Согласно римской традиции, дед Ромула, Нумитор, который по праву старшинства должен был править в латинском городе Альбе Лонге, утратил престол из-за козней своего брата Амулия, захватившего власть. К преступлению прибавляя преступление, Амулий истребил мужское потомство брата, а его дочь Рею Сильвию, под почётным предлогом избрав весталкой, обрёк на вечное девство. Но весталка сделалась жертвой насилия и родила двойню, отцом же объявила Марса — то ли веря в это сама, то ли потому, что прегрешение, виновник которого бог, — меньшее бесчестье. Однако ни бог, ни люди не защитили, ни её самоё, ни её потомство от царской жестокости. Жрица в оковах была отдана под стражу, детей царь приказал бросить в реку. Но Тибр как раз разлился, покрыв берега стоячими водами, — нигде нельзя было подойти к руслу реки, и тем, кто принёс детей, оставалось надеяться, что младенцы утонут, хотя бы и в тихих водах. И вот, кое-как исполнив царское поручение, они оставили новорождённых в ближайшей заводи. Когда вода отхлынула, лоток с детьми оказался на суше. Здесь его нашёл смотритель царских стад, звавшийся, по преданию, Фавстулом. Он принёс детей к себе и передал на воспитание своей жене Ларенции.

Детям дали имена Ромул и Рем. С первых лет жизни мальчики отличались благородной осанкой, высоким ростом и красотой. Когда же они стали постарше, то оба выказали отвагу, мужество, умение твёрдо глядеть в глаза опасности, одним словом — полную неустрашимость. Но Ромул был, казалось, крепче умом, обнаруживал здравомыслие государственного мужа, и соседи, с которыми ему случалось общаться, ясно видели, что он создан скорее для власти, нежели для подчинения. Случилось раз, что пастухи Амулия повздорили с пастухами Нумитора и угнали их стада. Ромул и Рем, не стерпев, избили и рассеяли обидчиков и, в свою очередь, завладели большой добычей. Гнев Нумитора они не ставили ни во что и начали собирать вокруг себя и принимать в товарищи множество неимущих и рабов, внушая им дерзкие и мятежные мысли.

Но однажды, когда Ромул исполнял какой-то священный обряд, пастухи Нумитора повстречали Рема с немногими спутниками, набросились на него и, выйдя победителями из драки, в которой обе стороны получили и раны и тяжёлые ушибы, захватили Рема живым. Его обвинили перед Амулием в том, что он делал набеги на землю Нумитора и с шайкой молодых сообщников, словно враг, угонял оттуда скот. Разобрав дело, Амулий повелел передать Рема Нумитору для казни. Между тем Фавстул, с самого начала подозревавший, что в его доме воспитывается царское потомство (ибо знал о выброшенных по царскому приказу младенцах), но не желавший прежде времени открывать эти обстоятельства, теперь, принуждаемый страхом, всё открыл Ромулу. Случилось так, что и до Нумитора, державшего Рема под стражей, дошли слухи о братьях-близнецах, он задумался о возрасте братьев, об их природе, отнюдь не рабской, и его душу смутило воспоминание о внуках. К той же мысли привели Нумитора расспросы, и он уже был недалёк от того, чтобы признать Рема. Так замкнулось кольцо вокруг царя. Ромул, назначив время, велел всем пастухам прийти к царскому дому — каждому иной дорогой — и напал на царя. Из дома Нумитора пришёл на помощь Рем с другим отрядом. Так был убит Амулий, а Нумитор получил обратно Альбанское царство.

Ромул и Рем были объявлены наследниками деда, но их охватило желание основать город в тех самых местах, где они были брошены и воспитаны. Обстоятельства благоприятствовали их замыслам. У альбанцев и латинов было много лишнего народу, и, если сюда прибавить пастухов, всякий легко мог себе представить, что мала будет Альба в сравнении с тем городом, который предстоит основать. Но в эти замыслы вмешалось наследственное зло, жажда царской власти и отсюда — недостойная распря, родившаяся из вполне мирного начала. Братья были близнецы, различие в летах не могло дать преимущества ни одному из них, и вот решили, чтобы боги, под чьим покровительством находились те места, птичьим знамением указали, кому править новым государством. Ромул местом наблюдения избрал Палатин, а Рем — Авентин. Рему, как передают, первому явилось знамение — шесть коршунов, и о знамении уже возвестили, когда Ромулу предстало двойное против этого число птиц. Началась перебранка, и взаимное озлобление привело к кровопролитию; в сумятице Рем получил смертельный удар. Теперь единственным властителем остался Ромул, и вновь основанный город получил название Рим от имени своего основателя.

Приступив в 753 году до Р.Х. к строительству, Ромул прежде всего укрепил Палатинский холм — то место, где он был воспитан. Затем он собрал толпу на собрание и дал ей законы, ибо ничем, кроме законов, он не мог сплотить её в единый народ. Понимая, что для неотёсанного люда законы его будут святы лишь тогда, когда сам он внешними знаками власти внушит почтение к себе, Ромул стал и во всём прочем держаться более важно и, главное, завёл двенадцать ликторов, которые повсюду сопровождали его, неся фаски (связки розог с вставленными в них топорами). Город между тем быстро рос, занимая укреплениями всё новые места, так как укрепляли город скорее в расчёте на будущее многолюдство, чем сообразно тогдашнему числу жителей.

Как только поднялись первые здания Рима, граждане немедленно учредили священное убежище для беглецов и нарекли его именем бога Асила, в этом убежище они укрывали всех подряд, не выдавая ни раба господину, ни должника заимодавцу, ни убийцу властям, и говорили, что всем обеспечивают неприкосновенность. Поэтому город стремительно разросся. Положив основание государству, Ромул разделил всех, кто мог служить в войске, на отряды. Каждый отряд состоял из трёх тысяч пехотинцев и трёхсот всадников и назывался легионом, ибо среди всех граждан выбирали только способных носить оружие. Все остальные считались «простым» народом и получили имя «популус». Сто лучших граждан Ромул назначил советниками и назвал их «патрициями», а их собрание — «сенатом», что означало «совет старейшин».

По прошествии нескольких лет Рим стал так силён, что мог как равный воевать с любым из соседних городов. Но срок этому могуществу был человеческий век, потому что женщин было мало и на потомство в родном городе римляне надеяться не могли, а брачных связей с соседями не существовало. Тогда, посовещавшись с сенаторами, Ромул разослал по окрестным племенам послов — просить для нового города союза и согласия о браках. Эти посольства нигде не нашли благосклонного приёма — так велико было презрение соседей и вместе с тем их боязнь за себя и своих потомков ввиду великой силы, которая среди них поднималась. И почти все, отпуская послов, спрашивали, отчего те не откроют убежище и для женщин: вот было бы им супружество как раз под пару.

Римляне были тяжко оскорблены, и дело явно склонилось к насилию. Чтобы выбрать время и место поудобнее, Ромул, затаив обиду, принялся усердно готовить торжественные игры в честь Нептуна Конного. Об этих играх он приказал известить всех соседей. Всё, чем только умели или могли в те времена придать зрелищу великолепия, было пущено в ход, чтобы о римских играх говорили и с нетерпением их ожидали. Собралось много народу. Всё многочисленное племя сабинян явилось с детьми и жёнами. И вот, когда зрелище заняло собою все помыслы и взоры гостей, был дан знак, и римские юноши бросились похищать девиц. Возникла невероятная суматоха. Родители девушек в страхе и горе бежали из города, проклиная преступников, поправших закон гостеприимства. И у похищенных не слабее было отчаяние, не меньше негодование. Но с ними римляне поладили достаточно быстро. Сам Ромул, обращаясь к каждой девушке в отдельности, объяснял, что всему виною высокомерие их отцов, которые отказывали соседям в брачных связях, и что девушек не должна волновать их дальнейшая судьба, потому что они будут в законном браке, общим с мужьями будет у них имущество, гражданство и дети. Похищенные скоро смягчились, а в это время их родители, облачившись в скорбные одежды, сеяли слезами и сетованиями смятение в городах.

Похищение имело следствием войну между римлянами и сабинянами. Прежде всего на римлян напали жители Ценины, Фиден, Крустумерия и Антемны. Но все они потерпели поражения в битвах. Их города были захвачены Ромулом, поля опустошены, а сами они вынуждены были переселиться в Рим. Ромул разделил между согражданами все земли побеждённых, не тронув лишь те участки, которые принадлежали отцам похищенных девушек. Последними выступили сабиняне из Кур под командованием царя Тита Тация. Благодаря предательству дочери начальника римской крепости Спурия Тарпея, Тацию удалось захватить крепость. На другой день римляне пошли на приступ и разгорелась ожесточённая битва. Её конец должен был быть очень печален, но тут сабинские женщины, из-за которых и началась война, распустив волосы и разорвав одежды, отважно бросились прямо под копья и стрелы, чтобы разнять два строя. Их мольбы растрогали обе стороны, и сражение сразу смолкло. Потом вперёд вышли Ромул и Таций, чтобы заключить договор. В результате противники не просто примирились, но из двух государств составили одно. Царствовать решили сообща, средоточием всей власти сделали Рим, а граждане по городу Куры получили имя «квиритов».

Когда население города, таким образом, удвоилось, к прежним патрициям добавились сто новых — из числа сабинян, а в легионах стало по 6 тысяч пехотинцев и по 600 всадников. Цари разделили граждан на три трибы, в каждой из которых было по 10 курий. Ромул и Таций не сразу стали держать совет сообща: сперва они совещались порознь, каждый со своими ста сенаторами, и лишь впоследствии объединили всех в одно собрание. Оба царя правили не только совместно, но в согласии. Но когда Таций был убит лаврентийцами, Ромул снёс происшедшее очень легко и в дальнейшем правил один.

Вскоре после этого Ромул захватил сопредельный Риму этрусский город Фидены. Сюда было выведено первое римское поселение. Эта победа привела к новой войне — на этот раз с этрусскими Вейями. После нескольких сражений противники сошлись в решительной битве под Фиденами, в которой, по общему признанию, величайшие подвиги были совершены самим Ромулом, обнаружившим исключительное искусство полководца в соединении с отвагой. Вейи заключили с Римом мир на сто лет и уступили значительную часть своих владений.

Это была последняя война Ромула. Он не избёг участи многих: всецело полагаясь на славу своих подвигов, исполнившись непереносимой гордыни, он отказался от какой бы то ни было близости к народу и сменил её на единовластие. Царь стал одеваться в красный хитон, ходил в плаще с пурпурной каймой, разбирал дела, сидя в кресле со спинкой. Впереди Ромула всегда шли ликторы, палками раздвигая толпу; они были перепоясаны ремнями, чтобы немедленно связать всякого, на кого укажет им царь. Патриции оказались фактически отстранены от власти. Ромул один, по собственному усмотрению, распределил меж воинами отнятую у вейян землю и вернул Вейям заложников, не справляясь с мнением сенаторов. Этим он оскорбил и унизил их до последней степени. И поэтому, когда в 716 году до Р.Х. Ромул внезапно исчез, подозрения и наветы пали на сенат. О кончине основателя Рима не осталось никаких надёжных, всеми признанных за истину сведений. Не было обнаружено ни его тела, ни даже клочка его одежды. Предполагали, что сенаторы набросились на Ромула в храме Вулкана, убили, а тело вытащили тайком. Официально было объявлено, что Ромул взят богами на небо и теперь будет покровителем римлян. В дальнейшем римляне воздавали ему божественные почести.

Раннему началу политической карьеры Гая Юлия Цезаря много способствовало родство с известным вождём римских популяров (демократов) Марием. В 86 году до Р.Х. Марий, будучи у власти в Риме, назначил Цезаря, почти что мальчика, жрецом Юпитера. Военную службу Цезарь начал в 80 году до Р.Х., отправившись в Азию в составе свиты претора Марка Терма. Посланный им в Вифинию, чтобы привести флот, он надолго задержался у царя Никомеда. Тогда и пошёл слух, что царь растлил его чистоту. Обвинения в сожительстве с Никомедом преследовали Цезаря ещё долгое время спустя, поскольку свидетелями этого позора стали многие римляне. Гай Меммий прямо попрекал Цезаря тем, что он стоял при Никомеде виночерпием среди других любимчиков на многолюдном пиршестве, где присутствовали и некоторые римские торговые гости. А Цицерон описывал в некоторых своих письмах, как царские служители отвели Цезаря в опочивальню, как он возлёг на золотом ложе и как растлён был в Вифинии цвет юности этого потомка Венеры. Впрочем, дальнейшая служба принесла Цезарю больше славы, и при взятии Митилен он получил от Терма в награду дубовый венок.

В 78 году до Р.Х. Цезарь вернулся в Рим и вскоре приобрёл известность благодаря успешному выступлению в судах. Своей вежливостью и ласковой обходительностью он стяжал любовь простонародья, ибо он был более внимателен к каждому, чем можно было ожидать в его возрасте. Его обеды, пиры и вообще блестящий образ жизни содействовали постепенному росту его влияния в государстве. Сначала завистники Цезаря не обращали на это внимания, считая, что он будет забыт сразу же после того, как иссякнут его средства. Цицерон был первым, кто посчитал подозрительной и внушающей опасения деятельность Цезаря и распознал в этом человеке смелый и решительный характер, скрывающийся под маской ласковости и весёлости. Он говорил, что во всех помыслах и образе действий Цезаря он усматривает тиранические намерения. Но он ничего не мог поделать, поскольку с ранней юности в Цезаре было что-то неизменно привлекающее к нему сердца. Даже люди, нерасположенные к нему, постепенно подпадали под его обаяние. Внешность Цезаря была чрезвычайно приятна. Говорят, он был высокого роста, светлокожий, хорошо сложён, лицо имел чуть полное, глаза чёрные и живые. Здоровьем он отличался превосходным: лишь под конец жизни на него стали нападать внезапные обмороки и ночные страхи да два раза во время занятий у него были приступы падучей. За своим телом он ухаживал слишком даже тщательно и не только стриг и брил, но и выщипывал волосы, и этим его многие попрекали.

Щедро расточая свои деньги и покупая, казалось, ценой величайших трат краткую и непрочную славу, в действительности же стяжая величайшие блага за дешёвую цену, он, как говорят, прежде чем получить первую должность, имел долгов на 1300 талантов. Назначенный смотрителем Аппиевой дороги, он издержал много собственных денег, затем, будучи эдилом (65 до Р.Х.), выставил 320 пар гладиаторов, а пышными издержками на театры, церемонии и обеды затмил всех своих предшественников. Не довольствуясь этим, он украсил на свои средства комиции и форум базиликами, а на Капитолии выстроил временные портики. В 63 году до Р.Х. он был избран на должность верховного жреца, хотя его соперниками выступали первые люди государства. Эта победа внушила сенату и знати опасение, что Цезарь при желании сможет увлечь народ на любую дерзость. Вслед за тем, в 62 году до Р.Х., Цезарь был избран претором. Исполняя свои обязанности, он также делал всё возможное для того, чтобы заслужить народную популярность.

После претуры и непродолжительной службы в Испании Цезарь выставил свою кандидатуру на консульских выборах. А поскольку оптиматы (сторонники знати) чинили ему всяческие препятствия, он объединился с Гнеем Помпеем, который в это время был не в ладах с сенатом, медлившим подтвердить его распоряжения после победы над царём Понта Митридатом. Чтобы ещё больше упрочить их позиции, Цезарь привлёк на свою сторону также известного богача Марка Красса. Поддерживаемый с двух сторон, благодаря дружбе с Помпеем и Крассом, он добился успеха на выборах и с почётом был провозглашён консулом вместе с Кальпурием Бибулом. Вскоре под нажимом Цезаря был принят закон о наделении землёй ветеранов Помпея, а также утверждены все распоряжения последнего на Востоке. Цезарь очень дорожил содействием Помпея и выдал за него свою дочь Юлию.

По окончании срока консульства Помпей и Красс помогли Цезарю получить в управление на пять лет обе Галлии — Цизальпинскую и Нарбонскую. Прибыв в провинции, он прежде всего напал на воинственное племя гельветов и, истребив в чрезвычайно ожесточённой битве более 200 тысяч варваров, заставил их покориться. С этой блестящей победы пошла слава Цезаря как выдающегося полководца. По свидетельству Светония, Цезарь замечательно владел оружием, а выносливость его превосходила всякое вероятие. В походе он обычно шёл впереди войска, пеший или на коне, с непокрытой головой, несмотря ни на зной, ни на дождь. Самые длинные переходы он совершал с невероятной быстротой, налегке, делая по сотне миль в день, реки преодолевал вплавь или с помощью надутых мехов, так что часто опережал даже весть о себе. Воинов он ценил не за нрав и не за род и богатство, а только за мужество; а в обращении с ними одинаково бывал и взыскателен и снисходителен. Не всегда и не везде он держал их в строгости, а только при близости неприятеля; но тогда уже требовал от них самого беспрекословного повиновения и порядка. Иногда после большого и удачного сражения он освобождал их от всех обязанностей и давал полную волю отдохнуть и разгуляться. На сходках он обращался к ним не «воины!», а «соратники!» и одаривал добычей как никто другой из римских полководцев. Всем этим он добился от солдат редкой преданности и отваги. За все долгие годы войны ни один солдат не покинул его. Голод и лишения они переносили с великой твёрдостью, а в бою бились с непревзойдённой доблестью, так что Цезарь не раз одолевал полчища врага гораздо меньшими силами.

Победив гельветов, Цезарь двинулся на завоевание Дальней Галлии. Началась упорная война, продолжавшаяся около десяти лет. Несмотря на то что галлов было намного больше и они отличались чрезвычайной воинственностью, их племена оказались бессильны против доблести римлян и военного гения Цезаря. После многих кровопролитных сражений вся Галлия от Средиземного моря на юге до берегов Рейна на севере должна была признать верховную власть Рима. Эта замечательная победа далась Цезарю нелегко. За всё время своего проконсульства он буквально не знал ни минуты покоя, совершил множество походов и выдержал десятки сражений. Только последний год его правления (50 до Р.Х.) был относительно тихим. Это дало ему возможность сосредоточить внимание на событиях в Италии, где постепенно набирали силу его враги. Союза трёх полководцев уже не существовало. Красс погиб в 53 году до Р.Х. во время парфянского похода. А после того как в родах умерла дочь Цезаря Юлия, распались родственные связи между ним и Помпеем. На смену им пришло упорное соперничество, не сулившее Римскому государству ничего хорошего, ибо за годы отсутствия Цезаря Помпей приобрёл колоссальное влияние, сравнимое с тем, каким пользовался в своё время Сулла: он управлял провинциями, в его подчинении находились войска, по его указке избирались консулы. Сенат, ненавидевший Цезаря и видевший единственную защиту против него в Помпее, оказывал этому необъявленному диктатору всемерную поддержку.

