СБОРНИКЪ ЗАГОВОРОВЪ XVII В?КА.

Семнадцатый в?къ, ярко отразившій въ судебныхъ д?лахъ свою в?ру въ заговоръ и чарод?йство, оставилъ посл? себя рядъ заговорныхъ текстовъ. Сохранились они 1) на клочкахъ бумаги, въ приложеніи къ судебному д?лу, какъ очевидное доказательство виновности подсудимаго; 2) вошли въ составъ врачебныхъ сборниковъ (травниковъ и др.), какъ средства отъ той или другой бол?зни; 3) сохранились въ отд?льныхъ сборникахъ, составленныхъ въ различныхъ ц?ляхъ.

Запись заговоровъ, очевидно, была д?ломъ обычнымъ, и письменная традиція хранила заговоры не мен?е старательно, нежели и устная, но такъ какъ списковъ заговоровъ отъ эпохи бол?е ранней, нежели XVII в. чрезвычайно мало, то записи XVII в. являются наибол?е любопытными для разсмотр?нія; въ нихъ еще можно вскрыть такія черты, которыя указываютъ на древность того или другого текста.

Особенно же ц?ннымъ, конечно, является сборникъ, спеціально посвященный заговорамъ; таковъ разсматриваемый сборникъ въ списк? начала XVII в.^*). Любопытенъ

онъ и по своему объему, и потому, что въ него включены инородческіе (весьскіе) заговоры, и потому еще, что при заговорныхъ текстахъ находится изложеніе того д?йствія, которое связывалось съ заговоромъ.

Значительный объемъ сборника заставляетъ предполагать большую работу собирателя, который пользовался различнымъ матеріаломъ, не изб?гая и инородческихъ заговоровъ и варіантовъ одной и той-же темы. Инородческіе, и именно весьскіе, заговоры подтверждаютъ изв?стіе о томъ, что русскіе не разъ обращались къ финскимъ племенамъ, ища у нихъ чарод?йной помощи. Д?йствія, сопровождающія заговоры, помогаютъ пониманію текста и ярче обрисовываютъ т? в?рованія и воззр?нія, которыя порождали колдовство и заговоръ.

Начинается сборникъ описаніемъ травы „молчана“, указаніемъ, когда ее рвать и поясненіемъ, къ чему она пригодна. Такое начало какъ бы сближаетъ разсматриваемый сборникъ съ травникомъ; дал?е о травахъ н?тъ ничего, но сл?дующія статьи „объ узнаваніи таинъ“ и „объ узнаваніи прошедшаго и будущаго“ относятся опять таки къ такимъ статьямъ, которыя часто встр?чались въ л?чебныхъ рукописяхъ¹⁾. Весьма в?роятно, что составителю сборника л?чебные сборники были изв?стны, и онъ ими въ небольшихъ разм?рахъ и воспользовался. Но дал?е сл?дуютъ заговоры, причемъ л?чебныя средства почти н? встр?чаются²⁾. Н?которые заговорные тексты не им?ютъ при себ? указаній на то, что нужно д?лать при заговор?, но многіе тексты сопровождаются подробнымъ описаніемъ магическаго д?йствія.

Магическое д?йствіе, какъ свид?тельствуютъ судебные документы, въ колдовской практик? стояли неразрывно съ

заговоромъ, т. е., словеснымъ выраженіемъ того, что им?ло въ виду д?йствіе. Исторія магіи, исторія в?рованій малокультурныхъ народовъ¹⁾ постоянно указываютъ на необходимость связи д?йствія и слова, поэтому каждый заговоръ тогда лишь понятенъ, и формулы его подаются объясненію, когда изв?стно д?йствіе, его сопровождающее. Заговоръ же, оторвашійся отъ д?йствія, становится все мен?е и мен?е понятнымъ, искажается и уже становится совершенно неподдающимся какому бы то ни было объясненію. Отсюда изученіе заговорныхъ формулъ возможно лишь при знакомств? съ заговорными д?йствіями, иначе разъясненія не могутъ быть точными. Ч?мъ кр?пче связанъ заговоръ съ д?йствіемъ, т?мъ онъ опред?ленн?е въ своихъ выраженіяхъ, т?мъ онъ короче и проще. Но по м?р? того, какъ забывается д?йствіе, а заговоръ продолжаетъ жить безъ него, для словесныхъ сочетаній открывается большой просторъ, и появляются такія выраженія, которыя рождаются прямо изъ словесныхъ ассоціацій. Оторвавшись отъ своего д?йствія, заговоръ можетъ соединиться съ новымъ д?йствіемъ, но при такомъ соединеніи всегда окажется какое нибудь несоотв?тствіе²⁾.

