25.

Как хорошо, что где-то кто-то думает о тебе…

Переезд — хуже двух пожаров, так, кажется, говорят в народе. Но переезд с Брысей был явно хуже трех. Она принимала в нем такое живое участие, что мне приходилось привязывать ее к ножке стола в каждой следующей комнате, где я пыталась уложить в картонные коробки носки, свитера, шампуни, тарелки, бокалы, бутылки и банки, которым не было числа. Лишенная права перемещения и участия, Брыся ограничивалась тем, что давала советы по упаковке.

— Куда ты суешь макароны? — завывала она. — А консервы? Мы же их потом не найдем! Отдай носок, он все равно теперь один! А игрушки? Мы их не забудем?

Так, кочуя из комнаты в комнату, мы паковали и складывали, складывали и паковали. И вот в комнатах не осталось ничего, кроме коробок со скарбом и разобранной мебели. Брыся несколько раз пыталась надорвать угол какой-нибудь коробки «чтобы-только-взглянуть-что-там-внутри», но я пресекала эти попытки.

Лишенная возможности проявлять инициативу, Брыся подолгу дулась и упрекала меня в бесчеловечности. Сжалившись, я выделила ей ненужную коробку и предупредила, что она будет нести ответственность за ее содержимое.

Не прошло и суток, как в коробке оказались: оторванная голова плюшевого мишки, грязный теннисный мячик, порванный тапок, потерянный когда-то брелок, пачка носовых платков, две скрепки, пружинка от бельевой прищепки, дохлый паук, украденный в гараже тюбик клея ПВА, большая железная гайка и полусгнившая морковка, которую я тут же выкинула в мусорное ведро вместе с дохлым пауком. Потом Брыся выкопала в саду все носки, тушь и прочие собачьи секреты, которые тоже попали в ее коробку.

— Брыся, — говорила я, — я уже собрала весь твой скарб: подстилки, инструменты, документы, ошейники и поводки. Зачем ты таскаешь в дом мусор?

— Ты ничего не понимаешь! — возмущалась Брыся. — Видишь, пружинка? Очень нужная вещь!

В день переезда мы взяли в аренду небольшой грузовик и начали носить в него коробки и мебель. Как и все собаки, Брыся страшно волновалась, что ее обязательно забудут, и издавала как можно более дикие крики, напоминая о своем существовании. Чтобы соседи не вызвали полицию, заподозрив нас в жестоком обращении с животным, мне пришлось посадить ее в кабину, откуда она командовала парадом, давая «полезные» советы.

Когда ЖЛ припарковал грузовик возле нашего нового жилища, я увидела просунутый через сетку забора знакомый грушевидный нос. Брыся, не раздумывая, бросилась к забору.

— Привет! — заорала она, что было сил. — Тебя как зовут?!

— Тай, — ответил шар-пей. — А тебя?

— А меня Брыся! Мы тут жить будем!

— Я знаю, — ответил Тай.

— А у меня две своих коробки есть! Со скарбом! Одна с нужными вещами, а другая — с мусором! — продолжала орать Брыся.

— У каждой собаки есть свой скарб. Это же очевидно, — вздохнул Тай.

— Да? — Брыся от удивления сбавила громкость. — А покажи свой!

— У меня его как раз и нет, — ответил Тай. — Дзен.

— Это еще что такое?

— Дзен — это когда нет ни лишнего имущества, ни лишнего общения.

— Ух ты! — восхитилась Брыся. — А как понять, имущество лишнее или нет?

— Ну, как… — задумался Тай. — Нужно решить, можешь ли ты обойтись без того или иного предмета.

— А если, например, голова мишки мне нужна, и мячик тоже. И носки. И пружинка. И щепки. Они мне все очень даже необходимы! Это — лишнее?

— У каждого свое понятие о лишнем. Мне, например, ничего не нужно. И говорю я редко. А тебе, как я вижу, нужно много общаться?

— Точно! — кивнула Брыся. — Ведь если у меня какое-нибудь новое имущество появится, кому его показывать, если не общаться?

— Понимаю, — кивнул Тай. — Но у меня нет имущества, и общаться на эту тему мне неинтересно. У тебя есть другие предложения?

