Зороастризм

Нет ничего страшнее деятельного невежества

(И.В. Гете)

В среде сатанистов обычно уважительно относятся к Заратустре, так уж сложилось благодаря Фридриху Ницше. Но смешивать Заратустру, выведенного Ницше, и его исторического прототипа, отнюдь не стоит.

Понимать зло как субъективное отношение — слишком тяжелая задача для заурядных мозгов. Значительно легче развести добро и зло по разным лагерям, отнести к различным источникам, субстратам и психическим способностям, к разным породам людей, нежели выявлять их в характере противоборства сил, явлений, индивидуумов, общественных групп.

Зороастрийцы первыми возвели в абсолют относительные понятия, избыточные для мироздания. Сознание порвали надвое, и оно перестало адекватно воспринимать мир; после отторжения же одной из половин восприятие мира получилось полностью неадекватным, что и стало, так сказать, доброй традицией чел-овечества вплоть до настоящего времени. Как вам заявление по типу: "Ян обязательно победит этот мерзкий инь!"? Есть мнение, что иудеи переняли идею абсолютной полярности добра и зла во время вавилонского плена. Моральный дуализм именно из этой пробирки заразил все чел-овечество.

Здесь можно отметить, что отсутствует в архетипе Сатаны: в нем не было, нет и никогда не будет дуализма как противопоставления сражающихся иллюзорных сущностей.

Если первоначально маги[63] приносили дань уважения обоим началам, то все дальнейшее развитие морали (а также мировосприятия) было заложено однобоким. Поздний текст присяги приверженца зороастризма уже начинается с проклятия дэвов. А в персидском эпосе, прекрасно изложенном Фирдоуси в «Шахнаме», симпатии конкретно определены и содержится уверенность, что "Добро, несмотря ни на что, победит, поставит Зло на колени и зверски убьет". «Зло» изображено предельно отталкивающим. Например, Зоххак: царь-тиран, поклонник Аримана, от поцелуя которого на его плечах выросли две змеи. Чтобы змеи не тревожили царя, им ежедневно давали на обед мозги двух юношей (любой биолог, думается, подтвердит, что этот рацион обычен для змей). Образ явно создан внушать отвращение. Вообще, все поклонники Аримана в «Шахнаме» представлены из разряда жестоких тиранов и захватчиков.

В древнеиранской религии враждебные человеку сверхъестественные силы образуют целое царство. Возглавляет его Ариман (Ангро-Майнью, что означает "Злая Мысль") — злой бог разрушения, соединяющий в себе Айшму (Хищничество, Разбой), Друджу (Ложь) и олицетворения иных пороков. Проникнув в созданный добрым богом Ормуздом мир, Ариман испортил многое из того, что первоначально было совершенным. Огонь осквернен дымом, пресная вода — солью, цветущая земля — бесплодной пустыней, а неподвластные увяданию и гибели растения, животные и люди — смертью. В дальнейшем он со своим воинством либо разрушает то, что необходимо людям, либо создает то, что для них пагубно: например, злобных колдунов, гнет чужеземных правителей, "сверхшатание мыслей", грех педерастии, неурочные регулы, вредных животных и насекомых, холодную зиму и т. п. Бог Тьмы есть, таким образом, первоисточник всякого физического, социального и морального зла: и дурной погоды, и отклонений в нравах, и вообще он один во всем виноват.

Дух разрушения считался злобным по сущности, а не под давлением обстоятельств. Он совершает зло добровольно и вместе с тем в соответствии со своей природой, которая неизменна. Даже будучи побежденным, он не может служить благу людей. Поэтому зороастризм видел финал мировой драмы не в господстве добра над злом, а в окончательном отделении сил света от сил тьмы и полном уничтожении последних.

Дуалистическое мировоззрение отрицательно оценивает взаимопроникновение, смешение, диффузию сущностей. Чистота в такой системе ценностей приобретает исключительное значение.

