• 1971: вступление в завершающую фазу борьбы
  • «Горячие деньги» на офшорном евродолларовом рынке
  • «Чейз» направился в Ливан
  • Долларовый переворот Никсона
  • Сальтшёбаден: бильдербергский заговор
  • Шведская зима в мае
  • Война Судного дня и «Ойл Шокку»
  • Контрреволюция Денежного Треста
  • Трёхсторонняя схема Дэвида
  • «Трёхсторонний президент»
  • Дополнительные налоги для компенсации уступок Новому курсу
  • «Постиндустриальный» мир Уолл-Стрит
  • Глава 14

    Никсон отказывается от правил Бреттон-Вуда

    «Вы видели, как США затмили Великобританию и любую другую построившую империю страну в истории. Мы провернули самый большой грабеж, когда-либо имевший успех».

    (– Герман Кан из Гудзонского института в 1971 году, когда информировал, как можно использовать американский платёжный дефицит, чтобы эксплуатировать другие страны {749})

    1971: вступление в завершающую фазу борьбы

    Начало 1970‑х годов стало для американского истеблишмента политическим водоразделом. Понадобились решительные шаги, чтобы гарантировать длительное господство США в качестве глобальной экономической и финансовой супердержавы. И отнюдь не было очевидно, как это будет проделано. Однако достаточно скоро силы, которые доминировали над Уолл-Стрит, разработали необходимую стратегию.

    На фоне эскалации войны Линдона Джонсона в Юго-Восточной Азии и роста затрат на неё, международные и центральные банки ускоряли продажи своих долларов и скупку золота. К1968 году федеральный американский бюджетный дефицит, питаемый стремительно растущими военными расходами, достиг беспрецедентной отметки в 30 миллиардов долларов. Золотой запас продолжал снижаться, приближаясь к сомнительному порогу 25%, позволенному законом в соответствии с Бреттон-Вудским соглашением. Политическая неразбериха в правительстве Джонсона, когда подал в отставку министр обороны Роберт Макнамара (которого повсюду рассматривали как архитектора «безнадёжной военной стратегии»), ускорила финансовое разорение.

    Министром обороны Робертом Макнамарой, советником по вопросам национальной безопасности Макджорджем Банди, планировщиками из Пентагона и ключевыми советниками вокруг Линдона Джонсона была сознательно разработана такая стратегия войны во Вьетнаме, чтобы она с самого начала была именно «безнадёжной войной» и тем самым гарантировала длительное наращивание военного сектора американской экономики.

    Американский избиратель, рассуждали в Вашингтоне, будет соглашаться на крупные новые военные затраты против предполагаемого «вторжения безбожного коммунизма» во Вьетнаме, несмотря на зияющие дыры в американском бюджете, пока этот процесс образует новые рабочие места на оборонных заводах.

    В соответствии с продиктованными США правилами Бреттон-Вуда, раздувая доллар через огромный дефицит расходов внутри страны, Вашингтон реально мог вынудить Европу и других торговых партнёров «проглотить» американские военные затраты в форме дешевеющих долларов. Пока Соединённые Штаты отказывались обесценивать доллар против золота, что отразил бы ухудшение американских экономических показателей с 1944 года, Европа должна была платить эту цену и принимать доллары в соотношении двадцатилетней давности, несмотря на огромную инфляцию за прошедший период.

    Чтобы финансировать огромный бюджетный дефицит своей программы «Великое общество», а также эскалацию расходов на вьетнамскую войну в течение 1960‑х годов, Джонсон, опасающийся потери голосов в результате подъёма налогов, просто печатал доллары, продавая всё больше американских казначейских облигаций. В начале 1960‑х дефицит федерального бюджета США составлял в среднем приблизительно 3 миллиарда долларов ежегодно. Он достиг тревожных 9 миллиардов долларов в 1967 году, когда взлетели военные расходы, и к 1968 году достиг ошеломительных 25 миллиардов.

    В течение этого периода европейские центральные банки начали накапливать крупные долларовые счета, которые они использовали в качестве официальных резервов, так называемые зарубежные евродолларовые накопления. По иронии судьбы, в 1961 году Вашингтон просил, чтобы американские союзники в Европе и Японии (Группа десяти[36]) ослабили утечку американских золотых запасов и держали свои растущие резервы в долларах вместо обмена их на американское золото, как полагалось по правилам Бреттон-Вуда.

    Европейские центральные банки в свою очередь платили проценты по этим долларам, вкладывая капитал в американские правительственные казначейские облигации. Результирующий эффект состоял в том, что европейские центральные банки, таким образом, в действительности «оплачивали» огромный бюджетный дефицит времён войны во Вьетнаме в 1960‑х годах, против которой они так выступали. {750}


    «Горячие деньги» на офшорном евродолларовом рынке

    Начиная конца 1950‑х годов основные нью-йоркские банки весьма увеличили своё могущество и влияние через ряд слияний. «Чейз Нэшнл Банк» Рокфеллера слился с «Банк оф Манхэттен», чтобы сформировать «Чейз Манхэттен Банк», возглавляемый Джоном Дж. Макклоем, поверенным Рокфеллера и попечителем Фонда Рокфеллера, а также председателем нью-йоркского Совета по международным отношениям. Незадолго до этого Макклой вернулся в Нью-Йорк после службы в качестве американского Верховного комиссара в Германии. «Нэшнл Сити Банк» Нью-Йорк» поглотил «Первый национальный банк Нью-Йорка», чтобы сформировать «Сити Банк оф Нью-Йорк» (позже «Ситибанк») под председательством Джеймса Стиллмана Рокфеллера.

    Другие крупные нью-йоркские банки, включая «Кемикал Банк», «Мануфакчерс Гановер Траст» и «Банкерс Траст» прошли схожие слияния и консолидации. Согласно отчету Министерства юстиции США 1961 года, пять крупнейших нью-йоркских банков при доминировании двух банков Рокфеллера управляли 75% всех депозитов в крупнейшем городе страны и мировом международном финансовом центре. {751}

    Эта примечательная концентрация денежной власти в руках небольшого числа нью-йоркских банков к 1960‑м годам окажется решающей в определении международных политических и финансовых событий в течение последующих сорока лет и финансового кризиса секьюритизации 2007 года.

    Чтобы облегчить эту экстраординарную концентрацию финансовой власти, американское правительство освободило банки от американских антимонопольных законов, запрещающих неуместную концентрацию или образование картелей. {752}

    К 1960‑м годам эти недавно объединённые и чрезвычайно влиятельные нью-йоркские банки предприняли меры, чтобы создать новый офшорный рынок для долларов вне Соединённых Штатов – новый рынок «евродолларов», как называли доллары в руках держателей за границей в Европе.

    В конце 1960‑х нью-йоркские банки во главе с «Чейз Манхэттен» и «Ситибанк» начали разрабатывать методы использования миллиардов долларов, накапливающихся за границей в лондонских и континентальных европейских банках. С помощью дальновидного лоббирования нью-йоркскими банками, ссуды, сделанные иностранными отделениями американских банков иностранцам, были объявлены освобожденными от нового американского уравнительного налога на доход от процентов от 1964 года, разработанного с тем, чтобы обуздать американские заграничные банковские ссуды и остановить утечку долларов. Это освобождение, разумеется, означало, что утечка продолжилась с новой силой.

