593

Не**

Та структура органов управления, которую Наполеон создал во Франции, успешно действовала и спустя много десятилетий после него.

Деление страны на департаменты, установленное в 1790 г., он сохранил, но при этом искоренил всякое самоуправление. Не стало выборных должностей любого уровня, не стало даже собраний избранных населением депутатов.

Министр внутренних дел назначал в каждый департамент префекта, а тот, в свою очередь, ответственных перед ним мэров городов и сельских коммун. При префекте состоял «главный совет» из назначенных им советников, при мэрах действовали муниципальные советы. Советы эти были необходимы для того, чтобы должностные лица всегда были в курсе состояния дел на вверенной им территории.

Был упразднен суд присяжных. Но если Наполеон не желал считаться ни с какими юридическими формальностями, когда дело касалось его политических противников, то во всех других случаях требовал от судей полной политической нейтральности. Не важно, к какой партии принадлежит обвиняемый - его судят за конкретное деяние, а не за убеждения.

Особое внимание - министерству полиции. Там властвовал Фуше. Это был сыщик высшего класса и мастер провокации. А еще он был интриганом и стяжателем, и Наполеон понимал, что за ним нужен глаз да глаз. И создал подразделение агентов, которые должны были шпионить за министром. Но и этого мало. Допуская, что Фуше, при его талантах, может этих соглядатаев распознать и попытаться подкупить - на такой случай создал еще один отряд агентов, единственной задачей которых было следить за агентами, шпионящими за Фуше. Особый статус имел префект парижской полиции. Он хоть и подчинялся Фуше, но имел отдельный доклад у первого консула.

Как-то Наполеон, уже будучи императором, решил съязвить над беспринципностью своего министра полиции. Фуше, когда-то ярый якобйнец, к тому времени блистал в мундире, густо украшенном золотым шитьем. «А ведь вы когда-то голосовали за казнь Людовика Шестнадцатого!» - неожиданно выдал ему Наполеон. Тот, по обыкновению, согнулся в низком поклоне: «Совершенно верно! Ведь это была первая услуга, которую я смог оказать вашему величеству».

Главного своего внутреннего врага Бонапарт видел в роялистах, тесно связанных с эмигрантами. Последние объединились вокруг * эН 594 НИ- ' принцев Бурбонского дома, братьев казненного короля: графа Людовика Прованского и графа Карла Артуа. Что связи существуют - Фуше добыл тому неопровержимые доказательства, и ему было поручено усилить слежку за аристократами. Особо опасны они были тем, что свергнутую династию твердо поддерживал основной внешний противник - Англия. Когда в январе 1800 г. Наполеон стал искать пути для начала переговоров, король Георг III не нашел ничего лучшего, как посоветовать восстановить Бурбонов.

А что бы Георгу было не приглядеться к Бонапарту повнимательнее, если ему, королю страны, считающейся родиной демократии Нового времени, так уж важно было видеть Францию под эгидой монархического правления?

Первый консул сразу выказал повадки, подобающие государю. Он облачился в роскошный наряд из красного бархата, окружил себя подобием двора, где, в отличие от приемных времен Директории, преобладали подтянутые военные в красивых мундирах.

В Люксембургском дворце, где Бонапарт поначалу обосновался, ему показалось тесно, и он занял Тюильри. Там хватало места и для нарядных дам, унизанных драгоценностями, над которыми главенствовала Жозефина. Она вновь ввела обращение «мадам», что пришлось весьма не по вкусу радетелям революционных традиций. Но дальше им стало еще не слаще: первый консул официально приказал величать себя «ваше величество», а гвардейский караул отдавал ему салют.

Многочисленные члены семейства Бонапартов обзавелись особняками, в которых довольно изящно проводили время. С поправкой на некоторую прирожденную неотесанность, следствием которой могли быть неуклюжие претензии на аристократизм - но, как было сказано в хорошем фильме, «аа неимением гербовой пишут на простой». Во всяком случае, атмосфера там царила непринужденная. Веселые прогулки, беседы, декламации, бильярд - чем не отдых для Души? Возрождались и светские салоны, тон которым задавала мадам Де Рекамье, чей замечательный образ увековечил художник Давид.

