ЖИ3НЬ ДЖОТТО, ЖИВОПИСЦА, ВАЯТЕЛЯ И ЗОДЧЕГО ФЛОРЕНТИЙСКОГО

Если художники-живописцы обязаны природе, которая постоянно служит образцом старательного воспроизведения и подражания тем, кто умеет делать выбор лучших и прекраснейших ее сторон, – то не менее, кажется мне, обязаны они Джотто¹, флорентийскому живописцу; ибо после того как войны на столько лет погребли мод развалинами приемы подлинного искусства со всем к нему относящимся, он один, хотя и родился среди неумелых мастеров, смог по дару свыше воскресить искусство, шедшее к погибели, и довел его до такой совершенной формы, что стало возможно назвать его прекрасным. И поистине было величайшим чудом, что это время, грубое и неумелое, нашло силы проявить себя в Джотто с такой мудростью, что искусство рисования, о котором в те времена люди совсем не имели понятия или весьма слабое, при его посредстве вернулось к полной жизни.

Этот столь великий человек родился в 1276 году², и округе Флоренции, в 14 милях от города, в деревне Веспиньяно³, отец его был простой человек, занятый хлебопашеством, по имени Бондоне. Последний, когда родился этот сын, которому он дал имя Джотто, воспитал его пристойно, соответственно его положению. Джотто уже с раннего детства обнаруживал необычайную живость и находчивость ума и пользовался приязнью не только отца, но и всех, кто знал его как в деревне, так и по соседству. Когда ему исполнилось десять лет, отец поручил ему присматривать за овцами, которых он пас то здесь, то там на своем участке. И он по природной склонности к живописи проводил целые дни, рисуя на плитах, на песке, на земле что-нибудь с натуры или то, что ему приходило в голову.

Случилось, что однажды Чимабуэ, идучи по своему делу из Флоренции в Веспиньяно, по дороге встретил Джотто, пасшего стадо, который заостренным камнем зарисовывал с натуры на гладкой полированной плите овцу, чему его научили не люди, а только природа. Чимабуэ остановился в изумлении и спросил его, хочет ли он отправиться вместе с ним и остаться у него жить. Мальчик ответил, что, если отец согласится, он с удовольствием пойдет к нему. Тогда Чимабуэ попросил его у Бондоне, и тот охотно согласился, чтобы он взял с собою его сына во Флоренцию⁴. Поселившись там, ребенок в скором времени благодаря урокам Чимабуэ и своим природным дарованиям не только изучил приемы учителя, но стал так хорошо воспроизводить природу, что совершенно изгнал неуклюжую греческую манеру и воскресил нынешнее и хорошее искусство живописи⁵, причем он ввел обычай рисовать живых людей с натуры, чего не делалось уже более двухсот лет, а если когда и делалось, как мы упомянули выше, то никому не удавалось это так хорошо, как Джотто.

Среди других работ он написал в капелле Подеста во Флоренции портрет Данте Алигьери⁶, своего современника и большого друга, не менее знаменитого поэта, чем знаменитым живописцем был в то время Джотто, это удостоилось похвалы Джованни Бокаччо, в его вступлении к новелле о Форезе да Раббата и живописце Джотто⁷. В той же капелле кисти Джотто принадлежат портреты Брунетто Латини, учителя Данте, и Карсо Донати, одного из знаменитых флорентийских граждан того времени⁸.

Первые работы Джотто были в капелле главного шпаря Флорентийского аббатства: здесь им сделано несколько прекрасных вещей, самая же замечательная из всех – «Благовещение»: в ней он так живо изобразил испуг Девы Марии при появлении архангела Гавриила, что кажется, будто она хочет обратиться в бегство, охваченная великой боязнью⁹; Джотто принадлежит также небольшая картина над главным алтарем названной капеллы; ее хранят там по настоящее время больше из уважения к работам этого мастера, чем по другой причине¹⁰. В Санта Кроче Джотто также расписал четыре капеллы: три между ризницей и большой капеллой и одну с другой стороны. В первой капелле, которая принадлежит Ридольфо Барди и где находятся веревки от колоколов, изображена жизнь св. Франциска¹¹. Во второй капелле, которая принадлежит семье Перуцци, изображены две сцены из жизни св. Иоанна Крестителя, которому и посвящена капелла; с большой живостью представлены пляска и прыжки Иродиады и ловкость, с которой несколько слуг прислуживают за столом. Здесь же мы видим две прекрасно написанные сцены из жизни св. Иоанна Евангелиста: воскрешение Друзианы и взятие Иоанна на небо¹². В третьей капелле в честь апостолов, принадлежащей Джуньи, изображены мучения апостолов¹³. В четвертой капелле в честь успения Богоматери, находящейся в другой части церкви, на северной стороне, и принадлежащей Тозинги и Спинелли, Джотто изобразил рождество и обручение Богоматери, благовещение, поклонение волхвов и сретение господне, которое особенно прекрасно: кроме выражения великой любви, с какою старец приемлет Христа, движение младенца, который его боится, протягивает руки и весь пугливо тянется к матери, невозможно передать ни трогательнее, ни совершеннее. В сцене смерти Мадонны изображены апостолы и множество ангелов с факелами в руках¹⁴.

В капелле Барончелли, в той же церкви, Джотто исполнил темперой картину коронования Богоматери, где с большим старанием выписал множество мелких фигур, а также хор святых и ангелов. На этой картине он поставил золотыми буквами свое имя и год¹⁵, так что художники, которые увидят, в какое время Джотто, не просвещенный решительно никакой хорошей школой, положил основание настоящим художественным приемам рисунка и колорита, будут принуждены питать к нему величайшее почтение.

В помянутой церкви Санта Кроче над мраморной гробницей Карло Марсуппини из Ареццо Джотто исполнил распятие, а у подножия креста изобразил Богоматерь, св. Иоанна и Магдалину¹⁶. С другой стороны церкви, напротив этой картины, над гробницей Лионардо Аретино около главного алтаря он написал «Благовещение», закрашенное новыми художниками по опрометчивому распоряжению заказчика¹⁷. В трапезной находятся исполненные его же рукою крестное древо, жизнь св. Людовика и вечеря¹⁸, а на ларцах ризницы, в мелких фигурах, – сцены из жизни Христа и св. Франциска¹⁹.

