Мы не собирались возвращаться к вопросам, связанным с выяснением истинного характера христианства, так как нам казалось, что все высказанное нами по этому поводу (часто вскользь) в предыдущих статьях и книгах, достаточно ясно выражает наше мнение на этот счет. Причем мы и представить себе не могли, что наши идеи могут быть создать неверно истолкованы нашими читателями.[1] К сожалению, мы вынуждены констатировать, что такое неверное и глубоко ошибочное истолкование действительно имело место, причем у довольно значительного числа наших читателей, и это заставило нас уточнить в этом вопросе некоторые наиболее существенные аспекты. Мы должны признать, что делаем это с некоторой неохотой, так как мы никогда не испытывали особого желания затрагивать данную тему. Этому есть много причин, одной из которых является тот странный и почти непроглядный мрак, которым окутано все, имеющее отношение к происхождению и первым векам Христианства. Если внимательно вдуматься в этот феномен, нельзя не заметить, что вряд ли такая пелена неизвестности и тайны является чистой случайностью и что, скорее всего, за этим кроется чья-то сознательная воля. Это последнее замечание следует постоянно иметь в виду в нашем дальнейшем изложении.

Несмотря на все трудности, возникающие в рассмотрении этого вопроса, есть один момент, который не подлежит никаким сомнениям. Его не отрицают и те, кто согласен с нашей позицией относительно Христианства, и те, кто возражает нам, причем часто, именно этот момент ставится во главу угла таких возражений. Он заключается в следующем: Христианство, которое сегодня безусловно представляет собой религиозную и экзотерическую традицию, изначально имело совершенно иной характер, характер сугубо эзотерический и инициатический, что проявлялось и в его ритуалах и в его доктринах. Подтверждением этого служит традиционное отношение исламской традиции к раннему христианству как к «тарике», т. е. как инициатическому пути, а не как к версии «шариата», т. е. ко внешней и вседоступной социальной экзотерической доктрине. Это настолько очевидно, что Христианству пришлось позднее заимствовать «каноническое» право (т. е. экзотерическую догму) извне,[2] и им было ничто иное как несколько адаптированное римское право. Таким образом, христианский экзотеризм был не развитием вовне внутренних принципов, заключенных в самой христианской доктрине, а целиком был почерпнут из иной, нехристианской традиции. В этом нет никаких сомнений, так как в Евангелии нет ни одного предписания, которое можно было бы истолковать как экзотерическое законоположение. Фраза — "отдайте кесарю кесарево", представляется нам чрезвычайно значительной в этом смысле, так как в ней однозначно утверждается принятие христианством в вопросах внешнего законоуложения тех порядков, которые не имели с самой христианской традицией ничего общего; порядков, свойственных той социальной среде, в которой христианство зародилось, а такой средой юридически была римская Империя. Если бы христианство изначально было тем же самым, которым оно стало в последствие, отсутствие экзотерической стороны было бы недопустимым и серьезным упущением. Более того, сам факт такого упущения был бы не только не объясним, но и вообще невозможен в любой ортодоксальной и подлинной традиции, так как любая законченная и полноценная традиция должна с необходимостью иметь как эзотерическую, так и экзотерическую стороны, и именно ко внешней, экзотерической стороне она должна апеллировать в первую очередь. Если же допустить, что Христианство изначально было исключительно инициатической и эзотерической традицией, то отсутствие в нем специфического экзотеризма будет выглядеть не как упущение, но как сознательный отказ от вмешательства в совершенно чуждую ему по определению область.

Коль скоро это было так, то христианская Церковь в первые века своего существования являлась закрытой или полузакрытой организацией, в которую допускались не все желающие, но только те, кто отвечали необходимым критериям для получения особой «христической» инициации. Даже сегодня еще можно отыскать многие факты, которые подтверждают, что дело обстояло именно таким образом, хотя чаще всего эти факты остаются либюо вообще неопонятыми, либо их подлинный смысл грубо извращается вследствие сугубо современной тенденции отрицать все, имеющее отношение к эзотеризму.[3] Такая Церковь в целом была сопоставима с буддийской Сангхой, допуск в которую является самой настоящей инициацией.[4] Часто Сангху уподобляют монастырю, и это отчасти верно, поскольку ее внутренние распорядки, равно как и правила христианских монастырей, имели сугубо эзотерический характер, и в силу этого не могли быть распространены на все общество, среди которого Сангха существовала.[5] Таким образом, случай Христианства не является уникальным явлением среди различных традиций, и одно это должно было бы сгладить то удивление, которые может возникнуть кое у кого пристолкновении с традицией, не имеющей экзотерической стороны. Быть может, гораздо сложнее объяснить почему Церковь так радикально изменила свое качество вплоть до того стостояния, в котором она пребывает сегодня, но мы вернемся к этому вопросу несколько позже.