Цезарь понимал, что как только он распустит свои легионы и превратится в частного человека, его немедленно привлекут к суду. Поэтому он решил нанести своим врагам опережающий удар. В конце 50 года до Р.Х. он с одним легионом переправился через Альпы и прибыл в Равенну — последний пункт, на который распространялась его власть. Отсюда он отправил в сенат письмо с просьбой разрешить ему сохранять свои полномочия в Цизальпинской Галлии с правом командования двумя легионами ещё в течение года, до тех пор, пока он вторично не выступит соискателем на консульских выборах. Помпей готов был согласиться на это предложение, но консул Публий Корнелий Лентул добился его провала. Таким образом, положение сделалось безвыходным, а гражданская война неизбежной.

В начале 49 года до Р.Х. Цезарь созвал своих солдат и обратился к ним со страстной речью: вначале он обвинял сенат и Помпея в происках против него, а в конце попросил солдат защитить его доброе имя. Легионеры единодушным криком заявили, что они готовы защищать своего полководца от любых обид. Под рукой у Цезаря в этот момент было всего 5 тысяч солдат, но он, по своему обыкновению, начал действовать смело и решительно. Перейдя приграничную реку Рубикон, он неожиданно вторгся в Италию. Его появление здесь произвело на всех потрясающее действие. Враги (и в числе других Помпей) в спешке бежали из Рима в Диррахий. В течение шестидесяти дней Цезарь без всякого кровопролития сделался господином всей Италии. Отсюда он двинулся в Испанию и разгромил при Илерде несколько верных Помпею легионов. В начале 48 года до Р.Х. главные силы противников сошлись в Фессалии на равнине Фарсала.

К этому времени Цезарь имел под своим началом до 22 тысяч человек и из них около 1 тысячи конников. Войско Помпея было примерно в два раза больше, конников же он имел около 7 тысяч. Между войсками было ровно столько места, сколько необходимо для взаимной атаки. Однако Помпей отдал приказ не двигаться с места и ждать атаки со стороны противника. Готовясь к наступлению, Цезарь велел третьей и четвёртой линиям своих когорт оставаться на месте, а повёл в атаку лишь первую и вторую. По всему фронту начался упорный рукопашный бой. Тем временем всадники с левого Помпеева фланга, сопровождаемые пращниками и стрелками, атаковали правое крыло Цезаря. Конница цезарианцев была смята и отступила. Как только Цезарь это заметил, он дал сигнал когортам четвёртой линии. Те быстро бросились вперёд сомкнутыми рядами и так бурно атаковали Помпеевых всадников, что из них никто не устоял; все они повернулись и бежали. С их удалением все стрелки и пращники остались беззащитными и были перебиты. Не прерывая атаки, когорты обошли левое крыло и напали на помпеянцев с тылу. В то же время Цезарь приказал третьей линии, которая до сих пор спокойно стояла на месте, броситься вперёд. Этой двойной атаки помпеянцы не могли уже выдержать и все без исключения обратились в бегство. Сам Помпей через задние ворота лагеря бежал в Ларису. Оттуда с немногими друзьями и в сопровождении тридцати всадников он добрался до моря, сел на корабль и отплыл в Египет. Однако по прибытии в эту страну он был коварно убит по приказу царя Птолемея XIII.

Ещё не зная о смерти своего врага, Цезарь двинулся на восток. Услыхав, что Помпей отправился в Египет, он отплыл следом и по прибытии в Александрию узнал о его смерти. Тогда он вмешался в междоусобную войну, которая шла в это время в Египте между Птолемеем XIII и его сестрой Клеопатрой VII. Юный царь погиб в одном из сражений. Цезарь возвёл на царский престол Клеопатру, которая к этому времени сделалась его любовницей, и, покончив с египетскими делами, в конце 47 года до Р.Х. возвратился в Италию.

С гибелью Помпея гражданская война не окончилась. Оплотом помпеянцев оставалась Африка, куда бежали самые лучшие полководцы Помпея: Публий Корнелий Сципион, Тит Атий Лабиен и Марк Петрей. Пока Цезарь воевал в Египте, они успели собрать и обучить двенадцать легионов. Союзником их был нумидийский царь Юба, а Нумидия в военном отношении представляла собой грозную силу. Но вся эта мощь оказалась бессильна перед Цезарем. Генеральное сражение произошло под Тапсом, причём исход его был решён не столько перевесом сил, сколько стремительностью и неожиданностью атаки. В то время как стоявший во главе помпеянцев Сципион трудился над устройством лагеря, Цезарь с невероятной быстротой пройдя лесистыми местами, удобными для неожиданного нападения, быстро атаковал легионы, стоявшие перед валом. Не выдержав бурного натиска цезарианцев, враг бежал. Этим сражением был решён исход всей войны. Вожди помпеянцев и царь Юба покончили с собой, после чего Нумидия была присоединена к Риму в качестве провинции.

Вернувшись в Италию, Цезарь справил подряд четыре триумфа. Все они отличались невероятной пышностью. Выбранный после этого в четвёртый раз консулом, Цезарь в 45 году до Р.Х. отправился покорять Испанию, где подняли мятеж сыновья Помпея и куда бежали все помпеянцы, ещё не сложившие оружия. Эта война, против ожидания, оказалась очень трудной. Несмотря на свою молодость, братья собрали удивительно большую армию и выказали необходимую для полководцев отвагу, так что Цезарь, вторгшийся в Испанию, не раз оказывался в крайне опасном положении. В решительной битве у Кордубы помпеянцы поначалу стали сильно теснить цезарианцев. Видя это, Цезарь выхватил щит у одного из оруженосцев и бросился вперёд строя. Солдаты последовали за ним и бились с большим ожесточением до самого вечера. Только к концу дня Цезарь одержал победу, перебив до тридцати тысяч врагов и положив немало своих. Позже он признался друзьям, что много раз он сражался ради победы, но тогда впервые бился ради спасения своей жизни. Старший из братьев — Гней был вскоре убит, а младший — Секст спасся с немногими сторонниками. Это была последняя война, которую пришлось вести Цезарю. В честь неё он отпраздновал пятый триумф, как бы венчавший собой его победу в гражданской войне.

Цезарь возвратился в Рим, внушив к себе такой страх и приобретя такую славу, каких не имел до него никто. Многие боялись, что он, как в своё время Сулла, станет жестоким деспотом. Однако они беспокоились напрасно. Цезарь вёл себя очень сдержанно: простил многих своих врагов и сохранил все внешние атрибуты республиканского строя. Он совершенно спокойно переносил едкие нападки поэтов и злопыхателей и даже не думал использовать свою огромную власть для того, чтобы заткнуть им рот. Льстецы несколько раз пытались провозгласить Цезаря царём, но, зная, как ненавистен этот титул народу, он неизменно отвергал его. Цезарь имел много планов, касавшихся как устроения и украшения столицы, так и укрепления державы. Однако ему не суждено было исполнить задуманных начинаний: в марте 44 года до Р.Х. он погиб в результате заговора, в котором участвовало более шестидесяти сенаторов. Во главе всего предприятия стояли Гай Кассий, Марк Юний Брут и Децим Юний Брут. В день, назначенный для покушения, Цезарь отправился в сенат в сопровождении Децима Брута. Последний задержал на улице Марка Антония, верного друга Цезаря, отличавшегося большой телесной силой. Когда Цезарь сел в своё кресло, заговорщики внезапно напали на него и нанесли мечами более двадцати ран, от которых он тут же скончался.

Охваченный ужасом сенат разбежался, а собравшись на следующий день назначил Цезарю божеские почести и не отменил даже самых маловажных из его распоряжений. Но и убийцы его не подверглись осуждению — все они получили в управление провинции. Народ поначалу не выразил в связи с убийством никаких чувств. Однако увидев, как несут через форум обезображенный ударами труп Цезаря, толпа начала волноваться. Чернь нагромоздила вокруг тела скамейки, решётки и столы менял, подожгла всё это и таким образом предала его сожжению. Затем одни, схватив горящие головни, бросились поджигать дома убийц, другие побежали по всему городу, стараясь схватить их. Никого из заговорщиков, впрочем, найти не удалось, так как напуганные происходящим, они поспешили уехать из Рима.

Муавийа принадлежал к знатному мекканскому роду Омейадов (Умайидов), члены которого оказали особенно упорное сопротивление распространению мусульманства. Отец Муавийи, Абу Суфайн Сахр, долгое время был непримиримым противником пророка Мухаммада и несколько раз возглавлял мекканцев в походе против него. Он принял ислам только в начале 630 года, когда ему фактически пришлось выбирать между признанием власти Мухаммада и изгнанием. Тогда же перешёл в новую веру Муавийа. В том же году он участвовал на стороне мусульман в сражении при Хунайн. Следующие два года Муавийа был личным секретарём Мухаммада и записывал его откровения. Его воспоминания о пророке впоследствии легли в основу многих хадис.

После смерти Мухаммада Муавийа с отрядом Халида ибн ал-Валила участвовал в походе в Йамаму и отличился в сражении у Акраба. При Умаре I он воюет в Сирии и быстро выдвигается на руководящие посты. В 639 году, когда здесь разразилась страшная эпидемия чумы и один за другим умерло несколько арабских военачальников, наместничество над этой богатейшей провинцией перешло к Муавийи. В его руках сосредоточились огромные материальные и военные ресурсы, которые он с успехом использовал сначала на благо государства, а потом в своих собственных интересах В 640 году была взята штурмом Кайсарийа (Кесария). Завершив затем покорение приморских городов, Муавийа в 644 году первым из арабских военачальников вторгся в Малую Азию и дошёл до Амореи. К 646 году он уже владел на полуострове несколькими крепостями. Однако Муавийа понимал, что пока византийцы господствуют на море, любая точка побережья Сирии и Малой Азии будет находиться под угрозой нападения. Чтобы обеспечить прочность завоеваний, следовало добиться господства на море, и Муавийа энергично принялся за новое для арабов дело создания флота. В 648 году он возглавил первую в истории Халифата крупномасштабную морскую экспедицию на Кипр. А в начале 656 года сирийские арабы дали византийцам первое морское сражение у Фойника (Малая Азия), завершившееся их полной победой.

Спустя несколько месяцев внимание Муавийи было отвлечено от внешних войн смутами в самом Халифате. В июне 656 года был убит в своём доме халиф Усман. Через несколько дней жители Медины избрали на его место двоюродного брата и зятя пророка Али ибн Абу Талиба. Большинство провинций признало этот переворот, только Муавийа наотрез отказался присягать человеку, руки которого, как он говорил, запятнаны кровью Усмана. Ибн Тиктака пишет, что когда в Сирию прибыли послы Али и потребовали принесения присяги, Муавийа выставил перед народом окровавленную рубаху убитого халифа, горько плакал над ней и потом приписал смерть Усмана проискам Али. После этого сирийцы единодушно приняли его сторону. Объявив себя мстителем за покойного, Муавийа стал готовиться к войне с Али. Сирийские арабы активно поддержали его в этой борьбе. В июне 657 года у селения Сиффин на берегах Евфрата разыгралась тяжёлая девятидневная битва. Когда победа стала клониться на сторону Али, Муавийа сделал ловкий дипломатический ход — он отправил во вражеский лагерь парламентёров и предложил разрешить спор миром. Али не смог отказаться от этого предложения, так как сам прежде неоднократно выступал с ним. К тому же все воины были страшно утомлены беспрерывными боями и нуждались в отдыхе. Противники договорились передать свой спор на рассмотрение третейского суда и разошлись.

Для Али это соглашение стало началом конца. Наиболее активные из его последователей были возмущены нерешительностью своего вождя. Они откололись от него и образовали собственную партию — хариджитов. Другие, не питавшие к Али особенной любви, но вынужденные повиноваться ему как своему халифу, теперь получили законную отговорку покинуть его войско, ибо, подписав равноправный договор с мятежниками, Али косвенно признал справедливость их обвинений. Дела Муавийи, напротив, стали быстро поправляться. В 658 году, когда военные действия возобновились, он сумел подкупом и лаской привлечь на свою сторону многих прежних сподвижников своего врага. К тому же Али пришлось вести войну с хариджитами, растрачивая в ней остатки своих сил. Натиск его на Сирию ослаб, и сторонники Муавийи перешли в наступление. Летом 658 года от Али отпал Египет. После этого Муавийа почувствовал себя настолько уверенно, что в июне 659 года официально провозгласил себя халифом. Его отряды совершали глубокие рейды вглубь провинций Али, и тому всё труднее было отражать их нападения. Однако неизвестно чем бы в конце концов закончилась война, если бы в неё не вмешалась третья сила. В 660 году хариджиты, равно ненавидевшие обоих претендентов, постановили убить их и тем самым положить конец гражданской войне. Покушение на Муавийю оказалось неудачным. Хариджит-убийца приблизился к нему в мечети во время молитвы и нанёс удар мечом, целясь в голову. Но Муавийа как раз склонился в земном поклоне, и от смерти его спасли толстые ягодицы, на которые пришёлся удар. Судьба Али, напротив, сложилась печально — в начале 661 года трое убийц-хариджитов напали на него в мечети и нанесли несколько ран, от которых он скончался.

После смерти Али его сторонники провозгласили халифом его сына Хасана. Муавийа не признал этого выбора и в мае 661 года двинулся походом на Куфу. Хасан собрал под свои знамёна около 30 тысяч воинов и выступил навстречу врагу, но в Сабате его люди взбунтовались. Хасан был ранен, его сподвижники большей частью разошлись. Муавийа поспешил воспользоваться благоприятной ситуацией и подкупил одного из полководцев Хасана, Убайдаллаха ибн Аббаса, послав ему 500 тысяч дирхемов. Тот немедленно перешёл на его сторону и увёл с собой 8 тысяч человек. Шансы Хасана на победу после этого сильно уменьшились, и он стал думать о том, как выгоднее продать своё отречение. Когда начались переговоры, Муавийа сделал красивый жест: приказал принести чистый лист, подписал его, поставил свою печать и вручил послу своего противника со словами: «Отдайте его Хасану, пусть он впишет в него всё, что пожелает». Внешне безрассудный, этот шаг на самом деле был хорошо продуман. Муавийа понимал, что все претензии Хасана будут ничтожны по сравнению с расходами на кровопролитную войну. К тому же условия Хасана оказались вполне приемлемы: он потребовал себе 5 миллионов дирхемов и права считаться наследником Муавийи. Таким образом был заключён мир.

В конце июля новый халиф прибыл в Куфу, которая в тот же день присягнула ему на верность. По свидетельству арабских историков, Муавийа в это время был уже далеко не молод и неказист на вид: коренаст, коротконог, с непропорционально большой головой. Он очень любил хорошо покушать, имел большой живот и толстый зад. Своими манерами и поступками Муавийа также заметно отличался от первых четырёх («правоверных») халифов. Он, к примеру, был первым правителем Халифата, который окружил себя стражей и придворной пышностью — построил дворец и учредил полицию. На людях Муавийа появлялся только в сопровождении эскорта, а в соборной мечети он имел особое место, окружённое телохранителями. К нему уже нельзя было подойти запросто и поговорить, как с Умаром или Усманом. Враждебные ему историки упрекали за это первого Омейяда и говорили, что он сделался настоящим царём по примеру неверных. Впрочем, первый дворец был ещё очень скромным сооружением и вызывал насмешки у византийских послов, называвших его «скворечником».

В общении Муавийа был очень живым человеком: умел ценить острое словцо и заразительно хохотал, трясясь всем телом. Все средневековые авторы отмечают его снисходительность к незначительным проступкам и свойственную ему разумную сдержанность. Так, он никогда не обращал внимания на мелкие уколы или неучтивости своих не очень верных сподвижников. Однажды его спросили, как он может быть снисходителен к человеку, который был с ним груб. «Я не мешаю людям и их языкам, пока они не мешают нам и нашей власти», — отвечал халиф. Один историк сообщает о Муавийи: «Когда он слышал от человека неприятное, то отрезал ему язык подарками или прибегал к хитрости, посылая его на войну командующим. Большинство его поступков были уловками и хитростями. Сам он говорил о себе: „Я не применяю меч там, где мне достаточно бича, и не применяю бич там, где мне достаточно языка“». Он действительно старался не создавать лишних врагов и был сдержан даже по отношению к явным противникам. В целом он оказался очень даже неплохим правителем: обращал серьёзное внимание на отдельные отрасли управления, работал серьёзно и много, стараясь во всём ввести улучшения. Финансы находились при нём в образцовом состоянии — государство было в изобилии снабжено деньгами, при том что подати не казались особенно тягостными.

Мудрая политика позволила Муавийи довести до конца все его начинания. Он поддерживал очень хорошие отношения с сыном Али Хасаном, который официально считался его наследником. Но в 669 году Хасан неожиданно умер, и Муавийа поспешил закрепить престол за своим единственным сыном Йазидом. В 676 году жители Мекки и Медины должны были принести ему присягу как соправителю и наследнику Муавийи. В 670-х годах возобновились прерванные гражданской войной арабские завоевания. На востоке в 671 году был взят Балх. В 673 году арабское войско переправилось через Амударью и подчинило Бухару. Вслед за тем покорился Самарканд — главный город Согда. На севере продолжалась война с Византией. К этому времени арабы уже имели большой флот и с успехом действовали на море. В 667 году они взяли Халкедон и в первый раз опустошили Сицилию. Затем были подчинены Родос и Крит. В 674 году пал Кизик и возникла реальная угроза Константинополю. Но потом в военных действиях наступил перелом. Около 675 года византийцы впервые применили недавно изобретённый греческий огонь и нанесли арабскому флоту тяжёлое поражение. В то же время в Малой Азии потерпела поражение большая армия мусульман, возглавляемая Суфайном ибн Ауфом. Более успешно действовали арабы на западе — в Северной Африке. В 670 году был основан Кайруан, превратившийся вскоре в крупную опорную базу для операций против берберов. Город быстро рос, напоминая иракские гарнизонные города Куфу и Басру не только численностью населения, но и уровнем культуры. В 678 году наместник Ифрикии Абу-л-Мухаджир Динар взял Карфаген — столицу византийской Африки. После этого владения арабов достигли городка Мила (в 350 километрах к западу от Карфагена).