Далее, в церкви дель Кармине он расписал придел св. Иоанна Крестителя несколькими картинами, изображающими всю жизнь этого святого²⁰, а во дворце Гвельфов, во Флоренции, сделал прекрасную фреску с изображением истории христианской веры²¹. Здесь он изобразил папу Климента IV, построившего этот дворец и давшего ему свой герб, сохраненный им и по настоящее время²². После этого он покинул Флоренцию и отправился в Ассизи, чтобы закончить там работы, начатые Чимабуэ, причем, проезжая Ареццо, он расписал в приходской церкви придел св. Франциска над купелью; на круглой колонне возле прекрасной античной коринфской капители он сделал с натуры св. Франциска и св. Доминика²³, а в маленькой капелле собора, что за Ареццо, написал избиение камнями св. Стефана, где особенно замечательна композиция фигур²⁴. Покончив с этими работами, он поехал в Ассизи, город в Умбрии, вызванный туда фра Джованни ди Мура делла Марка, генералом францисканского ордена²⁵; там, в верхней церкви над галереей, пересекающей окна, он изобразил по обеим сторонам жизнь св. Франциска в тридцати двух сценах, по шестнадцати на каждой стене; эти работы так замечательны, что доставили ему величайшую известность²⁶. И в самом деле, на этих фресках мы видим большое разнообразие не только в жестах и позах, но и в композиции всех сцен, не говоря уже о разнообразии костюмов того времени и точном воспроизведении предметов с натуры²⁷. Среди прочих, особенно замечательна сцена с жаждущим, который стоит на коленях, припав к источнику, и пьет со столь хорошо переданным движением, что кажется живым человеком. На этих картинах есть и много других вещей, достойных внимания, но о них ради краткости я говорить не буду. Достаточно упомянуть, что эти работы принесли Джотто величайшую славу, благодаря красоте фигур, гармонии, пропорции, живости и легкости, которые были даны ему от природы, но которые он увеличил путем занятий и умел передавать их в любом созданном им произведении. Вот почему не только по природной склонности, но и благодаря своему прилежанию он умел открывать и осмысливать новое в природе и заслуживает того, чтобы его именовали учеником природы, а не кого-либо иного.

Окончив эту работу, Джотто красиво и с большой затейливостью расписал там же, в нижней церкви, верхние стены со стороны главного алтаря, а также все четыре паруса верхнего свода, под которым покоится тело св. Франциска. В первом парусе изображено прославление на небесах св. Франциска, окруженного добродетелями, без которых благодать Божия невозможна. С одной стороны Послушание накладывает на плечи коленопреклоненного францисканского монаха ярмо, поводья которого чьи-то руки тянут к небесам; приложив палец к губам в знак молчания, он устремил глаза на Иисуса Христа, у которого из бока сочится кровь. Эту добродетель сопровождают Благоразумие и Смирение, показывая, что действительное послушание неразлучно со смирением и благоразумием, которые споспешествуют всякому делу. Во втором парусе Целомудрие стоит на твердой скале и стойко отвергает предлагаемые ему королевства, короны и пальмы. У его ног Чистота омывает обнаженных людей, а Сила приводит других, чтобы они омывались и очищались. Рядом с Целомудрием Раскаяние гонит бичом крылатого Амура и обращает в бегство Порок. В третьем парусе Бедность ступает босыми ногами по шипам, сзади на нее лает собака, один мальчишка бросает в нее камнями, а другой колет ей ноги терновой палкой. Христос же, держа за руки Бедность, обручает ее со св. Франциском, причем таинственно присутствуют Надежда и Целомудрие. В четвертом, последнем парусе изображено прославление св. Франциска и его торжество на небесах: он одет в белую диаконскую тунику, окружен множеством ангелов, образующих хор, и держит в своих руках знамя, на котором изображен крест с семью звездами, а в высоте парит Святой Дух. В каждый из парусов свода вписаны латинские слова, поясняющие содержание²⁸.

Боковые стены расписаны прекрасной живописью, которая очень ценится как по совершенству, так и по тщательности работы, благодаря чему она хорошо сохранилась до наших дней²⁹. Среди этих картин имеется отлично сделанный портрет Джотто³⁰. Над дверями в ризницу кисти Джотто принадлежит фреска, изображающая обретение стигматов св. Франциском. Фреска эта написана с такой любовью и набожностью, что из всех картин Джотто, равно прекрасных и достойных похвалы, я считаю ее наилучшей³¹.