Обратимся теперь къ разсмотр?нію т?хъ д?йствій, которыя изложены въ сборник? при заговорныхъ текстахъ, и посмотримъ, какова связь между ними. Магическія д?йствія различны; одни изъ нихъ им?ютъ врачебное значеніе „да то масло да^і пи^ти и ма^жі мла^деца, гд? грызе^т“ (№ 63)³⁾, другія же – символическое. Посл?днія особенно разнообразны: между ними есть и очень простыя: „гово^р на во^ду и на росу и на мыло и потри по лицу“ (№ 31); есть и сложныя, сопряженныя съ выходомъ изъ дому и совершеніемъ ихъ въ

опред?ленномъ м?ст?; „…Могила выкопа^т, гд? не^знаемо^і мертве^ц, ане вын?^ті ме^ртвого во^н да верхн?? доска сн?^ті и сава^н ?прави^т и прон?^з скво^з сава^н г^ж игла“…. (№ 75).

Обыкновенно заговоръ, связанный съ какимъ нибудь д?йствіемъ, говоритъ о томъ, что? совершается, такъ что д?йствіе и слова совпадаютъ. Такъ слова заговора: „Стр?л?ю ?? вс?ко^і боле^зни“ (№ 7) являются параллелью къ указанному д?йствію: „зд?ла^т у воды (ч?) въ его јм? з гнилы… да стрел?^ти г?-ю стрел(ы)“. -

Иногда слова заговора изображаютъ н?что бо?льшее того, что передаетъ д?йствіе, но это присходитъ отъ невозможности воспроизвести въ д?йствительности то, что мыслится необходимымъ. Такъ, очерчивая вокругъ стада кругъ, нужно произносить слова: „…пусть ты^н жел?зно^і кру^г моего скота…“ (№ 57).

Въ данномъ случа? идея защиты по необходимости выражается ярче въ словахъ, нежели въ д?йствіи, но связь внутренняя между словомъ и д?ломъ не расторгнута. Подобные прим?ры часты: ясно, что разъединеніе слова и д?йствія не совершается потому, что символика д?йствія, несмотря на кажущееся разногласіе, им?етъ полное внутреннее соотв?тствіе со словами заговора.

Простыя символическія д?йствія, изложенныя въ сборник?, обходятся съ помощью самыхъ незначительныхъ предметовъ, да и сами по себ? они не выходятъ изъ круга самыхъ обыденныхъ поступковъ: толкнуть ступу (№ 34), бросить въ челов?ка щепотку земли (№ 5), зажечь щепку (№ 27), положить в?тку рябины на кровать (№ 52); но слова, связанныя съ этими д?йствіями, злы и д?йствительно могутъ встревожить: „ка^к с? ступа пала, так^к бы мо^і недруги повал?ли^с пре^д мною и попада^лі“, „ка^к гори^т щепка в огн?, та^к бы гор?ло сердце…. по мн?“… и т. д.

Слова зд?сь какъ бы вскрываютъ опасность, грозящую отъ ничтожныхъ поступковъ и, собственно говоря, не столько слова страшны, какъ то?, что кроется въ д?йствіи. Отсюда и д?лается понятнымъ тотъ страхъ передъ самыми простыми

д?йстівями челов?ка, если только этотъ челов?къ почему либо подозр?вается въ обладаніи заговорной силой^*).

Сложныя символическія д?йствія совершаются при многихъ заговорахъ и вн? дома, причемъ говорится „ка^к лю^д усну^т“ (№ 25) „в укромно^е м?сто“ (№ 58) „на со^лни^чно^м зака^ті (№ 5, 121), иначе сказать, рекомендуется тайна при совершеніи этихъ д?йствій.

Если при этомъ употребляются какіе нибудь обыкновенные предметы, то имъ придается таинственность какимъ нибудь способомъ. Нуженъ камень – его берутъ съ могилы (104), понадобятся колобки – ихъ готовятъ въ л?су, пекутъ въ ямк? (121) и т. д. Сложныя символическія д?йствія должны были исчезнуть раньше, нежели простыя, и возможно, что ихъ исчезновеніе и породило въ заговорномъ текст?, неясность, а иногда и загадочность.

При н?которыхъ заговорахъ находятся указанія, гд? и когда нужно ихъ произносить. Оказывается, что: время для магическаго д?йствія назначается различное: на утренней зар? (№ 1), в л?^ті (№ 7), на солнечномъ закат? (№ 5), поутру (№ 18), „ка^к лю^д усну^т“ (№ 25), „выва^нскую п?^т“ (№ 18), „В велико^і че^твергъ“ (№ 53), „до зори“ (№ 57), до солнца (№ 58), въ ночь, въ в?черъ, по утру; на ве^тху (на ущерб? м?сяца) в вечери, на но^вцы (при молодомъ м?сяц?) по утру (№ 63), съ утра (86); утро какъ будто считается бол?е благопріятнымъ временемъ для произнесенія заговора, нежели вечеръ или ночь. М?сто такъ же, какъ и время выбирается разное: „у воды (№ 7), у р?ки (80), на перегород? (30), на камени (53), въ л?су (58), на постели (76), въ дверяхъ комнаты (91), у могилы (104), возл? муравейника (121); если м?сто не указывается, очевидно нужно предположить произнесеніе заговора на м?ст?, въ данный моментъ удобномъ для этого.