В августе 936 года двадцатичетырёхлетний Оттон был избран на всенародном съезде в Ахене немецким королём. Он был именно тем государем, которого требовала эта эпоха. По свидетельству современников, Оттон был очень набожен, щедр и всегда весел, если не имел надобности прибегать к строгости. Он обладал удивительно восприимчивым умом и, хотя до смерти своей первой жены был совершенно чужд всякого образования, после того весьма преуспел в овладении грамотой и мог прочитать любую книгу. Он говорил по-латыни и по-славянски, но, за исключением редких случаев, пренебрегал этими языками. Оттон любил забавляться охотой, любил хороший стол и прогуливался иногда верхом, соблюдая, однако, при этом королевскую важность. Он всегда носил национальную одежду и никогда не надевал иноземной. Он имел сильный и повелительный характер, сокрушал непокорных, но был справедлив и великодушен к склонившимся перед ним. Король хорошо понимал людей и умел выбирать среди них даровитых исполнителей своей цели. Тонкий политик, он твёрдо шёл к поставленной цели и умел пользоваться для достижения её любым благоприятным случаем. По натуре он был государь очень деятельный, редко задерживался на одном месте, постоянно находясь в разъездах.

Укрепив и умиротворив Германию, Оттон с середины 940-х годов обратился к внешним делам. В 947 году он выступил против датского короля Харальда Синезубого, который, воспользовавшись смутами, захватил Шлезвигскую марку, и победил его у Эльбы. Оттон отобрал у датчан пограничные земли, но народное предание ещё более прославило эту победу — сохранилось известие, что Оттон дошёл до северного конца Ютландии и бросил там в море копьё, отмечая этим по старинному обычаю границы своих владений. В 950 году король обратился против богемского герцога, свергнувшего 14 лет назад вассальную зависимость. Он также принуждён был покориться, принёс присягу верности и обязался платить дань. Вслед за тем события в Италии дали Оттону удобный повод вмешаться в дела этой страны. Стало известно, что итальянский король Беренгарий II преследует вдову своего предшественника Лотаря Аделаиду — сестру бургундского короля. Оттон объявил, что намерен прийти к ней на помощь, так как всегда был другом и покровителем её брата. В сентябре он переправился через Альпы и, не встретив никакого сопротивления, овладел всей Ломбардией. Вступив в Павию, он отправил Аделаиде подарки и предложение выйти за него замуж. Аделаида ответила согласием, приехала в Павию и обвенчалась с ним. Событие это имело большое влияние на дальнейшие судьбы Германии и Италии. В 952 году Беренгарий примирился с Оттоном, приехал в Германию и получил из его рук Итальянское королевство. Но конечно же он не мог быть верным вассалом и только ждал случая для восстания.

В июне 955 года началась тяжёлая венгерская война. Король выступил против врагов и расположился лагерем в районе Аугсбурга. Вскоре подошло войско франконцев и баварцев. Сильную конницу привёл в лагерь зять короля герцог Конрад. С его приходом немцы воспрянули духом, так как он отличался храбростью и рассудительностью. Лазутчики донесли, что войско венгров расположилось неподалёку. После этого в лагере был объявлен пост и было приказано, чтобы на следующий день все были готовы к сражению. На рассвете 10 августа воины подняли знамёна и вышли из лагеря. Первые три отряда составляли баварцы, четвёртый — франконцы (ими командовал Конрад), пятый — саксонцы (ими командовал сам король), шестой и седьмой — швабы, восьмой — чехи. Венгры частью сил перешли реку Лех и одновременно напали на немцев с фронта и тыла. С ужасным криком они обрушились на чехов, одних убили, других взяли в плен и овладели обозом. Подобным же образом они атаковали седьмой и шестой отряды, повергли многих швабов, а остальных обратили в бегство. Узнав, что бой кипит у него в тылу, Оттон отправил на помощь бегущим Конрада с его франконцами. Они опрокинули венгров, рассеяли и обратили их в бегство. После того как герцог с победоносными знамёнами вернулся к королю, тот ободрил своих воинов короткой речью, поднял щит, копьё и первым направил коня на врага, выполняя обязанность и воина и военачальника. Более смелые из врагов сначала оказывали сопротивление, но затем пришли в смятение и обратились в бегство. В тот же день был захвачен лагерь. На второй и третий день полчища оставшихся в живых венгров были настолько истреблены соседними городами, что почти никому не удалось спастись. Это была величайшая победа, навсегда отбившая у венгров охоту совершать набеги на Германию. Но и королю его победа далась не без крови.

Спустя два месяца после Лехской победы Оттон выступил против вендов, предавая огню и опустошая всё на своём пути. Наконец он раскинул лагерь у реки Раксы, трудной для перехода из-за болотистой местности. Славяне, внезапно напав на немцев, окружили их лагерь и осаждали в течение многих дней. Когда в войске начался голод и болезни, Оттон велел завязать бой и отвлечь вендов. Тем временем граф Геро построил три моста. Часть воинов Оттона переправилась по ним и внезапно напала на славян. Началась жестокая битва. Славяне не выдержали и побежали. Князь их Стойнеф пал в бою. После этого венды должны были вновь покориться немцам и платить им дань.

Восстановив повсюду мир, Оттон вновь вернулся к итальянским делам. Как и следовало ожидать, Беренгарий при первой возможности отказался соблюдать прежние клятвы и стал преследовать в Ломбардии сторонников Оттона. В 957 году Оттон отправил против него сына Людольфа. Людольф перешёл Альпы, в двух сражениях разбил Беренгария и взял Павию. В разгар своих побед в сентябре 957 года он умер от лихорадки. После этого Беренгарий восстановил свою власть на севере страны. В течение двух лет Оттон не мог отправиться в поход против него, отвлечённый войной с ротарями. Только доведя до благополучного конца войну на востоке, он осенью 961 года с большим войском перешёл через Альпы. Беренгарий хотел преградить немцам дорогу, но, покинутый своим войском, отступил. Все города отворили перед Оттоном ворота, епископы и графы выходили ему навстречу и приносили клятву верности. Рождество он отпраздновал в Павии, а в начале следующего года двинулся в Рим. Здесь его встретили с величайшими почестями, и 2 февраля папа Иоанн XII короновал Оттона в соборе Святого Петра императорской короной. Так спустя 38 лет после смерти Людовика Слепого (последнего потомка Карла Великого) на Западе опять возникла фигура императора, а на место исчезнувшей империи Каролингов явилась новая Священная Римская империя германской нации. Пробыв в Риме 12 дней, Оттон вернулся в Северную Италию продолжать войну против Беренгария. Вскоре он узнал, что папа изменил ему и впустил в Рим Адельберта, сына Беренгария. В ноябре 963 года император во второй раз подступил к этому городу. Не дожидаясь штурма, Иоанн бежал и укрылся в горах. Вступив в Рим, Оттон взял у вельмож и духовенства присягу, что они не будут избирать нового папу без согласия императора. Этим он отнял у римлян их важнейшее право — свободный выбор папы и взял на себя власть повелителя всей западной церкви. Он созвал собор из 36 итальянских и 2 немецких епископов: папа Иоанн был обвинён ими во многих преступлениях и низложен. На его место избрали нового папу — Льва VIII. Пробыв в Риме до половины января, император поехал к войскам. Спустя какое-то время Беренгарий сдался и был отправлен в ссылку в Виллу, где он и прожил до самой смерти.

Но даже эта победа не удержала римлян от восстания. В феврале они изгнали Льва и опять приняли папу Иоанна. Тот сразу стал изгонять и увечить своих врагов. В мае он неожиданно умер. Римляне и после этого не примирились с Львом, а избрали нового папу Бенедикта V. Когда они попросили Оттона утвердить этот выбор, он гневно отвечал, что признаёт только одного папу — Льва. Немцы подступили к Риму, обложили его со всех сторон и принялись опустошать окрестности. В городе начался жестокий голод, и 23 июня горожане отворили ворота. Оттон во второй раз созвал собор епископов — на этот раз для суда над Бенедиктом. Почтенного старика стали сурово допрашивать о его преступлениях. Глубоко потрясённый возводимыми на него обвинениями, тот упал к ногам Оттона и, обнимая его колени, просил пощадить его. Император смягчился (и даже заплакал) и просил епископов не наказывать ослушника слишком строго. Бенедикт был лишён епископского и священнического сана, однако за ним остался сан дьякона.

В начале 966 года Оттон вернулся в Германию. Но с тех пор как он завоевал Италию, император не мог уже надолго покидать эту страну, так как здесь то и дело возникали смуты. В октябре 965 года, после смерти Льва, по указке Оттона избрали папой Иоанна XIII. Прошло всего несколько недель, и римляне восстали против него, подвергли жестоким унижениям и заключили в одном из замков. Услыхав вскоре, что Оттон перешёл через Альпы и приближается к Риму, горожане поспешно освободили Иоанна и покорились ему. Тем не менее Оттон решил не давать на этот раз спуску и примерным наказанием бунтовщиков отбить у римлян охоту к мятежам. По его приказу учинили строгий суд. На Рождество двенадцать вожаков народа были повешены. Многим отрубили головы, другие были подвергнуты свирепым истязаниям и ослеплены. Некоторые влиятельные римские вельможи были высланы в Германию.

Усмирив северную часть страны, Оттон стал думать о покорении южной, так как хотел соединить под своей властью весь полуостров. Пандульф, герцог беневентский и капуанский, признал его своим сюзереном. Оттон отдал ему также герцогство Сполетское. Только византийцы, владевшие южной оконечностью Италии, всеми силами противились планам Оттона. Вскоре между двумя империями началась война. В 968 году Оттон отправил к императору Никифору II своего посла Лиутпранда с предложением заключить союз и скрепить его браком между сыном Оттона, тоже Оттоном, и принцессой Феофано, дочерью уже умершего императора Романа II. Посольство это не имело успеха. Прежде начала всяких переговоров Никифор требовал, чтобы Беневент был возвращён Византии. Уже зная о решении своего государя, византийские послы пошли на следующую хитрость: они известили Оттона, что невеста прибыла в Калабрию и императору надо позаботиться о её встрече. Оттон отправил к условленному месту часть своего войска со многими знатными мужами. Византийцы внезапно напали на этот отряд, многих перебили и взяли в плен. Разгневанный Оттон двинул на юг Италии своё войско во главе с Гунтером и Зигфридом. Они ограбили страну, пленили многих людей, но, кажется, не смогли взять ни одного города. В декабре 969 года императором в Византии стал Иоанн Цимисхий. Занятый войнами на севере и востоке, он первый предложил Оттону мир и дружбу. В 972 году союз был скреплён браком. Сын Оттона, Оттон Младший, женился наконец на Феофано. Апулия и Калабрия остались за византийцами.

Проведя шесть лет в Италии, Оттон в августе 972 года возвратился в Германию. Он был уже болен, но продолжал, по своему обыкновению, переезжать из одной местности в другую. Троицу он праздновал в Мемлебене. Во время вечернего богослужения он вдруг почувствовал жар и усталость. Окружающие князья заметили это и усадили его в кресло. Император попросил причастить себя, а затем без стона с величайшим спокойствием испустил последний вздох.

Будущий завоеватель Англии родился в 1027 году. Его отец, герцог Роберт Нормандский, был прозван за неукротимые страсти Робертом Дьяволом. По преданию, возвращаясь однажды с охоты, он встретил у ручья девушку из Фалеза, мывшую бельё со своими подругами. Красота её поразила герцога. Он пожелал её любви и послал одного из доверенных приближённых с предложением к её семейству. Отец девушки (её звали Гарлева) сначала был оскорблён притязаниями Роберта, но потом, по совету одного отшельника, всё же отослал к герцогу свою дочь. Роберт очень любил её, а рождённого Гарлевой сына воспитал с такой заботливостью, словно он был его законным ребёнком. Через семь лет Роберт отправился в Иерусалим и назначил Вильгельма своим наследником. Он умер во время паломничества. После этого гордые нормандские бароны стали бунтовать против совершившегося избрания, говоря, что незаконнорождённый не может начальствовать над сыновьями датчан. Несколько лет противники и сторонники Вильгельма вели между собой упорную войну, в которой он не мог участвовать из-за своего малолетства. Наконец в 1042 году, после взятия замка Арк, мир был восстановлен. Но до окончательного умиротворения Нормандии было ещё далеко. В 1044 году Вильгельм едва не пал жертвой заговора, среди участников которого был друг его детства Гвидо Бургонский. Вильгельм попросил помощи у французского короля Генриха I. В то время между Капетингами и нормандскими герцогами ещё существовала традиционная дружба. Король лично явился к Аржансону во главе большой армии вассалов. Бунтовщики тоже не теряли времени и успели собрать под свои знамёна 20 тысяч человек. Ожесточённая битва произошла в 1046 году на равнине Дюн неподалёку от Казна. Мятежники долгое время отражали смелые атаки герцога и его союзников. Но некоторые из предводителей инсургентов перешли на сторону Вильгельма, и это решило исход сражения в его пользу.

С восстановлением спокойствия Вильгельм стал подыскивать себе невесту и остановил выбор на Матильде, дочери Балдуина, графа Фландрского. Поначалу его сватовство не имело успеха. Тогда герцог прибёг к следующему виду ухаживания. Он тайно прибыл в Брюгге, где находился Балдуин со своим семейством, подстерёг Матильду на церковной паперти и при выходе из церкви схватил её, бросил в грязь, нанёс несколько сильных ударов, а затем вскочил на коня и быстро удалился. От этих побоев Матильда сделалась больна, однако решительно объявила отцу, что выйдет замуж только за Вильгельма Нормандского. Граф поддался на её уговоры, и свадьба состоялась в 1056 году в замке О.

В том же году пришли в расстройство отношения с французским королём. Генрих, обеспокоенный усилением прежнего союзника, стал собирать силы для похода в Нормандию. Вильгельм благоразумно уклонился от решительной битвы, но, узнав, что брат короля Эд с большим отрядом французских рыцарей отделился от главного войска и находится под Мортимером, внезапно напал на него и нанёс тяжёлое поражение. В 1059 году король Генрих опять вторгся в его страну. Как и в прошлый раз, Вильгельм избегал открытого сражения и выжидал время для внезапного удара. Узнав, что Генрих собирается перейти чрез Диву, он скрытно приблизился к месту переправы. Когда передовой отряд Генриха был уже на другом берегу, нормандцы внезапно напали на королевский арьергард. Множество французов было перебито, другие сдались на милость победителя. По свидетельству хронистов, в Нормандии ещё никогда не бывало такого огромного числа пленных. Король в бессильной ярости наблюдал с другого берега за разгромом своей армии, но ничем не мог ей помочь. Он не сумел перенести этого поражение и умер в следующем году. После этого Нормандия успокоилась.

Однако герцог Вильгельм был не тот человек, который мог жить в покое. Разделавшись с французскими делами, он стал помышлять о завоевании Англии. Обстоятельства благоприятствовали ему. Вскоре, после того как Эдуард III Исповедник, дальний родственник Нормандского герцога, занял английский престол, он принимал у себя молодого Вильгельма. Существует предание, что тогда же он обещал передать ему власть над страной после своей смерти. Знали об этой договорённости очень немногие. В 1065 году в Нормандии находился граф Уэссекский Гаральд, пользовавшийся у Эдуарда огромным авторитетом. Вильгельм завёл с ним разговор о своих претензиях на английский престол. Гаральд, хотя и был очень удивлён тем, что нормандский герцог рассчитывает сделаться королём Англии, обещал оказать ему всяческую поддержку. Немного погодя Вильгельм обманом принудил его поклясться в этом над святыми мощами. Между тем умирая, Эдуард призвал английских вельмож провозгласить королём Гаральда. Когда затем Вильгельм потребовал у Гаральда соблюдения данной клятвы, тот отвечал, что принёс её под влиянием насилия и, кроме того, обещал то, чем не имел права распоряжаться. Тогда Вильгельм провозгласил, что в том же году придёт требовать свои владения и будет преследовать клятвопреступника на суше и на море.

Вильгельм стал готовиться к походу со всей возможной тщательностью. Он предлагал большое жалованье и участие в разграбление Англии каждому крепкому человеку, решившемуся служить ему копьём, мечом или арбалетом. Вскоре к нему явилось множество рыцарей и любителей приключений со всей Франции. 27 сентября 1066 года 400 больших кораблей, сопровождаемых 1 тысячей лёгких перевозных судов, вышли в море, а уже 28 сентября нормандцы высадились на побережье Англии близ Гастингса. Вскоре стало известно о подходе Гаральда и англосаксов, занявших укреплённую позицию на склоне холмов в семи милях от лагеря нормандцев. 14 октября началась решительная битва. Свою конницу герцог построил тремя отрядами, одним из которых, составленным из нормандского рыцарства, он командовал сам. Впереди и по флангам была построена пехота. Начало битвы оказалось неудачным для нормандцев. Саксы, укрытые за высоким палисадом, стояли крепко и отразили все атаки нападавших. Тогда герцог прибегнул к хитрости. Чтоб выманить англичан из их укреплений и расстроить их ряды, он велел одному из своих отрядов произвести нападение, а потом удариться в бегство. Видя это беспорядочное отступление, саксы потеряли хладнокровие и бросились в погоню. На некотором расстоянии другой отряд, нарочно подготовленный, присоединился к мнимым беглецам, которые тотчас повернули лошадей и со всех сторон встретили ударами копий и мечей нестройно бежавших врагов. В это время был сделан пролом в укреплении: туда ворвались нормандцы и пошла рукопашная схватка. Вскоре Гаральд и его братья были убиты. Остатки английского войска без вождя и без знамени продолжали борьбу до ночи. С наступлением темноты вожди саксов рассеялись и большей частью погибли дорогой от ран и усталости. Нормандские всадники преследовали их и никому не давали пощады.