Закончив эти работы, среди которых последней было упомянутое изображение св. Франциска, Джотто возвратился во Флоренцию. Там для отправки в Пизу он с большой тщательностью написал св. Франциска на страшной скале Верния; в этой картине он изобразил пейзаж с деревьями и скалами, что было новшеством для того времени, а в позу св. Франциска, который на коленях принимает стигматы, он вложил такое горячее желание обрести стигматы и такую безграничную любовь к Иисусу Христу, парящему в воздухе в окружении серафимов и с любовью дарующему стигматы святому, что лучшего нельзя себе представить. Нижнюю часть картины занимают три прекрасно исполненные сцены из жизни того же святого. Картина эта, находящаяся ныне в Сан Франческо в Пизе³², на боковой пилястре главного алтаря, и пользующаяся в память великого человека большим почетом, побудила пизанцев предложить Джотто роспись внутренних стен, как только была окончена постройка Кампо-Санто, по планам Джованни ди Никколо Пизано³³, о чем мы упоминали выше. Это здание снаружи было покрыто мрамором с богатой резьбой, крыша была свинцовая, а внутри находилось множество античных памятников и языческих гробниц, свезенных в город со всех концов света; внутренние же стены должны были украситься благороднейшей живописью. Джотто, прибыв в Пизу, сначала написал на одной из стен Кампо Санто несчастья многострадального Иова в отдельных сценах. При этом он правильно рассудил, что в той стороне здания, где он должен был работать, мрамор обращен к морю и что под действием сирокко этот мрамор становится влажным и соленым, как это обычно бывает с пизанским кирпичом, и вследствие этого краски стираются и съедаются. Поэтому, чтобы сохранить, возможно, более свою живопись, Джотто везде, где должны были быть фрески, покрыл стену хорошо измельченной и перемешанной штукатуркой или подмазкой из извести, гипса и кирпича, так что и картины, им тут написанные, сохранились до наших дней. Они убереглись бы еще лучше, если бы те, которым было поручено заботиться о них, были менее беспечны и предохранили их от разрушительного действия сырости. Но так как соответствующие меры не были приняты, хотя это легко было сделать, картины от сырости местами попортились, тела на них потемнели, штукатурка обсыпалась; к этому следует добавить также и то, что гипс, смешанный с известью, портится и разъедает краски, хотя сначала и кажется, что он хорошо связывает их. На этих фресках кроме портрета Фарината дельи Уберти³⁴ можно видеть много красивых фигур, преимущественно поселян, которые приносят Иову печальную весть о падеже скота и других несчастьях, причем их огорчение изображено как нельзя более выразительно. Точно так же с большим изяществом сделана фигура раба, который стоит с веткой около покинутого всеми и покрытого язвами Иова; он превосходно изображен во всех своих частях, но особенно замечательна его поза: одной рукой он отгоняет мух от прокаженного господина, от которого идет зловоние, а другой затыкает себе нос, чтобы не чувствовать запах. Также и другие фигуры этой картины и головы, как мужские, так и женские, прекрасны, а складки одежды сделаны с большой мягкостью³⁵. Поэтому неудивительно, что эта работа принесла художнику такую славу в городе и в округе, что папа Бенедикт IX³⁶ из Тревизы, желая заказать несколько картин для собора св. Петра, послал в Тоскану одного из своих придворных посмотреть, что это за человек Джотто и каковы его работы. Придворный этот, чтобы узнать, какие еще флорентийские художники славятся своей живописью и мозаикой, беседовал в Сиене со многими художниками. Получив от них рисунки, он отправился во Флоренцию и однажды утром, войдя в мастерскую, где работал Джотто, изложил ему намерения и желания папы воспользоваться его искусством и, наконец, попросил его что-нибудь нарисовать, что – бы послать его святейшеству. Джотто, отличавшийся вежливостью, взял лист бумаги и кисть, обмоченную в красной краске, прижал руку к бедру, чтобы получилось нечто вроде циркуля, и поворотом руки сделал круг, изумительный по точности и ровности. Сделав это, он с улыбкой сказал придворному: «Вот рисунок». Тот, считая, что над ним издеваются, сказал: «Разве я не получу еще другого рисунка?» – «Этого больше чем достаточно, – ответил Джотто. – Пошлите его с остальными рисунками, и им увидите, заметят ли его». Посланный, видя, что он больше ничего не добьется, удалился неудовлетворенный, подозревая, что над ним посмеялись. Тем не менее, отправляя папе рисунки и имена их авторов, он отправил также и рисунок Джотто, рассказав, что он сделал круг, не двигая рукой и не пользуясь циркулем. Папа и знающие толк в искусстве придворные поняли, насколько Джотто превзошел художников своего времени. Когда же этот случай получил огласку, то возникла пословица, которая употребляется и сейчас, когда говорят несообразительному человеку: «Ты круглее, чем «О» у Джотто» – «Tu sei piu tondo che I'O di Giotto». Эта поговорка хороша не только в силу обстоятельств, при которых она возникла, но также в силу двоякого смысла tondo, которое по-итальянски означает и круг и медленный, тяжелый ум.

Итак, упомянутый папа вызвал Джотто в Рим³⁷, окружил его почетом и, признавая его талант, поручил ему написать в трибунах собора св. Петра пять сцен из жизни Иисуса Христа³⁸ и главную картину в ризнице³⁹, и это было выполнено Джотто с такой тщательностью, что из его рук никогда не выходило что- либо лучшее, написанное темперой; папа же, довольный его работой, приказал дать ему в награду шестьсот золотых дукатов и осыпал его такими милостями, что об этом говорили во всей Италии.

Чтобы не умалчивать ни о чем, что имеет отношение к искусству, упомяну также, что в то время большим другом Джотто в Риме был Одериджи из Агоббио⁴⁰, отличный миниатюрист того времени; именно он по поручению папы украсил миниатюрами много книг папской дворцовой библиотеки, большая часть которых погибла от времени. В моей книге старинных рисунков есть несколько вещей, сделанных этим художником, который был поистине достойным человеком; но все же он был превзойден миниатюристом Франко из Болоньи⁴¹, сделавшим множество прекрасных миниатюр в это же самое время для того же папы и для той же библиотеки схожей манерой, как это видно по его рисункам, собранным в моей книге: там есть его рисунки и миниатюры, и среди них прекрасно сделанный орел и чудесный лев, валящий дерево. Об этих двух замечательных миниатюрах упоминает Данте в одиннадцатой главе «Чистилища», где он говорит о тщеславных в следующих стихах⁴²:

Oh, dissi a lui, non se 'iu Oderigi

L'onor d'Aqobbio e l'onor di quell'arte

Ch 'alluminare и chiamata in Parigi?

Frate, diss 'egli, piu, ridon le carte,

Che pennelleggia Franco Bolognese;

L'onore и tutto or suo, и mio in parte.

И я: «Да ты же Одеризи, ты же

Честь Губбьо, тот, кем горды мастера,

Иллюминур, как говорят в Париже!»

«Нет, братец, в красках веселей игра

У Франко из Болоньи, – он ответил. -

Ему и честь, моя прошла пора».

Папа, увидев вышеупомянутую работу, был чрезвычайно доволен Джотто и поручил ему расписать стены собора св. Петра сценами из Ветхого и Нового заветов. Джотто сделал над органом фреску с изображением ангела в семь аршин высотой и много других картин, которые отчасти подверглись реставрации в настоящее время, а отчасти были либо уничтожены при перестройке стен, либо же перенесены из старого здания собора, так, например, фигура Богоматери, что – бы предохранить ее от гибели, была вырезана из стены, закреплена железом и балками и так поднята и вделана в новую стену⁴³. Этим она обязана благоговению то, которое питает к прекрасным произведениям искусства Пикколо Ачайоли⁴⁴, флорентийский ученый, который богато украсил эту вещь Джотто гипсом и современной живописью.