Мы говорили выше о тех возражениях, с которыми мы часто сталкиваемся при изложении наших взглядов на Христианство, эти возражения сводятся к следующему: если христианские ритуалы и, в частности, церковные таинства имели некогда инициатический характер, то как они смогли утратить этот характер и превратиться в ритуалы чисто экзотерические?[6] По мнению наших оппонентов, это невозможно и заключает в себе противоречие, так как инициация и все с ней связанное обладает качеством постоянства и неизменности, а поэтому не может утратить своего качества ни при каких обстоятельствах; следовательно, продолжают они, всилу определенных обстоятельств и после допуска в лоно инициатической организации подавляющего большинства неквалифицированных индивидуумов полноценная и эффективная инициациация превращается лишь в виртуальную и потенциальную иницициацию.[7] Но ошибочность этого довода нам представляется очевидной: инициация, как мы много раз повторяли, действительно придает получившим ее особое качество, которое не может быть утрачено или отнято, и которое дается раз и навсегда; но это неизменность и необратимость присуща только людям, получившим инициацию, а не тем ритуалам или особым жестам, призванным передавать духовные влияния, которые служат «техническим» средством инициации. Поэтому совершенно несправедливо смешивать эти два случая, являющиеся совершенно различными и по своему смыслу и по своей приоде, и мы никогда не давали повода для подобных двусмысленностей. Наши оппоненты в этом вопросе часто ссылаются на тот факт, что христианские таинства совершаются при непосредственном участии Святого Духа, что само по себе совершенно верно, но сути вопроса не меняет. То обстоятельство, что духовные влияния называются именно таким образом, как в христианской традиции (Святой Дух), так и в других традициях, это совершенно обоснованно, поскольку речь идет о воздействии, чья природа является воистину трансцендентной и сверх-индивидуальной. Если бы все обстояло как-то иначе, мы имели бы дело не с духовными, а лишь с психическими влияниями. Но все же, полностью признавая участие именно духовного воздействия в христианских таинствах, мы убеждены, что одни и те же влияния (или влияния сходные по своей природе) вполне могут оказывать различные эффекты взависимости от того, к каким конкретным модальностям или к каким областям реальности они прилагаются. И разве одно только обстоятельство, что данное влияние имеет духовную природу, уже с необходимостью предполагает, что все возможные эффекты, оказанные им, так же будут принадлежать к области трансцендентного?[8] Мы совершенно не понимаем, почему это должны быть именно так, и более того, убеждены в обратном. Мы всегда настаивали на том факте, что духовное влияние с необходимостью присутствует и в экзотерических ритуалах, и в инициатических ритуалах, но производимые ими эффекты в обоих случаях различны. И если этого различия не существовало бы, само деление традиции на эзотерическую и экзотерическую части не имело бы смысла.[9] Так почему же не признать, что нет ничего не вероятного в том, что духовное влияние, связанное с христианскими таинствами, будучи изначально ориентированным на сугубо иницатическую область, переориентировалось (под воздействием определенных обстоятельств и как раз отвечая качеству этих обстоятельств) на более низшие уровни — на уровни религиозные и экзотерические? При этом эффекты данного влияния отныне ограничились исключительно индивидуальной сферой и перспективой личного «спасения», а «опорные» ритуалы этих влияний остались внешне теми же самыми, поскольку речь шла о продолжении одной и той же христианской традиции, связанной с изначальной и единой «христической» ориентацией. Это именно так и есть в действительности, и следует постоянно настаивать на том факте, что в нашу эпоху, и начиная уже с очень далекого от нас времени, христианские ритуалы ни в коем случае нельзя рассматривать как ритуалы инициатические.[10] Но следует заметить при этом неадекватность употребления слова «потеря», «утрата», относительно переориентации двуховного влияния, о котором здесь идет речь, с инициатического на религиозный уровень. Слово «потеря» подразумевает нечто сулчайное, что в данном случае совершенно неверно, так как речь шла о сознательно адаптации, которая, несмотря на определенные негативные стороны, была совершенно оправдванна и жизненно необходима в конкретных пространственно-временных обстоятельствах.

Если принять во внимание то печальное состояние, в котором в эпоху распространения христианства пребывали страны Запада, входившие в состав Римской империи, то без «снисхождения» Христианства на экзотерический уровень все эти страны вместе взятые в скором времени лишились бы всякой традиции, поскольку их собственные традиции, и особенно доминирующая герко-романская традиция, достигли точки предельного вырождения, что свидетельствовало о неминуемом и скором конце цикла их существования.[11] Это «снисхождение» не было ни случайностью, ни извращением, напротив оно насило «провиденциальный» характер, поскольку только это помешало Западу скатиться тогда в такую же пропасть (или близкую к ней), в какой он находится в настоящий момент. Но еще не настало тогда времени для окончательной утраты традиции, Западу суждено было дождаться для этого современной эпохи. Провиденциально требовалась «реставрация», а ее сопосбно было осуществить только Христианство. Но для этого ему надо было отказаться от своего эзотерического и «закрытого» характера, который был присущ ему изначально (,[12] и Никейский Собор лишь «санкционировал» свершившийся факт, открыв эру поиска «догматических» формул, чтобы закрепить чисто экзотерическое содержание вероучения.[13] Это, однако, проходило не без некоторых неизбежных трудностей, так как в силу заключения доктрины строго определенные и разграниченные формулировки во многом затруднял глубинное постижение ее смысла даже для тех, кто был на это способен. Кроме того, истины собственно эзотерического уровня отныне могли восприниматься только как «таинства» в обыденном смысле слова, а будучи названными таким образом, уже только один шаг оставался до представления об этих «таинствах» как о чем-то сущностно непостижимом, объяснения которому не только не возможно найти, но и не должно искать. Эти трудности не могли, однако, ни лишить традиции ее легитимности, ни перевесить той бесчисленной выгоды, которую учреждение Христианства как экзотерической организации несло всему западному миру. Впрочем, если Христианство в целом перестало быть иницатическим, внутри его сохранилась возможность специфически христианской инициации, предназначенной для элиты, которая по определению не могла довольствоваться лишь экзотерической точкой зрения и признавать свойственной такой точке зрения ограничения. Но к этому вопросу мы вернемся несколько позднее.

