ЗАГОВОРЫ НА ОРУЖІЕ.

РАЗСМОТР?НІЕ МАТЕРІАЛА.

Между разнообразными заговорами, обращающимися среди русскаго народа, находится значительное количество заговоровъ на оружіе. Наибол?е раннія изъ изв?стныхъ до сихъ поръ записей относятся къ XVII в.¹⁾, зат?мъ есть записи XVIII в. и позднія – XIX в.²⁾

Поводомъ къ сложенію и распространенію подобныхъ заговоровъ является страхъ предъ опасностями войны и желаніе найти бол?е надежную защиту, нежели обыкновенное вооруженіе. Написанный на листк? бумаги или въ небольшой тетрадк? и носимый на себ? во время военныхъ д?йствій заговоръ считался, считается и до сихъ поръ, способнымъ отвратить всякое оружіе и защитить отъ нападенія и хитрости врага. – Трудно съ точностію опред?лить, что? даетъ ув?ренность въ спасеніи тому, кто носитъ заговоръ, его ли содержаніе или просто его присутствіе на груди. Пожалуй посл?днее, какъ наибол?е ощутительное, особенно важно, т?мъ бол?е, что многіе безграмотные также пользуются написанными заговорами – „а хто ум?етъ в грамоте или неум?етъ

42

а сия молитвы возитъ или носитъ с собою в чистот?“, – говоритъ наставленіе, пом?щенное въ конц? одного заговора^*), но, конечно, основною защитительною силою противъ опасности служитъ содержаніе заговора, оно и есть именно то слово, которое обладаетъ чудод?йетвеннымъ качествомъ изм?нять теченіе жизненныхъ событій.

В?ра въ это слово настолько глубока, что распространяется и на его начертаніе, поэтому и обладаніе написаннымъ заговоромъ безъ произнесенія его, безъ знанія содержанія – уже приноситъ пользу; отсюда безсознательное равнодушіе при переписываніи заговоровъ, ведущее ко многимъ неточностямъ, а иногда и къ явнымъ нел?постямъ въ текст?. Надъ содержаніемъ не задумываются – былъ бы переписанъ заговоръ, признанный традиціею полезнымъ.

Изъ разсмотр?нія содержанія им?ющихся въ настоящее время заговоровъ можно составить себ? достаточно ясное представленіе о томъ, какіе образы и картины создавались фантазіей тревожнаго, ищущаго защиты челов?ка и въ какія словосочетанія они облекались для того, чтобы стать, по его мн?нію, в?рною защитою противъ грозящаго смертію вражескаго оружія. -

Им?ющіеся въ наличности русскіе заговоры отъ оружія могутъ быть разд?лены на дв? группы.

Къ первой относятся заговоры съ установившимися картинами и о?бразами, къ другой – заговоры безъ опред?ленныхъ стилистическихъ особенностей. Основная мысль т?хъ и другихъ – такъ подобрать слова, чтобы защититься ими отъ врага и его оружія.

Заговоры первой группы, носящіе въ рукописяхъ названія заговорныхъ молитвъ или просто молитвъ, обстоятельны по содержанію, почему иногда очень длинны; заговоры второй группы коротки и часто неясны. Первые должны быть отнесены къ письменной традиціи, вторые – къ устной. Заговоры первой группы такъ охарактеризованы еще приказными конца XVII и начала XVIII вв.: „на т?хъ 17 листкахъ статейками воровскія заговорныя р?чи отъ застр?ленія челов?ка,

43

ото всякаго ружья, и отъ зв?ринаго съ?денія и отъ защищенія отъ лиха челов?ка ото всякихъ пакостей; да въ т?хъ же статейкахъ съ т?ми воровскими словами вм?шиваны р?чи къ прошенію отъ того жъ къ Господу Богу и Пресвятой Богородиц? и святымъ Апостоламъ и инымъ святымъ“¹⁾. Эта характеристика различаетъ въ заговор? очень опред?ленно воровскія заговорныя р?чи и р?чи къ прошенію ко Господу Богу и Пресвятой Богородиц? и святымъ Апостоламъ и инымъ святымъ, т. е. слова молитвенныя и слова, им?ющія какой то таинственный смыслъ. Руководясь такимъ д?леніемъ, обратимся прежде всего къ „воровскимъ заговорнымъ р?чамъ“ и посмотримъ каково ихъ вн?шнее строеніе и внутреннее значеніе. „Воровскія р?чи“ построены по плану, который можетъ быть названъ традиціонно-эпическимъ: вступленіе – обстоятельства, предшествующія основному д?йствію, главная часть – сущность д?йствія, заключеніе – завершеніе д?йствія. – Планъ этотъ не сохранился во вс?хъ варіантахъ заговоровъ на оружіе, но части его находятся почти въ каждомъ варіант?.