Джотто же принадлежит замечательный мозаический корабль над тремя дверьми дворового портика собора св. Петра, вызывающий восхищение всех знатоков искусства. Помимо рисунка, здесь замечательна композиция фигур апостолов, которые борются с бурей, в то время как ветер надувает парус; парус же такой выпуклый, что кажется настоящим, хотя при помощи кусочков стекла трудно дать игру светотени, потому что даже кистью это достигается с большими усилиями; в рыбаке же, который, стоя на скале, удит лесой рыбу, чувствуется огромное терпение, свойственное этой профессии, и вместе с тем желание и надежда на улов⁴⁵. Под этим произведением расписаны фресками три небольшие арки, о которых я не буду говорить, так как они почти целиком погибли⁴⁶. Таким образом, общее восхищение художников этой картиной вполне заслуженно.

Затем, написав темперой в Минерве в церкви Братьев Проповедников большую картину «Распятие»⁴⁷, заслужившую много похвал, Джотто после шестилетнего отсутствия вернулся на родину⁴⁸.

Однако вскоре со смертью Бенедикта IX, после избрания в Перуджии папы Климента V Джотто пришлось отправиться с ним в Авиньон, где находился папский двор, и выполнить некоторые работы⁴⁹; не только в самом Авиньоне, но и во многих других городах Франции он сделал множество прекрасных картин и фресок, которые привели в восхищение папу и двор. Поэтому папа богато одарил его и милостиво отпустил, и Джотто привез домой столько же богатства, сколько почестей и славы. Среди прочих картин он привез с собой портрет этого папы⁵⁰, позже подаренный им своему ученику Таддео Гадди⁵¹. Это возвращение Джотто во Флоренцию относится к 1316 году. Но ему не пришлось долго оставаться там, потому что он был вызван синьорами делла Скала в Падую, где в выстроенной к тому времени церкви Санто прекраснейше расписал капеллу⁵².

Оттуда он отправился в Верону, где сделал несколько картин во дворце мессера Кане⁵³, между прочим, портрет самого владельца, а также написал картину для братства св. Франциска⁵⁴. Закончив эти работы, на обратном пути в Тоскану он был вынужден задержаться в Ферраре и выполнить для синьоров д'Эсте во дворце и в церкви Сант Агостино несколько картин, которые можно там видеть и по настоящее время⁵⁵. Между тем весть о пребывании Джотто в Ферраре дошла до Данте, флорентийского поэта, и он устроил приезд Джотто в Равенну, где пребывал в изгнании. Джотто сделал там в церкви Сан Франческо для синьоров да Полента⁵⁶ несколько фресок, исполненных с отменным дарованием⁵⁷.

Из Равенны он отправился в Урбино и там тоже выполнил несколько работ³⁸. Далее, когда довелось ему проезжать через Ареццо, он не мог отказать Пьеро Сакконе⁵⁹, который очень любил его, в просьбе написать на пилястре главной капеллы епископской церкви фреску с изображением св. Мартина, разрывающего плащ и отдающего половину бедняку, который стоит перед ним почти обнаженный. Затем, выполнив в аббатстве Санта Фьоре темперой по дереву большое распятие, которое в настоящее время стоит посреди названной церкви⁶⁰, он вернулся наконец во Флоренцию. Там среди многих других вещей он сделал в женском монастыре де Фаенца несколько фресок и картин темперой, которые не существуют, так как монастырь подвергся разрушению.

В 1322 году, через год после того, как к его глубокому горю умер его закадычный друг Данте, он отправился в Лукку. Там по требованию Каструччо⁶¹, владетеля города, он написал в Сан Мартино картину с изображением парящего в небе Христа и четырех святых, покровителей этого города: св. Петра, св. Регула, св. Мартина и св. Павлина, осыпающих милостями папу и императора, в которых, как говорят, можно узнать Фридриха Баварского и Николая V, антипапу. Многие также думают, что Джотто нарисовал в Сан Фредиано, в этом же самом городе Лукке, замок и неприступную крепость Джуста⁶².

Как только Джотто вернулся во Флоренцию, Роберт, неаполитанский король, написал своему старшему сыну, герцогу Калабрии⁶³, находившемуся во Флоренции, чтобы он непременно прислал Джотто к нему в Неаполь, потому что, окончив перед тем постройку Санта Кьяра, женского монастыря и королевской церкви, он хотел, чтобы Джотто украсил ее прекрасной живописью.

Джотто, вызванный таким знаменитым и достохвальным королем, охотно отправился к нему на службу и, прибыв туда, расписал несколько капелл этого монастыря сценами из Ветхого и Нового заветов. Что касается сцен из Апокалипсиса, сделанных им в названных капеллах, то они принадлежат, как говорят, замыслу Данте, так же как и его знаменитая живопись в Ассизи, о которой достаточно говорилось выше. И хотя Данте в это время не было в живых, возможно, что он раньше беседовал по этому предмету с Джотто, как это часто бывает среди друзей.

Однако, возвращаясь к Неаполю⁶⁴, скажем, что в замке дель Уово Джотто выполнил ряд вещей и в частности капеллу, которая очень понравилась королю. Он так полюбил Джотто, что часто, когда тот работал, беседовал с ним, потому что ему нравилось видеть его за работой и слушать его разговоры. Джотто, имевший всегда наготове острое словцо и меткий ответ, развлекал его и своей работой и остроумными разговорами. Однажды, когда король сказал ему, что хочет сделать его первым человеком в Неаполе, Джотто ответил: «Потому-то я и живу у королевской заставы, что являюсь первым в Неаполе». В другой раз король сказал ему: «Такая жара, что я бы на твоем месте бросил работу». – «Я бы тоже, если бы был на вашем месте», – ответил Джотто. Из любви к Джотто король заказал ему большое число работ для зала. Этот зал был позже разрушен Альфонсом при постройке замка, а вместе с залом погибла и богатая живопись; среди прочих картин в зале были портреты многих знаменитых людей и между ними собственноручный портрет Джотто.

