Глава XI. ЛОКАЛИЗАЦИЯ ДУХОВНЫХ ЦЕНТРОВ

В предыдущих главах мы почти не касались вопроса о реальной локализации "вышней области", вопроса исключительной сложности, но представляющегося довольно второстепенным с той точки зрения, которую мы избрали. Можно было бы рассмотреть многочисленные случаи последовательных локализаций, соответствующих различным временным циклам, которые, в свою очередь, являются подразделами Манвантары; если бы, каким-то образом оказавшись вне времени, можно было обозреть всю его протяженность, нам открылся бы иерархический порядок этих локализаций, соответствующий складу традиционных форм, которые, в конечном счете, являются не чем иным, как ответвлениями основной и первозданной традиции, доминирующей в течение всей Манвантары. С другой стороны, напомним еще раз, что помимо главного центра и одновременно с ним могут существовать и многие другие связанные центры, которые, будучи более внешними, выглядят в силу этого и более явными, нежели высший центр.[179]

По поводу этого пункта мы уже отметили, в частности, сходство Лхассы, центра ламаизма, с Агартхой; теперь можно добавить, что даже на Западе до сих пор существуют два города, чьи топографические особенности в каком-то смысле роднят с Лхассой: это Рим и Иерусалим (о последнем мы уже говорили, что он и в самом деле был в свое время зримым образом таинственного Салема, резиденции Мелки-Цедека). Дело в том, что в древности, как уже подчеркивалось выше, существовала особая отрасль знания, которую можно назвать священной или жреческой географией; расположение городов и храмов было отнюдь не произвольным, а определялось в соответствии с точными законами;[180] отсюда можно вывести наличие связей, существовавших между «священным» и «царским» искусством и творчеством тогдашних зодчих,[181] а также понять причины, в силу которых древние корпорации были хранителями подлинной инициатической традиции.[182] Более того: соотношение между основанием того или иного города и той или иной доктрины (или новой традиционной формы, приспособленной к определенным условиям эпохи и местности) было таким, что первое часто мыслилось символом второго.[183] Внешне естественно, что при основании города, который должен был стать, в том или ином смысле, метрополией целой части света, требовалось соблюдение особых предосторожностей; с этой точки зрения заслуживают особого интереса как названия таких городов, так и обстоятельства их закладки.[184]

Не углубляясь в эти рассуждения, не относящиеся непосредственно к нашему сюжету, скажем еще, что подобный центр существовал на Крите в доэллинскую эпоху,[185] а в Египте их насчитывалось несколько, причем они. вероятно, были заложены в разные эпохи; к ним, в первую очередь относятся Мемфис и Фивы.[186] Название Фив (одноименный город существовал, как известно, и в Греции) заслуживает особенного внимания г; силу своей явной идентичности еврейскому слову Thebah, обозначающему Ноев ковчег. Ведь ковчег — это еще один образ высшего центра, рассматриваемый в данном качестве постольку, поскольку он обеспечивает сохранность традиции, находящейся, так сказать, в "свернутом состоянии",[187] совпадающем с переходной эпохой, с промежутком между двумя циклами, с космической катастрофой, разрушающей прежний миропорядок ради установления нового.[188] Роль библейского Ноя[189] схожа с той, которую в индийской традиции играет Вайвасвата, теперешний Ману; следует, однако, заметить, что если индусская традиция соотносится, таким образом, с началом нынешней Манвантары, то библейский потоп знаменует собой лишь начало нового подцикла, входящего в Манвантару;[190] таким образом, речь здесь идет не об одном и том же, а о двух схожих событиях.

Заслуживает интереса и соотношение между символикой ковчега и радуги, особо подчеркнутое в библейском тексте, где описывается появление радуги после потопа как знака завета между Богом и его земными творениями.[191] Во время катаклизма ковчег плавает по океану "нижних вод"; в момент восстановления миропорядка и обновления всего сущего над ним появляется радуга, — появляется "в облаке", т. е. в области "верхних вод". Стало быть, здесь идет речь о соотношении по аналогии в прямом смысле слова, т. е. о таком, когда две одинаковые фигуры представляются как бы зеркальным отражением и дополнением друг друга: выпуклость ковчега обращена вниз, выпуклость радуги — вверх, а их совокупность образует целостную круговую или цилиндрическую фигуру, двумя половинами которой они являются.[192] Эта фигура и в самом деле была целостной в начале цикла: она выглядела вертикальным срезом сферы, чья горизонтальная проекция представлялась круговой оградой земного Рая,[193] а та в свою очередь, разделялась крестообразной фигурой, образованной четырьмя реками, стекающими с "полярной горы".[194] Восстановление миропорядка должно начаться уже в конце предыдущего цикла, когда кругообразное пространство земного Рая сменяется четырехугольником,[195] символизирующим Небесный Иерусалим, что указывает на свершение того процесса, которое герметисты именовали "квадратурой круга": сфера, служащая образом развития космических возможностей посредством расширения первозданной центральной точки превращается в куб, когда это развитие завершено и рассматриваемый цикл достиг конечного равновесия.[196]

Примечания:

1

Литературный журнал. 1992. № 2. С. 237.

17

Упанишады. М., 1967. С 185.

18

В этой связи следует сказать, что судьба народов, претерпевающих "муки рассеяния", — самым ярким примером такого рода можно считать цыган, — и в самом деле содержит в себе нечто загадочное, заслуживающее внимательного рассмотрения.