    В результате американские банки всячески изворачивались, чтобы учредить свои отделения в Лондоне и других подходящих центрах. Лондонский Сити, несмотря на слабость британской экономики, снова маневрировал, чтобы стать центральным элементом мировых финансов и банковского дела с помощью развития обширного нового и нерегулируемого долларового банкинга и рынка кредитования с центром в Лондоне. {753}

    Усилия Вашингтона убедить заграничных держателей долларов не обменивать свои доллары на золото привели к тому, что рос объём долларов, надолго оседавший за границей, главным образом в Западной Европе или в Лондоне. Ослабевающая фортуна Лондона снова начала укрепляться по мере того, как лондонский Сити, банковский район, приступил к монополизации рынка зарубежных долларов. Банк Англии и лондонский банкир сэр Зигмунд Варбург, основатель влиятельного британского инвестиционного банка «Эс. Дж. Варбург и К°», стоял у колыбели только что родившегося евродолларового офшорного денежного рынка. С помощью своих друзей в Вашингтоне, особенно заместителя государственного секретаря Джорджа Болла, Варбуг умело привлекал доллары в то, что станет крупнейшей концентрацией долларового кредитования за пределами самих США.

    Получающийся лондонский рынок евродолларов был также «офшорным», то есть находился вне юрисдикции американских внутригосударственных законов и вне надзора центрального банка.

    Нью-йоркские банки и брокерские фирмы Уолл-Стрит учреждали офисы в Лондоне, чтобы управлять расцветающим новым евродолларовым казино вдалеке от внимательных глаз американских налоговых органов. Международные отделения крупных нью-йоркских банков наряду с крупными транснациональными корпорациями получали с рынка евродолларов дешёвые деньги. Вашингтон в начале 1960‑х охотно позволял обширное бегство доллара от американских берегов на новый рынок евродолларовых «горячих денег».

    Покупателями этих новых еврооблигаций стали анонимные банкиры Лондона, Швейцарии и Нью-Йорка, управлявшие этой новой игрой. Их цинично прозвали «бельгийскими дантистами», поскольку еврооблигации оформлялись на «предъявителя», то есть нигде никакие имена не регистрировались. Таким образом, новые бонды стали фаворитами для инвесторов, ищущих уклонения от уплаты налогов, или даже для наркобаронов или прочих сомнительных лиц, желавших отмыть незаконные прибыли. Где же ещё лучше держать свой «чёрный» доход, чем в евродолларовых бондах с процентами, выплачиваемыми «Дженера Моторс» или «Италиан Аутострада Корпорэйшн»? Один проницательный аналитик отмечал по поводу этого процесса:

    «Рынок евродолларов был самым важным финансовым явлением 1960‑х годов, ибо именно здесь зарождалось финансовое землетрясение начала 1970-х». {754}

    Основной поворотный момент в отношении главных нью-йоркских банков к своему быстро растущему накоплению евродолларов имел место в 1966 году. Как и большинство основных новых поворотов послевоенной американской финансовой политики, всё началось с «Чейз Манхэттен Банк» Рокфеллеров.


    «Чейз» направился в Ливан

    В 1966 году внутри банка была распространена конфиденциальная внутренняя записка на предмет неблагоприятного положения, в котором американские (то есть нью-йоркские) банки находились при завоевании прибыльного мирового рынка для «вывозимого за рубеж капитала». Записка указала на преимущества, которыми обладают швейцарские банки, господствовавшие на прибыльном рынке в управлении и получении прибыли от скрытых состояний диктаторов, таких, как Маркое на Филиппинах, саудовские принцы, наркобароны и прочие. Записка предложила, чтобы «Чейз» открыл иностранное юридическое лицо для захвата крупной доли быстро развивающегося офшорного зарубежного капитала или «горячих денег. «Ситибанк» уже начал такую прибыльную банковскую операцию с «горячими деньгами» в связи с деятельностью Берни Корнфельда, артистичного мастера мошенничества и основателя «Инвестор Оверсиз Сервисес». {755}

    Внутренняя записка «Чейз» указывала на ливанский Бейрут как образцовое место. Весь Бейрут был во власти одного банка, «Интра Банк», и его аффилированного «Казино дю Либан», в то время крупнейшего в мире предприятия для азартных игр и отмывания денег, крупнее даже Лас-Вегаса. {756} При подозрительных обстоятельствах в 1966 году«Интра Банк» потерял свою платёжеспособность. В тот момент, когда банк нуждался в займе для покрытия акций и убытков от торговли золотом, король Саудовской Аравии, который, как известно, редко осмеливался принимать решения, не посоветовавшись сначала с Вашингтоном, внезапно изъял из банка свой существенный депозит. Затем «Чейз Манхэттен Банк» приступил к замораживанию депозитов «Интра Банк» в Нью-Йорке в качестве залога за выданные ссуды. 14 октября 1966 года бейрутский банк был вынужден остановить платежи. Его вкладчики из соображений «безопасности» передали свои средства бейрутскому отделению «Чейз Манхэттен».

    Затем «Чейз» прислал в Ливан посредника Роджера Тамраза, честолюбивого человека ливанского происхождения, который на тот момент был молодым руководителем в «Киддер Пибоди и К°» на Уолл-Стрит. Тамраз успешно реорганизовал этот крупный ливанский банк. «Интра Банк» был основан в Бейруте в 1951 году и владел бейрутской портовой администрацией, «Ближневосточными авиалиниями» и «Казино дю Либан». Крах банка почти уничтожил ливанскую экономику, а ударная волна последствий прокатилась по всему Ближнему Востоку. Это была крупнейшая в мире банковская катастрофа, начиная со Второй мировой войны. {757}

    Рискованное предприятие «Чейз Манхэттен» в банкинге ливанских офшорных «горячих денег» отметило начало основного уклонения влиятельных нью-йоркских валютных банков из-под надзора правительственных регуляторов и исполнения налоговых обязательств. Прибыли были невероятными. Поскольку они были офшорными и были де-факто разрешены американскими властями, они являлись абсолютно бесконтрольными.

    Этот набег на офшорное банковское дело отметил кардинальные изменения в нью-йоркской банковской практике, значение которых стремительно возрастёт в течение последующих тридцати с лишним лет. «Чейз Манхэттен», «Ситибанк» и другие основные американские денежные банковские центры отмоют сотни миллиардов долларов незаконных «горячих денег», не задавая вопросов, откуда они взялись, от благоприятных ли для США диктаторов, таких, как Фердинанд Маркос с Филиппин, Шах Реза Пехлеви из Ирана, Рауль Салинас де Гортари из Мексики, или же это деньги наркокартеля Хуареса, передаваемые Уругваю и Аргентине, или это деньги бесчисленных других спорных и политически неоднозначных сделок. {758} Очевидно, что теперь было только вопросом времени, когда именно основополагающая структура послевоенной Бреттон-Вудской системы даст трещину.

    Окончательно вся система рухнула 15 августа 1971 года, когда президент Ричард Никсон объявил миру, что приказал надолго закрыть Золотое дисконтное окно нью-йоркского банка Федеральной резервной системы. У иностранных держателей долларов без предупреждения односторонним действием американского президента и в нарушении договорных обязательств США было отнято их право на золотой обмен.