Такое сущностное изменение характера и даже самой природы Христианства прекрасно объясняет то обстоятельство, что предшествующий, инициатический период его существования начиная с определенного момента был покрыт напроницаемым мраком, о чем мы говорили в начале статьи. Иначе просто не могло быть. Совершенно очевидно, что природа изначального, эзотерического и инициатического Христианства не могла быть более понятной для всех тех, кто был допущен в лоно трансформированного, экзотерического Христианства. И поэтому все, что намекало на истинное качество изначального Христианства, скрывалось от новообращенных непроницаемым покровом. Само собой разумеется, мы не можем здесь исследовать каким конкретно образом это было осуществлено, так как такая задача должна решаться историками, если конечно идея подобного исследования могла прийти кому-нибудь из них в голову. Но скорее всего этот вопрос окажется для них принципиально неразрешимым, так как здесь не приемлимы их обычные методы и, особенно, их привычка опираться на «документы», поскольку никаких «документов» в данном случае просто теоретически не могло быть. Нам же важно лишь зафиксировать сам факт и указать на его глубинное значение. Заметим лишь, что вопреки вероятным объяснениям любителей рационального метода, который на деле остается всегда крайне поверхностным и упрощенным, подобное «затемнение» истоков Христианства никак нельзя объяснить простым невежеством тех, кто осуществлял трансформацию этой традиции из эзотерической в экзотерическую, и уже то обстоятельство, что они сознательно участвовали в этом процессе, говорит об их полной компетентности в эзотерической сфере. Кроме того, совершенно неправильно приписывать, как это любят наши современники, свою собственную ментальность людям иной цивилизации, и искать за подобной трансформацией какие-то «политические» или личные цели, и мы даже теоретически не видим какие выгоды можно было из этого извлечь кому бы то ни было. Напротив, переход Христианства на экзотерический уровень строго соответствовал самой природе вещей и законам традиционной ортодоксии, которая настаивает на четком разделении экзотерической и эзотерической областей.[14]

Могут задать вопрос, что произошло в ходе подобной трансформации с учением самого Христа, которое по определению лежит в основе всего Христианства, без чего данная традиция не имела бы оснований называться этим именем, а кроме того, если это учение было бы отброшено, то неясно что же стало на его место, так как без апелляции к «сверхиндивидуальному» источнику (и в данном случае им является сам Христос) аутентичной традиции просто не может быть? На самом деле, учение Христа в ходе экзотеризаци традиции не было затронуто ни в коей мере во всем, что относится к «буквальному» его изложению. Об этом однозначно свидетельствует нетронутость самих Евангелий и других текстов Нового Завета, которые несомненно восходят к первому инициатическому периоду Христанства.[15] Изменилось лишь понимание этого учения, или, если угодно, разъяснения его смысла и значения. При этом такое изменение смысла не несло в себе ничего противозаконного, так как одни и те же истины могут применены к весьма различным уровням реальности в силу соответствий и аналогий, которые наличествуют между всеми этими уровнями. Лишь определенные предписания, касающиеся специально инициатического пути и поэтому адресованные к ограниченной и качественно однородной группе людей, стали практически невозможными, применительно ко всему человеческому обществу в целом. Это на практике признается и Церковью, считающей определенные правила лишь "советами по самосовршенствованию", а не строго обязательными нормами.[16] Это означает, что каждый должен следовать евангельским путем не только по мере своих личных возможностей (что очевидно), но сообразуясь с конкретными обстоятельствами, в которых он находится, а именно только этого и можно требовать от людей, не имеющих никакого стремления выходить за рамки экзоетрической практики.[17] С другой стороны, в учении Христа есть такие инситны, которые могут быть истолкованы как эзотерически, так и экзоетерически, в зависимости от их приложения к различным уровням реальности, но есть и другие, относящиеся исключительно к эзотерической области и вне ее совершенно непримениыме. Такие истины совершенно непонятны, если их рассматривать с чисто экзотерической точки зрения, и не остается ничего иного, как провозгласить их «догматическими» утверждениями, не пытаясь дать какого бы то ни было объяснения. Это и есть то, что называют христианскими «таинствами». Само существование этих «таинств» было непонятным, если отрицать эзотерический характер изначально Христианства. Если же признать этот характер, то наличие «таинств» легко объяснить как следствие нормальной и неизбежной той «экстериоризации», проделав которую Христианство, в своем учении и в своих ритуалах, сохраняя нетронутой внешнюю форму, превратилась в ту экзотерическую и специфически религиозную традицию, которую мы знаем сегодня под этим именем.