Однажды король в шутку потребовал, чтобы Джотто изобразил его королевство. Рассказывают, что Джотто написал оседланного осла, который обнюхивает другое новое седло, лежащее у его ног, и тянется к нему; при этом на том и на другом седле были нарисованы королевская корона и скипетр; когда же король спросил его, что означает эта картина, Джотто ответил, что таково его королевство и таковы его подданные, всегда желающие нового господина. Покинув Неаполь, чтобы отправиться в Рим, Джотто остановился в Гаэте. Там, в Ла-Нунциата, ему пришлось написать несколько сцен из Нового завета, ныне стершихся от времени, но не настолько, чтобы нельзя было разглядеть отчетливо собственноручный портрет Джотто возле большого распятия, поразительной красоты⁶⁵. Окончив эти работы, он не мог отказать синьору Малатесте и остался на несколько дней в его распоряжении в Риме, а затем отправился в Римини, город, принадлежавший Малатесте. Там он написал множество картин в церкви Сан Франческо, которые были сбиты и уничтожены сыном Пандольфо Малатесты, Джисмондо, заново отстраивавшим церковь. Кроме тот, он написал в местном монастыре, против главной церковной стены, фреску с изображением жизни блаженной Микелины⁶⁶, являющуюся одним из лучших произведений, созданных Джотто, по множеству прекрасных мыслей, вложенных в работу, причем кроме красоты драпировки, изящества и живости голов там изображена молодая женщина, до такой степени прекрасная, как только можно себе представить: эта женщина, чтобы снять с себя ложные обвинения в прелюбодеянии, приносит клятву, стоя в прекраснейшей позе над книгой и глядя прямо в глаза мужу, который заставляет ее клясться, потому что она родила черного сына, которого он не хочет признать своим ребенком. На лице мужа написаны гнев и недоверие, но всякий, кто внимательно вглядится в нее, прочтет на ее благочестивом челе и в глазах невиновность и чистоту, а также несправедливость, которую ей причиняют, заставляя клясться и незаслуженно объявляя ее прелюбодейкой.

Точно так же большую выразительность вложил он в картину, изображающую покрытого язвами больного, возле которого окружающие его женщины чувствуют зловоние и делают гримасы отвращения, сохраняя при этом самое очаровательное выражение лиц.

На другой картине, изображающей толпу нищих калек, заслуживают похвалы ракурсы, причем они особенно ценны для художников, ибо здесь заложены основные начала и приемы их выполнения, не говоря уже о том, что, будучи первыми по времени, они все же могут быть названы вполне обдуманными; самой же замечательной в этой работе является та часть, где вышеупомянутая блаженная стоит перед ростовщиками, выплачивающими ей деньги, которые она берет за продажу владений, чтобы раздать их бедным; в ней отражается презрение к деньгам и прочим земным благам, в то время как ростовщики являются олицетворением человеческой скупости и жадности. Один из ростовщиков, отсчитывающих деньги, как будто указывает на ее красоту нотариусу, который пишет: он украдкой поглядывает на нотариуса, прикрывая вместе с тем деньги рукой, и одновременно обнаруживает любовь, скупость и недоверие. В той же мере достойны похвалы три фигуры – Послушание, Терпение и Бедность, парящие в воздухе и держащие одежды св. Франциска. Естественное расположение складок одежды в высочайшей мере свидетельствует, что Джотто родился, чтобы быть светочем в живописи. Кроме того, он написал синьора Малатесту, стоящего на корабле, так естественно, что тот кажется живым; его искусство равно сказалось в движении и в живых позах моряков и других фигур. Среди них особенно замечательна фигура одного моряка, который разговариваете другими и, приложив руку к лицу, плюет в море. Несомненно, среди картин, написанных Джотто, эта может считаться одной из лучших, потому что при наличии большого числа фигур нет ни одной, которая была бы сделана без достаточного мастерства и не была бы дана в своеобразном положении. Поэтому неудивительно, что синьор Малатеста похвалил и щедро наградил его⁶⁷. Окончив эти работы, Джотто, по просьбе одного флорентийского приора из Сан-Катальдо д'Армини, написал перед церковными дверьми св. Фому Аквинского, который читает своим собратьям⁶⁸. Затем он вернулся в Равенну и в церкви Сан Джованни Эванджелиста расписал фресками капеллу, пользовавшуюся большей извесностью⁶⁹.

Наконец, приобретя известность и значительное состояние, он вернулся во Флоренцию и там, в Сан-Марко написал темперой по золотому полю огромное деревянное распятие, которое было поставлено в церкви с правой стороны⁷⁰; другое такое же распятие он сделал для Санта-Мария Новелла⁷¹, причем с ним вместе работал его ученик Пуччо Капанна⁷²; это распитие в настоящее время находится над главными дверьми, по правую руку от входа, над гробницей Гадди⁷³. В этой же церкви над трансептом он написал св. Людовика для Паоло ди Лотто Ардингелли, а у ног святого – портрет жены Лотто с натуры⁷⁴.

В 1327 году Гвидо Тарлати из Пьетрамала⁷⁵, епископ и владетель Ареццо, умер в Массади Маремма, возвращаясь из Лукки, куда он ездил посетить императора. Его тело привезли в Ареццо, где ему были устроены пышные похороны, и Пьеро Сакконе⁷⁶ и Дольфо да Пьетрамала⁷⁷, брат епископа, решили поставить ему мраморный памятник, достойный этого великого человека, который был духовным и светским главой и вождем партии Гибеллинов в Тоскане. Поэтому они написали Джотто, чтобы он сделал эскиз возможно более богатой и пышной гробницы; они указали ему размер и просили прислать к ним скульптора, которого он считает лучшим в Италии, вполне доверяя его суждению. Джотто, с присущей ему любезностью, сделал и послал им эскиз, и, как будет сказано в своем месте, вышеупомянутая гробница была выполнена по этому эскизу⁷⁸. Так как Пьеро Сакконе высоко ценил мастерство Джотто, то вскоре после выполнения этого эскиза, когда он завладел Борго Сан – Сеполькро, он вывез оттуда в Ареццо картину с мелкими фигурами работы Джотто, которая позже раздробилась на части⁷⁹. Флорентийский дворянин Баччо Гонди⁸⁰, любитель изящных искусств, будучи комиссаром Ареццо, с усердием собирал кусочки этой картины и, найдя несколько частей, отправил их во Флоренцию, где хранит их в большом почете вместе с другими работами, принадлежащими Джотто, который создал столько произведений, что если назвать их число, то покажется невероятным.