Вступленіе даетъ такую картину: „Есть море – океанъ; на томъ море акияне стоитъ столбъ жел?зной“²⁾…. „есть…. море акіянъ, на томъ мор? акіян? есть другое море жел?зное…. на томъ мор? жел?зномъ есть столпъ жел?зной“…³⁾…. „есть море земленное, на томъ море земленномъ есть мостъ железной“…⁴⁾ …„есть…. море окиянъ, за темъ моремъ окияномъ стоятъ горы каменныя⁵⁾. Иногда вступленіе рисуетъ выходъ: „Встану и реку…. ограждаюсь…. и выду въ чистое поле. Ограждаюся солнцемъ и св?тлыми зв?здами“….⁶⁾ ….„пойду я (и. р.) і мои товарищи заговорная дружина…. на своихъ супостатовъ“⁷⁾…. „и азъ (и. р.) иду во всякія орды противъ ратныхъ

44

людей“….¹⁾. „Пущается р. Б. въ чистое поле въ зеленую камору“….²⁾, но вступленіе – выходъ мен?е характерно для разсматриваемыхъ заговоровъ и вышеуказанная картина жел?знаго озера можетъ считаться для нихъ бол?е употребительной вступительной формулой. Картина далекой страны расширяется изображеніемъ какого-то существа, не мен?е удивительнаго, нежели описанная страна:… „въ томъ столп? жел?зномъ стоитъ мужъ жел?зной – подпершися своимъ жел?знымъ посохомъ отъ востоку и до западу…“³⁾ Слово мужъ зам?няется иногда словомъ царь, иногда словомъ отецъ⁴⁾. Мужъ этотъ проявляетъ свою силу въ томъ, что запрещаетъ „своимъ д?тямъ всякому жел?зу і булату і синему укладу каленому і всякому простому жел?зу⁵⁾ и укр?пляетъ челов?ка особымъ од?яніемъ: „возъд?ваетъ на меня и детей моихъ рубаху каменну“⁶⁾. Таково содержаніе вступленія. Мысль составителя заговора ясна – заговоромъ нужно дать кр?пость и защиту челов?ку, поэтому и все словосочетаніе должно изображать н?что кр?пкое – жел?зное (каменное) море, жел?зный (каменный) столбъ, жел?зный (каменный) мужъ, каменная (м?дная) рубаха. -

Вторая – наибол?е существенная – часть заговора заключаетъ въ себ? просьбу объ избавленіи отъ всякаго оружія и запрещеніе ему вредить данному лицу. Оружіе зд?сь является т?мъ зломъ, отъ котораго нужно спастись словомъ и которое нужно этимъ словомъ ослабить, уничтожить, поэтому все, что входитъ въ понятіе этого зла, тщательно называется, иначе если хоть какая-нибудь часть не будетъ названа, она изб?житъ вліянія заговорнаго слова и повредитъ. Всл?дствіе такого уб?жденія въ разсматриваемомъ заговор? находится значительный перечень всякаго рода оружія: „отъ всякова оружія, отъ стр?лъ, отъ сабли, отъ копья, отъ