Среди христианских ритуалов (и особенно среди «таинств», являющихся самыми существенными из них) наибольшее сходство с ритуалом инициации имеют те ритуалы, которые совершаются только один раз, и в первую очередь речь идет о крещении. Именно такие ритуалы следует рассматривать как «экстериоризацию» инициации как таковой в изначальном эзотерическом христианстве.[18] Крещение, благодаря которому неофит допускается в христианскую общину и «инкорпорируется» в нее, в эпоху, когда Христианство было инициатической организацией, составляло первую инициацию и соответствовало начало "малых мистерий".[19] Именно поэтому речь идет в данном случае о "втором рождении", которое до сих пор применяется к крещению, даже после того, как этот ритуал перешел на экзотерический уровень. Добавим, что ритуал «конфирмации» некогда означал переход к более выскокой степени, и скорее всего, отмечал собой завершение "малых мистерий". Рукоположение в сан, которое сегодня дает лишь возможность исполнять определенные функции, является «экстериоризацией» сугубо жреческой инициации, относящейся к "великим мистериям".

Чтобы убедиться в том, что Христианство во второй фазе своего существования, утратило иницатический характер своих «таинств» и превратило их в чисто экзотерические ритуалы, достаточно рассмотреть случай с крещением, от котрого, по логике вещей, должно непосредственно зависеть все остальное. Об изначальном Христианстве, несмотря на весь мрак", который его окутывает, известно совершенно точно, что в нем крещение давалось только при соблюдении множества строгих предписаний и после длительной к нему подготовки. Сейчас же все обстоит прямо противоположным образом, и как жется, что Церковь делает все возможное, чтобы упростить и облегчить процедуру осуществления этого таинства, которое не только может быть дано любому человеку без всякой подготовки и независимо от его качеств, но оно считается действительным, кто бы его не осуществил, в то время как остальные таинства могут производиться только священником определенногг сана и исполняющего конкретные ритуальные функции. Такое упрощение в основополагающего основополагающего «таинства», а также обычай крестить детей как можно раньше, желательно сразу после рождения (что, естественно, исключает возможность какой бы то ни было подготовки к крещению), можно объяснить только радикальной переменой самого смысла крещения. Начиная с определенного момента крещение стало интерпретироваться как таинство, совершение которого является необходимым условием для "спасения души", и следовательно, его следует осуществить над как можно большим количеством индивидуумов. Раньше же оно имело совершенно иной смысл. Догмат о том, что "спасение души", которое есть конечная цель всех экзотерических ритуалов, возможно только через вступление в лоно Церкви, является следствием характерного «эксклюзивизма», неизбежно присущего всякому экзотеризму как таковому. Мы не считаем нужным останавливаться на этом дольше, так как слишком очевидным является тот факт, что ритуал, совершенный над новорожденным ребенком и без каких-либо традиционных способов определения его внутреннего врожденного качества, не может носить характер инициации, даже понимаемой как инициация чисто виртуальная.[20] Впрочем, к сохранению виртуальной инициации в Христианстве мы скоро вернемся.

Заметим еще одну важную особенность: в современном Христианстве, в противоположность Христианству изначальному, все обряды носят публичный характер. При них может присутствовать кто угодно, даже если речь идет о наиболее «закрытых» ритуалах — какими должны были бы являться рукоположение в сан или посвящение в епископы, и с еще большим основанием крещение или конфирмация. Когда речь идет о подлинной инициации, ничего подобного не может иметь места, так как инициация может совершаться только в присутствии тех, кто ее уже получил.[21] Инициация и эзотеризм, с одной стороны, и прозелитизм с другой стороны, суть дву взаимоисключающие вещи. Однако этот аргумент мы не считаем основным в доказательстве нашего главного тезиса, так как если бы он был единственным, на него можно было бы возразить, что речь идет о некотором вырождении традиции, как этотимеет место иногда в инициатических организациях, не перестающих от этого являться аутентичными хранительницами виртуальной инициации. Но мы видели, что нисхождение Христианства на экзотерический уровень нельзя ни коим образом рассматривать как «вырождение», а кроме того, другие высказанные нами соображения достаточно убедительо доказываеют, что в данном случае ни о какой инициации речь идти не может.

Если бы в Христианстве сохранялась виртуальная инициация, как полагают наши оппоненты, и если бы соответственно прошедшие через христианские таинства и даже через одно только крещение, отныне были избавлены от необходимости искать какой бы то нибыло иной инициации,[22] то чем объяснить существование специфически христианских инициатических организаций, без всяких сомненений наличествовавших на продолжении всего Средневековья, ведь в этом случае их особые инициатические ритуалы являлись бы излишним и ненужным в принципе повторением таинств Церкви? Могут возразить на это, что таинства Цекрви имели отношение только к "малым мистериям", а поиск иных форм инициации был характерен для тех, кто стремился быть посвященным в "великие мистерии". Но подобное соображение по меньшей мере нелогично, так как трудно вообразить, что все члены средневековых инициатических организаций были заинтересованы именно областью "великих мистерий". Напротив, сам факт существования и широкого распространения христианского герметизма уже говорит об обратном, поскольку герметизм как таковой имеет отношение почти исключительно к области "малых мистерий". То же самое касается и профессиональных, цеховых инициаций, которые, даже если они и не были полдностью христианскими, тем не менее, требовали от членов своих организаций практиковать христианский экзотеризм.