От Гастингса Вильгельм пошёл на север, опустошая всё на своём пути. Он взял Дувр, овладел побережьем и повернул на Лондон. Остановившись неподалёку от этого города, нормандцы не предпринимали штурма, надеясь, что настроение горожан переменится, и не ошиблись — лондонцы вскоре пришли в уныние от голода и внутренних смут. Они сложили оружие и покорились Вильгельму. Он был провозглашён королём и коронован в Вестминстере архиепископом Йоркским Эльдредом. Остановившись пока в Баркинге, он разослал во все местности, уже изъявившие ему покорность, своих комиссаров. Те составили точные описи всевозможной собственности, общественной и частной. Все участники гастингской битвы были объявлены лишёнными своего имущества, а их обширные земельные владения поделены между нормандскими баронами и рыцарями, принявшими участие в завоевании. Отстроив в Лондоне мощную крепость — Тауэр, которая должна была стать его резиденцией, Вильгельм в 1067 году отправился на завоевание остальной части страны. Жители Эксетера закрыли перед ним ворота. Нормандцы окружили город и осаждали его 18 дней. Борьба велась с большим ожесточением. Наконец горожане сдались на милость победителя. Затем были завоёваны берега Сомерсета и Глостера. Убежищем недовольных стал север Англии. В 1068 году Вильгельм двинулся против них, взял Оксфорд, Уорвик, Лейстер, Дерби и Ноттингем. Затем нормандцы овладели Линкольном и подступили к Йорку. Неподалёку от этого города их встретило объединённое войско англосаксов и скоттов. Превосходство в коннице и вооружении позволило Вильгельму одержать победу. Преследуя бегущих, нормандцы ворвались в Йорк и истребили здесь всех жителей от младенца до старика.

Центром борьбы против завоевателей сделался после этого Честер. На помощь восставшим нортумбрийцам прибыли 240 кораблей из Дании. Датчане высадились в заливе Гумбера и, поддержанные англосаксами, подступили к Йорку. После упорного штурма они ворвались в город и перебили несколько тысяч нормандцев. Узнав об этом, Вильгельм послал большие деньги вождю датчан Осбьорну и убедил его весной отплыть обратно в Данию. Клятвами и уступками он сумел удержать от мятежа жителей Южной Англии и в начале 1070 года с лучшими войсками быстро подошёл к Йорку. Город был взят во второй раз, а победители двинулись дальше на север. Вся Нортумбрия была жестоко опустошена, множество людей перебито, остальные в страхе разбежались по лесам и горам.

В 1083 году умерла жена Вильгельма королева Матильда, не раз смягчавшая душу Завоевателя своими советами. По свидетельству древних историков, после её кончины Вильгельм безгранично предался своим тираническим наклонностям. Вероятно, здесь подразумевалось то, что, достигнув полного обладания над туземцами, он с тех пор начал утверждать личное господство над товарищами своих побед. Король потребовал уплаты податей с каждой гиды земли во всём королевстве, без различия со всех владельцев — и саксов, и нормандцев. А чтобы обосновать на прочных началах свои требования податей или, говоря языком этого века, денежных служб, он велел произвести великий поземельный розыск и составить всеобщий реестр о всех переменах в собственности, происшедших в Англии вследствие завоевания. Из числа своих законоведов и хранителей казны Вильгельм выбрал доверенных помощников, которым поручил отправиться в объезд по всем графствам Англии и учредить повсюду розыскные отделения. Великий розыск продолжался шесть лет. Результатом всех этих трудов стала так называемая «Великая книга», куда были внесены имена всех собственников или держателей земли в Англии с перечислением их имущества. Саксы называли её «Книгой Последнего Суда». Она как бы подвела итог завоеванию, совершившемуся двадцать лет назад, и закрепила юридически переход собственности из одних рук в другие. Более всего выгоды из этого передела получил король. Вильгельм объявил себя наследником и владельцем всего того, что имели короли Эдуард и Гаральд, а также всех общественных земель и городов, кроме тех только, которые он пожаловал особыми грамотами. Все, кто не мог представить таких грамот, лишались своих владений. Далее Вильгельм потребовал, чтобы каждое имение уплачивало в казну ту же подать, какую оно платило во времена Эдуарда. Это притязание особенно возмущало нормандцев, которые считали избавление от уплаты налогов основой своей политической свободы.

В 1086 году, по окончании розыска, Вильгельм созвал общее собрание всех предводителей завоевания. Всего собралось около 60 тысяч человек, причём каждый из них был владельцем участка земли, достаточного, по крайней мере, для содержания боевого коня и полного вооружения. Все они возобновили клятву верности королю. Распустив своих вассалов, Вильгельм в 1087 году отправился в Нормандию. По совету медиков он не покидал постели и воздерживался от еды, стараясь избавиться от своей чрезмерной тучности. Но от забот о своём здоровье он был вскоре отвлечён войной с французским королём Филиппом I, захватившим некогда графство Вексенское в Нормандии. Устав от долгих переговоров, Вильгельм летом того же года вновь захватил спорные земли. И вот когда нормандцы ворвались в город Мант-на-Сене, королевский конь, скакавший по пожарищу, ступил на горячие угли, опрокинулся и поранил Вильгельма копытом в живот. Больного короля перенесли в Руан. В течение шести недель он томился от боли, и с каждым днём болезнь его всё усиливалась. Вильгельм послал деньги в Мант на восстановление сожжённых им церквей, выпустил заключённых и раздал большую милостыню. Но эти меры не помогли. Чувствуя приближение смерти, он объявил нормандским герцогом после себя старшего сына Роберта, а Англию вручил в руки Господа.

Турецкий султан Сулейман Великолепный был одним из выдающихся государственных деятелей своего времени, совместившим в себе качества прекрасного полководца и вдумчивого политика. При нём были совершены обширные завоевания, значительно расширившие пределы Османской империи, и выработаны многие из тех законов (канунов), которые определяли жизнь турецкого общества спустя столетия после смерти законодателя. Султан покровительствовал поэтам, художникам, архитекторам, сам писал стихи. При нём ярко расцвела турецкая национальная культура. В личности этого великого государственного мужа поразительно соединялись самые противоречивые качества и пороки современной ему эпохи: обширный образованный ум уживался в Сулеймане с пылкими, необузданными страстями, великодушие соседствовало с жестокостью, непреклонная воля — с ребяческой уступчивостью, подозрительность — с доверчивостью, коварство — с прямотой.

С первых лет царствования Сулеймана возобновились крупномасштабные завоевания в Европе, которые не велись здесь со времён его прадеда Мехмеда II. Прежде всего он поставил цель завоевать Венгрию и установить контроль над Дунаем. В 1521 году турки осадили Белград, входивший тогда в состав Венгерского королевства. Гарнизон крепости яростно оборонялся и отбил более 20 турецких приступов. Однако пушки Сулеймана, установленные на островах напротив города, непрерывно громили городские стены и наносили осаждённым большой урон. Когда из всего гарнизона осталось не более 400 человек, ему пришлось сдаться на милость победителя. Таким образом, одна из важнейших христианских цитаделей Европы перешла под власть турок. Открылась дорога на Венгрию.

Но прежде чем начать войну против венгерского короля, Сулейман предпринял поход против Родоса, который принадлежал тогда рыцарям-иоанитам. Родосский флот часто нападал на турецкие корабли и сильно затруднял связь между европейскими и азиатскими владениями султана. Сулейман решил положить этому конец. В июне 1522 года турецкая эскадра в составе 300 парусных судов, имея на борту 10 тысяч солдат морской пехоты, подошёл к острову. Одновременно малоазийское побережье напротив Родоса было занято 100-тысячной турецкой армией во главе с самим Сулейманом. В конце июля она переправилась на остров и приступила к осаде города. Рыцари защищались с чрезвычайным упорством. Несколько приступов было отбито с большими потерями для турок. Лишь 25 декабря 1522 года султан добился своей цели и овладел городом. Победа далась ему дорогой ценой — за месяцы осады он потерял 50 тысяч солдат убитыми и столько же умершими от ран и болезней. В ярости янычары дотла разорили поверженный Родос.

В 1526 году венгерская война возобновилась. В апреле 100-тысячная турецкая армия при 300 пушках во главе с Сулейманом и его любимцем великим визирем Ибрахим-пашой выступила из Стамбула. Вверх по Дунаю двинулось 800 мелких гребных судов с янычарами. В середине июля турецкая армия подошла к крепости Петерварад. Гарнизон её героически защищался, однако туркам удалось подвести подкоп под стену и взорвать её. Через образовавшуюся брешь они ворвались в крепость и перебили почти всех её защитников. Главное сражение за земли Венгрии произошло 29 августа 1526 года у города Мохач, расположенного в равнинной местности на правом берегу Дуная. Венгерская армия намного уступала турецкой в численности и вооружении. У короля Лайоша (Людовика) II было всего 25 тысяч воинов и 80 пушек. Тем не менее, не дожидаясь подхода полков из Трансильвании, король бросил всё своё войско в атаку. Сулейман позволил венгерской кавалерии прорвать первую линию турецких войск, но когда венгры вступили в сражение с янычарами, по ним неожиданно открыли огонь турецкие батареи. Они тысячами косили нападавших и дали возможность янычарам окружить и полностью разгромить венгерское войско. Почти вся венгерская армия полегла в этой битве, а король Лайош утонул в болоте. Победа под Мохачем открыла туркам путь к столице Венгрии. Через две недели Сулейман вступил в Буду, который сдался ему без боя. Князь Трансильвании Янош Запольяи, признавший себя вассалом султана, был провозглашён венгерским королём, но фактически страна оказалась в полной власти турок, которые за один год перебили и угнали в рабство более 200 тысяч человек.

Но Венгрия ещё не была побеждена. После ухода Сулеймана часть венгерских магнатов, сторонников австрийской ориентации, изгнала Яноша Запольяи и передала Буду австрийскому эрцгерцогу Фердинанду I. В ответ в 1529 году Сулейман предпринял третий поход в Венгрию. В сентябре турки взяли Буду и восстановили Яноша Запольяи на престоле. Затем они двинулись вверх по Дунаю к Вене и 28 сентября осадили её. Число защитников Вены не превышало 20 тысяч, и они имели в своём распоряжении всего 70 пушек. Сулейман бросил на штурм города 120 тысяч солдат и обрушил на него огонь 300 орудий. Однако крепостные укрепления австрийской столицы были очень мощными, и все атаки осаждавших отбивались с большим для них уроном. Турки вновь прибегли к подкопам и минированию стен, но безрезультатно. Правда, 9 октября после взрыва двух мин в крепостной стене образовались большие бреши. Три дня турки пытались через них проникнуть в город, но были отражены. 14 октября Сулейман предпринял генеральный штурм, который также не принёс желанной победы. Между тем дело шло к зиме, и 16 октября султан отдал приказ отступить от Вены. Осада, стоившая ему 40 тысяч убитых, окончилась провалом. Стойкость и мужество защитников Вены спасло Австрию и другие европейские страны от ужасов турецкого завоевания. Впрочем, Фердинанд I не имел сил развить свой успех и не смог взять Буду. С другой стороны, четвёртый венгерский поход 1532–1533 годов также не принёс Сулейману зримых успехов. Обе стороны, утомлённые войной, заключили в июле 1533 года в Стамбуле мирный договор, по которому Западная и Северо-западная Венгрия отошли к Австрии. Фердинанд обязался платить ежегодную дань султану и обещал не нападать на Восточную Венгрию, где власть находилась в руках султанского вассала Яноша Запольяи. Этот договор практически означал раздел Венгрии.

Мир с Австрией развязал Сулейману руки для войны на востоке. В сентябре 1533 года он отправил в Иран большую армию под командованием великого визиря Ибрахим-паши. Подкупив начальников иранских пограничных крепостей, Ибрахим-паша открыл себе путь на Тебриз. В июле 1534 году турки овладели шахской столицей, а затем всем Южным Азербайджаном. К этому времени, чтобы лично возглавить поход на Багдад, в турецкую армию прибыл сам султан Сулейман. По-прежнему не встречая сопротивления (начальники крепости бежали ещё до подхода к ней турецких войск), турки в декабре 1534 года без боя взяли Багдад.

Распри из-за Венгрии в том же году втянули Сулеймана в грандиозную по своему размаху войну со Священной Римской империей, императором которой и королём Испании был в то время Карл V — брат австрийского эрцгерцога и венгерского короля Фердинанда. Важным театром военных действий, помимо Венгрии, сделалась Северная Африка. Летом 1534 года турецкая эскадра из 80 кораблей, руководимая отважным адмиралом Хайреддином Барбароссой, подошла к Тунису и после короткой осады овладела им. В следующем году против турок выступили бедуинские племена, но в битве под Кайруаном пушки султанской артиллерии обратили их в паническое бегство. После этого и они признали власть Сулеймана. Но удержать завоёванное турки на этот раз не смогли. В июле к берегам Туниса подошёл большой флот Карла V (400 судов, в их числе более 90 боевых галер) с 30-тысячной армией на борту. В сражении с испанцами Хайреддин Барбаросса потерпел поражение. 21 июля те заняли Тунис. В дальнейшем война на море шла с переменным успехом. Начиная с 1537 года Хайреддин разорил и обложил данью более 20 островов Адриатического моря, принадлежавших союзнику императора Венеции. 28 сентября 1538 года в большом морском сражении у Превезы в Ионическом море турки разгромили объединённую морскую эскадру папы римского, Карла V и венецианцев. В том же 1538 году Сулейман совершил поход в Молдавию. Поводом для него послужила тайная связь воеводы Молдовы Петро Рареша с Фердинандом Австрийским. Усиленная многотысячной ордой крымского хана, турецкая армия овладела всей страной и разграбила её. Петро Рареш бежал в Трансильванию, на его место Сулейман посадил его брата Стефана. Молдова была обложена большой ежегодной данью. В устьях Дуная и Днестра султан укрепил крепости Килию и Аккерман и создал особый санджак, в который вошла территория между Днестром и Прутом, то есть Бессарабия. Этот санджак послужил плацдармом для будущей войны против Польши. В результате всех этих успехов турок положение христианской коалиции ухудшилось. В 1540 году был подписан мир с Венецией, которая уступила Османской империи несколько городов в Далмации и уплатила 300 тысяч дукатов контрибуции. Но император был пока не склонен мириться. В октябре 1541 года он сделал попытку нанести туркам удар в Северной Африке. Испанская армада из 500 кораблей с десантом в 24 тысячи солдат подошла к Алжиру. Но все попытки взять штурмом укреплённый город были отбиты. Потеряв 12 тысяч солдат и 150 кораблей (которые были уничтожены бурей), Карл V отплыл обратно в Испанию. А Сулейман в том же году вторгся в Венгрию и захватил недавно отбитый Фердинандом Буду. В 1543 году была взята крепость Эстергом. Поскольку Янош Запольяи к этому времени умер, Сулейман превратил свою часть Венгрии в обычную турецкую провинцию (Будинский пашалык) с турецкой администрацией. Возвратить эти земли австрийцы не смогли, и в 1547 году в Эдирне был подписан новый договор с Фердинандом I, по которому Венгрия оказалась расчленённой на три части — Северо-западная Венгрия осталась под властью Габсбургов, Центральная была непосредственно присоединена к Турции, а восточные земли (в том числе Трансильвания) попали от неё в вассальную зависимость.

В 1548 году началась новая война с иранским шахом Тахмаспом I. Турецкие войска прошли по землям Южного Азербайджана и заняли Тебриз. Вслед за тем после нескольких дней осады они овладели крепостью Ван и бассейном одноимённого озера в Южной Армении. В 1553 году война возобновилась. Турки вторглись в Восточную Армению и Южную Грузию. В самом Иране их части дошли до Катана и Кума, овладели Исфаханом. В мае 1555 года в Амасии был подписан мир, по которому шах Ирана уступил Сулейману Ирак, Западную Армению и Западную Грузию. Азербайджан остался в составе Ирана. Успех сопутствовал султану и в Северной Африке. В августе 1551 года турки разгромили мальтийских рыцарей и взяли город Триполи в Ливии. Вскоре под власть Османов перешла вся Триполитания. В 1555 году войска Сулеймана начали из Египта завоевание Судана и к 1557 году поставили его под власть султана. Затем турки заняли всё красноморское побережье Африки, в 1558 году вторглись в Эфиопию и к 1559 году завладели Северной Эритреей.

К концу жизни Сулейман стал всё больше подпадать под влияние своей жены Роксоланы, которая путём интриг старалась расчистить путь к трону для своего сына Селима. По её доносу Сулейман велел умертвить двух своих старших сыновей Байазида и Мустафу (последний был задушен прямо на глазах султана). Одной из жертв его подозрительности стал любимый визирь Ибрахим-паша, долгое время имевший огромное влияние на все дела. Умер Сулейман как истинный завоеватель — во время очередного похода против Венгрии в своём шатре на поле битвы.

Будущий великий падишах Индии Акбар Джалал ад-дин родился в октябре 1542 года в тяжёлое для его отца Хумайуна время, когда тот потерпел сокрушительное поражение в войне с делийским султаном Шир-Шахом Суром и скитался из одного города в другой в тщетной надежде отыскать союзников для продолжения войны. Впрочем, в дальнейшем его положение поправилось. В 1545 году Хумайун при помощи персов утвердился в Кабуле, а в 1555 году сумел вернуть себе Дели и Агру. В ноябре того же года Акбар был объявлен номинальным правителем Пенджаба. Реальная власть над этой провинцией находилась в руках его опекуна Байрам-хана. В феврале 1556 года, когда пришла весть о смерти Хумайуна, Акбар был провозглашён падишахом. Войско принесло ему присягу.

