Комментарий

Легенды о короле Артуре уходят своими корнями в самую, наверное, загадочную эпоху в истории Британии. На протяжении нескольких сотен лет остров был частью великой Римской империи, объединившей множество народов под властью Вечного Города. Властители империи долго присматривались к туманному острову – стоит ли посылать туда легионы, тратить силы на завоевание? Наконец, они решились, и Британия, где обитали различные кельтские народы, из загадочной варварской земли превратилась в окраину владений Рима.

Британия оказалась для империи источником постоянных проблем. После того как были подавлены последние восстания местных племен, вновь установленным границам стали угрожать непокоренные народы – обитатели современных Шотландии и Ирландии. На их усмирение и укрепление британской границы приходилось тратить много сил. Но главная беда заключалась не в этом. Христианский писатель Иероним назвал Британию «плодородной провинцией на тиранов». В самом деле, британцы – как расквартированные на острове войска, так и местная знать – то и дело поднимали восстания, выдвигая собственных претендентов на императорский престол в далеком Риме. Летом 306 года в городе Йорке войско провозгласило императором будущего Константина Великого, который впоследствии сделал христианство государственной религией Рима.

Если посмотреть на карту Британии в римскую эпоху, заметно, что в южной части острова положение было более устойчивым, а жизнь – более мирной. Там находилось большинство построенных римлянами городов, вокруг которых раскинулись виллы – владения богатых аристократов. Север и прибережные районы были землей гарнизонов, охранявших покой британцев от набегов враждебных варваров.

Чем слабее становилась империя, тем успешнее были попытки британских мятежников захватить власть. Когда на континент отплыл очередной «тиран», принявший имя Константина III, там произошла настоящая катастрофа. Полчища варваров – германцев и степняков – прорвали укрепленную границу империи, проходившую по Рейну, и наводнили Галлию (территория современной Франции). В первый момент правительство оказалось бессильным и выпустило инициативу из своих рук. Константин попытался навести в Галлии порядок, но галлы и британцы окончательно утратили веру в могущество и защиту Рима, которая удерживала их под властью дряхлеющей империи. В страхе перед нашествием варварских народов они объявили о своем отделении: выслали римских чиновников, отменили законы, вооружились и приготовились к обороне. Когда мятеж Константина был подавлен и римское правительство кое-как восстановило свою власть в Галлии, оно решило не тратить силы на новое завоевание Британии. Жители острова, от которого отказалась империя, были предоставлены самим себе.

С этого момента и начинается «эпоха короля Артура». Как поступили британцы, внезапно получив независимость? Ирландские и шотландские варвары свирепели, а на военную поддержку из Рима рассчитывать уже не приходилось. Римская Британия распалась на отдельные города-государства, во главе которых вскоре встали мелкие «тираны» – возможно, потомки местной знати или военных командиров. По легенде, один из этих князей, чувствуя невозможность справиться с врагом, пригласил на службу германских воинов. Те прибыли, остров им понравился. Вслед за ними прибыла следующая партия германцев, затем еще и еще. Среди них были представители племени англов, которое впоследствии дало название всей стране.

Когда пришельцев стало больше, они предъявили местным правителям слишком большие требования. Получив отказ, они объявили им войну и принялись грабить остров. Германцы оказались намного более страшным врагом для бриттов, чем те, против кого они должны были сражаться. Им нужна была не только военная добыча, но и земля для поселения. Они постепенно, с боями вытесняли жителей Британии с их земель.

Бритты отчаянно сопротивлялись. Теперь они были окружены врагами с трех сторон, и многие предпочли борьбе бегство. Британские корабли под командованием военачальников и священников направились к берегам Арморики, отныне ставшей Бретанью, и даже в Испанию, где до сих пор сохранилась память о поселенцах из-за моря.

Борьба бриттов, христиан и наследников погибшей империи, с англами и саксами, свирепыми и дикими варварами, надолго стала источником сказаний и легенд. Для самих бриттов, постепенно вытесненных с большей части своих земель и запертых в Уэльсе, где они превратились в валлийцев, эта борьба была едва ли не главным содержанием их жизни. Нет большего греха, чем изменить своему народу и стать пособником врага, – утверждали их духовные пастыри. Пятьсот лет спустя стихи бриттов были исполнены жажды мести и невероятной надежды на то, что им удастся возвратить потерянные земли. Из земли встанут давно умершие короли; ирландцы, черные скандинавы – все они будут союзниками бриттов в этой последней битве под знаменами святого Давида, покровителя Уэльса.