Можно на примере Аримана показать характерную особенность добавления к архетипу Сатаны Темных Богов — поскольку характер таких сущностей всегда впоследствии искажен белосветниками, то происходит любопытный процесс: образно говоря, "по характеру" добавляется изначальное, не половинчато-обрубленное, а гармоничное с Природой толкование, а "по силе" добавляется "жуткий демон", который берет силу не только от почитания своих сторонников, но и от ужаса перед ним их противников, что весьма усиливает соответствующий эгрегор.

Всякая сила вызывает перед собой преклонение, а средневековый католицизм сделал из образа Сатаны такую силу, которой в конце концов стала страшиться даже сама создавшая его римская церковь.

(Н. Сперанский, Ведьмы и ведовство.)

Добро, согласно зороастризму, существовало отдельно от зла в первоначальном божественном творении Ормузда (Ахура-Мазды, "Владыки Всеведающего") и должно было снова обособиться на третьей стадии космической истории, после уничтожения зла. Вторая историческая фаза, когда добро сражается со злом,[64] — худшее и тяжелейшее время. На этой фазе линия фронта проходит через всю вселенную. Добрым язатам противостоят злые дайвы, миролюбивым арийцам — коварные чужеземцы, скоту и собакам — ядовитые мухи и змеи, злакам и плодовым деревьям — сорняки и колючки, ласковому солнцу — темная зимняя стужа. Вредоносны также люди, отмеченные физическими недостатками и болезнями: прокаженные, слепые, глухие, горбатые, карлики, слабоумные, страдающие горячкой и грыжей. Темные силы просачиваются и начинают концентрироваться в любой точке земли, там, где силы добра ослаблены болезнью, смертью или гниением.

Обратите внимание, что здесь еще сохранились крупицы языческого здравого смысла: физические болезни и слабоумие считаются дефектом, вредоносным фактором. В дальнейшем чел-овечество утратит и эту крупицу — в "цивилизованном обществе" (т. е. — с прохристианскими ценностями, как сложилось исторически) богоугодны блаженные и убогие. Юродивые станут считаются более близкими к познанию Мира, чем крупнейшие ученые и философы[65]… Отметим на этом примере очередной аспект архетипа Сатаны: стремление к развитию, в первую очередь — умственному.

В таком «военизированном» мире у человека не может быть нравственно нейтральных действий. Все, что он совершает, полезно либо Ормузду, либо Ариману. Зороастр впервые уподобил чел-овеческую душу укреплению, каждый уголок которого, незанятый своим богом, будет занят чужим. Субстанциализируя враждебность, это мировоззрение формировало фанатичное отношение к жизни. Перед лицом вездесущего врага человек не может позволить себе даже малейшей расслабленности и распущенности, непрерывно сосредотачиваясь на действиях и помыслах относительно внушенных ему иллюзий.

Архаичность зороастрийского дуализма обнаруживается в сближении физического и морального зла. В этом учении не только нечистота, но также тьма и холод выступают ипостасями зла. Подобная тенденция характерна для древнейших культур.

Еще у Гомера свет отождествляется с жизнью, счастьем, здоровьем. Приравнивание тьмы и холода к несчастьям, безобразию, болезням, нищете, неурожаям отмечено в древнеславянских верованиях. В большинстве культур зло ассоциируется с черным цветом.[66] Тьма воспринимается как физическое зло, потому что погруженный в нее человек беззащитен по отношению к опасности. Во тьме таится неведомое, а это — один из обликов зла для обывателя. Однако есть принципиальное нововведение: теперь от доброго духа исходят уже не только свет, здоровье, все, что поддерживает и умножает жизнь, но еще и святость, понимаемая как совокупность всех добродетелей; от злого духа приходят не только тьма, болезни и смерть, но еще и грех.