45

топора и отъ пищал?й и отъ пульки свинъцовой, и отъ жел?за, и укладу, и синя булату заморского, и отъ камени, и отъ кремени, и отъ кости, и отъ жимолости“¹⁾. Это перечисленіе въ варіантахъ заговора разрастается и м?няется: „отъ стр?лы…. и отъ всякаго древа и отъ всякаго жел?за окованнаго, и булату, и укладу, и стали, и отъ проволоки…. и отъ м?ди красной и зеленой, и отъ земляного бою, и отъ каменнаго и отъ… кости“²⁾. Просьба о защит? соединяется съ просьбою о дарованіи кр?пости себ? лично: „создайте мн?… и рубаху, и колпакъ, и кафтанъ кр?пъчая шолома и пансыря и… синя булату заморъского и скуите мое гр?шъное т?ло крепъчая бела камени“³⁾. По сц?пленію мыслей объемъ просьбы увеличивается, просятъ защиты уже нетолько отъ оружія, но и отъ лицъ, им?ющихъ власть и могущихъ повредить не мен?е оружія: „отъ всякого супостата зла находящаго и поганыхъ наветъниковъ, отъ дьявольскихъ сов?тниковъ“⁴⁾. „Отъ лиход?евъ моихъ и супостатовъ… и начальныхъ людей и моего полкового и сотеннаго командировъ и частнаго офицера… такъ бы на меня весь полкъ и станицы и хутора ненавистники и супостаты злобы не помышляли“⁵⁾. Непосредственно просьба переходитъ въ приказаніе и оно, направленное къ оружію, и есть основная часть заговора, всл?дствіи чего во вс?хъ заговорахъ разсматриваемой группы это приказаніе непрем?нно находится. Оно обращено главнымъ образомъ къ стр?л? и жел?зу, но можетъ быть изм?нено и направлено ко всякому оружію: „О, стр?ла, стой, не ходи до меня“… „поди, стрела… жел?зомъ въ земълю, цевьемъ⁶⁾ въ древо, перьемъ во пътицу, и всякое жел?зо, (и свинецъ, и медь)… поди въ свою мать въ землю, отъ нея ты народилося“⁷⁾… „а подите, стр?лы, цевьемъ во свою матерь

46

во древо, а перьемъ во свою матерь во птицу, а птица въ небо, а клей во свою матеръ въ рыбу, а рыба въ море, а жел?зомъ во свою матерь въ землю, изъ земли взято, въ землю і поди…“¹⁾. Это обращеніе къ стр?л? н?сколько изм?няется въ н?которыхъ варіантахъ: „не ходите къ намъ, стр?лы, за три локти, а па?даите къ намъ ушима и бокомъ, а къ нашимъ супостатомъ ходите и падайте острымъ жел?зомъ…“ Приказаніе также н?сколько изм?няетъ свою форму: …а меня „ни стр?лою не застр?лити, і ис пушки, і ис пищали, і изъ самопала… не убити… не ранити… не ударити²⁾.

Перечисливъ оружіе, отъ котораго испрашивается помощь, заговоръ называетъ вражескіе народы, отъ которыхъ нужно защищаться; перечисленіе это обстоятельно и довольно длинно: „отъ всякаго боевого удару тотарскаго, і калмыцкаго, і черемискаго, і чюважскаго, і турскаго, і отъ н?мецкаго, і отъ литовскаго, і отъ русскаго“³⁾. Нер?дко всл?дъ за перечисленіемъ вражескихъ племенъ сл?дуетъ заклинанье, на нихъ направленное: „а сопостатовъ моихъ сердца и р?чи, и мысли, и посп?хъ ихъ, какъ лыка и мочала и вареная нетина, и гнилая колода и подкладная жердь, подвальное бревно“⁴⁾…. „дай моимъ сопостатомъ и сопротивникомъ заечье сердце, киселевы ноги; іли бы мои сопостаты и недруги какъ печи озадней столбъ стоитъ вызб? не было бы оуних ни оума, ни памяти“…⁵⁾.

Перечисленіемъ враговъ и проклятіями ихъ заканчивается основная часть заговора. Заключеніе встр?чается не во вс?хъ варіантахъ, но въ т?хъ, гд? оно есть, оно представляетъ собою „ключевыя слова“, т. е. такія, въ которыхъ упоминается какой-то таинственный ключъ, замыкающій заговоръ, всл?дствіе чего посл?дній не можетъ потерять своей силы: „ключъ серебрянъ на заклад? въ лари подъ б?лымъ

47

камнемъ алатыремъ, и замыкаетъ замкомъ… і того замка не отмыкивати“¹⁾.

Невозможность для враговъ повредить тому, кто носитъ заговоръ, выражается образно, путемъ сравненія: „і какъ молнію оуговорятъ огненную мои недруги и мои супостаты, тогда і мое оружіе…. боевое воинское испортятъ. И какъ имъ моимъ супостатамъ молніи небесныя уговорити невозможно, такъ и мое оружіе боевое, огненное не уговорить“….²⁾