Спросят у саксов, что они хотели,

какое право у них на землю, которой они владеют,

где земли, откуда они вышли,

где их род, из какой страны они пришли…

По какому праву они захватили земли наших предков? По какому праву они растоптали святилища наших святых?

По какому праву они нарушили законы Давида?… Они будут платить четыре и четыреста лет!

Эти строки – из поэмы «Судьба Британии», которая призывает валлийцев дать решающий бой захватчикам. Так и случилось: в 937 году дружины князей Уэльса выступили против англосаксонского короля Ательстана и в битве при Брунанбурге потерпели сокрушительное поражение. Валлийцы были вынуждены подчиниться своему старому врагу, и горькой ценою унижения воцарился мир.

Но Артур, если он существовал на самом деле, жил задолго до этих событий. Предания, бытовавшие среди валлийцев, утверждают, что он был великим полководцем и нанес саксам множество поражений, так что те удерживались на острове только благодаря постоянному притоку свежих сил извне.

… Над Эдинбургом, столицей Шотландии, возвышается скала, увенчанная знаменитым Замком. В эпоху Артура на ней находилось укрепление бриттов, которое принадлежало племени гододдин. Дружина гододдин выступила в поход на юг, против англосаксов и их союзника – могущественного правителя Уриена. Бритты осадили старую римскую крепость, в которой укрепились враги. В кровопролитном сражении гододдин потерпели поражение, их воины пали в бою. По преданию, великий бард Анейрин сочинил песнь о погибших героях. В этой песни содержится первое упоминание об Артуре – упоминание темное и неясное, из которого следует лишь то, что этот Артур был славным богатырем, и ко времени Анейрина его образ давно ушел в прошлое.

Легенда гласит, что Уриен, который был союзником англосаксов в этом бою, впоследствии обратился против них и осадил их на острове Линдисфарн. Если бы не предательство соперника Уриена, возможно, что враг был бы окончательно повержен… Через несколько десятков лет англосаксы начали принимать крещение и превращаться из полумифических кровожадных варваров в исторических персонажей – людей из крови и плоти. А образ легендарного богатыря Артура, наоборот, стал уходить в глубину веков. Постепенно Артур превратился в короля и стал героем валлийских сказаний.

Считается, что в создании образа доброго и могущественного короля Артура главная заслуга принадлежит этому странному клирику Гальфриду – то ли слишком горячему патриоту своего родного Уэльса, то ли прирожденному сказочнику с богатым воображением. Он создал захватывающую эпопею истории бриттов от античной древности до первых правителей, чьи образы относительно четко вырисовываются сквозь дымку веков. Повествование Гальфрида столь же удивительно, сколь и неправдоподобно. Можно долго рассуждать об источниках его сочинения, о его бриттском (валлийском) патриотизме и сделанных им заимствованиях из кельтской мифологической традиции. Очевидно одно: из-под пера Гальфрида вышла сказочная эпопея, облеченная в псевдоисторические формы. Эта сказка вроде бы претендует на то, чтобы излагать подлинную историю бриттов. При этом «История бриттов» – сугубо прагматическое произведение, которое жестко преследует свои цели. Цели эти заключаются в том, чтобы хитро обосновать моральное и юридическое право норманнской династии, которая убила последнего законного короля Англии, властвовать на острове. Эта династия совершенно безосновательно претендовала на то, чтобы считаться потомками древних королей бриттов…

Гальфрид заглянул в старинную книгу, которую архидиакон Вальтер привез из Бретани, и поразился: в ней подробно излагалась история легендарных королей. Эту повесть он переложил на доступную всем образованным людям латынь и преподнес влиятельным господам своего времени. Влиятельные господа с изумлением читали о том, что Артур был властелином не только всей Британии, но и окружающих стран, и более того – императором Европы. Британские войска стояли у стен Рима!

