УПУЩЕННАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ

Сокрушить Джона Ф. Гринера было давней мечтой Даниэля Диттенхоффера. Голландец Дэн, как называли Диттенхоффера на Уоллстрит, был светловолосым мужчиной крепкого телосложения. Зычный голос и красный нос выделяли его в толпе брокеров. Внешне Гринер был его полной противоположностью. Его отличали нездоровая желтоватость лица и писклявый голос. В глазах маленького Наполеона с Уолл-стрит таилась хитринка, а высокий лоб выдавал недюжинный ум. Голубые глаза Диттенхоффера смотрели прямо и открыто, подбородок всегда был задран, а в осанке чувствовалась удаль настоящего борца за удачу.

Соперники были членами Нью-Йоркской фондовой биржи. Однако Гринера уже давно не видели на площадке. Он исчез с передовой после того, как некая жертва махинаций схватила его за воротник и бросила на пятнадцать футов в дальний угол биржи. Гринер был известен своими грандиозными планами крушения железнодорожных компаний. Таким образом он готовил их к последующему поглощению. Он действовал как питон, который превращает жертву в мягкую массу, чтобы потом проще было ее заглотить. Годы, проведенные на бирже, сделали его нервным и неспокойным.

Дэн все свои рабочие дни с 10 утра до 3 часов пополудни проводил на фондовой бирже. А его ночи были отданы другой игре — игровым столам с рулеткой или «Фараону». Беспокойный, как бурное море, страдающий от хронической бессонницы, он волей-неволей вынужден был под держивать себя мощными стимуляторами. Но алкоголь Дэн ненавидел всеми фибрами души. Поэтому игра стала для него выходом из положения — ведь это «вино» будоражит не хуже, чем выдержанный виски.

Регулярно Голландец покупал и продавал по 50 тысяч акций. Он мог с легкостью поставить на карту 50 тысяч долларов. Однажды он поспорил на все свое состояние — Дэн собирался угадать, какая из двух мух, сидевших на столе, улетит первой.

Для Гринера биржа была средством для достижения желаемой цели. За всю свою жизнь он совершил несметное число покупок и продаж, однако никакого восторга перед биржевой игрой не испытывал. Он ее отнюдь не идеализировал. Диттенхоффер же считал, что фондовая биржа является судом последней инстанции. Именно сюда могут обратиться финансисты, считающие себя правыми, чтобы получить по заслугам. Если же они не правы, то биржа избавит их от недостатков грубой силой доллара.

Совершенно естественно, что и в своих биржевых операциях эти два человека не были похожи. Они не сходились ни в чем. По своим моральным качествам это были современные Макиавелли и Ричард Львиное Сердце.

Почему между Гринером и Диттенхоффером началась вражда и когда это случилось, никто доподлинно не знал. Скрытую враждебность по отношению к Голландцу маленький Наполеон железных дорог испытывал из-за его вмешательства в различные биржевые сделки. Дэн же до сумасшествия ненавидел Гринера, наверное, по той же причине, по которой ястреб терпеть не может змей. Это была инстинктивная антипатия крайне различных существ.

Не один Дэн жаждал обанкротить Гринера. Множество людей предпринимали такие же попытки. Однако по мере их стараний Гринер становился все богаче. Рост его состояния был пропорционален уменьшению их капиталов.

Сэм Шарп приехал из Аризоны с 12 миллионов долларов. Он хотел показать избалованному Востоку, как надо сокрушать «финансовых скунсов вроде Гринера». Но финансовый скунс не вынес для себя новый урок. А Шарпу, в свою очередь, этот замысел ежемесячно обходился в полмиллиона долларов на протяжении года. Когда аризонский спекулянт лучше узнал эту игру — и Гринера, — он объединил усилия с Диттенхоффером. И они ударили вместе.

Это были искусные биржевые трейдеры, очень богатые и практически не имевшие финансового страха. И они пылали ненавистью к Гринеру. Живи эти варвары в другие времена, они с удовольствием разрезали бы Маленького Наполеона на кусочки и пронесли бы его сердце на блюде по веселящейся бирже. Но в безликом XIX столетии Шарп с Диттенхоффером довольствовались лишь попытками лишить Гринера пропитанных слезами его жертв миллионов. Семи или восьми из них.

Они открыли огонь. Их общее состояние было разделено на десять снарядов. Один за другим, они были выпущены в писклявого маленького человечка. От первого, второго и третьего Наполеон увернулся. Однако четвертый сломал ему ногу, а пятый выпустил из него дух.