    Долларовый переворот Никсона

    В августе 1971 года Никсон действовал по подсказке узкого круга связанных с Рокфеллером советников, включая Госсекретаря Генри Киссинджера, давнего проводника интересов Рокфеллеров, и советника по бюджету Джорджа Шульца, позже Госсекретаря и председателя обширного строительного гиганта «Бехтель». Этот узкий круг также включал Джека Ф. Беннетта из Министерства финансов, который стал директором «Эксон Ойл К°» Рокфеллера, и заместителя министра финансов по международным денежно-кредитным отношениям и бывшего управляющего «Чейз Манхэттен Банк» Пола Волкера, также всю свою жизнь бывшего инструментом реализации интересов Рокфеллеров. Восемь лет спустя Волкер по настоянию Дэвида Рокфеллера станет кандидатом Джимми Картера на пост главы ФРС. {759}

    Одностороннее действие Никсона по отмене золотой конвертации было неохотно принято ведущими европейскими правительствами, Японией и немногими другими на международных переговорах в декабре того же года в Вашингтоне. У них не было особого выбора, поскольку доллар являлся столпом мировой финансовой системы. Переговоры привели к временному компромиссу, известному как Смитсоновское соглашение, которое Никсон назвал «самым существенным денежно-кредитным соглашением в мировой истории».

    США формально обесценили доллар, но не настолько, по мнению Европы, насколько было необходимо для восстановления глобального равновесия. Доллар был обесценен против золота на почти 8%, так что золотая унция стала стоить 38 долларов США вместо предыдущих 35-ти. Соглашение также официально разрешало диапазон колебания стоимости валюты 2,25% вместо изначального 1% Бреттон-Вудского правила для Международного валютного фонда. Французы призвали к цене на золото 70 долларов за унцию.

    Однако, объявив мировым держателям долларов, что их ценные бумаги больше не будут выкупаться за золото, Никсон запустил в движение серию событий, которые потрясут мир. Уже через несколько недель уверенность в Смитсоновском соглашении начала исчезать.

    У самого золота есть небольшая внутренне присущая ему стоимость. Оно имеет определённое индустриальное использование и привлекательно как драгоценности. Но исторически из‑за своего дефицита золото служило признанным стандартом или средством сбережения для различных стран при установлении правил торговли между собой и, следовательно, при определении стоимости своих валют. Когда Никсон решил больше не соблюдать американские валютные обязательства в золоте, он открыл широкую дорогу для разгула международных спекуляций в стиле Лас-Вегаса с никогда прежде виданным в истории размахом.

    Вместо того чтобы привести долгосрочные экономические связи к фиксированным стандартам обмена, после августа 1971 года мировая торговля стала просто ещё одной площадкой для спекуляций о том, в каком направлении будут колебаться различные валюты. Отныне США были вольны создавать столько долларов, сколько пожелают, не связанные больше необходимостью поддерживать новые доллары золотом. Пока остальная часть мира будет принимать американские бумажные доллары, игра будет продолжаться. Пока Соединённые Штаты оставались основной западной военной силой в мире, мир поглощал раздутые доллары США. Во время «холодной» войны выбора почти не было. Если связанные с США страны иногда забывали об этом, то Вашингтон или его эмиссары с Уолл-Стрит грубо напоминали им об этом.

    Как следствие суммарный объём долларов США в мировом обращении за следующие двадцать лет взлетел до небес. От довольно устойчивого уровня, который сохранялся с 1950 года до конца 1960-х, после 1971‑го объём долларов рос по экспоненте, увеличившись больше чем на 2500% к концу 1990-х. Эта эмиссия долларов стала источником нарастающей глобальной инфляции. Для нью-йоркских банкиров управление растущим долларовым рынком стало источником огромной власти и прибылей. {760}

    Приостановка обмена на золото и возникновение международных «плавающих обменных курсов» в начале 1970‑х ничего не решала с точки зрения основных проблем американской экономики. Этим было только куплено некоторое время для американских финансовых властей, чтобы решить, что им делать дальше. К 1972 году массивный поток капитала снова направлял доллар за более высокими прибылями в Японию и Европу. Тогда 12 февраля 1973 года Никсон наконец объявил о второй девальвации доллара на 10% против золота, официально оценив золото в 42,22 доллара за унцию, и этот уровень сохранялся вплоть до 2009 года.

    Эта девальвация ничего не сделала, чтобы остановить долларовую распродажу. Однако в мае 1973 года на курортном острове неподалёку от Стокгольма произошла одна строго секретная встреча, на которой доллар получил второе дыхание, дыхание за счёт мирового индустриального роста.

    Уолл-Стрит и вашингтонская властная элита вокруг госсекретаря Генри Киссинджера решили подвергнуть мировую экономику резкому шоку, чтобы спасти падающий доллар в качестве актива мировой торговли и финансов и восстановить его как столп американской экономической имперской стратегии.


    Сальтшёбаден: бильдербергский заговор

    Замысел, стоявший позади долларовой стратегии Никсона 15 августа 1971 года не был очевиден до октября 1973-го, да и тогда лишь немногие кроме горстки посвященных лиц ухватили связь между событиями. Нью-йоркский финансовый истеблишмент использовал августовское никсоновское лишение доллара стандартной стоимости для того, чтобы выиграть время, пока политические инсайдеры готовили новую смелую валютную схему, «смену парадигмы», как некоторые предпочитали это называть. Определенные влиятельные лица в американском финансовом истеблишменте разрабатывали стратегию восстановления сильного доллара, чтобы вновь утвердить и расширить свою относительную политическую власть в мире как раз в тот самый момент, когда, казалось, они потерпели решительное поражение.

    В мае 1973 года на фоне всё ещё наглядного резкого падения доллара группа 84 основных финансовых и политических мировых инсайдеров встретилась на изолированном островном курорте шведской банковской семьи Валленбергов на Сальтшёбадене, Швеция. Это собрание позже стало известным как Бильдербергская группа принца Бернарда. На встрече группа заслушала американского докладчика из числа участников, который в общих чертах обрисовал «сценарий» неизбежного 400%-ого увеличения нефтяных доходов ОПЕК. Цель секретной встречи на Сальтшёбадене состояла не в том, чтобы предотвратить ожидаемый взрыв цен на нефть, а скорее распланировать, как управлять предстоящим наплывом нефтяных долларов, что госсекретарь США Киссинджер позже назвал «рециркуляцией потоков нефтедолларов». {761}

    Ежегодные собрания Бильдербергской группы начались в предельной тайне в мае 1954 года и были встречами элитной трансатлантической группы, которая включала Дэвида Рокфеллера, Джорджа Болла, доктора Йозефа Ретингера, принца-консорта Голландии Бернарда и Джорджа К. МакГи, бывшего тогда дипломатом в Госдепартаменте США, а позже руководителем высшего ранга в «Мобил Ойл» Рокфеллера.

    Названный по имени места своего первого собрания «Отель де Бильдерберг» около Арнхайма в Нидерландах, ежегодные Бильдербергские встречи собирали основные элиты Европы и Америки для секретных совещаний и политических дискуссий. Итоговый «сформированный» консенсус затем тщательно пропагандировался в последующих комментариях прессы и освещался в СМИ, но собственно Бильдербергские переговоры никогда при этом не упоминались. Этот Бильдербергский процесс являлся одним из самых эффективных способов формирования англо-американской послевоенной политики. {762}

    На встрече 1973 года американским спикером был Уолтер Леви, консультант компаний «Стандарт Ойл» Рокфеллера. Леви объяснял собравшимся грядущую атлантическо-японскую энергетическую политику. После демонстрации того, что будущие мировые потребности в нефти будут удовлетворяться небольшим количеством ближневосточных стран-производителей нефти, Леви пророчески заявил:

    «Цена этого импорта нефти многократно возрастет со сложными последствиями для платёжного баланса стран-потребителей. Возникнут серьёзные проблемы в связи с беспрецедентным количеством иностранной валюты, накопленной такими странами, как Саудовская Аравия и Абу Даби... Происходит полная перемена в политических, стратегических и силовых отношениях между транснациональными нефтяными компаниями нефтедобывающих и импортирующих стран и национальными нефтяными компаниями добывающих и импортирующих стран». {763} Тогда же он спрогнозировал повышение доходов ОПЕК от добычи нефти на Ближнем Востоке, которое достигнет более чем 400%, тот самый уровень, который Киссинджер вскоре потребует от шаха Ирана.