Этими словами обычно и заканчивается заговоръ. Таковъ планъ заговора на оружіе, отд?ленный отъ молитвенныхъ словъ. Указанныя формулы – просительная и заклинательная, какъ со вн?шней такъ и со внутренней стороны, представляютъ собою яркое отраженіе того страха и надеждъ, которые наполняютъ душу челов?ка, идущаго на войну, такъ опред?ленно и точно подобраны нужныя словосочетанія; но въ такомъ вид? заговоры на оружіе не встр?чаются – отъ начала и до конца наполнены они молитвенными р?чами, причемъ и вышеуказанные образы и картины иногда зам?няются молитвенными: „Есть море океанъ; на томъ море акияне стоитъ столбъ жел?зный на томъ столбу стоитъ Спасъ Вседеръжитель“³⁾…. „Есть… море окиянъ, за т?мъ моремъ окияномъ стоятъ горы каменныя, среди техъ горъ каменныхъ стоитъ архангелъ Михаилъ“⁴⁾, и обращеніе въ заговор? направлено къ Спасителю: „…молюся Спасу Вышънему Господи, Господи… помилуй меня раба божія гр?шна, трудника“⁵⁾, но просьба все та же: „помилуй… отъ всякова жел?за“⁶⁾ и дал?е идетъ тотъ же перечень разнаго оружія. Такая же просьба обращена и къ Нр. Богородиц?: „О Пресвятая Д?во Богородице, Мати Христа Бога нашего, защити Государыня Владычице р. с. сковородою жел?зною и святого Своею ризою“⁷⁾. Помощь Снасителя и Божіей Матери

48

въ одномъ изъ варіантовъ первой группы изображена очень подробно: „наряжаетъ р. б. Самъ Господь Исусъ Христосъ въ тридевять рубъ м?дныхъ… запираетъ… своими небесными воротами… замыкаетъ своими замками“¹⁾.

Прошенія обращены и къ святымъ; святые обыкновенно именуются т?, которые им?ютъ какое либо отношеніе къ воинскому д?лу: Михаилъ архангелъ (съ нимъ чаего вм?ст? именуются и прочіе архангелы). – „Святый Михаилъ архангелъ защичаетъ меня, р. б. своимъ златимъ щитомъ отъ всякаго жел?за отъ стр?лы…“²⁾; Георгій Поб?доносецъ – „Святый Страстотерпецъ Христовъ Георъгии… какъ ты попъралъ нев?ръныя, недаи меня р. б….. моимъ злымъ супостатамъ, огради меня р. б. горою каменъною“…³⁾; св. Димитрій – „Святый Димитрій, защити меня р. б, отъ всякова жел?за, удариваи ты, Государь, всякую стрелу ушъми въ землю“…⁴⁾. Упоминаются имена наибол?е чтимыя Святыхъ: „Святый великій чудотворецъ Николай Можайскій кроетъ меня, р. б. свою честною ризою“⁵⁾, или имена такихъ святыхъ, которыя по созвучію вызываютъ подходящую словесную комбинацію: „Святый Лука Апостолъ Христовъ… захватаи Государь за луки татарскіе“⁶⁾; – „святый государь Тихонъ, утиши государь всякіе плеча татарскіе“…⁷⁾; наконецъ встр?чаются имена святыхъ, употребленныя однажды, очевидно, вставленныя лицами, им?вшими особую причину для ихъ упоминанія (Архидіаконъ Стефанъ, мученикъ Мина, Московскіе Чудотворцы, мученицы Варвара, Анастасія и др.⁸⁾.

49

Вс? эти молитвенныя обращенія однако не исключаютъ такого сочетанія словъ, которое должно разсматриваться, какъ основная часть заговора, т. е. заговорную фармулу, направленную непосредственно на оружіе, но эта формула получаетъ совершенно неожиданное построеніе, которое характеризуетъ представленіе о священныхъ лицахъ, предметахъ и понятіяхъ, какъ о талисманахъ, ослабляющихъ силу оружія. Эта заговорная охристіанизированная формула, встр?чающаяся во многихъ варіантахъ заговоровъ отъ оружія, составлена такъ: „Стой, стр?ла, не ходи до меня…. а подите, стр?лы, чрезъ д?ву Марію и чрезъ главу Іоанна Крестителя…. и чрезъ благов?щенье Пресвятыя Богородицы…. чрезъ терновъ в?нецъ, иже бысть на глав? Господа Нашего Іисуса Христа…. і чрезъ распятіе Христово…. і чрезъ судный і грозный день Господень…. чрезъ моленіе всемогущаго Бога Господа Нашего І. Х., иже не изволилъ мя на ратномъ д?л? ни уязвити, ни сокрушити…. аминь“¹⁾.