Теперь попытаемся прояснить другой аспект, так как кое-кто может сделать из нашего изложения следующее ложное заключение: если христианские таинства не имеют никакого инициатического характера, то они принципиально и ни в коем случае не могут произвести иницатического эффекта, а это утверждение, в совю очередь, опровергается многими историческими фактами.[23] На самом деле, таинства не могут сами являться причинами этих эффектов, так как их воздействие строго ограничено экзотерической сферой, поэтому подобные случаи нуждаются в особом обяснении. Там, где существует подлинная инициация, связанная с конкретной традицией и опирающаяся на экзотеризм этой традиции, экзотерические ритуалы могут быть «перенесены» на иной уровень, но только в том случае, когда речь идет о тех, кто получил соответствующую инициацию, и ни о ком другом. Такие люди могут использовать экзотерические ритуалы как опору для инициатического делания, а следовательно для таких посвященных эффекты чисто экзотерических таинств перестанут ограничиваться исключительно экзотерической сферой, как это имеет место для подавляющего большинства, пркатикующего соответствующую экзотерическую традицию. В этом отношении Христианство не отличается от других аутентичных традиций, но для того чтобы это было возможно, должно выполняться основное условие — должна существовать подлинная сугубо христианская инициация. При этом, инициатическое использование экзотерических обрядов ни коим образом не отменяет предварительного получения регулярной и ортодоксальной инициации, и более того, только наличие такой инициации является нееобходимым условием самой возможности такого использования. И никакая исключительная личная квалификация не может заменить собой данное условие, при не соблюдении которого даже все исключительные способности, превышающие средний уровнь, приведут лишь к той или иной форме религиозного мистицизма, а он, в сою очередь, остается целиком и полностью в рамках религиозного экзотеризма.

Эти пояснения помогают нам понять истинную природу тех средневековых авторов, которые оставили после себя тексты откровенно инициатического характера, но которые совершенно ошибочно причисляются сегодня к категории «мистиков», тогда как они являлись чем-то совершенно иным. В таких случаях речь шла не о какой-то «спонтанной» инициации и не об исключительном воздействии виртуальной инициации, связанной с церковными таинствами и ставшей по каким-то причинам вновь эффективной, но о вполне регулярных инициатических организациях, существовавших в ту эпоху под прикрытием определенных религиозных орденов, не смешиваясь при этом с ними самими. Мы не можем здесь подробнее остановиться на этом, и укажем лишь на тот факт, что как раз в тот момент, когда такие инициатические организации прекратили свое существование, или по меньшей мере, стали крайне трудно доступными для того, чтобы возможность участия в них продолжала оставаться сравнительно открытой, и появился феномен мистицизма в полном смысле этого слова, и такое хронологическое совпадение однозначно указывает, что оба этих явления тесно связаны между собой.[24] Заметим одноак, что все сказанное нами здесь имеет отношение только к католической Церкви, и весьма показательным является тот факт, что в Восточных Церквях никогда не существовало такого феномна как западный мистицизм в том виде, в каком он возник в XVI веке. Это обстоятельство наводит на мысль, что определнные формы христианской инициации еще сохранились в этих Восточных Церквях, и это подлностью подтверждается в случае исихазма, инициатический характер которого не вызывает никаких сомнений, даже в тех случаях, когда он значительно потускнел под воздействием современного мира. Имунитетом по отношению такого воздействия, которе является естественным следствием общего качества нашей эпохи, обладают только исключительно редкие и мало распространенные формы инициации, не зависимо от того, бьыли ли они таковыми всегда или сознательно приняли решение «закрыться», чтобы избежать неизбежного в нынешних условиях вырождения. В исихазме инициация в полном смысле этого слова заключается в ритуальной и регулярной передаче определенных формул,[25] напоминающих мантры индуистской традиции или «вирд» исламских тарикатов. Существует также особая «техника» призывания божественного имени, как средство внутреннего делания.[26] Такая «техника» не имеет ничего общего непосредственно с христианскими экзотерическими ритуалами, но при этом исихаст может опираться в своем внутреннем делании и на эти ритуалы, как мы объяснили выше, при условии, что в результате инициации через конкретные формулы ему было передано особой инициатическое духовное влияние, использующее эти формулы как «оболочку». Но такая передача предполагает наличие непрерывной инициатической цепи, так как передать можно только то, что от кого-то было ранее получено.[27] И на этом вопросе мы, к сожалению, не можем остановится подробнее, хотя тот факт, что исихазм сохранился вплоть до наших дней открывает возможность найти в нем определенные разъяснения относительно характера и методов других форм христианской инициации, которые, увы, беззвозвратно утрачены.

