции золотую подкормку. Но успехов в этой борьбе его правительство не добилось. Английская буржуазия и так была им крепко недовольна, а тут еще основные партнеры по коалиции пошли с Бонапартом на мировую. Питт подал в отставку. Новый премьер Ад-дингтон дал знать Парижу, что его страна тоже не прочь присоединиться к мирному процессу.

26 марта 1802 г. в Амьене был подписан англо-французский мирный трактат. Англия возвращала сопернику все отобранные у него за 9 лет колонии, кроме Цейлона и Тринидада. Обязалась вернуть Мальту, оккупированную ею в 1800 г., одноименному рыцарскому ордену (сделать это она позабыла). Кроме того, Англия ликвидировала все свои базы на Средиземном море (Гибралтар в виду не имелся). Франция выводила свои войска из Рима и возвращала папе все его владения, а также полностью эвакуировала Египет.

Франция добилась главного - она удержала за собой все завоевания в Европе. Бельгия, Голландия, северная Италия, левый берег Рейна, Пьемонт и Швейцария фактически оставались под полным ее контролем. Англичане понимали, что доступ туда изделий их промышленности и колониальных товаров будет затруднен. Присутствие же французских войск в Голландии и Бельгии внушало немалые военно-стратегические опасения. Наполеон сам говорил, что «Антверпен - это пистолет, направленный в английскую грудь». Так из-за чего было воевать столько лет, тратить огромные деньги? Заранее можно было предположить, что этот мир не будет прочен.

Мирную передышку Бонапарт сполна использовал для установления в стране новых порядков. Объектом приложения его неиссякаемой энергии стали практически все области жизни страны. Моральной уверенности, которой ему и так было не занимать, прибавляло то, что по плебисциту 2 августа 1802 г. он был объявлен пожизненным первым консулом. Итоги голосования: три с половиной миллиона за, восемь с небольшим тысяч - против.

Церковь была оставлена в покое. Понимая, что в душе папа Пий VII считает его безбожником и разбойником, Наполеон все же заключил с ним в июле 1801 г. конкордат. Согласно ему, католицизм признавался «религией огромного большинства французов» - но не господствующей религией, как это было при королях. По всей стране могло свободно совершаться богослужение. Архиепископов и епископов назначал, руководствуясь своими соображениями, первый консул - папа только посвящал их после этого в сан. Епископы могли посвящать священников в сан только после того, как их кандидатуры будут утверждены правительством. Рим отказывался от претензии на все конфискованные во Франции церковные земли и имущества.

Уместно привести высказывание Наполеона: «Попы все-таки лучше, чем шарлатаны вроде Калиостро или Канта или всех этих немецких фантазеров». К этому он добавил, что раз уж люди хотят верить в чудеса, то пусть лучше ходят в церковь, чем философствуют.

Право вернуться получили все эмигранты - лишь бы была принесена присяга на верность новым порядкам. Но конфискованные имущества им не возвращались, за исключением тех, что не успели еще распродать (а таких почти не было).

Как знак высшего отличия военных и гражданских заслуг был учрежден орден Почетного легиона, существующий до сих пор.

Много лет действовала введенная Наполеоном система образования. Во главе этой сферы стояло учреждение, называющееся «Университетом». Его глава был фактически министром народного просвещения. «Университет» управлял высшими учебными заведениями и лицеями, дававшими среднее образование (начальное образование тогда еще не входило в систему государственных учреждений).

Наполеон всегда мыслил конкретно и во всем искал практическую пользу. Высшие школы при нем создавались только специальные, в которых готовили техников, инженеров, нотариусов, чиновников разного профиля (судебного, административного, финансового и других). По окончании лицея можно было, сдав дополнительный экзамен, поступить в высшую специальную военную школу или пойти на государственную службу - но и там путь к высоким чинам открывало высшее образование (подобная система была впоследствии введена в России).

Считая себя покровителем науки, Наполеон и от нее ждал конкретных результатов. Польза могла быть даже от астрономии, но вот политическую экономию он считал шарлатанством, а философия была для него опасной «идеологией».

Первый консул сам председательствовал в созданном им Государственном совете, выслушивал доклады министров, подолгу беседовал со специалистами, стараясь вникнуть во все. Помогала и уникальная память. Он поражал английских капитанов, когда рассуждал о достоинствах и недостатках их и французских кораблей. Знал о причинах падения цен на лионский бархат не хуже торгующих им купцов. Разбирая споры подвластных ему германских государей о границах их владений - мог привести историю вопроса за несколько веков.