Не будем размышлять о причинах, побудивших Гальфрида цинично поставить эту удивительную смесь из валлийских исторических сказаний, фольклорных мотивов и собственных выдумок на службу норманнским королям Англии. Скажем только, что образ короля Артура, окруженного верными рыцарями, – это отчасти и его создание. Но не менее примечательно, что независимо от Гальфрида Артур стал героем валлийских сказаний. Это могущественный властелин, добрый и мудрый. Вот он собирает войска на бой с англосаксами; вот он во главе кучки рыцарей едет добывать невесту для юноши Куллоха. В валлийских сказаниях «мабиноги» мы встречаем героев, которым суждено стать рыцарями Круглого Стола: Кая, Бедвира (Бедивера), Гвалхмаи (Гавейна), Оуэна (Ивейна), прекрасную королеву Гвенхвивар (Гвиневеру). Более ранние сказания рисуют их скорее персонажами древних саг, с заметными заимствованиями из ирландской традиции; в поздних «мабиноги» (XIII век) это уже благородные рыцари, живущие в крепких замках и почитающие прекрасных дам.

Вероятно, артуровская легенда никогда не получила бы такой популярности, если бы не бегство бриттов от нашествия англосаксов в V и VI столетиях. Благодаря этой массовой эмиграции целый регион – Бретань – стал кельтским и присоединился к ряду анклавов, в которых завоеватели со временем заперли отступающих бриттов. Между этими анклавами – Уэльсом, Корнуоллом и вскоре покоренной англосаксами областью на северо-западе нынешней Англии – поддерживалось постоянное сообщение. Там были свои княжества и свои правители, но многие люди, в первую очередь клирики, странствовали из одного бриттского региона в другой. Неудивительно, что в Бретани стали слагаться повести о славном короле Артуре. И неудивительно, что имя Артура услышали в соседней Франции, где зарождалась куртуазная и рыцарственная культура Высокого Средневековья.

Как оказалось, таинственная феерия кельтских легенд прекрасно сочеталась с утонченными идеями куртуазной литературы. Замечательный поэт Кретьен де Труа был знаком с сочинением Гальфрида – по крайней мере, в стихотворной обработке Васа, – но эта «прагматическая сказка» не удовлетворяла его. Гораздо ближе ему были бретонские легенды, быть может, не столь обработанные литературно, но гораздо более живые – с их чудесными странствиями и таинственным Иным Миром, который открывается смертным, удивительной, действительно «сказочной» реальностью. При этом кажется, что между кельтскими (к примеру, ирландскими) сагами и романами Кретьена лежит пропасть. Это показывает не только всю глубину культурных расхождений между островными кельтами и новой культурой континента, но и своего рода универсальную значимость мотивов кельтской мифологии. Существовал ли Артур в действительности или в его образе слились черты многих воителей, – он стал неотъемлемой принадлежностью бриттской мифологии Средневековья. Другое дело, что Кретьен вкладывал в его образ совсем другое значение, нежели сказители и книжники Уэльса и Бретани. Так возник куртуазный, рыцарственный Артур. Таким же он предстает вместе со своими рыцарями в эпопее Томаса Мэлори «Смерть Артура».

Эта эпопея, написанная на пороге совсем другой эпохи разбойным рыцарем в лондонской тюрьме, завершает собою развитие Артурианы. Выпуская ее в свет, английский первопечатник Уильям Кэкстон писал, что многие благородные джентльмены укоряли его, почему он не издаст повесть о великом Артуре – славном короле и императоре. Кэкстон ответил, что, по его мнению, рассказы об Артуре – полный вымысел и совершенная чушь. Однако после длительных убеждений он «уверовал» в Артура и напечатал сочинение Мэлори, заметив, что читатель волен верить или не верить написанному. «Но написано все это нам в назидание и в предостережение, дабы не впадали мы во грех и зло, но держались и укреплялись в добродетели…»

История легенды об Артуре гораздо длиннее и содержит больше имен и интересных подробностей, нежели приведено в этом кратком предисловии. О самом Артуре и о судьбе его образа в веках написано немало книг, и эта тема продолжает волновать людей. Увлеченные исследователи ищут истоки легенды об Артуре в мифологии кельтских народов, в эпохе борьбы бриттов за свою землю и свою свободу, в идеалах средневекового рыцарства. Говард Рид отправился за ними на Кавказ и в степи Причерноморья. В этих поисках он знакомится с удивительными обычаями и верованиями кочевых народов.

Как написал Кэкстон в предисловии к «Смерти Артура»: «Приятно будет чтение сей книги и для препровождения времени, а верить ли и принимать за истину все, что в ней содержится, или же нет, вы вольны и в своем праве»…