Новый государь был сильный, здоровый мальчик, воспитанный среди походов, любящий охоту, езду на возбуждённых слонах и все распространённые тогда виды физических упражнений. Смелый, не теряющийся в трудных положениях, он неплохо понимал военное дело и имел феноменальную память. Однако грамота ему не давалась, и Акбар за всю свою жизнь так и не смог научиться читать и писать. (Забегая вперёд, следует отметить, что этот недостаток нисколько не отразился на его образованности. Акбар был большим любителем книг и заставлял много читать себе вслух по самым разнообразным темам. Имперская библиотека к концу его жизни насчитывала 24 тысячи томов рукописей, многие из которых были специально для него скопированы и снабжены иллюстрациями. Сын Акбара Джахангир писал позже: «Мой отец всегда имел дело с пандитами и учёными Индии и хотя он был неграмотным, так много становилось ему ясным, благодаря постоянным беседам с умными и учёными людьми, что никто не знал про его неграмотность».)

Первой задачей юного падишаха было упрочение власти моголов и борьба с могущественным афганским кланом Сур. Главными его врагами были Хему (полководец недавно изгнанного из Дели султана Мухаммада Адил-шаха Сура) и бывший правитель Пенджаба Сикандар-шах Сур. Это были серьёзные противники. Так, сообщают, что армия Адил-шаха имела в своих рядах прекрасную афганскую конницу и 5 тысяч боевых слонов. Получив известие о смерти Хумайуна, Хему двинулся на Дели и без боя занял город. Акбар и его опекун находились в это время в лагере в Каланауре. 5 ноября 1556 года произошла вторая по счёту битва при Панипате (первая была выиграна в 1526 году дедом Акбара Бабуром). Начиная сражение, Хему полагался главным образом на своих боевых слонов. Ему действительно удалось смять фланги более многочисленной армии Акбара. Но в тот момент, когда победа уже казалась обеспеченной, один из могольских лучников ранил Хему в глаз. От боли и неожиданности тот свалился со слона. Потеряв из виду своего полководца, воины Хему (как это часто бывало в аналогичных случаях в истории Индии) обратились в бегство, и Байрам-хан выиграл эту решающую битву. В следующие годы он разбил Сикандар-шаха Сура, отнял Аджмир и крепость Гвалиор у раджпутов и упрочил власть моголов в Пенджабе. Таким образом, заслуги Байрам-хана перед правящей династией были очень велики. Но поскольку он был по происхождению туркменом и к тому же шиитом, то имел при дворе множество врагов. В 1560 году семьи кормилиц Акбара, заручившись поддержкой самого падишаха, совершили дворцовый переворот. Байрам-хан был отстранён от власти и отправлен в почётную ссылку в Мекку (по дороге его убили). Управление страной сосредоточилось в руках узбекских ханов Пир-Мухаммада и Адхама. При них в 1560–1561 годах в основном завершилось покорение Мальвы. В 1562 году Пир-Мухаммад утонул в реке, а Адхам-хан был убит по приказу падишаха. С этого времени Акбар взял власть в свои руки, и его твёрдой воле никто уже не смел перечить.

Он продолжил завоевания, начатые его дедом и отцом, и прежде всего покорил Раджпутану. Часть раджпутанских княжеств была завоёвана силой оружия, с другими были заключены брачные союзы. В 1564 году моголы разгромили рани Дургвати, которая правила Гарах Катангой в Гондване в качестве регентши при своём несовершеннолетнем сыне. Гондвана вошла в состав империи Великих Моголов. В октябре 1567 года Акбар выступил против правителя Читора Удайа Сингха. Крепость была взята после упорной четырёхмесячной осады. В 1569 году пал Рантхамбхор. Большая часть князей Раджпутаны признала власть Акбара и стала его верными военачальниками. В 1569 году, после падения Каланджара, Акбар приступил к завоеванию Гуджарата. В ноябре 1572 года он подступил к Ахмадабаду. Гуджаратский султан Музаффар-шах III сдался на милость победителя и был лишён власти. Затем после осады капитулировали Сурат, Камбей, Броч и Патан. В 1574 году в сезон дождей Акбар вторгся в Бенгалию, двинулся вниз по Гангу и взял Патну. Здешний султан Дауд-шах отступил в Ориссу. В марте 1575 года он был разбит в сражении при Тукарои, а в июле 1576 года — окончательно разгромлен и убит в битве при Раджмахале. В 1586 году к империи был присоединён Кашмир, в 1590-м — Синд, в 1592 году — Орисса, в 1595 году — Белуджистан и Кандагар. Укрепив северные границы империи, Акбар продолжил завоевания на юге. В результате войны 1595–1600 годов моголы взяли Ахмеднагор. В том же году в Хандеше была осаждена неприступная крепость Асиргарх, которая сдалась после долгой блокады в 1601 году. Ещё прежде пала столица Хандеша Бурханпур. К концу жизни Акбара Могольская империя превратилась в огромное государство, простиравшееся от берегов Амударьи на севере до Декана на юге.

Акбар обладал не только талантами военачальника, но имел также исключительные администраторские способности. Он понимал, что простое механическое расширение пределов его государства не придаёт ему прочности. Для того чтобы держава моголов обрела внутреннюю устойчивость, необходимо было уничтожить различия между победителями и побеждёнными и прежде всего смягчить противоречия между последователями различных религий. Ещё во время завоевания Раджпутаны падишах познакомился со многими индусскими князьями и взял себе в жёны несколько принцесс-индусок. Все они получили полную свободу в отправлении обрядов их веры. Брахманам впервые было позволено жить во дворце мусульманского правителя Индии. Вслед за тем последовали другие важные нововведения. В 1563 году падишах отменил налог на индусов-паломников, а через год ликвидировал в своём государстве джизью — подушную подать, взимавшуюся с иноверцев во всех мусульманских странах. Отмена двух важнейших налогов означала для казны потерю многих миллионов рупий, однако Акбар был уверен, что лояльность индусского населения несомненно этого стоит. И действительно, многие раджпутские князья — до этого непримиримые враги моголов — изъявили свою покорность падишаху, были с почестями приняты при его дворе и получили высокие должности.

В следующие годы Акбар пошёл в своей религиозной политике ещё дальше. В 1575 году по его указанию при дворце в Фатхпур-сикри был построен молитвенный дом, где в присутствии государя началось широкое обсуждение религиозных вопросов. Сначала сюда приглашались только ортодоксальные сунниты, но с 1578 года здесь стали выступать шииты различных толков, индусы, парсы, джайны, несториане и евреи. В 1580 году по просьбе падишаха к нему прибыла миссия иезуитов, познакомившая моголов с католичеством. В 1580 году по требованию Акбара виднейшие улемы империи признали его муджтахидом, то есть высшим мусульманским духовным авторитетом, и доверили ему решение всех спорных религиозных вопросов. Этим правом он воспользовался для утверждения полной веротерпимости. Чтобы привлечь к себе симпатии индусов, Акбар стал появляться на публичных аудиенциях с кастовым знаком брахмана на лбу и со шнурком, повязанным вокруг кистей рук. Он запретил забой коров и употребление в пищу говядины. Вместе с тем он приказал возжечь при дворе неугасимый светильник и подобно парсам стал публично простираться перед солнцем.

Все эти новшества очень не нравились воинствующим ортодоксам. Недовольные политикой Акбара шейхи и мусульманская знать подняли в 1580 году восстание в Бенгалии и Пенджабе под лозунгом защиты ислама. Мятежники объявили Акбара низложенным и провозгласили падишахом его сводного брата Мухаммада Хакима, наместника Кабула. Тот вторгся в Пенджаб и занял Лахор. Акбар немедленно выступил против мятежников, усмирил Бенгалию, вытеснил брата из Пенджаба и занял Кабул. Недовольные должны были смирить своё возмущение. Религиозные реформы продолжились. В последние годы своего правления Акбар стал проповедовать новую «божественную веру» — дин-и илахи, в которой слились черты основных религий Индии. От сикхов Акбар взял учение о беспрекословной покорности учеников своему гуру, от движения бхакти — призыв к примирению индусов и мусульман, от ортодоксального индуизма — ношение брахманских знаков и запрещение есть говядину, от парсов — поклонение солнцу и огню, от джайнов — учреждение лечебниц для животных, от шиитов — учение о праведном правителе. Высшим духовным наставником, гуру новой религии, был провозглашён сам Акбар, и полная покорность правителю стала важнейшим символом веры дин-и илахи. У новой веры нашлось много поклонников. Однако прочной основы она не имела и после смерти Акбара быстро сошла на нет.

Последние годы жизни Акбара были омрачены тяжёлыми ссорами с сыновьями, большинство из которых выросли пьяницами и никчёмными людьми. Особенно много неприятностей доставил падишаху самый способный из них Салим (известный позже как Джахангир). Воспользовавшись тем, что Акбар находился на юге, он в 1601 году стал фактически независимым правителем Аллахабада. В 1602 году по его указке вождь мятежного племени бундела убил близкого друга Акбара Абу-л-Фазла — замечательного администратора и историка. Это убийство потрясло престарелого падишаха, но он поддался на уговоры родственников и через несколько месяцев помирился с Салимом.

Будущий король Франции Генрих IV родился в декабре 1553 года в семье наваррской королевской четы — Антуана де Бурбона и Жанны д'Альбре. Его мать, последовательная сторонница Кальвина, сделала всё, чтобы воспитать из своего сына твёрдого протестанта. Но в лице своего отца юный принц имел совершенно другой пример. Тот недолго оставался сторонником «женевского дела» и вернулся к католичеству, после того как поступил на службу к французскому королю. Генрих тогда в первый раз сменил своё вероисповедание, но после смерти в 1562 году короля Антуана вновь вернулся к религии матери. Он мужал в те годы, когда Францию потрясли первые религиозные войны. Ожесточённые бои сменялись довольно продолжительными периодами мира, во время которых юный беарнец имел возможность познакомиться с придворной жизнью Парижа. Умный, живой и практичный, Генрих много почерпнул из этих наблюдений. Семейство Валуа также успело хорошо изучить его. После заключения в 1570 году мира в Сен-Жермене мать Карла IX Екатерина Медичи стала хлопотать о браке своей дочери Маргариты с королём Наваррским. Этот союз, по её мнению, должен был примирить обе партии и положить конец кровавым смутам. Дело поначалу долго не ладилось, но потом всё же пришло к благополучному концу — в августе 1572 года давно ожидаемый брак состоялся. Как известно, он не оправдал возлагавшихся на него надежд. Через шесть дней после свадьбы, в ночь святого Варфоломея, католики коварно напали на гугенотов, которые доверчиво съехались в Париж на свадебные торжества, и учинили над ними жестокую бойню. Вся свита Генриха, размещавшаяся в Лувре, была перебита, но сам он, дав обещание перейти в католичество, избежал общей участи. Следующие четыре года Генрих прожил в Париже на положении пленника. Внешне он как будто примирился со своей судьбой, но в действительности не оставлял мысли о побеге. В феврале 1576 года под предлогом поездки на охоту в Санлис Генрих с небольшой свитой своих приверженцев ускакал по вандомской дороге в Алансон, откуда пробрался в Анжу. В скором времени он отрёкся от католичества, в третий раз принял кальвинизм и с этого времени на долгие годы сделался вождём французских гугенотов. Вместе с братом Генриха III, Франсуа, он начал против короля боевые действия, завершившиеся заключением выгодного мира в Больё.

Жена Генриха, Маргарита, которую он никогда не любил, жила без мужа в Париже, меняя одного любовника за другим. Наваррский король, впрочем, ничуть не уступал ей количеством любовных приключений. Он вообще обладал пылким сердцем и имел в своей жизни связь со множеством женщин из самых разных сословий. С 1582 года его избранницей на долгие годы делается Диана д'Андуэн, графиня де Грамон, прозванная Прекрасной Коризандой. Она стала первой из знаменитых фавориток Генриха. По свидетельству современников, Коризанда кроме красоты и ума обладала многими другими достоинствами, и среди них мужеством и бескорыстием. За отсутствием жены Коризанда играла при наваррском дворе роль королевы.

В это время гражданская война достигла наивысшего ожесточения. Непримиримые католики объединились в Лигу, возглавляемую Генрихом Гизом и его братьями. Под прикрытием религиозной борьбы лигисты начали интриги против Генриха III, стараясь свергнуть его с престола. С каждым месяцем король чувствовал себя в Париже всё неуютнее. Наконец в мае 1588 года он бежал в Шартр, а в ноябре его телохранители внезапно напали на Генриха Гиза и зарезали его прямо перед кабинетом короля. После этого отчаянного поступка между Генрихом IV и парижанами уже не могло быть примирения. Главой Лиги сделался младший брат убитого Гиза, герцог Майенский. Генрих стал искать поддержки у короля Наваррского и, поскольку у него не было своих детей, официально признал его в апреле 1589 года своим наследником. Оба Генриха соединили свои войска и подступили к Парижу. Осада была в самом разгаре, когда 1 августа фанатик Жак Клеман заколол короля кинжалом.

Гугеноты, осаждавшие Париж, в тот же день провозгласили Генриха Наваррского королём Франции. Но предводители католической части осаждавшей армии не решались безусловно признать его. Они объявили короля Наваррского законным наследником Генриха III, но с условием принять католичество. Парижане избрали королём дядю Генриха IV, старого кардинала Карла Бурбона, но фактически мятежниками продолжал управлять герцог Майенский. Собственных сил для осады Парижа у Генриха не было. Поэтому он отступил в Нормандию и четыре года вёл войну между берегами Сены и Луары. Сначала он подступил к Дьеппу. Герцог Майенский преследовал его во главе более многочисленной армии. Генрих занял крепкую позицию между трёх рек подле Аркского замка. В течение двух недель происходили непрерывные стычки, а 21 сентября завязался горячий бой, в котором король показал себя отважным воином и заставил герцога отступить, хотя тот и имел втрое больше сил. Генрих двинулся на Париж. 21 октября гугеноты завладели пятью предместьями на левом берегу Сены и разграбили их. Этим успехи Генриха пока ограничились. Он отступил в Тур, который стал для него временной резиденцией. Следующие месяцы были очень важны для короля. Ещё прежде он объявил, что гугеноты не получат от него никаких новых прав, кроме тех, которые были определены по договору с прежним королём, и что он готов отдать все религиозные споры на суд церковного собора. Как для гугенотов, так и для католиков это были приемлемые условия.

Новый король обладал привлекательной наружностью и приятным характером. На поле боя он пленял своей храбростью, а в мирное время привлекал своим остроумием и добродушием, иногда притворным, но всегда любезным. Государственные люди обоих партий всё более убеждались из его переписки и из его образа действий, что Генрих одарён дальновидностью и ясным умом, ненавидит партийные интриги и умеет «одной рукой наносить удары, в то время как другая раздаёт милостыни», отличается благородством идей и твёрдостью характера. Французскому народу, утомлённому долгими десятилетиями междоусобий, он представлялся именно тем человеком, который сумеет восстановить внутреннее спокойствие.

Весной 1590 года Генрих подошёл к Дрё. Герцог Майенский, желая освободить эту крепость от осады, вступил под Иври в бой с королём. Генрих бросился в битву с отвагой средневекового рыцаря. В короткий срок армия герцога была рассеяна, и королевские войска преследовали её до самой ночи. Генрих истребил у католиков всю пехоту, до тысячи человек конницы и завладел большей частью их артиллерии. Сам глава Лиги бежал без свиты в Мант. Этим сражением был предрешён исход войны. Герцог не решился возвратиться в Париж. Старый кардинал Бурбон вскоре умер, и у католиков не было никого, кто мог бы занять его место. Однако военные действия продолжались ещё несколько лет. Генрих подступил к Парижу и начал новую осаду. Вскоре в городе стал свирепствовать голод. Если бы не помощь извне, горожанам пришлось бы на этот раз сдаться. Но испанский король Филипп II, внимательно наблюдавший за ходом дел во Франции, двинул на помощь католикам всю нидерландскую армию. В августе герцог Пармский доставил в Париж продовольствие и принудил короля снять осаду. В 1591 году Генрих получил значительную денежную помощь от английской королевы Елизаветы, набрал наёмников и стал повсюду теснить католиков. Были взяты Мант, Шатр и Нойон.

В 1592 году Генрих осадил Руан, считавшийся одним из оплотов Католической лиги. Чтобы спасти столицу Нормандии, герцог Пармский во второй раз вторгся во Францию из Нидерландов. Однако до решительного сражения с испанцами опять не дошло. Генрих отступил от Руана, но сохранил сильные позиции в других местах. Было очевидно, что военным путём ни одна из партий не сможет добиться победы. В 1593 году герцог Майенский созвал в Париже Генеральные штаты для избрания нового короля-католика. С самого начала депутаты были в большом затруднении: Генрих оставался единственным законным претендентом на престол. Противопоставить ему можно было только дочь Филиппа II Изабеллу (по матери она приходилась внучкой Генриху II). Среди депутатов инфанта имела немало сторонников, но даже самые рьяные из них отдавали себе отчёт в том, что поставить во главе Франции женщину, и к тому же испанку, будет нелёгким делом. Между тем Генрих поспешил выбить почву из-под ног своих врагов, объявив 23 июля о переходе в католичество. Надо полагать, он решился на этот шаг не без колебаний, хотя едва ли они были религиозного характера. Генрих был достаточно трезвым политиком и закоренелым вольнодумцем, чтобы, выбирая между вопросами веры и политическими выгодами, предпочесть веру. На упрёки своих приверженцев король, по-видимому шутливо, но на самом деле вполне серьёзно отвечал, что «Париж стоит мессы». И это было его искреннее мнение. Сомнения вызывали другие соображения: сделается ли он сильнее от перемены религии, останутся ли ему верны прежние сторонники-гугеноты и готовы ли примириться с ним старые враги-лигисты.