Экономике он придавал первостепенное значение и все делал для ее развития. Всячески способствовал подготовке специалистов и развитию инфраструктуры. В области производственных отношений позволял собственникам предприятий вступать со своими рабочими в ничем не ограничиваемые «добровольные соглашения» - на деле выходило, что у трудящихся не было никакого права объединяться против эксплуатации. При Наполеоне были введены «рабочие книжки» (знакомые нам трудовые). Хозяин мог вписать туда свою характеристику работника и причину, по| которой он его уволил.

Подчинив себе множество европейских государств, он и там отстаивал интересы французской торговли и промышленности, обеспечивая привилегированное положение на их рынках французским товарам и, напротив, сбивая цены на потребное Франции сырье.

Огромную работу первый консул проделал в законодательной сфере (недаром он когда-то штудировал на гауптвахте Римское право). Свод гражданских законов, знаменитый «Кодекс Наполеона», действует и в наши дни под названием «Французского гражданского кодекса 1804 г.». По своей ясности, всесторонней продуманности этот документ не имеет себе равных.

Наполеон считал, что революция произошла не потому, что народ хотел свободы («свобода была только предлогом») - на самом деле он хотел равенства. Но равенства не имущественного, а в правах. Гарантию же прав человека Бонапарт видел в первую очередь в защищенности его собственности. С другой стороны, собственники должны стать главной опорой государства - будь то промышленники, купцы, помещики, крестьяне. Поэтому в «Кодексе Наполеона» значительная его часть отведена имущественным вопросам. Широкое освещение получили семейные отношения, отношения наследования - при этом отчетливо проявился личный взгляд Наполеона, отводившего женщине второстепенную роль и в общественной жизни, и в семье.

Была начата работа над торговым и уголовным кодексами. Но заниматься ими так же интенсивно, как гражданским, возможности уже не было. Амьенский мирный договор действовал всего год, Европа приближалась к новым, еще более грандиозным битвам.

Даже эта короткая пауза не была для Франции совсем мирной. Была предпринята экспедиция на Гаити для подавления там восстания негров-рабов, подвергавшихся жестокому угнетению. Предприятие это обошлось Франции во много жизней - армию нещадно губили тропические болезни. Вождя восставших Туссена-Лувертю-ра обманом заманили во французский лагерь, арестовали и переправили во Францию. Заключенный в сырую одиночную камеру, он вскоре скончался.

Наполеон был консервативен в своей колониальной политике. Декрет конвента об освобождении рабов он отменять не стал. Но в тех владениях, где он не вступил в силу из-за временного захвата их англичанами, рабство было сохранено.

У первого консула были на уме обширные колонизаторские планы. Но средств для их осуществления не хватало и в мирное время. Пришлось даже продать американцам владения в устье Миссисипи - сохранившуюся за Францией после Семилетней войны часть Луизианы. А теперь становилось не до далеких островов.

Опасения англичан оправдались - французы всячески препятствовали их проникновению на европейские рынки. Но в Лондоне сомневались, готова ли страна к новой длительной войне, к тому же без твердой уверенности, что у нее будут надежные союзники.

У Бонапарта были свои поводы для недовольства. Англичане не очищали Мальту, и по всему было видно, что Альбион не согласен, чтобы континентальная Европа стала вотчиной первого консула. Но кое-что заставляло призадуматься. Наполеон знал, сколько заказов на предметы роскоши стали получать из Англии с первых же мирных дней промышленники Лиона и других городов, сколько золота оставляют в Париже тысячи нахлынувших туда богатых английских туристов.

Но несмотря ни на что, взаимное недоверие росло. Франция наращивала армию, Англия усиливала флот.

В конце концов разыгралась сцена, после которой все стало ясно. Во время аудиенции, данной английскому послу в Тюильри, первый консул пришел в гнев и стал выкрикивать: «Итак, вы хотите войны…

Вы хотите воевать еще пятнадцать лет, и вы меня заставите эт0 сделать… Но если вы первые обнажите шпагу- знайте, я последний вложу ее в ножны… Вы, может быть, убьете Францию, но запугать ее вы не можете… Мальта или война!»

Скорее всего, это был спектакль одного гениального актера. Напряженность к тому времени достигла уже такого уровня, что все сомнения были отброшены, война предрешена. Надо было только по-увесистее загрузить противника виной за ее начало. А началась она в мае 1803 г.

Бонапарт начал сосредотачивать огромную армию в Булони на Ла-Манше, напротив английских берегов. Сюда свозились артиллерия и припасы, здесь строились десантные суда. Покоренная Голландия и перешедшая на положение сателлита Испания готовы были предоставить свои флоты на французские нужды. Наготове были даже воздушные шары конструкции братьев Монгольфье. Булонский лагерь должен был стать базой вторжения на Британские острова. Наполеон говорил, что остается только дождаться трех туманных дней, и он будет в Лондоне.