С подобной точки зрения нравственный порок сродни тьме и потому предпочитает ее свету. В Библии разъясняется, что "всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы" (Ин 3, 20). Сокрытая от людских глаз аморальность преуспевает, а при свете гибнет. Здесь отражаются людские чаяния бесплатного блага для всех, которые можно утрированно выразить так: "Будь на свету, и ничего плохого с тобой не произойдет". Однако, постоянно находясь "на свету", человек лишается возможности на личную жизнь — все находятся на всеобщем обозрении (вспомните прозрачные дома в известной антиутопии «Мы» Замятина). Чтобы скрыться от толпы, надо уйти во Тьму, где толпа боится появляться. Этим подтверждается такой аспект архетипа, как индивидуальность.[67]

Индивидуальность не может существовать как таковая сама по себе. Это значит, во-первых, что нечто (или некто) должно выявить свои индивидуальные качества в сравнении с чем-то другим, отличить себя от других, а во-вторых, что некий беспристрастный взгляд должен выделить это нечто из массы других нечто благодаря тому же сравнению. Вне сравнения и сопоставления с другими нет никакой индивидуальности. Об этом говорилось и в древней метафизике: Тьма есть праоснова вещей, в которой вещи неразличимы и не отделены друг от друга; и лишь возникновение светотени высвечивает все вещи как обособленные и отличные друг от друга индивидуальности. Но, как показано в данной работе, люди (в том числе и древние) боятся Тьмы, не различают оттенков черного цвета; для них во Тьме вещи неразличимы. Для обитателей же Тьмы обособление ее составляющих не представляет проблемы.

Ариману в его борьбе помогают семь главных демонов, помимо мелких. Перечислим: Ярость, Несправедливость, Отступничество (Ересь), Анархия (Безначалие), Разногласие, Самонадеянность, Голод и Жажда. Последние два пункта явно добавлены как физиологическая боязнь соответствующих состояний, а вот остальные представляют интерес для нашего исследования. Что является противоположностью ярости? Смирение. В каком смысле, как думаете, понималась несправедливость в те времена, когда человек не мог себя помыслить вне рода, семьи, общины? Ересь вообще не нуждается в комментариях, как и безначалие. Разногласие относится сюда же; иметь собственное мнение — грешно! Самонадеянность же тесно переплетается с гордостью, но поданной со стороны противников таковой (опять же смирение). Не правда ли, очень характерная картина?

Субстанциализация зла, финальное разделение мировых сил, отождествление порочности с тьмой и грязью сохранены с соответствующими модификациями в некоторых направлениях греческой философии, в учениях христианских отцов церкви, в гностицизме и манихействе. Но зороастризм обладал и специфическими чертами, которые либо отвергли, либо затемнили другие варианты дуалистического мировоззрения. Во-первых, полагая источник зла во враждебной и агрессивной духовной субстанции, Заратустра не осуждал материальности, телесности как таковой. Более того, он восхвалял тучность и жирность скота, пастбищ, вообще восхвалял многое из живого и материального.[68] Во-вторых, зороастризм очень высоко ценил созидательную деятельность человека, особенно земледелие и скотоводство. Борьба со злом — это не только истребление тех существ, которые называются «храфсра» (хищников, скорпионов, ос, змей, жаб), не только соблюдение правил ритуальной чистоты, но и забота о земле, выращивание полезных растений и скота, деторождение, приготовление пищи. Подобные действия считались ослабляющими могущество Аримана. Оптимистический взгляд на земное существование и ориентация на творчество значительно снижали фанатический потенциал идеи о мировой войне добра и зла. В дальнейшем чел-овечество, идя, так сказать, к "духовному совершенству", творчески разовьет это наследие и отметет все это как ненужное. Вдумчивый читатель, вероятно, уже понял, что при этом произойдет: все, относящееся к материальному, живому, развивающемуся, творческому — перейдет к архетипу Сатаны как отметенное белосветниками.

Следует отметить, что Зороастр по доброте душевной оставил в наследство еще несколько идеологических «подарков» специфического характера.