19

Противники Оссендовского пытались объяснить этот факт тем, что он имел доступ к русскому переводу "Миссии Индии", изданию более чем проблематичному, поскольку даже наследникам Сент-Ива ничего о нем неизвестно. Упрекали Оссендовского и в том, что он передает звучание священной моносиллабы как «Ом», а не «Аум», но если «Аум» — это графическая передача элементов, составляющих моносиллабу, то «Ом» — это его правильная транскрипция, соответствующая реальному произношению этого слова в Индии, Тибете и Монголии; подобной детали достаточно, чтобы оценить компетентность некоторых «критиков».

179

Согласно выражению Септ-Ива, заимствованному из символики Таро, высший центр относится к прочим центрам, как "цельная колода ко всем двадцати двум арканам".

180

В завуалированной форме кое-какие сведения об этих законах содержатся в платоновском «Тимее».

181

Вспомним то, что говорилось выше о титуле Понтифекса: что же касается выражения "царское искусство", то оно сохранилось в современном масонстве.

182

Янус у римлян был одновременно божеством посвящений и покровителем ремесленнических корпораций; эта двойственность его функций обретает в свете вышеизложенного совершенно особое значение.

183

Приведем в качестве примера Амфиона, воздвигшего стены Фив при помощи звуков лиры; чуть ниже будет указано значение названия этого города. Известно, какую важную роль играла лира в орфизме и пифагорействе; китайская традиция тоже часто упоминает о музыкальных инструментах в сходном символическом контексте.

184

Многие названия, связанные с идеей белизны, уже приводились выше. Можно было бы также поговорить о священных предметах, с которыми связано процветание и даже само существование того или иного города: таков легендарный троянский палладиум, таковы щиты римских салиев, которые будто бы были выкованы из метеоритного железа во времена царя Нумы; все эти предметы, подобно еврейскому Ковчегу Завета, служили вместилищем "духовных влияний".

185

В этом отношении многозначительно само имя Миноса, соответствующее египетскому Менесу. Упомянем также о Лабиринте, который стал характерным символом в искусстве средневековых зодчих; самое любопытное, что прохождение по извивам «лабиринтов», выложенных на полу некоторых церквей, заменяло паломничество в Святую Землю для тех, кто не мог совершить его на самом деле.

186

Выше мы видели, что сходную роль в Греции играли Дельфы, чье название соотносимо с образом дельфина, — животного, наделенного весьма важными символическими характеристиками. Знаменательно также название Вавилона: Баб-Илу означает "Врата Неба" или "Врата Бога" (вспомним о сходных значениях слов Луз и Бейт-Эль в истории Иакова); но тот же Вавилон становится синонимом хаоса, "смешения языков", когда его традиция утеряна, а символика обретает обратный смысл.

187

Это состояние аналогично тому, в котором пребывает в начале цикла "Мировое яйцо", содержащее в себе зачатки всех тех возможностей, которые должны проявиться в будущем; схожим образом, ковчег содержит в себе элементы, необходимые для восстановления миропорядка, т. е. зачатки будущего.

188

Одна из функций Понтификата состоит в том, чтобы обеспечить передачу традиции от одного цикла к другому; строительство ковчега обретает здесь тот же смысл, что сооружение символического моста, ибо как тот, так и другой призваны обеспечить "переход через воды".

189

Примечательно, что Hой был также и первым виноградарем (Быт. 9, 20); этот факт следует сопоставить с тем символическим названием вина в инициационных обрядах, о котором говорилось выше по поводу Мелхи-Седека.

190

191

192

Эти две половины соответствуют двум половинам "Мирового яйца", так же как "верхние воды" соответствуют «нижним». В период хаоса верхняя половина становится незримой, а в нижней в это же время свершается то; процесс, который Фабр д'Оливе называл "скоплением тварей". С обратной точки зрения эти две фигуры могут быть также уподоблены двум лунным серпам, обращенным в разные стороны, что соотносится с символикой Януса, одной из эмблем которого был корабль. Отметим далее символическую связь между полумесяцем, чашей и кораблем и, в частности, то обстоятельство, что слова «vaissean» (судно) и «vaissel» (посудина) являются лишь разными огласовками одного и того же слова; "saint vaissel" ("Святая посудина") — одно из обычных наименований Грааля в Средние века.

193

Эта сфера тоже является "Мировым яйцом"; земной Рай располагается на срезе, разделяющем его верхнюю и нижнюю половины, т. е. на границе Неба и Земли.

194

В каббалистике этим четырем рекам соответствуют четыре буквы, образующие слово «Пардес»; в "Эзотеризме Данте" мы подчеркнули их аналогическое соотношение с четырьмя реками Преисподней.

195

Этой смене соответствует переход от растительной символики к символике минерлльной, как мы указываем в "Эзотеризме Данте". Двенадцать врат небесного Иерусалима естественным образом соответствуют двенадцати знакам Зодиака, а также двенадцати коленам Израиля; стало быть, весь этот процесс есть не что иное, как преображение зодиакального цикла вслед за остановкой круговращения мира, который возвращается в первозданное состояние, когда исчерпываются заложенные в нем возможности проявления. "Древо Жизни", росшее в центре земного Рая, растет и в центре небесного Иерусалима; на его ветвях зреют двенадцать плодов, которые в некотором смысле сопоставимы с двенадцатью Лдитъями, так же, как само Древо Жизни — с Aдити. их единой и неразделимой сутью.

196

Можно сказать, что сфера и куб соответствуют здесь двум точкам зрения на мировой процесс — динамической и статической; шесть граней куба ориентированы по трем измерениям пространства так же, как шестилучевой крест, начертанный внутри сферы. Само собой напрашивается сравнение этого куба с масонским символом "Кубического камня", выражающим идею совершенства и завершенности, т. е. реализации всей полноты возможностей, заключенных в данном состоянии.