Кром? м?ста и врем?ни при заговор? указывается предметъ, черезъ который заговорная сила должна под?йствовать на челов?ка. Это, обыкновенно, пища и питье: хл?бъ, соль, перецъ, чеснокъ, вино, квасъ, масло, вода и т. д. Почему

въ одномъ случа? нужно взять воду, а въ другомъ квасъ; въ одномъ хл?бъ, въ другомъ перецъ – объяснить трудно, но всегда приходится им?ть въ виду то, что не толъко требованіе магическаго обряда, но и бытовыя условія, такъ же какъ условія даннаго момента могли оказать вліяніе на употребленіе того или другого предмета. Кром? того, въ н?которыхъ случаяхъ могло повліять знаніе какого нибудь л?чебнаго средства, т?мъ бол?е, что большинство заговоровъ направлено противъ бол?зней. Не безъ л?чебныхъ ц?лей употреблялись при заговорахъ и растенія^*), но при искаженіи и переиначиваніи названія травы или корня могла возникнуть искусственная связь заговора съ растеніемъ. Траву назвали „молчанъ“ и, считая ее чудод?йственной, къ ней присоединили такой заговоръ: „ты трава мо^лча^н … мо^лчи^ш …та^к бы… недруги и злые мои супостаты проти^в мен? во все^м молча^ли (№ 1). Н?которыя заговорныя д?йствія сопровождаются запрещеніями, которыя обусловливаютъ ихъ усп?хъ: „Да прише^д вызбу… косте^і собака^м того дн?и не дава^і и никому ничего не дава^і (№ 57). „То^г го^ду репы с чюже^г ?города не де^рга^т и колосу не ^рва^т и скво^з руки… не оцыща^т“ (№ 25). Какъ было упомянуто выше, при разсмотр?ніи заговорныхъ д?йствій, связанныхъ съ соотв?тствующими имъ словами, обнаруживаются т? воззр?нія и в?рованія, которыя лежатъ въ ихъ основаніи. Возможно, что эти в?рованія не идутъ издалека, что они суть искусственныя образованія, см?сь остатковъ различныхъ міровоззр?ній, но они любопытны и въ такомъ вид?, какъ результаты попытокъ повліять словомъ и д?ломъ на естественный ходъ вещей.

Заговорные тексты разсматриваемаго сборника такъ же, какъ и д?йствія, съ ними связанныя, позволяютъ указать на сл?дующія наибол?е яркія в?рованія: заговорнымъ д?йствіямъ, направленнымъ противъ другого челов?ка, помогаютъ умершіе, они могутъ отдать во власть одному челов?ку другого (121), умершіе родные могутъ сохранить отъ

злого челов?ка (58), за это умершимъ нужно дать угощеніе. Предметы, им?вшіе соприкосновеніе съ умершимъ (саванъ, камень и земля съ могилы) обладаютъ особою силою.

Кром? умершихъ могутъ оказать помощь и стихіи, особенно земля, которую нужно просить и которой также можно что нибудь принести. „Восе теб?, земл? ма^т верча ? сей животине, старои поблю^ді, а молодо^і по^дроди“ (№ 41). Эта в?ра въ помощь умершихъ и земли, какъ кажется, наибол?е живая и особенно хорошо отразившаяся въ заговорахъ.

Изъ текстовъ заговоровъ усматривается и то обстоятельство, что слова заговорныя считались идущими издалека и – изначально принадлежавшими Самому Господу Богу и Его святымъ, а зат?мъ уже сохранявшимися среди старыхъ людей, переходившими изъ рода въ родъ: „Починаю^тся добро^і словеса ? Козмы и Да^мі?на и ? стары^х старико^в“ (№ 103). „Говорю слова ? велики^х родов, въ которы^х роде^х вели^с слова си^лни и удалы и велики“… (№ 122).

Несмотря на то, что обрядовая сторона заговора и черты посл?дняго, стоящія въ связи съ обрядомъ, позволяютъ до н?которой степени судить о в?рованіяхъ, ихъ породившихъ, заговоры и магическіе обряды отличаются такою географическою и этнографическою неопред?ленностью, что становится крайне трудно сд?лать какое либо опред?ленное пріуроченіе. Обращеніе къ стихіямъ, угощеніе мертвецовъ, отстр?ливаніе стр?лами бол?зни, наличность р?ки, камня, обращеніе къ умершимъ, земл?, в?тру и т. д. – все это возможно на весьма большомъ географическомъ протяженіи и въ разнообразной этнографичеекой сред?.