— Ну… — протянула Брыся. — Я могу научить тебя виснуть на рукаве и рычать, как настоящая полицейская собака. Меня мой друг Энди научил! — добавила она с гордостью.

— Нет, спасибо, я не бойцовый пес, — ответил Тай. — Что еще?

— Еще? — задумалась Брыся. — Могу научить копать настоящий лаз! Этому меня другой друг научил — Робин.

— Не знаю, зачем мне может понадобиться лаз… Нет, не подходит.

— Тогда… — протянула Брыся. — Придумала! Я могу тебя научить плавать за палками, как Чарли! Это тоже мой друг!

— У нас в округе нет водоемов, — пожав плечами, ответил Тай. — Знаешь, я пока не вижу ничего, чему я мог бы у тебя научиться. Это не означает, что в тебе нет ничего интересного, но мне нужно время, чтобы тебя понять. Идет?

— Идет! — кивнула Брыся. — Но как ты сможешь меня понять, если общение тебе не нужно, а научить тебя мне нечему?

— Давай я тебя чему-нибудь научу. Может, пригодится, — предложил Тай.

— А чему, например?

— Например, созерцанию.

— Чему?! — удивилась Брыся. — Зерцанию?

— Созерцанию, — повторил он. — Ты смотришь на что-нибудь, и тебе в голову приходят умные мысли.

— Сами? — усомнилась Брыся.

— Сами, — кивнул Тай. — Посмотри, например, на этот цветок!

Брыся послушно уставилась на какую-то помятую ромашку.

— Что тебе в голову пришло? — спросил Тай.

— Что я есть хочу и очень устала! — сказала Брыся, неуверенно посмотрев на него. — Это умная мысль или не очень?

— Понятно, — вздохнул Тай. — Ты отдохни, поешь, а потом повторим…

Он не спеша пошел прочь. Брыся проводила его взглядом и проскользнула в приоткрытую дверь, через которую мы заканчивали носить мебель. Она обежала все комнаты, зашла по очереди в три раздвижных шкафа, посетила ванные, туалеты и комнату для гостей и удовлетворенно вздохнула.

— А где мой скарб? И мусор? — спросила она, когда я проносила мимо очередную картонку.

— Пока в подвале, — ответила я, кивнув в сторону приоткрытой двери.

Брыся умчалась вниз по лестнице. Вернулась она, держа в зубах свою любимую игрушку — голубого плюшевого ослика. Потоптавшись по гостиной, временно напоминающей мебельный склад, она запрыгнула на диван и спрятала ослика под подушку. Затем помчалась обратно в подвал. Вспомнив про кучу носков в комьях земли, пружинки и щепки для растопки, я быстро захлопнула дверь прямо перед Брысиным носом.

— Впусти меня! — прошепелявила Брыся из-за двери. Видимо, она что-то держала в зубах.

— Нет уж, — возмутилась я, — против ослика я ничего не имею, но все остальное, будь добра, складывай на террасе!

Поздним вечером, когда мы, наконец, сели ужинать, Брыся уже вовсю резвилась, гоняя по газону летающую тарелку. Новый дом ей явно нравился. Лишь перед сном, устроившись поудобнее на моем животе, она сказала, грустно вздохнув:

— Интересно, а как там Энди с йорком?

— Надеюсь, что хорошо, — ответила я. — Они, наверное, тоже о тебе сейчас думают.

— Здорово… — задумчиво протянула Брыся. — Как хорошо, что где-то кто-то думает о тебе. Кстати, а я знаю, чему могу научить Тая. Сказать?

— Скажи! — кивнула я.

— Я его играть научу! А то он, бедненький, совсем этого не умеет со своим дзеном! Грустный такой, и нос надутый, как будто осы покусали!

При виде плутоватого выражения ее морды я не удержалась от смеха. Брыся, похоже, понимала о жизни гораздо больше, чем я предполагала. Я гордилась ею и не могла поверить, что ровно год назад на моих коленях сидела маленькая пугливая собака, которая шарахалась при виде любого незнакомого ей предмета. А теперь она собиралась научить кого-то тому, чем владела в совершенстве — легкости существования и игре. Тому, что я с первого взгляда распознала в ней на найденной в интернете фотографии.