В заключение, мы могли бы резюмировать все вчышесказанное следующим образом: несмотря на свое инициатическое происхождение, Христианство в настоящий момент является лсключительно религией, т. е. традицией сугубо экзоетрического уровня, и следовательно, оно не несет в себе никаких иных возможностей, кроме возможностей, свойственных всякому экзотеризму. Само оно и не претендует ни на что большее, так как его задачей является лишь обеспечения «спасения». Естественно, соответствующая инициация может накладываться на эту традицию, и более того, в нормальному случае, она должна накладываться, так как воистину полноценная традиция всегда имеет два уровня — эзотерический и экзотерический. Но на современном западе такая форма инициатического Христианства более не существует. Безусловно, строгое соблюдение экзотерических обрядов совершенно достаточно для обеспечения «спасения». И это уже много, и в нашу эпоху это единственное, но что может расчитывать подавляющее большинство современных человеческих существ. Но что делать в таких условиях тем, о ком некоторые суфии говорят, что "Рай для них не более, чем тюрьма"?

Примечания:

1

1. Мы не могли не удивиться, узнав, что кое-кто посчитал, будто наша книга "Замечания об инициации" затрагивает вопрос христианской традиции более, нежели другие наши работы. Мы спешим уверить читателей, что и в этой книге, как и во всех других, мы затрагивали эту тему ровно в той степени, в какой это было необходимо для ясного изложения основного предмета, взависимости от того, какой вопрос конкретно мы рассматривали. Еще более удивительно, что некоторые наши внимательные читатели, которые по их словам, пристально следили за нашим творчеством, сообщили нам, что нашли какие-то новые аспекты в освещении христианства, но все, приводимые ими в качестве примера пассажи, были, на самом деле, взяты из наших ранних статей, опубликованных в "Покрывале Изиды" и "Etudes Traditionnelles".

2

2. Интересно заметить в этом отношении, что в арабском языке слово «канун», заивстоваванное из греческого, обозначает всякий закон, принятый на основании случайных и преходящих обстоятельств и не являющийся, соответственно, необходимым элементом шариата, традиционного законоуложения.

3

3. Мы не раз сталкивались с весьма тенденциозной интерпретациий отцов церкви и в особенности греческих отцов, заключающейся в желании любой ценой доказать, что у них отсутствуют какие бы то ни было намеки на эзотерическую сферу, а когда отрицать это не возможно, им это ставтя еще и в вину, утверждая6 что это была досадная оплошность с их стороны!

4

4. Смотри А.К. Кумарасвами "Является ли инициацией вступление в буддистский монастырь?" июльский номер 1939 года "Etudes Traditionnelles".

5

5. Таково рода неправомочное перенесения эзотерических норм на все общество приводить к однозначно отрицательным результатам, как это имело место в индусском буддизме, где это привело к отрицанию кастовой системы. Сам Будда мог вполне не считаться с кастовой системой в рамках закрытой организации, члены которой, во всяком случае в теории, должны буть по ту сторону кастовых различий. Но стремление к уничтожению все кастовой системы как таковой во свей социальной среде с точки зрения ортодоксального индуизма было ни чем иным, как чистой ересью.

6

6. Именно о такой утрате и о таком превращении говорил Генон в предыдущих статьях, утверждая, что ныне Христианство является чисто экзотерической традицией, забывшей и даже часто отрицающей свою эзотерическую и инициатическую сторону. — прим. "Милого Ангела".

7

7. В своих работах "Замечания об инициации" и "Инициация и духовная реализация" Генон подробно и детально развивает вопрос о различии эффективной инициации и инициации виртуальной. В самых общих чертах можно сказать, что эффективная инициация — это инициация данная квалифицированным и специально подготовленным людям, соответствующим, кроме того, особым врожденным — кастовым и интеллектуальным — требованиям, и доведенная до полной (или частичной реализации, т. е. до превращения путем личных усилий инициатическую возможность духовного развития в инициатический факт. Основываясь на исламском эзотеризме можно сказать, что эффективная инициация соответствует перехода «халь» (духовного уровня, являющегося преходящим, т. е. такого который может быть и утрачен) в «макам» ("стоянку", являющуюся непреходящей и фиксированной, т. е. такую, которую утрать более невозможно). Виртуальная инициация, напротив, может быть передана неквалифицированным личностям, хотя и при исполненнии определенных условий, делающих эту инициацию подлинной и реальной (в отличии от псевдо-инициации или чисто экзотерического ритуала), а кроме того, если она остается только виртуальной, это означает, что она продолжает существовать как чистая и нереализованная возможность. Виртуальная инициация — это такая инициация, которая не является реализованной, либо в данный момент, либо вообще никогда. — прим. "Милого Ангела".

8

8. Подобное утверждение было равнозначно отказу признавать возможность духовных влияний производить определенные эффекты даже на телесном уровне, как это вне сомнений имеет место в чудесных исцелениях.

9

9. Если действия Святого Духа относилось бы только к эзотерическому уровню, который, едиснвтенно, и является трансцендентным, то мы хотели бы спросить наших оппонентов из католического лагеря — как они объяснят в таком случае то каноническое утверждение, что Святой Дух вдохновлял процесс формулировки однозначно экзотерических догматов?