Но въ этихъ обезличенныхъ текстахъ попадаются однако немногія подробности, которыя даютъ слабыя указанія на опред?ленныя м?стныя условія. „Как с? осина го^рка? ви^жжала ј пищала ? люто^г с?вера“ говорится въ заговор? № 7. Въ с?верной Россіи терминъ с?веръ означаетъ не только страну св?та, но и в?теръ съ этой стороны, поэтому употребленіе этого слова въ посл?днемъ значеніи можетъ до н?которой степени опред?лять м?стность; въ заговор? № 42 наряду съ упоминаніемъ „буйныхъ в?тровъ“ находится указаніе на „холо^дную с?вер^ну“, т. е., на с?верный

в?теръ. Въ заговор? № 9 отъ ранъ говорится про „ме^рзлое древо“, и это выраженіе ведетъ мысль къ с?верному, холодному району. Объ этомъ же район? заставляетъ думать и заговоръ № 102 „отъ зябели“, иначе отъ замерзанія. Въ немъ, въ немногихъ словахъ дана картина климатическихъ условій с?верной м?стности: „мразы лютые“, отъ которыхъ „мерже^т море, и р?ки, и земл? вс?“ и гд? „се^і тво^і ра^б ?з?блъ ? мраза“ и гд? такъ понятна просьба согр?ть „з?бе^л праведны^м сл^нце^м“. Упоминаніе россомашьихъ когтей (№ 54) опять таки говоритъ скор?е за с?веръ, нежели за другую полосу.

Но напрасно мы стали бы искать бол?е яркихъ и точныхъ указаній на м?стность: упоминаніе мельницы (№ 114), пустой хоромины (№ 106), бани (№ 54), избы (№ 34), ничего не даютъ опред?леннаго для выясненія этнографическихъ чертъ; изъ одежды, кром? кафтана, колпака и шапки, ничто не упоминается.

Историческія черты, которыя могли бы помочь сд?лать какія нибудь пріуроченія, въ заговорахъ крайне р?дки, и въ разсматриваемомъ сборник? къ нимъ должно быть отнесено упоминаніе имени царя Михаила ?еодоровича въ заговор? на власти^*), и приписка въ конц? заговора № 11 отъ ранъ и № 16 отъ лиха челов?ка, „Буіну в?тру в??ти на поганые н?мцы, на смоливое пене“ Имя царя Михаила ?еодоровича, вставлено въ заговоръ, очевидно, въ годы посл? 1613 г., что и даетъ возможность говорить о существованіи даннаго варіанта въ начал? XVII в., но руководиться этимъ именемъ для какихъ либо иныхъ заключеній едва ли можно. Упоминаніе же „поганыхъ н?мцевъ“ позволяетъ сд?лать бол?е широкія предположенія. Приписка эта не стоитъ въ связи съ текстомъ заговора. Заговоръ отъ ранъ им?етъ обычную для заговорныхъ текстовъ картину: челов?къ необыкновенный (чернъ, воло^с у него чернъ и т. д.) побиваетъ всякіе уроки, отъ вс?хъ и всего, кого и что надо

охранить. Заговоръ отъ лиха челов?ка также совершенно безличенъ и им?еть подобное первому содержаніе „старый мужъ“ заговариваетъ отъ р. б. по Христову повел?нію вс? прикосы. Въ томъ и другомъ заговор? одинаковое выраженіе „? лиха (ч?), ? его думы и ? е^го смыслу“.

Приписка о н?мцахъ производитъ впечатл?ніе непосредственнаго изліянія особенно волновавшихъ чувствъ. Мысль о н?мцахъ почему то обострилась въ связи съ представленіемъ о ранахъ и лихомъ челов?к?, ясно, что то и другое им?ло отношеніе къ этому народу, и этою припискою какъ бы хот?ли придать спеціальное назначеніе им?вшемуся уже заговору. Такія ассоціаціи переносятъ мысль къ т?мъ русскимъ м?стностямъ, которыя наибол?е должны были терп?ть отъ н?мцевъ, т. е., къ псковскому и новгородскому району, главнымъ образомъ къ первому. Но если д?йствительно приписка эта была сд?лана подъ вліяніемъ тяготъ, причиняемыхъ н?мцами, то приходится два данные заговора отодвинуть изъ семнадцатаго в?ка въ бол?е раннюю эпоху. Предположить же эту приписку сд?ланной въ начал? XVII в., едва ли возможно; въ это время другой народъ скор?е долженъ былъ возбуждать непріязнь. Такимъ образомъ нужно предположить, что эти два заговора бытовали и въ бол?е раннюю эпоху въ псковскомъ район?.