Зороастризм — это первая религия откровения. Если ранее религиозные верования развивались веками, отражая изменение окружающего мира, и принимали в этом участие сотни адептов и гораздо большее количество "рядовых верующих", то ко времени, когда жил Зороастр (около 1200 г. до н. э.), глупость чел-овеческая уже достаточно созрела, чтобы множество народу с ходу поверило в созданное одним человеком. Воистину, сумма разума на Земле — константа, а население все растет… Гносеологическая суть откровения — безусловное приятие некоей аксиоматики, ее универсальная, внефактическая истинность. А интеллектуальный, рассудочный подход требует выбора подходящих аксиом — т. е. активного осознания субъектом тех проблем и противоречий, которые будет призвана объяснить и разрешить принимаемая база, иными словами — понимания познавательной ситуации в целом. Откровение позволяет обходиться без подобного понимания — если безусловно принята база, то все, что из нее следует, будет принято так же безусловно, а все, что из нее не выводится — не менее безусловно отброшено или/и проклято. Итого: откровение переводит субъект из познающих в разряд пассивно принимающих, исключает его активную мыследеятельность по осознанию. Удобно. Для очень многих удобно… Да и психологическим костылем является очень надежным: "да, я не учил ваших наук, но я совсем не дебил, а избранный, удостоившийся откровения — ответа на все вопросы".

Ранее верили, что существуют три ахуры: Митра, Варуна и Ахура-Мазда. Зороастр же объявил, что, начиная с текущего момента, Ахура-Мазда является единственным владыкой Аша (порядок, праведность, справедливость); теперь из ахур только он признается (правда, вдвоем с Ариманом) несотворенным богом, существующим вечно, творцом всего благого, включая и всех других добрых и благих божеств. И как вы думаете, каким образом обосновал Зороастр такие кардинальные изменения в вере (и, соответственно, в представлениях о мироздании)? Очень просто: "Он [Ахура-Мазда] мне сам сказал!". Все.

Немало литературных произведений обязано своим успехом убожеству мыслей автора, ибо оно сродни убожеству мыслей публики.

(Н. Шамфор)

Думаете, этим дело ограничилось? Никоим образом. Великий реформатор продолжал дальше. На совести исторического Заратустры (чем больше изучаешь эту тему, тем менее становится понятно, почему Ницше назвал так своего героя) также числится введение понятий ада и рая (tertium non datur); он учил о Страшном Суде над каждым человеком; о воскрешении после смерти и вечной жизни после. Венцом изобретений стала вера в приход Саошианта (Спасителя). Заратустра учил, что после него придет "праведный человек благого происхождения" (Ясна 43:3), который и займется спасением чел-овечества. О, это извечное стремление к халяве! И почему люди не поклоняются богу с таким именем?[69]

Люди верят, что будет наставник ниспослан судьбой,
Чья высокая речь зазвучит над безмолвной толпой.
Не томись в ожиданье, надежду оставь, земножитель!
Для тебя твой рассудок — единственный руководитель.

(Аль-Маарри, Сирия, X–XI вв.)

Немаловажно отметить, что этим Зороастр не ограничился, его врожденная скромность привела к очередному откровению, а именно, что при его рождении Ангро-Манья обещал даровать ему власть на Земле, если он отречется от Ахура-Мазды, но он, конечно же, гордо отказался (Видевдат 19:6).

Лирическое отступление к читателям, выросшим в христианизированной культуре: вам все это, случаем, ничего не напоминает?

Собственно говоря, в плане развития архетипа Сатаны зороастризм дал крайне мало, а именно то, что Сатана (здесь, конечно же, Ариман) — противник людям. Однако повторимся, эзотерики того времени чтили оба начала.

Хотя, если задуматься… это уже стало штампом.

Сатана — противник людям. Неужели? За что такая немилость? А точнее — такое внимание? А как Сатана относится к сусликам?

Собственно говоря, Сатане начхать на людей, как и на любую частность. А Врагом его объявили сами люди, следуя принципу: "Кто не с нами, тот против нас". Таким образом, более точно будет сказать, что чертой архетипа является безразличие к людям. Нечеловечность.

Если взглянуть с такой стороны, то законы реальности — это и есть характер Сатаны (чему и посвящена, собственно, эта работа). В согласии с этими законами люди — самые преуспевающие на Земле животные.[70] Так получается, что пока Сатана благоприятствует человечеству. Пока не появится структура, более совершенная, чем человечество.

А вот с обратной стороны, пожалуй, можно сказать, что люди как раз — противники Сатаны, так как они в массе своей упираются, пытаются не допустить выдвижения из своей среды чего-то нового и иного. Это называется стремлением социума к стабильности, можно назвать это "общественным инстинктом самосохранения".