Эта формула идетъ въ заговорахъ, перемежаясь съ формулой: „поди, стр?ла, цевьемъ въ древо“…. и какъ та, такъ и другая прочн?е другихъ частей держатся въ заговор?. Заключительныя, эпическія „ключевыя“ слова также получили черты, образовавшіяся подъ вліяніемъ христіанскаго міровоззр?нія: „Ключъ креста Христова Іисусе Христе (трижды). Коли тотъ ключъ соидетъ съ небеси, тогда меня р. б. оубиютъ…. И тому ключю съ небеси не схаживати…. а меня р. б.

50

не убить¹⁾. Какъ эпическая „ключевая“ формула заканчиваетъ заговоръ и является надежнымъ его закр?пленіеем, такъ и молитвенныя обращенія ко святымъ заканчиваются упоминаніемъ ключа, хранящагося на неб? у Господа Бога и являющагося символомъ безопасности для челов?ка, употребляющаго заговоръ.

Такимъ образомъ молитвенный отт?нокъ наложенъ на вс? части заговора на оружіе, причемъ эпическія картины остались и соединились, но не слились съ молитвенными р?чами, почему не р?дко встр?чается такое сочетаніе: „…отъ вс?хъ нечестивыхъ родовъ покрываюся небесы, защищаюся крестомъ Христовымъ, облекуся облакомъ…. около меня есть тынъ жел?зный отъ земли і до небеси заступленіе и стяжательства ангела хранителя моего“²⁾.

Сравненія, часто употребляющіяся въ заговор? съ ц?лью усилить приказаніе или пожеланіе, им?ютъ м?сто и въ заговорахъ на оружіе, но значеніе ихъ второстепенное: „…а небу зъ землею несхаживатися въ м?сто, такъ і моимъ супостатомъ на меня р. б. не нахаживати“³⁾.

Элементъ легенды и житій, вносимый въ заговоръ, обыкновенно входитъ въ формулу сравненія: „Государь святы Георгіи храбры, ступалъ еси тридевять царей кесаринскихъ такъ, государь, ступаи моихъ сопостатовъ⁴⁾“, этотъ элементъ представленъ довольно слабо, причемъ источникъ этихъ легендарныхъ чертъ не всегда ясенъ. Въ текст? заговоровъ на оружіе встр?чаются упоминанія о чуд? во Влахерн?, о связанныхъ Пр. Богородицей 30-ти жидахъ, о сотвореніи Адама и его власти надъ животными; строки, взятыя изъ псалмовъ, обращеніе къ Животворящему Кресту входятъ многіе варіанты разсматриваемыхъ заговоровъ, причемъ ч?мъ больше взято строкъ псалма и ч?мъ больше обращеній ко святымъ и ко Кресту, т?мъ меньше эпическихъ

51

словосочетаній¹⁾, и въ конц? концовъ они совершенно исчезаютъ и остается одна молитва²⁾.

Таково содержаніе заговоровъ первой группы; оно сохранилось бол?е или мен?е точно въ различныхъ варіантахъ; изм?ненія происходили во 1-хъ) всл?дствіе повторенія въ одномъ заговор? одн?хъ и т?хъ же формулъ, во 2-хъ) всл?дствіе распаденія одного заговора на части, употреблявшіяся отд?льно, въ 3-хъ) всл?дствіе упоминанія все новыхъ и новыхъ именъ святыхъ съ отд?льными для каждаго молитвенными прошеніями и, наконецъ, въ 4-хъ) всл?дствіе пом?щенія въ заговоры на оружіе формулъ, взятыхъ изъ заговоровъ другихъ категорій. Эти вставки обусловливались н?которыми сходными чертами между заговорами на оружіе и другими. Такъ просьба защитить отъ супостата-врага расширялась просьбою защиты вообще отъ злого челов?ка, разные виды злыхъ людей и перечислялись: „ни копіями сколоть ни стару, ни младу, ни белу, ни русу, ни черну, ни черемну, ни ведуну, ни ведунье, ни чернцу, ни чернице, ни колдуну, ни колдунье, ни женки, ни д?вке“³⁾. Идея врага расширяется, и въ заговор? на оружіе появляется прошеніе о спасеніи отъ злого духа: „….и егда придетъ смертъны часъ не даите души моеи грешныя и темъ моимъ задушникамъ прокълятымъ, лукавымъ дияволамъ на тязаніемъ“⁴⁾.