    В мае 1972-го, за год до бильдербергских переговоров на Сальтшёбадене, шах встретился с Киссинджером и президентом Никсоном в Тегеране. Никсон и Киссинджер пообещали шаху, что он сможет покупать любую американскую военную технику, которую пожелает, из американского оборонного арсенала, кроме ядерного оружия, и ему разрешат сделать это без одобрения Конгресса США.

    Чтобы финансировать эти огромные закупки, шах нуждался в значительно более высоких доходах от добычи нефти. Банком Ирана, конечно, был «Чейз Манхэттен Банк», он же был личным банком шаха, банком «Национальной иранской нефтяной компании», семейным банком Пехлеви и банком «Фонда Пехлеви». Вся финансовая империя режима Пехлеви управлялась Рокфеллером сверху донизу. {764}

    Понадобился всего лишь год после встречи между Киссинджером, Никсоном и шахом в мае 1972-го, чтобы появилась новая стратегия Уолл-Стрит, изложенная для элиты политических воротил Европы и Соединённых Штатов на Бильдербергской встрече на Сальтшёбадене.


    Шведская зима в мае

    В том мае на Сальтшёбадене присутствовали, конечно же, Дэвид Рокфеллер из банка «Чейз Манхэттен», в то время признанный «глава совета директоров» американского истеблишмента; Роберт Андерсон из «Атлантик Ричфилд Ойл»; лорд Гринхилл из «Бритиш Петролеум»; сэр Эрик Ролл из «Эс. Дж. Варбург», создатель еврооблигаций; Джордж Болл из инвестиционного банка «Леман Бразерс», человек который лет за десять до того в качестве помощника госсекретаря посоветовал своему другу-банкиру Зигмунду Варбургу создать рынок еврооблигаций в Лондоне; Збигнев Бжезинский, вскоре ставший советником по национальной безопасности при президенте Картере; среди прочих присутствовали глава автомобильного концерна «Фиат» итальянец Джанни Аньелли и глава концерна «Отто-Вольф», первый немец, вошедший в совет директоров «Эссо», возможно, самый влиятельный финансист в послевоенной Германии Отто Вольф фон Амеронген. Генри Киссинджер всегда являлся регулярным участником на Бильдербергских собраниях.

    В мае 1973 года влиятельные люди из Бильдерберга, очевидно, решили начать грандиозное наступление против мирового индустриального роста, для того чтобы склонить чашу весов в пользу финансовых интересов Уолл-Стрит и особенно для поддержки пошатнувшегося доллара – ядра их глобальной финансовой и экономической власти. Чтобы этого достичь, они выбрали своё самое знаменитое оружие – контроль над мировыми потоками нефти.

    Бильдербергская политика была осуществлена шесть месяцев спустя в октябре 1973 года, когда американская дипломатия сделала всё, чтобы спровоцировать мировое нефтяное эмбарго, достаточно шокирующее, чтобы вызвать намеченный значительный рост мировых цен на нефть. С 1945 года мировая нефтяная торговля обычно велась в долларах США, поскольку над послевоенным рынком доминировали американские нефтяные компании. Поэтому резкое и внезапное увеличение мировых цен на нефть одновременно означало столь же значительный рост мирового спроса на доллары США, чтобы платить за эту необходимую нефть. Это привело помимо превращения «Эксон» «Мобил Ойл» и других компаний Рокфеллера в крупнейшие корпорации в мире к превращению обслуживающих их банков («Чейз Манхэттен», «Ситибанк» и небольшая горстка других) в крупнейшие в мире банки.

    Американский финансовый истеблишмент, в котором доминировал Рокфеллер, решил использовать свою основанное на нефти могущество в манере, которую никто не мог себе представить. Сама возмутительность этой схемы сыграла им на руку. Никто не мог и представить себе, чтобы подобные вещи могли быть преднамеренными. Но это было именно так.{765}


    Война Судного дня и «Ойл Шокку»

    Египет и Сирия вторглись в Израиль 6 октября 1973 года, начав войну, известную под названием «Война Судного дня». «Война Судного дня» отнюдь не была простым результатом просчёта, промаха или арабского решения нанести военный удар по государству Израиль. Вся совокупность событий вокруг начала октябрьской войны была срежиссирована Вашингтоном и Лондоном с эффективным использованием тайных дипломатических каналов, созданных советником по национальной безопасности в администрации Никсона Генри Киссинджером.

    Киссинджер эффективно контролировал линию поведения и ответы Израиля через своего близкого друга Симху Диница, израильского посла в Вашингтоне. Кроме этого, Киссинджер заботливо взращивал каналы связи с египетской и сирийской сторонами. Его метод заключался в передаче каждой стороне неверных критических сведений о другой с тем, чтобы гарантировать развязывание войны и последующее арабское нефтяное эмбарго.

    Король Саудовской Аравии Фейсал неоднократно ясно давал понять Киссинджеру и Вашингтону, что последствием продолжающихся односторонних поставок США американских вооружений в Израиль станет эмбарго ОПЕК на нефтяные ресурсы в США. {766} Фейсал не просто слегка угрожал своим американским друзьям.

    Данные американской разведки, включающие перехваченные переговоры арабских официальных лиц подтверждали подготовку к войне. Киссинджер, к тому времени бывший полновластным ответственным за разведку у Никсона, по слухам, замалчивал эти доклады.

    Война вызвала тот самый шок нефтяных цен, который обсуждался на майской встрече на Сальтшёбадене примерно за шесть месяцев до начала войны.

    ОПЕК и арабские нефтедобывающие страны должны были стать козлами отпущения для ожидаемой гневной реакции мирового сообщества на грядущее нефтяное эмбарго, наложенное на США и Европу и приведшее к скачку нефтяных цен, в то время как реально ответственные за войну англо-американские круги незаметно оставались на заднем плане в готовности пожать плоды этого потрясения. {767}

    В середине октября 1973 года немецкое правительство канцлера Вилли Брандта заявило послу США в Бонне, что Германия сохраняет нейтралитет в ближневосточном конфликте и не позволит США доставлять Израилю оружие и боеприпасы с немецких военных баз. 30 октября 1973 года Никсон послал канцлеру Брандту резкую ноту протеста, скорее всего составленную Киссинджером:

    «Мы признаем, что европейцы больше, чем мы, зависят от арабской нефти, но мы не согласны с тем, что ваша уязвимость становится меньше оттого, что вы отделяете себя от нас в деле такой важности... Вы отмечаете, что этот кризис не был случаем общей ответственности для Альянса, и что военные поставки Израилю служили целям, не являющимся частью ответственности Альянса. Я не верю, что мы можем делать такие тонкие различия...». {768}

    Вашингтон не позволил Германии заявить о своём нейтралитете в ближневосточном конфликте. Однако же, что характерно, Британии было разрешено ясно объявить о своей нейтральности и избежать таким образом последствий арабского нефтяного эмбарго. Лондон вновь искусно миновал ловушки международного кризиса, в котором сам же сыграл немалую роль. Великобритания очевидно была инсайдером в вопросах, связанных с англо-американским нефтяным контролем. Германия как главный европейский индустриальный экспортёр и импортёр нефти имела потенциал, чтобы разрушить эту очень существенную игру. Поэтому Никсон и Киссинджер ясно дали понять Брандту, что Германией управляет отнюдь не немецкий канцлер.