10

10. Это безапелляционное утверждение Генона подвергалось неоднократным опровержениям не толкьо со стороны его противников (что неудивительно), но и со стороны его самых верных последователей и учеников. В книге А. Дугина "Мистерии Евразии" в главе "Православие и инициация" дается версия относительно необходимости различать в этом вопросе Восточную и Западную Церкви, так как по мнению автора Православие сохранило свою инициатическую природу вплоть до сегодняшнего дня, тогда как Католичество, действительно, его давно утратило. В подтверждение своей теории автор приводит много традиционалистских аргументов, ни один из которых, однако, не ставит под сомнение кристальную истинность утверждений самого Генона. Многие европейские генонисты-христиане — в частности, Фритьоф Шуон, аббат Стефан, Бертран Мишель, Гастон Жоржель и т. д. — оспаривают этот тезис Генона и применительно к самому Католицизму. Быть может это самое спорное (или наиболее уязвимое) утверждение Генона, сопоставимое разве что с его ранней неприязнью к буддизму, в которой его сумел разубедить только авторитет Ананды Кумарасвами и настойчивые возражения его ученика Марко Палиса. — прим. "Милого Ангела".

11

11. Надо подчеркнуть, что говоряьо западном мире в целом, мы выносим за скобки элиту, которая не только способна понимать свою собственную традицию, но и продолжает получаит аутентичную инициацию в мистерии. Традиция продолжала существоватьв во все более и более замкнутых группах довольно долго, но это не меняет сути сказанного нами, так как не затрагивает подавляющее большинство жителей Запада, и именно ради этого большинство Христианство было вынуждено принять «экзотерическую» форму, чтобюы заменить собой предшествующие традиционные формы в тот момент, когда они выродились до уровня «предрассудков» в самом прямом смысле этого слова.

12

12. В этом отношении можно сказать, что переход от эзотеризма к экзотеризму являлся настоящим «самопожетрвоаванием», как впрочем таковым является и всяколе нисхождение духа.

13

14. Одновременно с этим, «обращение» Константина означало признание (посредством официального акта высшей императорской власти) того факт, что герко-рмиская традицию с этого времени следует считать угасшей, хотя, естественно, остатки ее еще долго продолжали существовать, вырождаясь все больше и больше, пока не исчезли окончательно, и именно эти выродившиеся остатки были названы позднее уничижительным термином «язычество».

14

15. Мы замечали в другом месте, что смешение этих двух сфер является часто причиной возникновения гетеродоксальных сект, и в истории христианства большинство сект имело именно такое происхождение. Именно для того, чтобы избежать подобного смешения Церковью было предпринято столько предосторожностей, которые в целом были совершенно оправданы, хотя, с иной точки зрения, они, вместе с тем, они в качестве вторичного эффекта создали непреодолимые трудности для глубокого и полноценного исследования Христианства.

15

16. Даже если допустить (хотя мы и не согласны с этим), что выводы современных историков, руководствующихся, впрочем, откровенно антитрадиционными побуждениями, относительно «позднейшей», в сравнении с христианской хронологией, даты написания Евангелий, эта дата все равно будет относиться к периоду, предшествующему трансформации, о которой здесь идет речь.

16

17. Мы не хотим затрагивать здесь возможных злоупотреблений, к которым могла привести такая «минимализация» традиции, но она, тем ен менее, остается необходимой в принципе, когда происходит ее адаптация к социальной среде, составленной из саамых разнообразных и духовно разнородных индивидуумов, к каждому из которых, однако, экзотеризм должен апеллировать по определению.

17

18. Эта экзотерическая практика может быть определан как необьходимый и достаточный минимум для обеспечения "спасения души", поскольку это и является ее непосредственной целью.

18

19. Говоря здесь о ритуалах инициации, мы имеем в виду те, целью которых является передача инициатического влияния. Само собой разумеется, что сущестуют и иные инициатические ритуалы, предназначенные для тех, кто уже получил инициацию. Так Евхаристия инзначально была, безусловно, инициатическим ритуалом, но не ритуалом самой инициации.

19

20. Тема «малых» и "великих мистерий" является центральной для понимания инициации как таковой, и следовательно для адекватного уяснения мысли Генона. Традиционная картина мира делит бытие на три уровня — физический (материальный, плотный, грубый), субтильный (психический, душевный, тонкий) и духовный (небесный, ангелический). Обычные люди живут в основном интерсами первого мира. Если они участвуют в сакральной цивилизации, то им соответствует сфера экзотерической традиции; если они, по тем или иным причинам, выходят за рамки сакральной цивилизации они становятся «профанами» в полном смысле этого уничижительного термина, чем бы они ни занимались — матреиальной деятельностью или гуманитарными вопросами — во всех случаях не только духовный, но и душевный статус таких людей с традиционной точки зрения строго равен равен нулю. Для того, чтобы полноценно и сознательно реализовать потенции второго уровня, субтильного мира (мира души), простому участнику сакрального экзотерического общества (но не профанического!) необходимо пройти первую инициацию — "малые мистерии". В процессе такой инициации человек подвергается особому преображению и сознание его фикисруется на субтильном уровне. Процесс посвящения является мгновенным, но процесс полной реализации этого посвящение может быть крайне долгим и вообще не увенчаться успехом. Иными словами, инициация может остаться только виртцуальной, т. е. не реализхованной, а может стать эффективной. Это зависит уже от личных усилий и воли человека, который, тем не менее, сохранит виртуальную инициацию даже если ни сделает ничего для ее реализации. Пределом реализации инициации в "малые мистерии" является реставрация «райского» адамического состояния, что предполагает полную реализацию архетипа человеческой души, постановку «Я» в центр субтильного, тонкого мира. Далее следуют (а точнее, могут последовать, а могут и не последовать) "великие мистерии", инициация в которые переводит существо (которое после реализации "малых мистерий" уже нельзя, строго говоря, назвать человеком) на третий, духовный план, где ему предстоит также реализовать полученную в инициации возможность. пределом реализации "великих мистерий" является полное обожение, слияние с Полюсом Неба, со Словом, стоящим в центре высшего духовного мира. Переход от "малых мистерий" к «великим» описывается в традиции как переход от "земного рая" к "раю небесному". Все эти соображения следует иметь в виду, чтобы адекватно понять смысл данной статьи Генона. — прим. "Милого Ангела".