Ему не пришлось долго ждать ответа на эти вопросы. 25 июля король в первый раз присутствовал на католической службе в сен-дениском храме, после чего епископ Буржский торжественно объявил о его возвращении в лоно римской церкви. Едва об этом стало известно в столице, многие парижане, несмотря на запрещение герцога Майенского, поспешили в Сен-Дени приветствовать своего короля. Гугеноты хотя и порицали Генриха за перемену вероисповедания, продолжали держать его сторону, понимая, что этот король никогда не начнёт против них религиозных гонений. Герцог Майенский тщетно призывал своих сторонников к оружию и убеждал их не верить «притворному обращению» короля. Его никто не хотел слушать. Города и вельможи постепенно прекращали борьбу, одни добровольно, а другие продавая свою верность на более или менее выгодных условиях. Таким образом, Генрих завладел своим королевством «по частям и по клочкам», по выражению Сюлли. Он вступил в январе 1594 года в Мо, который был сдан ему комендантом этого города Витри. Потом получил Орлеан и Бурж от Ла-Шатра и Экс в Провансе от местного парламента. В феврале сдали свой город лионские политики. В Шартре Генрих был торжественно помазан по старому обычаю французских королей и 22 марта без боя вошёл в Париж. Тогда же были окончены переговоры о сдаче Руана. Лаон, Амьен и другие города Пикардии, считавшиеся колыбелью Лиги, один за другим открывали свои ворота. Карл Гиз, племянник герцога Майенского, отдал Генриху Шампань. Каждый из этих договоров стоил королю многочисленных уступок в виде раздачи почётных отличий, политических прав и в особенности денежных сумм. Генрих щедро раздавал титулы, назначал пенсии, уплачивал чужие долги, предпочитая материальные издержки кровопролитию. Но там, где переговоры не давали ожидаемого результата, король пускал в ход оружие. В июле 1595 года в сражении при Фонтен-Франсез он нанёс поражение своему старому врагу герцогу Майенскому и отобрал у него Бургундию. Но затем заключил с ним очень сносный договор, стараясь всячески щадить его политические и религиозные чувства: везде, где это было возможно, король старался быть выше личной вражды. В сентябре папа Климент VIII, опасаясь, как бы французская церковь не вышла из-под его влияния, снял с Генриха церковное отлучение и заключил с ним формальный мир. Но продолжалась война с испанским королём, упорно не признававшим прав Генриха на французскую корону. В 1595 году испанцы взяли Камбре, в 1596 году — Кале и, наконец, в 1597 году — Амьен. Но, несмотря на эти успехи, Филипп по-прежнему не имел никакой надежды низложить Генриха. Денег на продолжение войны у него не было, и в мае 1598 года испанский король согласился на мир. Все завоёванные им провинции были возвращены Франции. Последним оплотом лигистов оставалась Бретань, захваченная герцогом Меркером. Генрих сам выступил против него и принудил к покорности.

Итог религиозным войнам во Франции подвёл Нантский эдикт, подписанный королём в апреле 1598 года. Это был важный акт, утверждавший основы государственной политики веротерпимости. Хотя Генрих не дал, как того желали гугеноты, полного равенства их церкви с католической (последняя была объявлена государственной), он всё же предоставил ей значительную автономию. Были подтверждены права гугенотов на свободу проповеди, школьного преподавания и богослужения. В гражданских правах они были полностью уравнены с католиками и получили доступ ко всем государственным и общественным должностям. Реформаторское богослужение было по-прежнему запрещено в Париже. Однако оно было разрешено всюду, где было введено ранее, а именно: в каждом административном округе, в замках вельмож и даже в домах простых дворян. Все эдикты и судебные приговоры, поставленные против гугенотов во время религиозных гонений, были объявлены недействительными. В Ла-Рошели, Монтобане и Ниме гугенотам было позволено держать свои гарнизоны. Им было разрешено иметь свои съезды по политическим и религиозным вопросам, а также своих уполномоченных при дворе и в государственном совете. Как и следовало ожидать, католики и протестанты поначалу были недовольны эдиктом, считая, что противная сторона получила слишком большие уступки. Королю пришлось потратить ещё немало сил, прежде чем эдикт стал основой религиозного мира.

Эпоха кровопролитных гражданских войн подошла к концу. Но в стране оставалось множество религиозных фанатиков, жестоко ненавидевших Генриха. Они не могли уже разжечь новую смуту, но ещё имели силы поквитаться с королём. 14 мая 1610 года Генрих отправился в карете в арсенал для осмотра новых орудий. День выдался жаркий, и оконные кожи были спущены. На узкой и извилистой улице Железных рядов королевский экипаж должен был остановиться, чтобы пропустить воз с сеном. В эту минуту какой-то человек быстро вскочил на колесо, просунул голову в окно и всадил в грудь Генриха кинжал. Смерть была мгновенной, и король не успел испустить ни единого стона. Сидевшие с ним в карете в первую минуту даже не заметили его кончины. Впрочем, убийца (им оказался фанатик-католик Франсуа Равальяк) не успел скрыться, был захвачен стражниками и через две недели казнён.

Будущий шведский король Густав Адольф с ранней молодости был приучен отцом Карлом IX к занятию государственными делами и выказывал блестящие дарования. Он очень хорошо знал богословие, историю, говорил на восьми языках, но самым большим его увлечением было военное дело. Пишут, что в детстве он целыми часами готов был слушать рассказы о подвигах древних героев. Начало его царствования оказалось очень затруднительным. Мать и двоюродный брат Юхан, герцог Остготландский, оспаривали у него власть, но Густав действовал так умно и благородно, что они вскоре должны были отказаться от своих притязаний. В декабре 1611 года риксдаг провозгласил его королём.

Густаву досталось после отца тяжёлое наследство: Швеция находилась в состоянии войны с Польшей, Данией и Россией; между тем у короля не было ни денег, ни хорошего войска. Дворянство, владевшее в государстве большей частью земель и почти совершенно освобождённое от податей, находилось в оппозиции к Карлу IX и очень неохотно следовало его призыву к исполнению военных обязанностей. Этим во многом объяснялись неудачи шведов в войне с датчанами и поляками. Но молодой король имел все качества, которые были нужны для восстановления могущества Швеции. Великодушием, справедливостью, рыцарским благородством он сумел приобрести расположение даже тех вельмож, которые считались врагами его отца. Постепенно король сумел воодушевить дворянство и привлечь его в свою армию. Дела на фронтах стали поправляться.

Сначала Густав Адольф должен был вести войну против Дании. В 1612 году шведы овладели Йемтландией и Гередаленом. Датчане отвечали на это захватом Эльфсборга — ключевого центра шведской торговли на Северном море. Вернуть его, точно так же как утраченный ранее Кальмар, у Густава Адольфа не было сил. В том же году при посредничестве английского короля начались переговоры, и в январе 1613 года был подписан мир. Условия его был и выгодны Дании. Шведы возвратили Йемтландию и Гередален. За это датский король Кристиан IV вывел свои войска из Кальмара и острова Аланд. Он обещал также через шесть лет возвратить Эльфсборг, если Густав Адольф выплатит миллион рейхсталеров.

После этого Густав Адольф мог обратиться против России. Дела на этом фронте обстояли гораздо лучше. В начале 1611 года генерал Делагарди взял Кексгольм, затем он завоевал Новгород и составил здесь из местных бояр шведскую партию, которая предложила занять русский престол брату Густава Адольфа герцогу Карлу Филиппу. Но в 1613 году Земский собор в Москве избрал русским царём Михаила Романова. Густав Адольф не признал его, и война возобновилась. В июле 1615 года король во главе большой армии подошёл к Пскову. Упорная осада продолжалась несколько месяцев, однако захватить город шведам так и не удалось. Начались переговоры. В феврале 1617 года в деревне Столбово был подписан мирный договор, окончательно лишивший Россию выхода к Балтийскому морю. По его условиям Густав Адольф отказался от всяких претензий на русский престол и вернул России Новгород. В обмен на это русские уступили шведам Карелию и Ингерманландию, возвратили завоёванные у них крепости Кексгольм (Карелу), Ямбург, Ивангород, Орешек и Копорье, подтвердили уступку Лифляндии и выплатили 20 тысяч рублей контрибуции.

В 1616 году возобновилась старая война между Швецией и Польшей из-за Лифляндии. Начатая ещё отцом и дядьями Густава Адольфа, она, то затихая, то разгораясь вновь, продолжалась уже несколько десятилетий. К тому времени, когда Густав Адольф взошёл на престол, позиции поляков в этой провинции были ещё достаточно сильны. Хотя Ревель и Нарва принадлежали Швеции, Рига, Кокенгаузен и целый ряд других важных крепостей оставались в руках поляков. В 1617 году король в первый раз осадил Ригу, однако взять её не смог. Было заключено новое перемирие на четыре года. Густав Адольф потратил это время на то, чтобы провести кардинальную перестройку шведской армии. С самого начала своего правления он поставил себе целью сформировать многочисленное и хорошее войско. В следующие годы король произвёл много важных улучшений во всех частях военного дела. Он уменьшил численность людей в подразделениях и вместо прежних больших каре, формируемых из нескольких тысяч человек и мало способных к маневрированию, ввёл построение бригадами, которые были гораздо подвижнее. Обоз был сокращён до минимума, так что армия могла быстро сниматься с места и делать большие переходы. Вместо тяжёлого фитильного ружья король вооружил своих солдат более лёгким и совершенным кремнёвым. Мушкетёры (пехотинцы, вооружённые мушкетами) стали играть в его армии гораздо более важную роль, чем прежде. Зато количество пикинёров было сокращено. Все солдаты получили единообразные форменные мундиры (это тоже было новшество, прежде каждый солдат носил свою одежду). Казна полностью взяла на свой счёт снабжение войска. Солдатам выдавали не только оружие и боеприпасы, но также тёплую одежду, крепкие сапоги и шубы. Поэтому они могли вести войну не только летом, но и зимой (до Густава Адольфа военные действия обычно прекращались с наступлением зимних холодов). Правда, конница у шведов так и не стала образцовой, но зато знаменита и страшна была шведская артиллерия. Вместо старых громоздких и очень тяжёлых медных пушек Густав Адольф вооружил свою армию лёгкими чугунными орудиями. Для их перевозки требовалась всего одна или две лошади. Каждый полковой командир имел в своём распоряжении батарею орудий и мог поддерживать её огнём действие своих солдат. Военно-инженерное ремесло Густав Адольф поднял до высоты подлинного искусства. В его армии было значительное число инженеров, которые великолепно умели наводить мосты, делать полевые укрепления, строить крепости и подводить мины. Также очень усердно король заботился о продовольственном снабжении войск и лазаретах. Во всех своих частях он поддерживал железную дисциплину и строгий порядок.

В 1621 году война с Польшей вспыхнула с новой силой. Летом Густав Адольф с большим флотом во второй раз подступил к Риге. На этот раз после месячной осады город капитулировал и подчинился власти шведов. Затем опять последовало четырёхлетнее перемирие. Густав Адольф завершил в это время реформу армии и собрал силы для последнего удара. В 1625 году шведский флот блокировал все польские гавани на балтийском побережье. В течение нескольких месяцев один за другим Густаву Адольфу сдались Кокенгаузен, Дерпт и Митава. В следующем году пали Пилава, Браунсберг, Фраенбург, Эльбинг и Мариенберг. Лифляндия, Эстляндия и Курляндия перешли под шведский контроль. Война переместилась в Пруссию. Наконец в 1629 году было заключено новое перемирие. По его условиям к Швеции отошла вся Восточная Лифляндия до устья Западной Двины и большая часть побережья Пруссии.

Освободившись от польской войны, Густав Адольф стал готовиться к исполнению давнего своего намерения — начать в Германии войну против Габсбургов. Человек очень религиозный, усердный протестант, он с тревогой наблюдал за тем, как после побед Валленштейна на начальном этапе Тридцатилетней войны в северогерманских землях усилилось влияние католичества. В воззвании к шведскому риксдагу король пламенными словами описал опасности, угрожавшие Шведскому государству от владычества над Германией императорских войск. Он говорил, что повсюду, где утверждается господство императора, подавляется протестантство и насильственно восстанавливается католичество. Кроме того, захват императором балтийского берега Германии грозил полным крахом шведской торговле. Всё это было справедливо, и риксдаг с восторгом принял призыв короля к защите отечества.

Таким образом, Швеция вступила в Тридцатилетнюю войну и сумела в короткий срок совершенно переломить её течение. В марте 1630 года шведы выбили императорские войска с Рюгена. Летом король высадился в устье Одера, занял Штеттин и все померанские крепости. Императорские войска попытались остановить шведов у Грейфенгагена, но были рассеяны. Немецкие протестанты сразу ободрились и стали стекаться под шведские знамёна. За несколько месяцев численность армии Густава Адольфа возросла с 13 до 40 тысяч. Зимой он взял сильную померанскую крепость Кольберг, а в апреле 1631 года приступом овладел Франкфуртом-на-Одере.

Вытеснив императорские войска из Северной Германии, шведы двинулись в Тюрингию и Гессен. Энергичный ландграф гессен-кассельский Вильгельм немедленно принял их сторону. Затем союз с Густавом заключил курфюрст саксонский. Неподалёку от Лейпцига, у Брейтенфельда, произошло решительное сражение, в котором объединённой шведско-саксонской армии противостояла большая имперская армия под командованием знаменитого Тилли. Уже вскоре после начала сражения большая часть саксонских войск была разгромлена и в беспорядке бежала с поля боя. Казалось, что исход битвы предрешён, но, обратившись против шведов, имперские войска неожиданно натолкнулись на ожесточённое сопротивление. Мало-помалу, после многочасового ружейного и рукопашного боя, Густав Адольф сумел выправить положение, перешёл в наступление и опрокинул врага. Тилли был разбит во всех пунктах. Вся его артиллерия оказалась в руках победителей. Число убитых и взятых в плен императорских солдат исчислялось тысячами. Известие об этом разгроме вызвало изумление всей Европы и повергло католиков в уныние. Чтобы поправить положение, император должен был передать верховное командование над своей армией Валленштейну. Но пока тот собирался с силами, протестанты развивали свой успех. В ноябре 1631 года саксонские войска вторглись в Богемию и без боя взяли Прагу. Тем временем Густав Адольф овладел Франкфуртом и Майнцем, а в начале 1632 года взял все города по Дунаю от Донаувёрта до Ульма. Тилли отступил к Рейну и приготовился встретить врага на сильно укреплённой позиции у реки Лех. Он предполагал, что река будет для него надёжной защитой, но шведы перешли её по понтонному мосту и подвергли позиции имперских войск жестокому обстрелу из орудий. Католики (большую часть их составляли баварцы) вновь отступили с огромными потерями. Сам Тилли был смертельно ранен в этом бою и вскоре скончался. Густав Адольф вошёл в Баварию и в мае взял Мюнхен. Отсюда он предполагал идти на Австрию, вторгся в Швабию, но тут узнал, что саксонцы разбиты в Богемии Валленштейном. В июне, оставив часть войск в Швабии, король двинулся на помощь союзнику. К этому времени Валленштейн успел собрать огромную армию численностью до 80 тысяч человек и имел над шведами большой перевес сил. Густав Адольф решил ожидать врага в Нюрнберге, усилил укрепления города, провёл вокруг него на довольно большом расстоянии от стен круговую линию окопов и таким образом устроил свой лагерь. Валленштейн не захотел штурмовать эти укрепления, но, построив поблизости свой укреплённый лагерь, стал перехватывать шведские транспорты с продовольствием. Вскоре в Нюрнберге начался настоящий голод. От большой скученности людей вспыхнули эпидемии. В августе Густав Адольф попробовал сам штурмом овладеть лагерем Валленштейна. Шведы сражались с огромным упорством, но были отражены с большим уроном. Это была первая неудача короля в этой войне. В сентябре он должен был отступить от Нюрнберга обратно в Швабию. Путь в Саксонию для католиков был открыт. В октябре Валленштейн подошёл к Лейпцигу и после сильной бомбардировки вынудил его капитулировать. Курфюрст саксонский мог в любую минуту заключить с императором мир. Чтобы помешать этому, Густав Адольф собрал все свои силы и поспешил в Саксонию.

Валленштейн ожидал его под Лютценом. Здесь туманным утром 6 ноября началось одно из ключевых сражений Тридцатилетней войны. Католики атаковали шведские позиции по всему фронту. Особенно упорные бои развернулись на правом фланге, где распоряжался сам король. Увидев, что пехота колеблется под натиском врага, он привёл ей на помощь конный полк и отважно бросился вперёд. В это время начал расстилаться туман, видимость ухудшилась, и король неожиданно для себя оказался среди вражеских кирасиров. Те открыли по Густаву Адольфу огонь из пистолетов. Лошадь его была ранена в шею, а одна из пуль раздробила королю левую руку выше локтя. Герцог Лауэнбургский попытался вывести Густава Адольфа с поля боя, но тот получил новую рану пулей в спину и упал с лошади. Неприятельские кирасиры окружили поверженного короля и добили его выстрелом в голову.

Известие о смерти короля возбудило в шведах страшную ярость — они перешли в наступление и отбросили католиков. К вечеру Валленштейн должен был отступить. Однако кончина Густава Адольфа была для шведов и всей протестантской партии такой потерей, которую не могла вознаградить никакая победа.

Вильгельм принадлежал к славному и знаменитому в Голландии Оранскому дому. Голландия была республикой, но высшая должность верховного штатгальтера переходила по наследству от одного принца Оранского к другому. В раннем детстве Вильгельм остался круглым сиротой. Его отец, Вильгельм II, умер в 1650 году, за неделю до рождения сына. После смерти старого штатгальтера партия Генеральных штатов взяла верх над партией оранжистов (последняя стремилась к основанию монархии в пользу Оранской династии) и безраздельно правила страной в течение 22 последующих лет. Верховная власть была вручена пенсионарию Яну де Витту, который всеми силами старался укрепить республиканские учреждения. По его настоянию в 1654 года был принят так называемый Акт устранения, по которому Голландские штаты обязались не предоставлять Вильгельму ни военной, ни гражданской власти. Но уже в 1660 году, после реставрации в Англии власти Карла II, Акт устранения был отменён. В 1670 году Вильгельма приняли в Государственный совет с правом подавать голос. С этого момента началась его политическая карьера.