Указаніемъ на этотъ районъ можетъ служить еще одинъ заговоръ изъ этого сборника, именно № 100 отъ крови; читается онъ такъ: „Ст?ы^і ?^ц? Ану?ре^і зар?за^л борана, ни крови, ни раны…. ни в камени раны, ни в раны крови“. Въ этомъ короткомъ заговор? упоминается св. отецъ Ану?рей, имя р?дкое, которое невольно останавливаетъ вниманіе. Въ заговорахъ весьма нер?дки случаи, когда имя м?стнаго святого вносится въ текстъ, поэтому имена святыхъ иногда могутъ служить для топографическихъ пріуроченій. Имя „св. отца Ануфреа“ встр?чается въ духовномъ зав?щаніи препод. Евфросина Псковскаго (XV в.), упоминающаго постоянно „домъ свв. о. о. Василія Великаго, Григорія Богослова и Іоанна Златоустаго и св. отца нашего Ануфреа“^*).

Возможно, что и заговоръ отъ крови съ этимъ именемъ прошелъ псковской районъ и вобралъ въ себя имя м?стнаго уважаемаго святого. Присутствіе же въ разсматриваемомъ сборник? „весьскихъ“ заговоровъ можетъ быть сочтено, какъ указаніе на новгородскую область, гд? опред?ляется м?стожительство вепсовъ.

Такимъ образомъ, пользуясь вышеприведенными данными и т?мъ обстоятельствомъ, что сборникъ найденъ въ Олонецкой губ., можно остановиться на предположеніи, что разсматриваемый памятникъ, если не сложился, то большую часть своей жизни обращался въ с?веро-западномъ углу Россіи.

Отсутствіе яркихъ жизненныхъ чертъ въ заговорахъ нужно главнымъ образомъ приписать тому, что заговоры основываются на опред?ленныхъ для каждаго случая формулахъ, которыя и препятствують до н?которой степени развитію въ текст? ивдивидуальныхъ чертъ или слишкомъ р?зкихъ м?стныхъ особенностей. Къ разсмотр?нію н?которыхъ формулъ и перейдемъ ниже¹⁾. Прежде всего вкратц? ознакомимся съ содержаніемъ сборника.

Заговоры, находящіеся въ сборник?, можно разд?лить на н?сколько группъ; первая группа заключаетъ въ себ? заговоры отъ бол?зни и бол?зненнаго состоянія: отъ вс?хъ бол?зней (пять, №№ 7, 8, 20, 110, 116); отъ грыжи (четыре, №№ 63, 90, 110, 111); отъ зубной боли (пять, №№ 43, 44, 45, 82, 83); отъ крови (одиннадцать, №№ 4, 12, 13, 14, 15, 81, 93, 96, 97, 100, 101); отъ ранъ (семь, №№ 9, 10, 11, 17, 50, 76, 77); на облегченіе родовъ (три, №№ 21, 22, 91); отъ ударовъ и ураза²⁾ (шесть, №№ 76, 77, 78, 98, 99, 116); отъ чирья (один, № 105). Зд?сь указаны опред?ленныя бол?зни, но такъ какъ, очевидно,

былъ ц?лый рядъ бол?зней, названія которыхъ не знали и происхожденія себ? не уясняли, то вс? он? относились къ порч? или къ вліянію злого челов?ка, почему противъ порчи и злого челов?ка им?ются особые заговоры (тринадцать, №№ 16, 18, 19, 42, 49, 54, 79, 80, 103, 112, 114, 116, 125).

Вторая группа заговоровъ включаетъ въ себя такіе, которые им?ютъ отношеніе къ хозяйству. Это заговоры при выпуск? скота на пастбище (три, №№ 25, 56, 57, 58); для разведенія животныхъ (№ 41); отъ бол?зней животныхъ (№ 49, 52) и для ихъ усмиренія (№ 53).

Третью группу составляютъ заговоры, им?ющіе ц?лью регулировать отношенія между людьми; сюда относятся т? заговоры, которые должны защищать отъ недруговъ (шесть, №№ 1, 5, 26, 34, 87, 88); привлекать почетъ или милость на говорящаго (семь, №№ 31, 32, 33, 35, 85, 86, 121); возбуждать любовь женщины (присушки – шесть, №№ 27, 28, 29, 30, 107, 122).

Кром? этихъ опред?ленныхъ группъ заговоровъ въ сборник? находятся единичные заговоры на различные несчастные случаи, таковы, напр., заговоръ отъ зябели, иначе сказать отъ обмораживанія (№ 102), заговоръ на кулачный бой (№ 104), заговоръ отъ деревъ, т. е., отъ несчастья, причиненнаго падающимъ деревомъ (№ 123, 124), заговоръ передъ отпускомъ свадебнаго по?зда (№ 59), заговоръ отъ пьянста (№ 75)^*).

Передъ большинствомъ заговоровъ находятся молитвенныя обращенія, одни изъ нихъ постоянно почти повторяются, н?которыя употреблены лишь разъ. Обращенія эти таковы:

Во им??ц?а и Сн?а и Ст?го Дх?а. №№ 12, 14, 18, 21, 32, 78, 79, 82, 86, 87, 88, 93, 96, 98, 100, 102, 110, 112, 114, 125.