    Рис. 15. Советник Никсона по национальной безопасности Киссинджер работал с израильским послом в США Диницем (сверху слева), чтобы спровоцировать нефтяное эмбарго ОПЕК 1973 года ради спасения доллара


    В декабре 1973 года, когда осела пыль войны Судного дня, саудовский король послал своего пользующегося наибольшим доверием эмиссара, своего министра нефтяной промышленности шейха Заки Йамани в Тегеран, чтобы спросить шаха, почему Иран требует, чтобы столь чрезвычайно высокая цена была формализована на грядущей встрече министров ОПЕК. Цена, потребованная шахом, подняла бы цены ОПЕК, в среднем, на беспрецедентные 400% от предкризисного уровня. Когда Йамани, следуя инструкциям короля Саудовской Аравии, спросил шаха, почему Иран потребовал такого повышения цены ОПЕК, шах ответил:

    «Чтобы получить ответ на Ваш вопрос, я предлагаю Вам поехать в Вашингтон и спросить у Генри Киссинджера». {769}

    Одним из серьёзных последствий последовавшего 400%-ого повышения цен ОПЕК на нефть было то, что рискованные многомиллионные инвестиции «Бритиш Петролеум», «Ройял Датч Шелл» и других англо-американских нефтяных концернов в регион Северного моря теперь могли давать прибыль от производства нефти. Весьма любопытный факт на тот момент состоял в том, что доходность новых нефтяных месторождений в Северном море отнюдь не была бесспорной вплоть до окончания нефтяного кризиса. По мировым ценам на нефть на уровне до 1973 года проекты Северного моря обанкротились бы прежде, чем добыли бы первую нефть.

    16 октября, после посвящённого цене на нефть заседания в Вене, Организация стран-экспортёров нефти (ОПЕК) подняла цену на невероятные в то время 70%, от 3,01 до 5,11 доллара за баррель. В тот же день члены арабских стран ОПЕК, назвав в качестве причины американскую поддержку Израиля в ближневосточной войне, объявили эмбарго на всю продажу нефти в США и Нидерланды – основной нефтяной порт Западной Европы.

    Саудовская Аравия, Кувейт, Ирак, Ливия, Абу Даби, Катар и Алжир объявили 17 октября 1973 года, что они снизят уровень добычи на 5% в октябре по сравнению с сентябрем и затем будут снижать её на 5% в каждый последующий месяц,

    «...пока Израиль не завершит свой выход со всех арабских территорий, оккупированных в июне 1967 года, и не будут восстановлены законные права палестинского народа».

    Последовавшее массивное сокращение вызвало первый мировой «нефтяной шок», или, как его назвали японцы «ойл шокку». Примечательно, что хороший друг Дэвида Рокфеллера иранский шах не принял участие в эмбарго ОПЕК. Фактически, шах, зависимый от американской вооружённой и прочей поддержки согласился «бойкотировать бойкот» и поставлять всё, в чём нуждались США и Великобритания. {770}

    Важно то, что нефтяной кризис набрал полную силу в тот момент, когда сам президент США всё более впутывался в скандал, который впоследствии назвали «Уотергейтским делом». При этом Генри Киссинджер де-факто оказался президентом, определявшим политику США в течение кризиса конца 1973 года.

    «Соглашение» между Министерством финансов США и Саудовской Аравии о продаже нефти только за доллары было окончательно сформулировано в докладной записке замминистра финансов по валютным делам Джека Беннетта на имя госсекретаря Киссинджера. По условиям соглашения, новые огромные саудовские сверхдоходы от продажи нефти должны были быть в значительной степени инвестированы в погашение дефицита правительства США. В Саудовскую Аравию послали молодого инвестиционного банкира с Уолл-Стрит по имени Дэвид Малфорд из лондонской «Уайт Велд и К°» – ведущей фирмы по торговле еврооблигациями. Малфорд станет главным «советником по инвестициям» в Центральном банке Саудовской Аравии и будет направлять саудовские нефтедолларовые инвестиции в правильные банки, естественно, в Лондоне и Нью-Йорке.

    Бильдербергский план заработал именно так, как и было задумано. Рынок евродолларов, который был создан за несколько лет до этого, должен был сыграть решающую роль в офшорной стратегии «рециркуляции» нефтедолларов. {771} Впоследствии «Чейз Манхэттен Банк» оценил, что между 1974‑м и концом 1978 года страны-производители нефти ОПЕК получили от экспорта нефти прибыль в 185 миллиардов долларов, более трёх четвертей которых прошли через западные финансовые учреждения, львиная доля – через «Чейз Манхэттен Банк» и ассоциированные банки в Нью-Йорке и Лондоне, и вслед за тем ушли в качестве займов Третьему миру. {772} Это была невероятная сумма.

    Киссинджер, уже надёжно контролируя все разведывательные данные США в качестве всемогущего советника по национальной безопасности президента Никсона, захватил также контроль и над внешней политикой США, за несколько недель до начала октябрьской войны Судного дня убедив Никсона назначить его госсекретарем. То есть в тот период Киссинджер совмещал два поста: главы Совета по национальной безопасности в Белом Доме и госсекретаря – что никому не удавалось сделать ни до, ни после него. Ни один человек в течение последних месяцев правления Никсона не обладал столь абсолютной властью, как Генри Киссинджер.


    Рис. 16. Нефтедолларовые займы Нью-Йорка Третьему миру породили долговой пузырь, который Волкер проколол в 1979 году, заперев развивающийся мир в условия МВФ, которые позволили индустриальному Северу по дешёвке скупать сырьё для своих нужд – современный вариант былого британского империализма


    После встречи в Тегеране 1 января 1974 года было принято второе увеличение цены на нефть больше чем 100%, и эталонные цены ОПЕК на нефть достигли 11,65 долларов за баррель. Это было сделано, по слухам, по требованию шаха Ирана, получившего тайный приказ от Генри Киссинджера. Шах знал, что за свое возвращение к власти в 1953 он был обязан ЦРУ и поддержке из Вашингтона. Как уже отмечалось выше, ещё в 1972 году он определил свою судьбу, заключив секретное нефтяное соглашение с Никсоном, согласно которому национальные доходы Ирана, так же как и семьи Пехлеви будут управляться через «Чейз Манхэттен Банк». {773} Государственному департаменту, который в тот момент был под властью Киссинджера, ничего не сообщили о тайных махинациях Киссинджера с шахом. {774}

    С 1949 года по 1970‑й цены на ближневосточную сырую нефть в среднем составляли около 1,90 долларов за баррель. Они поднялись до 3,01 доллара в начале 1973 года, когда на роковом собрании Бильдербергской группы на Сальтшёбадене обсуждалось будущее неотвратимое 400%-ное повышение цены ОПЕК. К январю 1974 года это 400%-ное повышение стало свершившимся фактом.

    После того, как в августе 1971 года Никсон устранил механизм обмена на золото, офшорный рынок евродолларов немедленно распух до размеров, которые начали затмевать внутренний американский банковский рынок. Затем, к середине 1970-х, вслед за 400% повышением цены на нефть ОПЕК, рынок евродолларов достиг стоимости приблизительно свыше 1,3 триллиона «горячих денег». Интересно, что к концу 1980‑х годов объём одних только международных доходов от продажи наркотиков, который отмывался через эти офшорные банки «горячих денег», превысил оборот приблизительно 1 триллион долларов в год. Крупные нью-йоркские и лондонские банки проследили за тем, чтобы именно они получали львиную долю доходов от торговли наркотиками.