20

21. На самом деле, это утверждение не так очевидно, как это может показаться, поскольку таких традиционных цивилизациях, как исламская или индуистская есть немало случаев, когда к определенным инициатическим организациям принадлежит поголовно все население какого-то региона или какой-то области. В Индии в пример можно привести сиккхов, а в исламе некоторые северо-африканские регионы, где все жители с рождения принадлежат к той или иной суфийской тарике. Аналогичную картину можно наблюдать и в Чечене, причем вплоть до настоящего времени, где практически все население республики состоит в одной из некскольких самых распространенных суфийских орденов, которые, впрочем, конкурируют между собой. Безусловно, такие случаи можно рассматривать как аномалию, но тем не менее вряд ли можно утверждать, что виртуальная инициация в них отсутствует. Подробнее см. А. Дугин "Православие и инициация" — прим. "Милого Ангела".

21

22. После публикации статьи Кумарасвами, о которой мы упоминали в одной из предшествующих сносок, мы задали А.К.Кумарасвами вопрос по этому поваоду. Он подтвердил нам, что посвящение в буддистские монахи проходит только в присутствии членов Сангхи, которая состоит исключительно из тех, кто уже прошел посвящение. Присутсвовать при этом ритуале не могут не только небуддисты, но и те, кто исповедуют буддизм, оставаясь при этом «мирянами». (Это правило до сих пор почти всегда соблюдается в Восточных церквях, и в первую очередь в Православии, где некрещенные не могут присутствовать при крещении, а нерукоположенные в сан — при рукоположении. — прим. "Милого Ангела".)

22

23. Честно говоря, нам кажется, что основным мотивом тех, кто стремятся любой ценой доказать, что христианские ритуалы сохранили свою инициатическую природу, является именно нежелание предпринимать усилий по поиску регулярной инициации. Видимо, они не хотят утруждать себя поиском атуентичной инициатической организации и одновремнно с этим претендуют на получение сугубо инициатических эффектов в результате прохождения "церковных таинств". Даже в том случае, когда они признают, что такие результаты являются вещью исключительной в наше время, каждый легко причисляет к этому исключению самого себя, что, на самом деле, есть иллюзия, достойная глубокого сожаления.

23

24. Генон намекает здесь на определенные исторические события, связанные с историей определенных священников и богословов и с их текстами, т. е. с теми случаями, когда христианские таинства порождали откровенно инициатические эффекты. — прим. "Милого Ангела".

24

25. Мы не хотим утверждать, что никакие формы христианской инициации не сохранились и позднее, и более того, мы имеем все основания думать, что они существуют и до сих пор, но это относится к группам настолько недоступным и замкнутым, что их просто нельзя принимать в расчет. Конечно, все это справедливо лишь для католической церкви, и в Восточных цреквях дело обстоит несколько иначе.

25

26. В классическом позднеисихастском произведении "Рассказы странника своему духовному отцу", крайне популярном в Православной Церкви вплоть до настоящего времени, процесс инициации описан достаточно подробно. В начале красочно описывается как верующий ощущает неудовлетворенность экзотерической стороной религии и ищет особой духовной практики. Позже он встречает старца (а традиция старчества и является той христианской инициатической цепью, о которой говорит Генон), и тот передает ему три вещи: формулу Иисусовой молитвы (вместе с конкретными техническими правилами ее произношения и другими дополнительными деталями), четки и книгу «Добротолюбия», которую можно считать сводом технических советов, касающихся практики православного эзотеризма. В принципе, было бы крайне интересно подробно разобрать это произведение, которое может служить ярчайшим свидетельством сохранения инициатического и эзотерического измерения в православной традиции вплоть до самого недавнего времени. — прим. "Милого Ангела".

26

27. Заметим, что это призывание божественного имени по-гречески называется «мнеме», т. е. «память» или «воспоминание», что является точным эквивалентом арабского «зикр».

27

28. Заметим, что среди современных исследователей исихазма многие стараются «минимализировать» собственно его «техническую» сторону, то ли потому что это соотстветствует их личной позиции, то ли чтобы избежать ненужной критики, порожденной полным невежеством в инициатических вопросах. Как бы то ни было, это — яркий пример того «потускнения» инициатической традиции, о котором мы упомянули выше.