Заговоры на оружіе, какъ и вообще вс? произведенія, обращающіяся въ народ?, им?ютъ черты бытовыя, причемъ бол?е старыя остаются и тогда, когда упоминаются уже новыя, такъ наряду со штыкомъ и шашкой заговоръ говоритъ о стр?л? и рогатин?. Д?йствительная жизнь отразилась въ заговорахъ на оружіе весьма слабо; лишь перечисленіе воинскаго вооруженія даеть возможность судить о способахъ защиты и изм?неніяхъ въ нихъ, да въ перечисленіи

52

вражескихъ народовъ можно различить отголоски различныхъ войнъ: литва, татары, мордва, чуваши, черемисы, калмыки, башкиры, н?мцы, прусаки, турки, черкасы, арапы упоминаются почти въ каждомъ варіант? или объединяются въ понятіи нечестивыхъ родовъ. Любопытно отм?тить, что наряду съ указанными народами иногда вставляется „і отъ русскаго роду“. Выраженіе это съ одной стороны можетъ свид?тельствовать о томъ, что приходилось опасаться и своихъ соплеменниковъ, а съ другой позволяютъ предположить, что этими заговорами пользовались не одни русскіе^*). Наконецъ въ этомъ окончаніи можно предположить какое нибудь искаженіе. Однообразіе плана, картинъ, образовъ, эпическихъ и молитвенныхъ подробностей позволяетъ разсматривать первую группу заговоровъ на оружіе, какъ рядъ варіантовъ одного и того же основного заговора, хранившагося преимущественно въ записи и при переписываніи то разраставшагося въ объем?, то разбивавшагося на отд?лъныя части, то значительно уклонявшагося въ сторону молитвы.

Вторая группа заговоровъ на оружіе заключаетъ въ себ? такіе заговоры, которые не им?ютъ между собою накакого сходства и также весьма отличаются отъ составляющихъ первую группу. Это короткія словосочетанія, не им?ющія опред?леннаго плана и лишенныя законченныхъ картинъ и образовъ. Подобные заговоры встр?чаются какъ въ поздн?йшихъ записяхъ, такъ и въ документахъ прошлыхъ в?ковъ. Въ столбц? Преображенскаго приказа (№ 1215 Ар. М. Юст.) 1719 г. сохранился заговоръ отъ ружья, о которомъ сказано: кто тотъ заговоръ „будетъ знать, никакое ружье не возметъ“; записалъ онъ такъ со словъ знавшаго его: „Лежитъ дорога, черезъ тое дорогу лежитъ колода, по той колод? идетъ самъ сатана, несетъ кулекъ песку, да ушатъ воды, пескомъ ружье заряжаетъ, водою ружье заливаетъ; какъ въ ух? с?ра кипитъ, такъ бы въ ружь? порохъ

53

кип?лъ, а онъ бы, оберегатель мой, по всегда бодръ былъ“¹⁾. Указаніе на то, что заговоръ нужно знать, что онъ записанъ со словъ, позволяетъ предположить, что эту заговорную фразу надо было помнить, почему она и коротка и составлена въ очень простыхъ выраженіяхъ. Что этотъ заговоръ передавался изустно можно заключить и изъ того, что въ тетрадкахъ заговоровъ, сохранившихся до сихъ поръ, ни этого текста, ни близкой къ нему параллели не встр?чается.

Въ одной изъ тетрадокъ, пріобр?тенныхъ Н. Виноградовымъ, на ряду съ заговорами отъ оружія первой группы находится такой, который долженъ быть отнесенъ ко 2-ой групп?, при немъ н?тъ никакого прим?чанія: „Идетъ Адамъ дорогой, несетъ въ рукахъ колоду. Порохъ – грязь, дробь – прахъ, онъ меня не убьетъ, а отъ мово выстр?ла не уйдетъ“²⁾, краткость и простота этого заговора опять-таки заставляетъ предполагать его храненіе не на бумаг?, а въ памяти. – „Ты не стр?лецъ, ты чернецъ, у тебя не ружье, у тебя кочерга; у тебя не порохъ, а с?нная труха забита палкою“³⁾. „Пашолъ ховронъ въ л?съ, ховронъ ховронычъ, жена его ховронья, сынъ его не умн?е вышелъ, какъ пень, и ударилъ въ пень, порохъ – сажа, жел?зо – земля, и во в?ки в?ковъ аминь“⁴⁾. Приведенныхъ заговоровъ достаточно, чтобы уб?диться, какъ разнообразны могутъ быть заговоры, отнесенные ко 2-ой групп?; сюда же могутъ быть причислены и отрывки изъ псалмовъ, считающіеся спасительными отъ вражескаго оружія⁵⁾ и такія фразы, въ которыхъ ясно выражается желаніе заговорить себя отъ оружія: „Заговаривается р. б. отъ пульнаго жел?за, пищали, отъ пули свинцовой;

54

ставлю, ставлю идола идолова отъ востока до запада отъ земли до неба и во в?ки в?ковъ аминь“¹⁾.