    Лондонский евродолларовый банковский рынок стал основным центром огромной операции по рециркуляции нефтедолларов, предоставляя средства с депозитов доходов от добычи нефти ОПЕК из офшорных лондонских банков Аргентине, Бразилии, Польше, Югославии, Африке и другим странам-импортёрам нефти, которые жаждали этих долларов, поскольку только на них можно было закупать подорожавшую нефть ОПЕК после 1974 года.


    Контрреволюция Денежного Треста

    Как уже было показано, к началу 1970‑х годов американская экономика была не совсем здорова. Решение в августе 1971 года в одностороннем порядке разорвать Бреттон-Вудские соглашения и отменить конвертацию доллара в золото на деле стало началом конца Американского века, системы, которая базировалась на сильнейшей в 1944 году экономике в мире и её устойчивой валюте.

    После августа 1971 года долларовая система в новом бумажном воплощении (фиат-деньги[37]) прошла несколько этапов. Первый этап, описанный выше, можно было назвать этапом «нефтедолларовой» валюты, в которой могущество доллара опиралось на 400%‑ое повышение стоимости нефти на мировом рынке, оцененном в долларах, и на очень выгодной рециркуляции тех же нефтедолларов через США, Великобританию и избранную горстку других международных банков в лондонском Сити, налоговом убежище евродолларов. Этот этап продолжался примерно до конца 1970‑х годов.

    Второй этап новой долларовой системы был обеспечен удачным ходом Волкера по повышению процентной ставки в октябре 1979 года и продлился примерно до 1989 года, когда падение Берлинской стены открыло банкам Уолл-Стрит обширную новую область для долларизации и грабежа активов. Это открытие границ, объединённое с колоссальным экономическим ростом Китая как члена ВТО, открыло мировой экономике перспективы для решительного понижения заработной платы, наиболее резко проявившемуся в индустриальных странах.

    В 1997 начался следующий этап в этой новой после 1971 года долларовой систем на фоне направляемых политическими причинами атаками хедж-фондов на уязвимые валюты быстрорастущих экономических систем восточноазиатских «тигров» (Таиланд, Филиппины, Индонезия, вплоть до Южной Кореи). Именно этот этап в значительной степени ответственен за массовый переток долларов США в резервы азиатских центральных банков, чтобы построить долларовые запасы в качестве защиты против возможной новой спекулятивной атаки. После 1998 приток сотен миллиардов долларов азиатских капиталов раздул пузырь информационных технологий на фондовом рынке в 1999-2002 годах.

    Заключительным этапом долларовой системы, возникшей после августа 1971, стала «финансовая революция» (или революция в финансовом деле) Алана Гринспена, которые он начал после краха в 2001-2002 годах пузыря акций информационных технологий на фондовом рынке. Своей мощной поддержкой революции в финансах, ипотечному кредитованию и другим активам, таким, как страхования выпуска новых бондов, Гринспен помог развернуть «революцию секьюритизации», которая в 2007 году завершилась крахом, когда пузырь секьюритизации недвижимого имущества лопнул.


    Трёхсторонняя схема Дэвида

    Однако 1973 год и разразившийся нефтяной кризис отметили важнейший поворотный момент в глобальной стратегии могущественного американского истеблишмента вокруг Дэвида Рокфеллера и его братьев.

    Решение влиятельных кругов вокруг Рокфеллеров (англо-американского нефтяного картеля и связанных с ним банкиров) провести рукотворный крупный шок в результате роста глобальных цен на нефть во время войны Судного дня в октябре 1973 купило для доллара ещё несколько лет жизни в качестве основы глобальной экономической и торговой системы, но это было сомнительное основание. Необходимы были ещё более смелые действия, чтобы обеспечить финансовое господство гигантских банков и транснациональных корпораций, сгруппировавшихся вокруг Совета по международным отношениям и Рокфеллеров.

    В 1973 году Дэвид Рокфеллер был председателем Совета по международным отношениям и главой семейного банка «Чейз Манхэттен Банк». Он полагал, что необходимо расширить политическую основу американского влияния, создав новую международную организацию, которая будет частной и «только по приглашениям», подобно Бильдербергским встречам. Но, в отличие от последних, круг приглашённых на которые ограничивался американскими и европейскими лицами, принимающими решения, у новой организации Рокфеллера будет три полюса – Северная Америка, Европа и Япония, с которыми можно будет взять под свой контроль зарождающийся обширный азиатский рынок. Именно это назвали Трёхсторонней комиссией.

    Поскольку Япония расцветала в качестве экономического чуда Азии, чувствовалось, что и японские рынки и японские цели должны были быть приведены в более близкое соответствие со стратегическими целями нью-йоркских властных кругов.

    Список членов элитной Трёхсторонней комиссии был более или менее взят из записной книжки Дэвида Рокфеллера. Среди членов-учредителей были прежде всего влиятельные деловые партнёры обширного международного бизнеса Рокфеллера или политические деятели, близкие к британскому торговому банкиру и создателю евродоллара лорду Роллу Ипсдену, главе итальянского ФИАТ Джанни Аньелли и Джону Лоудону из «Ройял Датч Шелл». В качестве первого исполнительного директора Рокфеллер выбрал своего близкого друга, стратега-геополитика Збигнева Бжезинского. Список также включал банкиров Уолл-Стрит, Алана Гринспена, Пола Волкера из «Чейз Манхэттен» и бывшего тогда «тёмной лошадкой» губернатора Джорджии по имени Джимми Картер. {775}

    Указывающий на беспокоящие собрание проблемы Доклад Целевой группы Трёхсторонней комиссии, представленный на встрече в 1975 году в японском Киото, назвали Схемой для перестройки мировой торговли и финансов. В нём заявлялось:

    «Тесная трёхсторонняя кооперация в сохранении мира, в управлении мировой экономикой, в способствовании экономическому развитию и в снижении мировой бедности улучшит возможности для плавного и мирного развития глобальной системы». {776}

    Другой документ Трёхсторонней комиссии гласит:

    «Главной целью является сделать мир безопасным для взаимозависимости путем защиты тех преимуществ, которые обеспечиваются для каждой страны, от внешних и внутренних угроз, которые будут постоянно появляться со стороны желающих платить за большую национальную автономию. Это может иногда требовать замедления темпа, в котором продолжается взаимозависимость... Чаще всего однако, потребуется проверка вмешательства национальных правительств в международный обмен как экономических, так и неэкономических товаров». (выделено автором){777}

    Трёхсторонняя программа Рокфеллера отражала, в целом, насущные задачи американского истеблишмента, о которых объявил в том же году брат Дэвида Рокфеллера, Джон Д.-третий в книге со скромным названием «Вторая американская революция».

    В 1973 году в рамках подготовки к празднованию двухсотлетия американской Революции 1976 года Джон Д. Рокфеллер-третий издал выдающуюся стратегическую декларацию семьи. В этой книге, любезно изданной Советом по международным отношениям под председательством Дэвида Рокфеллера, элита Денежного Треста возвестила свою «Вторую американскую революцию».