Гд^с?ї Бж?е, блг^с?ви, ?^ч?. №№ 13, 23, 32, 78, 80, 81, 82, 86, 87, 91, 99, 103.

Гд^с??ї, бл^с?ви, w^ч?. №№ 11, 14, 18, 20, 26, 79, 85, 101, 116, 123.

Гд^с?ї Бж?е, блг^с?ви?, о^ч? Гд^с?ї Бж?е. Во им??ц? и Сн? и Ст?(го) Дха. № 9, 32.

Поклон?ю^с? Бг?у. № 63.

Блг?ви, w^ч?. № 100.

Гд?ї, бл^с?ви, ?ц?а мое^г? млтва^ми и кр^с?ен^г?а ?ца и мт?ри № 19.

Мл^с?тва? прч^с?та? гдр^с?н?, слн?це праве^дное, мт?и млт^с?ва?, прч^с?та? гд^с?н?, мт?и праве^дна^го слн?ца. № 22.

Хе^с?, Св?те исти^нны^і да воизбра^нное воеводе. № 33.

Да^і мн?, Гд^с?и, добро^і ча^с, приве^ді м(н?). Гд^с?и, к а^не^лско^и чи^н, прч^с?то^і Бц^ды в руки, мату^ш?ки в ср^дце. № 34.

Пристани, Гд?и, пособи, Гд?и, блг^с?ви м?, Гд^с?и, на добры? д?ла. № 112.

Н?сколько заговоровъ не им?ютъ такихъ зачалъ; ч?мъ объясняется ихъ отсутствіе, едва-ли можно сказать, такъ какъ заговоръ на одну и ту же тему въ одномъ случа? им?етъ одно изъ вышеприведенныхъ зачалъ, другой – не им?еть (№ 4 и № 11 напр.). Во всякомъ случа? молитвенныя обращенія характерны для даннаго сборника, они им?ютъ сходство со вступительными словами, встр?чающимися вообще въ старинныхъ рукописяхъ. Окончанія молитвенныя р?же, обыкновенно въ конц? ставится слово арипъ, что значитъ аминь, изображенный тарабарщиной. Окончанія таковы:

Все^г?да и нн?? и пр^с?но и во веки веко^м. А?минь. № 44.

За мл?твъ прч^с?ты? твое? Мтре, Гд^с?и?, И?се Хр?те, Сн?е Бж?іи, помилуи м? гр?^шнаго. А?ри^п. № 81.

Бг?ъ Сава??, Гд?ь на^ш І?съ Хс, цр?ь сл?вы, ника. А?рип. № 56

Ра^дуис?, обрадова^нна?, Гд?ь с тобою, на теб? с? над?емъ и тобою с? хвали^м да не поги^бне^м. № 88.

Въ заговорныхъ текстахъ молитвенныя обращенія ко святымъ встр?чаются, но перечисленія святыхъ не пространны, и поминаются, сравнительно, немногіе святые^*).

Многіе заговоры не им?ютъ ни молитвенныхъ зачалъ, ни обращеній къ святымъ; но словосочетаніе рабъ Божій и заключеніе аминь въ нихъ все же встр?чаются; совершенно же лишены какого либо христіанскаго молитвеннаго отт?нка № 7 (отстр?ливаніе бол?зней), № 15 (отъ крови), № 17 (отъ ранъ), № 41 (надъ коровой), № 53 (надъ лошадью), № 58 (надъ скотомъ), № 104 (на кулачный бой), № 107 (присушка), № 121 (на власть надъ людьми), № 122 (присушка).

Изъ этого перечисленія заговоровъ нельзя однако сд?лать заключенія о томъ, что именно приведенныя темы заговоровъ лишены упоминаній святыхъ и изб?жали вліянія молитвы. такъ какъ рядомъ находятся заговоры на т? же темы, явно обработанные въ форм? молитвенныхъ обращеній и прошеній, Но очевидно существовали еще и въ XVII в. заговоры, которые сохранялись традиціей въ форм?, отличающейся отъ молитвеннаго прошенія. – Такъ какъ именно такого рода заговоры соединены съ обрядомъ, то ихъ можно разсматривать какъ наибол?е старые, основываясь на томъ положеніи, что бол?е ранней формой заговора нужно считать заговоръ, связанный съ д?йствіемъ. Теперь перейдемъ къ выд?ленію заговорныхъ формулъ, характеризующихъ н?которыя изъ вышепоименованныхъ заговорныхъ темъ.