Несколько лет тому назад, когда я был в обители камальдульцев, где выполнил много работ для преподобных отцов, я увидел в одной келье небольшое красивое распятие по золотому полю, работы Джотто и подписанное им⁸¹. Это распятие было привезено туда преподобным доном Антонио из Пизы, бывшим в то время генералом конгрегации камальдульцев. Этот крест, как мне сказал преподобный дон Сильвано Рацци, камальдульский монах из монастыря дельи Анджели во Флоренции, хранится в келье приора как редчайшая вещь вместе с чудесной картиной Рафаэля да Урбино. Джотто расписал для братьев Гумилиатов из Оньиссанти во Флоренции капеллу и сделал четыре картины; на одной из них он изобразил Богоматерь, окруженную ангелами с сыном на руках⁸², а так же большое распятие по дереву⁸³. Пуччо Капанна⁸⁴ снял с него копию и распространил ее по всей Италии, хорошо усвоив манеру Джотто. Когда я в первый раз издавал эту книгу о жизни живописцев, ваятелей и зодчих, в трансепте вышеназванной церкви находилась небольшая картина темперой, сделанная Джотто с большим тщанием. На ней изображалось успение Богоматери, окруженной апостолами, и Христос, приемлющий ее душу в свои руки⁸⁵. Эта вещь очень ценилась художниками, особенно Микеланджело Буонарроти, который, как сказано в другом месте, утверждал, что изображенная в ней сцена настолько близка к действительности, насколько это возможно. Эта картина, обратившая на себя еще большее внимание после первого издания «Жизнеописаний», была кем-то похищена, быть может, любителем и почитателем искусства, который, находя, что ее мало чтут, стал, как выразился наш поэт, беспощадным. И в самом деле, кажется чудом, что Джотто сумел придать такую красоту живописи, если вспомнить, что он постиг искусство, в известном смысле, без учителя.

По окончании этих работ, 9 июля 1334 года, Джотто начал колокольню Санта Мария дель Фьоре. Для фундамента вырыли землю на глубину двадцати аршин⁸⁶ и, выкачав воду и убрав гравий, заложили слой крупных камней. Этот слой залили цементом толщиной и двенадцать локтей и дополнили его каменной кладкой высотой в восемь локтей. К закладке фундамента прибыл епископ, который в присутствии духовенства и городских властей торжественно заложил первый камень⁸⁷. Работа производилась по плану в обычном для того времени немецком стиле, и Джотто дал рисунки всех сюжетов, которые предназначались для украшения колокольни, причем он старательно отметил на эскизе белым, черным и красным те места, куда должны были войти камни и фризы. Нижняя окружность колокольни равнялась 100 локтям по 25 на каждой стороне, а ее высота 144 локтям. И если, в чем я убежден, верно, то, что написал Лоренцо ди Чоне Гиберти, то Джотто сделал не только модель этой колокольни, но также модели скульптуры и, главным образом, тех мраморных работ, которые изображают историю сотворения мира⁸⁸. Лоренцо утверждает, что он видел эскизы Джотто, в частности эскизы этих работ, чему легко поверить, так как рисунок и композиция – отец и мать не одного, а всех искусств. Согласно эскизу Джотто, эта колокольня должна была заканчиваться шатром или четырехгранной пирамидой, высотой в пятьдесят аршин, но так она строилась в старом немецком стиле, то новые архитекторы отсоветовали делать пирамиду, считая, что без нее колокольня будет лучше⁸⁹.

За все это Джотто получил звание флорентийского гражданина, и Флорентийская республика назначила ему сто флоринов ежегодного содержания, что по тем временам составляло большую сумму⁹⁰. Так как Джотто не дожил до окончания этих работ, то после его смерти руководство ими было поручено Таддео Гадди. Пока шли эти работы, Джотто написал картину для монахинь Сан – Джордже⁹¹ и сделал во флорентийском аббатстве, на арке над внутренней церковной дверью, три поясные фигуры, которые были забелены, когда светлили церковь⁹². В большом зале дворца подесты во Флоренции он написал картину, изображающую Республику, которая вызвала много подражаний: он изобразил ее в виде судьи, стоящего со скипетром в руке; на его голову он возложил весы, показывающие равновесие, в знак того, что судит справедливо, а по сторонам написал четыре добродетели, которые оказывают ему помощь, – Силу с храбростью, Благоразумие с законами. Правосудие с оружием и Умеренность со словами; картина прекрасная, своеобразная по замыслу и правдивая⁹³.

Затем он вновь отправился в Падую, где наряду с множеством других вещей и украшением капелл⁹⁴ он написал в Арене⁹⁵ картину «Слава мира», принесшую ему большой почет и прибыль. В Милане он также сделал несколько вещей, которые рассеяны по городу и очень ценятся до настоящего времени. Вскоре после возвращения из Милана⁹⁶, создав за всю свою жизнь столько прекрасных произведений и являясь столь же добрым христианином, как и отличным художником, он умер в 1336 году⁹⁷ к большому огорчению сограждан и всех, кто знал его даже не лично, a только понаслышке, и ему по заслугам были устроены торжественные похороны, так как при жизни его любили, и среди его друзей были выдающиеся люди; так, кроме Данте, о котором мы говорили, можем назвать Петрарку; он настолько уважал Джотто и его мастерство, что в завещании, оставленном владетелю Падуи, синьору Франческо да Каррара, среди особенно ценных вещей называет «Богоматерь» Джотто как редкую и очень любимую им картину. Вот текст этого пункта завещания: «Перехожу к распределению других предметов. Итак, вышеназванному господину моему, владетелю Падуанскому, – ибо и сам он по милости Божией не нуждается, и я ничего не имею, что его достойно, – оставляю принадлежащую мне картину, а именно изображение благословенной Девы Марии, работы Джотто, превосходного живописца, присланную мне из Флоренции другом моим, Микаеле Ванни, коей красоты невежды не понимают, знатоки же ей изумляются; изображение это завещаю самому господину моему, чтобы сама благословенная Дева была ему заступницей перед сыном своим Иисусом Христом».