Уолл-стрит ликовала. Она поддерживала артиллеристов, продавая активы, по которым у Гринера были открыты «длинные» позиции. Но непосредственно перед шестым выстрелом Гринер призвал к себе на помощь старого Уилбура Уайза — скупого человека с 30 миллионами наличности. Над почти раздавленным Наполеоном были воздвигнуты защитные бастионы в человеческий рост. Составляли их в основном государственные облигации. Финансовые артиллеристы вновь открыли огонь снарядами из ценных бумаг. Но крепость была неприступна, и они это знали. Поэтому довольствовались захватом одной или двух мелких железных дорог, брошенных Гринером в спешке.

Затем Шарп уехал в Англию для участия в ежегодных скачках. А Диттенхоффер отправился в Лонг Бранч, чтобы немного отвлечься. Игра в «Фараона» обходилась ему ежедневно примерно в 10 тысяч долларов в течение месяца.

После первого столкновения Наполеона с Голландцем Дэном на Уолл-стрит воцарилось затишье. Но через пару месяцев битва возобновилась. Гринер страстно желал поднять цену своих акций вообще и своего любимчика — Federal Telegraph Company — в частности. В ответ Дэн открывал «короткие» позиции всякий раз, когда Гринер старался поднять цену. Просто для того, чтобы показать, что никаких оснований для подъема цены нет. Гринер сделал четыре попытки. И все четыре раза Диттенхоффер продавал ему несколько тысяч акций. Этого было достаточно для того, чтобы ограничить рост.

До определенного момента такое манипулирование приносит свои плоды. Но неконтролируемый момент в «бычьем» движении заключается в том, чтобы покупать больше, чем другие могут или хотят продать. Гринер хотел покупать, но Дэн еще больше желал продавать.

Гринер оказался в отчаянном положении. Он был вовлечен во множество важных сделок. Чтобы довести их до конца, требовались деньги. Но банки, напуганные событиями на бирже, отказывались одалживать ему их в достаточном количестве. Кроме того, некоторые директора банков почуяли добычу. Они желали получить неплохую прибыль в случае, если их отказ в предоставлении денег заставит Гринера выбросить за борт большую часть его груза. Своей ужасной стратегией поглощения железных дорог Гринер обескровил бесчисленное множество вдов и сирот. Заимодавцы желали за них отомстить. Это было их добрым делом. Так что сомнения не посещали банкиров.

Акции Federal Telegraph, в которые Гринер вложился больше других, медленно опускались. Получив прибыль на других сделках, Дэн Диттенхоффер решил «покончить с бесконечными днями Fed. Tel.». Он приступил к этой задаче, словно играя в рулетку. Голландец продавал их, методично и непрерывно. Цена дрогнула.

Биржевые неудачи подстерегали Гринера на каждом шагу. Он решил, что ему пора позаботиться о собственном спасении. Наполеону нужно было всего 5 миллионов долларов. На худой конец хватило бы и трех. Даже 2 миллиона были бы кстати. Но деньги требовались ему немедленно. Сейчас задержка означала одно — опасность, опасность означала Диттенхоффер, а Диттенхоффер символизировал смерть.

На Уолл-стрит тем временем вдруг как будто из ниоткуда возник слух о том, что Гринер испытывает проблемы. Финансовые вампиры бросились в банки и стали пытать президентов. Они не задавали прямых вопросов, чтобы не получить лживых ответов. А говорили так, будто бы знали: «Гринер уже на небесах».

Президенты банков снисходительно, почти с сожалением, улыбались: «Вы только сейчас это поняли? А мы знали уже шесть недель назад!»

Вампиры рванули назад — на Уолл-стрит. Они принялись продавать акции Гринера. Не акции Federal Telegraph, которые всегда были хорошей собственностью, но реорганизованные им железные дороги. Ведь их возрождение только началось, они еще не успели встать на ноги. Цены падали вниз, а вверх ползли слухи: «Диттенхоффер в конце концов достал Гринера!»

Тысяча брокеров ринулись искать своего дорогого друга Дэна. Чтобы поздравить его — этого сокрушителя Наполеона, героя дня и будущего раздатчика щедрых комиссионных выплат. Но дорогого Дэна было не найти. Его не было ни на площадке биржи, ни в офисе.

Просто кое-кто нашел Диттенхоффера еще до того, как началась брокерская эйфория. Этот «кое-кто» был величайшим игроком, более значительной персоной, чем сам Голландец Дэн. Это был маленький человечек с хитрыми карими глазками, писклявым голосом и великолепным лбом — мистер Джон Ф. Гринер.

—    Мистер Диттенхоффер, я послал за вами, чтобы задать вам вопрос, — пропищал он спокойно.

Гринер стоял позади говорливого информатора.

—  Конечно, мистер Гринер. —Дело в том, что Диттенхоффер был готов к униженным призывам «ослабить хватку». Он сформулировал практически каждое слово возможного отказа.

—  Вы исполните заказ от меня?

—   Конечно, мистер Гринер. Я выполняю любые заказы. Я — брокер.

—  Прекрасно. Продайте для меня 50 тысяч акций Federal Telegraph.