1. Въ заговорахъ отъ вс?хъ бол?зней, включая и злого челов?ка, характерной формулой является отстр?ливаніе бол?зни, выражается эта формула такъ: „Стрел?(ю) ? вс?ко^і боле^зни (№ 78)“, обрядъ¹⁾ поясняетъ эту формулу: „а иные боле^зни приговарива^і ко вс?ко^і стрелы ро^зные“. Эта формула можетъ быть очень неясной и важное слово стрел?(ю) можетъ отсутствовать (№ 20): „выму тро^с и ?иму боле^з вс?кую… к востоку и к запа^ду….“

Простая формула: „стрел?(ю) расширяется (словесное разростаніе) въ картину стр?ляющаго мужа (№ 110, 116), (святого). Стр?ляющій мужъ изображается на кон? съ лукомъ и стр?лою, причемъ эпитетъ, прилагаемый и къ м?сту, гд? онъ ?здитъ, и къ нему, и къ его вещамъ, употребляется одинъ и тотъ-же (напр. золотой²⁾.

2. Заговоры отъ грыжи, въ большинств? случаевъ, им?ютъ формулу отсыланія грыжи съ больного на какіе нибудь предметы: „По^ді же ты, гры^з, на о^лховое коре^не…“ (№ 63). „Гры^зі, гры^з, кобы^лю кость“ (№ 90). „Посылаю грыжу в кр?жыны и су^че“ (№ 110).

3. Въ заговорахъ отъ зубной боли непрем?нной формулой служитъ вопросъ къ мертвецу о зубной боли. Словами эта формула выражается различно, но въ, опред?ленныхъ все-таки чертахъ: „иди вопроси Лазар? четверодне^в на^г, бол?^т ли у не^г зубы“ (№ 44)); – спрошу а^з у мертвеца… (№ 82).

4. Очень многочисленные заговоры отъ крови покоятся на формул? зашиванія. Словесное выраженіе рисуетъ картину, всю построенную на понятіи зашивать: зд?сь упоминается и игла и нить и лицо, которое шьетъ, главнымъ образомъ, д?вица. Какъ бы съ перваго взгляда ни казалась сложна выраженная въ поздн?йшихъ заговорахъ словами картина, разобранная на составныя части, она дастъ непрем?нно вышеназванную формулу, иногда совершенно стертую и весьма изм?ненную.

Картина шитья въ заговор? на кровь изм?няется и всл?дствіе

того еще, что представленіе нити лежитъ въ основ? картины пряденія; эту посл?днюю и можно встр?тить въ заговор? отъ крови (№ 12), такая см?на произошла очевидно отъ вліянія одного представленія на другое.

5. Заговоры отъ ранъ построены въ н?которыхъ случаяхъ на той же формул?, что и предыдущіе заговоры отъ крови (№ 17) (зашиваніе), а иногда на совершенно новообразованныхъ формулахъ.

6. Ударъ и уразъ, какъ бол?зненное состояніе, приравниваются къ ран?, къ кровотеченію, порч?, вообще бол?зни, почему и заговоры на случай ув?чья не им?ютъ опред?ленной собственной формулы, а строятся на формулахъ другихъ заговоровъ (зашиваніе № 99, отстр?ливаніе № 116).

7. Присушки пользуются формулой гор?нья, которая разнообразно передается словами: рисуется и неугасимый огонь подъ камнемъ (№ 29), и огненная р?ка (№ 107), и кузница съ пылающимъ горномъ (№ 122).

Кром? того чрезъ присушку насылается безволье, тоска, печаль. Это насыланіе выливается въ заговор? въ опред?ленной картин? (формул?) в?тровъ, несущихся безпрепятственно по всему св?ту и могущихъ занестя тоску въ душу того, противъ кого направлена присушка. Такимъ образомъ для присушекъ характерны дв? картины, въ основ? которыхъ лежитъ сложное представленіе психическаго состоянія челов?ка. Формула гор?нья встр?чается и въ заговор? на властелина, всл?дствіе внутренней аналогіи между нимъ и присушкой… „та^к бы горило ср^дце… властелина ко мн?“ (№ 33).

Что же представляютъ собою эти формулы, которыя настолько характерны для заключающихъ ихъ заговоровъ, что, основываясь на нихъ, возможно и въ разбившемся текст? опред?лить настоящую тему? Опираясь на описаніе магическихъ обрядовъ, которые связываются съ т?мъ или другимъ заговоромъ, не трудно зам?тить, что характеризующія тему формулы суть не что иное, какъ выраженіе въ слов? магическаго д?йствія. Обрядъ заключается въ томъ, чтобы „зд?ла^т у воды челов?ка въ его јм? з гнилы, нести в сокрове^нно м?сто се и постави^т сто?, да стрел?^ті

г??-ю стрел (ы) в брюхо…“ и вполн? разъясняетъ текстъ заговора отъ вс?хъ бол?зней (включая сюда и злого челов?ка, какъ им?ющаго возможность наслать бол?знь), который въ большинств? случаевъ говоритъ, какъ какой-то мужъ отстр?ливаетъ бол?знь, прикосы и призоры.

Обрядъ, проявляющійся въ дуновеніи, отплевываніи (№ 54), поясняетъ текстъ, въ которомъ говорится объ отсыланіи бол?зни подальше отъ челов?ка.