И тот же Петрарка, в латинском послании 5-й книги «Familiares», говорит следующее: «Знал я еще (чтобы перейти от старинного к новому, от чужестранного к своему) двух превосходных не только по форме живописцев: Джотто, флорентийского гражданина, коего слава огромна в ряду новейших художников, и Симона Сиенского. Знал несколько ваятелей…»

Джотто был погребен в Санта Мария дель Фьоре, по левую руку от входа в церковь, где лежит мраморная доска в память этого великого человека⁹⁸. И один комментатор Данте, о котором упомянуто в жизни Чимабуэ, живший во времена Джотто, говорит: Джотто был и есть первый среди флорентийских художников, и об этом свидетельствуют его работы в Риме, Неаполе, Авиньоне, Флоренции, Падуе и многих других городах»⁹⁹.

Его учениками были Таддео Гадди, крестным отцом которого, говорят, он был, и флорентинец Пуччо Капанна¹⁰⁰, написавший в Римини на своде церкви Сан Катальдо Братьев Проповедников великолепную фреску с изображением тонущего в море корабля и людей, кидающих свои товары в воду, причем в числе нескольких моряков Пуччо изобразил и себя с натуры. После смерти Джотто он сделал ряд вещей в Ассизи в церкви Сан Франческо. Во Флоренции в церкви Санта Тринита, около боковой двери у раки в капелле Строцци, он написал фреску с изображением увенчания Богоматери и хора ангелов, выполненных в манере, подобной Джотто, а по сторонам он написал прекрасно сделанные сцены из жизни св. Лючии. Во флорентийском аббатстве он расписал возле ризницы капеллу св. евангелиста Иоанна, собственность семьи Ковони, а в Пистойе, в церкви Сан Франческо, он расписал фресками главную капеллу, а также капеллу св. Людовика, где хорошо изобразил сцены из жизни этих святых. В том же городе посреди церкви Сан Доменико находятся выполненные с большой мягкостью распятие, Богоматерь и св. Иоанн; у ног последнего лежит целый скелет, которым (вещь необычная в те времена) Пуччо хотел показать, что он старается овладеть основами искусства; на этом произведении можно прочесть его собственноручную подпись: «Пуччо из Флоренции создал меня»; ему же принадлежат в этой церкви также три поясных фигуры на арке над дверью Санта Мария Нуова: Богоматерь с младенцем на руках, а по бокам св. Петр и св. Франциск. Кроме того, в уже помянутом городе Ассизи, в нижней церкви Сан Франческо, он сделал фреску с изображением страстей Иисуса Христа, написанную с большим умением и смелостью; наконец, в капелле церкви Санта Мария дельи Анджели он написал фреску с изображением Христа во славе и Богоматери, которая молится за христианский народ. Эта картина довольно хороша, но совершенно закопчена лампадами и свечами, которые постоянно во множестве горят перед нею. Насколько можно судить, Пуччо, в самом деле, овладел манерами и приемами своего учителя Джотто и сумел использовать их в своих работах, хотя, как утверждают некоторые, он жил недолго, а заболел и умер потому, что слишком много работал над фресками. Известно также, что ему принадлежат в той же церкви фрески в капелле св. Мартина и сцены из жизни этого святого, которые он написал для кардинала Джентиле. Еще поныне посреди улицы Портика можно видеть Христа у колонны и на другой картине – Богоматерь между св. Екатериной и св. Кларой. Его произведения рассеяны по разным местам: так, в Болонье, в трансепте церкви, находится картина, изображающая страсти Христовы и сцены из жизни св. Франциска, а также другие, о которых для краткости я не буду говорить. Скажу только, что в Ассизи, где больше всего имеется его работ и где, как мне кажется, он помогал в работах Джотто, и встретил людей, которые считали его согражданином, и еще до сих пор в этом городе есть члены семьи Капанна. Поэтому легко поверить, что он родился во Флоренции, как говорит сам, и был учеником Джотто, но потом женился в Ассизи и имел детей, вследствие чего в этом городе и живут его потомки. Однако, поскольку это не имеет существенного значения, достаточно знать, что он был хорошим мастером.

Учеником Джотто и опытным художником был также Оттавиано из Фаэнцы¹⁰¹, который написал много вещей для монахов Монте Оливето в Сан Джорджо, в Ферраре; в Фаэнце, где он жил и умер, он написал на арке над дверьми Сан Франческо Богоматерь, св. Петра и св. Павла, а также много вещей у себя на родине и в Болонье.

Учеником Джотто был также Паче из Фаэнцы¹⁰², который часто сопровождал его и помогал ему в работах: в Болонье ему принадлежит фреска на внешней стене Сан Джованни Деколлато. Этот Паче был искусным мастером, особенно в изображении мелких фигур; еще и теперь можно видеть в церкви Сан Франческо в Форли крестное древо и картину темперой, с изображением жизни Христа и четырех сцен из жизни Богоматери, которые все очень хорошо сделаны. Говорят, что в Ассизи, в капелле св. Антония, он сделал несколько фресок с изображением сцен из жизни этого святого для одного из герцогов Сполети, который похоронен там со своим сыном: они пали в сражении в предместье Ассизи, как видно из длинной надписи, выгравированной на их гробнице.

В старой книге цеха художников сообщается, что у Джотто был еще ученик Франческо, по прозвищу ди маэстро Джотто¹⁰³, но о нем я добавить ничего не могу.

Гильельмо из Форли был тоже учеником Джотто ¹⁰⁴. Наряду с другими работами он расписал капеллу главного алтаря в Сан Доменико в Форли, у себя на родине.