В Англии воцарилась если не паника, то глубочайшая тревога - примерно такая же, как при ожидании испанской Непобедимой армады в 1588 г. И некоторая растерянность - никак не удавалось сплотить против Бонапарта очередную коалицию. Монархам Австрии, Пруссии, России, Неаполя он был, конечно же, поперек горла - но все они смогли уже прочувствовать его силу, а потому вежливо уходили от настойчивых и в то же время заманчивых предложений английских дипломатов. Британское правительство приступило уже к организации чего-то вроде народного ополчения.

Но Наполеон сам совершил деяние, придавшее решимости его недругам и легшее еще одним пятном на его совесть. В ночь с 14 на 15 марта 1804 г^ отряд французских жандармов проник на территорию германского герцогства Бадена и арестовал проживавшего там представителя династии Бурбонов герцога Энгиенского. Его доставили в Париж, спешно судили военным судом и расстреляли во рву Венсенского замка.

У расправы была довольно продолжительная предыстория, о которой казненный герцог скорее всего и понятия не имел. Начало ее - в Англии. Вильям Питт и министр иностранных дел лорд Гоуксбери давно знали, что вождь шуанов Кадудаль часто бывает в Лондоне, -г где встречается с братьями покойного французского короля - Карлом Артуа и Людовиком Прованским. Знали англичане и о том, что роялисты имеют в Париже разветвленное подполье и что-то затевают. Можно было догадываться, что именно: не добившись успеха в покушениях на жизнь первого консула в 1800 г., предпринять еще одну попытку и постараться действовать наверняка. А почему бы им не помочь? Как истинные джентльмены, господа британские министры говорили о «похищении», но как ни называй убийство, оно остается убийством.

Главным исполнителем должен был стать Жорж Кадудаль - этот гигант-фанатик и его товарищи готовы были на любой риск. Темной августовской ночью 1803 г. английский корабль высадил их на берег Нормандии, и вскоре они были в Париже. К услугам заговорщиков была вся роялистская подпольная сеть - с деньгами, оружием и конспиративными квартирами.

План действий разработали не какой-нибудь твердолобо-силовой (что, скорее всего, было бы лучше). Решили, что после захвата и ликвидации Бонапарта к власти должен прийти человек, на внешний взгляд политически ему близкий - который в сумятице после покушения может сойти за законного преемника. Он и призовет Бурбонов. Подходящей кандидатурой показался генерал Моро - победитель австрийцев при Гогенлиндене. Посредником в переговорах между Кадудалем и Моро стал герой революционных войн Пишегрю, сосланный Баррасом после 18 фрюктидора в Гвиану, но сбежавший оттуда.

Моро колебался: он ненавидел Бонапарта, но не хотел служить Бурбонам. Пока шли переговоры и уговоры, Фуше не дремал. Арестовали и Моро, и Пишегрю, и многих других. Кадудаль скрылся, но вскоре схватили и его - при этом он отчаянно сопротивлялся и уложил нескольких агентов полиции.

Первый консул пришел в неистовство - на этот раз определенно натуральное. На него, в собственной его столице опять вознамерились охотиться, как на дикого зверя?! А тут еще вставил словечко Талейран: «Бурбоны, очевидно, думают, что ваша кровь не так драгоценна, как их собственная». И гнев Бонапарта обрушился на герцога Энгиенского.

Перед казнью герцог написал Бонапарту письмо, но тот не успел его прочитать. А когда прочитал - сказал, что помиловал бы осужденного. Несколько дней он был зол и угрюм. Потом, правда, неоднократно повторял, что все сделал правильно - Бурбонов надо было как следует припугнуть.

Пишегрю был найден мертвым в камере - удавившимся галстуком или удавленным им. Бонапарт, отводя от себя подозрение в убийстве, иронично заявил, что у него всегда нашелся бы взвод солдат, чтобы расстрелять генерала. Кадудаля с сообщниками гильотинировали. Моро выслали из Франции - оказалось, что с Кадудалем он не встречался.

Сожалел ли Бонапарт о казни герцога, - если не по-человечески, то как политик, совершивший опрометчивый ход, - сказать трудно. Но он постарался извлечь из происшедшего максимальную для себя пользу. Был распущен слух, что именно герцог Энгиенский должен был взойти на престол после убийства первого консула. А раз враги намечают своих кандидатов на трон - трон надо занять. Все высшие государственные учреждения: сенат, законодательный корпус, трибунат единодушно решили, что во Франции должна быть установлена наследственная монархия. Нельзя же и дальше допускать, чтобы от жизни и смерти одного человека зависела судьба всей нации.