Из вышесказанного следует вывод — Путь Сатаны исключает этот инстинкт, его место занимает все та же синергетическая оптимальность или гармоничность желаемого состояния социума, из которой следует не только его нынешняя псевдостабильность, но и максимально возможное количество "путей перехода", а также полная готовность подтолкнуть этот переход, если это будет целесообразно.

Отметим также, что зороастрийцы стали основоположниками еще одной традиции религий, которая забавляла бы, если рассматривалась отдельно, без учета влияния на развитие умов. Имеется в виду зурванизм, одно из течений зороастризма, которое можно уже с полной обоснованностью классифицировать как квазимонотеизм. Исходя из священных текстов, а именно из следующего: "Действительно, есть два первичных духа, близнецы, известные тем, что они враждуют" (Ясна 30:3), а также из вполне логического соображения, что у близнецов должен быть отец, решили назначить на должность такового Зурвана ("время" — авест.).

Взаимоотношения богов, их взаимодействие с миром и т. д. всегда были запутанны во всех развитых религиях (достаточно припомнить египетскую либо индийскую мифологию), но до этих логомыслов все обычно понимали в мистическом, архитепическом плане. В самом деле, неужели викинги, находясь в море, думали, что они плывут по Мировому Ясеню? А здесь практически впервые возникла и закрепилась традиция буквального понимания эзотерической литературы. Причем, обратите внимание, заодно заложили начала всеразличным теологиям, которые не просто строят логические выводы на нелогичном базисе (точнее — на произвольных, совершенно субъективных посылках), но и полностью игнорируют при этом неудобные им факты.

Впрочем, дальнейшее развитие зороастризма внесло свою лепту в развитие архетипа Сатаны. Само изначальное появление морального дуализма, четко выраженное в зороастризме, вызвало обратную защитную реакцию посвященных. Эта реакция проявилась в секретном движении Yatukan, основанном персидским черным магом Aztya. Роль Зурвана как верховного божества была пересмотрена и дополнена. Результатом явилась магическая концепция Azrvan Akarana — сочетание пусть даже стоящего "по ту сторону добра и зла", но все же строго созидательного Бога Времени Зурвана с женственной, но чертовски разрушительной энергией Аз, в дальнейшем отображенной перенявшими легенду древними арамеями как Ru'ha, в антропоморфной форме отождествленной с Лилит.

Лилит[71] напоминает характером Люцифера. В более позднее время ее стали интерпретировать как первую жену Адама, созданную одновременно с ним. Отказавшись потакать амбициям первого человека, она послала его подальше… и стала демоницей.

Последователи Yatukan были de facto первыми организованными сатанистами этой планеты, теми, кто не просто следовал Пути Тьмы, но и противопоставил себя «белосветникам» с их лицемерием. У них даже существовала своя "Черная Месса", восславляющая Аримана (Ангро-Манью) и представлявшая из себя ритуал, противоположный по форме и содержанию зороастрийской церемонии посвящения Вар Nirang (вопрос Черных Месс будет подробно рассмотрен впоследствии). Именно от Ятукана ведут свои корни магические практики Йезидов, окончательно сформулированные в небезызвестных Черной Книге ("Mishaf Resh", Master Hasan Basri, 734 А.D.) и Книге Теней (или Книге Проявлений, "Kitab al Gilwah", Шейх Ady ibn Musafir el-Hakkari, 1075–1162 А.D.).

Примечания:

6

Это верно даже для так называемых вневероисповедческих религий, таких как коммунизм, демократия, гуманизм и т. д., только возмущение будет направлено не на "оскорбление бога" за неимением такового, а на "попрание светлых идей всеобщего счастья" в конкретной формулировке.

7

Некоторые могут возразить, что библейский бог, к примеру, кается в своих поступках, передумывает (тот же потоп) и т. д. Но эта изменчивость — отнюдь не развитие, а изначальная безответственность в поступках. Кто не согласен — изучайте инструкцию, то есть Библию.

63

Изначально магами назывались зороастрийские священнослужители.