Учениками Джотто были также Пьетро Лаурати и Симоне Мемми из Сиены, Стефано из Флоренции¹⁰⁵ и Пьетро Каваллини из Рима¹⁰⁶. Но так как о каждом из них мы будем говорить в их жизнеописаниях, то здесь достаточно отметить только, что они были учениками Джотто. Насколько хорошо рисовал Джотто для своего времени и каковы были его приемы, показывают многочисленные акварельные рисунки, как обведенные пером, так и выполненные светотенью и высветленные белым, которые находятся в нашей книге рисунков; они кажутся, в сравнении с рисунками ранних мастеров, настоящим чудом ¹⁰⁷.

Как уже сказано выше, Джотто был человеком простым и веселым, острым на слова, о чем еще поныне жива память в том городе. Не только мессер Джованни Боккаччо, но и Франко Саккетти в своих трехстах новеллах рассказывает о нем много любопытного. Я сообщу кое-что из них, приведя собственные слова Франко, так как в новелле отражаются обороты речи и манера говорить того времени.

А именно, вот что говорится в одной новелле¹⁰⁸ под заглавием: «Человек маловажный приносит великому художнику Джотто разрисовать щит, и тот в насмешку разрисовывает его так, что заказчик сбит с юлку».

«Каждый, вероятно, слышал, кто был Джотто, и какой он был замечательный художник. Весть о его славе дошла до одного невежды, и так как ему требовалось разрисовать щит, быть может для того, чтобы поступить в охрану замка, то он попросту отправился и мастерскую Джотто, приказав нести щит за собой. Да будет милость Божия с тобой, – сказал он, придя к Джотто. – Я хочу, чтобы ты нарисовал мой герб¹⁰⁹ на этом щите». Джотто посмотрел на незнакомца и на его манеру держаться и спросил только: «К какому дню?» Тот назначил срок, и Джотто взял заказ. Когда заказчик ушел, Джотто, оставшись наедине, подумал:

– Что это значит? Может быть, его прислали мне в насмешку? Во всяком случае, мне никогда не приносили разрисовывать щиты. А этот глупый человечишка просит еще, чтобы я изобразил его герб, словно он сам французский король. Несомненно, я должен сделать ему новый герб». Рассуждая таким образом, он снял щит, нарисовал на нем, что нашел нужным нарисовать, и передал ученику закончить работу. На щите он изобразил шлем, латный нашейник, пару нарукавников, меч, нож и копье. Когда пришел заказчик, о котором никто не знал, он спросил: «Маэстро, мой щит разрисован?» – «Да, конечно», – ответил Джотто. – «Подайте его». Щит появляется, и сей дворянин начинает внимательно рассматривать его и говорит: «О, что ты развел за пачкотню!» – «И ты говоришь пачкотня, потому что наступил срок платежа», – ответил Джотто. «Я не заплачу и четырех грошей».

– Что ты заказал написать тебе?» – спросил Джотто. – "Мой герб», – ответил тот. «Отлично, разве это не герб? Разве чего-нибудь недостает?» – «Ну, хорошо», – ответил тот. «Нет, – воскликнул Джотто, – наоборот, плохо! Клянусь Богом, ты большой дурак. Если бы тебя спросили, кто ты, вряд ли ты сумел бы ответить. А ты являешься сюда и говоришь: «Нарисуй мне мой герб». Будь ты родом Барди, это было бы довольно. Какой герб ты носишь? Откуда ты родом? Кто были твои предки? Ужели тебе не стыдно? Ты только что появился на свет, а уже рассуждаешь о гербе, словно ты баварский герцог. Я изобразил на твоем щите все вооружение. Если какой-нибудь части недостает, скажи, и я велю нарисовать ее». – «Ты говоришь грубости и испортил мне щит», – ответил заказчик. Выйдя из мастерской, он отправился в трибунал и вызвал в суд Джотто. Джотто со своей стороны подал иск, требуя за работу уплаты двух флоринов, которые заказчик в свою очередь требовал с него. Судебная власть, выслушав их жалобы, признала правоту Джотто и присудила заказчика уплатить ему шесть лир и взять щит в разрисованном виде. Заказчик получил щит, уплатил деньги и был отпущен. Так не знавший себе цены был оценен по достоинству».

Говорят также, что еще ребенком, работая с Чимабуэ, Джотто изобразил однажды муху на носу одной из фигур, написанных Чимабуэ, так натурально, что, вернувшись к работе, Чимабуэ несколько раз пытался согнать рукой муху, принимая ее за настоящую, прежде чем заметил свою ошибку. Я мог бы многое еще рассказать о шутках и остротах Джотто, но ограничусь этими двумя случаями, имеющими отношение к искусству, остальное же я предоставляю рассказам Франко¹¹⁰ и других.

Память о Джотто сохранилась не только в произведениях, которые вышли из его рук, но и в тех, которые вышли из рук писателей его времени, так как он нашел правильные приемы в живописи, утраченные до него в течение долгих лет. Поэтому и публичным декретом и личными усилиями Лоренцо Великолепного Старшего Медичи, преклонявшегося перед талантом великого человека, в Санта Мария дель Фьоре был поставлен бюст его из мрамора, работы Бенедетто да Майано¹¹¹, отличного скульптора, со стихами божественного Анджело Полициано¹¹², чтобы все, успевающие в какой-нибудь области, могли надеяться достичь того же признания, какое заслужил и какого постиг Джотто.

Я – это тот, кем угасшая живопись снова воскресла,
Чья столь же точной рука, сколько и легкой была.
В чем недостаток искусства, того не дала и природа:
Больше – никто не писал, лучше – никто не умел.
Башне ль дивишься великой, звенящей священной лазури?
Циркулем верным моим к звездам она взнесена.
Джотто – прозвание мне. Чье творение выразит это?
Имя мое предстоит долгим, как вечность, хвалам.

И в самом деле, всякий, кто посмотрит, может сам увидеть и лучше всего понять превосходное дарование этого замечательного человека по собственноручным рисункам Джотто, из которых в упомянутом нашем собрании находится несколько чудеснейших вещей, разысканных нами с особым рвением и с неменьшими трудами и затратами.