Заговоры отъ кровотеченія не им?ютъ при себ? магическаго обряда, но формула зашиванья логически ведетъ къ предположенію, что былъ, если не магическій, то л?чебный обрядъ, заключавшійся въ зашиваніе раны^*).

Обрядъ, отм?ченный въ одной старой рукописи Б-ки Моск. Синод. типографіи № 35 (403) л. 53-54 „…и гро^б кусаю^т да зубы не бол?^т…“, объясняетъ традиціонный вопросъ къ мертвецу, ставшій характерной формулой для заговора отъ зубной боли.

Какъ было зам?чено выше, разъединеніе магическаго д?йствія и заговора повело къ разростанію (въ словесномъ отношеніи) и невразумительности посл?дняго, иначе сказать, забвеніе магическаго обряда послужило причиной изм?неній, осложненій и искаженій формулъ, характерныхъ для той или другой темы; кром? того, такое распаденіе заговорныхъ формулъ посл? отд?ленія заговора отъ первоначальнаго обряда шло довольно быстро всл?дствіе того, что элементъ просьбы разростался въ заговор? насчетъ основного элемента приказанія. Этому разростанію сод?йствовало вм?шиваніе въ заговорные тексты молитвеннныхъ обращеній.

Таковъ въ главныхъ чертахъ сборникъ заговоровъ, сохранившійся въ рукописи XVII в?ка. Онъ даетъ матеріалъ для сужденія о н?которыхъ колдовскихъ пріемахъ, практиковавшихся среди русскаго народа, а также и о заговорныхъ текстахъ, отличающихся хорошей сохранностью.

Эти хорошо сохранившіеся тексты им?ютъ такія особенности, которыя позволяютъ предположить н?которую обработку

со стороны составителя сборника. Такъ въ текстахъ заговоровъ встр?чаются одинаковыя выраженія, какъ-бы привычныя уже тому лицу, которое составляло сборникъ, наприм?ръ: „мц?а ве^тха и по^лна и перекро?“ (№№ 28, 29, 30, 35, 122), „а морю на славу, а мн? р. Б. на паме^т“ (111, 116), „? лихово (ч?) и ? е^г? думы и ? его смыслу“ (№№ 11, 16, 26), „по^дедае^т …пр?едае^т ….изьедаетъ“ (9, 111, 114); постоянное изображеніе эпическаго числа тридевять такимъ образомъ: г?? (7, 18, 111, 121, 122), употребленіе тарабарщины и бол?е или мен?е однообразныхъ зачалъ, ссылка въ одномъ заговор? на другой (№ 78) „јмена ж дерева^м зри наза^ді писа^нно“ также даютъ н?которое право говорить о преднам?ренности одного лица, наложившаго слабый отпечатокъ своей личности на сборникъ.

Весьма возможно, что эта обработка была бол?е значительной, но объ этомъ при им?ющемся матеріал? судить трудно

Да и эти сохранившіяся индивидуальныя черты не даютъ какихъ либо отчетливыхъ указаній на составителя сборника, можно лишь сказать, что онъ былъ достаточно грамотенъ и знакомъ съ книжностію, но к?мъ онъ былъ – не видно ясно; подборъ заговорныхъ текстовъ разнообразенъ и не характеризуетъ какого нибудь опред?леннаго нам?ренія, видно лишь, что составитель бралъ разные заговоры, чтобы при случа? использовать ихъ, если не для себя, то для кого нибудь другого: „кому говори^ш им^р?к“ указывается при заговор? № 32. Мало того, что составитель сборника бралъ русскіе заговоры, онъ пользовался и инородческими, причемъ эти посл?дніе писаны вперемежку съ русскими, а н?которые весьскіе заговоры и переведены, о чемъ свид?тельствуютъ въ русскомъ текст? заговора слова, оставшіеся непереведенными. Можно предположить, что языкъ финскихъ обитателей рус. с?веро-западнаго района былъ знакомъ составителю сборника. Эго обстоятельство вм?ст? съ вышеприведенными географическими и историческими (хотя и бл?дными) свид?тельствами заставляетъ настойчив?е предполагать псково-новгородскій районъ м?стомъ главнаго пребыванія

(если даже не составленія) разсматриваемаго нами сборника.

Изсл?дованіе даннаго сборника заговоровъ со стороны языка, в?роятно, точн?е разр?шитъ и географическій и хронологическій вопросы, связанные съ этою рукописью, т?мъ бол?е, что н?которыя слова и выраженія свид?тельствуютъ объ архаичности текста^*).

Литературное же значеніе этого сборника заключается между прочимъ въ томъ, что, благодаря н?которымъ находящимся въ немъ заговорнымъ текстамъ, можно съ достаточнымъ основаніемъ говорить о значеніи словесныхъ формулъ, характеризующихъ заговорныя темы, и опред?ленно установить н?которыя изъ этихъ формулъ.

Оглавление