64

Любое открытое сражение равноправно для сторон — равноправно в средствах, методах, подвигах и мерзостях. Которые являются таковыми только в оценке идеологически ангажированных историков, а по сути — логически выверенными тактическими приемами. А логика внеморальна и внеэмоциональна — на то оно и открытое сражение, что в нем нет ограничений для прав и возможностей сторон. Но в результате предварительной довольно элементарной манипулятивно-психологической обработки действия «своей», «доброй» стороны воспринимаются, как подвиги и героизм, а действия "злых врагов" — как жестокость и коварство.

65

В.Рыбаков, "Дерни за веревочку": "… Вид в целом каким-то образом получает информацию из будущего. Особенно это касается информации о близящихся катаклизмах. Никакая отдельно взятая особь не осознает ее ни в малейшей степени — но вид в целом как бы чует нечто впереди и заблаговременно старается как-то перегруппироваться, реорганизоваться, с тем, чтобы избежать катастрофы. […] «объехать» поджидающую в темноте пропасть можно, только стимулируя поведение маловероятное, ненормальное. Мертвая материя всегда движется по наиболее вероятному пути, даже случайности не нарушают закона неубывания энтропии. Живая — способна нарушать этот закон и уподобляться струйке воды, карабкающейся наверх по стене. В домеханистических культурах существовали институты, как-то защищавшие таких людей. Категории «святости» или «блаженности» в христианстве либо исламе или, например, "благородного мужа, не встретившего судьбы" у конфуцианцев…" — обратите внимание, что не предлагается механизм, как, собственно, отличать "благородных мужей" от просто сумасшедших? И монотеистические культуры обожествляют всех сумасшедших, чье помешательство имеет сколько-нибудь религиозную форму и устраивает их содержанием бреда. Если же не устраивает — то это уже не блаженный, а одержимый демонами. Весьма здравый подход, ничего не скажешь.

66

Эта ассоциация характерна даже для чернокожих африканцев (хотя в Мозамбике известен демон Музунгу Майя, "белый злодей"). Одним из немногих исключений является Египет, где черное никогда не воспринималось как злое. Самоназвание страны — Хэм — обозначает "черная земля". Вероятно, дело в том, что черный цвет в Египте ассоциировался с плодородной почвой и контрастировал с красным цветом пустыни. Но и при этом черный — это цвет Анубиса, судьи мертвых, а Сетх иногда являлся в форме черной свиньи. Кстати говоря, красный цвет также часто ассоциировался с Дьяволом. Наиболее вероятно, что это связано с красным цветом крови. Однако кровь — это символ жизни.

67

Приходилось встречать утверждения, что быть во Тьме — значит бояться показаться на Свету, полностью открыться, показать уязвимые стороны. Ну, если кому-то хочется рассматривать дело именно так — ваше право. Но это, с нашей точки зрения, не проявление страха, а вполне разумная забота о своей безопасности, точно так же, как закрывание двери в квартиру на ключ. Homo homini lupus est — и, как бы не протестовали наивные идеалисты, этот принцип существует до настоящего времени и не собирается меняться на какой-либо другой.

68

Интересно отметить остатки разумного подхода — в зороастризме грехом считалось воздержание и вообще любая форма аскетизма (это рассматривалось как отказ использовать творения этого мира для предназначенных им целей).

69

Можно формально возразить, что справедливое воздаяние (противоположность халяве) является коренным представлением практически всех теистических религий, за исключением гностических. Именно это дает повод атеистическим (а не прохристианским) религиоведам критиковать любую форму теизма как «торгашество» с богом. Но возражение лишь формальное — во всех случаях справедливость незаметно подменяется угождением богу, т. е. справедливо то, что сказал бог в священных книгах или через жрецов.

70

Это связано только с отсутствием конкуренции на поле разума. Все, что не обладает таковым — изначально неконкурентоспособно из-за отсутствия способности обобщать прошлое, изменять настоящее и планировать будущее. Но сейчас уже появляются сапиенсы, которые не хотят относить себя к чел-овечеству. И хотя их сейчас крайне мало, кто поручится, что станет в будущем с чел-овечеством?

71

Наиболее вероятным прототипом Лилит является месопотамская демоница Лилиту (Ардат Лили).