Вильгельм был человек хилый, худощавый, с высоким лбом и носом, загнутым наподобие орлиного клюва. Он имел задумчивый, несколько угрюмый взгляд, сжатые губы и холодную улыбку. С детства и до самой смерти он был физически слабым и больным человеком — страдал одышкой и был предрасположен к чахотке. Его постоянно донимал кашель и жестокие приступы головной боли. Однако он получил от природы сильные страсти и живую впечатлительность, которые умел прикрывать флегматическим спокойствием. Окружённый с самого детства шпионами и врагами, он приучился быть осторожным, скрытным и непроницаемым. Только перед небольшим количеством задушевных друзей он отбрасывал свою напускную холодность — был добрым, радушным, откровенным, даже весёлым и шутливым. Он был щедро наделён качествами великого государя и всю жизнь был всецело занят одной политикой. Науки, искусства и литература совсем не занимали его. От природы он обладал сарказмом. Это делало его речь сильной и красноречивой. Он живо говорил на многих языках: латинском, итальянском, испанском, французском, английском и немецком. По воспитанию он был строгим кальвинистом, однако всегда проявлял завидную веротерпимость.

Такой человек не мог долго находиться на вторых ролях. Ему недоставало только удобного случая, чтобы стать во главе республики. Такой случай представился в 1672 году, когда началась война с Францией. Сначала Генеральные штаты назначили Вильгельма на должность генерал-капитана. Вскоре тяжёлые поражения и неудержимое нашествие французов произвели сильный переворот в умах голландцев: все надежды возлагались теперь только на принца Оранского. Вследствие волнений, вспыхнувших во многих городах, Вильгельм в июле был провозглашён штатгальтером, а в августе восставшая чернь убила в Гааге Яна Витта и его брата. Если Вильгельм и не был прямым вдохновителем этих событий, он, несомненно, всецело их одобрил. Всё государство подчинилось господствующему влиянию молодого штатгальтера. Он застал страну уже во власти французов, а голландскую армию оттеснённой за линию плотин. Оставалось последнее средство остановить врага, и Вильгельм, не колеблясь, воспользовался им — он приказал открыть шлюзы и пустил против захватчиков море. Осенью голландцы перешли от обороны к наступательным действиям, проникли до самого Маастрихта, затем вторглись во Францию и осадили Шарлеруа. Брауншвейгский курфюрст и император Леопольд заключили с Голландией союз. Появление имперской армии на Рейне заставило Людовика XIV разделить свои войска. Вслед за тем войну против Франции начал испанский король. В 1673 году французы были вытеснены из Нидерландов. Англо-французский флот после ожесточённой битвы при мысе Гельдера должен был отступить от голландских берегов. Эти победы принесли Вильгельму огромную популярность. Он был объявлен наследственным штатгальтером и генерал-капитаном Голландии, Зеландии и Утрехта. Война переместилась в испанскую Бельгию. Летом 1674 года Вильгельм во главе испанских и голландских войск дал сражение французскому полководцу принцу Конде у Сенефа, близ Девена. После сильного кровопролития победа, хотя и неполная, осталась за французами. Вильгельм отказался от намерения вторгнуться во Францию и отступил. В следующем году французы овладели всей линией Мааса — взяли крепости Гюи, Люттих и Лимбург. В 1676 году Вильгельм не смог спасти испанских крепостей Бушена и Конде, осаждённых самим Людовиком XIV. Он хотел отомстить за это взятием Маастрихта, но принуждён был отступить от него. Знаменитый голландский адмирал Рюйтер, отправившийся с эскадрой в Средиземное море, был там наголову разбит адмиралом Дюкеном и сам пал в бою. В 1677 году французы овладели Валансьеном, Камбре и Сент-Омером. Вильгельм попытался выручить последний город, но был разбит при Монкасселе. В 1678 году он заключил в Амстердаме мир. Людовик вернул Голландии Маастрихт, а Вильгельму — княжество Оранское. Таким выгодным условиям мира много способствовала женитьба Вильгельма на Марии, дочери герцога Йоркского (будущего английского короля Иакова II). Этот брак был основан на чисто политическом расчёте и тем не менее оказался удачным. Правда, вначале Вильгельм не мог похвастаться супружеской верностью. Но Мария переносила неверность мужа с кротостью и терпением и постепенно приобрела любовь и расположение мужа.

Амстердамский мир не мог быть долгим. В 1681 году Людовик овладел Страсбургом. После этого Вильгельм и шведский король Карл XI подписали в Гааге союзный договор, направленный против Франции. Император и испанский король вскоре присоединились к этому союзу. В 1686 году с вступлением новых членов он был оформлен в Аугсбургскую лигу.

В это время судьба предоставила Вильгельму случай значительно расширить своё могущество. В июне 1688 года он получил формальное приглашение из Англии, от лидеров тори и вигов, занять английский престол. Они писали, что английский народ жаждет перемен и охотно объединится для свержения Иакова. Они обещали принцу полный успех, если он явится в Англию во главе отряда в 10 тысяч человек. Вильгельм немедленно стал готовиться к походу. Очень важно было повернуть в свою сторону общественное мнение. Вильгельм заранее позаботился об этом составлением манифеста, где каждое слово было продумано и имело вес. Он объявил, что выступает в защиту английских законов, постоянно нарушаемых нынешним королём, и на защиту веры, подвергаемой столь явному притеснению. Он клятвенно уверял, что у него нет никакой мысли о завоевании и войско его будет удерживаться строжайшей дисциплиной. Как только страна освободится от тиранства, он отошлёт войска назад. Единственная цель его — чтобы созван был свободно и законно избранный парламент. Решению этого парламента он обещал предоставить все общественные дела.

19 октября Вильгельм с флотом отплыл в Англию, но сильная буря и противный ветер принудили его возвратиться. Эта задержка привела в уныние его английских союзников, но сам принц отнёсся к неудаче с полным спокойствием. 1 ноября он во второй раз вышел в море. На этот раз ему сопутствовал полный успех. 5 ноября корабли вошли в гавань Торэ, и армия Вильгельма, не встретив никакого сопротивления, высадилась на английский берег. Население высыпало встречать её радостными криками. Лондон сильно волновался в ожидании дальнейших событий. Все симпатии англичан были на стороне Вильгельма. Король Иаков пытался бежать, был задержан на берегу рыбаками и переехал в Рочестер. После его отъезда Вильгельм 18 декабря торжественно вступил в Лондон. Он благоразумно отказался от короны, которую предлагали ему по праву завоевания, и предоставил решение всех спорных вопросов парламенту. Так как единственный парламент Иакова был избран с нарушением законов, палата лордов созвала 26 декабря тех депутатов палаты общин, которые заседали в последнем парламенте Карла II. Эта палата провела закон о вручении временных полномочий по управлению страной принцу Оранскому и вотировала ему на текущие расходы 100 тысяч фунтов стерлингов. Затем были назначены выборы в новый парламент. Он собрался в следующем году и открыл свои заседания 22 января. 28-го числа было решено считать бегство Иакова равносильным его формальному отречению. Вопрос о том, кто должен занять вакантный престол, вызвал долгие споры. Все понимали, что реально править страной может сейчас только Вильгельм, но тори очень не хотели провозглашать его королём. Предлагали передать корону его жене Марии. На это Вильгельм отвечал, что никогда не согласится быть слугой своей жены, и, если власть не будет вручена ему лично, он немедленно покинет Англию. Ввиду этого тори скрепя сердце согласились, чтоб королевский сан был передан одновременно и Марии и Вильгельму. Однако правительственная власть вручалась одному Вильгельму и должна была сохраниться за ним даже в том случае, если бы он пережил жену. Затем корону должны были наследовать их дети, а если брак останется бесплодным — она должна была перейти к сестре Марии, Анне. Но прежде чем вручить власть Вильгельму, парламент принял билль о правах: в нём ясным и торжественным образом были изложены основные начала государственного устройства Англии. В том числе было утверждено, что король без согласия парламента не может вводить и собирать никаких налогов, что он не может созывать армию в мирное время, никаким образом мешать свободной работе парламента и вмешиваться в дела правосудия, которое будет совершаться совершенно свободно и независимо на основе существующих законов. 11 апреля Вильгельм и Мария короновались как английские короли.

Большим достоинством нового государя была его искренняя веротерпимость. Уже в мае он очень благосклонно принял депутацию шотландского парламента, которая сообщила ему о восстановлении в стране пресвитерианской церкви, и старался только о том, чтобы здесь не начались гонения на последователей англиканства. Вскоре по инициативе короля был принят «Акт о веротерпимости». Хотя веротерпимость, провозглашённая им, имела весьма ограниченный характер и освободила от преследования лишь незначительные разряды диссидентов, всё же он был важным шагом на пути к свободе совести. Католики не получили никаких послаблений, но более по политическим, чем по религиозным причинам. Как в Англии, так и в Шотландии сильны были позиции сторонников низложенного короля (их называли якобитами), большую роль среди которых играло фанатичное англиканское духовенство, очень подозрительно относившееся к веротерпимости Вильгельма. Уже в 1689 году произошли мощные восстания якобитов в Ирландии и горной Шотландии. Летом 1690 года Вильгельм переправился во главе большой армии в Ирландию. Здесь 30 июля на речке Бойне произошло решительно сражение, в котором англичане одержали полную победу. Дублин сдался без боя. Все имения мятежников были конфискованы, многие из якобитов покинули родину. Вильгельм был признан королём во всех трёх частях государства.

В октябре Вильгельм переправился на континент, чтобы вести войну против французов. В феврале 1691 года он отправился в Гаагу, где происходил большой съезд союзников. Решено было выставить против Франции 120-тысячную армию. Но прежде чем её успели собрать, Людовик XIV, лично командуя войсками в Нидерландах, взял Монс, а маршал Люксембург разбил голландскую армию при Лезе близ Турне. В июне 1692 году французы взяли Намюр, а в августе произошла битва при Стенкеркене, в которой англичане и голландцы опять были разбиты. В июле 1693 года в кровавой битве при селении Нервиндем Вильгельм в третий раз потерпел поражение. Союзники потеряли более 14 тысяч человек и всю артиллерию. Однако победа эта осталась для французов без дальнейших последствий. Вильгельм вскоре оправился. К тому же упорный его противник, маршал Люксембург, вскоре умер. Заменивший его герцог Вильруа сильно уступал ему энергией. В 1695 году Вильгельм взял Намюр. С каждым годом он всё больше зависел от английских субсидий. Чтобы получить их, он принуждён был сделать новые уступки парламенту. Так, принят был закон о том, что король обязан каждый год созывать парламент и что состав палаты общин должен обновляться каждые три года. Была уничтожена цензура. Министры сделались ответственны перед парламентом, а не перед королём.

В 1697 году был подписан мир, по условиям которого Людовик XIV формально признал Вильгельма английским королём. Это был важный успех, увенчавший его 25-летнюю борьбу против Франции, но Вильгельм считал заключённый мир лишь передышкой и хотел вскоре возобновить военные действия. Он мечтал добиться полной победы над Людовиком, однако парламент решительно встал на пути его планов. В 1699 году депутаты приняли решение о сокращении английской армии до 7 тысяч человек, причём служить в ней могли лишь английские уроженцы (до этого она формировалась в основном из голландцев). Оскорблённый король уехал в свою голландскую резиденцию. Англичане не очень жалели об этом, но дальнейшие события показали, что Вильгельм лучше предвидел будущее. Прошло несколько лет мира. Затем спор об испанском наследстве стал явно перерастать в новую европейскую войну против Франции. Неудачное падение с лошади и последовавшая затем скоропостижная кончина в марте 1702 года помешали королю принять в ней участие, но его проекты и его ненависть к французам перешли по наследству к его преемникам.

Фридрих родился в январе 1712 года. Первой его воспитательницей была французская эмигрантка мадемуазель де Рокуль, которая зародила в нём любовь к французской литературе. Это пристрастие Фридрих сохранил потом до самой смерти, несмотря на явное неодобрение его отца Фридриха Вильгельма I, который хотел сделать из сына примерного солдата. Увы, характер Фридриха развивался совсем не в том направлении, о котором мечтал отец. Во множестве важных и мелочных обстоятельств скоро обнаружилось совершенное различие между ними. Беспрерывные воинские упражнения вызывали у принца скуку. Грубая забава охотой была ему противна. С ранних лет Фридрих почувствовал склонность к наукам и искусству. В свободное время он читал французские книги и играл на флейте. Королю это не нравилось: он делал сыну частые и строгие выговоры, не разбирая ни места, ни времени. «Нет! — говорил он. — Фриц повеса и поэт: в нём не будет проку! Он не любит солдатской жизни, он испортит всё дело, над которым я так долго грудился!» К несчастью, король принимал слишком строгие меры, стараясь искоренить недостатки сына, и это приводило ко многим размолвкам между ними. В 1730 году Фридрих решил бежать в Англию. Уже были заготовлены лошадь и деньги, но в последнюю минуту всё открылось. Принца арестовали и заключили в замок Кистрин, где он провёл несколько месяцев без мебели, без книг и свечей. Для развлечения ему была дана одна Библия.

Несколько остыв, Фридрих Вильгельм выпустил сына из заточения, но окончательно примирился с ним лишь после того, как тот согласился на устроенный королём брак с Елизаветой Христиной Брауншвейгской. Впрочем, семейная жизнь Фридриха явно не сложилась. Утверждают, что первые любовные опыты наследника оказались очень неудачными и оставили неизгладимые следы в его характере. По крайней мере, он всю жизнь терпеть не мог женщин, обращался с ними очень резко и желал, чтобы приближённые его не были женаты. С собственной женой Елизаветой он ни разу не имел супружеского общения. В первую брачную ночь он подговорил друзей поднять тревогу и кричать во всё горло: «Пожар!» Когда началась суматоха, Фридрих бежал от новобрачной и с тех пор больше никогда не спал с ней. В мае 1740 года умер старый король, и престол перешёл к Фридриху.

Получив от отца цветущее государство и полную казну, Фридрих почти ничего не изменил в придворных порядках: сохранил ту же простоту и умеренность, которая установилась при Фридрихе Вильгельме. Подобно старому королю он любил порядок и труд, был бережлив до скупости, самовластен и раздражителен. Но в отличие от него Фридрих не собирался ограничивать свою деятельность только внутригосударственными делами. Пруссия, превратившаяся при Фридрихе Вильгельме в сильное военное государство, должна была, по его мнению, потеснить старые европейские державы, и прежде всего Австрию, чтобы занять среди них подобающее ей место. Обстоятельства благоприятствовали завоевательным планам Фридриха. В октябре 1740 года скончался, не оставив мужского потомства, император Карл VI. Ему наследовала дочь Мария Терезия. В декабре Фридрих объявил австрийскому посланнику, что Австрия незаконно удерживает Силезию, хотя эта провинция по праву принадлежит Пруссии. Не дожидаясь ответа из Вены, король двинул в Силезию свою армию. Удар был нанесён так неожиданно, что почти вся область отдалась пруссакам без сопротивления. Упорная война (в истории она получила название Войны за австрийское наследство) продолжалась до 1748 года. Несмотря на все усилия, австрийцам так и не удалось отбить Силезию. По Ахенскому миру 1748 года эта богатая провинция осталась за Пруссией.

После успешного окончания войны Фридрих вернулся к государственным заботам и своим любимым литературным занятиям. Ратные дела не истребили в нём любви к искусству и философии. В 1750 году король уговорил поселиться в Потсдаме кумира своей юности Вольтера, пожаловав ему камергерский ключ и 5 тысяч талеров годового содержания. Вся должность выписанной знаменитости состояла в поправлении королевских стихов. Первое время Вольтеру очень нравилась такая жизнь, но потом он начал тяготиться ею, и чем дальше, тем больше. От природы Фридрих имел язвительный нрав. Даже самые близкие друзья вынуждены были сносить от него едкие насмешки. При таком характере он, конечно, не мог привлечь к себе искренней любви. Вольтер, который тоже был злой насмешник, не привык оставаться в долгу. Шутки, которыми обменивались король и его гость, становились всё злее. В конце концов Вольтер уехал из Потсдама с такой поспешностью, что его отъезд очень походил на бегство.

Как все великие люди, Фридрих имел свои странности. В еде он был невоздержан: ел много и жадно, вилок не употреблял и брал еду руками, от чего соус тёк у него по мундиру. Мясо для любимой собаки он клал для остужения прямо на скатерть. Нередко проливал он вино, сыпал табак, так что место, на котором сидел король, всегда было легко отличить от других. Свою одежду он занашивал до неприличия. Штаны его были с дырами, рубаха — порвана. Когда он умер, не могли найти в его гардеробе ни одной порядочной рубашки, чтобы прилично положить его в гроб. У короля не было ни ночного колпака, ни туфель, ни халата. Вместо колпака он употреблял подушку, обвязывая её косынкой вокруг головы. Мундира и сапог он не снимал даже дома. Халат заменяло полукафтанье. Спал Фридрих обычно на очень худой короткой постели с тонким тюфяком и вставал в пять или шесть часов утра.

Тотчас после завтрака к нему являлся министр с большими связками бумаг. Просматривая их, король делал пометки двумя-тремя словами. По этим пометкам секретари составляли потом полные ответы и резолюции. В 11 часов Фридрих шёл на плац и осматривал свой полк. В этот час по всей Пруссии полковники делали смотр своим полкам. Затем король отправлялся обедать вместе с братьями, двумя генералами и камергерами и вновь уходил в свой кабинет. До пяти-шести часов он трудился над своими литературными сочинениями.

Если король уставал, он звал чтеца, который до семи читал какую-нибудь книгу. День обычно завершался небольшим концертом, причём король сам играл на флейте и часто вещицы собственного сочинения. Он был большим охотником до музыки. Вечерний стол сервировался в небольшой зале, украшенной картиной Пеона, писанной по рисунку короля. Она имела такое фривольное содержание, что казалась почти непристойной. В этот час король иногда начинал с гостями философский разговор, и, по словам злоязычного Вольтера, постороннему наблюдателю могло показаться, что он слышит беседу семи греческих мудрецов, сидящих в борделе. Ни женщины, ни священники никогда не допускались ко двору. Король жил без придворных, без совета и без богослужения. Праздники устраивались только несколько раз в году.