Въ приведенномъ заговор? еще можно усмотр?ть н?которое отраженіе заговоровъ первой группы, но отраженіе крайне бл?дное и значительно изм?ненное. („Жел?зный мужъ“ далъ варіантъ „идолъ идоловъ“). Разнообразіе выраженій, въ которыя облечены заговоры 2-ой группы, свид?тельствуетъ о томъ, что каждый изъ нихъ создавался по м?р? надобности лицами, не им?вшими общей установленной формулы и руководившимися личными соображеніями при подбор? словъ. То, что объединяетъ вс? эти разнообразныя заговорныя формулы, это опред?ленная мысль о слабости вражескаго оружія и невозможности для него повредить лицу, произносящему заговоръ. Пріемъ сравненія употребляется и въ этихъ короткихъ заговорахъ.

Таковы заговоры на оружіе, обращавшіеся и обращающіеся въ русскомъ народ?; форма ихъ (какъ первой такъ и второй группы) не представляетъ собою какихъ либо оригинальныхъ чертъ. Мужъ жел?зный им?етъ себ? параллель: въ заговорахъ другихъ категорій золотъ челов?къ, триста жел?зныхъ²⁾ мужей и т. п. Море океанъ со столбомъ или камнемъ посреди опять-таки упоминается въ ц?ломъ ряд? заговоровъ на разные случаи³⁾. Заклинанье въ форм? приказанія принадлежитъ вообще строенію заговора, точно такъ же, какъ и ключевыя слова. Но содержаніе разсматриваемыхъ заговоровъ и главнымъ образомъ заклинанье стр?лы (ея расчлененіе) и воинскія подробности выд?ляютъ ихъ изъ ряда другихъ заговоровъ. Эти части могутъ быть разсматриваемы какъ наибол?е оригинальныя. Что касается до опред?ленія источника эпическихъ подробностей заговора на оружіе, то оно является весьма затруднительнымъ

55

за неим?ніемъ достаточнаго сравнительнаго матеріала¹⁾.

Заговоры первой группы соединялись съ магическимъ д?йствіемъ, а именно съ обвязываніемъ т?ла ниткой (шелковой, красной, черной²⁾. Таинственное вліяніе разныхъ нитей признавалось въ магіи какъ Востока, такъ и классическаго міра³⁾, такъ что это обвязываніе, надо думать, зашло въ магическую практику русскаго народа издалека, но опред?лять съ помощью его архаичность заговорнаго текста едва ли возможно – магическія д?йствія им?ютъ бол?е древнее происхожденіе, ч?мъ заговорныя формулы и отличаются бо?льшею устойчивостью, нежели т? или другія словосочетанія. Такимъ образомъ, оставивъ пока въ сторон? вопросъ о древности происхожденія заговоровъ на оружіе той и другой группы, обратимся еще къ одному тексту, стоящему совершенно особнякомъ. Это заговоръ на оружіе, присланный зимою 1915 г. (изъ г. Оренбурга)⁴⁾ и взятый у солдата, участника войны 1914-17 гг. „очень пользительный“, по словамъ его влад?льца. Текстъ этого заговора въ достаточной степепи безсвязенъ и ясно свид?тельствуетъ о томъ, что тотъ, кто его переписывалъ наполовину не понималъ содержанія. Этотъ заговоръ называется письмомъ отъ Бога⁵⁾

56

и въ немъ повторяется на разные лады, что письмо это приноситъ пользу тому, кто его носитъ: обладатель письма не погибнетъ отъ оружія, спасется отъ врага, изб?житъ бол?зни. Кром? того въ текст? этого заговора встр?чается наставленіе, какъ жить, чтобы изб?жать Божьей кары, наконецъ разсказывается, какъ явилось письмо и какъ узнали о его могущественной сил?. Содержанія же письма въ заговор? н?тъ, есть лишь восемь буквъ, указывающихъ на то, что было въ письм? „онъ показалъ письмо сл?дующими буквами В. І. К. Н. В. К. В. К“.