Даже граф Людовик Прованский обнадежился такими переменами и стал переправлять Бонапарту послания, призывая его обеспечить восстановление законной династии - в обмен на какие угодно награды и «благословения будущих поколений». Первый консул сначала отмалчивался, потом все же ответил вежливым отказом: «Вы не

^ 595 г Мадам де Рекамье (Л. Давид) должны желать своего возвращения во Францию: вам пришлось бы пройти через сто тысяч трупов. Пожертвуйте вашими интересами покою и счастью Франции: история это вам зачтет» (где было Наполеону Бонапарту знать, сколько трупов пойдет ему в зачет в ходе его собственного правления?). Однако по его указам почти все эмигранты получили право вернуться на родину, что большинство из них и сделало (всего в эмиграции побывало 145 тысяч человек).

Можно предположить, что королю Георгу не так уж важно было видеть на французском престоле своего собрата по голубой крови - его, как и всю верхушку его страны, куда больше волновали перспективы промышленного и торгового усиления соседки. А как люди, известные своей проницательностью, англичане могли догадываться, что при Бонапарте эти перспективы для Франции куда радужней, чем при Бурбонах.

«Армия баранов, предводительствуемая львом, сильнее, чем армия львов, предводительствуемая бараном» - один из наполеоновских афоризмов. Австрийская армия была хорошо обеспечена, в ее рядах были храбрые, умелые солдаты - но во главе ее не было Суворова (он скончался в Петербурге в том же мае 1800 г.), не было и сколь-нибудь равноценного ему полководца. Ею командовал Мелас - генерал грамотный, но грамотный как исправный службист, привыкший скрупулезно выполнять приказы и действовать в соответствии с диспозицией. Не такому было тягаться с величайшим военным гением, способным моментально отреагировать на изменение ситуации и перестроить свою армию. Впрочем, Наполеон никогда не считал своего противника слабее себя, пока не испытал его на деле.

На этот раз Бонапарт не пошел по «карнизу» - он двинулся труднейшим путем, через альпийские кручи, через перевал Сен-Бер-нар. Его армия испытала весь ужас лютых холодов, снежных лавин, бездонных пропастей - но снова оказалась на итальянской земле там, где ее не ждали. На этот раз австрийцы расположили основные силы у «карниза», на побережье - и французов встретили лишь слабые заслоны. Они без труда заняли Милан.

Мелас спешно двинулся навстречу, и 14 июня произошла решающая битва у деревушки Маренго. Австрийская армия была значительно сильнее: в ней было 40 тысяч человек против 28 тысяч у Бонапарта и значительный перевес в артиллерии (большую часть французских пушек еще тащили по горным проходам). И когда началось сражение, представлялось, что австрийцев ждет успех: они наступали, французы отбивались, контратаковали, но при этом несли большие потери. Настала минута, когда показалось, что все ясно, и Мелас отправил в Вену гонцов с известием о победе.

Но, как часто случалось в наполеоновских войнах, все переменилось неожиданно и круто. Подоспела резервная дивизия генерала Дезе и сразу же бросилась в атаку. Под прикрытием этого удара поредевшие ряды французской армии сосредоточились, рванулись вперед, пехоту поддержала кавалерия Келлермана - и вскоре Мела-су пришлось отправлять другого посланника, с сообщением прямо противоположным. В венском императорском дворце Пратере пережили соответствующую шокирующую смену эмоций: гонцы прибыли примерно с таким же интервалом, с каким пустились в путь.

Победа была полной, но ее омрачила гибель Дезе. Два только раза адъютанты Наполеона видели слезы на его глазах, и это был первый из них (второй - когда умирал маршал Ланн в битве при Асперне в 1809 г.)

Судьба кампании была решена. Северная Италия опять была в руках французов. В Париже ликовали - и в богатых кварталах, и в рабочих предместьях. Когда же победитель вернулся - встреча была триумфальной. В домах, владельцы которых не догадались иллюминировать их, били стекла с криками: «Здесь живут аристократы!».

«Несметная масса людей весь день простояла вокруг Тюильрий-ского дворца, приветственными криками вызывая Бонапарта. Но он не вышел на балкон» (Е.В. Тарле).