Спокойное течение жизни было прервано в 1756 году ожесточённой Семилетней войной. Основную тяжесть её вынесла на себе Пруссия, которой пришлось одновременно воевать против Франции, Австрии, Саксонии, Польши, Швеции и России. Соединившись все вместе, они могли выставить против Фридриха около 500 тысяч солдат. Однако союзники действовали несогласованно, порознь друг от друга на широком фронте. Быстро перебрасывая войска из одного места в другое и нанося стремительные удары, Фридрих не только поначалу отражал все их нападения, но и сумел одержать целую серию блистательных побед, которые повергли в изумление всю Европу.

В 1757 году король во главе 56-тысячной армии вступил в Саксонию и без труда занял Лейпциг. Саксонская армия Августа III была окружена пруссаками в её лагере. Сделав несколько бесплодных попыток прорваться, саксонцы сдались на милость победителя. Вслед за тем Фридрих двинулся против Австрии, в мае подступил к Праге и в упорном сражении у её стен нанёс австрийцам полное поражение. Однако новая битва в июне при Колине закончилась для пруссаков неудачей. Фридрих потерял до 14 тысяч своих лучших солдат и принуждён был прекратить осаду Праги. Поражение было отчасти сглажено блестящей победой над французами, которую король одержал в ноябре при Росбахе, и не менее замечательным успехом в бою с австрийцами у деревни Лейтен в декабре того же года. Французы потеряли 17 тысяч убитыми, австрийцы — 6 тысяч убитыми, а также 21 тысячу пленными и всю артиллерию. Вскоре был захвачен Бреславль, где сдалось в плен ещё 18 тысяч австрийцев.

Оставив австрийский фронт, Фридрих поспешил в Восточную Пруссию, в которой разворачивалась русская армия. В августе 1758 года произошло кровопролитное сражение у Цорндорфа. Русские были разбиты во многих местах, но упорно не желали отступать. Только темнота положила конец сражению. Пруссаки потеряли до 13 тысяч человек, русские — около 19 тысяч. Год спустя, в августе 1759 года, у деревни Кунерсдорф состоялось новая битва, завершившаяся на этот раз полным поражением Фридриха. На поле боя осталось 20 тысяч его солдат. В октябре 1760 года русские внезапным ударом захватили Берлин. Впрочем, они даже не думали удерживать за собой этот город. Через несколько дней, взяв 2 миллиона талеров контрибуции, русский отряд отступил. Фридрих в это время вёл тяжёлую войну в Саксонии против австрийцев и одержал над ними очень трудную победу на берегах Эльбы.

В 1761 году король с 50-тысячным корпусом отступил к укреплённому лагерю у Бунцельвица. 135-тысячная русско-австрийская армия со всех сторон окружила прусский лагерь, стараясь пресечь подвоз продовольствия. Положение пруссаков было очень тяжёлым, но Фридрих упорно оборонялся. Чтобы поднять дух войска, он день и ночь был со своими солдатами, ел одну с ними пищу и часто спал у бивуачного костра. К счастью для него, союзники постоянно ссорились друг с другом и не смогли сделать ничего замечательного. Между тем в январе 1761 года умерла русская императрица Елизавета Петровна. На российский престол взошёл Пётр III, который никогда не скрывал своих горячих симпатий к Пруссии и её королю. Едва приняв власть, он поспешил заключить перемирие. В апреле был подписан и самый мир. В следующем месяце примеру России последовала Швеция. Фридрих стянул все свои силы против австрийцев и вытеснил их из Силезии. Осенью заключили между собой мир Великобритания и Франция. Мария Терезия не в силах была продолжать войну в одиночку и тоже склонилась на переговоры. 16 февраля 1763 года был подписан Губертусбургский мир, положивший конец Семилетней войне. Все державы согласились сохранить в Европе довоенные границы. Силезия осталась за Пруссией. Хотя война не принесла Фридриху территориальных приобретений, она создала ему громкую славу по всей Европе. Даже во Франции и в Австрии у него было множество восторженных сторонников, заслуженно считавших прусского короля лучшим полководцем своего времени.

Последние четверть века своего правления Фридрих провёл в мире. Ему предстояло много трудиться, чтобы водворить порядок и благосостояние в королевстве, расстроенном войной. За эти семь лет народонаселение уменьшилось на полмиллиона человек, многие города и сёла лежали в развалинах. Король деятельно взялся за восстановление страны. Разорённые провинции получили денежную помощь, всё зерно из армейских магазинов было роздано крестьянам, им же он велел отдать 35 тысяч обозных лошадей. Для укрепления финансов король в три года изъял из обращения всю порченую монету, которую принуждён был выпускать в годы войны, и велел перечеканить её в полновесные талеры. Убыль населения была частично пополнена за счёт привлечения колонистов из других земель. Во внешних сношениях Фридрих старался сохранить дружественный союз с Россией, поддерживал её в войне с Польшей, но при этом не забывал и о своих интересах. В 1772 году он очень ловко возбудил вопрос о разделе Польши, предлагая Екатерине II вознаградить себя таким образом за издержки в турецкой войне. Сам он при первом разделе получил Западную Пруссию с устьем Вислы. Умер великий король в августе 1786 года.

Александр I, несомненно, был одной из самых сложных и противоречивых фигур, когда-либо занимавших русский престол. Воспитанием его занималась сама Екатерина II, избравшая главным наставником для внука полковника Лагарпа — швейцарского республиканца, восторженного, хотя и осторожного поклонника отвлечённых идей французской просветительной философии. Взявшись за обучение великих князей Александра и Константина, Лагарп начал читать и в духе своих республиканских убеждений объяснять им латинских и греческих классиков — Демосфена, Плутарха и Тацита, английских и французских философов и историков. Во всём, что он говорил и читал своим питомцам, шла речь о могуществе разума, о благе человечества, о договорном происхождении государства, о природном равенстве людей, о справедливости, но более и настойчивее всего о природной свободе человека, о нелепости и вреде деспотизма, о гнусности рабства. Все эти идеи были рано усвоены будущим наследником русского престола. Когда, спустя несколько лет, судьба свела Александра с польским аристократом князем Чарторижским, тот был изумлён его свободомыслием. «Великий князь сказал мне, — вспоминал позже Чарторижский в своих мемуарах, — что он нисколько не разделяет воззрений и правил кабинета двора… Он сознался мне, что ненавидит деспотизм повсюду, во всех его проявлениях, что он любит свободу, на которую имеют одинаковое право все люди; что он с живым участием следил за французской революцией; что, не одобряя этих ужасных заблуждений, он всё же желает успеха республике и радуется ему… Он утверждал, между прочим, что наследственность престола была несправедливым и бессмысленным установлением, что передача верховной власти должна зависеть не от случайностей рождения, а от голосования народа, который сумеет выбрать наиболее способного правителя». Наблюдая с разных сторон придворную и государственную жизнь в России, молодой Александр положительно не одобрял течения дел. «Мне думалось, — писал он Лагарпу, — что если когда-либо придёт и мой черёд царствовать, то, вместо добровольного изгнания себя, я сделаю несравненно лучше, посвятив себя задаче даровать стране свободу и тем не допустить её сделаться в будущем игрушкой в руках каких-нибудь безумцев. Это заставило меня передумать о многом, и мне кажется, что это было бы лучшим образцом революции, так как она была бы произведена законной властью, которая перестала бы существовать, как только конституция была бы закончена и нация избрала бы своих представителей».

Вскоре у Александра появилась возможность воплотить свои смутные идеи в жизнь. К этому времени недовольство его отцом Павлом I охватило самые высшие круги столичного общества. Весной 1801 года сложился обширный заговор, в котором участвовали многие гвардейские офицеры и во главе которого стоял один из самых близких и доверенных императору людей — граф Пален. Александр был в курсе всего предприятия. Надо думать, он вступил в заговор не из жажды власти (напротив, Александр всегда тяготился ею), а с искренним намерением провести в России либеральные преобразования. При этом он до самого конца надеялся, что низложенному Павлу будет сохранена жизнь. Между тем в ночь с 11 на 12 марта 1801 года заговорщики проникли в Михайловский замок и задушили императора в его кабинете. Когда Александр услыхал о смерти отца, с ним сделалось дурно. К немалому ужасу заговорщиков он вдруг объявил, что не может быть императором. «Ведь все скажут, — стонал Александр, — что убийца это я!» Палену пришлось употребить всю свою энергию, чтобы привести молодого государя в себя. «Перестаньте ребячиться, — сказал он наконец, — и идите царствовать».

Первым шагом Александра в качестве правителя была отмена наиболее одиозных запретов его отца. Вслед за тем началась реформа центрального управления. Манифестом от 8 сентября 1802 года петровские коллегии были преобразованы в восемь министерств с комитетом министров для обсуждения дел, требующих общих соображений. Дело реорганизации продвигалось медленно из-за недостатка дельных помощников, а потом и вовсе встало на несколько лет, так как император был отвлечён войной с Наполеоном. Аустерлиц, а затем Фридланд стали тяжёлыми разочарованиями для Александра. Правда, неудачи французской войны ему удалось компенсировать за счёт территориальных приобретений в других местах.

Ещё в 1801 году царь Картли-Кахетии Георгий XII, умирая, завещал своё царство Александру I. Другие грузинские князья, спасаясь от турецкого порабощения, последовали его примеру. В 1802 году в состав России вошла Имеретия, в 1803 году — Мегрелия, в 1804 году — Гурия, в 1810 году — Абхазия. В то же время русское подданство приняли некоторые из азербайджанских ханов, находившихся под властью Ирана. В 1804 году в состав России вошло Гянджинское ханство, в 1805 году — Карабахское, Шекинское и Ширванское, в 1806 году — Дербентское, Кубинское и Бакинское. Таким образом, Россия твёрдой ногой стала в Закавказье. Расширение русских владений привело к столкновению с Ираном и Турцией. Иранская война началась в 1804 году и завершилась в 1813 году поражением шаха. Россия не только удержала все приобретения, но и несколько расширила свои владения за Кавказским хребтом. Одновременно в 1806–1812 годах на Дунае шла русско-турецкая война. В 1811 году турки понесли тяжёлое поражение от Кутузова под Рущуком и должны были уступить России Бессарабию. Короткая война 1808–1809 годов со Швецией принесла России Финляндию.

После продолжительного перерыва Александр вернулся к реформе центрального управления. Возобновлению работы над его переустройством способствовало сближение императора с Михаилом Сперанским — самым гениальным и разносторонним деятелем русской бюрократии за всё долгое время её существования. В январе 1810 года Сперанский преобразовал Государственный совет, ставший с тех пор главным совещательным органом при всех последующих государях. Вслед за Государственным советом по плану Сперанского прошла реорганизация всех министерств. В 1810 году был обнародован манифест «О разделении государственных дел по министерствам», где строго определялся круг вопросов, передаваемых в ведение каждого из них. В 1811 году появилось «Общее учреждение министерств», обозначившее состав, делопроизводство и подробности министерского управления. Оба акта были настолько хорошо продуманы Сперанским, что порядок, ими установленный, продолжал действовать более ста лет, вплоть до революции 1917 года. Всё это стало основательным заделом для будущих реформ, но затем дело преобразований опять затормозилось, так как между Александром и Сперанским наступило охлаждение. В марте 1812 года последний получил отставку. В том же году Наполеон вторгся в пределы России и после нескольких кровопролитных сражений захватил Москву.

В первые дни войны Александр находился среди войск, но затем, поняв, что сковывает своим присутствием стоявшего во главе армии Барклая де Толли, оставил её. 8 августа он назначил верховным командующим фельдмаршала Кутузова, после чего вполне сознательно удалился на второй план, уступив другому дело спасения Отечества. Но после изгнания Наполеона за пределы России Александр вышел из затворничества, для того чтобы сыграть в мировой истории уготованную ему роль. В новой европейской войне, которая началась в 1813 году, значение его было столь же велико, как значение Кутузова в Отечественной. Со времён грандиозной битвы под Лейпцигом Александр фактически стал главой шестой антифранцузской коалиции, а его главная квартира сделалась центром всей европейской политики. Короли и герцоги толпились в его приёмной, волнуясь за свои короны и владения. Слово русского императора приобрело в это время очень большой вес.

После капитуляции Парижа и отречения Наполеона союзные монархи отправились в сентябре 1814 года в Вену, чтобы обсудить послевоенное устройство мира. Александр продолжал играть на этом конгрессе одну из самых видных ролей. Без его участия не решался ни один вопрос. Одним из первых постановлений государей стала передача России Польши, которая вошла в её состав под именем Царства (Королевства) Польского, причём император волен был ввести здесь конституцию по своему желанию. Территориальные приобретения получили и другие участники коалиции. По завершении переговоров Александр предложил прусскому королю и австрийскому императору подписать между собой ещё одно соглашение, которое он назвал «Священным союзом» государей. Суть его заключалась в том, что государи взаимно обязались пребывать в вечном мире и всегда «подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь, а подданными своими управлять, как отцы семейств» в том же духе братства. Союз, по мысли Александра, должен был стать для Европы началом новой эпохи — эры вечного мира и единения. «Не может быть более политики английской, французской, русской, австрийской, — говорил он позже, — существует только одна политика — общая, которая должна быть принята народами и государями для общего счастья…»

В 1815 году, когда Александр вернулся в Россию и вновь приступил к внутренним преобразованиям, он был уже не тем человеком, что четыре года назад. Император сделался осторожным, даже мнительным, в его политике большое значение получили охранительные тенденции. И это было неудивительно: Александр ясно осознал, что любимые им просветительские идеи могут обращаться в устах демагогов-революционеров в страшную разрушительную силу, способную ниспровергнуть современное общество. С годами в нём окрепло убеждение, что сами по себе идеи равенства и законности, свободы и конституции есть вещи опасные, если ради них забыты идеалы христианства и когда сами эти идеи попадают в среду общества тёмного и незрелого. Тем не менее преобразования продолжались и коснулись прежде всего северо-западных окраин России: Эстляндии, Лифляндии, Курляндии и Польши, которые, по мнению императора, уже готовы были к принятию новых учреждений. В 1815 году Александр даровал конституцию Польше. В 1816 году он утвердил Положение об освобождении эстляндских крестьян. В 1817 году были освобождены крестьяне в Курляндии. В 1819 году получили свободу крестьяне Лифляндии.

Передовое русское общество с нетерпением ожидало сходных перемен в самой России. Оснований для этого было больше, чем достаточно. Широко известны были слова, сказанные Александром прусскому генералу Мезону: «Наконец все народы должны освободиться от самовластия. Вы видите, что я делаю в Польше. То же я хочу сделать и в других моих владениях». Вскоре император поручил группе своих советников во главе с Новосильцевым составить конституцию для России. Первый в русской истории конституционный проект предусматривал введение в стране двухпалатного парламента, местных представительных органов — «сеймов», разделение законодательной и исполнительной власти между императором и выборными органами. Конституция декларировала свободу слова, печати, свободу вероисповеданий, равенство всех граждан империи перед законом, неприкосновенность личности. Параллельно шла разработка Положения об освобождении крестьян. Таким образом, всё, казалось бы, шло к тому, чтобы в 1820 году в России начались глубокие преобразования. К этому готовы были и правительство, и общество. Но этого не случилось.

1820 год стал во многих отношениях переломным для Александра. Первая половина его была ознаменована революцией в Испании. В июле революционный пожар переметнулся на юг Апеннинского полуострова, в Королевство обеих Сицилий. Встревоженный император Франц I пригласил русского императора и короля прусского на свидание для совещания о мерах против революции. По пути в Троппау Александр заехал в Варшаву, где проходил второй польский сейм. Здесь он был не на шутку огорчён и раздражён поведением депутатов. Вместо того чтобы мирно решать текущие дела польские, патриоты стали требовать от императора новых свобод, в том числе отмены цензуры и реформы судов. Они не скрывали и того, что конечной целью их деятельности является независимость Польши в её прежних границах. Александр покинул сейм мрачный и разочарованный. В самом деле — польская конституция была одним из любимейших его детищ и плодом длительных размышлений. Тяжело было видеть неблагодарность поляков и их явное желание подражать примеру испанцев и неаполитанцев. Сразу вслед за тем пришло известие о бунте в гвардейском Семёновском полку. Быть может, в череде потрясений этого года оно было самым роковым. Видимо, как раз в эти дни всё происходящее в Европе и в России предстало перед Александром в других тонах. Да и могло ли быть по-другому? Коль скоро призрак солдатской революции замаячил уже и над Россией, нельзя было более терять время. 19 ноября в Троппау Александр подписал протокол конференции, в котором между прочим говорилось, что союзные государи обязываются друг перед другом не признавать перемен государственного строя, происходящих незаконным путём, и считают для себя возможным употреблять против таких попыток принудительные меры. Судьба сыграла с Александром злую шутку. «Священный союз», задуманный им с самыми благородными и величественными целями, как прообраз будущей Европы, обратился на деле в обычный политический сговор монархов против революции. И ради сохранения этого союза Александру пришлось пожертвовать своими либеральными принципами. Однако он сознательно пошёл на это. Как прежде он чувствовал себя призванным спасти Европу от тирании Наполеона, так и теперь он почёл своим долгом встать на пути европейской революции.

Приехав из-за границы, Александр больше не возвратился к проектам конституции и освобождения крестьян, хотя ему и было очень нелегко расстаться со своими мечтами. Давил груз невыполненных дел и несбывшихся надежд. «Когда я подумаю, — признавался Александр незадолго до смерти, — как мало ещё сделано внутри государства, то эта мысль ложится мне на сердце как десятипудовая гиря; от этого устаю». Положение, в котором оказался император после 1820 года нельзя назвать иначе как трагическое. Он не смог провести реформ, о которых мечтал всю жизнь, он понимал, что неизбежный ход событий ведёт его в лагерь реакции, и чувствовал всё более и более возраставшее отвращение к власти. В конце концов Александр перестал заниматься внутренними делами, перепоручив их графу Аракчееву. Чувства честного человека с каждым годом брали в нём верх над чувствами государя. Он то и дело возвращался к мысли об отречении. Однако и это его намерение также не было осуществлено. В ноябре 1825 года, во время поездки в южные губернии, Александр подхватил лихорадку и внезапно скончался в Таганроге.