57

Заговоръ этотъ представляетъ собою какое-то соединеніе разныхъ заговоровъ, въ немъ можно найти черты близкія къ подробностямъ „Свитка Іерусалимскаго“ – это наставленіе жить нравственно и угроза наказанія, н?которыя выраженія напоминаютъ „Сонъ Богородицы“ – это указаніе на то, что, если женщина, бол?ющая при рожденіи ребенка, будетъ им?ть это письмо при себ?, она получитъ облегченіе, что также всякій, им?ющій это письмо, спасется отъ разныхъ б?дъ.

Несмотря, однако, на эти черты сходства разсматриваемый заговоръ нельзя счесть варіантомъ ни „Іерусалимскаго свитка“ ни „Сна Богородицы“ главнымъ образомъ потому, что т? части заговора, которыя придавали ему значеніе, какъ „заговора на оружіе“ не встр?чаются въ указанныхъ отчасти сходныхъ заговорахъ. На этихъ частяхъ необходимо н?сколько остановиться.

Начинается этотъ заговоръ такъ. „Им?лъ графъ слугу, которому вел?лъ (запретить) за проступокъ отрубить голову, палачъ, которому поручилъ принимать сіе (?) не могъ ему никакого вреда (сд?лать). На вопросъ графа онъ показалъ письмо сл?дующими буквами В. І. К. Н. В. К. В. К. Увидалъ сіе письмо графъ, повел?лъ вс?мъ носить такое письмо“… дальше идетъ указаніе отъ чего предохраняетъ письмо и между

58

прочимъ сказано „не бойся ни пули, ни всякаго оружія… не могутъ повредить теб?“… „не будетъ взятъ въ пл?нъ врагами и не раненъ…“ Указанное начало совершенно не встр?чается въ русскихъ варіантахъ заговоровъ точно такъ же, какъ не встр?чается въ русскихъ заговорахъ хронологическихъ датъ, которыя находятся въ разсматриваемомъ текст?; въ немъ упоминается годъ появленія письма 1724 и 1791 годъ, когда это письмо сд?лалось доступно для списыванія: „письмо сіе прислано съ неба (зам?чаю?) буквами (гомиткою?) въ томъ году 1724 золотыми буквами и носилось на воздух? и хот?ли его взять, но оно уходило изъ рукъ. Въ 1791 г. вздумали списать…“ Таковы особенности текста, считающагося заговоромъ на оружіе. Устной традиціи приписать его нельзя – содержаніе слишкомъ сложно и изложеніе не просто – онъ очевидно хранился въ записи, но ни одна русская рукопись не сохранила подобнаго текста; ввиду этого разсматриваемый заговоръ долженъ быть отнесенъ къ нерусской редакціи. И д?йствительно въ западной Европ? находится ц?лый рядъ письменныхъ и даже печатныхъ заговоровъ, текстъ которыхъ совпадаетъ почти дословно съ полученнымъ изъ г. Оренбурга. По словамъ изсл?дователя этихъ заговоровъ¹⁾ эти посл?дніе, представляя собою нагроможденіе отрывковъ разныхъ заговорныхъ текстовъ, происхожденія поздняго и собственно отношенія къ оружію им?ютъ очень мало. Появленіе такого заговора отъ оружія въ русскомъ народ? можетъ быть объяснено т?мъ, что печатныя произведенія изъ Западной Европы свободно проникаютъ вь русскія пограничныя м?стности, и что появившійся печатный заговорный текстъ всегда могъ быть переведенъ и распространенъ; да и при личныхъ сношеніяхъ съ иноземцами русскіе могли воспользоваться ихъ знаніемъ заговора. Подобный случай подтвержденъ документально. Въ 1719 г. пл?нный изъ города Алыста²⁾, попавъ

59

въ Переяславль Рязанскій, сообщилъ русскому служилому челов?ку и заговоръ противъ пожара съ печатной н?мецкой книги прозваніемъ „Малицыной“ и обращавшійся въ устномъ обиход? у жителей Алыста охотничій заговоръ противъ порчи ружья¹⁾. Подобнымъ же образомъ могъ проникнуть въ русскій народъ и заговоръ на оружіе, не им?ющій никакой связи съ т?ми текстами, которые сохранились въ русскихъ сборникахъ или которые передаются изъ устъ въ уста среди народа²⁾.