ПРОЛОГ

У порога орбиты. В июле 1994 года я в очередной раз оказался на космодроме Байконур, который находился уже на территории Казахстана. В порядке подготовки к очередному космическому полету наша «группа быстрого реагирования», как тогда называли команду технического руководства, возглавляемую генеральным конструктором Ю. П. Семеновым, прибыла сюда, как обычно, за неделю до пуска. Личное участие главных конструкторов и технических руководителей работ над основными системами стало одновременно своеобразным ритуалом и завершающим этапом подготовки космических кораблей, подходом, который сложился с годами, способствуя повышению надежности и безопасности полетов.

Космодром — порог орбиты. Здесь выполняются последние действия по подготовке большой ракетно–космической системы, здесь концентрируется энергия людей, которые готовят эту технику, все ее компоненты, подводя последние итоги. Прибывшие становятся здесь другими, ведут себя не так, как там, на Большой земле. Здесь я тоже — другой, не такой, как всегда, но и не такой, как все. Похоже, это — недостатки моего воспитания. Не раз в течение всей жизни я пытался их преодолеть; помогало, но не до конца. К тому же приходилось преодолевать потери, принесенные войной. Вообще?то мне нравится хорошая компания и даже застолье, люблю уместные тосты и, если надо, быть тамадой. Со студенческих времен осталось умение играть в настольные игры. Наверно, поэтому и, конечно, благодаря делу, которое здесь представляю, меня принимают за своего. Но чувство неполного члена команды никогда не покидало меня. Зато я что?нибудь все время пишу. Это тоже помогает, чаще всего.

Здесь, на Байконуре, обстановка диктует другой уклад жизни, отличающийся от Большой земли. Здесь больше свободного времени, которого не хватает в Москве, но надо быть начеку, требуется следить за ходом подготовки корабля, которая ведется круглосуточно. Надо вовремя завершить свои последние инженерные функции — так называемый авторский надзор, а если надо, «отписать замечания» и, конечно, в назначенное время прибыть на заседания техруководства и госкомиссии, чтобы выполнить установленный ритуал: выступить, подтвердив готовность к полету, и подписать итоговые заключения. Наряду с основными обязанностями здесь можно сделать то, что не удается в Москве. Есть время почитать, набросать эскизы, что?то написать, ведь чукча, как известно, — писатель.

Решение написать книгу. В июле здесь — на Байконуре — очень жарко. Может быть, поэтому мне вспомнилось жаркое лето 1975 года. Тогда мы завершали последние приготовления к полету и стыковке кораблей «Союз». С тех пор многое произошло. Советский Союз ушел в прошлое. Мои соотечественники стали другими, да и сами мы изменились. Несмотря на огромные трудности, наши космические корабли продолжали летать, а мы работали над новыми проектами. Через год, 20 лет спустя, предстоял новый совместный полет американского космического корабля к нашей орбитальной станции «Мир». В этом проекте нам, стыковщикам, снова досталась ключевая роль, даже более ответственная, чем 20 лет назад: ведь российский модернизированный стыковочный узел, наш АПАС-95, теперь установили и на американский «Спейс Шаттл». У нас в России, в РКК «Энергия», и в Америке, в Калифорнии, Техасе и Флориде, начался заключительный этап подготовки к стыковке.

События 20–летней давности не выходили у меня из головы. Тогда, накануне полета, мы решили написать о том беспрецедентном проекте книгу, которая была издана год спустя, в июле 1976 года. Публикация стала еще одним событием после самого полета. С позиции советских стандартов и стилей книга действительно получилась неплохая. Она прошла все виды цензуры, начиная от встроенной в нас самих и в голову нашего директора К. Бушуева, кончая ЦК КПСС, за которым было последнее слово всегда и во всем.

Теперь, 20 лет спустя, именно здесь, на Байконуре, я впервые подумал о том, что надо написать книгу о новом проекте. Однако вскоре мне стало ясно, что так же централизованно и быстро, как 20 лет назад, сколотить писательскую команду не удастся, надо решаться работать на свой страх и риск. Поначалу, обдумывая содержание, я решил, что следует прежде всего сравнить два проекта, их особенности и условия нашей работы, разделенные целой эпохой. Надо обязательно поведать о том, о чем нельзя было рассказать тогда, оставаясь в рамках соцреализма. Было интересно, что из этого могло получиться, ведь основной цензор находился внутри нас самих. В течение последних лет вместе с перестройкой шла сначала медленная эволюция, а затем и настоящая революция, резко изменившая всю нашу жизнь. О чем мы написали бы при иных внешних условиях? Это хороший вопрос, как любят говорить наши американские коллеги. Мне самому стало интересно вспомнить и рассказать о тех условиях, о том, как мы работали и выполняли все задания партии и правительства, как относились к своим американским коллегам и друг к другу. Об этом стоило рассказать, ведь новый проект своими истоками уходил в ЭПАС, а его делали многие из тех, кто активно работал 20 лет назад. И очень интересно сравнить изменившиеся условия жизни страны с нашим прошлым и посмотреть на нас самих, постаревших и тоже изменившихся с годами и под действием новой окружающей среды.

Таков был первоначальный замысел книги. Делая первые наброски, я понял, что очень многие события моей жизни и деятельности связаны между собой, и мне стало ясно, что следует рассказать если не обо всем, то, по крайней мере, о главном. Конечно, два международных проекта, два события стали кульминацией космической деятельности, связанной со стыковкой на орбите, но, с другой стороны, они неразрывно связаны с другими проектами. Поэтому показалось логичным написать книгу обо всей своей инженерной карьере, о жизни в космической технике. В процессе работы над книгой приходилось вносить много дополнений и исправлений, однако первый — начальный — вариант содержания, составленный тогда на Байконуре, остался неизменным.

Так, несмотря на все сомнения, я решил написать большую книгу в другом, послесоветском стиле. Древние завещали нам, что человек в течение жизни должен родить сына, посадить дерево, построить дом.

Следовало бы добавить: воспитать дочь и написать книгу. Конечно, я понимал, какую ношу взваливал на себя в дополнение ко всем основным обязанностям, к тому же в такой напряженный период. С другой стороны, когда было легче?то? Кто?то хорошо сказал, что если хочешь успеть сделать многое, нагрузи себя сверх меры. Итак, ни дня без строчки, как сказал Поэт.

Работа над этой большой книгой потребовала несколько лет, прежде всего, потому что ею удавалось заниматься лишь в свободное время, а его, как всегда, было мало. Однако я об этом не жалею. Книга дала очень много, сделала из меня еще одного человека. Вспомнив и осознав прошлое, я многое понял и стал лучше разбираться в людях и событиях. Сравнение проектов и программ, отечественных и зарубежных, добавило мне также очень много как инженеру и конструктору.

Соцреализм господствовал в советской литературе, и не только в художественной. Работая над книгой, мне, кажется, удалось избавиться от многих из его оков. Только думая о будущем, о своих детях, учениках и последователях, я сознательно пытался сохранить влияние этого стиля. Похоже, это удалось недостаточно хорошо.

Нет, недаром XX век назвали космическим. Его вторая половина оказалась золотым веком космонавтики. После такого расцвета спад неизбежен. Осталось надеяться, что упадок не будет очень сильным и не слишком затянется. Наше поколение заложило хорошую техническую базу для будущего и оставило почти не заполненным поле для научных открытий и настоящих космических технологий. Преодолев общий кризис, национальный раздрай и мелкогрупповой эгоизм, homo sapiens — человек разумный — сможет выйти еще на одну восходящую ветвь спирали.