    Книга Джона Д. Рокфеллера призывала к радикальному сокращению полномочий правительства во имя расширенной «приватизации» функций, издавна выполняемых государством, «перемещая так много правительственных функций и обязанностей в частный сектор, насколько возможно» Это был ясный призыв к отказу от кейнсианской политики Нового курса, по крайней мере, от использования государства для коррекции дисбаланса в социальном распределении рабочих мест и доходов, который существовал с 1930-х. {778}

    Призыв Рокфеллера в 1973 году послужил сигналом для того, чтобы начать в национальных СМИ пропагандистскую кампанию против предполагаемой правительственной неэффективности, некомпетентности и саботажа, используя неизбежную бюрократическую неэффективность социального обеспечения в качестве дымовой завесы, чтобы прекратить всякий надзор и регулирование банковского дела и крупных коммерческих сделок. Книга использовала тщательно отобранные примеры, с которыми мог согласиться любой гражданин, для выстраивания аргументов в пользу того, чтобы по существу разрушить традиционную и необходимую роль государства в регулировании торговли и социального обеспечения в пользу чистой и бесконтрольной максимизации прибыли частных компаний и банков, финансирующих эти компании. Речь шла о мире, в котором действует дарвиновский закон об отборе, где выживали только крупнейшие и, естественно, уничтожали своих конкурентов.


    «Трёхсторонний президент»

    В 1976 году повестка дня Рокфеллера для «второй американской революции» сделала существенный прогресс: протеже Дэвида Рокфеллера в Трёхсторонней комиссии, арахисовый фермер из Джорджии, ставший губернатором, Джимми Картер победил на выборах занимающего должность президента Джеральда Форда, который сменил Никсона после Уотергейтского скандала. Картер быстро укомплектовал ключевые позиции в своём кабинете 26 членами Трёхсторонней комиссии Рокфеллера, включая вице-президента Уолтера Мондейла, Госсекретаря Сайруса Вэнса, министра обороны Гарольда Брауна и министра финансов Майкла Блюменталя.

    Вся внешняя политика Картера в качестве президента, основная часть его предвыборной стратегии и часть его внутренней политики разрабатывались непосредственно в недрах Трёхсторонней комиссии Рокфеллера. Архитектором внешней политики Картера с 1975 года был его советник по вопросам национальной безопасности Збигнев Бжезинский, который, чтобы занять этот пост, ушел в отставку с должности исполнительного директора Трёхстороннего комиссии. Бжезинский писал основные речи Картера во время предвыборной кампании, и формировал внешнюю политику Картера с помощью соратников по Трёхсторонней комиссии Вэнса, Брауна и Блюменталя. Рефреном внешней политики Картера с 1975 года были слова «проясните это с Бжезинским». Картер спрашивал всякий раз, когда ему подавали меморандум по внешней политике: «Бжезинский видел это...?» {779}

    Преобладание в правительстве Картера такого большого числа членов Трёхсторонней комиссии позволило некоторым СМИ именовать этот период как «Трёхстороннее президентство». Точнее было бы называть этот период президентством Дэвида Рокфеллера. Именно Картер начал долгий процесс проведения группой Рокфеллера приватизации и отмены правительственного регулирования, которые позже его преемник Рональд Рейган сделает основной центральной политикой своего президентского срока.

    По слухам, позже Джеральд Форд по совету бывшего тогда главой аппарата его Белого дома Дональда Рамсфелда решил не выставлять кандидатуру Нельсона Рокфеллера в вице-президенты вместе с собой на выборах 1976 года, узнав, что Дэвид Рокфеллер представил демократа Джимми Картера членам Трёхсторонней комиссии на встрече в Киото, упомянув о нём как «следующем президенте». {780}


    Дополнительные налоги для компенсации уступок Новому курсу

    Углубляющийся американский экономический кризис 1970‑х годов стал для Рокфеллеров и других американских лидеров истеблишмента стимулом, чтобы придумать новые радикальные стратегии. США столкнулись с застоем или даже со снижением своей рыночной силы и соответствующей доли как в глобальной прибыли, так и внутри страны, но тем не менее всё ещё оставались крупнейшим в мире рынком товаров и услуг. К 1975 году доля полного богатства в руках богатейшего 1% американских домашних хозяйств упала на самый низкий с 1922 года уровень, измеренный с точки зрения объединённого владения недвижимостью, акциями, облигациями, наличными деньгами и другого долговременного состояния.{781}

    Драматическая манипуляция мировыми ценами на нефть стала причиной самого серьёзного послевоенного глобального спада. К 1975 году стало ясно, что мировая экономика, вслед за снижающейся нормой прибыли, вошла в то, что экономисты назвали «структурным кризисом». Он включал в себя уменьшенные темпы роста, падающую производительность труда на душу населения, волну безработицы и совокупную высокую инфляцию.

    В процессе этого кризиса появилось новое социальное видение или политическая философия под названием «неолиберализм», появившаяся сначала в центре индустриального мира (начиная с Соединённого Королевства и Соединённых Штатов) и затем постепенно экспортированная на «периферию» или на так называемые формирующиеся рынки развивающихся стран.

    Неолиберализм имел мало общего с кейнсианской «либеральной» экономикой. Неолиберальная революция, начавшаяся в середине 1970‑х годов, была проектом американского истеблишмента и их британских коллег. Определенно, это был рецепт братьев Рокфеллера, основанный на радикальной догме свободного рынка Мильтона Фридмана, члена архиконсервативного «Общества Мон-Пелерин» и бывшего тогда профессором экономики в Чикагском университете, учреждении, основанном несколькими десятилетиями ранее на деньги «Стандарт Ойл» Рокфеллера. Неолиберализм, возможно, более точно было бы называть неофеодализмом.

    Повторяя манифест 1973 года Джона Д. Рокфеллера, неолиберализм Фридмана, зафиксированный в его популярной книге «Свобода выбирать», призывал к неограниченным свободным рынкам и свободной торговле и резко нападал на профсоюзы за «возврат к доиндустриальному периоду».{782}

    Неолиберальная революция была, в основном, глобализированной версией Второй американской революции Джона Д. Рокфеллера. Международная Торговая палата в Париже с энтузиазмом одобрила глобальное неолиберальное требование

    «ломать барьеры для международной торговли и инвестиций так, чтобы все страны могли извлечь выгоду из улучшения жизненного уровня, наращивания торговли и инвестиционных потоков». {783}

    Это была начальная фаза того, что двадцать лет спустя назовут «глобализацией».

    Влиятельные круги вокруг Рокфеллеров внутри американского финансового истеблишмента открыто призывали к глобальному реструктурированию к своей выгоде, включая:

    «новую дисциплину рабочих и менеджмента к выгоде кредиторов и акционеров; снижение вмешательства государства в вопросы развития и благосостояния; резкий рост финансовых учреждений; применение новых отношений между финансовыми и не финансовыми секторами к выгоде первого; новый юридический фон в пользу слияний компаний и поглощений; укрепление центральных банков и планирование их деятельности в пользу стабильности цен; и новую нацеленность на истощение ресурсов периферии в пользу центра». {784}

    Преобладающей особенностью этого нового неолиберализма была не только его структурная схема, но и создание механизмов для распространения влияния доллара на всю планету, то есть глобализация доллара и вместе с ним и американских финансов за кулисами. Опустошительный процесс рыночной либерализации распространялся с разрушительной скоростью и эффективностью, чему способствовало создание новых транснациональных учреждений, таких, как Всемирная торговая организация, и внушительное торговое давление со стороны Вашингтона и его союзников по свободному рынку, особенно Великобритании.