—   По какой цене? — записывая данные, автоматически спросил Диттенхоффер, поскольку мозг его был парализован.

—   По самой лучшей, какую только найдете. Акции сейчас стоят, — произнес Гринер, глядя на ленту информатора, — 91 доллар.

—  Очень хорошо.

Два человека смотрели друг на друга. Голландец Дэн — угрожающе, Гринер — спокойно и буднично, чуть ли не искренними глазами.

Диттенхоффер заторопился на биржу. У входа он встретил своего партнера из Dittenhoeffer & С⁰, — Смита.

—    Билл, я только что получил заказ от Гринера продать 50 тысяч акций Federal Telegraph.

—   Что-что? — задыхаясь, переспросил Смит.

—  Гринер послал за мной. Спросил, приму ли я у него заказ. Я согласился. И он велел мне продать 50 тысяч акций Telegraph, и я...

—   Ты поймал его, Дэн. Ты поймал его! — торжествующе воскликнул Смит.

—  Я собираюсь покрыть свои 20 тысяч акций при помощи первой части заказа. И продать остальное по лучшей цене, которую только найду.

—   Вот это да! Это твой шанс! Ты не видишь, что поймал его? Смайли из Eastern National Bank сказал, что ни один банк в городе не одалживает Гринеру денег. А средства нужны ему позарез. Он должен 10 миллионов долларов держателям облигаций Indian Pacific. Он откусил больше, чем может прожевать, черт бы его побрал!

—   Хорошо, Билл. Мы обслужим мистера Гринера, как обслуживаем любого другого клиента, — подытожил Диттенхоффер.

—   Но... — начал было Смит с нескрываемым испугом; вне Уолл-стрит он был порядочным человеком.

—   Тем не менее я сделаю это. Это его не спасет. Я обслужу его, — произнес Дэн, уверенно улыбаясь.

Для Диттенхоффера не составило бы труда воспользоваться заказом Гринера, чтобы заработать целое состояние. Он держал «короткую» позицию в 20 тысяч акций, которые продал по средней цене в 93 доллара. Голландец мог взять 50 тысяч акций Гринера и лично выбросить их на рынок. Даже первоклассные акции не выдержали бы такого ужасающего движения. Без сомнения, цена на Federal Telegraph упала бы на 15 или более пунктов. Так что Дэн с легкостью мог выкупить свою «короткую» позицию за 75 или даже за 70 долларов. Он получил бы полмиллиона долларов, а его заклятый враг Гринер потерял бы миллион. А если бы Дэн позволил своему партнеру по секрету шепнуть какому-нибудь другу, что продает большой пакет Telegraph для Гринера, то биржевая площадка сошла бы с ума. Все бросились бы продавать, и это падение навсегда искалечило бы маленького Наполеона. Не сделал ли Гринер самую большую ошибку в своей жизни, отдав заказ врагу?

Дэн отправился на пост Federal Telegraph, где толпы безумцев во весь голос выкрикивали цены, которые готовы были заплатить или принять. Двадцати брокерам он сделал заказы на продажу тысячи акций по самой лучшей цене. А сам, через другого человека, приобрел соответствующее их количество. На следующий день он лично продал 20 тысяч акций, а на третий день — последние 10 тысяч из заказа Гринера. Уолл-стрит посчитала, что продажа совершалась для его личного счета. Все это были «короткие» позиции. Поэтому коллеги решили, что он продавал акции, которыми не владел, надеясь впоследствии выкупить их подешевле. В отличие от «длинной», такая продажа никогда не производит сокрушительного эффекта. Всем ясно, что «зашортивший» продавец рано или поздно должен будет выкупить акции, обеспечивая будущий спрос, который повысит цены. Ведь «Тот, кто продает ему не принадлежащее, должен это выкупить или попадет в тюрьму».

В среднем Диттенхоффер смог получить 86 долларов за каждую из 50 тысяч акций Federal Telegraph Company. Уолл-стрит согласилась, пусть и неодобрительно покачивая головой, что Дэн становился слишком безрассудным, а Гринер — скользким малым. «Короткие» позиции становились огромными, и опасность принудительного закрытия увеличивалась неимоверно. Из-за этого трейдеры предпочитали воздерживаться от «удара» по Telegraph. На самом деле многие проницательные трейдеры усматривали в кажущейся слабости этих акций ловушку маленького Наполеона. И они «обманывали» его, хитроумно покупая акции Federal Telegraph!

Получив 3 400 ООО долларов от продажи крупного пакета акций, Гринер преодолел свои трудности. Это был смелый ход — довериться своему противнику. Рискованный шаг сделал его владельцем крупной железнодорожной системы. Последующие атаки Голландца Дэна не причинили ему никакого вреда. Гринер предоставил ему возможность одним ударом завершить в свою пользу их противостояние, но Диттенхоффер ее упустил.