    Догма монетаризма Мильтона Фридмана была теоретическим выражением новой революции, или точнее, контрреволюции. Решающим годом этой экономической контрреволюции стал 1979 год, когда Дэвид Рокфеллер заставил президента Картера назначить своего протеже Пола Волкера на пост председателя Федеральной резервной системы. В октябре 1979 года Волкер начал проводить самую радикальную в истории ФРС валютную политику, когда позволил процентным ставкам взлетать более чем на 300% – до 20%, и держал их высокими до тех пор, пока в августе 1982 года назревавший неизбежный кризис задолженности Третьего мира не вырвался на поверхность, не заставил его полностью изменить политику учётных ставок.

    1979 год был тем, что некоторые экономисты назвали годом неолиберального переворота. {785} Рокфеллер, Волкер и их богатые союзники в Денежном Тресте с Уолл-Стрит смогли использовать проблему безудержной инфляции (первоначальной и наиглавнейшей причиной которой было их собственное решение о ценах на нефть, принятое на Бильдербергской встрече в 1973 году), чтобы оправдать монетарную «шоковую терапию», которая предположительно «выжмет инфляцию из системы», как Волке‑ру нравилось определять это.

    В действительности политика высоких учётных ставок проводилась самыми богатыми членами истеблишмента в рамках их долгосрочной стратегии, чтобы компенсировать с помощью дополнительных налогов потери от уступок, вырванных у них во время Великой депрессии ради создания кейнсианского социального государства, социальной безопасности и правительственной поддержки профсоюзным организациям.


    «Постиндустриальный» мир Уолл-Стрит

    Оказавшись перед лицом стагнирующего внутреннего рынка, падения абсолютной прибыли и необходимости инвестировать огромные суммы, чтобы довести внутреннюю американскую промышленность до мировых стандартов, круги Рокфеллера решили отказаться от обновления своей внутренней американской экономической базы, позволив Америке стать (как их мозговые центры назвали это) «постиндустриальным обществом».

    Политика учётных ставок Волкера привела к «реальным» (то есть, скорректированным с учётом инфляции) процентным ставкам в 6-8%, ошеломительное нежданное «золотое дно» для богатых держателей облигаций центра финансовой системы. Это также привело к рецессии и вместе с ней к растущей волне безработицы в Европе и в Соединённых Штатах, которая создала условия для нового применения суровых мер в отношении рабочей силы, которые и осуществили и Рейган и Тэтчер в начале 1980-х, резко ослабив влияние профсоюзов на уровень заработной платы на десятилетия вперёд.

    1970‑е годы были переходным десятилетием эволюции Американского века. Как отмечалось выше, к концу 1960‑х в Соединённых Штатах впервые, начиная со Второй мировой войны, появился хронический дефицит торгового баланса, связанный с продолжающимся послевоенным восстановлением экономик Европы и Японии. Избыточные доллары накапливались в остальной части мира и, таким образом, угроза перевода этого иностранного долларового дохода в золото нарастала. Доллар надо было обесценивать относительно золота и других главных валют. США положили конец конвертируемости доллара в 1971 году, пустив в оборот плавающие обменные курсы.

    К 1973 году на фоне режима плавающих обменных курсов, уже теперь постоянного, Вашингтон и его союзники в Лондоне через Бильдербергскую конференцию в мае того же года решили проводить курс на резкую инфляцию цен на нефть, чтобы поддержать падающий доллар. К 1979 году усиленные удачным ходом ФРС Волкера они смогли пожинать ошеломляющие доходы со своих облигаций и прочих активов по причине укрепления доллара.

    После 1980 года, когда республиканец Рональд Рейган стал президентом, США проводили эту преднамеренную политику дефицита с удвоенной силой. Срок пребывания Рейгана начался с того, что впоследствии стало самыми драматическими и постоянными торговыми и бюджетными дефицитами в американской истории.

    При отстаивании своей позиции на многонациональных переговорах в 1973 году, чтобы сделать плавающие обменные курсы постоянным фактом, Вашингтон ясно дал понять, что будет использовать своё военное господство в пределах НАТО и в Азии для того, чтобы добиться максимальных уступок от своих торговых партнёров. На двусторонних переговорах с Южной Кореей в 1973 году США потребовали условия, которые сделали

    «обязательным для южнокорейских экспортеров на американский рынок импортировать определенное количество сырья из Соединённых Штатов». {786}

    К 1973 году торговое положение Америки относительно её основных союзников в Западной Европе и Японии окончательно оформилось. Условия «великой сделки» состояли в том, что США откроют свои границы для почти неограниченного японского или европейского импорта продуктов, такого, как автомобили, сталь и позже электроника. В свою очередь, зарубежные страны согласились покупать американскую военную технику, американские сельскохозяйственные продукты и американские самолеты для своих национальных авиакомпаний.

    Но самый далеко идущий аспект нового курса, проводимого Вашингтоном после 1973 года и поддерживаемого с тех пор каждым следующим правительством, состоял в идее, что из‑за уникальной роли доллара как мирового иностранного валютного резерва с плавающей ставкой и из‑за того факта, что доллар больше не был привязан к золоту, иностранные государства, которые обладали долларовыми накоплениями в результате экспорта в Соединённые Штаты (особенно Япония и Германия) будут вынуждены реинвестировать свои долларовые активные сальдо торгового баланса в американский правительственный долг, чтобы получать по ним проценты и держать их в безопасном хранилище.

    Вашингтон, не оставляя ничего на волю случая, на своих переговорах о двусторонней торговле с такими странами, как Япония или Германия, всегда заботился о том, чтобы ясно дать понять, что последние обязаны инвестировать долларовые излишки своего активного торгового баланса в американские казначейские облигации или векселя. {787}

    С этого началась извращенная зависимость мира от экспорта в США как «импортёра последней инстанции». Соединённые Штаты во главе с банками Уолл-Стрит, которые держали монополию на покупку и продажу американского долга, в 1980‑х годах неожиданно проявятся в качестве крупнейшего в мире рынка капитала. В результате этого решения оказались в пагубном пренебрежении растущий взрывными темпами бюджетный и торговый дефицит и внутренняя промышленность США. Брокеры на Уолл-Стрит пожинали прибыли. Для проведения этого «крупнейшего грабежа» истеблишмент выбрал период президентства Рональда Рейгана.



    Примечания:



    3

    Паника 1893 была серьёзной экономической депрессией в США, которые начались в этом году. Подобно Панике 1873 года, она была отмечена крахом перепроизводства железных дорог и шаткого их финансирования, что привело к серии банковских банкротств. Усугубил ситуацию и переход на золотые резервы вместо серебра, поскольку давняя американская политика биметаллизма использовала и серебряные и золотые металлы в зафиксированном соотношении 16:1, чтобы поддерживать покупательную силу доллара США. До Великой Депрессии Панику 1893 года считали наихудшей депрессией в истории США.



    36

    Группа десяти (The Group of Ten, сокр. G10) десять (изначально) государств, подписавших в 1962 году в Париже Генеральное соглашение о займах, которое предполагало возможность МВФ пополнять свои средства путём займов у правительств государств-членов Группы для осуществления своей деятельности, т.е. для кредитования других государств-членов Фонда.



    37

    Фиат-деньги – (от лат. fiat – декрет, указание, «да будет так») – деньги, законные платёжные средства, номинальная стоимость которых устанавливается, обеспечивается и гарантируется государством посредством его авторитета и власти. При этом самостоятельной стоимости такие деньги не имеют, или она несоизмерима с назначенным номиналом. Фиат-деньги не имеют гарантий обмена в фиксированной пропорции (привязку курса) на другую вещь (например на золото).









    Главная | В избранное | Наш E-MAIL | Добавить материал | Нашёл ошибку | Наверх